Путь в никуда

Глава 17

Ровно через два часа в дверь постучали. Близнецы к этому времени уже растворились на улицах, а Ананда отправилась за покупками. Иоганн же возился со своими артефакторскими приблудами. Потому отдуваться за всех пришлось мне, Сюин, Эрику и, как ни странно, Ганье, которая изъявила желание прогуляться по городу.

За порогом, правда, ждала не Айне, а Гормлейт, но это ничего не меняло. Любовница Киана повела нас по хорошо освещённым улицам туда, где толпился народ. Я сперва подумал, что тут устраивают какое-то развлекалово. Ну, там, выступления скоморохов, кукольный спектакль, теория марксизма-ленинизма в картинках, ещё что-нибудь столь же увлекательное.

Но нет.

Мы оказались возле большой кухни, собранной на свежем воздухе под лёгким навесом, где добрых два десятка поваров готовили еду. В котлах и кастрюлях булькало, кипело и плескалось жаром, окуривая нас изумительным ароматом готовой снеди. Меж них горной козочкой скакала Гормлейт и раздавала указания, проверяла что-то, снимала пробы, отвечала просителям и вообще работала за десятерых.

А ещё тут змеилась очередь, состоящая из худых и унылых оборванцев, в чьих выцветших глазах застыла боль.

Увидев нас, Айне что-то сказала одной дряхлой бабушке, из которой песок уже не сыпался, потому что давным-давно должен был закончиться, после чего подошла к нам.

- А ваш капитан?

- Занят, - коротко бросила Сюин.

- И южанка тоже? – чуть улыбнувшись спросила девушка.

- Да, но не так, как вы подумали, благородная.

Улыбка Айне стала ещё шире, но она не произнесла вслух ни слова, вместо этого окинула руками кухню и сказала:

- Я хотела показать вам это.

- Полевая кухня? – удивился я. – А что в ней такого особенного?

- Тут мы кормим беженцев. Тех, кто из-за произвола властей лишился жилья и земли. Они перебрались к нам, и местным пришлось немного потесниться, но никто не возражал.

Ага, возразишь тут, когда рядом орава парней с железом и ружьями. Трижды подпрыгнув, блин!

- Это похвально, - кивнула Сюин, - но что дальше?

- Госпожа… Алаинн, верно?

Азиатка кивнула.

- Так вот, госпожа Алаинн, я хотела показать, что мы не такие, как наши враги. Что мы заботимся о простом люде, пытаемся помочь. Хотя бы накормить и дать крышу над головой. Никто в окрестностях не ложится спать голодным, понимаете?

Я промолчал, а Сюин ответила неожиданно тепло:

- Понимаю, я сама занимаюсь тем же.

- Правда? – всплеснула девушка. – Где?

- В Восточной Пустоши, слышали о такой, благородная?

- Вы имеете в виду ту самую пустошь, что рядом с Ночной Землей?

- Да.

Глаза девушки расширились, и она схватила Сюин за руку.

- Вы просто обязаны мне всё рассказать об этом месте и о том, как жаждущие свободы сердца выживают в суровых условиях востока!

Ё-мое, как у подколодной змеюки вроде благородного Зинри, сына Глиномеса из рода Долбоклюев, могла родиться такая позитивная и милая дочка? Или она просто угашенная по жизни?

Кажется, китаянка подумала так же, по крайней мере, в её взгляде я прочел откровенное недоумение. Ну, неудивительно: когда раз за разом встречаешь либо ублюдочных жаб, либо охреневших в атаке гадюк, пытающихся склонить тебя на тройничок, нелегко сохранить веру в человечество.

А тут такое.

- Да, конечно, расскажу, - мне почему-то показалось, что своим шарфиком Сюин вымученно улыбнулась.

- Вот и славно, - задорно рассмеялась Айне, - давайте я всё покажу вам.

И она потащила нас за собой, а я пытался допереть: дворянка действительно не обижается за попытку похищения или же просто хорошо играет? А может, как я и думал, просто долбанько?

Так или иначе, но сдавать нас девушка пока что не собиралась, вместо этого устроила экскурсию по местному общепиту, буквально притащив к дряхлой старушке, ловко орудовавшей сразу поварёшкой, ложкой и ножом. Она стояла подле исходящей паром кастрюли внушительных размеров, помешивала густую похлёбку, тут же нарезала зелень и ссыпала её в своё варево, и раздавала команды сразу трём помощницам.

- Бабушка Сэйбх, а не покормишь нас? – подошла к ней Айне. – Друзья только приехали, голодные очень.

Старушка расплылась в широкой улыбке, поразив отлично сохранившимися зубами, после чего проворковала:

- А что ж вы, касатики, тощенькие такие? Дорога тяжкая была, небось? Ничего, ничего, бабушка Сэйбх сейчас вас накормит и напоит, милые мои.

Приговаривая так, она сноровисто наполнила несколько тарелок похлёбкой, лично нарезала нам хлеба и положила на тарелку крупные ломти сыра, щелчком пальцев отправила за пивом служанку. А после, выделив нам уголок, побежала отчитывать нерадивого повара, у которого что-то подгорело.

Старушка-божий одуванчик так ловко управлялась на кухне, словно всю жизнь готовила на многотысячную ораву, что я не сдержал улыбку и без всякого страха принялся за безумно вкусное угощение. Чуча, решив, что не стоит ждать от природы подачек и надо брать дело в свои лапы, вылез из кармана и нагло отожрал у меня добрую четверть тарелки, поразив в очередной раз вместимостью.

Хомяк-псайкер очень понравился Айне, и та захотела взять его на руки. Пришлось мысленно просить зверя пойти навстречу этой болезной, и тот безропотно терпел поглаживания и тисканья.

Пока мы ели, я оглядывался по сторонам и никак не мог взять в толк одну вещь: восстание длится уже больше месяца. По идее, королевская разведка в курсе где штаб бунтовщиков. Ну, раз уж наш наниматель точно знает куда пропала ненаглядная доченька, а значит, никогда нельзя исключать вероятность удара всеми силами. По идее, народ должен стягиваться не сюда, а прятаться по городам, разве нет? Так с какого перепуга здесь такая орава?

Я озвучил вопрос вслух, Айне кивнула и затараторила:

- Из городов и крепостей люди стали уходить почти сразу же, многие боятся оказаться в ловушке, и я даже могу их понять, но всё-таки неверие в наше дело ранит, так или иначе, но очень многие решили переждать опасное время по таким вот лесным деревушкам и городкам, а у нас тут безопасней, вот люд и идет, к тому же, сюда приходят те, кто хочет драться, а их семьи остаются.

Я с трудом сдержал улыбку. И правда, девушка не только внешностью, но и манерой речи походила на брата. Тот, кстати, все это время сидел как на иголках и помалкивал, что наводило на не самые приятные мысли. Но я решил держать их при себе и разговорить дворянку.

Всё-таки, кто у нас манагер? Нужно только найти подходящий момент.

Он отыскался сразу после еды, когда мы, покинув столовую, направились в сторону большого свежесрубленного барака.

- Благородная, - я повторил обращение, использованное Иоганном, - скажите, вы правда надеетесь победить? Допустим, Иоганн ошибается, ваши друзья не предадут и не уйдут. Хорошо. Они встанут насмерть. Охотники встанут насмерть. Крестьяне встанут насмерть. Даже коты с собаками и ежи, которые специально ради этого выберутся из леса, встанут насмерть. Что дальше? Как вы планируете добиться целей, озвученных в нашей короткой приватной беседе?

Народу тут было мало, а говорил я тихо, поэтому можно было надеяться на то, что крамольные речи не достигнут ненужных ушей. Девушка тоже это понимала, потому как вся её наигранность испарилась, точно ничего и не было, и вместо веселой дурочки перед нами вновь предстала умная и эрудированная дворянка.

- Это будет непросто, - согласилась она.

- Непросто, или невозможно? – в разговор тут же включился Эрик, с благодарностью кивнувший мне.

- Непросто, - упрямо повторила Айне. – Но у нас есть план.

- И вы его придерживаетесь, - кивнул я. – А можно, раз уж мы теперь часть вашего в высшей степени прогрессивного движения, узнать в чём он заключается?

- Нет, - резко оборвала она меня. – Вы же не думаете, что я стану разглашать секретные данные… людям, с которыми познакомилась несколько часов назад?

Она явно собиралась сказать кое-что другое, но решила, что некоторым словам лучше оставаться насказанными. Всё-таки я ошибался - никакой угашенности нет и в помине, есть лишь отличные лицедейские способности и недюжинный ум. Тем страннее это ослиное упрямство и тупой идеализм.

Говоря начистоту, умный человек, даже если он очень идейный, должен понимать когда лучше отступить, чтобы собраться с силами и попробовать ещё раз.

- Я понял бы, - продолжил я гнуть свою линию, - если бы вся страна полыхнула, но ведь этого нет. Мы ехали по югу Сиафа, останавливались в деревнях, - приврал я для красоты, - да, солдат там до чёрта лысого, но больше ничего не изменилось.

Девушка слушала меня с плохо скрываемым раздражением, и это навело на одну мысль. Попробую-ка я её немножко потроллить, погляжу как благородная Айне отреагирует на провокацию.

- Или, - я понизил голос до шепота, - вы планируете сбежать вместе с лидерами восстания когда запахнет жареным, прихватив самых ценных бойцов и магов?

Она остановилась так резко, что идущий позади Эрик едва не врезался в сестру. Обернулась.

И в глазах прекрасной дворянки полыхала настоящая ярость.

- Что? Вы? Сказали? – выговаривая каждое слово прошипела она.

Охо-хо, благородной Айне следовало радоваться, что в Дамхейне нет интернетов, ибо столь мощные подрывы там ой как любят. Что ж, набросим ещё немного субстанции на вентилятор, попробуем вывести барышню на откровенность, поглядим, что из этого получится.

- Ну а что? Это бы сразу объяснило многое, если не всё. И знаете, я слова против не скажу. Только в этом случае сообщите, пожалуйста, заранее, когда всё посыплется. Хочется, знаете ли, вовремя унести ноги, - произнес я с издевательской мерзкой улыбочкой на губах.

Пощечина хлестнула по щеке с такой силой, что голова дёрнулась.

- Не смейте даже думать о таком! – выкрикнула Айне, привлекая к нам ненужное внимание. – Этого не будет! Никогда! Ясно? Они не сбегут!

- Сестра, - Эрик тотчас же положил ей руки на плечи, успокаивая, - идём, люди смотрят.

Девушка стояла, гневно глядя на меня, и её ноздри раздувались. У меня на мгновение промелькнула мысль о том, что, возможно, Айне завела себе любовника и теперь бесится из-за поклёпа на него, но я сразу же отбросил её подальше. Слишком умна для того, чтобы думать передком вместо головы. Нет, похоже, всё-таки, имеет место искренняя вера в идеалы повстанцев. А значит, надо бы с этими самыми идеалами ознакомиться поподробней. Нужно будет попробовать как-нибудь разговорить одного из офицеров.

Но этим я займусь завтра, а сейчас имеет смысл сгладить конфликт.

- Прошу простить, благородная, - склонил я голову, изображая раскаяние. – Я – наёмник, а потому, говоря прямо, не слишком высокого мнения о людях, к тому же имею дурную привычку мерить всех по себе. Возвышенные идеалы для меня – пустой звук, вот я и подумал, что вы – такая же.

Айне внимательно изучила меня, и не найдя следов издёвки, произнесла:

- Извинение принимается. Впредь же думайте, что говорите. За мной.

И она повела нас дальше, а мы с Эриком не унимались.

- Сестра, ты даже мне не объяснишь как вы планируете побеждать, Сиаф поставил под ружье большую часть армии, Клайом прислал помощь, мелкие соседи – и те отправили бойцов, а тут ещё и паладины на севере. Что вы сделаете? – протараторил недомаг крови. – У вас же нет шансов.

- Шансы есть всегда, - девушка подошла к никем не охраняемой двери барака и постучалась. – Мы уже несколько недель удерживаем армию Эйри, а наши враги половину всех своих войск держат на реке, боясь Махансап. Шансы есть, - повторила она, когда нам открыли.

Я думал, что увижу какой-нибудь штаб. Ну или лазарет. Или оружейную. Короче, что-то, имеющее отношение к войне. Но нет Айне хотела показать… приют.

Из большого общего зала на нас смотрели дети, самые разные, начиная от мелочи, едва ли разменявшей первый десяток, и заканчивая подростками лет пятнадцати-шестнадцати, которых то ли не приспособили к делу, то ли уже отпустили.

И было их тут… Реально много.

- Это наша с Гормлэйт гордость, - внушительно произнесла девушка. – Мы заботимся об обездоленных детях, чего не делают даже в столице!

- Их родителей убили каратели? – Сюин, молчавшая всю дорогу, сказала первые слова за этот вечер.

- Чьих-то – да. Другие - просто беспризорники, которых подобрали на дорогах королевства. А есть и те, чьи родители живы и здоровы, но сражаются и не могут заботиться о них. Но вы не стойте, заходите, они всегда рады гостям.

И тут Айне не соврала.

Нас тотчас же окружило кольцо из галдящих шкетов, требующих поиграть с ними, дать пистолет поносить, показать как резать ножом, потискать ллинга и всё в таком же духе…

Я сам не понял как оказался в окружении нескольких мальчишек, которые с горящими от восторга глазами игрались с разряженным револьвером. От нечего делать я объяснил им как пользоваться огнестрельным оружием, зарядив в барабан пару пустых гильз, случайно завалявшихся в кармане, и радуясь, что Айш-нора тут нет. Он бы точно взбесился от такого напора.

Впрочем, главным блюдом сегодняшнего вечера оказался не я, а, как ни странно, Ганья. Наша Кокосовая Коза ради такого случая сняла капюшон, под которым обнаружился миленький берет, надёжно прикрывающий рожки, раздобыла где-то книжку и сидела в окружении малышей, увлечённо читая тем сказку.

Дети слушали её точно завороженные и, кажется, даже Айне с Эриком замерли, затаив дыхание. И было отчего – в бесовке пропадал великий актер озвучки. Она читала с выражением, меняя голоса под разных персонажей, играя с ритмом произведения, не ошибаясь и не сбиваясь.

И, кажется, сама получала невероятное удовольствие от этого.

Поймав мой ошеломлённый взгляд, она широко улыбнулась, точно еще пару дней назад и не краснела от каждого чиха, и пояснила:

- Дома я следила за малышами.

- Ага, - только и смог выдавить я.

Второй по популярности в приюте оказалась Сюин. Достаточно было китаянке показать пару приемов рукопашки, как у неё тотчас же образовался класс юных падаванов, жаждущих прильнуть к древней мудрости избиения себе подобных максимально эффективным способом.

И это меня устраивало, потому как, к стыду своему, я понял, что понятия не имею как вести себя с детьми. Да-да, отец года, блин.

Мысль о детях напомнила про дочь, оставленную в другом мире. Но вместо привычной депрессии я ощутил что-то, похожее на надежду. Ведь сейчас у меня появилась отличная возможность получить опыт общения со спиногрызами, который по-настоящему пригодится после возвращения на Землю!

А потому с увлечением принялся втираться в доверие к детям и подросткам. Как говорится, «how do you do, fellow kids?», хотя, лично на мой взгляд, получалось лучше, нежели у Бушеми.

В какой-то момент детишки разбились на группы по интересам, и вокруг меня осталось несколько сирот разного возраста, внезапно желающих послушать про приключения в Дамхейне. Иронично, однако.

Внимательнее всего меня слушали малышка лет восьми по имени Радха и парнишка, выглядящий на пятнадцать-шестнадцать, с прозвищем Худой. Своё имя он мне так и не назвал, а я особо и не спрашивал.

Они с огромным интересом слушали истории, основанные, как говорится, на реальных событиях, задавали вопросы, бурно реагировали на особенно волнительные моменты.

У Радхи при этом забавно расширялись глаза, и она трясла тёмными кудряшками, а Худой восторженно охал, от чего его впалые щеки словно вдавливались внутрь. Парень вообще выглядел болезненным, но мне с моим демоническим иммунитетом, по идее, бояться нечего, а раз местные держат его с другими детьми, то, наверное, это не заразно.

Добрых два часа карапузы не давали нам спуска. При этом - нельзя не отметить - ребятишки выглядели поразительно организованными: старшие заботились о младших и уложили тех спать, уйдя в середине крайне интересного рассказа; дежурные по кухне подошли к нам только тогда, когда помыли посуду; в бараке было светло, чисто и опрятно.

Видно было, что у них есть хороший воспитатель, которого те уважают, если не сказать – боготворят.

Так что мы провели несколько незабываемых часов, пообещав завтра вернуться, и мне стал понятен замысел Айне. Дворянка хотела воззвать к нашим инстинктам, и отчасти у неё это получилось – Ганья прониклась. Сюин, кажется, тоже.

Я уже давно заметил, что, несмотря на свою беспощадность и специфические вкусовые пристрастия, китаянка трепетно относится к детям. Может, на фоне этого и сошлась характерами с Иоганном, кто знает? Так или иначе, но я заметил нехороший блеск в глазах нашей каннибалочки. Кажется, она теперь начнёт воспринимать всё происходящее чуть серьёзней, чем стоило бы. Хотя кого я обманываю… И сам с трудом сдержал слезы, когда очаровательная зеленоглазая малышка Радха тоненьким голоском спросила, будет ли дядя защищать её от плохих людей.

Знают, сволочи, куда бить нормального человека.

Покинув местный приют, мы остановились посреди вечерней улицы, и Айне спросила:

- Вы поняли, за что мы сражаемся?

И-и-и-и… Наша песня хороша, начинай по-новой.

- Понял, - вместо меня ответил Эрик. – Сестра, я не буду пытаться увести тебя силой и помогу как смогу, но и ты дай слово, что, когда все пойдет по наклонной, а это точно случится, причем – я уверен – скоро, ты отправишься с нами в безопасность. Прошу, у меня так мало людей, которых я люблю, не хочу терять еще одного.

Девушка вздохнула и потрепала паренька по кудрям.

- Обещаю, Эрик, - соврала она.

- И я обещаю, Айне, - соврал он.

Я это понимал. Они это понимали.

Но некоторым людям нужно во что-то верить, пусть даже это окажется сладкая ложь. И кто я такой, чтобы разубеждать их?

***

Я открыл глаза и огляделся, пытаясь понять, куда это занесла нелёгкая. Со всех сторон к небесам устремлялись высокие сосны, под ногами хлюпал мох, чирикали птицы, а яркое летнее солнце слепило глаза.

На мне были высокие резиновые сапоги, старые джинсы и видавшая виды куртка защитного цвета. В правой руке удобно примостилась палка, а пальцы левой сжимали корзинку, из бортика которой торчала рукоять ножа.

Ну надо же, кажется, странные сны, призываемые то ли высшими силами, то ли моим больным подсознанием, решили расщедриться и выдать что-то родное, домашнее. В прошлый раз у нас, значит, были юга, а сейчас лес родной Ленобласти. Грибочечки, стало быть.

И пошёл я за ними явно не один.

- Ау! – прокричал, оглядываясь по сторонам.

Никакого ответа.

- Ау-у-у!

Прислушался и краем уха уловил слабое:

- Саша-а-а…

Улыбнувшись ещё раз, побежал на звук, ощущая, как сердце вперемешку наполняется щемящей тоской и горячим предвкушением. Я снова увижу Лену! Снова обниму любимую!! Снова поцелую её!!!

Замечтавшись, я не заметил, что углублюсь от безопасных мест и забегаю всё глубже и глубже в болото. Осознание пришло лишь тогда, когда ноги по полени провалились в вязкое холодное месиво. Снизу точно кто-то схватил, дёрнул, и я оказался по пояс в бездне, распластавшись на мху.

Бесполезная корзинка отлетела в сторону, палкой же я попытался зацепиться за пенёк неподалёку, но никак не выходило.

А трясина продолжала засасывать меня, медленно, неотвратимо, с довольным чавканьем.

И вот теперь стало по-настоящему страшно, паника запустила свои холодные скользкие ручонки прямиком мне в сердце, и я совершил то, что на болоте делать нельзя никогда – начал дёргаться, уходя всё глубже и глубже в дурно пахнущий кисель.

Из горла сам собой вырвался дикий протяжный вопль:

- Помогите!

Да, это был сон, да, но я уже встретил тварь, убивающую в мире грёз, и не хотел проверять свою удачу.

Вода добралась уже по грудь и я хватался пальцами за мох, который не мог замедлить сползание в бездну, надеясь удержаться на границе жизни и смерти.

Неожиданно за спиной раздались громкие хлюпающие шаги. Кто-то ступал босыми ногами по воде, приближаясь ко мне.

- Помогите! – взмолился я, пытаясь повернуться.

Солнце заслонила тень и надо мной склонился кто-то. Я задрал голову и уставился на подошедшего. Подошедшую.

- Лена?

Она склонилась надо мной, мертвенно бледная, точно изваянная из мрамора, прекрасная, как античная статуя и такая же холодная.

- Ле…

- Тс-с-с, - тонкий пальчик, который я осыпал поцелуями в той – другой – жизни коснулся губ, отдающих синевой. – Тс-с-с…

Я замолк, медленно погружаясь в бездну и глядя на свою любовь, свою единственную, ту, ради которой вставал по утрам и засыпал по вечерам.

- Понравились чужие дети? – склонив голову набок поинтересовалась Лена. – Хорошо было играть с ними?

Я непонимающе моргал, пытаясь сообразить, как следует ответить.

- Понравилось, не ври. И женщины чужие тоже нравятся, заглядываешься на них уже, верно? Ты бросил меня. Бросил Машу. Нравится свобода? Доволен? Рад?

- Лена не…

Договорить она не дала.

Босая ступня опустилась мне на лицо, вдавливая, погружая ниже, в глубины смерти, отчаяния, в царство холодной стылой мглы и вечности.

- Мы мертвы. Мы все мертвы. И это твоя вина. Только твоя.

Она говорила тихо, монотонно, не повышая голос, точно всё это не имело ровным счётом никакого значения. Жизнь. Смерть. Всё пустое, всё быльём поросло, всё закончилось.

- Умри и ты.

Закончилась и речь моей мёртвой жены из страшного сна. Пришла пора присоединиться к ней в вечности.

Нога вдавила сильнее, и я провалился под мох. В лёгкие устремилась вода, я громко закричал, пуская холодную густую взвесь внутрь…

И проснулся от собственного страшного вопля.

Стояла ночь, вокруг столпились товарищи. Ни болота, ни Лены, ни смерти.

Пока что.

***

Следующие сутки прошли без эксцессов. Никто не назначил нам командира и не выдал задач, а потом все отдыхали, чередуя ничегонеделание прогулками и общением с местными. Ну а я отходил от замечательного сна, который привязался, точно репей и не желал пропадать.

Айне таки сводила Иоганна в приют, и тот несколько часов на удивление серьезно и совершенно спокойно рассказывал детям об артефакторике, проверял их на врождённые магические способности и отвечал на миллион вопросов. Мы же с Сюин и Ганьей оказались лишь жалким довеском к воспитателю, произведшему на детей неизгладимое впечатление.

А потому весь день мы проторчали у детей. И, в принципе, я даже как-то втянулся.

Впрочем, не все страдали фигней. Илэр с Морвин за это время вдоль и поперёк облазали населенный пункт, и с их слов Ананда нарисовала весьма толковую карту. Похоже, в магической академии грудастую красотку учили не только варить магический мет и пытать людей до смерти.

Близнецы также пообщались с местными и выяснили массу интересного, жаль, ничего из этого не могло помочь нам здесь и сейчас.

А вот Айш-нор, напротив, принёс массу важных здесь и сейчас сведений.

Архидемон, старавшийся лишний раз не отсвечивать, внимательнейшим образом исследовал окрестности и передавал мне массу ценных сведений. В результате карта Ананды изрядно обогатилась разными пометками.

На третий день нашего пребывания здесь я не пошел к детям, решив вместо этого получше изучить окрестности и познакомиться с местными. Черт его знает, надолго ли мы застряли, но раз уж клятва, данная Патрику, держит меня в группе покрепче любого аркана, не давая слинять, нужно попытаться хотя бы извлечь из этого какую-нибудь пользу.

Не могу сказать какую именно, но такой фигней я решил не заморачиваться – придумаю на месте.

Вот только что-то не думалось. Я бродил туда-сюда, приставал с расспросами к людям, но ничего толкового не узнал. Минуты складывались в часы, а я пытался убедить себя, что действительно пытаюсь найти что-нибудь серьёзное, а не избегаю общения с детьми.

Получалось всё хуже. Похоже, мне уже грозит звание отец пятилетки, а там, глядишь, и до родителя декады недалеко. Говорят, конечно, что дети – это не для всех, но сбежать от товарищей спустя двое суток общения с весьма адекватными подростками…

Наводило на неприятные мысли.

Эти самые мысли завели меня на обширную площадь, забитую разномастным людом. Посреди неё, на импровизированной трибуне стоял Киан, что-то горячо втолковывающий обывателям.

- … и поймите, пока вы не возьмете под контроль орудия труда, которыми добываете хлеб, пока не захватите фабрики с шахтами, пока не отберёте землю у благородных, вы останетесь никем! И ваши дети! И их дети тоже. Богатая сволочь продолжит тянуть из вас все соки, жирея и богатея, и рассказывая сказочки о том, что нужно не роптать, много работать, и тогда всё будет хорошо, потому что правила игры – вот они, всем известны. И знаете что?

Он сделал драматическую паузу, оглядел собравшихся, и продолжил:

- Если вы так поступите, они просто изменят эти самые правила! Как было перед восстанием. Ну что, скажите, разве никто не слышал о грядущем закрепощении? М?

Люди одобрительно загомонили.

- Вот-вот, про это говорили уже не один год. И, заметьте, рассказывая о том, как вам всем будет хорошо под отеческой рукой доброго помещика, который за вас, неразумных, всё решит. Правда, забывают об одной ма-аленькой такой детальке. Закрепощённый люд в герцогствах севернее гор пашет и на своем поле, и на барском и должен всё успевать. Это в Куимре хорошо, там народу мало, а лесов много, и у паладинов всё замечательно - эти-то для себя стараются. Ну а вассалы их могут творить что хотят, лишь бы к войне были готовы, это все знают.

Гул стал громче, к нему примешались нотки злости.

Лично у меня вызывала серьёзные вопросы возможность введения какой-нибудь формы крепостной зависимости. Ну какой в этом толк? Да и деревни, по которым мне довелось пройтись, выглядели весьма зажиточными, а народ – сытым и довольным. Ну и не идиоты же гейские паладины, чтобы в одной из ключевых точек обороны вдруг пытаться свободных охотников превратить в сервов или вообще рабов?

С другой же стороны, фиг его знает как у них тут дела обстоят. Папочка Эрика выглядел как козлина, способный ради трехсот процентов прибыли продать не то что кости бабушки, а саму старушку. Целиком или по частям – как клиент захочет. Не удивлюсь, что в какой-то момент он и его братья по разуму задумались о душе. Ну, чтобы каждый получил душек по двести-триста.

А Киан не унимался.

- И когда дело дойдет до войны с южанами, а оно дойдёт, можете мне поверить, именно вас бросят под огонь махансапской артиллерии, а ваших жен и детей заставят вырабатывать удвоенную или утроенную норму, потому как не становиться же им беднее из-за войны?

А вот с этим, увы, спорить не получалось. Даже если Киан врубил режим проститутки Троцкого и звездит как дышит, ни на миг не сомневаюсь, что из податного населения выжмут все соки, как только начнется стрельба.

Правда… Местным высокоранговым колдунам для этого не понадобится закрепощать их. Думаю, справятся и обычными средствами.

Впрочем, мне хватало ума держать мысли при себе и сделать рожу кирпичом, потому что Киан разошелся не на шутку!

Каждый новый лозунг всё сильнее и сильнее распалял сердца собравшихся и подводил их к очевидной мысли: лишь славная социалистическая революция спасет Дамхейн от полного уничтожения.

И, надо заметить, его слушали. Ему верили.

Агитатор говорил ещё минут пятнадцать, и я никуда не уходил, внимая его аргументам и пытаясь поймать на несоответствии. Увы, не получалось. Киан показал себя поистине великолепным оратором, превосходно владеющим методами формальной логики. Другими словами, даже если он нёс пургу, у меня попросту не хватало навыков, чтобы грамотно опровергнуть его тезисы.

Ну что поделать, нефиг было в универе прогуливать курсы философии и логики.

Утешало разве что то, что я неплохо разбирался в левых теориях и хотя бы понимал о чём идет речь. Не знаю, то ли Ленин исэкайнулся в Дамхейн, то ли Сталин умер не от кровоизлияния в мозг, а по причине знакомства с Грузовиком-саном, но Киан рассказывал вещи, сильно напоминающие те, что встречались в работах классиков марксизма-ленинизма.

Причём он заметно упростил материал, чтобы даже неграмотным охотникам и хлеборобам было всё ясно с первого раза, а истинный талант заставлял неотрывно следить за лектором.

Если и остальные агитаторы, подбивавшие народ на восстание, были такими, то, в принципе, нет ничего удивительного в скорости, чёткости и организованности бунтующих.

Легко верю в то, что Киан с друзьями могли взбаламутить местных. Правда, нужно понимать, что без мощной и деятельной помощи элит Сиафа у них ничего бы не вышло. Но я уже достаточно насмотрелся на местных аристократов и с уверенностью могу сказать: эти дегенераты на ровном месте организуют с десяток подобных мятежей. Достаточно вспомнить идиота-пиромана, из-за которого, собственно, за мной и стал гоняться Геральт из Хренивии.

Митинг закончился, и я собрался было свалить по своим делам, как вдруг сзади меня окликнули:

- Аластар, погоди.

Я обернулся и недоуменно посмотрел на говорившего. Им оказался Киан, деловито протискивающийся через толпу ко мне. И ведь запомнил моё имя, зараза такая!

- Да? – нахмурился я.

- Ничего такого, - открыто и дружелюбно улыбнулся мне он, - просто любопытно, понравилось ли тебе выступление? Всё ли понятно?

- Да вроде бы, - кивнул. – Я, правда, не с начала был, слушал с того момента, как вы начали рассказывать про собственность на средства производства.

Глаза Киана расширились и стали похожи на плошки.

- Как ты сказал? – прошептал он.

И тут я понял, что облажался. Причем – крупно.

Слишком много думал на марксистском и применил термин, который простому безграмотному наёмнику просто неоткуда.

- Это… - промямлил я, но Киан схватил меня под локоть и потащил прочь с площади.

- Поговорим в тишине, - бросил он, заводя меня в небольшой переулок и перегораживая его, скрестив руки на груди. – Ну и?

Все произошло столь стремительно, что у меня попросту не хватило времени придумать нормальную легенду и я выпалил первое, что пришло в голову:

- У меня брат старший увлекался этим делом. Много читал вслух, вот я и запомнил. Сам то я неграмотный почти, только учусь.

- Брат? Как звали?

- Эрик, - не нашел ничего умнее я.

- Где жили?

- К западу от Ойлеана, там дырища такая, что даже названия нет, вы не слышали, наверное.

- Неужто где-то в Састе?

Я неопределенно кивнул. Неужто он поверил в эту галиматью? Или я, ткнув пальцем в небо, попал прямо в цель? Ну ладно, продолжим плыть по течению.

- А что с ним? – продолжил допрос Киан.

- Пропал лет пятнадцать назад, - пожал я плечами, выдав первое, что пришло в голову.

- Всё сходится, - Киан почесал подбородок, затем развернулся и махнул рукой, - следуй за мной, разговор есть.

Он привёл меня в местный трактир, занял свободный столик, на который сразу же опустилось целых четыре кружки пива и тарелка простой, но сытной закуси.

Я с сомнением посмотрел на бухло.

- Угощайся, - неверно истолковал мои колебания бунтовщик, - за мой счет.

Не хотелось объяснять человеку, что мои проблемы с алкоголем Дамхейна носят, можно даже сказать, экзистенциальный характер, но и обижать парня, способного с лёгкостью предать меня суду революционного трибунала тоже не входило в планы.

А потому я попросил у офонаревшего хозяина чистой воды и закусок, отбрехавшись, что желудок не выдерживает алкоголь. Искомое принесли и, наконец-то, настало время поговорить по душам.

- И многое ты запомнил? – спросил Киан, сделав долгий глоток.

- Изрядно, - кивнул я.

- Не знаешь откуда брат добыл книги?

- Нет, - покачал я головой.

- Жаль, - вздохнул Киан.

- А что с ними не так? – поинтересовался я.

Бунтовщик отхлебнул пива, забросил в рот пару орешков, напоминающих кедровые, после чего тихо произнес:

- Эти книги были запрещены в империи перед Последней Войной. Их сжигали на площадях. Ходят слухи, что вместе с читавшими.

Я поёжился и сделал зарубку на будущее: поменьше трындеть за политэкономию. Здесь, похоже, таких не любят.

- Что ещё помнишь? – продолжил, меж тем, допрос мой собеседник.

Тут пришлось собраться и постараться в сжатом виде озвучить основные постулаты вроде отчуждения прибавочной стоимости и эксплуатации трудящихся. Так как я не знал, что именно писали местные коммунисты, то рисковал, а потому старался особо ничего не цитировать, чтобы можно было сослаться на проблемы с памятью.

Вроде бы, прокатило. Киан слушал внимательно, время от времени поправлял и, в целом, выглядел на удивление довольным.

Похоже, поиск единомышленников у него шёл далеко не так просто, как хотелось бы. По крайней мере, пару раз на мрачном лице Киана проступала едва заметная улыбка.

- А сам ты что думаешь о брате и этом всем? - он неопределенно взмахнул рукой, подразумевая, похоже, отнюдь не убранство трактира.

Я хлебнул водички, чтобы выгадать пару секунд. Мысли лихорадочно метались внутри черепной коробки. Прочитал ли он меня? Или реально поверил? А если поверил, то как отвечать? Проще всего, конечно, сказать что-нибудь в духе «я с вами, товарищи, Рот Фронт!», но тогда ко мне появится резонный вопрос «если ты у нас тут дофига коммунист, да ещё и с братом, отличившемся на почве революционной деятельности, то почему до сих пор не в Красной Гвардии?»

Ответить на него, увы, нечего.

Но и отказ идти не стоит, а то ещё посчитают меня контрреволюционным элементом и сделают нам а-та-та всей башки. В профилактических целях.

А потому пришлось аккуратно подбирать выражения.

- Мой брат был дураком! – начал я, постаравшись изобразить на лице обиду. – Он бросил меня, бросил мать. Ушел, погнавшись за мечтой…

Я сжал губы, демонстрируя внутренние переживания и боль.

- Но…

- Но? – Киан подался вперед. Было видно, что ему действительно интересно узнать что я думаю.

- Его цель была благородна, - я взял еще одну паузу, прищурился, и закончил, - а ваша?

Я рисковал. Не нужно было затевать этот разговор. Не стоило пытаться вывести опытного оратора на откровенность. Вообще не надо было выходить из дома сегодня.

Но раз уж нырнул в горную реку - будь добр плыть по течению. Попробую выудить что-то полезное для нас.

Да, я никогда не был топовым переговорщиком и не умел читать людей точно открытую книгу. Особенно таких, как мой нынешний собеседник. Но, всё же, годы в продажах кое-чему научили, и я намеревался использовать свой опыт на полную катушку.

Киан отставил кружку и наклонился почти вплотную ко мне. После этого прошептал:

- Да. Мы очистим этот гнилой мир, и на его руинах выстроим новый, справедливый, правильный, такой, в котором людям не придётся воевать друг с другом во славу кучки ублюдков.

От его слов потянуло таким жаром, а в глазах светилась такая фанатичная вера, что я отбросил мысли о притворстве. Нет, передо мной не лицедей, жаждущий сыто пожрать и получить бабла. Я разговаривал с фанатиком. Отбитым на всю голову, полностью уверенным в собственной правоте. Готовым убивать и умирать за свои идеалы.

Наши глаза встретились всего на миг, но этого оказалось достаточно. Я поверил Киану целиком и полностью. Этот спалит планету дотла и пересоберёт заново. Вот только…

- Ва… - я запнулся, едва не ляпнув лишнего и поправил себя, - наши предки уже сделали это. И руины – всё, что нам осталось.

Киан поморщился:

- Ты понимаешь, что я имею в виду. Уж ты-то – точно.

- Возможно. А что вы будете делать с нехваткой электроэнергии? – невинно поинтересовался я.

- Когда барьеры границ рухнут, нам не придется делать столько оружия друг против друга, а значит, освободившуюся энергию и фабрики можно будет использовать для мирных целей, - тотчас же ответил он.

Похоже, Киана частенько спрашивали об этом, раз он так наловчился отвечать.

Можно, конечно, было попробовать расспросить его конкретно об этом восстании и о том, как именно оно приблизит мировой коммунизм, но я решил не дёргать тигра за усы. В целом, ответ на главный вопрос уже получил. Не стоит жадничать.

- Хорошо, - я кивнул. – Думаю, у вас заготовлены аргументы на любой случай, а потому не стану спорить. Пусть так. Вы спрашивали мое мнение о брате и революции, думаю, оно получено.

Киан улыбнулся одними губами и кивнул:

- Да, я узнал, что хотел. Кстати, нет желания сменить нанимателя?

- Не обсуждается, - немедленно ответил я.

- Так и думал. Жаль, ты бы пригодился нашему делу. - Он допил пиво, поднялся и кинул монету на стол. - За мой счет, удачного дня… товарищ наёмник.

И один из лидеров восстания покинул трактир. А я сидел, потягивая воду, бросая в рот орешки и думая: кто же из нас двоих узнал больше - я или всё же он?

Отдохнуть мне, увы, не дали: с улицы послышался шум, и в пивную заскочил взлохмаченный мужик, который, оглядев собравшихся мутным взглядом, заорал:

- Старшой вернулся, все бегом!

Народ точно с цепи сорвался: все бросили свои дела, оставили недопитое пиво и помчались на выход. Я, чтобы не выделяться, влился в этот ручеёк, который уже на улице превратился в полноводную реку. Кажется, едва ли не всё население городка высыпало наружу, чтобы встретить большой конный отряд.

Выглядели новоприбывшие колоритно. Ну, примерно так же, как и парни Киана, но только если бы те ограбили цыганский табор. И это я ещё его бойцов в махновщине обвинял!

Серьёзно, в ватаге, увешанной оружием, украшениями и одетых в шелка и парчу, сложно было узнать вчерашних – буквально! – охотников. А может, они и не были ими? Кто знает.

В любом случае, отряд из добрых двух сотен всадников, разряженных как павлины, охранял одного единственного человека – высокого мужчину в возрасте, чьи седые длинные волосы, собранные в толстую косу и перекинутые через плечо, доходили едва ли не до пояса. На лице, выдубленном ветрами и потемневшем от солнца, непоколебимой верой горели ярко-зелёные глаза, полные губы растянулись в искусственной улыбке, а в аккуратно подстриженной – точно после барбершопа – бороде сверкали яркие бриллианты.

Нифига себе охотничек! Да уж. Чего-то я не понимаю в этой жизни, впрочем… А не пофиг ли? Это их дела, меня они не касаются, пусть выбирают себе вожаком хоть орангутана!

В это самое время навстречу колонне уже выезжала делегация встречающих, среди которых я заметил и Киана, и других членов штаба. Они пересеклись совсем недалеко от меня, а потому разговор я слышал превосходно.

- Приветствую, Нуада, - холодно улыбнувшись, проговорил Киан. – Как твоя поездка?

- Отлично! Парни готовы к делу, уже собираются.

Мой коммунистический знакомый нахмурился.

- Собираются?

Нуада широко улыбнулся, но от меня не укрылось с какой злобой и страхом во взгляде он смотрел на Киана. Впрочем, и тот не отличался добродушием, буравя как бы командира тяжёлым взглядом.

- Да, но это мы обсудим в штабе, проводи меня туда, - распорядился Нуада.

Киан поиграл желваками пару секунд, после чего сказал:

- Слушаюсь, командующий, следуй за мной.

И колонна возобновила движение.

А я стоял, наблюдал за проезжающими бойцами и думал.

То, что эти двое друг друга недолюбливают, не заметил бы лишь слепой, и то, что Киан терпел этого странного типа, означало одно: пока за Нуадой идут люди, наш пламенный революционер обязан считаться с тем, кого местные советы, или что там бунтовщики организовали, поставили главным.

Наверное, биография этого Нуады была интересной, но, повторюсь, меня сейчас больше занимали наши дела, а не жизнь замечательных людей Дамхейна. Ситуация, определённо, ухудшается, не просто же так он вернулся, знать бы ещё что происходит.

Чёрт с ним! Увидим.