Рай для Темного

Глава 13

— Слушай, пойдем куда-нибудь, — неожиданно предложила Инга. — Надоело тут сидеть.

— Тебе, вроде, как раз было распоряжение тут сидеть, — язвительно возразил Мэтью, — охранять опасного меня.

Неприятное, царапающее подсознание ощущение пропало, и он чувствовал себя незаслуженно арестованным.

Инга фыркнула.

— Данила мне не начальник. Мы — напарники. И друзья.

— Ага, конечно. Друзья с преимуществами, — пробормотал Мэтью себе под нос.

Она сощурила глаза.

— Если тебе скучно, могу закинуть тебя повисеть на потолке.

— Это тебе скучно, — огрызнулся он. — А мне и тут неплохо.

Мэтью демонстративно лег на кровать и закинул руки за голову. Ему очень хотелось пойти с Ингой «куда-нибудь», но он определенно был в самодеструктивном настроении.

Ведьма пожала плечом и также демонстративно села в кресло. Скучающим видом осмотрела комнату, остановила взгляд на его портфеле в противоположном углу комнаты. Простерла руку, подняла его в воздух и притянула к себе на колени.

— Можно? — спросила она примирительным тоном. Помедлив, Мэтью кивнул.

Сунув руку в центральное отделение, Инга достала потрепанную, явно перепутанную стопку листов. Поискала по номерам страниц первый и принялась читать.

Она даже и синопсис не одолеет, подумал Мэтью, и с интересом стал ждать, когда же она бросит это скучное занятие. Но она не сдавалась, страницу за страницей продиралась сквозь его заумную писанину, откладывая листы один за другим на журнальный столик, изнанкой вверх. Он понял, что нашел четвертую вещь, на которую можно смотреть вечно…

— Откуда ты взял эти… названия?

Ее неожиданный вопрос выбил его из необычайно приятного, почти гипнотического оцепенения.

— Какие названия? — не сразу сообразив, удивился он.

— Да вот эти самые, которые ты изучаешь — привязываешь к аккадским божествам…. «горвус», «дхырь», «вервица»… «балень»?

— А… — Мэтью не мог поверить, что она так скоро разобралась в самой сути его диссертации. — Это список животных из экзотического зоопарка, который привезла с собой Урманская княгиня Ефанда, когда приехала к своему жениху, князю Рюрику… Вроде как приданное. Диалект неизвестный, но явно славянских корней. Что подтверждает русское происхождение Урманей в принципе, в отличие от общепринятой теории, согласно которой Ефанда со своим братом Олегом прибыли из Норвегии… Я бы даже сказал, не столько славянское, сколько восточное, учитывая этимологическое происхождение этих животных в лингвистической среде Шумера и Месопотамии…

— Животных? Каких животных? Милый… — растерянно она подняла один из листов диссертации. — Это же древнерусские названия пород Внесторонних. Она свиту свою привезла, а не зоопарк.

Инга выдавила из себя нервный смешок, а Мэтью внезапно почувствовал головокружение. Пытаясь осознать и переварить услышанное, он откинулся на подушку и закрыл глаза. Вот ведь позорище…

— Эй! — позвала его Инга. — Ты не мог этого знать.

Он оценил ее попытку помочь ему спасти лицо, но от ощущения, что пять лет пролетели впустую, ему было уже никогда не избавиться. Лузер. Вечный лузер — вот кто он такой. Это все чертова нехватка языка… Русский человек бы давно понял, что речь не идет о животных… Хотя, если бы этот русский человек был людлингом, ему и в голову не пришло бы, что под диковинными названиями может скрываться что — то еще, кроме животных…

Внезапно ему пришла в голову сумасшедшая мысль, и он приподнялся на локте.

— Но ведь они тоже об этом не знают!

— Кто?

— Мои профессора! — он возбужденно сел. — Аудитория… Читатели… Никто и не догадается, что это вовсе не животные. Ведь исследование — то завершено. Эти ребята из зоопарка… тьфу — ты из свиты княгини Ефанды — названия их пород ведь и в самом деле восходят к шумерским богам.

Инга осторожно кивнула.

— В древнем мире часто называли богов именами, связанными с Внесторонним миром. В основном, из — за вмешательства Ясных, желающих возвеличить своих господ… Но, Мэтью… дело даже не в этом…

Но он уже не слушал ее. Вскочив с кровати, он мерил ногами комнату.

— Вот видишь! Суть моего исследования не пострадала. Я ведь филолог, а не историк! Я изучаю названия… слова, буквы, а не то, что за ними скрывается.

— Мэтью! — Инга с жалостью смотрела на него, и по ее тону он сразу же понял, что ничего не выйдет. — Это Сокрытые знания. Людлингам такое знать нельзя. Ничего из этого. Ни названий, ни сути…

Мэтью вдруг почувствовал себя очень плохо. Это уж было как — то… чересчур.

— И что, вся моя работа насмарку?

Она вдруг улыбнулась.

— Ну почему же? В Райском Месте тоже есть Университет, и не один. Аккадско — шумерское происхождение твоего древнерусского «зоопарка» многих заинтересует.

Меньше всего сейчас, в этой дешевой мотельной комнате верилось в какой — то фэнтезийный Университет в утопическом городе с райским названием… Чувствуя резкий упадок сил, Мэтью завалился обратно на кровать и снова закрыл глаза. Без денег, без документов, без перспектив, с портфелем, забитым основанной на ложных тезисах диссертацией, он застрял непонятно где, с совершенно незнакомой ему девицей, которая на самом деле ведьма, и в которую он, как полный идиот, влюбился с первого взгляда. И теперь ждет, когда же сказочные существа увезут его в страну ОЗ. Достойное времяпровождение для вчерашнего кандидата наук…

Неожиданно он почувствовал, что пространство вокруг стало на пару оттенков темнее. И на пару градусов теплее. Мэтью проделал уже знакомый трюк, и, не открывая глаз, увидел, что Инга села рядом с ним на краешек кровати, заслонив свет от окна.

— Как у тебя получается настолько бесшумно двигаться? — спросил он особым, ровным тембром, который помогал ему подавлять волнение на лекциях.

— Как у тебя получается видеть меня c закрытыми глазами? — ответила она вопросом на вопрос, и положила ему руку на грудь. Туда, где застегнутая всего на три пуговицы рубашка оставляла открытым тело.

— Думаешь, они скоро… вернутся? — пульс в его ушах застучал вдруг так громко, что он почти не расслышал собственного голоса.

Инга наклонилась ниже, и каким — то новым, незнакомым ему восприятием он вобрал в себя ее запах — и понял, что будет теперь помнить этот запах, и узнает его везде и всегда.

— Кто должен об этом беспокоится — я или ты?.. — как загипнотизированная, она смотрела куда — то в район его подбородка.

Ну, это еще как сказать, не очень отчетливо подумалось ему, он приподнялся на локте, протянул руку и осторожно погладил ее по волосам.

«Смелее…»

От неожиданно подслушанной мысли Мэтью будто жаром обдало. Какая — то специальная внутренняя пружина распрямилась, он обхватил Ингу за шею и чуть ли не рывком притянул к себе.

Губы ее были именно такими, какими он помнил их — поцелуй соперника не придал им иного вкуса, не испортил их мягкую податливость… Она среагировала сразу же, и так жадно, будто только этого и ждала, только об этом и думала все это время… Мэтью вдруг понял, что это не его собственная фантазия, а настоящие, реальные ощущения, которые он видит в ней, или слышит, или чувствует… Устыдившись, он попытался заставить себя перестать делать это — чем бы это ни было… Инга издала нетерпеливый звук, и, словно возвращая его в реальность физических ощущений, скользнула рукой под его рубашку. Мэтью сразу же стало не до наблюдений за чужими эмоциями.

Они подходили друг другу идеально — непонятно было, как он вообще мог жить без нее раньше, как мог целоваться с кем — то еще… И как она может… с кем — то другим. От мысли, что она явно не просто «целуется» со своим напарником, Мэтью кинуло в пот… Он понял, что почти кусает ее теперь, и что почувствовав перемену в его настроении, Инга делает то же самое… И если скоро вернутся остальные — будет очень сильно заметно, чем они тут занимались…

Ну и пес с ними… зло подумал он… все равно она теперь моя… Пусть только попробует еще раз к ней подойти.

Ты — моя! — яростно приказал он ей, желая быть услышанным и вместе с этим боясь этого.

Инга оторвалась от него, хватая ртом воздух. Щеки ее горели, в расширенных, темно — синих зрачках явно не хватало фокуса.

«Это я с ней сделал…» — ошалело подумал он.

— По — моему… все это плохо кончится, Мэтью Бёрнс, — чуть отдышавшись, предупредила она его хриплым голосом. Будто не сама все это начала — уже во второй раз.

— Однозначно, — пробормотал он и притянул ее обратно — целуя теперь уже уголок ее рта, подбородок, постепенно переключаясь на шею с еле заметной, пульсирующей жилкой… Она откинула голову назад, давая ему доступ, и Мэтью совсем осмелел. Нашарив нижний край ее идиотского, не по погоде свитера, он потянул его вверх и осторожно просунул под него руку… с восторгом ощутив, что под свитером на ней ничего нет! Только кожа — горячая, как если бы ее опять охватило магическим огнем… Целуя уже не разбирая куда, он подбирался все выше и выше, умирая от сладостного предчувствия, что и ТАМ тоже вполне может ничего не быть… И, наконец, добрался — и ведь не было же, черт его побери! Совсем ничего не было! Инга сразу же будто задохнулась и замерла. Испугавшись, что перешел границу, Мэтью кинул быстрый взгляд на ее лицо… Боже Всемогущий!.. — рот полураскрыт, зрачки почти закатились под веки, как если бы она теряла сознание… От этого зрелища у него у самого все поехало перед глазами, и он понял, что, если они не замедлят темп, все кончится не столько «плохо», сколько быстро.

Ему вдруг стало совершенно необходимо знать — как далеко она хочет зайти. Не отрываясь от ее шеи, он закрыл глаза, и тут же понял, что так он может осязать ее гораздо лучше, чем физически, может прочувствовать ее всю — изнутри и снаружи — и во плоти, и в той ипостаси, что может существовать отдельно от тела… Словно у него вдруг выросли невидимые, сверхчувствительные щупальца. Он понял, что может потрогать, осмотреть и чуть ли не обнюхать каждую ее мысль, каждое желание и эмоцию, и сделать все так, как она хочет…

«Я тебя слышу…»

От неожиданности Мэтью дернулся и в буквальном смысле выскочил из собственной кожи, повиснув бестелесным сгустком сознания где — то под потолком.

«Ну вот, все испортил…»

Со стороны Мэтью увидел, как, разочарованно вздохнув, Инга уложила его бессознательное тело на кровать и огляделась.

— Где ты? — спросила она вслух.

И немедленно он почувствовал — еще одно сознание. Где — то совсем рядом, кто — то слушал их, думал, боялся и старался не шуметь — кто — то чужой. От Ингиного вопроса этот кто — то встрепенулся, и Мэтью почти физически ощутил его страх и… ненависть?

Он понял. За дверью.

С секунду Мэтью колебался, а не проверить ли самому, что там происходит, оставив свое разгоряченное тело в надежных Ингиных руках, но потом решил, что умнее будет сказать ей. Тем более, что она может забеспокоиться, если он слишком долго не будет приходить в себя.

Вернувшись знакомым уже методом обратно в тело, Мэтью слишком резко сел, как раз в тот момент, когда Инга наклонилась к нему, и столкнулся с ней головой.

— Ай, — вскрикнула она, схватившись рукой за лоб, и он обнял ее, одновременно целуя ушибленное место и прижимая палец к ее губам. Прошептал:

— Там кто — то за дверью….

Она «включилась» мгновенно, будто и не готова была минуту назад забыть обо всем на свете в его объятиях.

— Ты еще там не был? — спросила одними губами.

Он помотал головой. Инга, как всегда совершенно бесшумно, соскользнула с кровати и прокралась к двери. Закрыв глаза, она вдохнула так сильно, что ноздри ее задрожали и расширились. Внезапно ее всю будто перекосило от омерзения, скулы заострились и потемнели, красивый рот по — звериному оскалился. Мэтью аж отпрянул.

— Оборотень! — зашипела она, резко подняла обе руки и вынесла дверь сильнейшей воздушной волной, вырвав замок с корнем. Дверь распахнулась, с грохотом врезалась в стену, без сомнения пробив в штукатурке дыру, отскочила от нее и повисла на одной петле.

Явным усилием подавив зачинающийся в кончиках пальцев огонь, Инга пошла к выходу, страшная и прекрасная.

— Что значит «оборотень»? — Мэтью пришел в себя и догнал ее у изломанного дверного косяка.

— Самое отвратительное создание, которое ты когда — либо увидишь в Сокрытом мире, — процедила она, выходя за дверь и снова принюхиваясь.

Мэтью осторожно вышел следом за ней в коридор и огляделся. По правде говоря, его больше беспокоило, сколько человек в этот самый момент звонит в полицию, напуганные Ингиной хулиганской выходкой, чем какой — то непонятный оборотень. Один из этих напуганных — однозначно управляющий, который уже прямо при них, выглядывая из двери своего кабинета, набирал на телефоне номер. Заработать второй привод за два дня — это уже слишком.

Инга вдруг резко повернула голову вправо, снова втянула носом воздух, скривилась и сорвалась с места. В следующее мгновение она уже была в конце коридора, возле последней двери. Мэтью открыл рот.

— Как?..

Не договорив, он в изумлении оглянулся на управляющего, будто призывая его в свидетели этого чуда, но тот уже закрыл свою дверь, видимо решив, что с такими постояльцами безопаснее будет подождать полицию внутри.

Решив, что в его положении изумляться чему — либо уже глупо, и одновременно с этим испугавшись, что, как дурак, оставил Ингу с «отвратительным» оборотнем один на один, Мэтью быстрым шагом поспешил за ней.

— Он там?

Ведьма будто не могла решить, как поступить с дверью, все еще в каком — то полузверином состоянии — ноздри ее раздувались, верхняя губа дрожала, готовая обнажить зубы. Мэтью взял ее за руку и тут же отдернулся — кожа почти горела.

— Инга… — потерянно позвал он ее — ту, другую, мягкую и замирающую от его прикосновений.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Эта давняя вражда, Мэтью… Тебе не понять.

И резко выкинув руку, рванула воздух на себя. Хлипкая дверь немедленно выгнулась, поддалась и с треском вырвалась из дверного косяка, оставив замок с ручкой не тронутыми. Внутри кто — то жалобно закричал и завыл. Прислушавшись, Мэтью различил за этим вытьем приближающиеся сирены полицейской машины, но решил, что единственное разумное, что он может сейчас сделать, это продолжать плыть по течению. Больше не колеблясь, он шагнул в комнату, вслед за своей грозной подругой.

В затененной дешевыми жалюзи полутьме, стоял крайне неприятный запах — пахло не то прокисшими носками, не то застарелой плесенью, будто бы это был не номер в современной гостинице, а средневековый подвал. Он поморгал, привыкая к полутьме — где — то на полу, по дороге к ванной комнате шла борьба. Кто — то кого — то душил, и, судя по звукам, успешно. Мэтью включил свет.

Инга сидела, оседлав и схватив за горло… худенькую, вполне себе беззащитную девочку, на вид лет десяти, с косичками и почему — то в парадной форме советской школы. Лицо девочки было уже красным, глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит.

«Она сошла с ума!» — ужаснулся Мэтью, подскочил, схватил Ингу за подмышки и рванул на себя.

— Что ты делаешь?! — в бешенстве, в отчаянии, она извивалась, пытаясь высвободить руки, но в физической силе была ему не ровня. Помня, что она умеет этими руками делать, Мэтью крепко держал ее за локти.

— Мэтью, пусти!.. Нельзя дать ему уйти!.. Он поменяется, и мы его больше никогда не поймаем!

— Инга, это же просто ребенок!

Девочка тем временем перестала хватать ртом воздух и быстро — быстро ползла к выходу. Краем уха Мэтью услышал, что полицейские сирены смолкли и понял, что стражи порядка уже здесь. Это отвлекло его буквально на долю секунды, которой Инге хватило, чтобы вырваться из его цепких объятий и выбросить руку вперед, прокричав что — то на незнакомом ему языке. Буквально на пороге несчастную жертву Ингиного помешательства охватило густым черным облаком, сковало по рукам и ногам, и втащило обратно в комнату.

Локтем дав Мэтью под дых, да так, что его скрутило, Инга подскочила, перевернула бессильно брыкающуюся девочку на спину и сильно дунула ей в лицо. Выгнув спину, та издала страшный, завывающий, звериный вой, от которого у Мэтью внутри все застыло… Лицо ее вдруг потеряло человеческие черты, расплылось, подобно тающей восковой маске, и девочка, вместе со всей своей одеждой превратилась… (он отчетливо почувствовал, как отвисает его челюсть…) в склизкую бесформенную массу — с маленькими, красными глазками и черным провалом рта. Передернувшись от омерзения, Инга соскочила с этой массы, вытирая о джинсы руки.

— А — а — а… — как сквозь вату донеслось до него. Он обернулся — вжавшись в дверной косяк, безудержно кричал человек в голубой форме. Полицейский, смутно догадался Мэтью.

— Вот черт!

Бросив обездвиженного оборотня, Инга подбежала к полицейскому, у которого неожиданно побелела над виском прядь волос. Провела рукой перед его глазами, в которых ужас застыл, казалось, навечно, и он обмяк, закатив глаза и медленно съехав на пол.

— Мэтью, мне нужна твоя помощь, — приказала она, но Мэтью не в состоянии был даже пошевелиться. Пять минут назад он трогал женскую грудь — неожиданно пришло ему в голову — а теперь смотрит на похожего на плавящийся жир оборотня и обезумевшего, упавшего в обморок полицейского.

«Привыкай…» — добавил изнутри его головы кто — то насмешливый.

— Мэтью, — уже почти крикнула Инга, приводя его в чувство. — Мне нужно, чтобы ты узнал, кто его послал.

— Но как? Я не могу…

— Господи, у нас нет времени, — он почти физически ощущал ее дрожащее нетерпение. — Я могу сжечь этот кусок дерьма, и мы все еще не будем знать, откуда он взялся. Но ты, Мэтью… Ты — можешь ВСЕ. Узнай, кто нас выследил, кто его послал. Посмотри ему в мозги.

Обойдя «кусок дерьма» кругом, Мэтью с опаской заглянул в маленькие, совершенно поросячьи глазки. Он не был уверен, что у этого… существа вообще есть мозги. Сел перед ним на корточки и тут же ощутил волну животного страха — существо боялось… смерти? Он поднял брови.

— Я не собираюсь тебя убивать.

Инга злорадно оскалилась.

— Он боится? Здорово! — и тут же сказала ему совершенно другим тоном. — Милый, я пойду разберусь с людлингами — нужно временно всех «выключить» и забрать наши вещи. Отсюда надо уходить. Сделай все, что сможешь, и если в процессе случайно поджаришь этому уроду мозги, ни одна ведьма, ни один ведьмак на этой земле не будет на тебя в обиде.

И она вышла, оставив его один на один с живым, в ужасе глядящим на него оплывком то ли воска, то ли жира.

— Извини, — пробормотал Мэтью, на всякий случай, если его вдруг понимают и, закрыв глаза, пожелал знать.

Уже без особого удивления, он увидел все ту же картину, только будто со стороны — включая себя самого, в неудобной позе присевшего рядом с оборотнем. Под его закрытыми веками беспокойно двигались зрачки…

«Не то…»

Незваным гостем внутри головы раскритиковал его все тот же насмешливый голос. Мир пошатнулся, и он вновь оказался в физическом теле.

Ну, конечно же… Это другое.

Мэтью попробовал продублировать то, что произошло, когда ему приспичило узнать, как далеко Инга хочет зайти в их недавнем умопомрачительном обжимании. И понял, что мысленно прощупать это гадостное, склизкое тело будет отнюдь не просто.

«Узнай, как его имя…» — посоветовал внутренний голос.

Мэтью решил, что для выяснений, кто же именно дает умные советы изнутри его собственной головы, будет более подходящее время, и просто спросил.

— Как тебя зовут?

Оборотень неожиданно затрясся и заскулил, сопротивляясь, однако поверхность его сознания послушно расступилась, вывернулась наизнанку и выдала — «Огди».

«Хорошо… Теперь ищи это имя в тех воспоминаниях, где его использовали, отдавали приказ или заставляли клясться…»

«Кто ты?» — Мэтью не выдержал и обратил внутренний взор внутрь себя.

«Какая разница… Твое Темное Альтер Эго… Делай, что говорят. Огненные ведьмы тянутся к силе — одно разочарование, и о ее прелестях можешь смело забыть»

Что ж, лучшей мотивации придумать было трудно. Мэтью сосредоточился на имени и, вновь закрыв глаза, всмотрелся в раскрывшееся, будто алый цветок, сознание…

…Чужая сущность разлилась вокруг него, и он увидел оборотня, но совсем не в его истинной, омерзительной оболочке. Огди стоял, склонив голову, в обличии прекрасной девушки с томными глазами, одетой в длинное красное платье. Некто в черном плаще, с низко надвинутым на лоб капюшоне, неподвижно застыл перед ним — ней, скрестив руки на груди. Все вокруг было подернуто светлой, туманной дымкой, как будто они оба находились внутри облака.

— Как? — глухо спросил тот, что в капюшоне. — Как это случилось?

Его голос был смутно знаком.

— Не знаю… Они заморочили его следы, Господин… — девушка виновато крутила головой. — Я почти всегда была где — то рядом… В разных формах. Но он просто взял и уехал, неизвестно куда… Никому ничего не сказав. Зря вы не позволили нам стать ближе, Владыка. Я бы знала куда больше.

Человек в капюшоне выглядел спокойным, однако Мэтью чувствовал, что спокойствие это обманчиво.

— Еще не хватало моему брату сближаться с проклятым родом…

Девушка вобрала голову в плечи, будто ее ударили.

— Я следила за ним как могла, Господин. Пожалуйста… Прошу, вы обещали…

Внезапно он накинулся на нее и схватил за тонкое горло. Мэтью увидел, наконец, его лицо, однако глаза все еще скрывались под капюшоном.

— Скажи спасибо, что я отпускаю тебя живым, Огди. Ты не только не выполнил моего приказа, ты сделал все гораздо сложнее… Как думаешь, почему они вдруг решили перевезти его?

Широко раскрыв глаза, девушка смотрела на него прямо, без эмоций, как будто никто ее не душил.

— Не знаю, Господин, — неожиданно мужским голосом проговорила она.

— Потому что ты выдал себя, идиот. Они теперь знают, что я присматривал за ним все эти годы, и будут держать его как заложника, на случай если мы развяжем войну.

Он отпустил ее горло. Мэтью вдруг понял, что это и есть тот Темный, что объявил на него охоту.

— Ищи его, Огди. Хоть весь мир объезди. А тебе придется, потому что из Калифорнии его точно увезли. Если я найду его первым — не видать тебе обещанной награды, как своих ушей.

Она побледнела.

— А если его уже забрали…?

— Значит, все пошло прахом! — зло сказал он и вдруг смягчился. — У меня есть источник в Светлом Граде и, как только его заберут, я об этом узнаю. Пока его там нет. Они не знают, что он тоже Первородный. Вообще не знают ничего, кроме того, что он мой брат, даже не знают Ясный ли он. Но как только он хоть чем — нибудь выдаст свои способности — а он, в конце концов, их выдаст, потому что это сильнее его, сильнее всех моих блоков — они прибегут за ним сразу же, не сомневайся.

Девушка — Огди вдруг замялась и робко спросила — выглядело так, словно вопрос давно сидел у нее в голове.

— Почему вы бросили его, Господин? Ему ведь было плохо — даже со стертой памятью. Мне кажется, он бы не уехал, если бы не был так одинок…

Темный открыл рот и закрыл его снова. Покрутил головой.

— Только у того, кому плевать, жив он или мертв, могло хватить храбрости заговорить со мной на столь личную тему. Тебе видать совсем плохо в твоей мерзкой шкуре.

Он отвернулся и начал было уходить, потом вдруг остановился и, обернувшись, вытащил что — то из недр своего плаща. Протянул Огди.

— На, отдашь ему, если найдешь.

— Что это?

Как в замедленной съемке, пальцы человека в черном раскрылись и открыли взору наблюдающего за ними обоими Мэтью нечто блестящее, круглое и до боли знакомое.

— Триггер.

Машинальным движением, Мэтью взялся рукой за левое запястье. Часы? Темный передавал оборотню… наручные часы. Перед его глазами вдруг пошли круги.

Держи… На память.

Чувствуя себя все хуже и хуже, он вернулся на секунду в физическое тело и потрогал свои собственные часы, которые купил пару лет назад. То были другие часы, но те, в руках у Темного, он тоже помнил. Как будто потерял их когда — то, а вместе с ними что — то еще… Что — то важное.

Картина вдруг сменилась, Темный с оборотнем пропали, Мэтью зачем — то снова был в своей комнате, в студенческом общежитии Калифорнийского университета, в Сан Диего. В дверях стоял высокий человек, светловолосый и в светлом же костюме, лицо которого почему — то расплывалось, как если бы Мэтью специально косил глазом. Сам он сидел на кровати, опершись о собственные колени. Он будто бы был внутри того, двадцатилетнего себя — внутри его мыслей и его ощущений — и в то же время оставался собой, теперешним. Давящая изнутри душевная боль была не его — но он все равно чувствовал ее, как свою собственную.

Почему он не помнит этого момента?

«Что происходит?» — Мэтью отчаянно искал помощи у того, кто еще недавно давал советы изнутри его головы и, по сути, и втянул его во всю эту кашу воспоминаний… Но насмешливый молчал, бросив его разбираться во всем самому.

— Я уже объяснял — зачем это нужно. Сто раз, — говорил светловолосый с неразличимым лицом. — Если мы будем продолжать…

— Я обещаю, что не стану Темным, — не дал закончить он, сам не зная, на что надеясь. Ведь ему уже все объяснили. Сто раз.

Человек вздохнул.

— Станешь. Еще пару лет рядом со мной, и станешь. А мне ты нужен Светлым. Иначе мы не сможем…

— Да, да… Мы не сможем открыть эти чертовы Врата и все, что ты задумал, развалится даже не начавшись. Ладно, давай заканчивать — ты ж не любишь, когда хандрят… Увидимся через десять лет. Пока.

Мэтью лег на кровать и отвернулся к стене.

Зачем?! Зачем он похвастался, что там, внутри, в нем медленно, но верно пробуждается магия. Древняя, как сама Вселенная, самая первая магия на земле, сильней которой нет на всем белом свете. Что он уже может видеть то, что не видят другие, чувствовать, будто унюхивать отголоски чужих мыслей. Кто тянул его за язык? Ведь все привыкли к тому, что он людлинг, никто не стал бы специально копаться… Если бы он сам не ляпнул.

Теперь он не увидит этого человека десять лет — столько, сколько требуется, чтобы его гребанное Первородство развилось до своего пика или что — то в этом роде… и все это время он должен держаться подальше от Темных, и вообще ничего из этого он не будет помнить, пока не пробьет его звездный час. Тогда, вдвоем, они — Темный и Светлый, две стороны одной могучей Сущности — смогут наворотить кучу дел, которые почему — то совершенно необходимо наворотить…

Долгая тишина насторожила его. Мэтью резко повернулся — как он и боялся, в дверях уже никого не было.

— Лоренс… — позвал он, хоть и знал, что никто больше не отзовется.

Боль стала нестерпимой и, задыхаясь, он рванулся прочь — прочь из чужих воспоминаний, и из своих собственных. Прочь из той, другой, каким — то образом вычеркнутой из его памяти жизни…

Шлепнувшись назад, на пол, Мэтью в ужасе смотрел на кровавое месиво, оставшееся от того, что было и так бесформенной головой оборотня. Не было больше ни красных поросячьих глазок, ни темного провала рта. Только расплывающаяся груда отходов, которая уже начала распадаться на куски.

Он убил его — убил это несчастное, прОклятое существо — неумелым, неосторожным копанием в сознании раскурочил сам его мозг.

Непонятный звук раздался от двери. Он поднял глаза, но еще раньше, чем увидел, почувствовал физические волны страха, исходящие от Инги. Ведьма застыла на пороге, прижав руку ко рту — она явно не ожидала, что он и в самом деле способен «поджарить» оборотню мозги.

Внезапно даже и это стало неважным. Все стало неважным, кроме одного. Часы. Надо найти их. Мэтью знал, что они где — то здесь — оборотень должен был таскать их с собой повсюду, в надежде, что найдет его раньше того, Темного.

Одежды на уже начавшей разлагаться туше не было, а потому единственная надежда была на его небольшой рюкзак, висящий на крючке рядом с ванной комнатой.

В два прыжка добежав до стены, Мэтью сорвал рюкзак с вешалки и рывком открыл его. Слишком темно, слишком много постороннего барахла и случайного хлама! В раздражении, он перевернул рюкзак вверх дном и высыпал содержимое на ближайшую кровать.

— Вот они! — почти крикнул он, обнаружив потускневший браслет Ролекса, прямо среди крошек, бумажек и еще непонятно чего, что скапливается обычно на дне рюкзаков и сумок.

Трясясь, будто в лихорадке, Мэтью расстегнул и сорвал свои собственные часы, внезапно ставшие неправильными и ненужными, отшвырнул их куда — то не глядя, и просунул левую руку в тяжелый, как окова, браслет. Защелкнул крепкую застежку.

Прошлое и настоящее сомкнулись в одно целое — нерушимое и прочное, как сама эта застежка.

— Лоренс, — вспомнил он и сел на кровать. Поднял глаза на Ингу и тут же закрыл их, чтобы не видеть ее — ту, что лгала ему.

И все равно увидел — сквозь плотно закрытые веки увидел, как, подняв дрожащую руку, Инга собирает вокруг ладони темное, похожее на взметнувшийся пепел облако. Голова его внезапно отяжелела, мысли перепутались, и он повалился лицом в самую гущу вытрясенного из рюкзака оборотня хлама.