Раскол

Глава 6

Агрус Кос был мертв. По его мнению, его судьба должна была быть более чем счастлива в этой связи.

Но, нет. Это было бы слишком просто.

За одно столетие и четверть следующего он пережил все, что швыряла в него старуха судьба, пока, наконец, она лично не принялась за него. Кос это знал. Он умер на каменистой земле, в сухом месте. Он не мог толком вспомнить название того места, но там были... крылья. И, вроде бы, гоблинша. Это было буквально в прошлой жизни.

Но жизнь, даже для умерших, продолжалась.

Особенно, если вы подписали определенные документы на столе вербовочного пункта воджеков, которые вы едва бы вспомнили, даже если бы были все еще живы, поскольку вы соврали о своем возрасте и встали в ряды стражей порядка, когда ваш голос все еще ломался. Особенно, если обладатели этих документов решили призвать вас в соответствии с ними - как это случилось с неким подписантом Агрусом Косом, Лт. (в отставке), Лига Воджеков, Десятый Сектор, призванным для прохождения пятидесятилетней службы в Призрачной Страже, сразу, после его смерти. Он состоял на этой службе уже несколько недель, или может быть, несколько лет. Он понятия не имел о точном сроке. Знать это, не входило в его обязанности. У призрачных стражей входила в обязанности только призрачная стража.

- Доброе утро, министр, - сказал Кос, кивая закутанной в мантию и капюшон фигуре, подошедшей к нему, улыбаясь. - Рад Вас видеть в добром здравии, - солгал он.

- Привет, Аргус, - сказал министр. Косу показалось, что он заметил налет мелочного злорадства от очевидно намеренного неверного произношения его имени. В первый раз, когда это произошло, Кос поправил его, в ответ на это, министр предсказаний просто повторил свой вариант снова, на этот раз громче. Чувство юмора Коса было несколько притуплено смертью, но все же, он был полностью уверен, что ничего особенно смешного в этом не было.

Его имя было одной из вещей, которые он помнил, наряду с именами Азорусовских чиновников, которые всегда возникали без спроса у него в голове, когда он встречал их. Другие воспоминания давались ему с большим трудом. Он смог вспомнить ускользающие образы странных личностей самых разных мастей - эльфы, зомби, гоблины, бесы, и привидения. Он вспомнил чувства злости, утраты, счастья, разочарования, но не смог соотнести их ни с какими событиями. Он помнил, как был воджеком, защитником законов, и вспышки воспоминаний о его жизни на службе были сильнее всех остальных.

Но его прошедшая жизнь могла с тем же успехом быть книгой, которую он читал в детстве, и после этого ни разу не брал в руки. Хотя, из собственного детства он едва ли мог что-нибудь вспомнить.

Говорят, у привидений нет чувства проходящего времени, но никто никогда не спрашивал об этом призрачных охранников, прикованных законом к Сенату Азориус. На самом деле время для привидения шло, и для Коса оно шло очень, очень медленно. К его раздражению, он не мог его точно отслеживать. Он знал, что в службе охраны он сравнительно недавно, но ему казалось, что он здесь уже несколько веков. Он знал, что прежде он очень долго был воджеком, гораздо дольше, чем сейчас, и он также знал, что ему служба нравилась тогда гораздо больше, чем теперь. По иронии судьбы, из того, что Кос помнил о его пребывании в должности воджека - живого стража порядка Равники из плоти и крови, патрулирующего улицы, лишь изредка вынимая из ножен меч, - было то, что он всегда испытывал жалость к привидениям, и знал, что эти же чувства разделяло большинство 'джеков. С точки зрения среднестатистического офицера, призрачные стражи выглядели тоскливой имитацией, иллюзией жизни, достойной уважения, а не продления в виде потустороннего рабства.

Хуже всего было то, что он не мог покинуть свой пост. Караульные смены у призрачных стражей никогда не заканчивались. Призраки были говорящими надгробиями, не способными покинуть сияющее кладбище Прахва. Храмы правосудия Сената Азориус служили прибежищем для тысяч мелькающих покорных привидений, подписавших когда-то не тот формуляр, или, еще хуже, будучи при жизни недалекими людьми, самостоятельно запросивших подобную загробную службу.

Умом Кос понимал, что он бы желал просто оставаться мертвым. Он уже достиг предела злости, раздражения и досады от своего положения. То, что ему удалось собрать по кусочкам из воспоминаний о том, кем он был, указывало на то, что это было последним, чего он мог хотеть при жизни. И все же, он стоял здесь, если так можно выразиться. Он был вполне целостным и плотным, если не покидал территорию Азориус. Если он попытается ее покинуть, то раствориться в воздухе. Он не пытался.

- Доброе утро, Трибун, - обратился он к очередному припозднившемуся. Сенат Азориус начнет свое заседание всего через пару минут, но Трибун Нарусков не проявлял никаких признаков спешки, как и никаких признаков того, что он услышал бодрое приветствие от привидения. Кос пожал призрачными плечами в сторону своего напарника, призрака по имени Кастелл. Кастелл, как обычно, пожал плечами в ответ, и они оба повернулись посмотреть, кто пройдет следующим. Кос однажды пытался поговорить с Кастеллом, и пожалел об этом. Кастелл не умел вести короткие светские разговоры, что лишь увеличивало без того бесконечную скуку Коса.

Четыре часа квази-небытия были не единственным способом того, как Азориус обеспечивал здравомыслие призрачных стражей - утрата памяти была задумана для того, чтобы предотвратить развитие у призраков слишком большого количества их прошлой личности, личности, которая могла нарушить проверенную временем формальность Сената Азориус и его судов.

Иногда, длинными, темными ночами он видел бесов и их сородичей, проходящих через нижние башни, носясь с различными заданиями из Старого Рава и обратно. Он когда-то знал одного беса. Павел? Пилкин?

Азориус взяли от Коса только то, что им было нужно. Он помнил каждый закон, который он когда-либо учил, и подозревал, что в его сознании было гораздо больше тех, что были заложены Азориусовскими эктомагами.

Поэтому к огромному удивлению и шоку, на который только было способно приведение, Кос понял, что он явно узнает подымающуюся по ступеням женщину. "Женщина" было, на самом деле, не точным словом. Она была женского рода, в этом сомнений быть не могло, но она была вовсе не человеком. Она на целый фут возвышалась над паладинами, идущими по обе стороны от нее, а пара ее золотых крыльев искрилась в утренних лучах. Он увидел ее, и тотчас же вспомнил ее имя. В то же время, он знал, что это было не настоящее ее имя, а прозвище. Прозвище, которое дал ей он сам. Или нет?

Был всего один способ выяснить это.

- Пушок, - сказал Кос. - Это ты?

Глаза ангела широко распахнулись, когда она услышала его голос. Пара крупных паладинов в серебряных доспехах, конвоирующих ее вверх по лестнице, с силой толкнули ее вперед, проходя мимо Коса. Пушок открыла рот, чтобы что-то сказать, но звука не последовало. В этот момент Кос увидел, что у ангела были не только скованы запястья рук, на ней также были знакомые зажимы на крыльях, которые она носила, служа в Лиге Воджеков.

Она часто была его напарницей. В этом, по крайней мере, он был уверен.

Он также был уверен, что провел долгие годы жизни в поисках ее. Она была последним, что он увидел перед смертью. Крылья. Он видел, как она летела к нему.

Паладины, ведущие Пушка в Прахв, толкнули ее в затылок с такой силой, что ей едва удалось устоять на ногах, и она, спотыкаясь, пошла вверх по лестнице. Кос пытался повернуться и пойти за ней, но почувствовал, что как будто он упирается в невидимую стену, удерживавшую его на месте. Один из паладинов взглянул на него с подозрением и рявкнул, - Знай свое место, призрак.

Мертвый Агрус Кос был вынужден подчиниться. Но это не означало, что он не мог наблюдать, как паладины тянули и толкали ангела за собой сквозь огромный арочный проход Прахва.

- Доброе утро, страж, - раздался хриплый голос рядом с ним. Вынужденный ответить на приветствие, он обернулся и кивнул.

- Министр Булвик, - сказал он автоматически. - Доброе утро.

Кос и Кастелл вернули свое внимание на лестницу и медленную процессию министров и других чиновников, направлявшихся в залы закона и правосудия.

Образ ангела плясал в уголках его сознания. Проход закованного в кандалы существа уже растворился в его памяти. Птица Рух пролетела перед солнечным диском, затянутым плотными облаками, обещающими долгие дожди.

- Доброе утро, Министр, - повторил Кос, получил кивок от еще одного прибывшего сенатора и кивнул ему в ответ. Кос слышал крики и свист на вершине ступеней, но держал внимание на прибывающих.

Агрус Кос был мертв, но его дух продолжал жить. Дух не был особенно счастлив от этого, но вы бы никогда этого не узнали из его уст.

Патруль воздушных 'джеков был не первым, кто увидел возвращение Парелиона в Равнику. Но Воздушный Маршал Шокол Венслов была первой, кто вошла в него, для более тщательного рассмотрения.

Летающий штаб ангелов Борос, отсутствующих еще с Декамиллениума, появился прямо над Утварой несколько часов ранее, из-за облаков, задрожавших от раскатов священного грома и неестественно алых вспышек молний. Остатки населения Утвары едва ли заметили его, занятые собственным выживанием под натиском нефилимов, продолжавших превращать в руины их поселение.

Сперва Венслов, опытная наездница на птицах Рух, знакомая с огромным количеством различных психологических состояний, вызываемых усталостью и разряженным воздухом после нескольких часов полета в открытом небе, решила, что это какой-то мираж. Патрульные возвращались в гнездо, для восьми часового отдыха перед вылетом на следующую четырнадцати часовую смену - четыре часа на земле, с бумагами, десять в воздухе.

Как она вскоре убедилась, это был не мираж. В одну секунду небо было пустым, не считая обычного рассветного движения - верховые птицы, пассажирские летучие мыши, мелкие личные дирижабы и их более крупные грузовые родственники, и несколько граждан Равники, способных летать самостоятельно, парили то тут, то там, между почтовыми соколами. Штормы накатывали на береговую линию на востоке, не обычные для этого времени года, но и не неслыханные.

В следующее мгновение, золотой замок под тяжелыми парусами выплывает из облаков, на десять часов от нее. Он был таким же плотным и настоящим, как обычно. Когда-то он составлял верхнюю половину ДомаСолнца, и все еще причаливал к нему время от времени.

- Крокт, - выругалась Венслов вполголоса, и сразу же произнесла короткую молитву покаяния за осквернение обители ангелов повседневной бранью. Воздушный маршал подала рукой сигнал ее напарнику подлететь на расстояние крика.

- Лейтенант, - крикнула Венслов через высотные ветра, гудящие в вершинах городских башен вокруг крыльев ее летного шлема, - доложи об этом в Центральный Форт. Я пойду, поприветствую... - воздушный маршал замолчала и взглянула на Парелион. Он все еще был далеко, но летел прямо на них - и далее, к Центру - на всех парусах. Ну, почти на всех. Было что-то очень странное в этом знакомом, но давно исчезнувшем воздушном штабе ангелов Борос, помимо его беззвучного появления высоко, в небе Равники. Многие его мачты были пусты, или разрушены до основания. Одна из шести массивных воздушных сфер на корпусе крепости, удерживавших ее в воздухе, была почерневшей и разбитой, с тонкой струйкой маслянистого дыма, струящейся из нее. Несколько шпилей, ранее возвышавшихся в центре Парелиона, образуя остроугольную арку, были разрушены, а их обломки дымились и искрясь магической энергией.

- Сэр?

- Секунду.

Языки открытого пламени мелькали в нескольких разбитых окнах, а всю поверхность Парелиона покрывали вмятины, похожие на следы массивных столкновений. Венслов была экспертом в вопросах того, что случалось с предметами, брошенными с большой высоты, и она также была метким стрелком из гоблинских огневых жезлов, которые в последнее время, носили с собой все воздушные 'джеки. Дыры и кратеры, усеявшие огромное летательное сооружение, напоминали ей и то, и другое. Парелион выглядел так, словно он прошел сквозь войну. Но самым странным было не то, что Венслов увидела, а то, чего она не могла отыскать глазами. Когда Разия патрулировала небеса Равники, стоя на капитанском мостике Парелиона, век за веком, крылатая охрана из не менее дюжины ангелов летела впереди, они всегда летели впереди, своими чистыми голосами, звучащими переливающимся гимном, указывая путь летящей в небесах крепости.

Хотя Парелион и вернулся, ангелов в нем видно не было. Без навигации крылатой охраны, Парелион, казалось, был в начале медленной траектории падения, которая заканчивалась вдали от положения воздушного маршала, в Центре Равники. Если на борту были живые ангелы, они бы ни в коем случае не вели крепость по этому вектору, вяло кренясь на правый борт под таким углом. У них бы огневые двигатели точно не горели бы в полсилы, толкая Парелион вперед. Все это было не правильно.

Она оторвала взгляд от Парелиона, и осмотрела небо вокруг нее - как и ожидалось, они с ее напарником были единственными стражами порядка в пределах видимости. Снова начинался дождь, который с короткими перерывами шел последние три дня.

- Сэр? - выкрикнул ей лейтенант, одаренный гоблин, наездник на птице Рух, по имени Флэнг. - Это же... В смысле, ангелы! Они вернулись!

- Мой предыдущий приказ отменяется, - прокричала Венслов. - Он летит прямо в Прахв. Лети в Сенат, минуя Центральный Форт. От моего имени эвакуируй всех оттуда, сейчас же!

- Но, сэр, - крякнул Флэнг, - мы должны уведомить начальство!

- Ладно, - сказала Венслов. - Ты прав. Но лети быстро, к черту все ограничения скорости. Возьми с собой резервный патруль в Центральном Форте, и команду страджеков, если они окажутся на месте. Не думаю, что Парелион остановится, а Прахв стоит прямо на его пути.

- Вы уверены, сэр? - спросил Флэнг.

Венслов коротко взглянула на летающую крепость, проверила пальцем ветер, и кивнула. - Совершенно уверена. Выведи оттуда всех, лейтенант. При такой скорости, у тебя есть всего пара часов.

- Там же полно...

- Лейтенант, если кто-нибудь в Прахве будет тебе препятствовать, арестуй любого. Для этого ты и возьмешь подкрепление. Надеюсь, до этого не дойдет, и эвакуация окажется лишней мерой. Это я выясню, когда доберусь туда, - сказала Венслов, указывая на крепость. - Возможно, еще не поздно ее остановить.

- Сэр, что Вы собираетесь сделать?

- Попробую найти способ удерживать его в воздухе, когда доберусь до него. Вот это я и собираюсь сделать. Удачи, Флэнг, - сказала Венслов и махнула рукой, отдавая честь.

- Да, сэр! - выкрикнул гоблин, отдал честь, и повернул свою птицу Рух в сторону Центра.

- А я? - сказала вслух Венслов, не обращаясь ни к кому в пределах слышимости. - О, да я просто в одиночку буду удерживать в воздухе половину ДомаСолнца. Без проблем.

Она пришпорила свою птицу Рух, и устремилась прямо к Парелиону. Воздушные 'джеки помоложе, возможно, выбрали бы безустальных пегасов, но Венслов готова была поставить все свои зино на то, что никто и никогда не летал так быстро, как птица Рух.

- Рекдос? - ошеломленно проговорил Капобар, уже казалось, в сотый раз, с того момента, как они покинули Старый Рав по заброшенной и дороге. - Почему Рекдос? Разве вы не знаете, насколько губительны их восстания для бизнеса? Вы меня обанкротите. Нас. Обанкротите нас. - Тишина. Он мысленно дал себе мысленный пинок за то, что никогда не трудился запомнить настоящие имена теневиков. По крайней мере, ему было бы кого проклинать, когда они его загонят в гроб.

Предыдущие девяносто девять раз, когда Капобар начинал эти причитания, теневики не говорили ничего, хотя они все же изредка толкали его, напоминая, что они рядом. Капобар чувствовал себя все упрямее и смелее, быстрым шагом шагая через бесконечные кварталы тупиковых аллей. Вору пришлось признать, что он заблудился, и он начал подозревать, что вся ситуация понемногу сводила его с ума. И поэтому, он спросил снова.

- Вы продали часть этой штуки Рекдосам? Это безумие. Вы слишком редко бываете в видимом мире. Это плохо, это ужасно. Изольда нас живыми не отпустит. Меня они найдут легко, но они и вас найдут тоже. Это была плохая сделка, и у вас не было права... ладно, может, и было, но это все равно безумие.

«Капобар», сказал он сам себе, «ты говоришь только для того, чтобы слышать собственный голос, а это, старичок, первый признак истерии». Он заставил себя заткнуться, повторяя про себя номер счета, на котором лежала его часть зино, выплаченных им только что кровавой ведьмой. Теневикам принадлежали оставшиеся две трети. Но он никак не мог заставить себя поверить в эту сделку. Изольда не была гилдмастером Рекдосов, но вполне могла ею и быть. Официально, этот титул принадлежал демону-богу, но его форма правления была удаленной. Четыре сотни лет истинной властью над маньяками обладала Изольда.

Шагая по суженым дорогам в темноте - аллеи и менее важные улицы Равники купались в солнечном свете лишь в полдень, из-за возвышающейся архитектуры, окружающей их со всех сторон - он подсчитывал шансы того, что теневики действительно знали, что делали, с учетом репутации беспощадности кровавой ведьмы во всех ее сделках. Редкие, мигающие фонари освещали сырые камни мостовой под его ногами, сбивая его с мысли. У Капобара развивалась жуткая головная боль.

Затем, чтобы добавить немного ужаса ко всему путешествию, один из теневиков избрал этот самый момент для того, чтобы прервать долгую пытку молчанием.

- Ты слишком много говоришь, - произнес голос. Неожиданный звук заставил Капобара непроизвольно взвизгнуть. - Почему ты так много говоришь? - Он почувствовал как холодное невидимое лезвие коснулось его груди в знак предупреждения.

- Ладно, - пробурчал старший вор. - Но ничего хорошего из ограбления г... клиента не выйдет. Я договорился на полную колбу. Я не обещал принести клиенту половину, или две трети, или часть. И мой клиент вовсе не кажется мне тем, кто любит делиться. Вы переступили через меня. Вы никогда больше не получите уважаемую работу. И вы обанкротите "Капобара и Партнеров". Это я принять не могу, сами знаете.

- Интересно, что считается уважаемой работой? - теневик, казалось, был изумлен.

Другой голос раздался в воздухе, справа от Капобара.

- Вот это место.

- Здесь? - нервно спросил Капобар. - Место для чего? - Прижатое к его груди острие ножа, было ему единственным ответом. Он поднял вверх руки с раскрытыми ладонями. - Ладно, ладно.

Капобар почувствовал, как его руку сжала невидимая ладонь с достаточной силой, чтобы намекнуть ему, что рука будет сломана, если он будет сопротивляться. - Ты заткнешься сам, или мне стоит вырезать тебе язык? - старший вор, чувствуя себя с каждой секундой все менее уверенным в себе, открыл рот, чтобы ответить, почувствовал лезвие у самого горла, и передумал. Он осторожно кивнул.

- Хорошо, - сказал первый голос с равнодушным удовлетворением. Затем, обратился ко второму теневику, - Начерти печать.

Капобар увидел, как слева от него, на земле мелом начала чертиться линия. Она обогнула его спереди, и дальше, пока не образовала вокруг него замкнутый круг, шагов в шесть в диаметре. Затем появились более мелкие знаки, судя по их виду, думал Капобар, это были какие-то волшебные буквы. Символы наносились по меньшему кругу, внутри первого, наконец, третий круг был начерчен, внутри символьного. Весь процесс занял около десяти минут, и каждый раз, когда Капобар пытался пошевелиться, он чувствовал лезвие на своей груди. Когда третий круг замкнулся, старший вор почувствовал, как вторая ладонь сжала его свободную руку.

Бестелесные голоса шепотом начали проговаривать короткое заклинание на диалекте, имеющим много общего с древним языком ведалкенов, но Капобар не мог разобрать стилизованные, сложные слова. И все же, он различил последние два: имя его клиента.

Затем была вспышка света, и в следующее мгновение он уже стоял между двумя вполне видимыми теневиками в идентичном круге, в каком-то душном зеленом помещении. Поначалу у Капобара слезились глаза от каждой попытки сфокусировать взгляд на отдаленных объектах. Все, что он мог разглядеть, были яркие цвета, что-то вроде канделябра, в нескольких шагах от него, и запах сырой земли. Он также чувствовал какой-то знакомый запах, но в это мгновение, все его ощущения были слишком перемешаны, чтобы выделить его. Зато он мог получше рассмотреть своих подчиненных - которые, так или иначе, скоро станут его бывшими подчиненными.

Он был удивлен увидеть, насколько маленькими были теневики – жилистые тела каждого из них ростом были не выше его плеч. Они были плотно обмотаны синими полосками полупрозрачной ткани, словно мумии древних Верховных Арбитров, покоящиеся в главной эспланаде Прахва. Пары светящихся глаз выглядывали из-под лицевых повязок, а их руки были длиннее нормы, обезьяньи, со странными сдвоенными суставами. «Две первичные руки», поправил себя Капобар. У каждого теневика из торса росла также небольшая рудиментарная рука с когтистой кистью. Третья рука была голой с бледной, почти прозрачной кожей с филигранью из черных и синих вен. На шее каждого из них был надет какой-то серебряный ошейник с тремя голубыми камнями, расположенных треугольником у их горла. Капобар задумался, не в ошейниках ли заключался секрет невидимости теневиков, затем более насущный вопрос возник в его притупленном телепортацией разуме.

- Почему я вас вижу? - выпалил он.

- В этих стенах все становится видимым. - Четкий, цитопластически усиленный голос соскользнул из спутанной зеленой массы органической жизни, свисавшей прямо перед ним. Это был Нейрарий, распростертый разум гилдмастера Симик, Создателя, Момир Вига. Клиента. Его клиента.

Возможно теневики все же сдержали свое слово. Оставалось гадать, могла ли эта парочка успешно провернуть сделку так, чтобы Виг не узнал, что его заказ был разделен с кем-то еще, старший вор все еще мог цепляться за эту надежду.

Капобар должен был распознать теплицу, хотя бы по влажности воздуха, но он был совсем сбит с толку. Теплица была постоянно меняющимся живым строением, венчающим центральную резиденцию гильдии Симик, Новижен. Сам Новижен был, по всем меркам, скорее выращен, чем построен, но, похоже, именно теплицу создатель использовал в качестве текущего эксперимента биоманалогической архитектуры.

Здесь был и сам Момир Виг, он стоял на плоской платформе, из гигантского, серебряного грибо-образного сталагмита, посреди сплетения трубок, стеблей, странных плесневых растений, и неописуемых органических наростов, из которых состоял нейрарий. Солнечный свет проникал сюда прямо сквозь стены, питая бушующую жизнь внутри теплицы. Момир Виг редко покидал теплицу, и на то были причины. Капобар всем телом чувствовал вибрацию маны, пропитывающей влажный воздух, и знал о слухах, что Виг питался ею.

Гилдмастер Симик был не один. Справа от нейрария стояла фигура, которая когда-то была эльфийкой Девкарин, но, очевидно, подверглась мощным некромантическим изменениям. Ее кожа, жуткий вид остатков которой, вызывал оторопь, была обожженной и сморщенной, словно кора дерева. Ее землистое, впалое лицо располагалось поверх шеи, вывернутой под неестественным углом, и было почти полностью покрыто спутанными грязными колтунами черных волос. Капобар разглядел кусок позвоночника, торчащего сквозь серую кожу. Она была одета в рваные, скудные лохмотья, которые, тем не менее, носили религиозный характер, вероятно, это была какая-то зомби жрица. Ей бы не помешал капюшон, хотя бы для того, чтобы желудок Капобара смог выдержать это зрелище.

Силуэт по левую сторону от вора рассмотреть было сложнее. Он не просто скрывался в тени, но словно был частью тени. Он был высоким, худым, в черном плаще, а пара его сияющих глаз была единственным, что ясно виднелось в темноте.

Капобар посмотрел на мембранные окна над его головой, затем вернул взгляд к таинственному незнакомцу. Кем бы он ни был, он, похоже, создавал собственные тени, отворачивая от себя желтоватый солнечный свет. Неплохой фокус.

Он взглянул на теневиков и заметил, что их взгляды были прикованы к фигуре в тени. Их третьи руки свернулись в нерешительности, но они не проронили ни слова.

Неловкое молчание длилось до тех пор, пока Капобар не прокашлялся, решив идти ва-банк.

- Приветствую Вас, Гилдмастер, - сказал он. - Мы достали заказанный Вами предмет. Мои партнеры с этого момента могут уладить дальнейшие детали. И, поскольку дело закрыто, я думаю, мне стоит вернуться в офис и поработать с бумагами. Был очень раз повидаться.

Он не мог пошевелиться. «Этого следовало ожидать», сказал он сам себе.

- Добро пожаловать, старшие воры, - сказал гилдмастер Симик. - Нам весьма приятно видеть вас. Всех вас.

- Да, - сказал Капобар. - И, как я сказал, я полагаю, мы выполнили нашу часть сделки. Я приношу свои извинения Вашим почтенным гостям. Я не хочу показаться грубым. Но успешное воровство само по себе не сделается.

- Не стоит извиняться, - сказал создатель. - Поскольку Вы никуда не идете.

- Создатель, мы выполнили Ваше приказание, - наконец заговорил один из теневиков. - Смертепоклонникам было позволено взять часть добычи.

- Молодцы, - сказал Симик.

- Ваше приказание? - спросил Капобар, и его вопрос повис без ответа во влажном, магическом воздухе.

- И еще много осталось для Вашего проекта, - сказал второй теневик. - Теперь мы оставим добычу Вам. Мы полагаем, что все переводы по оплатам проведены, согласно нашему договору. - Теневик вытащил большой цилиндр от шприца из-под повязок, установил его на губчатый пол, и подтолкнул ногой. Запечатанный цилиндр прокатился и остановился перед гилдмастером Симик.

Оживший труп эльфийки ухмыльнулся.

- О, да, - прошипела жрица со сломанной шеей. - Надеюсь, того, что вы притащили, хватит на всех. У нас большие планы, знаете ли.

- Бог-зомби, - сказала тень, и смех ожившего трупа Девкаринши резко прекратился. Но ее перекошенная ухмылка осталась на месте.

Капобар услышал, как теневик слева от него шепотом выругался, и от этого едва не засмеялся. Было ясно, как день, что теневики настолько же не ожидали увидеть гостей клиента, как и он сам, и что их планы также были сметены в сторону и летели ко всем чертям. Он подозревал, что их неожиданная видимость беспокоила их не меньше. Теневики переминались с ноги на ногу, очевидно нервничая, совсем не умея скрывать язык своего тела.

В отчаянии, он ткнул пальцем в небо. - А что на счет тех, других чудовищ?

Глаза создателя зажглись. - Других чудовищ?

- Да, - сказал Капобар. - Чудовища, которые, ээм, сожрали то, что осталось от дракона. Утварские нефилимы. Они росли с невероятной скоростью, когда мы оттуда уходили. Я знаю, сэр, что Вы интересуетесь такими вещами. Необычными формами жизни. - Последнюю фразу он пытался сказать с дружеской улыбкой, но боялся, что она больше была похожа на отчаяние умственно отсталого. Что было не так уж далеко от правды.

Момир Виг повернулся к Капобару и осмотрел его, как паук осматривает жирного, налитого кровью жука. - Сколько?

- Эмм, - сказал вор. - Пять. И они громадные. И увеличиваются с каждой минутой, не сомневаюсь.

Лысое, бледное лицо, не мигая, смотрело на Капобара. Виг когда-то был эльфом - одними из немногих оригинальных частей, сохранившихся на голове создателя, были узнаваемые заостренные уши, придававшие ему демонический вид в туманном свете теплицы. Эльфийская раса Вига давно вымерла, истребленная в племенных войнах задолго до подписания Пакта Гильдий армиями древних Сильхана и Девкарин. Ее имя было забыто. Две выжившие эльфийские расы редко находили общий язык, но обе они сошлись в том, что раса Вига была наиболее жестоким и беспощадным ответвлением их вида, и их уход не оплакивался никем, включая самого создателя. - Спасибо, что рассказал об этом, старший вор.

- Мы решили, что Вы о них знали, Создатель. - Сказал первый теневик, стоящий на шаг позади. - Мы с радостью вернемся в Утвару и достанем Вам...

- Нет, я так не думаю, - сказал Симик. Без предупреждения, блестящие, липкие синеватые от цитоплазмы стебли вырвались из пола и опутали ноги и туловища теневиков, разрастаясь, пока жилистые тела теневиков не были полностью опутаны полупрозрачными волокнами. Это произошло так быстро, что теневики не успели издать ни звука, и еще через пару секунд их яркие синие глаза погасли.

Капобар почувствовал, как его мышцы слегка расслабились, и он попробовал сжать одну руку. Он снова мог двигаться.

- Я заключал договор только с тобой, - сказал создатель в ответ на ошарашенный вид Капобара. - Договор выполнен. И ты также оказал мне дополнительную услугу. Я давно хотел иметь собственных подопытных теневиков. Эти два, я полагаю, вполне сгодятся.

- То есть, я... - пролепетал сбитый с толку Капобар, - Я могу идти?

- Конечно, - сказал Момир Виг. - Когда мне понадобятся твои услуги, я с тобой снова свяжусь. Ступай, наслаждайся тем, что осталось от твоей жизни.

Спустя десять минут, проходя через павильон, словно в тумане, вдыхая чистый, холодный воздух, пахнущий надвигающимся ураганом, без тени магии, Капобар все еще пытался понять, были ли слова "тем, что осталось от твоей жизни" просто фигурой речи.

В его мозгу возникла картина того, что создатель Симик мог бы сотворить с огромными нефилимами - о которых, как понимал Капобар с несвойственным ему чувством вины, он сам рассказал гилдмастеру - и ускорил шаг.

Он не был пьющим человеком, но ему жутко хотелось залезть в бочку с бумбатом и никогда больше из нее не вылезать.

Ездовая птица Венслов издала пронзительный клич, слившийся со свистом ветра. Воздушный маршал разогнала своего Руха до предела, устремившись к открытой посадочной палубе, ближайшей к командному ярусу.

Они все еще были за пределами Столицы. Еще оставалось время. Время для Флэнга, чтобы эвакуировать Прахв, чуть меньше времени для того, чтобы попытаться восстановить контроль над медленно падающей ангельской крепостью.

Она все еще не видела никаких признаков того, что кто-нибудь, ангелы, или кто-то другой, был на борту Парелиона, но если ей удастся вовремя добраться до центра управления, Венслов может постараться удержать эту махину в воздухе, пока не прибудет подкрепление. В противном случае, Прахв, и большая часть Центра, были явно обречены.

Крылья ее птицы яростно взбивали воздух, развивая желаемую скорость и направление своей наездницы, когда они подлетели к крепостным стенам летающего замка, и ветер исчез вместе с солнцем, полностью блокируемые корпусом громадного летательного аппарата. Искусственное затмение выявило кромешную тьму и запустение посадочной палубы. В обычном состоянии, она должна была ярко освещаться фонарными сферами. Дозорный легионер должен был стоять на краю платформы, направляя и регулируя воздушное движение.

Венслов посадила птицу Рух на внешний край платформы, где она еще могла разглядеть, куда она приземляется, и спешилась. Так все должно было быть в обычном состоянии, но то, что было на самом деле, потрясло ее до глубины души.

Рух каркнул за ее плечом, пока она вглядывалась во мрак. Фонари, по всей видимости, были разбиты. Их осколки были разбросаны по полу, у ее ног. Она повернулась к огромной птице и потрепала ее по шее.

- Возвращайся в гнездо, Жайн, - мягко сказала она. Воздушный маршал всем сердцем хотела сказать, чтобы птица подождала ее, но шансы были таковы, что либо она вытянет это дело, либо погибнет в процессе - и в гибели ее верной птицы, ради нее одной, не было никакого смысла. Если ей повезет, Венслов остановит падение Парелиона вовремя, и покинет его, когда прибудет подкрепление. Если же нет, она никуда отсюда не денется. Оставшиеся пять воздушных сфер на днище летающей крепости не смогут выдержать столкновения на этой скорости, даже если огневые двигатели выгорят до удара. В лучшем случае, они разобьются, выплеснув ядовитую топливную жидкость в Парелион и окрестности места крушения. В худшем, воздушные сферы взорвутся, а вместе с ней и небесная крепость ангелов, и все, чему случиться быть рядом с ней - или внутри нее - в этот момент.

Птица посмотрела на Венслов знакомым ей умным птичьим взглядом и наклонила голову.

- Прощай, - сказала Венслов. - Улетай подальше. Давай, сейчас же. - Она шлепнула птицу по шее, подчеркивая свой приказ. - Лети!

Птица Рух Жайн повернулась, переминаясь на лапах, и высунула клюв в потоки воздуха за пределами медленно плывущего Парелиона. Ее когти дважды постучали о миззиумный пол, как бы давая Венслов последний шанс передумать. Воздушный маршал лишь покачала головой. С печальным криком, Рух взлетел в небо с пустым седлом на спине и повернул в сторону Центра, послушно удерживая расстояние, но, отказываясь бросить свою хозяйку. Венслов грустно улыбнулась и снова повернулась лицом к мрачной платформе. Отработанным движением она достала короткий серебряный жезл и едва не выронила его, когда платформа накренилась на пару градусов от поднявшегося ветра. Она провернула рукоятку воджековского оружия, и дубинка, заряжаясь, загудела. Ей сейчас очень хотелось, чтобы жезл также мог давать хоть немного света, но одного желания, к сожалению, было мало. Глаза Венслов достаточно привыкли к темноте, чтобы рассмотреть силуэт прохода в основные помещения Парелиона.

Сконцентрировавшись на едва видном в темноте проходе, лишь слегка очерченном каким-то далеким источником света, исходящим из глубин крепости, она не видела препятствий на полу, пока едва не растянулась, споткнувшись об одно из них. Венслов удалось сохранить равновесие из чистого везения, поскольку в это же мгновение платформа качнулась в нужную сторону, позволив ей устоять на ногах.

Воздушному 'джеку определенно нужно было раздобыть какой-нибудь источник света. Она нащупала открытую панель на стене, рядом с размытым контуром прохода, и на ощупь стала искать рычаг, питающий маной фонарные сферы. Если они все были разбиты, то результат будет хуже, чем бесполезным, но если хотя бы несколько уцелело...

Посадочная палуба зажглась вокруг нее от света, по меньшей мере, десятка фонарей, загоревшихся на полную мощность. Болезненный разряд прошел по ее руке, все еще держащей рычаг, и она отпрыгнула назад. Она споткнулась о тот же объект на полу, но на этот раз не смогла устоять, и опрокинулась на спину. К ее смятению, то, обо что она споткнулась, было именно тем, чего она боялась больше всего.

Мертвая ангел была частично расчленена. Единственное крыло, оставшееся на месте, было скручено под трупом и распластано, словно раздавленная еловая ветка. Второе крыло лежало неподалеку, смятое в комок из перьев. Одной руки не было. На ее месте виднелся лишь почерневший кровавый обрубок, прорезанный острым куском обломанной белой кости. Венслов споткнулась о ноги ангела, которые были вывернуты в обратную сторону - ужасная красная рана виднелась в том месте, где нечто с невероятной силой вывернуло ангела в пояснице, забрызгав пол ее внутренностями. Повсюду должна была быть кровь, и она была, но магический свет фонарей указывал на то, что труп лежал здесь уже довольно давно. Лужи крови успели высохнуть, и даже уже отслаивались и рассыпались от порывов ветра, достигавших открытой посадочной палубы.

Лицо ангела было единственным, что осталось более, менее в целости - ее глаза были раскрыты, остекленевшие и высохшие. Ее челюсть отвисла, прилипнув, как казалось, к полу. Серебряный меч лежал расколотый на три части, две на полу, и одна, острие, торчало ровно между глаз ангела.

Высохший раскрытый рот ангела кишел крошечными белыми точками.

Венслов сдержала позыв рвоты, и всеми силами пыталась удержать желудок на месте в нормальном состоянии. Воздушный маршал не отличалась хрупкостью, но черви стали той соломинкой, что сломала верблюду спину. Лишь тот факт, что она в тот день пропустила обед, удержал ее от того, чтобы непроизвольно внести свой вклад в и без того кошмарную сцену.

Трупу было не менее недели. Если то, что сотворило это с ангелом, все еще было на борту, то у нее было еще меньше шансов, чем она думала. Но она была вынуждена попробовать. Венслов в последний раз быстро переступила через тело и направилась в проход, надеясь, что выбрала верное направление.

Спустя несколько секунд, после ухода Венслов, горстка червей, не торопясь, высыпалась изо рта мертвой ангела, свернулась узким цилиндром и постепенно приняла образ змеи. Прошло еще несколько секунд, и на ее теле проявились детали. Это была Утварская прыгающая гадюка, с характерными красными полосами вдоль спины.

Гадюка беззвучно поползла вслед за воздушным 'джеком, осторожно соблюдая дистанцию.