Рецепт апокалипсиса от Учиха

Глава 23

Я как обычно «медитировал» в саду, на самом деле просто любуясь солнечными бликами на листве и облаками, плывущими в небе. Моя система самогендзюцу была еще не до конца восстановлена, и сейчас у меня временами начисто отсутствовали все эмоции и желания, поэтому иногда даже шевелиться не хотелось. Попроситься, что ли в клан Нара? Я там теперь за своего сойду.

— Саске–сама? — раздался неподалеку голос.

Я сразу его узнал и даже слегка удивился — как раз недавно закончил работу над этой эмоцией и теперь решил проверить ее в деле. Хотя приход Нейджи был вполне ожидаем, я ведь его с того света вытянул, и он просто не мог это проигнорировать. Теперь еще один человек появился, кто называет меня «сама». Впрочем, с тех пор, как меня начали считать реинкарнацией Рикудо, многие стали выражать чрезмерное уважение.

— Привет, — я поприветствовал Хьюгу и выбрал из своей коллекции улыбок вежливо–дружелюбную.

Нейджи некоторое время благодарил меня по всем канонам кланового этикета, но через пять минут выдохся.

— Я хотел спросить… Мы ведь никогда особенно не общались, и за всю жизнь сказали друг другу десяток слов. А вы… вы вытащили меня с того света. И я не понимаю, почему вы приложили столько усилий ради меня.

Похоже, парня и правда всерьез беспокоит этот вопрос. Хотя его можно понять. Я ведь только своего любимого брата так же спас, и теперь Хьюга не знает, что и думать.

— Просто ты всегда мне очень нравился, и мне было больно видеть, как ты умираешь, — я добавил побольше искренности во взгляде. Сейчас бы еще его за руку взять, но это уже перебор будет.

Глаза Нейджи, и без того большие, стали просто огромными. А потом парень начал стремительно заливаться краской, истолковав мое высказывание именно так, как я и предполагал. Хотя… После того, что у него было с моими внутренними личностями, он на мне жениться обязан. Впрочем, я ради собственного душевного спокойствия не узнавал, что там с ним фанатки делали, может, все не так уж и запущено. Но все же хорошо, что Нейджи ничего не помнит. Почти две минуты я с интересом наблюдал за жутко смущенным Хьюгой, и наконец, смилостивился.

— Меня очень беспокоит то, что длинноволосых мужчин с каждым годом становится все меньше и меньше. Я просто не мог допустить, чтобы и ты погиб. У меня есть что–то вроде хобби — спасать всех шиноби с длинными волосами. Началось все с Хаку, а потом я просто во вкус вошел и не смог остановиться.

Кажется, еще немного — и бьякуганы Нейджи просто выпали бы. Он даже краснеть перестал.

— Я уже подумывал сам волосы отрастить, но мне не идет. Поэтому, Нейджи, никогда не стригись, ладно?

Хьюга, кажется, достиг своего предела удивления, и начал слегка успокаиваться. По крайней мере, настолько, что мог спросить:

— Только поэтому? Из–за волос?

— А ты хотел какую–нибудь эпичную причину? — хмыкнул я. — Хотя и такая у меня есть. Я уверен, что мир спасет красота, поэтому, я тебя и воскресил. Оставайся таким же красивым, а еще лучше — произведи много симпатичных деток, и считай, что мы в расчете.

Парень уходил от меня почти в неадеквате, он даже слегка покачивался. Сразу видно, что до этого со мной не общался, поэтому его так легко выбить из колеи.

— Нейджи, — позвал я, когда он уже почти скрылся за поворотом тропинки. — Я снял печать с твоего лба.

Хьюга затормозил так резко, будто налетел на стену. А потом внезапно оказался совсем рядом.

— Что?! Но… — его рука словно сама собой потянулась к протектору на голове, под которым скрывалась зеленая отметка фуин.

— Это гендзюцу. Я не знал, как отреагируют остальные Хьюга, и подстраховался. Ты ведь всегда так ненавидел эту метку… Считай это моим подарком за спасение Наруто и Хинаты. И надеюсь, мне никогда не придется о нем пожалеть.

Нейджи, кажется, хотел начать благодарить по второму разу, но я его прервал.

— Не надо лишних слов. Мне просто больно было видеть твои страдания, а твоя смерть и вовсе разбила бы мне сердце. Я бы, наверное, долго плакал, если бы тебя не стало, потому что ты мне действительно нравишься, — и добавить ко всему этому взгляд снизу вверх, как у олененка.

Надо же, Нейджи и во второй раз повелся — опять стоит краснеет, но как–то пятнами, будто ему одновременно и побледнеть хочется. До чего же весело над окружающими издеваться, хотя я и стараюсь особо не зверствовать. Поэтому не стал его очень долго мучить, отпустил уже через пять минут.

Почаще бы ко мне гости заходили — так занятно за чужой счет веселиться. Только вот все считают, что я до сих пор «болею» и стараются не беспокоить лишний раз. А для того, чтобы самому визиты наносить я еще не созрел, лень пока пересиливает все остальные желания. Поэтому я остался сидеть на месте, продолжая любоваться облаками и одновременно латать систему самогендзюцу. Не знаю, сколько часов я так просидел бы, но тут из–за ограды сада, откуда–то со стороны стены, окружавшей Коноху, начали доноситься странные звуки. Вроде бы, чье–то жалобное мычание и голос, бодро ведущий отсчет. Я несколько секунд раздумывал, пойти посмотреть или остаться на месте, но любопытство победило.

Зрелище того явно стоило. Мне сначала даже захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего. Рок Ли в своем неизменном зеленом костюме и с крупным теленком на плечах двигался по четкой зигзагообразной траектории, вслух отсчитывая прыжки. Кажется, этот парень всерьез пытается отнять у меня лавры самого неадекватного шиноби на свете. И я должен признать, он и правда близок к этому.

Некоторое время я безмолвно наблюдал за бесплатным цирком, а потом в мою голову пришла Идея. Именно так, с большой буквы. Рок Ли ведь тоже не может применять ниндзюцу, но благодаря технике открытия врат, оно ему и не нужно. Я тоже мог бы научиться этому. Некоторое время я боролся с собой, не решаясь окликнуть его, потому что идея, которая сейчас засела у меня в мозгу, явно была ближайшей родственницей мысли: «А не запечатать ли мне Десятихвостого в себе?» Но безрассудность, как всегда, победила.

— Ли! — позвал я и помахал рукой, когда парень обернулся.

Тот все по той же странной извилистой траектории подскакал ко мне.

— Добрый день, Саске–кун. Извини, у меня сейчас тренировка в разгаре, я не могу отвлекаться.

— Твоя тренировка заключается в том, чтобы убить несчастное животное самым экзотичным способом, который ты только сможешь придумать?

— Что? Нет, конечно!

— Тогда поставь теленка на землю, потому что еще немного, и ты его до смерти растрясешь.

Рок Ли последовал моему совету, и бедное животное попыталось сбежать от мучителя, но от сильнейшего головокружения не смогло сделать и пары шагов.

— Слушай, Ли, тут такое дело… Помнишь, на втором туре экзамена на чунина я обещал тебе спарринг? С тех пор уже три года прошло, но если хочешь, предложение еще в силе.

Парень мгновенно воспылал энтузиазмом и, позабыв о тренировке, потащил меня на тренировочный полигон. Глядя на его воодушевление, я понял, что он меня в таком состоянии зашибет и не заметит, поэтому счел нужным предупредить:

— Никаких техник, даже моего шарингана. Только твое тайдзюцу против моего.

— Ты не должен мне поддаваться, Саске–кун. Я знаю, что ты невероятно сильный шиноби, но ты признал меня достойным соперником, — парень сверкнул улыбкой и принял пафосную позу. — И я не подведу тебя! Буду сражаться так, как никогда в жизни!

— Я и не думал поддаваться, — поспешил остудить его пыл. — Просто я больше не могу пользоваться чакрой. Даже шаринган мне больше не подвластен.

— Саске–кун… Ты… ты самый великий человек из всех, кого я знаю!!! Ты спас стольких людей, а потом еще и рисковал жизнью ради нас всех. Ты смог запечатать Десятихвостого и исцелил Нейджи! Ты мой герой! Ты пожертвовал всем ради мира, и победа в войне обошлась тебе дороже, чем кому бы то ни было!

По лицу Рока потекли слезы восторга, и в то же время он не переставал сверкать улыбкой. И что самое поразительное — он ведь все это всерьез думает. Я‑то, когда окружающим мозг выношу, играю роль, а Ли всегда убийственно серьезен.

— Я жизнь положу, но сделаю из тебя самого великого мастера тайдзюцу!

— Эээ, вообще–то я просто хотел проверить, не стану ли, в случае чего, обузой. Конечно, твоя помощь мне очень бы помогла, но у меня совсем другая мечта. А сейчас давай все–таки начнем спарринг.

— Да! Во имя Силы Юности! — Ли сжал кулак и вскинул его вверх.

Стоило только помянуть Юность, как на полигоне в вихре быстро опавших листьев нарисовался Майто Гай собственной персоной. Ли тут же поведал ему о моей проблеме, пришлось вклиниться и сказать, что трудности с чакрой — это как бы секрет, и не стоит орать о нем на всю округу. Гай–сенсей тоже проникся и в точности повторил реакцию Ли, правда, речь немного изменил. Но к моему ужасу тоже пообещал сделать из меня мастера тайдзюцу и научить всему, что знает сам. Еле отбился от настойчивого предложения прямо сейчас начать тренировки и ограничиться пока спаррингом, и уже по результатам сказать, выйдет ли вообще из меня толк.

Во время поединка выяснилась одна радостная новость — я все еще мог укреплять тело и ускоряться с помощью чакры. Похоже, она в организме образовывалась немного быстрее, чем успевала утекать, и на простейшие манипуляции, привычные для шиноби почти так же, как дыхание, ее вполне хватало.

Но минусов было куда больше — оказывается, я слишком привык полагаться в бою на шаринган. Даже сейчас в отключенном состоянии он мог предугадывать движения противника, но на самом начальном уровне, немногим лучше, чем это умеют обычные опытные бойцы. Кроме того, мой стиль боя был основан на мгновенных перемещениях из одного тела в другое, а сейчас приходилось довольствоваться одним, и это здорово меня ограничивало. Несколько минут спарринг шел с переменным успехом, и я даже успел порадоваться за себя, ведь и без шарингана все еще крут. Но тут Ли вдруг резко ускорился, и я пропустил мощный удар в корпус. Меня отбросило в сторону, несколько метров протащило по земле и смачно впечатало в дерево. Внутри что–то неприятно хрустнуло, но куда больше физических повреждений меня встревожило то, что море чакры во мне опасно всколыхнулось. Я не видел этого, но всем своим существом ощущал, как по грязно–черной поверхности пошли гигантские волны.

Я перекатился на живот и едва успел встать на четвереньки, когда у меня изо рта хлынул поток едкой черной чакры. Я пытался остановить ее, но получалось плохо. Пришлось ждать, пока волны более–менее улягутся, и «тошнота» прекратится сама собой. Похоже, мои самые худшие подозрения о вреде слишком тесной связи тела и внутреннего мира полностью подтвердились. Когда я поднялся на ноги, вокруг меня успела образоваться большая пузырящаяся лужа, разъедавшая землю прямо на глазах. «Зеленые звери Конохи» в шоке смотрели на происходящее, не понимая, что происходит. Впрочем, тут и дураку было ясно, что творится со мной что–то очень и очень нехорошее.

— Извини, Ли. Похоже, спарринг снова откладывается, потому что я слишком сильно переоценил свои возможности, — система самогендзюцу сама подобрала к этому высказыванию вежливую улыбку.

— Какой могучий дух! Какая несгибаемая воля! Вот оно, истинное мужество — говорить о своем недуге с улыбкой, — по лицу Майто Гая двумя извилистыми дорожками опять потекли слезы. — Смотри и учись, Ли!

— Да! Саске–кун… Нет, позвольте называть вас Саске–сама, вы еще более великий человек, чем я только мог вообразить! — Ли снова с восторгом разрыдался.

Нет, если отключить систему самогендзюцу и никак не реагировать на слишком бурные проявления эмоций, то с этими двумя можно находиться рядом без угрозы для рассудка. Похоже, мое спокойствие впечатлило их еще больше, и меня торжественно пригласили тренироваться вместе с ними. Я отказывался, но меня и слушать не стали. Еле удалось вырваться от этих двух маньяков.

На обратной дороге я мечтал только об одном — чтобы меня кто–нибудь донес до дома, можно даже на ручках, потому что мне так хреново, что уже плевать на имидж. Кома не прошла для меня даром, да и после нее я на некоторое время забросил тренировки. И теперь у меня болело не только то, что отбил Ли, но и почти все мышцы ныли от такой резкой нагрузки.

— Что с тобой случилось? — взволнованно спросил Наруто, повстречавшийся мне у входа в квартал.

— Как обычно — со мной случился я сам, — я попытался беззаботно пожать плечами, но зашипел от боли. — Тут Ли неподалеку тренировался, и я предложил ему спарринг. Как выяснилось, зря. Черт, кажется, у меня пара ребер треснула.

Я задрал футболку и увидел расползающийся по левому боку синяк:

— Наверное, стоило сразу в больницу пойти, — я скривился, представив, что придется в таком состоянии на другой конец деревни пилить.

— Кажется, я вовремя, — произнес Хаширама, неожиданно появившийся словно из ниоткуда.

Он периодически заходил к нам, чтобы проверить мое состояние. Физически я был здоров, но чувствительность левой руки и ног все еще не восстановилась. И кажется, Хаширама, в некотором роде считал это вызовом его легендарному медицинскому дзюцу, и каждый раз опробовал на мне новые способы исцеления, впрочем, пока безрезультатно. Ну, и не следовало забывать, что я теперь едва ли не национальное достояние — джинчуурики Десятихвостого, создатель нового биджу и реинкарнация Великого Мудреца, поэтому бывший Хокаге решил лично присматривать за моим здоровьем.

Хаширама подлатал меня буквально за полминуты, и мне даже завидно стало. Теперь, когда у меня нет возможности самому пользоваться чакрой, я понял, насколько привык применять ее даже в повседневной жизни. Однако выяснилось, что в этот раз Сенджу зашел не просто для осмотра, но еще и по личной причине.

— Саске–кун, не мог бы ты прервать технику Эдо Тенсей?

— Хорошо. Если вы закончили все свои дела…

— Что? Даже не будешь возражать? До этого все, кому я сказал о своем желании уйти, тут же начинали меня отговаривать.

— Просто я хорошо понимаю, каково это — не принадлежать миру, в котором живешь. Десять лет назад я умер, но каким–то образом остался здесь, собрал себя из осколков и притворился живым. Я много раз неосознанно пытался покончить жизнь самоубийством, но Наруто меня всегда вытаскивал. Так что я не вижу ничего странного в вашем желании уйти.

— Саске–кун, ты еще сильнее, чем я думал. Ты поразительный человек.

— Что–то в последнее время мне слишком часто это говорят… Но на самом деле, я совсем не сильный. У меня слабая воля, и я всегда слишком быстро сдаюсь. А если не сдаюсь, то это всего лишь значит, что я знаю — в конце все будет хорошо. Но наверное, основная причина, почему я еще жив, в том, что этот мир нравится мне куда больше Чистого. Кстати, вы не могли бы мне о нем рассказать?

— Извини, но ничем не могу помочь, — развел руками Первый. — Все, что я помню о том мире — это теплый золотой свет. И насколько я знаю, никто из воскрешенных тоже не сможет рассказать больше.

— Жаль, — я поморщился. Все–таки в глубине души мне интересно было узнать, что там за гранью, которую я никак не решусь перейти. — Тогда я могу начать?

Хаширама кивнул с сосредоточенным видом, и я начал складывать печати, совершенно позабыв о своей болезни. Все–таки, для шиноби применять техники так же естественно, как дышать, поэтому не удивительно, что я по привычке соединил ладони, и попытался призвать чакру.

Мое море, еще не до конца успокоившееся после предыдущей встряски, тут же колыхнулось в ответ. Я почти с испугом отдернул ладони друг от друга, но было поздно — черная едкая волна начала подниматься все выше и выше. Я заткнул рот рукой и метнулся к окну — мне совсем не хотелось делать в комнате ремонт, после того, как моя чакра тут все разъест. Хаширама наблюдал это представление сначала недоуменно, а потом взволнованно.

— Что это? — спросил он, увидев размеры дыры, проплавленной в земле за окном.

— Все никак не привыкну к своему недугу. Моя чакра утекает из тела и смешивается с чакрой Десятихвостого, — устало ответил я, все–таки эти «извержения» довольно изматывают. — Из–за этого я не могу применять техники. Правда, кое–что все еще в моих силах, например, ускоряться, укреплять тело и ходить по вертикальным поверхностям.

— Теперь понятно, почему твоя чакра практически не ощущается, — Первый некоторое время задумчиво меня рассматривал, а потом начал повторно сканировать с помощью медицинских техник.

Кажется, это что–то новенькое — под действием этого дзюцу во всем теле возникло какое–то щекотное ощущение.

— Не хотелось бы давать ложных надежд, однако думаю, ситуацию с твоей чакрой можно хотя бы слегка, но подправить. Правда, мне потребуется кое–что уточнить у остальных ирьенинов. Вполне возможно, что за то время, пока я был мертв, они смогли создать техники более совершенные, чем известные мне.

Сделав это интригующее заявление, Хаширама скрылся в шуншине, оставив меня терзаться неизвестностью. Было бы здорово, если бы он сумел меня вылечить, но что–то мне подсказывает, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

На следующий день он вернулся вместе с Тсунаде, и теперь сканировать они начали меня уже вдвоем, изредка обмениваясь короткими, непонятными фразами. Я хоть и учился на медика, но почти ничего не уяснил из их высказываний.

— Да, я думаю, все должно получиться, — наконец, вынесла вердикт Пятая.

— А мне вы рассказать ничего не хотите? А то лица у вас такие, будто вивисекцию планируете, — эти таинственные переговоры меня порядком раздражали.

Кажется, Тсунаде и Хаширама после того моего рассказа о нелегком детстве последнего Учихи до сих пор чувствовали себя виноватыми, и сейчас терпеливо снесли мою невежливость и пояснили мне подробности моего лечения. Оказывается, моя чакра настолько сильно сдвинута в сторону инь–компоненты, что даже у Нара этот показатель меньше. И Хашираме пришла в голову идея «подтянуть» ян–составляющую, тогда в моем теле начнет вырабатываться больше чакры, и пусть некоторая ее часть все так же будет смешиваться с Десятихвостым, на техники мне хватит и оставшегося. Конечно, с самыми энергозатратными дзюцу придется попрощаться, но хотя бы шаринганом я пользоваться смогу. А при самом оптимистичном раскладе — и риненган потяну.

Вся трудность в том, что для повышения ян–составляющей надо еще сильнее «прокачать» тело, а я и так для своего возраста максимально развит. Дальнейшее увеличение можно получить только путем упорных тренировок в течение нескольких лет. Или с помощью специальных препаратов и медицинских дзюцу, но это для здоровья совсем неполезно. Однако первый не зря в свое время считался лучшим ирьенином в мире, выяснилось, что он может избавиться от всех побочных эффектов. С его медицинскими техниками возможно было «прокачать» мое тело всего за несколько месяцев и безо всякого риска. Однако тренировки все равно придется увеличить, чтобы процесс пошел еще быстрее. Тсунаде «порадовала» меня новостью, что Гай–сенсей уже приходил к ней и просто пылал желанием стать моим наставником.

Бедное мое тело, надеюсь, хоть не буду выглядеть в результате всех этих измывательств как качок–бодибилдер, такого ужаса я просто не перенесу. Впрочем, мастеров тайдзюцу, похожих на ходячую гору мышц я еще не встречал, поэтому у меня есть все шансы остаться таким же прекрасным как раньше.

Вот так и начались мои новые будни, полные тяжелого труда и довольно неприятных медицинских процедур. Майто Гай и Рок Ли, руководящие моими тренировками, кажется, вознамерились перейти на новый уровень неадекватности, потому что иногда меня не спасала даже отключенная система самогендзюцу, и порой меня просто переклинивало после очередной их выходки. Когда же я в ответ пытался тоже отколоть что–нибудь этакое, они к моему ужасу воспринимали это как должное. Как выяснилось, для меня нет ничего хуже, чем такие непрошибаемые собеседники. Я настолько привык сбивать окружающих с толку своим поведением и манерой разговаривать, что эти двое меня просто убивали. Я уже всерьез начинал подумывать о том, чтобы обзавестись таким же зеленым костюмом, чтобы если не Гая и Ли шокировать, то всех остальных шиноби Конохи разом.