Раскол

Глава 3

Таисия Карлова поежилась. Она жалела, что не подумала одеть на эту первую встречу более теплый плащ поверх ее официальной адвокистской мантии. Все здание все еще пронизывал ночной холод и не по сезону сильные заморозки. Солнце только лишь начинало выглядывать из-за верхушек городских башен, когда Таисия ступила в Азориусовские владения. В сводчатых коридорах Прахва, оплота закона в самом центре Равники, всегда было немного холоднее, чем снаружи. В Азориус служило много ведалкенов, предпочитавших низкие температуры - они утверждали, что холод помогал им сохранять их "превосходящий интеллект". В любом случае, Таисия успела привыкнуть к теплому, пустынному климату своего нового баронства. Молодая женщина, наследница одной из трех наиболее влиятельных семей Гильдии Сделок, правила в зоне отчуждения, Утвара, в статусе баронессы (а вскоре, и как полноправно выбранный мэр, после того, как все нужные рычали и шестеренки были достаточным образом умаслены). Она также была полномочным Оржовским адвокистом, широко известным магом-законником, и сейчас она вернулась в столицу Равники, чтобы принять нового клиента, которому она не могла отказать.

Такие дела, как это возникали не каждый день, а дела в Утваре оставались в надежных руках. Зомаж Хок был мертв, и Шизм в небе над ее баронством растаял до едва различимых размеров. Он все еще таил в себе много тайн, но одна такая тайна как раз была тесно связана именно с этим делом.

Баронесса справилась с дрожью, отдав беззвучный приказ своей Оржовской крови. Это не было приказом в буквальном смысле, но она давно обнаружила, что кровь реагировала лучше, когда она облекала свою волю в слова. В считанные секунды, дрожь утихла, вернув Таисии ее осанку, не смотря на то, что в комнате стало еще холоднее, после того, как стражник запер за ней тяжелую дверь камеры.

По какой-то необъяснимой причине дрожь оставила вместо себя странное ощущение неуверенности и тревоги. Она решила связаться со своими заместителями, оставшимися дома - странно, что она уже думала об Утваре, как о доме, но это слово возникло у нее в сознании автоматически - как только выйдет отсюда. Кровь иногда предупреждала о надвигающейся опасности, а для члена правящей семьи подобная тревога могла быть знаком грядущей катастрофы.

Трость Таисии, вечное напоминание о цене, взысканной Оржовской кровью с ее тела, едва не выскользнула на скользком полу. Здесь было не просто холодно, а холодно и сыро. В тех частях Прахва, которые были видны широкой общественности, невозможно было представить плесень и другое... нечто, разраставшееся без присмотра на камнях и стенах, и, тем не менее, в камерах заключения уборка, похоже, не была в приоритете. Так было не всегда. Она бывала в нескольких подобных камерах для встреч с заключенными, и когда-то они буквально сияли. Азориусы деградировали. Сегодня Сенат был наполнен подхалимами и приспособленцами, больше заинтересованными в долгих дебатах, чем в создании оплота чистоты и правосудия, олицетворением которых всегда являлся Прахв. Они все больше уподоблялись Оржов.

Баронесса Утвары старалась игнорировать все разнообразие странных запахов, зловонной смесью туманящих ограниченное пространство камеры. Она прохромала короткое расстояние от двери к прозрачному барьеру, не опираясь на трость, и встала напротив последней ангела Равники.

Таисия встречалась с ней при других обстоятельствах всего пару недель назад. Ангел вылетела из Шизма, когда баронесса напала со своей разношерстной армией на Иззетского лорда-мага, который пытался выпустить в мир трех новорожденных драконов. Высокая воительница с точностью, типичной, по опыту Таисии, для стражей порядка, прибыла чуть позже, чем требовалось. К тому времени, как Таисия встретила ее, ангел оплакивала старика, погибшего, сражаясь с драконами, отставного воджека по имени Кос. Такая привязанность к "смертным" обычно не была свойственна ангелам, и Таисия тогда нашла это любопытным и предположила, что ангел использовала это обстоятельство для того, чтобы избежать объяснений, почему она была одна, и куда подевались все остальные ангелы. Их исчезновение во время Декамиллениума было известно во всем мире и было частой темой за каждым дальним столиком в местных кабаках. В одной только Утваре, в таверне Пивлика, временно служившей ее штабом, Таисия слышала более двадцати различных теорий на эту тему.

Все что знала Таисия, это то, что ангел произнесла речь на похоронах воджека и исчезла спустя пару дней, оставив после себя еще больше вопросов. Несколько часов назад ангел появилась вновь, запустив череду событий, приведших Таисию в Прахв.

У баронессы появился шанс получить некоторые ответы для удовлетворения, как своих профессиональных обязанностей, так и ее личного любопытства - Шизм все еще висел над Утварой, меньшего размера, но все такой же таинственный, и Таисия жаждала узнать о нем все, что могла, не взирая на его ничтожный размер. Далее следовал тот факт, что исчезновение ангелов было одной из наибольших загадок прошлого века, и женщина, разгадавшая ее, станет легендой. Таисия не жаждала известности самой по себе, но она открывала новые пути к власти и могуществу, которые не были доступны титулу Баронессы Утвары.

Это был голос адвокиста, защищающего дело ее естественных амбиций, и этот адвокист выиграл дело. Поэтому, как только сообщение от ангела пришло в ее офис этим утром, Таисия взяла самую быструю из доступных дирижаб, летящих в столицу Равники, обдумывая по пути свои возможные стратегии и гипотезы.

Ангел стояла в оковах. Звенья тяжелой серебряной цепи проходили сквозь скобы на ее запястьях и лодыжках, и сквозь миззиумные кольца, привинченные к литым миззиумным секциям пола, давая узнице пространство для передвижения, и в то же время, добавляя еще один уровень защиты и без того неразрушимой камере. Они находились глубоко внизу, под третьей башней Прахва. В башнях было много подобных камер, где, ожидавшие суда заключенные, ожидали его в полной физической изоляции, позволяющей им, тем не менее, общаться с внешним миром, в случае, если внешний мир приходил к ним сам. Стража Сената Азориус позволяла обвиняемым общаться с посетителями через толстые пластины звукопроводящего невидимиззиума.

Пакт Гильдий был довольно жестким сводом законов, но справедливым - адвокист или законник, если вы могли его себе позволить, мог помочь с защитой вашего дела перед слепыми судьями. Сенат гордился своим едва ли не маниакальным вниманием к подобным юридическим протоколам. Таисия желала бы, что бы их внимание было больше направлено на условия содержания в подземелье, но в данный момент, это было несущественно.

Министры Азориус, бюрократы средневысокого класса, поддерживающие работу Прахва, и занимающие нижние палаты Сената, казалось, делали все возможное, чтобы между ангельской заключенной и обвинением не возникло ни малейшего отклонения от протокола. Менее многочисленная и более активная группа спикеров ведалкенов, заполнявших верхнюю палату Сената – которая, все же, обладала меньшей политической властью, чем судьи - несомненно, не менее других жаждали допросить последнюю ангела, но у адвокиста обвиняемой было неотъемлемое право первой встречи со своей подзащитной после того, как ей были предъявлены обвинения. Даже судьи не могли допросить ангела до Таисии.

Слухи быстро протекли в газеты, и "священная узница Прахва" притягивала толпы жителей к Азориусовской крепости. По большей части, распространители слухов намекали на то, что Азориус совершает ошибку, держа в заточении ангела, и что ничего хорошего из этого не выйдет. На пути в крепость Таисия миновала несколько небольших групп молящихся пилигримов. К тому времени, как она покинет стены Сената, они, вероятно уже будут петь вокруг горящего чучела Верховного Арбитра Августина IV. Азориусы с этим делом ходили по острию бритвы.

Таисия быстро определила собственный ракурс беседы с ангелом. Заключенная, несомненно, ждала от нее вопросов, особенно вопросов о ее исчезнувшем виде, поэтому Таисия поступит ровно наоборот. Ее лицо приняло строгое выражение номер двадцать семь: «раздраженный протест».

- Добрый день. Рада Вас видеть. Хочу, чтобы Вы знали, что мне нужно возвращаться в Утвару, - сказала Таисия, обращаясь к заключенной. - Полагаю, за то время, что Вы провели там, с нами, Вы успели узнать, что я более не занимаюсь адвокистской практикой. Я в добровольном отпуске. И не обижайтесь, мадам, но я едва Вас знаю. Почему Вы обратились именно ко мне? Вы хоть знаете расценки на мои услуги? У Вас есть хоть зиб на счету?

Никакой реакции. Ангел просто стояла, укрытая тенью от синего фонаря, служившего единственным источником света в камере.

- Простите, мадам, я здесь, - сказала она.

Ничего. Чувство тревоги похлопало по плечу сознания Таисии, требуя внимания, но она подавила его.

Затем ее глаза, наконец, привыкли к темноте в достаточной мере, чтобы четко разглядеть ангела, стоящую в тени, и ее тело, покрытое жуткими ранами, нанесенными, по всей видимости, не взирая ни на какие протоколы. Даже скованная серебряными скобами, от чего ее золотые крылья свисали парализованными с ее лопаток, с подавленной ангельской мощью, высокая узница выглядела впечатляюще, но в то же время избитой и изрядно порезанной. Крылья делали ее похожей на сгорбленного, раненного стервятника, особенно когда Таисия присмотрелась к пятнам высохшей крови, поблескивавшим в тусклом свете одинокого мерцающего фонаря.

- Послушайте, мисс... Пьеракор Аз Винренн Д'рав, - решительно добавила Таисия - она вызубрила имя по пути сюда - Вам надо бы уделить мне чуть больше внимания.

Ангел повернулась и преодолела расстояние до невидимиззиума в два шага. Тяжелая цепь, сковывавшая ее ноги, со звоном остановила ее прямо у барьера, и Таисия сделала непроизвольный шаг назад. Один глаз ангела пылал яростью и болью. Второй глаз распух и совсем заплыл под необработанной раной от глубокого пореза, проходившего от середины лба до левого уха. Пропитанная кровью повязка туго опоясывала ее ребра, еще одна была обвязана вокруг ее правого бедра, и третья, вокруг левого плеча. Левая рука ангела покоилась в простой тряпичной повязке, одета она была в простую тюремную робу, которая в лучшем случае была сшита для кого-то более короткого и гораздо менее... ангельского. Ее рыжие косы были коротко острижены, судя по внешнему виду, непреднамеренно, и, возможно, с помощью факела. Она была измождена и мертвецки бледна. Считалось, что ангелы были существами, созданными магией, но эта ангел, похоже, была также создана из плоти и крови. Насколько баронесса могла судить, заключенная потратила слишком много этой самой крови в обмен на свои раны. Если бы ангел была человеком, а не полу-бессмертным физическим воплощением правосудия, Таисия бы предложила, чтобы они начали с составления завещания.

Единственный раскрытый глаз ангела встретился с глазами Таисии, и на долю секунды баронесса увидела пламя, нацеленное в ее собственную душу. Затем, так же быстро, все прошло. Ангел расслабилась и даже попыталась улыбнуться.

- Прошу прощения, - сказала она. - Я была в своих мыслях. Вы перебили меня, и я отреагировала инстинктивно. Тюремное заключение довольно... не обычное для меня состояние, особенно сейчас. Вы Баронесса Утвары.

- А Вы... Вы ранены, - сказала Таисия. - Вы уверены, что в состоянии разговаривать? Я могу вызвать врача, принести Вам 'капель. Мы всегда можем встретиться позже.

- Нет, - ответила заключенная. - Я поправлюсь.

- Вы поправитесь быстрее, если... не важно, - сказала баронесса. - Мадам, могу ли я называть Вас Пушок? Мы встречались раньше, и тогда Вы сказали, чтобы к Вам обращались именно так.

- Можете, - сказала ангел. - Это уже стало моим именем.

- Итак, Пушок, пока Вы размышляли, Вы слышали что-нибудь из того, что я только что...

- Ангелы всегда слышат слова смертных, когда они обращены напрямую, - ответила Пушок, - независимо от расстояния.

- Да, - сказала Таисия, выбитая из собственно ритма. - Верно. Итак, мы говорим на одном языке. Этот фокус может пригодиться, если Вас посадят в круг истины. Это поможет держать открытым наше общение. Но мы к этому еще вернемся.

- Круг истины не понадобится, - ответила ангел, и Таисия решила не объяснять ей, что выявляющая правду магия все равно будет использована, когда Пушок предстанет перед судом, не взирая на то, что подсудимая считала необходимым, а что нет. - Я отвечу на все Ваши вопросы, - продолжила Пушок. - Первый, Пивлик порекомендовал именно Вас. Второй, Я знаю, сколько стоят Ваши услуги. Если Вы проверите состояние Вашего банковского счета, думаю, существенная сумма уже была переведена на Ваш основной рабочий счет. Подтверждение перевода будет осуществлено, когда Вы примете мое дело.

- Откуда у ангелов зино?

- Я двадцать два года служила воджеком, и Лига настояла на стандартном окладе, в силу какого-то профсоюзного правила, несмотря на мой... не обычный служебный статус. Я никогда не тратила заработанные деньги, а оставила их на хранение...

- Пивлику?

- Совершенно верно.

- Вездесущий Пивлик.

- Он вложил мои сбережения в разные предприятия, отвечающие всем законным стандартам, по моему требованию, которые за последние двадцать лет, по всей видимости - как он выразился – значительно "увеличили размеры моего состояния". Итак, Вы берете мое дело. - Это был не вопрос.

Таисия всмотрелась в лицо ангела, выискивая хоть намек на сарказм или неискренность. Они не нашла ни того, ни другого. Пивлик. Ее новый заместитель не уставал удивлять ее, и, похоже, никогда не раскрывал всех своих карт.

Бес считал своим делом знать всех и каждого, одно только это уже делало его невероятно полезным. Она мысленно сделала пометку не забыть подписать пару контрактов, гарантирующих его лояльность на следующую сотню лет. Толковый заместитель часто стремится стать толковым руководителем.

- И насколько значительно...?

- Значительно, - сказала Пушок. - Я навела справки у Пивлика перед тем, как пригласить Вас, и он подтвердил, что сумма была весьма щедрой.

- Я это проверю, но предположим, что Вы не врете. Поскольку Вы все-таки ангел. Не врите мне, Пуш... простите, правильнее Констебль Пушок?

- Мое последнее звание было "Легионер". До этого, "Констебль". Вы можете меня называть просто Пушок, - сказала Пушок. - И я не говорю не правду. Ангелы не лгут.

- Не могут лгать или просто предпочитают правду?

- Ангелы не лгут.

- Пушок, - сказала баронесса, переключаясь на интонацию номер пять: «Я хочу помочь тебе, поэтому можешь мне полностью доверять». - Пушок, все лгут. Но Вам я дам привилегию сомнения. Скажем, что я думаю, что Вы говорите правду. Но перед тем как я возьму это дело, я должна узнать о нем немного больше.

- Я обвиняюсь во множественных преступлениях. Дезертирство во время военных действий. Нанесение телесных повреждений старшему по званию. Нарушение клятв. Невыполнение обязанностей офицера воджеков и легионера Борос. Вполне возможно, что я также виновна в матереубийстве гилдмастера Борос.

У Пушка ушло полчаса на детальное описание предъявленных ей обвинений - ангельская память была знаменита своей четкостью и пугающей точностью. Таисия подозревала, что многое из того, что говорила ангел, было механическим зачитыванием формального обвинения. Как адвокист, она была ошеломлена, когда ангел сказала ей, что большая часть обвинений было выдвинуто самой Пушком, которая, в сущности, самостоятельно сдалась властям.

Она не просто работала с ангелом, она работала с ангелом, которая была либо сумасшедшая, или же принесла предостережение, которое должны были услышать все представители власти Равники. Когда Пушок окончила свой рассказ, баронесса уже понимала, что для того, чтобы превратить его в достойную защиту своей подозреваемой, ей потребуется весь ее опыт.

Смягчающие обстоятельства были невероятно убедительными и, несомненно, сработают в ее пользу перед судьями. Она возлагала на них все надежды, поскольку ангел настояла на том, чтобы самостоятельно давать показания в свою защиту. Через пару часов ее стратегия была ей совершенно ясна. У Таисии просто был честный клиент, и за счет этой честности, она и выиграет дело, если ей вообще суждено будет его выиграть. Одна лишь правда с небольшой помощью адвокиста сможет освободить Пушка из-под стражи... в противном случае, ей ничто не сможет помочь.

* * * * *

Криксизикс вздрогнула, когда Великий Дракон Нив-Миззет появился из-за горизонта и мгновенно затмил собой тусклое солнце. Чувства облегчения и ужаса сошлись в битве за господство в ее сердце. Облегчение оттого, что эта катастрофа практически наверняка закончится, или, по крайней мере, перейдет в долгожданную фазу спасения-и-восстановления, поскольку она знала с непоколебимой уверенностью, что ничто не сможет устоять перед бескрайней мощью гилдмастера Иззет. Ужас же был оттого, что ее короткая карьера старшего инженера совсем скоро в буквальном смысле испепелится.

Последний раз, когда он связывалась с угрюмой диспетчершей, Криксизикс выяснила, что команда противодействия была на маневрах на северо-западном полюсе и будет направлена к ней, как только связь с ними будет восстановлена - вероятно не ранее, чем через тридцать часов. Единственная прибывшая помощь, небольшая команда пожарных гидромантов, телепортировавшаяся непосредственно на место происшествия, к несчастью материализовалась на участке, под которым уже не было почвы. Криксизикс была слишком далеко, чтобы помочь им, и лишь беспомощно смотрела на их падение в глубины холодного, мертвого подземелья Утвары.

Гоблинша приняла решение оставаться в воздухе, где она могла принести больше пользы, помогая эвакуируемым находить проходы и выходы, которых они не видели с земли, с помощью заклинаний общения с публикой. Озлобленные и еще более напуганные, чем ранее, люди не слушали ее инструкций, а скорее гнались за ней, но результаты были в целом равнозначными. Криксизикс вывела десятки жителей в относительно безопасные места, она сомневалась, что нефилимы будут долго оставаться в Утваре, но также видела, как еще большее количество горожан было схвачено, съедено, или попросту раздавлено чудовищами.

Если бы дракон не согласился разобраться с этой ситуацией, Криксизикс была бы вынуждена вернуться в столицу и поднять по тревоге воджеков, ледев и самих каменных титанов. Она уведомила мелких чиновников Оржов, наивысший уровень внимания, которого она только смогла добиться после того, как она не нашла связи с баронессой. Ей не удалось уведомить Пивлика, который, по крайней мере, наверняка мог бы связаться с Таисией Карловой. Но все же, гилдмастер Иззет согласился помочь по ее первой просьбе, без вопросов, но с большой долей невысказанного раздражения. Как и было обещано, он прибыл довольно скоро.

Криксизикс только что перевела, находящуюся в шоке семью вьяшино, к краю Остова, как дракон нарушил долгое молчание.

- Это неприемлемо, - раздался голос Огненного Разума в ее голове.

Гоблинша не ответила, но перенаправила огненные двигатели и изменила вектор полета, чтобы подлететь и эскортировать гилдмастера.

Дракон пролетел над руинами Котла, из которых нефилимы несколько часов назад выползли наружу. Он раскрыл свою пасть и без церемоний изрыгнул адское пламя в остатки наследия Зомажа Хока. В считанные минуты руины были поглощены огнем, оседая и превращаясь в текучие, тающие силуэты, которые вскоре полностью слились с вулканическим жерлом, бурлящим под ними. После того, как развалины были полностью расплавлены, Нив-Миззет развернулся и расправил свои громадные, перепончатые крылья. Он парил на месте, с силой взмахивая крыльями, вздымая гигантский смерч в самом центре вулканического разлома. Еще через несколько минут ураган остудил расплавленные камни и металл, и рассеялся в воздухе.

Нив-Миззету потребовалось в общей сложности семь минут для того, чтобы стереть Котел с лица земли и закрыть активное геотермическое жерло. Криксизикс надеялась, что гилдмастер не задумал использовать это же решение для всей зоны отчуждения.

Словно в ответ на ее тревожную мысль, Огненный Разум спросил, - Зачем ты довела до этого, Старший Инженер? Любые остатки Моего рода должны были быть испепелены. Все остатки. Я вернулся к медитации, когда ты заверила Меня в том, что о них позаботились.

Мысленный образ, проектируемый Нив-Миззетом - точная копия его физического образа - был полностью лишен какой-либо мысленной манерности, присущей другим. Сама гоблинша, к примеру, не могла оторвать своих мысленных рук от мысленного пола, упав ниц в его присутствии.

Она вздрогнула, когда проекция наклонила свою драконью голову, и собрала остатки всей своей смелости.

- Ну? - настаивал Нив-Миззет.

- Великий Нив-Миззет, мы действовали согласно плану, - думала в ответ Криксизикс. - Если бы у нас было время, я бы рассказала весь план в деталях, но я уверяю Вас, они...

- Твоя некомпетентность может подождать, - думал дракон. - Не беспокойся за свою жизнь пока что, Старший Инженер. Это целиком и полностью творение рук Зомажа Хока. Ты всего лишь гоблинша. Вероятно, Я жду от тебя слишком многого.

- Мой господин, - думала Криксизикс, - я приклоняю голову перед Вашим высшим судом. Что Вы мне прикажете делать?

- Отойди в сторону, - ответил Огненный Разум, и добавил, - давно у Меня не было возможности сделать нечто подобное. И Я намерен получить от этого максимальное удовольствие. Если ты желаешь спасти этот сброд, Я советую тебе сделать это прямо сейчас.

- Я заклинаю Вас, пощадите этих...

Мысленная затрещина с громким треском вжала голову Криксизикс в спинку кресла пилота.

- Мой гнев никого не щадит, - зарычал Огненный Разум. - Пробудившись, он жаждет крови. Наслаждайся представлением.

Криксизикс пришлось разогнать огненные двигатели до предела, чтобы увернуться от дракона, спикировавшего почти к самой земле Утвары. Она взмыла вверх, выполняя приказ, и отлетая в сторону, с пути гилдмастера. Немного подумав, она активировала записывающие устройства обзоросферы. Когда Великий Дракон обещает представление, не мешает сохранить его для истории. Даже если это представление обещало быть катастрофой для только что обретенного дома Криксизикс.

Но, не смотря на свои слова, дракон не испепелил тот час же весь город, чего искренне опасалась гоблинша. Похоже, гнев Нив-Миззета сегодня ощущался больше мысленно, чем физически. Он сделал круг над городом с ревом, заставившим всех пятерых разбушевавшихся чудовищ издать в ответ свой собственный боевой вой.

Со своего ракурса, Криксизикс видела все поле боя, в которое превратилась Утвара. На северном краю города, пожирая целые участки полей Голгари и Селезнийских ризниц, четырехногое страшилище, состоящее из хвоста со ртом, издало призывный рев в сторону дракона. На востоке, щупалично-мозговое чудовище обрушило стены дешевой гостиницы. Немного южнее, нечто, похожее на ходячую гору, увенчанную парящей головой статуи, прорыло глубокие котлованы в земле, обвалив до основания целый квартал жилых построек, и разбросав по сторонам их обломки. К западу, змеевидный нефилим крошил своими кольцами дозорную башню Хазды, из которой во все стороны разбегались добровольные стражи порядка, наталкиваясь на стену эмбриональных головастиков, прыгающих им навстречу. Родитель головастиков возвышался над своим выводком, постоянно изрыгая несколько свежих зародышей, которые, в свою очередь, будучи в полтора раза выше человеческого роста, набрасывались на каждого бойца Хазды в пределах досягаемости.

Каждый из первых пяти нефилимов, которых видела Криксизикс, после нескольких часов непрерывного роста с легкостью превосходил по массе Нив-Миззета. Но у этих чудовищ не было древнего, бескрайнего интеллекта Огненного Разума, его мощи, и хитрости. Она почувствовала волну примерно того же мнения от самого дракона. Гилдмастер Иззет метнул огненный заряд в хвосто-рота, объяв нефилима драконьим пламенем. Безглазое чудовище жалобно взвыло, корчась в огне, затем припало к земле, напрягая все четыре длинные ноги. Оттолкнувшись от земли, он взмыл вертикально вверх, наперерез Нив-Миззету, орошая разрушенные здания под собой горящими кусками жирной, тающей плоти.

Нив-Миззет не стал ждать, пока его схватят, и ловко обогнул горящее существо и вспорол спину чудища тремя глубокими ранами, выдрав из нее целую горсть колющих позвонков, разлетевшихся, со стуком о камни. Пламя погасло, когда нефилим приземлился, присев на все четыре лапы, обугленный, дымящийся и обезумевший от ярости. Дракон погасил эту ярость еще одним длительным залпом раскаленного пиромантического пламени, в секунды превратившего лицевую часть нефилима в угли. Оставшаяся его часть рухнула, дергаясь, на обломки нового поместья Баронессы семьи Карловых.

Радостные возгласы Криксизикс застыли на ее губах, когда она увидела последствия быстрой атаки Нив-Миззета. Целые секции трущоб полыхали бесконтрольным, и, скорее всего, неуправляемым пламенем, которое разгоралось все сильнее от потоков воздуха, нагнетаемых с каждым взмахом драконьих крыльев. Хуже того, все остальные нефилимы теперь полностью сконцентрировались на Нив-Миззете, и эффект неожиданности был утрачен. Гилдмастер выглядел тревожно... окруженным.

- Ерунда, - сказал Огненный Разум, без дальнейших объяснений. Гоблинша чувствовала бешеную скорость мыслей необъятного интеллекта, распаленного неизбежностью сражения, и решила думать более позитивно. Драконий огонь был одним из немногочисленных средств, способных расплавить магически выкованный металл, миззиум, и обзоросфера Криксизикс не выдержала бы случайного залпа.

Нив-Миззет направил свой низкий полет в сторону нефилима, изрыгавшего свое потомство, обильно поливая огнем открытую равнину. Орды нападавших на жителей головастиков лопались и трещали в огне, сотнями погибая за один пролет дракона.

Инстинкты головастиков взяли верх, и нескольким из тех, кому удалось отделаться лишь ожогами, удалось взобраться на хвост дракона. Не оборачиваясь, Нив-Миззет ударил хвостом, словно плетью, размазывая десятки головастиков о каменные плиты.

Этот ход был эффективен, но едва не завершился поражением дракона. Родитель головастиковой орды резко вскинул свою лягушачью лапу с присосками на пальцах, и обхватил ею хвост Нив-Миззета. Дракон яростно забил крыльями, покрывая ландшафт небольшими хаотичными смерчами, безуспешно пытаясь освободиться из мертвой хватки нефилима. Чудовище подтянуло оставшиеся пять лап и рвануло Нив-Миззета вниз. Дракон рухнул на плиты равнины с грохотом, слышным в радиусе мили. Прямо перед ударом, дракон развернулся так, чтобы упасть на живот, не сломав крыльев, но последующий рев Нив-Миззета был пронизан болью. Агония прошла по телу Огненного Разума, и вскоре слезы накатились в глазах Криксизикс, поскольку его боль, в определенной мере, передалась и ей.

Но Нив-Миззет вовсе не был повержен. Он в считанные секунды пришел в себя от крушения, встал на все четыре лапы и, резко повернув свою змеиную шею, метнул залп пламени прямо в открытую пасть жабовидного нефилима. Глотка чудовища надулась, словно воздушный шар, и еще несколько сотен жабьих головастиков были испепелены в ней заживо. Затем, даже тугая древняя кожа нефилима не могла больше выдерживать такого давления, и изрыгатель головастиков разорвался в клочья.

Взрыв разметал куски нефилима и его жабьего отребья во всех направлениях, с минуту орошая ими все, что находилось в пределах кольца остова. Ударная волна отбросила Нив-Миззета назад, за обзоросферу. Криксизикс повезло больше, 'сфера была сконструирована с учетом подобных условий, и ей удалось, как сохранить устойчивость, так и удержать аппарат в воздухе. Внутренности нефилима, забрызгавшие обзоросферу, заставили Криксизикс подать чуть больше пироманы в огневые двигатели, но в остальном, взрыв не причинил ей ни малейшего вреда. Гоблинша отпустила зажимы, удерживавшие кабину внутренней сферы во внешней оболочке, и развернулась, чтобы проследить за траекторией неконтролируемого полета гилдмастера Иззет. Дракон выглядел оглушенным, хромым, возможно даже раненым. На полпути своего свободного падения, крылья Нив-Миззета наполнились воздухом, и он, смягчив спуск, приземлился на все четыре лапы перед змеевидным нефилимом. Громадный глаз чудовища равнодушно взирал на дракона, но его змеиное тело отпустило дозорную башню Хазды - башня рухнула в клубах пыли за спиной нефилима - и выросло, словно готовая к броску кобра, кобра с руками, растущими из ее головы.

С угрожающим рычанием, Нив-Миззет повторил движение змеевидного чудища и выгнул шею, широко раскрыв пасть, и обнажив ряды жутких острых, как бритва зубов. Из горла дракона повалил дым, но тут же исчез в его глубоком вдохе.

Вдох был грубо прерван ударом выпуклой массы мясистой ткани, угодившей Нив-Миззету в висок. Оглушенный дракон отшатнулся, не в состоянии определить местоположение второго нападающего, пока второй сгусток с кошмарной силой не попал ему в левое крыло. Криксизикс и Нив-Миззет заметили четвертого нефилима почти одновременно. Щупаличное страшилище оторвало очередной кусок собственной головы - а точнее, один из выпуклых, похожих на глаза сгустков, покрывавших его голову - и с треском швырнуло его в дракона. Гилдмастер нагнулся, уйдя от брошенного заряда, и с силой взмахнул крыльями, вновь подымаясь в небо.

- Это, - думал Нив-Миззет, - было весело. Но мне уже надоело.

- Но, мой господин, - думала Криксизикс, - трое из них все еще живы. Вы должны...

- Ты смеешь говорить мне, что я должен делать? - ответил дракон. - Нет. Это было приятное отвлечение - из тех, что быстро мне наскучивают. Ничего более. Думаю, мне пора удалиться и посмотреть, как другие испытают свою силу против нефилимов.

Криксизикс была ошарашена.

- Вы улетаете? - спросила гоблинша в мысленном неверии.

Огненный Разум не ответил. Нив-Миззет сделал последний круг в небе и направился в сторону одного из своих многих потайных драконьих гнезд на севере. Криксизикс обратила внимание, что улетел он не в том же направлении, из которого прилетел. Похоже, Нив-Миззет покидал столицу Равники.

Криксизикс не знала, что делать. Страх, сковавший Огненный Разум был непостижим. Как непостижима была мысль о том, что гилдмастер Иззет бросал свой народ и свои обязанности, позволяя буйствующим нефилимам уничтожить гильдию Иззет. Если она откроет это остальным... ну, вероятно, они воспользуются этим предлогом, чтобы с позором вышвырнуть ее из гильдии. Она не была особо популярна - большинство лордов-магов считали, что ее назначение было слишком завышенным.

Гоблинша заплакала. Был ли это результат разрушения иллюзий, или стыд, она не знала и сама.

Пока три нефилима, триумфально переваливаясь, прорывали себе путь сквозь Остов, обнажая целые слои давно забытой цивилизации, которой, вероятно, уже не суждено было быть изученной, Криксизикс обратила свой взор на разрушенную Утвару. Усилием воли она заставила себя успокоиться. Что с того, что ее разум, казалось, был разорван на части? Что с того, что Огненный Разум был, в конце концов, живым существом, достаточно безответственным, или напуганным, или каким-то еще, чтобы бросить Иззет на произвол судьбы? Такое случается. Учитывая все обстоятельства, людям, там, внизу, было сейчас гораздо хуже, и она все еще могла для них что-то сделать.

Она посадила обзоросферу рядом с "Бесовским Крылом", одним из всего нескольких строений в Утваре, которое уцелело более, чем наполовину, и бросилась на поиски любых медицинских или алхимических лекарственных средств.