Рецепт апокалипсиса от Учиха

Глава 27

Таким образом, у меня осталось только одно незавершенное дело — мои отношения с Тсунаде. Но их выяснение лучше отложить на завтра, на свежую голову. В общем–то, я знаю, что мне ничего не светит, но некоторые вещи в любом случае стоит произносить вслух.

На следующее утро я проснулся готовым ко всему и приступил к выполнению составленного за ночь плана. Самым лучшим цветочным магазином в Конохе был тот, что принадлежал клану Яманака. Если бы не это, я точно не зашел бы в него, но в другом месте просто не было букетов, достойных химе. То ли по злой иронии судьбы, то ли потому, что у Яманака прекрасные осведомители, но за прилавком стояла Ино. Я не знаю, откуда произошла утечка информации — кто–то видел, как я целовал Тсунаде во время битвы с Мадарой, или сам Хаширама каким–то образом проболтался, что я делал ей предложение, но уже вся Коноха была в курсе моей влюбленности. И когда я заказал Ино самый шикарный букет из возможных, она на миг словно окаменела, а потом начала профессионально подбирать цветы один к одному.

— Ино, — мягко произнес я, — мне вовсе не надо донести до Тсунаде–химе пожелание скорой смерти. Только восхищение и любовь.

Девушка с неожиданной злобой откинула от себя почти законченный букет. Если бы я не знал языка цветов, то счел бы его красивым и вполне подходящим. Но благодаря обучению на ирьенина я был в курсе, что большинство входящих в него растений оказались ядовиты.

— Почему она?! — закричала Ино. — Почему? Она ведь старая! А я люблю тебя уже столько лет!

— Саске, которого ты знала, умер десять лет назад, — я с сожалением покачал головой. — Все это время ты любила придуманный тобой образ.

— Нет, это неправда! Я любила тебя, даже когда все считали тебя нукенином.

— Ты ничего не знаешь обо мне настоящем, ты видела только то, что хотела видеть.

— Нет, я…

Но я перебил ее, не дав договорить:

— Мой любимый цвет?

— Красный, — машинально ответила сбитая с толку девушка.

— Любимое блюдо?

— Помидоры.

— Хобби?

— Коллекционирование оружия, — слегка неуверенно ответила Ино.

Я усмехнулся и покачал головой.

— Не правильно. Черный. Стейк с кровью. И… — я наклонился к ее уху, отчего девушка слегка покраснела, а ее пульс заметно ускорился. — Собирать сердца убитых мной людей.

Ино испуганно отшатнулась, осознав смысл моих слов, но я поймал ее за руку и дернул обратно, притягивая к себе, продолжая интимным шепотом рассказывать о своих пристрастиях.

— А еще я обожаю вкус человеческой крови, и давно сбился со счета, сколько литров ее выпил и сколько чужих сердец вырвал собственными руками. И меня всегда привлекали те люди, кто видел тьму и чьи руки по локоть в крови. Если бы были разрешены мужские браки, я бы сделал предложение Гааре. Но Тсунаде прошла третью мировую и людей поубивала куда больше чем он.

Девушку уже просто трясло от ужаса, она замерла, словно кролик перед удавом и не решалась ничего предпринять. Я чуть отодвинулся от нее и окинул оценивающим взглядом. Кажется, я достаточно ее запугал, чтобы Ино и думать забыла о своей влюбленности в Саске.

— Прости меня, — вдруг дрожащим голосом произнесла она, и по ее щекам потекли слезы.

— За что? — искренне удивился я.

— Я должна была тебе помочь тогда. Но ничего не сделала, — она всхлипнула. — Я должна была заставить отца вылечить твои раны, оставленные гендзюцу. Я могла помочь, но ничего не сделала.

Ино смотрела на меня, и в ее глазах было чистое страдание. Каким–то удивительным образом она винила себя в том, что я стал кровожадным маньяком.

— Ты ровным счетом ничего не могла сделать. Когда я вышел из комы, я уже был другим человеком, и очень рад, что никто из Яманака не копался у меня в мозгах. Если честно, я даже благодарен Итачи, что он убил наших родителей, иначе они помешали бы мне стать тем, кто я сейчас. Если тебя хоть немного это утешит, я счастлив быть собой, и даже будь у меня шанс вернуться в прошлое и изменить его, я бы оставил все как есть.

Я погладил ее по щеке, стирая слезы, а потом поцеловал в лоб.

— Ты чудесная девушка, и будь я чуть менее сумасшедшим, непременно бы в тебя влюбился.

Ино всхлипнула, и едва сдерживая рыдание, убежала куда–то в подсобку. Несколько секунд спустя оттуда вышла другая продавщица, и через пару минут я, наконец, получил свой букет. Похоже, у Тсунаде осведомители были тоже не плохие, так что пока я добирался до резиденции, по дороге мне повстречалось подозрительно много шиноби, и все они провожали меня ну очень заинтересованными взглядами. Когда я вошел в кабинет Хокаге, Шизуне слегка покраснела, посмотрев на цветы в моих руках, на секунду замялась, а потом сказала, что у нее дела и скрылась, оставив нас с Пятой наедине.

— Выходите за меня, — я решил не ходить вокруг да около, поэтому перешел к главному, опустив даже приветствие.

Тсунаде даже не пошевелилась, недружелюбно глядя в ответ, и всем своим видом говоря, что шутка зашла слишком далеко.

Я со вздохом положил букет на стол, поняв, что из моих рук она его все равно не примет.

— Уже вся Коноха, а может, и весь мир в курсе, что я влюблен в вас, так почему же ВЫ в это не верите?

— Я по возрасту могла бы быть твоей бабушкой, — она откинулась на спинку кресла все с тем же неприступным видом.

— А я мог бы быть демиургом этого мира, — в тон ей ответил я. — Если считать по годам, я старше. Несколько тысяч лет всяко больше, чем полвека. Десятихвостый постепенно растворяется во мне, и этот процесс уже не остановить.

— Если так мерить, то Наруто считался бы самым старым жителем в Конохе, — Тсунаде с легкостью отмахнулась от моих доводов.

— Одно слово, да или нет?

Впрочем, по ее лицу и так все было понятно. Я на миг прикрыл глаза. Ее отказ оказался на удивление болезненным, хотя по дороге сюда я уже знал, каким будет ответ. Я почувствовал, как порвалась еще одна нить, удерживавшая меня в этом мире. Когда я открыл глаза, в них уже светился риненган.

— Я ухожу.

Мне не надо было пояснять, что я имею ввиду не только кабинет Хокаге.

— Что?! Почему? — взволнованно спросила Тсунаде.

— Жестокая. Разбила мне сердце, и еще спрашиваешь почему?

Пятая открыла рот, явно собираясь возразить, но я ее перебил.

— Шучу, — произнес я без намека на улыбку и коснулся пальцем одного из цветков в букете. — Но не думаю, что когда–нибудь хоть одна женщина услышит от меня те же слова.

— Если думаешь, что можешь в третий раз стать нукенином, и это сойдет тебе с рук… — возмущенно начала Тсунаде, но я не дал ей продолжить.

— Не думаю. Я просто ухожу. И вряд ли когда–нибудь вернусь, ну если только буду умирать от тоски по родным местам, — я криво усмехнулся, показывая, как мала эта вероятность и направился к выходу.

— Подожди, — Хокаге даже вскочила на ноги. — Я запрещаю тебе покидать Коноху!

— Эти глаза — не просто додзюцу, — медленно произнес я, остановившись на полпути и повернувшись к ней. — Они — предопределение. Рикудо, Нагато, Мадара, Наруто — жизнь каждого из них подчинена ему. Они все призваны нести мир во всем мире, пусть и делали это разными путями. А мое предназначение в другом, и поэтому я должен уйти. Прощайте, Тсунаде–химе.

Я закрыл за собой дверь и быстро направился к выходу из резиденции. Не то чтобы я боялся, будто меня остановят, во всей Конохе это под силу, может быть, только Наруто, но хотелось уйти отсюда как можно скорее. Пожалуй, я даже не буду дожидаться завтрашнего утра, как планировал. Долгие проводы — лишние слезы.

Когда я вернулся домой, выяснилось, что Наруто с Итачи каким–то образом уже узнали, что меня отшили. Сочувствия мне совершенно не хотелось, поэтому я едва ли не с порога огорошил их новостью, что ухожу прямо сейчас, только прихвачу любимый набор кунаев.

— Что?! Но… — я не дал Наруто договорить, устроив прощальные обнимашки, и от избытка чувств чуть не выжав весь воздух у него из легких.

— До встречи.

Затем наступила очередь Итачи. Он до сих пор чувствовал себя немного неловко, когда его обнимали, хотя должен бы уже привыкнуть.

— Еще увидимся, нии–сан, — произнес я, хотя и не был уверен, что смогу сдержать обещание.

Я материализовал вторую часть книги, которую не успел дописать из–за нервотрепки с моим исцелением, и отдал ее Итачи. Только конца у нее так и не было, повествование обрывалось на том моменте, как Джуби вышел из–под контроля.

— Ева, — позвал я напоследок, и из печати на животе Наруто высунулась недовольная лисья мордочка.

— У меня тут только личная жизнь наладилась, как ты все испортил! — обвиняюще заявила она.

— Да неужели, — скептически хмыкнул я, и без использования шарингана зная, что Кьюби рад–радешенек ее уходу.

— Ну, почти наладилась, — все еще дуясь, Ева все–таки перебралась Наруто на плечо. — И на кого ж я вас покидаююю…

Лисица вдруг устроила слезоразлив, обняв Наруто за шею и уткнувшись ему в воротник. Недолго думая, Узумаки к ней присоединился. Затем Ева переместилась к Итачи, и ему тоже залила всю одежду слезами и облизала лицо, что в ее исполнении означало прощальные поцелуи. Еле отцепил ее от нии–сана.

Наруто порывался проводить меня до ворот и еще дальше, но я его отговорил.

— Хочу запомнить вас здесь.

Я уходил, а Ева махала с моего плеча белым платочком. Когда особняк скрылся за поворотом, лисица промокнула глаза, шумно высморкалась в тот самый платок и попыталась пристроить его ко мне в карман. Пришлось пресечь.

— Вредина, — Ева снова надулась и неожиданно заявила, — хочу на ручки!

— Ты и так на мне едешь.

— Все равно хочу на ручки.

— Будешь капризничать — пойдешь собственными ножками.

Еще немного подувшись, Ева пошла на компромисс — наполовину расстегнула мою безрукавку и забралась туда, так что наружу торчала только голова и передние лапы. Ну, еще и хвосты во все стороны топорщились. Наверное, со стороны я теперь был похож на самку кенгуру с детенышем, но главное, что лиса наконец–то угомонилась.

Клановый квартал закончился, и на улицах стало более многолюдно. Завидев меня, народ шарахался в стороны и начинал кланяться. В Конохе каждая собака была в курсе, кто такой Рикудо Сенин, и кто победил Десятихвостого во второй раз. А то, что у меня за пазухой сидел Девятихвостый демон, пусть и мелкий, только добавляло людям почтительности.

Когда ворота Конохи остались позади, я остановился и некоторое время смотрел на них. Не знаю, вернусь ли сюда когда–нибудь, но очень хотел бы этого. Ева тоже притихла, проникаясь важностью момента. Точнее, это я так подумал, на самом деле оказалось, что она бессовестно задрыхла. Постояв некоторое время, я продолжил путь.

Передо мной было несколько дорог, по крайней мере, три, чтобы покинуть этот мир. Благодаря риненгану мне стало доступно знание, как открыть врата в Чистый мир, но думается, ловить там нечего. Второй вариант — использовать технику призыва. У меня не заключен контракт ни с одним из призывных животных, так что в этом случае меня закинет неизвестно куда. Только вот места обитания разумных животных — не полноценные миры, а скорее, некие небольшие области, куда не попасть обычным способом. Гора Мьебоку, Лес Костей, Пещера Драконов и прочие «заповедники» — не те места, где мне хотелось бы оказаться. И наконец, оставался третий путь — за Кольцо Бурь. Насколько мне известно, еще никто не сумел его преодолеть. А если вдруг и сумел, то назад не вернулся, чтобы рассказать об этом. Чакра на этой неведомой границе не действует, словно ее и вовсе нет; даже самые простые и надежные приборы и устройства отказываются работать, а корабли, подобравшиеся слишком близко, едва ли не разваливаются на куски, и не только из–за вечных штормов, а словно бы сами по себе.

Вот такая вот нерадостная картина. И все же, третий путь кажется мне наиболее привлекательным, и у меня даже есть парочка идей, как его преодолеть. Идеи совершенно бредовые, как впрочем, и все, что когда–либо приходило мне в голову. Но как всегда некому меня остановить, поэтому я рискну.

Жди меня, новый мир, я уже иду!