Расплата за дары

Часть 33 Тренировка

На следующий день мы поднявшись вместе с солнцем, молча собираемся и, приняв красный напиток гипербиотика, спускаемся вниз, на том же лифте, работающем только для нас. Внизу господина Лока ждет личный водитель. Меня, одетого в простое черное платье, то, которое еще этой ночью мой хозяин снял с меня, так же сажают вместе с ним на заднее сиденье блестящей машины. На мои опасения, Куратор говорит о старом устройстве автомобиля, работающем больше на механике, а не на зыбкой электросистеме. Автомобиль несет нас сквозь залитый солнцем каменный лес, разрывает и отражает блики, ловит первые прямые лучи вечного светила. Я чувствую его тепло, когда оно скользит по коже через прозрачные стекла, чувствую твердую ладонь господина Лока, мягкость и бархат сидений, как платье стягивает тело, запах бензина и гул механики. Сознание вибрирует от обилия новых ощущений.

Машина останавливается у здания с зеркальными витринами, золото в вывеске, аромат, незнакомый прежде, дразнящий, кружащий голову. Лок, выйдя сам, открывает мне дверь, подавая руку. Улица пустая, но на входе нас встречают люди, одетые в малиновый бархат. Внутри теплый блеск белого и горячий пурпура, высота потолков и прозрачность стекла. Все убрано в тончайшем соответствии друг с другом. Хозяин уже опустил мою руку и покровительственно ведет, обняв меня за плечи к единственному накрытому столу. Отодвинутый им стул для меня, он сам садится напротив.

— Теперь нам нужно обсудить твою роль, — нам приносят тарелки с блюдами, похожими больше на украшения, чем на еду. — Я работаю в основном с людьми и живу по их законам, но мне нужна поддержка.

Он берет вилкой одну из изящных фигур со своей тарелки. Я делаю то же.

Обычно изоляция оболочки не дает чувствовать вкус, к тому же нет необходимости подпитывать оболочку физически — она берет энергию из запасов владельца. Человеческой пищи, так или иначе будет недостаточно. Но благодаря гипербиоту можно получить вкусовые ощущения. И я чувствую.

Сначала, появляется легкое головокружение, потом удается сконцентрироваться на восприятии — что-то дразнящее и приятное, просящее повторения. Я невольно закрываю глаза, пытаясь уловить ускользающее чувство. Когда возвращаюсь к реальности, понимаю, что мой хозяин наблюдает за мной с легкой улыбкой. Мне нужно ответить на его предложение:

— Какова рода поддержка вам нужна? хочу напомнить вам, что боевой функции у меня больше нет, а значит, и нет соответствующих способностей.

— Это меня крайне огорчает, — с ласковой улыбкой, подмигивая мне. — Но, думаю мы сможем обойти правила.

Нам приносят еще несколько тарелок с блюдами большими по размеру и разной консистенции. Приходится повторять за господином Локом, выбирая нужный прибор. С удивлением отмечаю, что каждое из них имеет свой, непохожий на другие вкус. За моим хозяином повторяю названия блюд, он даже называет продукты и способ их приготовления, что для меня равно изучению нового языка. Скоро начинает звучать музыка — сложные гармонии складываются в невесомую переливающуюся мелодию. Нет слов, но сознание само рисует живые картины, задевает те стороны, которые, казалось были потеряны. Лок протягивает мне руку, прося подняться вместе с ним. Плавные движения, повторяющие льющиеся мотивы. Навыки, приобретенные во время боевых тренировок, помогают быстро подстроиться под его темп, копируя и предопределяя действия. Сначала медленно, потом все быстрее и более плавно. Меняется музыка, меняется характер движений: с медленного на быстрый, порывистый, изобилующий резкими выпадами. Моя реакция уже не на столько быстрая и здесь справляться немного сложнее, но к моменту затихания мелодии, нам удается двигаться синхронно, дополняя и поддерживая друг друга как того требует танец. Лок, довольно улыбаясь, возвращает меня к столу, сам, обращаясь к музыкантам просит продолжить играть, но менее танцевальное. Нам приносят последнее блюдо, которое официант аккуратно поджигает изящной игловидной зажигалкой. Хозяин смотрит на меня, не скрывая довольного любопытства. Мне же трудно удержаться не поднести руки к сине-оранжевым всполохам. К моему удивлению чувствую боль и тяжелое ощущение, которое трудно назвать просто информационным сигналом. Кожа на пальцах чернеет, покрываясь волдырями и стекает с прозрачной соединительной жидкостью. Лок выхватывает мою руку из огня, тут же обернув мокрой салфеткой, выругавшись, спрашивает все ли со мной в порядке.

— Я и не задумывался, что люди ощущают, когда обжигаются, — отвечаю я, — для меня это стало таким же нормальным, как дышать, — я сжимаю обожженную ладонь и, освободив от его рук и салфетки, показываю Локу пальцы, лишь немного розовые, невредимые от ожогов. — вы должны рассказать мне больше о моей задаче, мне нужно знать, на что могу рассчитывать.

Обеспокоенность в его лице сменяется холодной серьезностью.

— Всему свое время, — он говорит, приступая к десерту, — не беспокойся, я собираюсь предложить тебе игру на равных. А это значит, что и ты получишь свою выгоду, — он поднимает принесенный бокал красного вина, такой же, какой поставили передо мной. — Конечно, при условии, что ты будешь играть по правилам.

Я усмехаюсь. Как будто у меня есть выбор. Десерт, уже не горящий, оказывается достойным завершением нашей первой трапезы.

Мы выходим под разгоревшийся солнечный свет, вокруг снова никого. Снова автомобиль и дорога куда-то из города. Строгие исполины уступают место мерцающей зелени. Запах свежести, и так некстати, тот сон из анабиоза. Возможно, этот образ слишком ярко всплывает в голове, что не ускользает от внимания Зорфа. Он в образе господина Лока резко становится более напряженным, обхватив меня за плечи говорит довольно строгим тоном:

— У многих бывают трудности при переходе с языка уровней на наречья нейтральных миров. Но теперь важно обращать внимание на такие мелочи, как указание собственного пола, обращение ко мне и, конечно же, избегать таких глупых выходок, которыми ты меня сегодня наградила. — Он с силой сжал мое плечо. Сначала я слышу хруст, потом темнота заслоняет свет солнца в зелени листвы, острое, оглушающее чувство боли и невозможность закричать, потому что сильное ментальное давление сдавило все тело, не давая пошевелить ни одним мускулом. Это не слабый пресс разного рода отбросов уровней, пусть даже слаженный и отработанный, его не сравнить со способностями Высшего. Я даже не могу заставить сердце биться быстрее, разнося выплеснувшийся адреналин по телу, чтобы повысить болевой порог. Боль превращается в агонию, он усиливает ее, запуская гиперчувствительность в нужном участке мозга, при этом, не давая мне терять связь с оболочкой. Не могу сказать, сколько длилась эта пытка, но скоро все пропало, исчезло. Исчезла боль, не было перелома, ритм сердца был спокойным, как и улыбка господина Лока, сообщающего, что мы прибыли.

Выхожу из машины, с трудом пересиливая навалившуюся слабость. Руку мне подает водитель, заботливо, придерживая меня под локоть. Я благодарю, но предпочитаю идти сам. Мне нужно быть готовым к продолжению. Вероятно, хозяин продолжит общение в том же духе. Здесь нет ничего удивительного, Высший захочет поставить на место слишком неосмотрительного помощника, но и мне нельзя просто превратиться в его игрушку. Плохо, что гипербиотик делает ощущения слишком непредсказуемыми, лишают контроля над своим сознанием. И, думаю, хозяин намекнул, о чем лучше пока не стоит спрашивать.

Мы идем в высокий особняк. Он похож на святилище Зорфа в уровнях, но адаптированный под условия параллели. Колоннада у парадного входа открывает главный зал, за ним галерея, а с двух сторон застекленные малые залы. Обстановка подобна тем, что мне доводилось видеть у смертных, только более утонченная.

Здесь снова никого, и господин Лок отпускает водителя, и других смертных, кто следовал за нами в обычных автомобилях. Мне остается медленно прогуливаясь по боковым залам, обдумать вопросы к своему хозяину, подбирая их так, чтобы снова не спровоцировать его. Тем временем, Лок обращается ко мне, оставив последние распоряжения покидающему нас персоналу.

— Дорогая Алион, прошу вас пройти со мной. Нам нужно обсудить условия нашего договора.

Я иду за ним через галерею, в конце которой оказывается зал, вероятно, предназначенный для переговоров. Большой круглый стол со странным прибором в центре. Вокруг него около полусотни стульев. Лок присаживается за ближайший стул, как оказалось, снабженный пультом управления на подлокотниках. Меня же он приглашает за соседний.

— Прежде всего тебе нужно знать, что моя миссия мало связанна с Уровнями. — он поворачивает какой-то реостат под своей правой ладонью и в центре стола загорается полупрозрачная сфера, цветовые пятна которой складываются в символ базы данных уровней. — когда-то, высшие задумались об устройстве нейтрального уровня по образу и подобию наших, древних пластов, а именно, дать смертным законы и систему устройства взаимоотношений, подарить им общество. — в сфере отобразился схематический план иерархий, которым обучают всех, не рожденных в уровнях. — Как ты помнишь, в основе нашей иерархии лежит концентрация реликта, а, следовательно, и способностей. Для людей же в основу иерархии было решено положить знания о реальности их мира. — в сфере картины миров сменяются новой схемой. — Было решено выбрать и воспитать так называемую элиту, способную направлять и руководить остальной массой. Им помогать и приводить их решения в исполнение должны были аристократы, в нашей системе, соответствующие Высшим. Далее, многие из нас разошлись во мнении, как проводить устройство общества смертных. — Сфера отразила в своей глубине некоторых из Высших, знакомых и незнакомых мне. — Одни выступали за кастовую систему, такая, какая есть у нас в Уровнях. Другие говорили о свободном выборе функций для каждого из членов общества.

В таком расхождении взглядов нет ничего удивительного. Кастовая принадлежность в Уровнях определяется при рождении, поскольку потомок перенимает все способности своих создателей. У людей такого нет, каждый приходит в мир с чистым сознанием, его воспитывают и обучают. Подобным образом поступали с обращенными.

Лок нажимает комбинацию кнопок на пульте и встает из-за стола.

— Было решено разделить зоны влияния, — он встает за мой стул, смотря на сферу, где сменяли друг друга символы и эмблемы объединений Высших, в это время проводя костяшками пальцами по моей щеке, и шее.

— Вы курируете этот мир? — я воспринимаю его прикосновение как возможность продолжить прямое общение.

Он просит меня встать, взяв за руку.

— Да, мне и нескольким другим Высшим был поручен контроль за этой параллелью. — он кладет свою ладонь на мою голову. Меня моментально сковывает сильный ментальный контроль. — Можно сказать, я один руковожу этой миссией.

У меня еще есть шанс задать ему вопрос, пока он не перешел к следующему шагу.

— Как долго вы ведете здесь работу? — он разом скручивает мне все суставы, блокируя все функции, позволяющие снизить болевые ощущения. Хаос охватывает сознание, но он контролирует практически все, но оставляя канал для восприятия — я четко слышу его голос, вижу горящую красками сферу, не давая ничего упустить.

— За долго до того, как появились эмиссары. — он усиливает мою агонию до предела, а в сфере течет ускоренное время, показывая смену эпох, падение и возрождение цивилизаций, развитие и упадок, мир построенный Высшими, иногда ценой своего бессмертия.

Это могло бы продолжаться еще очень долго, если бы охвативший мое сознание хаос не начал приобретать определенный порядок, вибрируя со все больше нарастающей амплитудой, начинает меркнуть даже сфера. В какой-то момент, показалось, что эта боль превысила грань поддерживающей во мне жизнь. А потом, она постепенно начала уходить и хаос начал рассеиваться, возвращая мне реальность.

— Если ты так хочешь знать, что они ощущают, вот самое главное из их чувств и самое последнее. То, когда жизнь покидает их. — господин Лок сидит напротив меня, продолжая держать в тисках только мое тело. Иначе стоять я уже не мог. Сфера тускло светилась ровным, серым, а мой хозяин, выжидая, смотрел на меня. Мне еще было нужно время, чтобы погасить последний очаги хаоса в мыслях.

— Для чего эти низшие использовали контроль над тобой? — для меня оболочка Зорфа становится прозрачной и я вижу его истинный облик, слишком громоздкий и несоразмерный с этим хрупким миром.

— Вы уже сами знаете. — говорить мне тяжело, но не ощутить проверку моей памяти было сложно. И меня снова затягивает в комок хаоса, но в этот раз не на долго. Зато теперь он начинает ломать мне кости, по одной на каждый вопрос.

— Как ты считаешь, важно ли доверие в работе Исполнителя и помощника? — он ломает мне предплечье, для наглядности подняв указательный палец правой руки, лежащей на подлокотнике. Я отвечаю что да, сдерживая крик и все еще не в силах пошевелиться.

— Какое может быть доверие, если на простой вопрос, где достаточно краткого отчета, мне достается какое-то сентиментальное молчание? — левое бедро с громким хрустом переламывается посередине. Крик все же вырывается через сжатые зубы.

— Я сказал вам…сказала вам, что они воспользовались моей функцией, не получив вашего разрешения. — приходиться держать равновесие, находясь под ментальным колпаком, стараться не опираться на сломанную ногу.

— Называя функцию Высшему, по протоколу, следует указывать ее назначение. Не так ли? Думаю энгах твоего ранга должен знать об этом. — мне сминает второе предплечье. В этот раз крик вырывается вместе с пеной, которая стекает по подбородку.

— Куратор, хозяин, мне не хотелось бы заставлять вас беспокоиться. Это была просто функция наложника. Я не привык давать по ней отчет.

Он некоторое время сидит, оперев голову левую руку, пристально смотря на меня. Истинный облик, проявляющийся все сильнее, ослепляет красным светом в глазах. Я держусь из последних сил, подавляя судорогу и стараясь не издать ни звука, хотя из горла рвется крик. Наконец, он встает, пододвигая ко мне стул. Резко пропадает боль и ментальный контроль, Лок, подхватив меня, усаживает, придерживая за плечи.

— На сегодня хватит, — я не без удивления отмечаю отсутствие каких либо следов переломов. — Но впредь, я буду рассчитывать на большую честность. — он осторожно стирает с моего подбородка пену белым платком. — Наша игра не менее опасна, чем та, которую вы вели с Патроном.

Я знаю, что он следил за всеми моими мыслями, невольно всплывающими в сознании при ослаблении контроля. Видимо ради этого все и было задумано. Я пробую встать, удается это не сразу. Но нельзя терять контроль над ситуацией, даже под таким жестким давлением.

— Я буду придерживаться этих условий, но вы так и не объяснили в чем моя задача. — говорить оказывается тоже непросто, от перенапряжения голосовые связки дрожат, от чего голос становится хриплым и глухим.

Но видимо его планы по моему подчинению на сегодня завершены, а в продолжении он не против воспользоваться своим правом на функцию, довольно редкую для помощника. Для себя отмечаю, что это лучше, чем снова подвергнуться дестабилизации болью.

Лок, все же улыбаясь, протягивает мне руку и, взяв мою, ведет к двери, противоположной от входа в круглый зал. Там оказывается комната, оборудованная иначе, чем весь остальной дом. Можно было сразу отметить усиленную изоляцию стен, металлическую мебель из прочных сплавов. Я не могу оставить это не замеченным.

— Думаю вы ведете свою политику довольно жесткими методами, господин Лок — стараюсь придать своей усмешке как можно больше язвительности. — хотя, мне ли удивляться, не так ли?

— Вроде того, — говорит он, расстегивая молнии платья и разворачивая меня к себе лицом. — Честно говоря, это место я задумал специально для тебя. — он проводит руками по моим плечам, освобождая их от платья. Оно падает на рифленый металлический пол.

— Я надеюсь, вы не собираетесь меня здесь держать, запугивая мной своих подчиненных — я догадываюсь, о чем в дальнейшем пойдет речь и у меня значительно поднимается настроение. Он снимает с меня белье, посадив на металлическую тумбу, мое лицо оказывается почти на одном уровне с его.

— Я уже начинаю склоняться к этому варианту, — он говорит это и его улыбка становится более хищной. Согнув и отведя в сторону одну мою ногу, Хозяин прижимает меня к себе обхватив за талию. Сначала боль заставляет глубоко вздохнуть, потом становится проще. Без боевой функции пластичность оболочки стала выше и не сопротивляется внешнему воздействию так активно. Лок смотрим мне в глаза, проводя пальцами по губам, шее, осторожно касаясь груди.

— Последнее время, — говорит он спокойно, тогда как мое дыхание уже сбилось. — мне все чаще приходится замечать вмешательство в мои дела, причем каждый раз след ведет как в Уровни, так и к эмиссарам. — хозяин приподнимает меня, укладывая на металлический стол. Холодный металл причиняет боль голой спине, но приятное теплое ощущение уже пересиливает все остальные. Когда алая пульсация в голове сходит на нет, он продолжает говорить, успокаивающе гладя меня по голове.

— Мне нужно, чтобы опытный в таких делах помощник находил, распознавал и избавлялся от подобных помех, прежде чем они успевали нанести какой-либо урон. — у меня вырывается смех, смешанный со всхлипами. Он так же издает глухой смех, слегка меняя модификацию своей оболочки, оказываясь на пол пути к перевоплощению. Меня от сильной боли сводит судорога, но я продолжаю так же улыбаться ему. Наконец-то я вернусь к любимому делу. Единственное что беспокоит, это отношение хозяина ко мне, мои подозрения не дают покоя, я все не могу выработать тактику работы с ним. И опять этот след в матрице. Как же мне избавиться от него?