Птицы

Глава 9 Загадочный господин по имени Фриббен Джобиус

Как только часы пробили восемь утра, раздался стук в дверь. Финч дернулся и едва не выстрелил.

Это все же произошло… Он пришел! Кэрри пришел! Закончилась долгая, наполненная мучительным ожиданием ночь, и вот он здесь!

И тем не менее требовалось убедиться. Было странно, что Кэрри вдруг решил постучать.

— Кто там? — спросил Финч, пытаясь унять голос, чтобы тот не выдал, как ему на самом деле страшно.

Из-за двери никто не ответил. Финч пожалел о том, что у него нет перископа, с помощью которого можно было бы узнать, кто стоит на этаже.

— Кто там?! — повторил мальчик. — Отвечайте! Или я буду стрелять! У меня… у меня есть револьвер!

Финч сжимал рифленую рукоять вспотевшей ладонью. Рука дрожала, и мальчик опасался, что, если выстрелит, то даже в дверь не попадет. И дело было не только в страхе — нервы Финча грозили вот-вот оборваться от напряжения, словно кто-то невидимый яростно водил по ним смычком, раз за разом оттягивая их все сильнее.

Это было совсем неудивительно, учитывая обстоятельства — не каждый день он попадал в такие ситуации. Да и мало кто попадал! Чтобы убийца писал вам, что знает, где вы живете?! А Кэрри был не простым убийцей. Он к тому же был не-птицей, то есть, помимо двери, он мог забраться в квартиру и через окна, мог просочиться в какую-нибудь щель или в замочную скважину. Он мог появиться откуда угодно и расправиться с мальчишкой с легкостью — даже не вспотев.

Накануне вечером, как только шок после прочтения угрозы в письме отступил, Финч решил действовать. Разумеется, идти к мистеру Перкинсу не имело смысла — Кэрри уже ускользнул от него на пустыре, да и что констебль сможет сделать, раз убийца знает, где живет его жертва?

Нужно было как можно скорее поговорить с единственным человеком, который действительно мог помочь, кто мог приструнить Кэрри. Точнее, могла.

Не тратя лишнего времени, Финч выбежал из квартиры и понесся вверх по лестнице. Оказавшись на седьмом этаже, он подбежал к двери мадам Клары и дернул за цепочку. Колокольчики прозвенели и затихли. Открывать никто не шел — из квартиры няни не раздалось ни звука.

Финч снова дернул за цепочку, но ответ был тем же. Судя по всему, мадам Клара куда-то вышла: так крепко спать, чтобы не слышать назойливого перезвона колокольчиков, она точно не могла. Да она и не спала по вечерам, ведь примерно в это время обычно совершала свою прогулку с ребенком.

«Вот оно что! — подумал Финч. — Она на прогулке!»

Он очень надеялся, что это так и что злодеи еще не успели до нее добраться.

И все же вероятное временное благополучие няни никак не отменяло того, что нужно было что-то делать с угрозой от Кэрри.

«Если убийца собрался к вам в гости, нужно проявить гостеприимство и как следует его угостить», — как нельзя вовремя Финчу вспомнилась реплика одного сыщика из приключенческой книжки, которую он когда-то читал. Арабелла могла бы им гордиться. Если бы ему было дело до ее гордости, конечно.

Финч побрел обратно к себе, пытаясь придумать способы защититься от Кэрри. В той книжке речь шла не о чаепитии с коврижками, а о ловушках и оружии.

«Какое оружие есть у меня дома? — рассуждал мальчик. — Кухонный нож? Нет, нож мне не поможет — Кэрри ведь очень быстрый — вспомнить хотя бы то, как он расправился с мистером Торкином и мистером Брэем. Да к тому же у него револьвер! Ему незачем подходить. Вот бы и у меня был револьвер! Тогда бы я…»

Решение будто появилось само собой. Финч даже поразился своей наглости, но его ведь преследовал убийца — что ему было терять!

Припустив вниз по лестнице, Финч миновал свой этаж, спустился на первый и выбежал из дома через заднюю дверь. Увязая по колено в снегу, он добрался до дирижабля и постучал в его железную дверь. Иллюминатор светился — старый штурман был дома — а где ему еще быть?

— О, Финч, — радостно потирая руки, сказал мистер Хэмм, открыв дверь. — Принес что-то на ужин старику?

— Нет, сэр, — огорчил штурмана мальчик и без затей спросил: — Мистер Хэмм, а у вас случайно не найдется какого-нибудь револьвера? Я подумал, может, у вас остался с войны. Мне очень-очень нужно…

Любой другой взрослый на месте мистера Хэмма на подобную просьбу сперва удивился и разозлился бы, а после и вовсе оттаскал бы мальчишку за уши. Но к любому другому взрослому Финч и не пошел бы. Мистер Хэмм был странным человеком, со своим причудливым виденьем жизни, да и Финча он не воспринимал, как ребенка, которому вдруг захотелось поиграть со спичками.

Старый штурман отреагировал примерно так, как Финч и ожидал: пожал плечами, почесал затылок и кивнул, словно к нему едва ли не каждый день заходили мальчишки с вопросами о револьверах.

— Да, был у меня револьвер. А зачем тебе?

— В Горри объявился убийца, — сказал Финч. — Он рыскает где-то неподалеку и, кажется, точит на меня зуб.

Старик понимающе покивал и проворчал:

— Ох уж эти убийцы! Все им неймется!

После чего пропустил Финча в дирижабль и кряхтя принялся рыться в одном из своих ящиков. Попутно он, разумеется, тут же затянул историю о былых «жарких» деньках, когда жизнь зависела только от смелости, хитрости и решительности.

— За нами с капитаном Борганом постоянно гонялись вражеские убийцы! — сказал он с печалью в голосе, видимо, из-за того, что больше не гоняются. Судя по всему, убийцы были неотъемлемой частью приятной его сердцу ностальгии. — И ни одному из них так и не удалось сделать свое коварное дело. Капитан был словно неуязвим для пуль, а мою шкуру за всю войну столько раз дырявили, что однажды это стало рутиной. После шестьдесят четвертой дырки я перестал считать. Ага! Вот же ты, старый пройдоха!

Мистер Хэмм достал из ящика сверток и бережно развернул пожелтевшую от времени газету. Внутри оказался небольшой револьвер, который походил на робкого сиротку, испуганно выглядывающего из-за угла, а не на грозное оружие. Короткий, словно неуверенный в себе ствол, скромная потертая рукоятка, застенчивый барабан, грустный курок и спусковой крючок, будто умоляющий не давить на него слишком сильно. В своей жизни Финч видел не очень много револьверов — по сути, он видел только один — в руках у Кэрри, но искренне был уверен, что оружие должно вызывать хоть сколько-то уважения и внушать страх. Он был несколько разочарован.

— Мой старый друг, — гордо сообщил штурман. — Марка «Деклан», тридцать восьмой калибр, барабан на пять патронов. Ни разу меня не подвел.

— Оно умеет стрелять? — с сомнением спросил Финч.

— Малыш превосходно это делает. — Старик заглянул в барабан. — Но у меня только один патрон остался.

— Только один? — Финч погрустнел. Кажется, его шансы выжить резко сократились в пять раз.

— Ну да, — кивнул старый штурман. — Но на одного убийцу хватит. Главное, как следует прицелиться…

…Вот так Финч и обзавелся револьвером. Не сказать, что он стал чувствовать себя намного увереннее, но все же мысль о том, что теперь убийцу от него отделяет хотя бы одна пуля, несколько утешала и давала робкую надежду.

Вернувшись домой, он запер дверь в квартире на все замки, проверил щеколды на окнах, задернул шторы и погасил свет.

Логично предположив, что убийца тут же отправится к нему в спальню, чтобы застать свою жертву беспечно спящей, Финч разместил подушки таким образом, чтобы они напоминали лежащую фигуру, и накрыл их одеялом. После чего забрался под кровать. Там его обнаружат, только если будут намеренно искать, и то не сразу. И в этом случае он был готов.

Финч затаился. Поползли часы ожидания…

Время от времени он засыпал, убаюканный тишиной квартиры, но сон его был кратковременным, нервным и рваным. Ему снилось что-то непонятное и странное: погони по вертикальным стенам домов, преследования в метели и беготня по крышам. Когда он просыпался, осторожно выглядывал из-под кровати и вслушивался: не бродит ли кто по квартире, не скрипят ли половицы. Финч так живо представлял себе все особенности и оттенки звука несуществующих шагов, что уже даже почти-почти слышал их. Порой ему казалось, что в гостиной, коридоре или в дедушкиной комнате кто-то ходит, но всякий раз неизменно оказывалось, что там никого нет.

Ближе к утру Финч уже практически перестал различать, что правда, а что — он себе придумал. То и дело Финч ловил себя на том, что видит во тьме чьи-то ноги в брюках и башмаках, снующие мимо кровати. Были ли эти ноги на самом деле? Или их создал его страх? И все же обрывочный здравый смысл, неизвестно откуда взявшийся, убеждал, что в его комнату никто не входил: ни через дверь, ни через окно.

В какой-то момент, решив, что с него достаточно подкроватной засады, Финч вылез наружу, бесшумно переместился в гостиную и спрятался за дедушкиным креслом. Он не строил догадки о том, что будет дальше, не просчитывал никакие варианты, не задумывался о том, сколько ему так сидеть. Он просто ждал. Ждал убийцу…

За окном рассвело, и гостиная наполнилась бледным утренним светом. К станции подошел трамвай. У дома остановился «трофф», и по его неуместно приветливому гудку Финч понял, что это мистер Дьюи привез почту.

Постепенно Финчем овладело премерзкое состояние, когда в вое ветра за окном слышится голос, а тени по углам оживают и начинают плести интриги. Каждый шорох — подлинный или мнимый — заставлял Финча застывать и вслушиваться.

И без того незавидное положение Финча ухудшал голод. Живот сводило — и неудивительно, ведь после пирожного в кофейне у него во рту и крошки не было.

«Нужно что-то поесть, а то я умру здесь, за креслом, и Кэрри уже не сможет взять меня тепленьким. Потому, что я буду холодненьким…» — подумал Финч, вот только высовываться было очень страшно.

Еще едва ли не час мальчик убеждал себя, что ничего ужасного не произойдет, если он отправится на кухню. Ему просто нужно выбраться из укрытия, преодолеть несколько шагов по гостиной, еще парочку мимо прихожей, а там и дверь кухни! За это время вряд ли кто-то успеет его убить. Даже Кэрри.

Наконец, он собрал волю в кулак, вылез из-за кресла и на цыпочках двинулся к кухне. По пути с ним и правда ничего страшного не случилось. Достав из буфета консервную банку с тушеным кроликом, он открыл ее и даже не заметил, как опустошил. А следом, стараясь не шуршать оберткой, съел и печенье, остававшееся в пачке.

Когда последнее печенье переместилось в Финча, он направился обратно в гостиную, и тогда-то в прихожей его и остановил тот самый стук в дверь…

— Кто там?! Отвечайте! Или я буду стрелять! У меня… у меня есть револьвер!

Угроза подействовала. Незваный гость явно не хотел быть застреленным.

— Это я, Арабелла! — ответил знакомый голос.

«Или не слишком-то и знакомый? — подумал Финч. — Кто знает, может, это Кэрри мастерски подражает голосу этой курносой рыжей зазнайки?! А что, он на такое был бы горазд!»

— И откуда это у тебя револьвер? — продолжили из-за двери. — Нет у тебя никакого револьвера, маленький врун!

— А вот и есть! — бросил Финч. Его оскорбило до глубины души неверие человека за дверью в то, что он вооружен и к нему лучше не соваться со всякими глупыми вопросами и убийствами.

— Ну да! — ехидно воскликнул обладатель голоса Арабеллы. — И откуда бы ему взяться?!

— Мне мистер Хэмм дал! — непонятно зачем признался Финч. — У него остался со времен войны!

— Нет, ну он точно из ума выжил! — возмутились из-за дверей. — Я еще понимаю безвредные аппараты для дыхания! Но дать ребенку револьвер?!

— Никакой я не ребенок! — воскликнул Финч, но ворчание с этажа продолжалось:

— Может, он бы еще тебе свою бомбу дал?

Финч поморщился. Это был не Кэрри. За дверью действительно стояла Арабелла. Откуда бы Кэрри узнал об аппаратах для дыхания или о бомбе мистера Хэмма? Да и вообще, так занудно и высокомерно ворчать могла только одна на всем свете девчонка. Кэрри точно был выше этого.

И все же вентили страхов и подозрений были в голове Финча уже как следует откручены. Он решил удостовериться на всякий случай:

— Если ты и есть гадкая рыжая Арабелла Джей из девятой квартиры, — начал мальчик, — то откуда ты знаешь, что я дома? А не в гремлинском приюте, куда меня чуть не запроторили! Из-за тебя!

— Только что узнала! Я спустилась вниз за почтой, и там миссис Поуп как раз жаловалась мистеру Дьюи, что в наше время ни на кого нельзя полагаться, даже на якобы надежных приютских ищеек, ведь они отпускают таких зловредных беспризорников, как Финч из двенадцатой квартиры.

Это звучало правдоподобно и вполне в духе миссис Поуп. Больше сомнений не оставалось: за дверью стояла Арабелла. И тем не менее, миндальничать с этой подлой предательницей он не собирался. Финч нехотя опустил револьвер, искренне жалея, что он не кто-то там, а джентльмен, и не может выстрелить в эту рыжую через дверь. Несмотря на то, что она это заслужила.

— Убирайся! — велел он. — Не хочу с тобой разговаривать!

— Никуда я не уйду! — упрямо ответила Арабелла. — Впусти меня!

— Не впущу! Из-за тебя меня чуть не отправили в приют!

В ответ девочка промолчала. Видимо, она пыталась что-то придумать: какое-то извинение или оправдание, но, очевидно, ничего не придумывалось. Тишина затягивалась.

Финч решил, что Арабелла ушла и даже обиделся. Как она могла просто взять и уйти?! Так нечестно!

— Ты здесь? — осторожно спросил он.

— Да, — ответила Арабелла. — Мне очень жаль, что я выдала твою тайну. Я просто хотела разузнать у мамы… А мама… Только она услышала «Гелленкопф», как сразу же…

— Все равно уходи! — Финч был непреклонен. — Больше не хочу, чтобы ты помогала мне искать дедушку! Это моя тайна, и я ее у тебя забираю!

— Ну и ладно! — оскорбленно бросила Арабелла. — Можешь дуться, сколько тебе угодно! А я сама выясню, что нужно дяде Сергиусу от мадам Клары! А это — мой дядя! В смысле — не-дядя! И это моя тайна!

Финч закусил губу. Он не знал, что делать. С одной стороны, он был очень зол на Арабеллу, но с другой, обе тайны сплелись так крепко, что и не расцепишь: и исчезновение дедушки, и коварные планы Горация Горра и его компаньона, который действует через Сергиуса Дрея. Заговорщики строили козни против мадам Клары, а он, Финч, не мог допустить, чтобы им удалось привести свои замыслы в исполнение. Мадам Клара важнее его обиды на Арабеллу.

— А я знаю, как выяснить, что задумал дядя Сергиус, — важно добавила Арабелла.

И это все решило.

Финч отпер дверь.

Несмотря на свое горделивое заявление, Арабелла и ее важно вздернутый нос не отправились раскрывать тайну самостоятельно. Девочка стояла за порогом и боязливо глядела на Финча: ей было действительно стыдно за свой поступок, и она не знала, насколько сильно он злится.

Финч хотел что-то сказать, но не успел он выговорить и слова — даже просто опомниться, как коварная рыжая прошмыгнула в квартиру, как курносый таракан. Все, что ему осталось, это подозрительно выглянуть на площадку — не притаился ли там кто, и быстро запереть дверь.

Финч огляделся в поисках Арабеллы, но ее нигде не было. И тут он услышал чирканье спичек. Чирканье раздавалось с кухни. Ожидая, что эта злопамятная девчонка решила сжечь его квартиру из-за того, что он заставил ее извиняться или еще по какой-то непонятной причине — кто этих женщин разберет? — Финч вошел в кухню.

Он был даже немного разочарован: девочка просто разожгла печку и поставила на нее чайник. «Ну вот, — подумал он. — Только пришла, а уже хозяйничает!»

В руках у Арабеллы был конверт, судя по всему, запечатанный. Держала она его зачем-то прямо над чайником, с которого предварительно сняла крышку.

Увидев недоуменный взгляд Финча, девочка пояснила:

— Конверт принесли для дяди Сергиуса. Он очень его ждал и каждые пятнадцать минут отправлял меня поглядеть, не принесли ли для него письмо. Значит, это что-то важное!

— И что ты с ним делаешь? — спросил Финч.

— Хочу открыть конверт и прочитать, что там!

— Но мистер Дрей разозлится, что ты читала!

— А он ничего не узнает.

— Как это?

Арабелла наделила его взглядом, в котором явно сквозило: «Ну как можно быть таким глупым?»

— Я открою конверт, прочитаю, что в письме, а потом снова запечатаю, — сказала она. — И дядя Сергиус ничего не заметит. Как будто конверт и не распечатывали. Клей растает на пару, и конверт откроется.

— Но это же невозможно! — начал спорить Финч. — Мистер Дрей узнает, что ты открывала!

— А вот и нет. В книге «Двадцать четыре ступени на восток» Эдита Холланда шпион мистер Кинниган ловил других шпионов. И он открывал конверты, держа их на пару. Он часто так делал, проверяя корреспонденцию. И никто ни разу не догадался, что их письма читали.

— Может, это просто выдумка?

— А вот и нет, — уверенно заявила Арабелла. — Я прочитала все об этой штуке! Это так интересно! Называется — перлюстрация. И я так уже делала.

— Кто бы мог подумать, — саркастично заметил Финч.

— Да, кто бы мог подумать, что мне это понадобится для расследования тайны, когда я открывала письма, адресованные маме от тетушек Агафины и Уиллоу. Но там были скучные описания их котов и длинные занудные рецепты пирогов, а здесь точно должно быть что-то интересное. — Она вонзила в Финча пристальный взгляд. — Ты лучше расскажи, что случилось, когда тебя забрала эта ужасная женщина мадам Гриппен? Почему эти монстры из приюта тебя отпустили? И зачем тебе револьвер? И откуда у тебя это? — Она ткнула пальцем, указывая на ссадину на лбу мальчика.

Финч вздохнул и принялся рассказывать о том, что произошло с момента, как он вчера сел в бордовый «трофф», и до того, как она постучалась к нему в дверь этим утром. Пока он говорил, печка наконец раскалилась, и вода в чайнике стала потихоньку подогреваться.

— Убийца! Настоящий! — воскликнула Арабелла, когда мальчик закончил свой рассказ. Она выглядела испуганной. — Может, стоит сообщить мистеру Перкинсу?

— И что он сделает? — проворчал Финч. — Стукнет дубинкой падающий снег, как громилы мадам Гриппен?

— Да, — согласилась Арабелла, — Вряд ли мистер Перкинс справится с этим Кэрри, но вообще… — она задумчиво почесала нос, — это все очень странно. Сомневаюсь, что Кэрри и правда хочет тебя убить.

Финч возмутился.

— Что?! Конечно, хочет!

— Почему? В смысле, зачем ему это?

— Не знаю. Может, он спятил или я мешаю каким-то его делам. Точно! Я стою у него на пути, вот он и…

Арабелла покачала головой.

— Кэрри же очень опасный профессиональный убийца — если я правильно поняла, он мог тебя убить еще в Горри. А вместо этого… что он сделал? Не дал забрать тебя в приют, потом гнался за тобой до самого дома и написал записку, что он знает, где ты живешь. Убийцы обычно не предупреждают своих жертв. Похоже на то, что он просто хочет тебя запугать и пытается сделать так, чтобы ты сидел здесь и боялся высовываться.

Слушая Арабеллу, Финч все сильнее злился. И хоть в ее словах была логика, он не хотел признавать то, что пережил такую страшную ночь напрасно, а еще ему стало обидно — если она права, это значило, что Кэрри повел себя, как обычный взрослый — просто сделал так, чтобы назойливый мальчишка не путался у него под ногами.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал Финч, упрямо отталкивая от себя подкрадывающееся чувство облегчения от того, что его не хотят убить. — И не знаешь, что думает Кэрри. Не лезь в его голову. Ему бы это не понравилось. И вообще это мой убийца — мне лучше знать.

Арабелла возвела очи к небу.

— В любом случае мы знаем, что ты как-то влез в его дела, — сказала она. — И мы выясним, что это за дела. Вместе.

— Вместе?

— Ну да, а ты думал, что я просто ничего не буду делать, пока какой-то… какая-то не-птица будет тебя запугивать? Конечно, я помогу тебе разгадать, что нужно Кэрри.

— Хорошо, — смилостивился Финч. — Но это не значит, что я тебя простил.

Арабелла явно собиралась ответить что-то хлесткое и едкое, но ее отвлекла… перлюстрация.

— О, вода закипела! — восторженно выдала она и придвинула к чайнику конверт таким образом, чтобы на него попадало как можно больше пара.

— А он не размокнет? — спросил Финч.

— Он должен стать горячим и мягким. Мистер Кинниган открыл так добрую сотню шпионских конвертов. Клей должен растаять…

Наконец, видимо, посчитав, что конверт уже достаточно влажный, Арабелла осторожно подцепила краешек клапана пальцем.

Затаив дыхание, Финч наблюдал за ее действиями. Арабелла напряженно сморщила нос и закусила губу, отчего стала напоминать мышонка. Несмотря на то, что девочка говорила, все же это было письмо не от какой-то из ее занудных тетушек, и, если заметят, что она его открывала, последствия будут намного более плачевными, чем лишение сладкого.

Арабелла продолжала легонько тянуть клапан, потихоньку приоткрывая его. Она действовала очень осторожно, чтобы не разорвать бумагу, и вскоре полностью открыла конверт. Поглядев на Финча и увидев подбадривающий кивок, достала из него листок бумаги.

— Что там? Что там? — нетерпеливо прошептал Финч.

— «Кабаре „Пересмешник“. Полдень», — прочитала вслух Арабелла. — И внизу подпись: «Птицелов».

Снег усилился настолько, что, помимо него, уже мало что можно было разобрать кругом. Ветер подхватывал его и швырял в стены, в окна, в лица. Начиналась метель.

В городе все знали, что в ближайшее время снегопад будет становиться лишь сильнее и злее и впоследствии перерастет в снежную бурю — сама погода намекала, что стоит поскорее завершить все дела, запастись консервами, химрастопкой или углем, а также хорошей книжкой, с которой не жаль будет скоротать время.

По пустынной улочке на окраине Гротвей пробежал облезлый кот. Он пытался отыскать родную подворотню, но все кругом было белым-бело, а сам он к тому же слегка перебрал из забытой кем-то у фонарного столба початой бутылки джина, поэтому в глазах у хвостатого слегка двоилось.

По тротуару со своей тележкой прогрохотал старик-старьевщик, а в канаве у какого-то дома, заносимая снегом, валялась парочка нищих. Повсюду там багровели брызги остывшей крови, а между нищими лежала корка хлеба, судя по всему, и ставшая причиной свары. К ней подбиралась огромная, размером с собаку, мышь.

Двое детей, мальчик с синими волосами и мешком, переброшенном через плечо, и курносая рыжая девочка, волочащая в руках два здоровенных мужских башмака, прошмыгнули мимо парадного входа кабаре «Пересмешник» и нырнули во двор. Обратно они из него так и не вышли.

Минут через пять вместо них оттуда нетвердой походкой выплыл, покачиваясь, нетрезвого вида джентльмен в длинном пальто и шляпе-котелке, низко надвинутой на глаза. Незнакомец поднял воротник пальто и к тому же обмотался шарфом так, словно то ли боялся простудиться, то ли уже был простужен. В узкой прорези между котелком и шарфом виднелись лишь большие карие глаза.

Джентльмен двинулся к кабаре. Неуклюже взобрался по ступеням, остановился у входа и постучал.

Когда дверь открылась, и из туч пурпурного дыма вылезла смуглая бритая голова с огромными бровями, приплюснутым носом и зловещей улыбкой как минимум в сотню белоснежных зубов, посетитель сказал гулким голосом, в котором нет-нет да и проскальзывали высокие нотки:

— Здравствуйте! Меня зовут Фриббен Джобиус. Я бы хотел войти в ваше кабаре!

При этом он как-то странно дернулся, словно его неожиданно одолел приступ тошноты.

— Пять фунтов! — рявкнул смуглый. Его звали Боргало, он был вышибалой в «Пересмешнике».

Человек в котелке вытащил из кармана пальто бумажку в пять фунтов и протянул ее мистеру Боргало, тот схватил денежку и исчез в дыму, пропуская посетителя.

Место, в котором оказался Фриббен Джобиус, можно было назвать небольшой темной прихожей, хотя больше напрашивалось слово «прелюдия»… «прелюдия к кабаре».

Вышибала Боргало уселся на стульчик слева от прохода и облокотился на крошечный столик, на котором он раскладывал пасьянс. Засунув тонкую короткую сигару в зубы, а большие пальцы под подтяжки, он выжидающе и раздраженно уставился на посетителя: мол, чего застыл?

Мистер Джобиус проковылял мимо, отодвинул рукой красную бархатную портьеру и вошел в зал.

Кабаре «Пересмешник»… Это было место игроков, танцовщиц, различных опасных и неблагонадежных личностей. Вотчина вульгарной музыки, пропащих душ, сводящих с ума напитков, здесь правили нравы, весьма далекие от установленных по ту сторону портьеры.

Сходу понять размер зала не представлялось возможным из-за приглушенного освещения и дыма, который стелился по полу и висел плотными ворочающимися клубами в воздухе.

В дальнем его конце, будто в заброшенном тупике, располагалась сцена. На ней стоял рояль, за которым сидел мужчина во фраке. Наигрывая какой-то беззаботный комедианс, он еще и что-то пел, время от времени издавая попугаичьи крики, обезьяньи визги и жуткое подвывание. В нормальном обществе его бы уже давно заперли в лечебнице для душевнобольных, но здесь некоторые его ужимки заслуживали даже короткие рваные аплодисменты. Подыгрывал человеку за роялем долговязый увалень в полосатой жилетке. Обняв контрабас, он вяло щипал струны и при этом выглядел совершенно равнодушным к происходящему кругом. Даже при всей скудности освещения прекрасно был виден расплывшийся, как чернильное пятно на бумаге, синяк под его левым глазом.

В дымчатом тумане проглядывали очертания столиков, за которыми расположились в основном мужчины — и не просто мужчины, а личности, похожие на головорезов: в потрепанных котелках, с иссеченными шрамами лицами и многократно сломанными носами. Кто-то из этих типов громко неприятно смеялся, а кто-то хрипел, потому что его схватили за горло. В кабаре играли в карты и кости, и кое-кто из игроков был в одних лишь кальсонах да нижней рубахе — судя по всему, эти господа уже успели знатно проиграться.

Между столиками ходили девушки-разносчицы сигар, почти полностью раздетые. Мистер Джобиус даже пожалел бедняжек: это же как им, должно быть, холодно. Впрочем, девушки из кабаре выглядели веселыми и будто соревновались друг с другом в натянутости улыбок. Не сразу мистер Джобиус понял, что улыбки были частью их униформы: прямо как боа с перьями, бархатные перчатки до локтей или чулки, ноги в которых напоминали попавшихся в сети рыбин.

За наличием у девушек улыбок лично следил господин управляющий «Пересмешника», мистер Доди, низенький человечек с подвитыми волосами и манерно подкрученными бровями и бакенбардами. Управляющий сновал у заставленной бутылками стойки, за которой парочка автоматонов в бабочках наливали напитки, и то и дело поглядывал в крошечный театральный бинокль, следя за вверенным ему заведением.

Увидев нацеленный на себя бинокль, мистер Джобиус покачнулся и направился через зал. Со стороны могло показаться, что этот джентльмен изо всех сил пытается идти ровнее, но все равно он спотыкался, а в какой-то момент и вовсе напоролся сперва на какую-то вешалку-стойку, а затем и на чей-то столик, за что был облаян хриплой пьяной бранью.

— Осторожнее, — велел мистер Джобиус сам себе, продолжив путь, но тело слушалось из рук вон плохо и с таким же успехом он мог приказывать какой-нибудь дворняге разжать зубы и отцепиться от ноги, отчего она лишь сильнее сжала бы пасть.

Мистер Джобиус огляделся, увидел за одним из столиков лысоватого мужчину с тонкими черными усиками и с трудом, словно делал это впервые, со второй попытки сел за столик в некотором отдалении. К его огорчению, все ближайшие были заняты.

К мистеру Джобиусу тут же подошла рыжая курчавая девушка с чрезмерно накрашенными губами; из-за кроваво-красной помады казалось, будто она только что кого-то укусила. На ремне, переброшенном через шею, девушка держала вишневую коробку, заполненную сигарами.

— Добро пожаловать в «Пересмешник», сэр, — сказала девушка с таким видом, словно сообщала о своем незамедлительном намерении повеситься. Кажется, она сходу — по виду посетителя — определила, что хороших чаевых можно не ждать.

— Здравствуйте, мэм! — сказал посетитель в котелке.

Девушка изогнула бровь.

— «Мэм»? Ну надо же! За сегодня меня еще так не оскорбляли.

Мистер Джобиус дернулся и поспешил извиниться:

— Прошу прощения. Я не хотел вас обидеть. Меня зовут Фриббен Джобиус.

— Хм… Я несоизмеримо счастлива, — проворчала девушка. — Что будете пить?

— Джин «Идлен», будьте добры.

Разносчица сигар тяжко вздохнула. Первое впечатление от этого посетителя оказалось верным: самый дешевый джин, который и вовсе порой называли «Висельным», вряд ли располагал к хорошим чаевым.

— Сигару? — равнодушно спросила она.

— Да, будьте любезны, — сказал мистер Джобиус.

Девушка выжидающе уставилась на него. А тот все также глядел на нее. Устав ждать, разносчица сигар кивнула на свою коробку:

— Какую именно?

Мистер Джобиус склонил голову к коробке и стал выбирать. Сигары там отличались толщиной, длиной, цветом. Выбрать верно казалось просто невыполнимой задачей.

— Вон ту, фиолетовенькую! — наконец, сказал мистер Джобиус.

— Хм… — улыбнулась девушка. — «Брекенли» — хороший выбор, сэр. Хочу похвалить ваш вкус. Сигары по двадцать пять фунтов за штуку берут только настоящие ценители.

Девушка словно забыла, что этот странный посетитель заказал самый дешевый джин. Надежда на чаевые к ней вернулась. Она вытащила из коробки сигару:

— Вам поджечь, сэр? — любезно спросила она.

— Будьте добры, — ответил мистер Джобиус.

Девушка просунула толстый фиолетовый, почти черный, цилиндр в пасть небольшой прожорливой машинки. Клацнула, отсекая головку, после чего ловко поднесла к сигаре горящую спичку, а саму сигару — к губам и несколько раз надула щеки. Из сигары пополз фиолетовый дым.

— Для вас, сэр, — склонившись близко-близко к мистеру Джобиусу, томно прошептала девушка. — Со вкусом моей помады.

Она подмигнула ему и удалилась выполнять заказ, а мистер Джобиус, глядя ей вслед, негромко проговорил:

— Фу, как вульгарно…

— Фиолетовенькую? — раздраженно спросил живот мистера Джобиуса. — Ты серьезно?

— А что? — возмущенно ответила голова мистера Джобиуса. — Я же не знаю, какие они бывают. Хорошо еще вспомнила, как называется джин, который пьет миссис Поуп.

— Двадцать пять фунтов! — рассерженно продолжал живот. — Хватит разбазаривать мои деньги! Так совсем ничего не останется! Правильно говорит мистер Си из семнадцатой квартиры: «Женщины только и норовят опустошить твои карманы…»

— Если бы я ничего не заказала, это выглядело бы подозрительным. Здесь ведь все пьют и курят!

Живот был вынужден признать правоту головы и промолчал, но тут же нашел, к чему придраться:

— Ты даже имя перепутала. Мы же договорились, что нас зовут Джиббен Фробиус, а не Фриббен Джобиус! Нет такого имени, как Фриббен Джобиус!

— Как будто Джиббен Фробиус есть! — фыркнула голова.

— И вообще — хватит со всеми любезничать и всем представляться! Взрослые так себя не ведут!

— Ой! Как будто ты знаешь, как себя ведут взрослые!

Разумеется, мистер Джобиус был не совсем тем, за кого пытался себя выдать. А прикидывались им не кто иные, как Финч и сидящая у него на плечах Арабелла. Детям во что бы то ни стало требовалось проникнуть в кабаре «Пересмешник», и все усложнялось тем что, как однажды им сказал вышибала Боргало, они «ростом не вышли». И Финч с Арабеллой решили это исправить. Собрав свой маскарадный костюм из старых вещей дедушки Финча и кое-чего, что хранилось в чулане у Арабеллы, они направились в Гротвей.

Изначально идея устроить игру с переодеванием родилась в смышленой финчевой голове, но он пожалел о том, что придумал, почти сразу же, как упомянутое переодевание состоялось. Во-первых, Арабелла оказалась невероятно тяжелой, хотя так по ней этого было и не сказать. Во-вторых, она то и дело пинала его пятками. А в-третьих, ему было душно и мало что видно в щелочку пропущенной пуговицы пальто. Тащить Арабеллу, не теряя равновесие, и при этом не выглядеть подозрительно было той еще задачкой, но постепенно Финч приноровился.

В итоге, несмотря на все неудобства, план удался, и выдуманный Финчем и Арабеллой персонаж, мистер Джобиус (мальчику пришлось смириться, ведь тот уже дважды представился), проник туда, куда вход детям был запрещен. Его не раскусили, более того — ни в чем заподозрили: взрослые такие невнимательные…

Мистер Джобиус сидел за столиком, держал в руке сигару, не зная, что с ней делать, и со стороны могло показаться, что он просто ждет свой джин, но на деле этот хитрый господин во все глаза наблюдал за Сергиусом Дреем.

Мистер Дрей был весь как на иголках. Елозил на стуле, постоянно бросал тревожные взгляды по сторонам, каждые десять секунд проверял время по карманным часам. От следящего за ним мистера Джобиуса не могли укрыться ни капельки пота на его лице, ни страх в бегающих глазках. Кажется, тот, с кем у него была назначена встреча, являлся личностью намного опаснее всякого, кто сейчас заправлялся джином или табачным дымом в «Пересмешнике».

Страх дяди Сергиуса передался и Арабелле. Финч ощутил, как она дрожит.

— Не бойся, — прошептал он. — Эти злыдни даже не обратят на нас внимание. Ну, если только ты нас не выдашь.

— Мне было бы спокойнее, — таким же шепотом ответила Арабелла, — если бы не забыл дома револьвер мистера Хэмма.

Финч поморщился: ну сколько можно ему об этом напоминать!

После того, как они с Арабеллой прочитали письмо, адресованное мистеру Дрею, все мысли Финча переключились на заговорщиков, и он просто забыл револьвер в кухне на столе. Оставалось надеяться, что тот и так бы им не пригодился.

Время близилось к полудню, хотя в кабаре всегда по ощущениям было немного за полночь. Финч уже насквозь промок и мог лишь думать о том, как ему душно, и о том, как его раздражает нетерпеливое сопение Арабеллы.

Он уже собирался сказать ей, что она похожа на взмыленную беззубую (так обиднее) собачонку, когда наконец появился тот, ради кого дети и провернули фокус с переодеванием и проникли в это жуткое место.

Портьера у входа на миг отодвинулась, и к столику дяди Сергиуса, кутаясь в дым, подошел мужчина среднего роста в черном цилиндре и черном пальто с воротником из вороньих перьев. В руке он держал трость с рукоятью-вороной.

— Это он… это он, гляди! Птицелов! — взволнованно проговорил Финч, выглядывая через щелочку в пальто.

— Тише, я вижу…

— Как он выглядит? — спросил Финч. — Ты видишь? Видишь?

Но этого Арабелла не видела. Человек в черном стоял к ним спиной. И так же, не поворачиваясь, опустился на свободный стул, подсев за столик к мистеру Дрею. К нему тут же подошла одна из здешних девушек, но он отрицательно покачал головой — мол, ничего не нужно, и та поспешно удалилась.

— Что ты узнал, Дрей? — спросил Птицелов.

И хоть голос Человека в черном показался Финчу отдаленно знакомым, из-за разговоров и музыки, смешивающихся в «Пересмешнике» в довольно громкий бубнеж, мальчик едва различал то, что он говорил. Арабелле также приходилось вслушиваться.

Сергиус Дрей задумался, словно выбирая с чего начать, и ответил:

— Вы были правы, сэр. Клара Шпигельрабераух связана с этими уродами. Я проследил за ней и выяснил, что она подкармливает одного бездомного урода, который ошивается поблизости. Я узнал его имя. Его зовут Рри.

Арабелла взволнованно пнула Финча пяткой.

Человек в черном, в свою очередь, был явно не удовлетворен докладом мистера Дрея:

— Что еще ты выяснил? Рри — это тупик. Я с ним уже поработал. Он не выведет нас к прочим.

Мистер Дрей суетливо закивал. А от слова «поработал», сказанного собеседником, дернулся и попытался скрыть страх кашлем. После чего взял себя в руки и сообщил:

— В последние дни Шпигельрабераух постоянно куда-то уходит. Думаю, на встречи с этими уродами. Я пытался следить за ней, но она постоянно ускользает. И я не могу понять, как ей это удается, учитывая, что она повсюду волочит с собой эту треклятую коляску!

— Это плохо, Дрей, — мрачно сказал Птицелов. — Очень плохо. Ты нас подводишь. Ты должен был узнать, где находится Фогельтромм, эта их гадкая школа, но так ничего не выяснил.

— Сэр, я пытался…

— Ты обладал всеми нужными сведениями! — Человек в черном был непреклонен. — Тебе сообщили о том, что они с Вирджинией Ворртой подруги, что Фогельтромм находится где-то здесь, в Гротвей, и что они должны встретиться, но ты так и не смог найти нужное нам место. Я очень разочарован, Дрей, и, боюсь, что сохранность твоей тайны висит на волоске.

— Нет, сэр, — взмолился мистер Дрей, — прошу вас, не нужно… Я сделаю все, что скажете.

Птицелов поднял руку в тонкой кожаной перчатке, прерывая поток оправданий и заверений.

— Ты проверил отмычки, Дрей? — спросил он.

— Да. Они подходят. Я только ждал вашего приказа.

— Не стоит торопиться. Все произойдет согласно плану. Во время снежной бури, ты понял меня, Дрей? Не раньше.

— Но как я узнаю, когда именно, сэр?

— Тебе дадут знак.

— Что это будет за знак?

— Следи за окном в гостиной. Ты получишь знак на второй день бури.

Мистер Дрей недоуменно округлил глаза:

— Второй день, сэр? Но откуда вы знаете, что у этой бури будет второй день? Может, она будет короткой и…

— Бури возникают не случайным образом, болван. Они создаются искусственно и полностью контролируются.

— Что вы такое говорите, сэр? — Мистер Дрей выглядел совершенно ошарашенным.

— Уолшши и Горбист, — просто сказал Человек в черном, словно это должно было все разъяснить. В подробности он не вдавался.

К мистеру Джобиусу подошла девушка с бокалом дымящегося джина.

— Ваш «Идлен», сэр, — сказала она, кокетливо улыбнулась и вернулась к своим делам.

Мистер Джобиус даже наклонился через столик, вслушиваясь в разговор двух злодеев.

— Теперь об этом Франки… — начал Человек в черном.

— Что с ним, сэр?

— Он по-прежнему лезет в мои дела. Наш второй агент в доме номер семнадцать сообщил, что он никак не уймется.

— Что-то прикажете? — спросил мистер Дрей. — Я мог бы…

— Нет. Этим займется второй агент, — сказал Человек в черном. — А ты будь настороже. У нас появилась еще одна забота. Мальчишка. Он приходил в ателье. Вынюхивал.

Услышав это, Арабелла снова весьма болезненно ткнула Финча пяткой. Он возмущенно фыркнул — она вела себя так, как будто он не слушал или был способен упустить, что злодеи говорят о нем.

— Мне им заняться? — спросил мистер Дрей, и весь мистер Джобиус (обе его половинки) вздрогнул.

— Нет, — ответил Человек в черном. — Мальчишкой и так займутся. К тому же скоро буря, и он не представляет угрозы. Просто, если этот хорек вдруг к тебе сунется, не дай себя одурачить и не подавай виду.

— Я вас понял, сэр.

— Готовься, Дрей, — велел Человек в черном. — У тебя будет только один шанс украсть у нее то, что нам нужно. Времени будет очень мало, и ты знаешь, чем тебе грозит провал. Помни, второй день бури.

— Да, сэр.

Человек в черном, не прощаясь, поднялся и направился к выходу. Только когда Птицелов покинул зал, Сергиус Дрей решился опрокинуть в горло содержимое бокала: до этого он был слишком испуган. Засиживаться в кабаре мистер Дрей не собирался. Швырнув оплату на столик, он вскочил со своего стула, надел котелок и спешно направился к выходу. Скрылся из «Пересмешника» он с такой скоростью, как будто ему в выпивку подсыпали слабительное.

— Нам нужно за ним! — прошептала Арабелла, как только за ее не-дядей колыхнулась, закрываясь, портьера. — Вставай!

Кое-как поднявшись, Финч выбрался из-за стола и развернулся.

Впрочем, Фриббен Джобиус не успел сделать и шага, как тут кто-то схватил его за руку.

— Эй ты! — рявкнул возникший вдруг неизвестно откуда злющий громила Боргало. — У тебя большие неприятности, приятель! Кажется, ты не тот, за кого себя выдаешь!

— Пустите! Пустите! — плаксиво завопила Арабелла. Люди за ближайшими столиками повернули к ним головы.

Боргало и не думал отпускать. Он крепко сжимал руку девочки своей огромной лапищей.

Финч решил действовать. Он со всей силы пнул Боргало носком башмака в голень, и громила, завопив, прямо как Арабелла секундой ранее, схватился за ногу. При этом он выпустил руку мистера Джобиуса, и тот, покачиваясь и едва не подламываясь в поясе, понесся по проходу между столиками к выходу из зала, схватившись за поля котелка, чтобы тот не слетел.

Вышибала быстро пришел в себя. Он разогнулся и потопал следом. Путь к выходу беглецу преградили — к сцене кабаре направлялся какой-то важный тип в сопровождении двух высоченных широкоплечих головорезов. Там было точно не пробраться.

— Давай между столиками! — велела Арабелла, оглядываясь на пыхтящего, как паровоз, смуглого преследователя.

Финч последовал приказу своего наездника и шмыгнул в проход.

В кабаре началась погоня. Подыгрывая ей, музыка приобрела лихорадочный мотивчик — даже тип с контрабасом оживился. Посетители кругом были неимоверно заинтересованы зрелищем. То, что вышибала Боргало гнался за кем-то по залу, никого не удивляло — такое здесь случалось едва ли не по пять раз на дню. Всех заботило лишь то, как сильно он отделает бедолагу.

А бедолага тем временем петлял между столиками, подбадриваемый нетрезвыми возгласами и улюлюканьем. Его кренило из стороны в сторону. Он наталкивался на стулья и на других посетителей. Кто-то толкал его — скорее шутки ради, чем злобно.

Сделав крюк, мистер Джобиус был уже недалеко от выхода — он уже видел портьеру, за которой располагались место вышибалы и дверь «Пересмешника», и ринулся туда. Спасение казалось таким близким, но в какой-то момент Финч наступил на край собственной штанины и споткнулся. Он рухнул на пол, увлекая за собой и Арабеллу.

Вышибала подскочил к барахтающемуся на полу мистеру Джобиусу и схватил его за ворот пальто. Финч и Арабелла выскользнули из него, как орехи из кожуры.

Глаза Боргало полезли на лоб.

— Что?! — прорычал он. — Гнусные коротышки?!

Громила отшвырнул пальто и вытянул громадные ручищи, пытаясь схватить детей. Но те мгновенно пришли в себя. Не сговариваясь, они бросились в разные стороны: Арабелла нырнула под один из ближайших столиков, а Финч побежал по проходу.

Несколько мгновений сбитый с толку неожиданной прытью детей Боргало недоуменно озирался по сторонам, пытаясь выбрать, за кем же последовать. Выбор пал на девочку. Боргало полагал, что ее схватить не составит никакого труда. Как же он заблуждался!

Громила зарычал и наклонился к столику, под которым пряталась Арабелла, отбросил в сторону полог темно-красной скатерти и засунул туда голову. Подлая рыжая тут же схватила его за нос и как следует дернула. Громила взвыл, из глаз его потекли слезы.

Арабелла проползла между ног Боргало и, отвесив ему напоследок пинок по торчащему мягкому месту, припустила прочь.

Смеялись все: хохотали головорезы, кого-то душащие, хохотали те, кого душили. Смеялась даже без пяти секунд жертва убийства, спрятанная среди пальто на одной из вешалок, с торчащим в спине ножом.

А бессовестное маленькое курносое создание, весьма собой гордое, под заливистый смех девушек-разносчиц сигар, все удалялось.

Что касается второго вышибалы, такого же смуглого бровастого громилы по имени Вингало, то он, как и раньше, беззаботно дрых на своем стульчике у двери, ведущей в гримуборные, откинув голову на затылок, и храпел на ползала. Происходящее в кабаре его нисколько не волновало, ведь он знал: Боргало со всем справится.

Но Боргало не справлялся. Он топал своими ножищами по проходам, рычал и багровел от унижения, а ловкие дети носились вокруг столиков, и он никак не мог их изловить. Он пытался гнаться за одним ребенком, но второй ускользал. Пытался преследовать второго, но тут же первый начинал строить ему обидные рожи.

Посетители кабаре едва не рыдали от восторга, наблюдая за происходящим. Для них все это было чем-то, вроде очередного представления.

— Да! — голосил кто-то.

— Задай им, Боргало! — вторили ему.

Кабаре «Пересмешник» можно было смело переименовывать в кабаре «Кавардак». Музыка ускорилась еще сильнее. Посетители стали делать ставки, удастся ли громиле отловить хотя бы одного ребенка.

Управляющий мистер Доди, воспользовавшись моментом, пытался продавать публике билеты, но никто не понимал, почему они должны платить за то, что уже происходит на их глазах.

Тогда мистер Доди встал перед портьерой, преградив детям путь к побегу, и скрестил руки на груди.

Сбежать из кабаре стало невозможно. Боргало между тем решил действовать умнее. Темнокожий громила погнался только за одним из беглецов, совершенно игнорируя другого. На этот раз его целью стал мальчишка — тот был не так опасен, как эта девчонка.

Финч пытался спрятаться то под столиками, то за одной из вешалок, расставленных тут и там, но различные «доброжелательные» посетители тут же указывали на него.

— Эй, Боргало! Гляди!

— Он здесь!

И в какой-то момент, просунув ручищу между пальто, громила схватил Финча. Мальчик завопил, и Боргало вытащил его наружу. Он уже собирался как следует сдавить маленького беглеца, чтобы наглые детские косточки потрескались, но Финч отдернул замочки его подтяжек, отцепив их от штанов, и коричневые штаны громилы под всеобщее восхищение рухнули на пол, обнажив полосатые кальсоны.

Машинально предпочтя подхватить штаны, громила выпустил мальчишку, и тот ринулся прочь.

Вернув штаны на место, Боргало яростно заревел. Эти маленькие зловредные создания пробудили в нем такую ярость, какой он давно не испытывал.

Ближе всего к Боргало была рыжая девчонка, и он ринулся за ней огромными прыжками, переворачивая столики.

Арабелла и сама не заметила, как оказалась в тупике. Прямо перед ней была стена. Боргало преградил девочке путь к отступлению. Злорадно ухмыляясь, он начал надвигаться, широко расставив руки и огромные толстые пальцы.

Арабелла решила провернуть свой предыдущий трюк и пробраться под ногами у громилы, но второй раз это не прошло. Боргало резко наклонился и схватил ее.

Здоровяк держал девочку за шиворот, высоко подняв ее над полом. Та болталась в его руке и, под всеобщий хохот, визжала и пиналась.

Финч попытался помочь подруге. Он прыгнул на громилу и схватил его за жилетку. Он сейчас напоминал обезьяну, трясущуюся на ветке во время бури. Но Боргало раньше жил там, где водится полным-полно хитрых маленьких обезьян, и он знал, как с ними нужно обращаться. Не глядя он отшвырнул прицепчивого мальчишку, и тот, пролетев несколько футов, сорвал портьеру, от которой вовремя отскочил мистер Доди, и рухнул на столик вышибалы. Карты разлетелись во все стороны.

— Мой пасьянс! — взвыл Боргало. — Я раскладывал его целую неделю! Он почти-почти сошелся! Ты за это поплатишься!

Не выпуская девчонку, громила направился за мальчишкой.

Финч замер. Дверь «Пересмешника» была так близко — всего в паре шагов! Но он не мог оставить Арабеллу в лапах этого злыдня…

Мальчишка ринулся в сторону и оказался у стойки. Он схватил первую попавшуюся в руки бутылку и швырнул ее в громилу. Та пролетела мимо и разбилась, упав на пол.

Боргало расхохотался, показывая, что ему это нипочем. Но Финч уже схватил следующую. Швырнул и ее. Взялся за еще одну.

Громила вдруг отметил этикетки летящих в него бутылок, бросил девчонку на пол и с невероятной для его комплекции ловкостью принялся ловить дорогущий джин. Как опытный жонглер, он умудрился поймать все бутылки, но девчонка ускользнула.

Мистеру Доди между тем уже надоело, что вверенное ему кабаре превратилось в какой-то водевиль, и никто за это к тому же не платит. Он знал, что Вингало у черного хода ни за что не разбудишь, и поэтому решил задействовать прочих работников заведения.

— Кабаристы! — крикнул мистер Доди. — Схватить детей!

Оба автоматона вышли из-за стойки и, подняв механические руки, поковыляли к возмутителям спокойствия.

Финч бросился по одному из проходов, но в его конце стоял сам разъяренный управляющий. Арабелла наткнулась на механоида и попятилась. Заскрипел конечностями другой автоматон, выбравшись из-за вешалки.

Окружив детей, они придвигались со всех сторон. Финч и Арабелла оказались рядом и взялись за руки. Бежать больше было некуда!

И тут рядом возник Боргало. Появился так неожиданно, как будто выпрыгнул на пружине из люка за спинами Финча и Арабеллы. Он схватил обоих детей за шиворот, как собачонок.

— Попались! — плюясь слюной, провыл он. — Ну, я вам сейчас задам!

Зрители аплодировали. Музыка гремела. Кто-то свистел и улюлюкал.

— Да! Я выиграл! — орал кто-то счастливо. — Он их схватил!

— Проклятье! — гаркнул еще кто-то. — Он их схватил!

Мистер Доди поднял один из поваленных стульев и кивнул своим помощникам. Те принялись убирать последствия погони.

— Шоу окончено! — громко сказал управляющий, и кабаре вернулось к своей привычной жизни. Прерванные разговоры возобновились, темные делишки снова стали проворачиваться, а кого-то, наконец, додушили. Карты вернулись в руки, кости стукнулись о поверхность стола. Кто-то потребовал джина, а кто-то что-то начал громко вещать о лошади в цилиндре, которая якобы взяла и расселась за его столиком, при том, что за столиком он был один. По проходам снова начали бродить девушки-разносчицы сигар со своими коробками. Вингало так и не проснулся.

Боргало встряхнул Финча и Арабеллу так сильно, что у них все поплыло перед глазами. Он потащил детей к своему закутку у дверей. Дети дергались и кусались, пытаясь освободиться, но силы были неравны.

— Мерзкие коротышки, — шипел громила. — Я вырву все ваши зубы и отрежу носы! Будете знать, как быть такими мерзкими коротышками! Да я с вас кожу сниму и натяну ее на барабан!

Воплотить свои угрозы Боргало, впрочем, не удалось. Рядом вдруг появилась высокая и тонкая женская фигура в алом бархатном платье и длинных перчатках; на белоснежных волосах мадам была закреплена шляпка с вуалеткой.

— Боргало, милый, — сказала женщина негромко, но громила замер и недобро покосился на нее. — Они пришли ко мне. Все хорошо.

— Но, мадам…

— Я сказала, все хорошо, — железным голосом проговорила Фанни Розентодд. — Отпусти их. Не-мед-лен-но!

Переживший столько унижения, громила не мог так просто смириться. Он приподнял уголок губы, будто заправский бульдог, и принялся рычать.

Мадам сверкнула глазами:

— Не стоит, милый Боргало, — сказала она, не снимая ледяной улыбки. — Ты знаешь, на что я способна.

Громила явно знал, на что она была способна, так как секунду спустя он нехотя разжал пальцы и отпустил детей.

— Благодарю, милый Боргало, — сказала мадам Розентодд. — Я сама ими займусь.

Боргало обиженно развернулся и, бросая злые взгляды на детей и шепча проклятия в адрес мадам, вынужденно поплелся к своему стульчику у дверей кабаре, где принялся собирать с пола разбросанные карты.

— А вы двое, — Фанни повернулась к детям. — Живо за мной!

Красный «трофф», отполированный так, что в нем отражались дома, газетные киоски и прочие «троффы», небыстро, но уверенно катил по заметаемым снегом улицам города. Он преодолел Гротвей, проехал холмовой Шелли, пересек сонный Докери. И двинулся дальше, к центральным районам.

За штурвалом сидела великолепная во всех смыслах мадам Фанни Розентодд в больших штурманских очках и модной клетчатой кепке. Под восхищенные взгляды двух детей, устроившихся на заднем сиденье, она ловко и умело управляла экипажем — толкала рычаги справа и слева, время от времени тянула цепочку тяги, сжимала клаксон и даже язвительно и остроумно переругивалась с кем-то в других «троффах».

До сего момента Финч и вовсе не представлял, чтобы женщина могла управлять экипажем — он считал, что они просто неспособны на это — так кто-то говорил, он уже и не помнил, кто именно. Но, глядя на беззаботную Фанни, уверенно и задорно проводившую «трофф» сквозь заторы в такие щели между прочими экипажами, где и мышь бы не проскользнула, он подумал, что она даст фору многим мужчинам.

Фанни собиралась отвезти их домой лично, чтобы они не встряли в какие-нибудь новые неприятности, но сперва ей нужно было посетить еще одно место. Именно туда они как раз и направлялись. Детям очень повезло, что мадам Розентодд вызволила их из лап Боргало, поскольку уже как раз собиралась уезжать из «Пересмешника». Страшно подумать, что случилось бы, если бы кавардак в кабаре произошел на пять минут позже.

— Хозяин привез Боргало и его брата Вингало откуда-то из жарких стран, — сказала она. — Там они были самыми жестокими и опасными головорезами. Занимались тем, что предоставляли резчикам по кости сырье для их работы. И не всегда в ход шли одни лишь зубы и кости животных, если вы понимаете, о чем я…

Финч глядел в окно. Город готовился к буре. В домах заготавливали провизию и растопку — все чаще можно было увидеть громыхающие по улицам зольные фургоны, развозящие уголь, масло и цилиндры химрастопки для печей, фонарей и ламп.

Он повернулся к Арабелле, чтобы что-то ей показать, но, увидев, что та сидит, угрюмо обняв себя руками, и хмурит брови, забыл, о чем хотел сказать.

— Ты что? — спросил он.

Она поглядела на него сурово, как учительница.

— Злодеи знают о тебе, — сказала Арабелла. — Знают, что ты пытаешься влезть в их дела. Птицелов сказал дяде Сергиусу, что с тобой разберутся.

— А, — беспечно ответил Финч. — Думаю, это они про убийцу. Ну так я и без того все о нем знаю.

— Что?! — поразилась Фанни. — Что еще за убийца?!

Финч махнул рукой.

— Да всего лишь неуловимый охотник, который умеет ходить по стенам, летать и исчезать в снегу. Ничего особенного!

— Утром ты другое говорил, — напомнила Арабелла. — И чуть не выстрелил в меня через дверь.

— Что?! — снова поразилась Фанни. — Финч, я, признаться, тебя недооценила! Откуда у тебя оружие?

И прежде, чем он успел ответить, Арабелла раздраженно сказала:

— Старый сбрендивший сосед ему дал. И у него всего лишь один патрон.

— Для одного убийцы хватит, — убежденно ответил Финч. — Главное — как следует прицелиться.

— Это, конечно, не лишено логики, но утешает мало, — улыбнулась Фанни. — Вы мне наконец расскажете, что произошло в «Пересмешнике»? Я хотя бы надеюсь, вы не зря перевернули его кверху дном?

— Да, мы кое-что узнали, — кивнул Финч. — Все становится хуже… — он поглядел на Арабеллу. — Ты согласна?..

— Что? — Арабелла вздрогнула, словно вопрос Финча, вырвал ее из мрачных размышлений. — А. Да. Все очень плохо.

Мадам Розентодд вырулила на мост, который вел в Рривв. Они почти-почти были в одном из центральных районов. Финч полагал, что Арабелла станет не отлипая глазеть в окно, пораженная множеством вывесок, красивыми домами, толпами людей и целыми стаями экипажей, но она все также глядела перед собой. Финч нахмурился: она вела себя так, словно он уже что-то натворил. С момента, как они покинули кабаре, она выглядела очень странно.

Мадам Розентодд глянула на детей через круглое зеркальце заднего вида, установленное над штурвалом.

— Итак. Может, уже расскажете, что вы ищите и что пытаетесь выяснить? — спросила она. — Я хотя бы буду знать, о чем поболтать с вашими любезными родителями после изъявлений соболезнований на ваших похоронах, когда очередная ваша авантюра провалится! — И она рассмеялась, словно это было хоть чуточку смешно.

Финч бросил быстрый взгляд на Арабеллу — та, не поворачиваясь, утвердительно кивнула: она верила Фанни. Но ему нужно было убедиться:

— Вы не будете нас отговаривать или жаловаться… ну, другим взрослым? — он уточнил: — Правильным взрослым?

Фанни Розентодд хмыкнула.

— Сочту это за комплимент! Может быть, я и не правильный, как ты выразился, взрослый, Финч, но мне хватает ума понять, что и вы не совсем правильные дети. Поскольку убеждена, что правильные дети не таскаются по кабаре, не убегают от убийц, заговоров не раскрывают и не носят с собой оружие. Уверена, все это из-за новомодных книжек, полных опасностей и приключений, но что уж тут поделаешь… И при этом кто я такая, чтобы обременять вас нотациями и нравоучениями. Вы ведь меня и так не послушаетесь, даже если я велю вам безвылазно сидеть дома, верно? И можете быть спокойны, я, как некоторые заявляют, настолько бессовестная и ветреная особа, что даже не подумаю вести себя, как благовоспитанная дама, что в вашем случае означает — не побегу докладывать о ваших проделках вашим родителям или в полицию. К тому же я вам не мама, не няня, не ваша учительница и не мистер городской судья. Кто знает, а вдруг то, чем вы занимаетесь, очень важно! Вдруг только вы сможете раскрыть заговор и остановить убийцу!

Дети были поражены ее словами. Фанни Розентодд была просто прекрасным человеком, если взглянуть на нее глазами ребенка. Ну, или просто ужасным, если судить с точки зрения степенного, рассудительного взрослого. Ее слова напомнили Финчу разговор с мадам Кларой на пустыре — та также не считала нужным их наказывать или отговаривать…

Финч и Арабелла, перебивая друг друга, рассказали мадам Розентодд о том, что с ними успело произойти. Они опустили лишь то, что кое-какие участники всех этих таинственных дел — не люди.

«Трофф» полз через Рривв. Уличное движение здесь было таким запруженным и тесным, что даже мадам Розентодд не могла через него протиснуться и вынужденно плелась в экипажной толчее.

— Давайте все расставим по местам, — предложила Фанни, когда дети закончили рассказ. — Потому что я уже немного запуталась в этих злодеях. Их как-то слишком много… — Дети синхронно кивнули, и она продолжила: — Есть два Человека в черном, так? Одного зовут Гораций Горр, он владелец ателье в Фейни, а второй — тот тип из «Пересмешника», Птицелов. Они компаньоны и работают на кого-то по имени Гелленкопф.

— Круа Гелленкопф, — подсказал Финч. — Так его назвал Одноглазый.

— Да. — Фанни вывела «трофф» на проспект, где располагалась стекольная лавка, в которую ходил Финч, но он даже не обратил на это внимания. — Итак, они работают на Круа Гелленкопфа, а на них, в свою очередь, работают агенты: твой, Арабелла, подставной дядя Сергиус Дрей и ваша соседка миссис…

— Чаттни, — подсказала Арабелла. — Все верно.

— При этом есть еще Одноглазый. На кого он работает?

— Он не работает, — сказал мальчик. — Он, скорее, с ними в сговоре. У него какие-то свои цели. Он ненавидит мадам Клару.

— Хорошо. Кто там еще? Убийца по имени…

— Кэрри. Он не работает на Гелленкопфа. Его послал бывший воспитанник мадам Клары, чтобы убить двоих влюбленных и меня.

— Как романтично! — в порыве чувств воскликнула мадам Розентодд. — Убийца, посланный убить влюбленных!

— И меня, — хмуро напомнил Финч.

— Ну да. Значит, есть еще этот злой воспитанник вашей мадам Клары. Неплохая собралась компания злодеев. Прямо как в «Пересмешнике» в вечер выходного дня.

— Но они не все вместе, — уточнил Финч. — И это немного утешает. Мне кажется, что Кэрри и тот, кто его послал, работают против этого Круа Гелленкопфа и его подручных.

— А что вы знаете об этом Гелленкопфе?

— То, что он очень плохой, — сказала Арабелла. — И больше ничего. Взрослые, которые о нем знают, не скажут нам, кто он такой.

— А зачем вам спрашивать у взрослых? — поинтересовалась Фанни. — Вы ведь можете спросить у этой девочки из закрытой школы в Гротвей.

— Мы не знаем, где она живет, — признался Финч.

— Но вы знаете, где она учится.

Финч поглядел на Арабеллу, пытаясь понять, что она думает о еще одном посещении Фогельтромм — ей ведь там так понравилось в прошлый раз. Но девочка молча смотрела в окно «троффа» и, казалось, даже не услышала предложение Фанни. Она задумчиво покусывала губу.

— Арабелла? — позвал Финч, и та повернула голову.

— Есть еще кое-кто, кто, наверное, связан с Гелленкопфом и прочими, — сказала она.

— Кто? — удивился мальчик.

— Тот… гм… Птицелов в кабаре сказал, что бури так просто не берутся из ниоткуда. Сказал, что ими можно управлять.

— Кажется, кто-то перебрал джина! — рассмеялась Фанни.

— Нет, Фанни! Птицелов не пил. А еще он не шутил.

— И как это возможно? — удивилась мадам Розентодд. — Управлять бурей! Это ведь не «трофф» какой, чтобы ею управлять! Это буря! Стихия!

— Он ничего не пояснил, — ответила Арабелла. — Сказал только…

— Что?

— Уолшши и Горбист.

— Что ты сказала?! — Фанни едва не врезалась от неожиданности в ползущий впереди «флеппин».

— Он сказал: «Уолшши и Горбист», — повторила девочка. — Это те богачи, которые занимаются добычей снега.

— Я знаю, кто это, — невесело проговорила Фанни. — Глядите!

Она кивнула, на что-то указывая, и дети уставились в переднее окно. Это уже был не Рривв — почти все экипажи куда-то исчезли, да и дома здесь высились другие: они стояли редко и выглядывали из-за каменных стен садов и кованых решеток. Это было место, где находились одни особняки.

Алый «трофф» свернул на пустынную подъездную дорогу. Дорога упиралась в высокую каменную стену, в которой были пробиты ворота. Над воротами висела вывеска:

Дети испуганно поглядели друг на друга: что они тут делают?!

Фанни остановила «трофф» и несколько раз сжала грушу клаксона. Из сторожки вышел человек в шинели. Он бросил взгляд сквозь решетку, узнал экипаж и поспешил отворить ворота. Мадам Розентодд направила «трофф» дальше, прямо в открывшийся проем.

— Куда мы едем, Фанни? — спросил Финч. Им овладела тревога. Арабелла и вовсе будто вросла в кресло.

— Это именно то место, которое я должна была посетить прежде, чем доставить вас домой, — сказала мадам Розентодд. — Особняк в центре парка. Во время снежной бури в Уэллесби состоится праздничный бал. Я приглашена. Мне нужно уточнить кое-какие детали касательно приема.

Финч и Арабелла снова переглянулись. Фанни увидела это в круглое зеркальце.

— О! — сказала она задорно, с ноткой ехидства в голосе. — Я даже знаю, что именно сейчас происходит в ваших маленьких непослушных головках. Вы уже решаете, как проникнуть на бал и вывести тут всех на чистую воду, я права?

— Нет! — выпалил Финч. — В смысле, да.

— А я думала о том, как это опасно, Фанни! — сказала Арабелла. — Тебе не нужно идти на этот бал! Если они и правда…

Мадам Розентодд ее перебила:

— Если Уолшши и правда умеют управлять бурями и, более того, сами их начинают, чтобы набивать свои и без того тугие карманы, то здесь действительно опасно. Особенно для тех, кто знает их тайну. Но вы зря беспокоитесь. Я буду под надежной защитой и, в отличие от вас, не стану нигде рыскать, влезать в кабинет старого господина Уолшша в поисках улик, следить за его управляющими, подслушивать под дверями или еще как-нибудь вынюхивать. Я вообще никак не буду поднимать на балу тему того, что кто-то управляет бурями. Знаете, почему?

— Почему? — хором спросили дети.

— Потому, что это не мое дело, — просто сказала Фанни. — И меня интересует только бал. На него меня пригласили. Было бы очень неблагодарно с моей стороны обманывать ожидания моего доброго друга мистера Герхарта Уолшша.

— Герхарт Уолшш? — спросил Финч. — Это кто?

— Один из Уолшшей, — пояснила Арабелла.

— Я и так понял, — огрызнулся мальчик. — Но кто он такой?

— Это один из сыновей старого господина Уолшша, — сказала мадам Розентодд. — Очень импозантный джентльмен. Он подарил мне этот прекрасный «трофф» на мой день рождения!

Упомянутый «трофф», напоминая капельку крови, как раз ехал по заснеженному парку, поросшему деревьями с нежно-голубыми листьями.

— Он это сделал, чтобы вы с ним дружили, Фанни! — воскликнул Финч. — Это же очевидно!

— Скорее, он это сделал потому, что я с ним и так дружу, — улыбнувшись, подмигнула ему в зеркало мадам Розентодд. — Друзья делают друг другу подарки. Вот ты не подарил бы Арабелле «трофф»?

— Нет, — мрачно сказал Финч.

— Что? — оскорбилась девочка. — Это потому, что ты жадина!

— Ничего я не жадина! — надулся Финч. — Сама ты жадина! Вот ты бы мне подарила экипаж? А может, я хотел бы дирижабль!

— Дамы не делают такие подарки джентльменам, — высокомерно проговорила Арабелла.

— Вот видишь! — вскинулся Финч. — Ты злая и жадная и… рыжая вообще!

— А ты… — начала девочка, но Фанни оборвала начавшуюся было ссору:

— Так! — строго прикрикнула она. — Хватит препираться! Я сама начала это и уже жалею. Никто из вас не жадина. И такие подарки делают далеко не все джентльмены. И принимают также, — она выразительно поглядела на Арабеллу, — далеко не все дамы. Уверена, ваши собственные мамы меня осудили бы за то, что я приняла экипаж, — не гребешок и не камея, все-таки. И возможно, я сама бы не приняла его, если бы в его багажном кофре не лежало кое-что еще.

— Что? — спросил Финч. Дети были невероятно заинтригованы.

— Человеческая голова? — испуганным, но вместе с тем восторженным шепотом предположила Арабелла.

— Бомба? — вторил ей Финч.

— Сердце, — улыбнулась и порозовела Фанни. — Сердце достойного джентльмена намного ценнее всех прочих подарков.

— Сердце? — поразился Финч. — Так он умер? А как ему вырезали сердце? А во что оно было завернуто? В упаковочную бумагу или в газету?

— Ты дурак! — сказала Арабелла. — Фанни говорит не про настоящее сердце. Он в нее влюблен.

— А… — разочарованно протянул Финч. — А я-то думал…

Откуда-то сверху раздался приближающийся рокот, и ползущий по парковой дороге «трофф» накрыла тень. Небольшой дирижабль пролетел над экипажем мадам Розентодд и скрылся где-то вдали над парком.

— Несложно быть достойным, когда ты Уолшш! — сказала Арабелла совершенно по-взрослому. — У них же просто уйма денег!

— Чтоб ты знала, — невесело заметила Фанни, — мало кто из Уолшшей — действительно достойный человек. Что касается Герхарта, — ее лицо тут же смягчилось, — он очень приятный, невероятно добрый и обаятельный джентльмен. Он не кичится своим положением в обществе и никогда не скажет ничего дурного о простых людях. В отличие от своих родственников. А еще я в состоянии отличить простое увлечение от чего-то… настоящего. И поэтому мне страшно.

— Почему? — удивился Финч.

— Потому что я не из их общества, — со злостью в голосе проговорила Фанни. — Они не примут меня.

— Как это? — спросил мальчик. — Вы же очень красивая и очень добрая! И веселая! Вы просто чудо!

Фанни повеселела:

— О, ты такой милый, Финч. И такой наивный.

— Ничего я не наивный, — обиделся Финч. — И не милый.

— Это семья очень строгих нравов, — пояснила Фанни. — И второго мезальянса они не переживут. Один из сыновей старого господина Уолшша, старший брат Герхарта, уже пошел против воли своего отца и взял в жены женщину из низов. Старик едва не отрекся от него. Говорят, его жену они сжили со свету, а к ребенку, девочке, относятся, очень плохо.

— Мы ее знаем! — воскликнул Финч. — Это же Уиллаби! Она учится в нашем классе.

«Трофф» наконец оказался в сердце парка. Детям предстал огромный синий особняк в четыре этажа, к которому были пристроены башенки и флигели. К главному входу вела мраморная лестница. Повсюду виднелись лепнина, барельефы, колонны и пилястры. На карнизах выстроились молчаливые каменные скульптуры, угрюмо глядящие вниз, на людей, которым не посчастливилось оказаться возле особняка. Над крышей из темно-синей черепицы завис дирижабль с черной надписью «Уолшш» на боку оболочки. Рядом к причальной мачте швартовался еще один — тот, который пролетел над парком несколькими минутами ранее.

Экипаж мадам Розентодд обогнул круглую клумбу, поросшую синими снежными цветами. В центре ее располагалась высоченная ледяная статуя: мужчина в кресле. Его полупрозрачные бакенбарды были огромными, на крючковатом носу сидели очки, тяжелые подбородки нависали над галстуком-бабочкой. Судя по явному сходству с газетными фотографиями, это был хозяин поместья и глава «славного и древнего» семейства, сам старый господин Уолшш.

Фанни остановила экипаж напротив главного входа, переключила рычажок управления фонарями, и они погасли. После чего дернула за цепочку и приглушила огонь в топке паровой машины. Урчание стало едва слышным.

— Ждите меня здесь, дети! — велела Фанни строго. — Я не шучу. Никуда не выходите из экипажа. Я скоро вернусь. Прошу вас: сделайте мне одолжение, и не расстраивайте мое, я надеюсь, светлое будущее.

Она сняла очки и кепку и надела красную шляпку в тон пальто и платью. После этого отворила дверцу и вышла на улицу, поднялась по мраморным ступеням и направилась к двери, открытой для нее механическим слугой в ливрее. Дверь закрылась.

Финч и Арабелла глядели на огромный дом Уолшшей и никак не могли понять, как такая громадина может принадлежать какому-то одному семейству.

— Что будем делать? — спросила девочка.

Финч посмотрел на нее, и она продолжила:

— У нас очень мало времени. Завтра уже буря.

Мальчик кивнул. Он помнил.

— Им зачем-то нужен Фогельтромм, — сказал он. — Они ищут его. Зачем он им понадобился?

— Я не знаю.

— А еще они хотят что-то украсть у мадам Клары. Нужно во что бы то ни стало ее предупредить!

— Если мы застанем ее дома, — напомнила Арабелла. — Потому, что она все время куда-то уходит.

— А еще злодеи хотят навредить мистеру Франки. Нам нужно предупредить и его.

— Это если он станет слушать и…

И тут вдруг произошло нечто неожиданное. Неподалеку вдруг появился тот, о ком дети только что говорили. И это был не мистер Франки. По боковой аллее, вдоль дорожки для экипажей, быстро шла, толкая перед собой коляску, высокая женщина в черном пальто и шляпе. Она возникла вдруг так внезапно, что дети пораженно замерли.

— Это… это же…

— Да, это она!

Мадам Клара подкатила коляску к дому, но не поднялась по лестнице к главному входу, как Фанни, — она направилась вдоль стены и вскоре исчезла за углом особняка.

— Что она тут делает?

— Я не знаю.

Мгновенно позабыв о просьбе Фанни, дети решили действовать. Они выбрались из «троффа» и помчались следом за мадам Кларой.

Финч и Арабелла добежали до угла особняка, зашли за него, но няня будто сквозь землю провалилась. Зато они увидели кое-кого другого.

В некотором отдалении от стены, у ледяного фонтана, в котором прозрачные неподвижные ветви выстраивались в какую-то сложную и красивую фигуру, пухлая девочка в коричневом пальто и вязаной шапке лепила снеговика. Снеговик походил на нее — он был слегка полноват и угрюм.

Дети направились к ней.

— Привет, Уиллаби! — воскликнул Финч.

Девочка подняла взгляд и даже раскрыла рот от неожиданности: она явно не ожидала их здесь увидеть.

— Финч? Джей? — пробубнила она. Уиллаби Уолшш была явно не слишком рада их видеть.

Уиллаби испуганно огляделась по сторонам, словно опасаясь то ли окрика, то ли наказания. Ее взгляд задержался на других детях, которые лепили своих снеговиков у дальнего угла дома. Там было шумно и весело. Несколько мальчиков и девочек сами не обременяли себя лепкой и вместо этого указывали, что и как делать, своим механическим автоматонам, а уже те лепили напоминающие статуи высоченные фигуры. В сравнении с их творениями, снеговик Уиллаби казался неказистым калекой. А еще рядом с ним она выглядела очень несчастной и одинокой. Вероятно, прочие дети не хотели принимать ее в свои игры.

Финч и Арабелла подошли ближе.

— Что вы здесь делаете?! — спросила Уиллаби с вызовом, словно ожидая от них какой-то подлости.

— Мы приехали с мадам Розентодд, — сказал мальчик.

— А. Понятно, — буркнула Уиллаби. — Я ее видела, она подруга дяди Герхарта. Она очень красивая.

Уиллаби Уолшш вернулась к своему делу. Она словно забыла о присутствии Арабеллы и Финча и стала лепить снеговику узкий треугольный подбородок.

— Как его зовут? — спросила Арабелла.

— Мистер Маньяк-Вскрыватель-Глоток, — глухо сказала Уиллаби. — Видите его ухмылку? А еще у него будет нож. Если у меня получится стащить его из кухни.

Финч и Арабелла встревоженно переглянулись. Снеговик и правда вблизи выглядел довольно жутким. Того и гляди — набросится, вопьется зубами. Уиллаби слепила ему очень пугающую рожу: воткнула ветку вместо носа и сделала клыки.

— А почему его так зовут? — спросил Финч.

Уиллаби со злостью и ненавистью посмотрела туда, где играли прочие дети со своими автоматонами.

— Просто его так зовут! — с вызовом сказала она.

Финч кивнул на отдельно лежащие рядом части тела снеговика — будущие руки:

— Можно мы тебе поможем?

— Как хотите, — безразлично сказала Уиллаби и снова бросила взгляд на детей с автоматонами.

Уиллаби заготовила достаточно материалов. Здесь были ветки, бечевка, она откуда-то даже достала старый цилиндр, дырявый красный шарф и треснувшие очки. Финч принялся связывать бечевкой ветки, а Арабелла взяла немного снега и стала лепить снеговику уши.

— Не нужно уши! — прикрикнула Уиллаби. Она выглядела очень злой.

— Хорошо-хорошо, — поспешила успокоить ее Арабелла и начала залепливать вмятины в теле снеговика.

С помощью Финча и Арабеллы снеговик стал расти и приобретать еще более пугающие черты. Уиллаби командовала, а Финч и Арабелла строго следовали ее инструкциям. Вскоре у снежного монстра появились длинные худые руки со скрюченными пальцами, на его голову был надет цилиндр, вокруг шеи намотан шарф, на нос переместились очки. Он стал напоминать зловещего джентльмена.

— А почему они сами не лепят? — спросила Арабелла, кивнув на прочих детей. — Так же неинтересно.

Уиллаби даже покраснела от гнева. Но все же ответила:

— Это мои кузены и кузины. Они очень ленивые. Эти бездарности даже в школе не учатся. К ним приходят сюда все учителя.

— А ты была в школе в последний день? — встревоженно спросила Арабелла.

— К вашему сведению, — проворчала Уиллаби, — учителя очень злятся из-за того, что вас не было!

Арабелла заметно погрустнела, и Финч решил сменить тему:

— У нас были важные дела, — сказал он. — Кстати, ты не видела здесь высокую даму в черном? У нее еще детская коляска…

— Мадам Шпигельрабераух? — спросила Уиллаби. — Она вошла в дом через заднюю дверь.

— Ты знаешь ее? — удивился Финч.

— Да, — кивнула девочка. — Папа рассказывал, что она его воспитывала, когда он был ребенком. Он говорит, что она очень хорошая. А господин Уолшш ее не любит.

— Какой именно господин Уолшш? — уточнила Арабелла.

— Старый господин Уолшш, — угрюмо сказала Уиллаби.

— Твой дедушка?

— Он не позволяет мне называть его дедушкой.

— А почему он не любит мадам Клару?

— Он винит ее в том, что папа связался с мамой и появилась я.

Финч и Арабелла не знали, что на это сказать. Финч думал, что нужно ответить что-то утешительное и ободряющее, но нужные слова никак не подбирались.

— О! Дети! Вот вы где!

Фанни появилась из-за угла дома. Она выглядела взволнованной — вероятно, решила, что дети уже проникли как в сам особняк, так и в личный кабинет старого господина Уолшша. И к этому времени их уже снова должны были схватить.

Увидев, что Финч и Арабелла заняты всего лишь тем, что помогают девочке лепить снеговика, она заметно успокоилась. Кажется, в ее понимании, лепка снеговика представляла собой вполне подходящее для правильных детей правильное занятие. И за него их никто не будет пытаться убить.

— Прощайтесь с вашей подругой, дети! — сказала она. — Пора отвезти вас домой!

Финч и Арабелла попрощались с Уиллаби и, под пристальным надзором Фанни Розентодд, направились к экипажу.

Когда они скрылись за углом, раздался смех, и Уиллаби Уолшш обернулась. Ее кузены и кузины тыкали пальцами и хохотали, потешаясь над ней.

— Гадкая толстуха! — вопили они. — Поглядите! Гадкая толстуха слепила себе женишка!

Уиллаби отвернулась и скрипнула зубами.

— Смейтесь-смейтесь, пока можете, — пробурчала она. — Скоро он вас сожрет. А потом мы посмеемся. Правда, мистер Маньяк-Вскрыватель-Глоток? Мы с вами посмеемся, когда он их сожрет? Когда он их всех сожрет.