Рассказы

Алекситим

Общегалактическое время — время Гринвича.

Не стоит путать Гринвич с Greenwich, зеленой весью Старой Земли. Гринвич — город на берегу Лузитанского моря. Через него проходит нулевой меридиан Новой Земли.

Общегалактическое время — 00:23. Дата — 11/04/243. Умер последний Кайво. И без того измученный, смертельно больной, он был избит советником Шанье Оллертом и на двадцать третьей минуте скончался от побоев.

Советник Оллерт удивился.

— Сдох, что ли? — пробормотал он, ощупывая горло трупа. — Раньше эти твари крепче были. Сукины дети.

— Могу я утилизировать останки, советник? — спросил секретарь. В руках он держал винтовку.

— Делай что хочешь, — ответил Оллерт.

Он отошел к краю пещеры и, вынув пачку сигарет, закурил. Наверху гроздьями висели оскверненные соты Кайво. По углам громоздились трупы; солдаты выжигали их с помощью огнеметов и плазменных винтовок. Запах стоял тяжелый, неприятный — но Оллерт привык к нему и сейчас практически не замечал.

Пальцы слиплись от крови. Оллерт зачем‑то начал оттирать их.

— Дерьмо, — бормотал он, — дерьмо собачье.

— Советник, — подошел к нему секретарь.

— Да?

— Мне бы поговорить с вами, — сказал секретарь, и вдруг смутился. — Я вчера, когда мылся в душе, увидел у себя пятна на животе. Пятна черные и твердые. Как считаете, это нормально? Это не трещотка?

— Нет, — раздраженно ответил Оллерт. — Трещотка на людей не действует.

— Но вирусы ведь мутируют. Как грипп. Трещотка могла и на людей перекинуться.

Оллерт вгляделся в его юное встревоженное лицо.

И сказал:

— Ну, могла, могла. И вправду могла. И что прикажешь мне делать? Сам знаешь, как быстро убивает трещотка. Хочешь, я тебя утилизирую — прямо здесь и сейчас?

— Советник, — побледнел секретарь.

Оллерт вынул изо рта тлеющую сигарету и, понюхав ее, с отвращением отбросил в сторону.

— Воняет чем‑то, — пояснил он. — Слушай. Ты когда‑нибудь болел гриппом?

— Да, часто, — сказал секретарь, и в голосе его почему‑то появилась надежда.

— А я — никогда, — признался Оллерт. — Вот сказал себе: никогда не буду болеть — ни гриппом, ни какими‑то другими болезнями. Дал установку: не болеть. И не болею, что самое интересное.

— И что мне делать? — спросил секретарь.

— Да откуда я знаю, — произнес Оллерт. — Верь, что ты здоров. А хочешь, убеждай себя в обратном. На твой выбор.

Секретарь, пребывая в растерянности, ушел. Оллерт закурил новую сигарету.

— Дерьмо, — сказал он.

Затем медленно задрал голову и посмотрел на опустевшие соты.

«Это моя реальность, — подумал он, — моя и моих дружков с Новой Земли. И вам здесь места нет. Вот так вот, Кайво. Вот так вот».

Два месяца назад, когда Оллерт вез контейнер с капсидами трещотки, его корабль был остановлен патрулем Кайво.

Лейтенант Моксви испугался.

— Они прознали, — упавшим голосом произнес он. — Теперь нас убьют, а трещотку уничтожат. Земля опозорена.

— Глупости, — ответил Оллерт. — Ничего они не прознали.

Он разглядывал угловатые корабли Кайво и думал, как бы отвертеться от игры. А в том, что игра будет, он не сомневался.

— Надо прорываться, — заныл Моксви.

— Не надо, — сказал лейтенант Сэдвин. Он сидел у пульта и жевал конфеты. — Кайво намного быстрее. Нам не уйти.

— Нельзя так просто сдаваться, — с тоской произнес Моксви.

— Можно. Что самое обидное, — продолжил Сэдвин, — они не за нами. Просто летали, выискивали жертв: а тут раз, и мы. Что поделать. Такая уж карта легла.

«Молодец, прям умница, — подумал Оллерт. — Все понял».

Пересилив себя, он сказал:

— Сдаемся, да.

За контейнер с трещоткой Оллерт не опасался. Кайво о нем не знают; а внутренности захваченных кораблей их не интересовали никогда. Так или иначе, трещотка доберется до Новой Земли.

А вот из них троих выживет всего один.

«Не хочу умирать, — подумал Оллерт отрешенно. — Дерьмо».

Он посмотрел на Моксви и Сэдвина. Моксви нервно ходил по рубке. Его желтые волосы слиплись от пота. Моксви напоминал сейчас птенца, выпавшего из гнезда. Выглядел он жалким и несчастным. Сэдвин же меланхолично рассматривал прозрачную, как капля янтаря, конфету.

— А как же трещотка? — спрашивал Моксви, сжимая и разжимая пальцы.

— Молчи, дурень, — беззлобно сказал Сэдвин.

— Мы должны спрятать ее, — взмолился Моксви. — Иначе все пропало!

Сэдвин кинул конфету в рот. Поймав взгляд Оллерта, он пожал плечами.

«Что поделать, — словно говорил он. — Такая уж карта легла».

Сэдвин и умер первым.

Вместе с Оллертом он помогал Кайво состыковаться с их кораблем. Появился первый Кайво: высокий, тяжелый, с механическим телом, с гибкой маской вместо лица. Ростом он превосходил человека. Оллерт знал, что Кайво — сами по себе, под доспехами — хрупкие, маленькие и с нежной кожей; сейчас это казалось смешным. Кайво был безоружен. Он протянул манипулятор и коснулся пальцев Оллерта. Оллерт брезгливо отдернул руку.

— Я сам, — сказал он.

Кайво пожал никелированными плечами. Он повторял сейчас человеческий жест — из уважения к Оллерту; уж в чем им нельзя было отказать, так это в вежливости.

— Скажите, Кайво, — произнес Моксви дрожащим голосом, — что мешает мне взять пистолет и убить вас?

Кайво не ответил.

— Скажите, — упорно повторил Моксви, но Сэдвин перебил его:

— Да хватит, он не глухой.

И рассмеялся.

Оллерт не выдержался и рассмеялся вслед за ним. Смех вышел нервным.

Кайво отвел их — Оллерта и обоих лейтенантов Новой Земли — к себе на корабль. Им предоставили небольшие апартаменты. Там, среди хрома и пластика, они провели игру: обычный жребий. Сэдвин вытянул короткую зубочистку и вздохнул. Моксви не удержался от гневного восклицания:

— Это моя палочка! Это я проиграл!

Сэдвин посмотрел на него с укоризной. Моксви немедленно смолк.

Пришел Кайво и, не отрывая глаз от Сэдвина, поднес манипулятор к голове. Сэдвин кивнул. Он пожал руку сначала Оллерту, затем Моксви, после чего сказал:

— Ладно, ребята. Давайте.

И Сэдвин ушел. Оллерт знал, что через несколько минут его убьют, а тело выбросят в космос — и не мог, как ни странно, в это поверить. Словно Сэдвин вышел погулять. Или в туалет.

— Это была моя палочка, — тоскливо произнес Моксви.

— Заткнись, — не выдержал Оллерт.

Моксви смолк.

Он был удивительно мягок для лейтенанта; Сэдвин обмолвился как‑то, что Моксви попал в армию по протекции отца. «Бездарное существо», — подумал Оллерт раздраженно. Он смотрел на Моксви — и видел всех жителей Новой Земли, этих слабых, жиром заплывших мозгляков. Кайво такие не соперники. Странно, как они вообще решились выступить против Кайво.

«Самоубийственный порыв, — пришла в голову мысль. — Пассионарность».

Оллерт закрыл глаза и привалился к стенке.

— Трещотка, — прошептал Моксви.

— Чего? — приоткрыл один глаз Оллерт.

— Мы их уничтожим трещоткой, всех, до единого, — продолжал шептать Моксви. — Ведь правда?

— Заткнись, — разозлился Оллерт. — Еще раз услышу про трещотку, руки оторву. Мы ее не для того везли, чтобы ты о ней Кайво проболтался. Так что заткнись, я сказал, и молчи в тряпочку.

Моксви слегка побагровел.

Оллерт оживился — он ждал, что Моксви ударит его, и можно будет избить мозгляка как следует, сорвать злость; однако Моксви лишь хлюпнул носом:

— Сэдвин ведь вернется?

— Вернется, — хмыкнул Оллерт. — И ты вернешься. Мы все в землю вернемся. Не сомневайся.

— Как вы можете… — начал Моксви с дрожью в голосе, однако тут вошел Кайво и замер, глядя на них. В его жемчужной маске отражался свет. Моксви осекся.

— Пройдемте, — сказал Кайво.

Голос у Кайво оказался нежным и сильным. Оллерт внутренне напрягся: дурной знак, что инопланетянин вздумал с ними разговаривать.

— Пройдемте, — повторил Кайво.

Не дожидаясь их реакции, он развернулся и двинулся вдоль хромированных стен. Оллерт последовал за ним. Сзади плелся раздавленный Моксви.

«Это задание Новой Земли! — сказал ему Моксви — тогда, еще на Фиресе. — Мы уничтожим расу Кайво и принесем мир в галактику. Понимаете, что это значит, а?» — и Моксви блаженно зажмурился.

«В сектор», — сказал Оллерт.

«Что?» — Моксви непонимающе улыбнулся.

«Мир — не в галактику. В сектор, — сказал Оллерт. — В пределах галактики Кайво ничего не значат, малыш».

Сэдвин, до того молчавший, вдруг рассмеялся — и Оллерт сразу понял, кто в этой парочке главный. Он обратился напрямую к Сэдвину:

«Ну и зачем вам я? Вы эту трещотку могли бы и сами добыть, без меня».

«Вы знаете Кайво, — сказал Сэдвин. — Не раз с ними сталкивались. У вас есть корабль, способный провести нас к нужной планете. Причин, надеюсь, достаточно. Как считаете, Оллерт?»

И Оллерт согласился.

Сейчас он — к своему стыду — жалел об этом: ведь был шанс, что умрет не Моксви, а он, Шанье Оллерт. Почему‑то это огорчало.

— Мы пришли, — объявил Кайво.

Оллерт огляделся. Они были в компактной, абсолютно белой комнате. Посреди нее стояло кресло, сделанное явно под человека; от кресла отходили темные провода. Кресло до боли напоминало электрический стул. На таком стульчике мозгляки с Новой Земли и поджарили отца Оллерта в свое время.

— Садитесь, — сказал Кайво.

И посмотрел на Оллерта.

— Нет, — вырвалось у него.

Удушающей волной накатил страх. Мир стал белым–белым, а звуки куда‑то пропали.

— Прошу вас, сядьте, — повторил Кайво.

— Нет! — заорал Оллерт. — Черта с два я туда сяду!

Кайво ласково взял его за руку. Оллерт закричал и, вырвавшись, попятился к двери.

— В чем дело? — взволнованно спросил Моксви.

Дурак не понимал сути игры. Почему‑то это успокоило Оллерта. Ну конечно же. Дураки всегда выживают, как бы ни повернулись обстоятельства — разве это не справедливо? Оллерт заставил себя приблизиться к молчаливому Кайво. И, подавив внутреннюю дрожь, произнес:

— Ладно. Ладно! Я сяду.

Кайво коснулся его манипуляторами. Оллерт стиснул зубы.

— Как занимательно, — мелодично произнес Кайво, — вы столь напряжены и испуганы, хотя ничего не произошло. Все дело в информации, не так ли? Она и оказала воздействие на вас — она, информация, пустые слова. Минуту назад ваша реальность была совсем другой. Она изменилась, и причиной стала информация, поступившая от меня. Я изменил вашу личную реальность. Разве это не любопытно?

— Очень, — злобно произнес Оллерт.

Кайво поднял на него глаза — вернее, мертвые, пустые прорези в маске.

— Пойдемте, — сказал он.

— А как же?.. — растерялся Оллерт.

— Пойдемте.

Вслед за Кайво Оллерт направился к двери. Моксви остался в комнате один. Он переступил с ноги на ногу, словно ему неудобно было, что Оллерт ушел, а он остался.

— Глядите, — сказал Кайво.

Он провел Оллерта в соседнюю комнату. Там было еще одно кресло — с зажимами, но без проводов и аппаратуры. Оллерт не смог удержаться от облегченного вздоха. Ему повезло. В игре он станет не Эмпатом, а Алекситимом. Есть чему радоваться.

А вот Моксви умрет.

Поверить в это было еще труднее, чем в смерть Сэдвина.

Оллерт неохотно сел в кресло Алекситима. Кайво закрепил все зажимы. Затем он принес наушники и надел их на Оллерта. Жемчужная маска Кайво переливалась в лучах света.

— Я объясню правила, — сказал Кайво.

— Я знаю их, — сказал Оллерт. — Можешь не стараться, ублюдок.

— Хорошо, — сказал Кайво. Он щелкнул манипуляторами, и одна из стенок стала прозрачной. Стал виден Моксви — он сидел уже в кресле, весь опутанный проводами, и слушал инструктаж второго Кайво.

Наушники доносили до Оллерта все, что происходило там.

— Правила таковы, — говорил второй Кайво. — Ваш друг, именуемый отныне Алекситимом, должен безо всякого скафандра пересечь космос. Не волнуйтесь, расстояние минимальное — от одного нашего корабля до другого, всего‑то сотня земных метров.

— Минимальное? — вспылил Моксви. — Что за дурацкое задание?

— Вы — Эмпат, — продолжал Кайво. — Ваше задание — подбадривать Алекситима. Возможно, благодаря вам он и преодолеет вакуум. Надейтесь на это. Перед вами — микрофон; говорите в него, и все ваши слова дойдут до Алекситима. К сожалению, сам он не сможет ответить. Однако он все слышит и нуждается в вашей поддержке. Удачи.

— Постойте! — попросил Моксви, но второй Кайво уже ушел.

Оллерт вздохнул.

Он знал, что сейчас начнется, и не хотел этого.

— Оллерт? — подал голос Моксви. — Вы слышите меня?

— Болван! — закричал Оллерт, но стенки были толстыми, и Моксви ничего не услышал.

— Игра началась? — спросил Моксви. — Оллерт, если она началась, то вот что… — он нервно облизал губы. — Главное, переживите холод. Там холодно, в космосе‑то. Но вы справитесь, — он перешел на нарочито бодрый тон. — Ведь вы со Старой Земли, там всегда холодно, и все такое… вы ведь привыкли к холоду, верно? То есть я ничего такого в виду не имел, не обижайтесь только! Я просто… Я не знаю, — Моксви смолк и зачем‑то шмыгнул носом.

— Заставьте его замолчать! — потребовал Оллерт у неподвижного Кайво.

Тот шевельнулся.

— Подождите, — сказал Кайво. — Сейчас Эмпату принесут дисплей.

— Дисплей?

— Он должен видеть ваши успехи, — объяснил Кайвво. — На дисплее отразится весь ваш путь, от этого корабля до финального. Видя, как вы продвигаетесь, Эмпат преисполнится надежды. И передаст ее вам.

— А я? — заорал Оллерт. — Я буду слушать, как он бредит?! Снимите наушники.

— Вы знаете правила, — Кайво повторил человеческий жест: стал разглядывать кончики манипуляторов. — Ваша цель — принять реальность Эмпата.

— Я знаю этот бред, — резко произнес Оллерт.

Кайво называли это игрой поиска. Эмпат подбадривает Алекситима, считая, что тот преодолевает вакуум. Алекситим сидит в соседней комнате и слушает Эмпата. Цель — принять его реальность, что бы это ни значило. Расплата за проигрыш — смерть. Убивают не Алекситима, но Эмпата, ведь проигрывает Эмпат — он не смог убедить Алекситима в том, что тот действительно летит в космосе.

Невыносимо идиотская игра.

— Главное, наберите начальную скорость, — продолжал Моксви. Его голос приобрел деловито–заботливые нотки; так бабушка снаряжает внуков в поход. — Оттолкнитесь от корабля и летите. Я думаю, сто метров — не так уж и много; вы только оттолкнитесь сильнее, и все будет в порядке. Трех минут хватит? У вас воздух… А воздух у него будет? — спросил Моксви вновь появившегося Кайво. Тот молча водрузил перед ним дисплей и тут же ушел.

— А, вы уже начали? — вскричал Моксви. — Ох, простите. Я не хотел показать глупым, я не специально.

«Интересно, что он там видит?» — возникла тусклая мысль. По технологиям Кайво раса не особо развитая; все эти дисплеи, кресла и прозрачные стенки — прошлый век. Один военно–промышленный комплекс их заслуживает внимания; он и позволяет им безнаказанно злить землян и прочих обитателей сектора.

Кайво сильны, как силен могучий, но ограниченный бык.

…если бы.

Кайво отнюдь не глупы. Они логичны. Они мерзкие и отвратительные, и самое мерзкое в них — эта извращенная логика.

— Мы верим, вы справитесь, — произнес Кайво.

— С чем? — проскрежетал Оллерт.

Он пытался отстраниться от бодрого бормотания Моксви; тщетно — тот говорил все громче, и все бодрее.

— Войдете в реальность Эмпата.

— Эмпата, — сказал Оллерт. — Дурацкое название. У него хоть есть термин, на вашем‑то языке?

«Моксви умрет, прошла минута, и Моксви через две минуты умрет».

— Вы справитесь, — сказал Моксви.

— Замолчи, — устало произнес Оллерт.

— Мне замолчать? — замер Кайво. — Если вы просите…

Оллерт сжал кулаки.

«Эти твари не смеют быть участливыми».

— Нет. Говори, — с трудом произнес Оллерт.

— У Кайво нет собственного языка, — сказал Кайво. — Мы отвергли его.

— С чего бы это?

— Мы общаемся иными способами, — пояснил Кайво. — В языке отпала надобность.

— Да? И как вы общаетесь?

— Никак, — Кайво попытался улыбнуться, но маска не дала ему этого сделать. — Все Кайво — индивидуалисты. На этом корабле, и на остальных семи я единственный Кайво.

«Моксви умрет».

— Не ври, я сам видел второго, — сказал Оллерт отрывисто.

— Я придумал его, — сказал Кайво. — Я создал его в своей реальности, и вы, когда вошли в нее, приняли второго Кайво как данность.

— Что за бред, — сказал Оллерт.

Он собрался уже произнести что‑то такое, когда подал голос Моксви.

— Уже совсем близко! Вы знаете… Сэдвин, может, говорил вам… Я считаю, что вы нормальный человек, не такой, как эти сумасшедшие со Старой Земли! Извините. То есть я раньше считал вас… ну, таким же, как они. А вы нормальный… Простите, в общем. Я зря так плохо о вас думал. Мне очень жаль! — Моксви старался говорить искренне, идиот. — Можете ударить меня, когда вернетесь.

— Вот придурок, — Оллерт покачал головой.

Кайво коснулся маски.

— Вас тревожит сказанное Эмпатом? — поинтересовался он

— Нет, — сказал Оллерт. — Он все равно скоро сдохнет.

— Поэтому его слова обретают для вас особый вес. Вы можете погрузиться в его реальность. Сейчас для вас — для человека, не Кайво! — появился реальный шанс переместиться в иную реальность. Воспользуйтесь им.

— Я не могу, — сказал Оллерт устало. — Это какой‑то бред в мои уши…

«Еще минута, и Моксви умрет. Сдохнет. Умрет».

— Ты не мог придумать второго Кайво, — сказал Оллерт, наклонив голову.

— Я создал его, — сказал Кайво. — А вы — можете отвергнуть его. Пожелайте, и он исчезнет.

— И на кой черт?

— Это ваша реальность, — Кайво подошел поближе и обрисовал перед Оллертом круг. — Ваша личная реальность, и формируется она информационными потоками. Вы знаете правила игры. Эта информация — один из множества столпов, столпиков, поддерживающих вашу реальность. По умолчанию вы считаете, что ваш друг — третий, не Эмпат — погиб. А если я скажу, что это не так?

— В самом деле? — встрепенулся Оллерт. Неужели Сэдвин жив?

— Нет, — пожал плечами Кайво. — Я раздавил ему горло, а тело выбросил в космос.

Оллерт почувствовал, как закипает в нем ярость.

— Однако в тот момент, — продолжил Кайво, — когда я дал информацию — не информацию даже, а предположение — о том, что не погиб; в тот момент ваша реальность всколыхнулась. Она изменилась. Факты в ней стали иными. Видите? Реальность можно изменить.

— Сукин сын, — прошептал Оллерт.

— Что?

— Шел бы ты! Сукин сын! Сукин ты сын! — взорвался Оллерт. Он попытался встать с кресла; конечно, ничего не случилось.

От ярости Оллерт даже перестал слушать Моксви.

— Сукин сын!

— Успокойтесь, — сказал Кайво. — Ваша реальность бурлит, как поверхность воды. Вы не сможете изменить ее, пока пребываете в таком состоянии.

— Да плевал я!

— Вы сами заперли себя в тисках причинно–следственных связей, — сказал Кайво. — Мне жаль вас.

— Слушай, — прошептал Оллерт, — а если я тебе мозги вышибу, твоя реальность как — изменится, а?

— Нисколько, — Кайво коснулся маски, стал мять ее и разглаживать. — Ведь смерть — тоже часть реальности. Трещотка, — сказал он, и Оллерт сразу же замер. — Вирус, созданный нами же. Вы привезли его с края галактики и теперь желаете уничтожить им нас. Похвальное стремление.

— Ты не смеешь, — простонал Оллерт.

Если Кайво уничтожит трещотку — все пропало.

Вообще все.

И Оллерт, и Моксви.

Моксви?

С холодком в груди Оллерт осознал, что не слышит больше голоса этого идиота.

Он повернул голову. И увидел кресло, в котором обмяк Моксви. Над ним стоял второй Кайво. В руках он держал узкое белое лезвие — не стальное, а словно пластиковое.

Заметив взгляд Оллерта — а может, повинуясь приказу первого — Кайво еще раз ввел лезвие в спину Моксви.

Через наушники Оллерт услышал зловещий звук: звук рассекаемой плоти. Звук льющейся крови.

Не помня себя от ярости, Оллерт закричал, забился в кресле и сумел даже перевернуть его. Однако зажимы держали крепко. Оллерт не мог освободиться. Глазами, налитыми кровью, он смотрел на первого Кайво.

«Это задание Новой Земли. Мы уничтожим расу Кайво и принесем мир в галактику!»

Помог тебе этот мир, ага.

Вот ведь болван!

Оллерт осознал, что плачет, и от этого разозлился еще больше.

— Реальность изменчива. Вы можете ее изменить. Принять чужую реальность. Обмануть причинно–следственный закон, — сказал Кайво.

— Я убью тебя, — прошептал Оллерт.

— Не сомневаюсь, — мелодично произнес Кайво. — Хотите, покажу кое‑что?

И, не дожидаясь ответа, он снял маску. Под ней оказалось лицо Сэдвина.

Оллерт молчал; изумление парализовало его.

— Реальность изменилась, — сказал Кайво. — Вы допустили возможность, что ваш покойный друг жив и каким‑то боком относится к Кайво. И в вашей реальности это допущение стало правдой.

Оллерт догадался, что над ним просто насмехаются, и стал кричать.

Он кричал до тех пор, пока Кайво не ввел ему некий препарат, лишавший возможности двигаться. Затем Кайво осторожно отнес Оллерта на его же собственный корабль; орудуя манипуляторами, включил все системы жизнеобеспечения — а после, попрощавшись с бессильным Оллертом, отправился к себе на корабль.

Вскоре корабль Кайво отстыковался и улетел.

Дата была — 12/02/243.

Общегалактическое время — 00:17 по Гринвичу.

…Оллерт вскоре вновь обретет возможность двигаться.