Птицы

Глава 7 Фогельтромм

Тик… так…

Едва слышно тикали часы на столе. Им подыгрывал стук одного колотящегося детского сердца.

Финч глядел в окно. За ним сплошной стеной шел снег — вот только это больше не был снег, под которым хотелось бы прогуляться.

Мальчик смотрел на падающие белые хлопья и вспоминал свой последний день в школе. Человек с зонтиком, превратившийся в ворон на аллее… Это был он? Он явился сюда?

Чем дольше Финч об этом думал и чем дольше глядел в окно, тем крепче в его голове завязывался узелок мысли, что никого он на самом деле не видел.

«Наверное, все это последствия того, что я надышался ядом гремоловов. Да, наверное, все дело в этом…»

Внутри тем не менее ворочалось скользкое и очень липкое ощущение, как будто он себя старательно убеждает, потому что…

Дедушка порой говорил, что люди могут быть сколь угодно слепы, они до конца будут отрицать очевидные вещи, которые им не нравятся и которых они не понимают, даже если сунуть им их под самый нос.

Дедушка… мысли Финча переключились с пугающей фигуры за окном, которой на самом деле, возможно, там никогда и не было, на вещи более реальные.

Их с Арабеллой план удался, все прошло не без неожиданностей, но, можно сказать, успешно. У них было имя…

Неимоверно хотелось сразу же отправиться по следу этого имени, но Финч понимал, что придется дождаться утра.

Арабелла пошла к себе, и он остался в квартире один. Сна не было ни в одном глазу — еще бы: он ведь только проснулся! Да и кто знает, вдруг, если он сейчас заснет, ему снова привидится какая-нибудь жуть…

«Чем же заняться?»

Мальчик выпутался из одеяла и направился в гостиную. Сняв с полки тяжелый альбом с фотокарточками, он сел в дедушкино кресло и закутался в плед. Финч так часто делал, когда на душе было неспокойно.

Открыв альбом, он привычно начал рассматривать фотокарточки, на которых был запечатлен молодой дедушка. К страницам крепились темные, очень старые фотокарточки, на них можно было различить лишь высвеченное вспышкой дедушкино лицо да кисти рук. Все остальное сливалось с фоном. Едва-едва угадывались очертания швейных механизмов, стоявших за спиной дедушки — это было старое дедушкино ателье…

Финч перевернул несколько страниц и нашел фотокарточки, с которых на него смотрели мама и папа. Стоило ему лишь взглянуть на них, как внутри тут же образовалась пустота.

Дедушка почти не рассказывал ему о родителях. Для него все, что их касалось, было очень болезненной темой, а Финч не хотел, чтобы дедушка нервничал, ведь у него от этого могло остановиться сердце. Поэтому старался и не расспрашивать.

И все же кое-что Финч знал. Как говорил дедушка, самое главное. Его родители были хорошими людьми, очень любили друг друга и могли спорить часами.

Маму звали Веро́никой, а отца Филлиппом. Филлипп был сыном дедушки, а Веро́ника была сиротой.

«Эта искрящаяся Веро́ника», — говорил о ней дедушка со светлой грустью в голосе. По словам Корнелиуса Фергина, у Веро́ники была очень каверзная улыбка, которая сводила всех кругом с ума, и все постоянно гадали, что Веро́ника задумала. Неунывающая, веселая и совершенно непунктуальная — такой была мама Финча. Дедушка шутил, что Филлипп готов был придушить ее шарфом за хронические опоздания на свидания. Разумеется, любя.

«Мой занудный Филлипп», — говорил о своем сыне дедушка с неизменной тоской в голосе.

Филлипп был полной противоположностью Веро́ники. Молчаливый, тихий и чудаковатый — многие называли его, как и Финча, «отсталым». А еще он был вечно хмурым, и мало кому удавалось вытащить из него улыбку. Помимо прочего, он обладал некоей чертой, за которую Веро́ника готова была столкнуть его со скалы. Разумеется, любя. Дело в том, что он патологически не понимал ее опозданий, и это не смотря на то, что у нее всегда была уважительная причина! Филлипп был единственным, кто мог по-настоящему разозлить Веро́нику, и тогда она принималась бегать повсюду, хлопать дверьми и возмущенно восклицать «Ну уж нет!» или «И слышать ничего не желаю!»

Как ни странно, именно в эти моменты она становилась еще прелестнее, хоть сама и не знала об этом, а Филлипп, глядя на нее, наконец улыбался.

Дедушка говорил, что Финч очень похож на маму, а от папы у него только его рассеянность и привычка ходить повсюду с трагичным видом…

Финч очень скучал по родителям, хоть и совсем их не помнил. Он разглядывал эти фотокарточки и представлял себе жизнь Филлиппа и Веро́ники: как они пили кофе, читали газеты, говорили, смеялись и плакали. Он часто представлял себе свою жизнь, если бы они не исчезли.

Финч нашел самую последнюю фотокарточку родителей. Мама, молодая красивая женщина с копной вьющихся черных волос, пыталась сдуть снежинку, севшую на кончик ее острого носа. За руку ее держал с виду угрюмый, но при этом откровенно пытающийся сдержать улыбку папа…

Финч вдруг заметил на фотокарточке кое-что такое, на что прежде не обращал внимания. Земля вокруг родителей была гладкой и сверкающей — это же каток! Позади чернели фигурки на коньках… На фотокарточке этого не было видно, но, должно быть, и его родители тоже стояли на коньках.

Они выглядели счастливыми и преисполненными надежд — впереди у них была еще вся жизнь. В момент, когда фотокарточку сделали, они еще не знали, что снежная буря, которая начнется через два дня, заберет их навсегда…

Что-то вдруг закололо в груди, словно Финч туда-сюда возил сердце по столешнице и ненароком вогнал в него занозу. Руки сами потянулись к карману, и он достал черное перо. Оно было чуть теплым…

«Остыло? — подумал он. — Оно же было почти обжигающим! Что же случилось?!»

Что-то капнуло на фотокарточку родителей. Финч с удивлением понял, что это его собственная слеза.

И тут в дверь позвонили.

«Дедушка?! — с надеждой подумал Финч, но потом вспомнил, что у дедушки есть свой ключ. — Тогда кто же это может быть?»

Захлопнув альбом, он спрятал перо обратно в карман, сполз с кресла и, выбравшись из пледа, подошел к двери.

— Кто там? — спросил он.

— Открывай скорее! — раздался знакомый неугомонный голос. — Это я!

— Ты же ушла пять минут назад! — воскликнул Финч, открывая дверь.

— Вообще-то, еще и пяти не прошло, — занудно уточнила Арабелла и заскочила в квартиру. На ней были пальто, шарфик и шапка. — Одевайся скорее!

— Зачем?

— Мадам Клара! — взволнованно пояснила Арабелла. — Она снова вышла. Нам нужно за ней пойти.

— Но ты же говорила, что мне нужен покой и…

— Обойдешься! — категорично оборвала его девочка. — Ты и так выглядишь здоровым! Или ты хочешь, чтобы я пошла без тебя?!

— Вот еще!

Финч торопливо оделся, и они с Арабеллой, выбежав из квартиры, бросились вниз по лестнице.

Оказавшись на первом этаже, дети пронеслись мимо окошка консьержки и, под возмущенный окрик миссис Поуп «Не бегать!», выскочили из подъезда.

Мадам Клара с коляской отошла уже достаточно далеко от дома. Ее высокая стройная фигура чернела на фоне белого заснеженного пустыря. Направлялась няня куда-то в сторону путей.

Финч и Арабелла двинулись за ней.

— А как ты узнала, что она вышла? — спросил мальчик.

— Я уже спустилась на свой этаж, когда услышала, что едет лифт, — ответила Арабелла. — Притаилась у решетки и прислушалась. Из проезжавшей мимо кабинки раздавались липкие лебезящие комплименты мистера Поупа в адрес мадам Клары.

Тем временем няня с коляской перебралась через пути и направилась дальше, прямо через кажущийся бескрайним пустырь, в сторону далеких светящихся огоньков.

— Куда она идет, как думаешь? — спросил Финч.

— Не знаю, — покачала головой Арабелла. — В Гротвей? Но почему она не пошла через мост?..

— Может, она снова хочет встретиться с Рри?

— Нет, думаю, здесь что-то другое. Но это точно не простая прогулка с ребенком.

Финч кивнул.

— У всех какие-то тайны, — сказал он. — Мистер Дрей, миссис Чаттни, мистер Франки, мадам Клара, эти, с вороньими воротниками. Как они связаны? Я вообще уже ничего не понимаю… все слишком запутанно…

— Да, все запутанно, — согласилась Арабелла, — но на самом деле все очень просто.

Финч не поверил своим ушам.

— Как это «все очень просто»? Ты что-то понимаешь?

Арабелла хмыкнула, но, увидев негодующий взгляд Финча, пояснила:

— Тебе все кажется очень сложным, потому что ты…

— Отсталый?

— Нет, просто плохо разбираешься в ниточках. Вот твои ниточки перепутались.

— Что еще за ниточки? — хмуро спросил Финч.

— У всех этих людей есть кое-что общее. К каждому из них привязана ниточка, которая куда-то ведет. Понятно, что ты не можешь связать эти ниточки, потому что тянешь их снизу вверх, а нужно тянуть сверху вниз, и тогда все сразу становится понятным.

Финч замотал головой. Он сейчас почувствовал себя так, будто ненароком заглянул в учебник по Странным числам на два класса старше. Видимо, именно так сходят с ума…

— Можно попонятнее говорить?

Арабелла вздохнула.

— Ладно. Представь большой узелок, из которого тянутся вниз две ниточки. Большой узелок — это таинственный мистер Гелленкопф. На него работают два Человека в черном: один — Гораций Горр с тростью-псом, и второй — мрачный старик с тростью-вороном из кабаре «Пересмешник». На Горация Горра, в свою очередь, работает миссис Чаттни — исполняет для него какие-то поручения. На другого — дядя Сергиус. При этом твой дедушка, мои родители и мистер Франки знают, кто такой Гелленкопф. Все ниточки так или иначе тянутся к этому Гелленкопфу. Сначала я думала, что в нашем доме зреет заговор, но сейчас все больше склоняюсь к мысли, что мы нечаянно влезли в дела какого-то тайного общества.

От этих двух слов («тайное общество») внутренний мальчишка Финча затрепетал с ног до головы от восторга, а вот «внешний» особо радоваться не спешил.

— Это все очень умно, — сказал Финч, с удивлением поймав себя на том, что и правда все понял. — Но с чего ты взяла, что Человек в черном из «Пересмешника» тоже работает на Гелленкопфа?

— Ну же, Финч! У этих двоих одинаковые воротники — ты думаешь, это совпадение? Конечно, они оба на него работают. Может, черные пальто с такими воротниками — это какая-то форма или что-то вроде того.

— Форма? Как у почтальонов?

— Или как у солдат.

Финча пробрало от этого предположения, и все же кое-что для него по-прежнему оставалось непонятным.

— А мадам Клара? — спросил он.

— Человеку в черном из «Пересмешника» что-то от нее нужно, — напомнила Арабелла.

— Ты думаешь, она приведет нас к этой разгадке?

— Ну, не зря же она вдруг нарушила свой неизменный распорядок дня и целых три раза сегодня вышла на прогулку с коляской. Уверена, все это неспроста. Что-то происходит. Надеюсь, мы получим какие-то ответы.

Финч пристально поглядел на Арабеллу.

— А мистер Дрей не будет злиться из-за того, что ты бродишь где-то вечером?

— Он сегодня сам не свой, — понуро ответила девочка. — За весь день не сказал мне ни слова и даже чуть не забыл дать маме пилюли. Я уж было понадеялась, что забудет, но он все же вспомнил. Дядя Сергиус весь как на иголках — кажется, встреча в «Пересмешнике» его как следует встряхнула. Ему сейчас не до меня… Эй, смотри!

За разговором дети и не заметили, как преодолели пустырь. Впереди был Гротвей.

Казавшаяся бескрайней, снежная прогалина между районами оканчивалась рядом пятиэтажных домов с покатыми темно-красными крышами и флюгерами в виде жестяных рыб. Окна уютно светились, вдоль домов прогуливались дамы и джентльмены под зонтиками, неподалеку, на заснеженном холме, катались дети на своих самоходных санках. Оттуда доносились веселые возгласы и смех.

Мадам Клара здесь не остановилась и вместе с коляской нырнула под арку между двумя домами.

Дети ускорили шаг и вскоре оказались на неширокой улочке. Фигура мадам Клары впереди небыстро продвигалась в людском потоке.

Даже сейчас Гротвей был шумным и оживленным. По мостовой ползли, пыхтя и шелестя полозьями по снегу, дымные «троффы». То и дело звенели колокольчики над дверями лавок. Из рупоров новостной будочки шло вещание, а из медленно катившегося по улице передвижного граммофонного аппарата звучала музыка, смешивающаяся с голосами прохожих.

За большим окном цирюльни «Шевелюрное чудо» на высоких стульях сидели несколько джентльменов, головы которых обхаживали автоматоны-парикмахеры с пятью руками каждый: лица мылились, щелкали ножницы, гудели сушильщики. На витрине «Ателье Франкура» танцевали безликие деревянные манекены, облаченные в вечерние наряды.

Мадам Клара никуда не заходила и нигде неостанавливалась, и идущим за ней детям уже начало казаться, что она и правда просто прогуливается. Финча это непередаваемо злило. Арабелла уже настроила его на то, что впереди их ждет какая-то тайна, но пока что самой большой тайной было: когда же уже это блуждание по Гротвей наконец закончится.

Что ж, не прошло и пяти минут, как Финч получил то, чего хотел. Мадам Клара подкатила коляску к зданию с колоннами под вывеской «Театр Вирдербрандт», на тротуаре у которого стояли джентльмены с сигарами и дамы с папиретками на мундштуках.

В театр няня не пошла, а вместо этого направилась в прилегающий к нему переулок. Дети, подойдя ближе, осторожно заглянули туда.

В переулке было тихо, и до Финча с Арабеллой долетало отдаляющееся поскрипывание коляски. Фигура в черном пальто и шляпке с вуалью будто плыла через снег, пока в какой-то момент не повернулась и не приблизилась к стене дома с левой стороны переулка.

Финч ожидал, что мадам Клара вот-вот зайдет в какой-нибудь подъезд, но то, что произошло дальше…

Что ж, они точно не зря решили проследить за этой невероятно таинственной женщиной.

Мадам Клара наклонила коляску на себя, уперла колеса в стену и, с силой надавив на ручку, покатила ее вверх. После чего сама уперла ногу в кладку, затем вторую и просто двинулась в сторону крыши вдоль трубы водостока. На самом деле все произошло быстрее — няня просто сделала шаг и оказалась на стене, но этот миг растянулся для пораженных детей будто на целый час.

Глядя на то, как мадам Клара уверенно шагает по кирпичному простенку между окнами, Арабелла словно забыла родной язык.

— Это… Что?.. Как она это?..

— Я не знаю… — начал было Финч, но вдруг замолчал.

Ему на ум вдруг пришла старая супружеская пара на диване. Старик читает газету, старушка ест варенье большой ложкой из банки, рядом автоматон вяжет на спицах. Финч будто бы видел их совсем недавно, глядел на них через окно, только они были где-то внизу, как в люке в полу. И перевернуты… А еще… Он вспомнил беловолосую девушку из какой-то мансарды, играющую на виолонтубе. В завываниях ветра он сейчас будто бы даже уловил мелодию, которую извлекает из струн ее смычок. «Не отставай, Финч из двенадцатой квартиры!» — раздался в голове чей-то голос. Финч испугался: что это за мысли? Чьи они?

— Это же… это же ненормально, да? — прошептала Арабелла, задрав голову.

— Я не знаю, — неуверенно ответил Финч. — А ненормально?

— Конечно! — Девочка поглядела на него, как на сумасшедшего.

— Но мы можем попробовать… — предложил мальчик.

Арабелла кивнула, и дети по очереди попробовали последовать за няней, но все их попытки взобраться на гладкую стену не увенчались успехом.

Мадам Клара меж тем остановилась на уровне четвертого этажа, наклонилась к светящемуся окну слева от себя и постучала. Прошло несколько мгновений, и окно распахнулось. В переулок из него вырвалась негромкая мелодия — трагичный вальс, сыгранный рвущими душу скрипками. Мадам Клара закатила коляску в окно и исчезла в квартире следом за ней. Окно затворилось. Вальс затих.

Финч закусил губу и начал озираться по сторонам, пытаясь придумать, как бы подобраться к этому окну, и тут его взгляд наткнулся на лестницу, ползущую зигзагами по стене справа. Она вела на крышу — должно быть, там находилась посадочная площадка для аэро-транспорта.

— Туда! — воскликнул мальчик, и дети ринулись к лестнице.

Стуча башмаками по металлическим ступеням, они помчались вверх. Вскоре, запыхавшиеся и раскрасневшиеся, они оказались напротив окна, в котором скрылась мадам Клара.

Им предстала достаточно богато обставленная комната: стены, обитые пурпурной тканью с золоченым цветочным узором, диван, обтянутый кожей, большие картины, изображающие кого-то в полный рост. Напротив окна разместилось устройство, вроде граммофона, занимавшее собой добрую половину комнаты. Оно стояло на полу, и из него, словно ветви дерева, росли трубы, раскрывающиеся на концах, как цветочные бутоны.

По комнате с судейской важностью, заложив руки за спину, расхаживало нечто, лишь отдаленно напоминающее человека. Финч и Арабелла уже видели такие лица — у того же бродяги Рри. Огромный нос, черные глаза, белая кожа. Существо было одето в бархатный зеленый шлафрок, полы которого стелились за ним по полу.

Мадам Клара тоже была в комнате. Оставив коляску у стены с картинами, она ходила следом за существом в шлафроке и явно в чем-то пыталась его убедить.

— О чем они говорят? — спросила Арабелла.

— А мне почем знать? — ответил Финч. — Кажется, спорят…

Носатый выглядел непреклонным, а еще он явно был чем-то раздражен. В пользу этого выступали его резкие напряженные движения и то, что он часто качал головой из стороны в сторону.

Спор длился не больше десяти минут, и в итоге мадам Клара, судя по всему так ничего и не добившись, попрощалась с носатым. Тот открыл для нее окно, и она сперва закатила коляску на подоконник, а затем и сама перешагнула карниз, после чего начала спуск по простенку между светящимися окнами. Люди в комнатах и не думали замечать женщину, каблуки которой цокали по кирпичам в какой-то паре футов от них.

Финч бросил взгляд в окно, которое покинула мадам Клара. Носатый высунулся из него и глядел, казалось, прямо на детей.

Мальчик вздрогнул, но почти сразу понял, что тот глядит не на них, а вслед няне. В любом случае существо в зеленом шлафроке тут же нырнуло обратно в комнату, закрыло окно и, задвинув шторы, скрылось из виду.

Мадам Клара вскоре спустилась на землю и покатила свою коляску обратно к выходу из переулка. Дети переглянулись и бросились следом.

Домой няня отправляться пока что явно не собиралась. Должно быть, у нее были здесь еще какие-то дела, поскольку она шагала все глубже в Гротвей…

…Снег заметно усилился.

Арабелла шла и бурно возмущалась из-за того, что ничего не понимает, а Финч был погружен в собственные мысли. Его не отпускало ощущение, что когда-то он уже ходил по стене, прямо как мадам Клара! Ходил вместе с ней! Но как это возможно?! И даже не нарушение законов физики, а… забыть об этом. Как вообще можно о таком забыть?! А эти существа… Сперва был голый толстяк со скамейки на аллее, затем — сумасшедший бродяга Рри, теперь вот этот в окне. Кто же они такие?..

Финч изо всех сил старался вспомнить: «Ну, давай же! Давай! Вспоминайся! Вспоминайся! Ты уже шел по стене дома. Вместе с мадам Кларой. Когда это было? Не знаю. Окна светились? Да! Точно светились! Был вечер или ночь. Мы куда-то шли… Но куда? Поднимались? Да, поднимались вверх. Кажется, я перешагнул трубу пневмопочты. Мы шли в сторону крыши. Переступили карниз и пошли по черепице. Скользкая черепица…»

Финч вдруг почувствовал, что вот-вот вспомнит. Он почти-почти вытянул свои воспоминания из колодца забытья за тонкую нить. В его голове на мгновение застыл отчетливый образ: мужчина в пальто цвета снежной ночи держит сверток с ребенком… мужчина в пальто цвета снежной ночи прыгает с карниза и превращается в снег. А еще…

Нить внезапно порвалась. Размышления Финча кто-то грубо и резко прервал.

— Эй! — дернул его за рукав рыжий и курносый кто-то. — Ты меня слушаешь?

— Да-да, — Финч поглядел на подругу. Он чувствовал себя так, словно очнулся от сна, длившегося неделю.

— Ты понимаешь, что происходит? — спросила Арабелла.

— Ты о чем?

Финч сейчас будто пребывал в двух местах одновременно. В одном — он все еще находился на крыше с мадам Кларой и глядел вслед исчезнувшему в снегу мужчине, а в другом — следовал за мадам Кларой вместе с Арабеллой. Рыжая девчонка между тем все сильнее захватывала его внимание, будто перетягивала на себя теплое одеяло, заставляя его пятки мерзнуть. Чем больше было ее, тем меньше было воспоминаний.

«Проклятье! — с досадой подумал Финч. — Я же был так близок!»

Арабелла тем временем рассуждала вслух:

— …И поднялась по стене. И как это возможно? Хотя это ведь мадам Клара — она всегда была чуточку… странной. Но все равно! Чтобы такое! А ты чего молчишь и хмуришься? Странно, что ты не возмущен и не удивлен, как я! А ну признавайся! Ты возмущен и удивлен, как я? Или нет?

— Почти, — не стал вдаваться в подробности Финч.

— Но кто это был в комнате?

Финч задумчиво глядел на идущую по улице впереди, всего в двух дюжинах ярдов от них, няню с коляской.

Мимо нее прошла женщина, также катившая коляску. Поравнявшись с мадам Кларой, она вежливо кивнула ей — мадам Клара ответила.

— Мадам Клара связана не только с Рри, — сказал Финч. — Эти носатые…

— Но кто они такие? — Арабелла засопела. Ее всегда раздражало, когда она чего-то не знала или не понимала. — Откуда взялись? Кто? Они? Такие?

— Жители города, — ответили губы Финча, не спросив самого Финча. Это были не его слова… Но кто же их говорил? — Такие же, как я и ты.

— Что? — удивилась Арабелла. — Откуда ты знаешь?

— Мадам Клара… — пробормотал мальчик и потер виски. — Она мне сказала.

— Когда сказала?

— Не знаю. Я… я забыл.

— Как такое может быть?

Мальчика посетила неприятная догадка. Если мадам Клара ходит по стенам, что ей стоит…

— Она стерла мне память.

— Что ты несешь?

— Нет! Серьезно! Я уже однажды ходил по стене вместе с ней. Я смотрел в окна под ногами. Я помню стариков в какой-то комнате, помню девушку, играющую на виолонтубе, помню, как переступал трубу пневмопочты и карниз. И мы шли по крыше…

— И когда это было?

— Недавно… Я не знаю. Я помню только обрывки. Вспоминаю обрывки…

— Ты меня пугаешь, — сказала Арабелла, пристально глядя на Финча.

— Мне самому страшно, — признался он.

Мадам Клара свернула в очередной неприметный переулок. В него выходили двери черных ходов домов и наклонные люки погребов лавок. Здесь горел всего лишь один фонарь — на кованом крючке, торчащем из дальней стены в тупике.

Дети уже приготовились к тому, что няня вот-вот снова начнет взбираться по стене, но она сделала кое-что совершенно иное. Хоть и не менее удивительное.

Мадам Клара остановилась под фонарем, у стены, сплошь увитой трубами, и какое-то время просто стояла, словно раздумывая что делать дальше.

А затем… закаркала, как самая настоящая ворона!

В ее пронзительных птичьих криках Финч разобрал слова: «Фогельтромм, впусти меня!»

Как только эхо стихло, переплетение труб на стене зашевелилось и начало перестраиваться. В итоге оно, сложившись в громадный глаз, замерло. Глаз несколько мгновений изучал пришелицу, моргая с натужным скрежетом, после чего трубы расползлись в стороны, обнажая кладку и высокое резное нечто, темнеющее в ней.

— Это… Это… — завороженно проговорила Арабелла.

— Да, это дверь, — кивнул мальчик. Он был взволнован не меньше подруги.

Мадам Клара, как ни в чем не бывало, открыла дверь, закатила коляску в образовавшийся темный проем, сама шагнула следом и затворила дверь за собой. Трубы снова пришли в движение и встали на свое изначальное место, зарастив прореху.

Дети на цыпочках подошли к стене. Даже вблизи ни за что было не догадаться, что там есть проход.

Финч вытянул палец и осторожно прикоснулся к одной из труб. Та никак не отреагировала — прикидывалась толстой ржавой трубой с зеленоватыми потеками, щербатыми заклепками и вросшими вентилями.

— Что будем делать? — шепотом спросила Арабелла.

— Давай попробуем сказать то, что говорила мадам Клара. Думаю, это какой-то пароль.

Арабелла покачала головой.

— Что еще она такого говорила? Она же просто каркала. Очень странно…

Финч нахмурился.

— Ты что, не слышала? Она сказала: «Фогельтромм, впусти меня».

Арабелла не успела никак отреагировать, как тут трубы перед ними зашевелились и начали изгибаться, скользить по стене, перемещаясь и стыкуясь по-новому, пока не приобрели очертания здоровенного ржавого глаза.

Финч и Арабелла застыли, боясь сделать вдох.

Глаз чуть выдвинулся вперед, веки сошлись и оставили узкую щелочку так, будто тот, кто глядел на детей, прищурился.

По спине Финча побежали мурашки, а в голову очень некстати пробралась мысль: «Если есть глаз, то где-то должны быть и зубы».

Но сжирать незваных гостей сегодня, кажется, никто не собирался. Глаз заскрежетал и захлопнулся, а затем разделился на трубы и патрубки, которые разошлись в стороны, обнажив дверь.

Громоздкая, из темного дерева, с ручкой в виде вороньей лапы, эта дверь выглядела древней, словно была здесь еще в те времена, когда никакого города не существовало. А еще в ее центре красовалась витиеватая фигурная буква «Ф».

— Что-то мне подсказывает, что это и есть тот самый «Фогельтромм», — сказал Финч. — Идем внутрь?

— Ну что за глупые вопросы! — проворчала Арабелла и многозначительно глянула на ручку: мол, она сама себя не повернет, а дверь сама себя не откроет.

— Будь готова бежать, если нас вдруг увидят, — сказал мальчик и повернул ручку.

Дверь открылась, и дети осторожно перешагнули порог. Финч ожидал, что сейчас включится шумная тепло-решетка, но ее просто не оказалось. Да и вряд ли кто-то мог их услышать. Здесь будто бы вообще никого не было.

Арабелла испуганно схватила Финча за руку.

Они оказались в каком-то… вестибюле?

Это было довольно мрачное место, навевающее мысли и страхи о запертости в чемодане под кроватью, в котором даже дышать тяжело, не то что повернуться или хотя бы расправить плечи. Стены до самого потолка были обиты панелями темного дерева. Вдоль них стояли какие-то причудливые латунные механизмы, назначения которых Финч не знал и, как ни пытался, разгадать не смог.

Арабелла подергала Финча за руку и, когда он посмотрел на девочку, та подняла вверх палец, на что-то указывая.

Финч задрал голову, и от увиденного у него даже глаза на лоб полезли. Под сводами рядами висели пальто. Десятки, может быть, сотни различных пальто — они просто застыли в воздухе под потолком.

— Что это за место? — дрожащим голосом спросила Арабелла. — Ты здесь тоже был? Что-то вспоминается?

— Нет, здесь я точно не был.

Финч тоже был испуган. Его сердце отстукивало какой-то совершенно дикий ритм и при этом грохотало и топотало, как слоненок.

— Это твое сердце так громко стучит? — шепотом проговорила Арабелла.

Финч положил руку на грудь, но тут же покачал головой и, насилу оторвав взгляд от странных пальто, опустил голову и ткнул пальцем вдаль.

В противоположном от входа конце вестибюля чернел проход — это был очень длинный узкий коридор.

Газовые лампы висели там слишком редко, поэтому создавалось впечатление, что в коридоре существуют только крошечные, залитые рыжим светом, островки, а все остальное затянуто чернильным морем, которое не всколыхнется и не изойдет рябью даже на самом сильном ветру.

Черная фигура с коляской вынырнула из тьмы на залитое светом одной из ламп пространство, прошла несколько шагов и исчезла в следующей кромешной впадине. Стук каблуков мадам Клары громким эхом разносился по коридору. Вскоре она совсем скрылась из виду, а стук затих.

— Идем… — негромко сказал Финч.

Держась за руки, Финч и Арабелла двинулись по коридору.

На стенах проглядывали очертания резных рам. Все картины были написаны в темных тонах, словно создавшие их художники страдали затяжной безысходностью. С больших прямоугольных портретов на детей глядели мужчины и женщины, и все они были носатыми существами, все выглядели важными и суровыми — не такими, как Рри, а, скорее, как тот джентльмен, в зеленом шлафроке в окне. На вырисованных витиеватых лентах в основании каждого портрета стояли имя и должность:

— Профессора? — шепотом проговорил Финч. — Что же это за место?

Ответ обнаружился за одной из дверей, выходивших в коридор. В ней было пробито небольшое круглое окошко, и Финч с Арабеллой украдкой заглянули в него.

Им предстал школьный класс: к потолку поднимались ряды парт, за которыми сидело около двух дюжин детей-существ. Они все глядели не мигая на белоснежную грифельную доску, на которой черным мелом были старательно выписаны сложные формулы, больше напоминающие вязь какого-то запутанного языка. Перед доской расхаживала дама в строгом сером платье с узким воротником и длинными рукавами. В руках она сжимала тонкую, как веретено, указку и что-то монотонно поясняла ученикам.

Финч поморщился и глянул на Арабеллу. Судя по восторженному лицу девочки, она была не прочь присоединиться к другим детям на занятии.

— Это школа! — с отвращением произнес Финч и ткнул пальцем в бронзовую табличку над дверью. На ней было выведено:

Хоть Финч и не понял, что такое этот «гррай» и зачем ему нужна теория, суть он уловил.

— У этих существ есть своя школа! — прошептала Арабелла. Весь ее страх, как рукой сняло. Она очень уважительно относилась ко всему, что было связано с приобретением знаний. И чем зануднее, по мнению Финча, были эти знания, тем, видимо, для нее было лучше. Носатые существа перестали быть для нее чем-то отвратительным, пугающим и непонятным — если они учились в школе, то это все меняло.

— Я очень рад и невероятно счастлив, — раздраженно бросил Финч. — Но мы сюда пришли не учиться. У нас дело…

— Да, я помню, — ответила Арабелла и лукаво улыбнулась. — Спорим на что угодно, что я лучше тебя сдала бы все контрольные работы по теории гррайя!

— Может, просто пойдем поищем мадам Клару? — предложил Финч и, не дожидаясь ответа от этой зазнайки, отпустил ее руку и направился дальше по коридору.

Арабелла бросила полный сожаления взгляд в дверное окошко и поспешила за ним. В мыслях она как раз на отлично сдавала все работы и становилась лучшей ученицей Фогельтромм. За каждой из дверей, мимо которых они проходили, она была уверена, ее ждали ни с чем не сравнимые, новые и совершенно невероятные, знания.

Не преодолев и двадцати шагов, Финч вдруг замер, и Арабелла не сразу поняла, что именно его остановило.

Коридор оканчивался тупиком и упирался в дверь. В очень мрачную дверь красного дерева. Возле нее стояла жесткая на вид скамья, и на ней сидела, понуро опустив плечи, девочка в клетчатом платье.

Девочка тоже была из этих, носатых. Ноги ее не доставали до пола, и она угрюмо болтала ими по воздуху. Уперев локти в коленки, она опустила в ладони голову. Рядом с носатой девочкой лежал черный портфель.

Финчу вдруг вспомнилось легкое покачивание вагончика. Перед мысленным взором предстал вид ночного города внизу, открывающийся через иллюминатор. В ушах возник голос из вещателей: «Станция „Чужое Безмолвие“». А еще Финч вспомнил носатых существ в деловых костюмах с газетами и девочку, сидевшую напротив.

— Я ее знаю, — прошептал Финч.

— Откуда? — удивилась Арабелла. — А, ну да. Ты не помнишь…

— Из подвесного трамвая. Я видел ее в подвесном трамвае.

— Что? — Арабелла решила, что он от страха совсем свихнулся. — В городе нет подвесных трамваев. Или… — девочка себя прервала, вспомнив, что до сегодняшнего дня она и не думала, что кто-то может ходить по стенам, а рядом с людьми могут жить странные носатые существа. Так что уж тут странного, если и трамваи подвесные курсируют в небе над головами ничего не знающих горожан?

Финч отмер и направился прямо к девочке-существу. Арабелла испуганно держалась за спиной Финча: кто ее знает, эту носатую, чего от нее можно ожидать.

— Привет, — добродушно сказал Финч, подойдя.

Девочка подняла взгляд и удивленно открыла рот, увидев того, кто к ней обратился.

— Это ты! Привет! — радостно воскликнула она, узнав Финча. На ее лице появилось недоумение. — Что ты тут делаешь? — Она перевела взгляд на Арабеллу. — А это кто?

— Это Арабелла, — представил Финч подругу. — А я — Финч. Мы… мы просто пришли.

Арабелла возвела очи к небу: объяснение лучше не придумаешь, но девочку-существо оно между тем вполне устроило.

— А меня зовут Коралина Кнауэ, но все зовут меня Кора.

— Приятно познакомиться, Кора, — сказали одновременно Финч и Арабелла.

— Ты — красивая, — сказала Кора, глядя на Арабеллу. — Мне нравятся твои волосы.

— Спасибо, — смущенно улыбнулась Арабелла и поправила шапку, из-под которой выбилась рыжая прядь.

— А где вы живете? — спросила новая знакомая.

— В Горри. А ты?

— Я — в Гротвей. В моем классе есть мальчики и девочки из Горри. Они — грустнее всех.

«Значит, у этих существ все так же, как и у нас», — подумал Финч.

— А что ты тут делаешь? — спросил он. — Ты выглядишь очень печальной. Как будто сама из Горри.

Кора снова насупилась.

— Меня наказали. Вернее, еще накажут. Я жду, когда госпожа директриса освободится и назначит мне наказание.

— Наказали? — спросил Финч — большой знаток наказаний. — Но за что?

— На уроке полетов я очень испугалась. И не захотела пробовать.

Арабелла решила прикинуться осведомленной, чтобы не выдать себя и Финча:

— Но говорят, это совсем неопасно, — важно сказала она. — Почему ты испугалась?

— Иногда кто-то разбивается, — сообщила Кора, подняв на них влажный блестящий взгляд двух черных глаз. — Насмерть.

— Как это? — испуганно спросил Финч, а Арабелла вздрогнула. — Что это за уроки полетов такие?

— Нас выводят на утес возле Краэкка. И заставляют прыгать с него в пропасть. И те, кто сходу учится, выживают, остальные — нет. И я испугалась. Я знала, что разобьюсь, но мадам Гракк попыталась меня столкнуть, а я вцепилась в дерево, которое растет на утесе. И она отвела меня сюда и сказала, что сообщит госпоже директрисе.

Финч украдкой покосился на Арабеллу. Та была бледной — причем настолько, что выглядела, почти как Кора. Кажется, эта школа мгновенно перестала ей нравиться.

— Я тебе очень сочувствую, Кора, — сказал Финч. — Меня тоже часто наказывают.

— Послушай, Кора. — Арабелла огляделась по сторонам. — Ты не видела здесь высокую женщину в черном? У нее еще коляска…

— Мадам Шпигельрабераух? — спросила Кора. — Она зашла в кабинет к госпоже директрисе. Только что.

Девочка указала на темно-красную дверь с табличкой:

Финч нахмурился.

— И как же нам услышать, о чем они там говорят? — спросил он.

— Думаю, никак, — ответила Арабелла. — Но мы ведь и так узнали очень много, да?

Кора издала заинтригованно-восторженное «Ах!» и спросила:

— Вы что, следите за мадам Шпигельрабераух?

— Да, — признался Финч. — Мы здесь как раз за этим. Мы разгадываем одну тайну. — Он перешел на доверительный шепот: — Взрослую тайну.

— Ух ты! — Черные глаза Коры увеличились от восхищения.

— Мы шли за ней из самого Горри.

— Да, — разочарованно продолжила Арабелла. — Но больше, кажется, мы ничего не узнаем.

Финч подкрался к двери и приложил к ней ухо. Из-за нее не раздавалось ни звука. Он отрицательно покачал головой.

— А я знаю! — радостно воскликнула Кора.

— Что знаешь? — не понял Финч.

— Как нам услышать то, о чем говорят в кабинете мадам Воррты.

— И как?

— Пойдем со мной! — Она соскочила со скамейки, схватила портфельчик и бросилась по коридору обратно, к главному входу.

Финч и Арабелла переглянулись и поспешили за ней.

Не дойдя до вестибюля несколько шагов, Кора открыла одну из дверей слева — за ней оказалась узкая, как ворот рубашки, деревянная лестница. Дети поднялись по ступеням и вышли в очередной тесный темный коридор. Наконец, Кора остановилась у какой-то низенькой двери без таблички.

Девочка открыла ее и пригласила Финча с Арабеллой внутрь. Когда ее новые знакомые зашли, Кора закрыла дверь, и они оказались почти в полной темноте. Финч на мгновение даже испугался, что эта девочка заманила их в ловушку и сейчас съест.

— Чем это пахнет? — раздался совсем рядом голос Арабеллы.

Финч принюхался. В коморке стоял сильный запах воска и жира.

— Это чулан со свечами, — сообщила Кора. — Здесь есть решетка. Возле пола. Через нее неплохо слышно, как мадам Воррта кого-то отчитывает. В этом чулане постоянно собираются старшие ученики и потешаются над младшими, теми, кого наказывает госпожа директриса.

И тут, будто в подтверждение ее слов, в чулане вдруг раздался голос мадам Клары. Он был таким отчетливым, словно она стояла совсем рядом с детьми:

— Джинни, как ты не понимаешь! — воскликнула няня. — У меня не было выбора!

Кора шепотом подсказала своим новым знакомым:

— Джинни — это Вирджиния Воррта, госпожа директриса.

Мадам Воррта тем временем ответила:

— Какую же глупость ты совершила! — В ее каркающем голосе смешались осуждение и негодование. — Подумать только! Кто-кто, но ты, Клара! Как ты могла?!

— Он велел Кэрри найти и убить их, — жестко, как гвозди, забиваемые молотком, выплевывала слова мадам Клара. — Не так я его воспитывала!

— Но ему решать, верно?

— Нет! Никому такое не дано решать!

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — укоризненно заметила мадам Воррта. — Ты знаешь законы. Ты знаешь, чем грозит их побег и что они хотели сделать…

— Пророчество… Чепуха несусветная… — презрительно проговорила мадам Клара.

— И что ты наделала? — возмущенно продолжала мадам Воррта, пропустив мимо ушей ее комментарий. — Сама отдала их ему!

— Я думала так их уберечь, — негромко ответила мадам Клара, оправдываясь. Финч даже не представлял, что эта женщина способна на такое. До сего момента он считал, что это она могла кого угодно заставить оправдываться.

— Клара, ты за них не в ответе. Они не твои дети.

— Хватит мне об этом напоминать! — мадам Клара буквально взорвалась. Она утратила над собой контроль и сорвалась на крик. — Буквально все считают своим долгом мне об этом напомнить!

— Может быть, это оттого, что ты вечно об этом забываешь? — жестоко сказала мадам Воррта.

— А что, по-твоему, я должна испытывать? — с вызовом спросила мадам Клара. — Мне должно быть наплевать? Как тебе?

Мадам Воррта не торопилась отвечать. Через решетку проникали лишь звуки раздраженного дыхания мадам Клары.

— Милая, — заговорила мадам Воррта — сейчас ее голос звучал успокаивающе. — Я знаю, как ты за них всех переживаешь. Особенно за мальчишку.

«О каком это мальчишке речь, интересно?» — подумал Финч, а госпожа директриса продолжала:

— Но он сделал выбор. Он поверил пророчеству Одноглазого и послал за ними Кэрри. Если тебя интересует мое мнение, это лучший выбор из худших, а ты…

— А я никогда не верила в пророчества этого лжеца Корвиуса. Все его пророчества — самоисполняющиеся, как вы этого не замечаете! Он подталкивает несчастных, которые верят ему, и они сами совершают все то, что он там себе напридумывал.

— Я знаю твое мнение, дорогая, — сказала мадам Воррта. — Но ты не можешь не согласиться с тем, что Корвиус прочитал в Нитях о том, что Карран и Коллн попадут в лапы Гелленкопфа, и они в них попали.

Кора в ужасе от этих слов зажала рот руками.

— Кора, — прошептал Финч. — Кто это? Кто такой Гелленкопф?

— Это… враг… — едва слышно ответила девочка. — Он очень плохой.

Мадам Воррта тем временем не прекращала укорять:

— Мальчишка велел найти их, пока они не выдали Гелленкопфу местонахождение Черного Сердца, и послал Кэрри, а ты, чтобы спасти их от Кэрри, отдала их под защиту Гелленкопфа. Какова ирония! Кто бы мог подумать, что ты — именно ты, Клара! — свершишь пророчество, в которое не веришь.

— Джинни… — умоляюще проговорила мадам Клара. Судя по ее голосу, директриса Фогельтромм была ее последней надеждой. — Поговори с ним. Он тебя послушает. Убеди его простить их. Если он их простит, я их верну.

— Как же? Ты совершила непоправимую ошибку, милая.

— Непоправимого не существует, когда дело касается меня, ты же знаешь. Я… я что-нибудь придумаю. Поговори с ним.

— А почему ты думаешь, что он станет меня слушать? — с сомнением спросила госпожа директриса.

— Потому что он думает, что ты знаешь, где его… Камилла.

— Но я не знаю!

— И тем не менее…

Дверь чулана вдруг распахнулась. Дети вскрикнули и испуганно обернулись.

— Так-так-так! — сказал высокий мужчина, стоявший у порога. — Прячемся и подслушиваем?

Носатое существо с нафабренными черными волосами было одето в угольный костюм-тройку; высокий воротник его рубашки охватывал кроваво-красный бархатный галстук.

— Нет, сэр… — начал Финч. — Мы просто…

— Что «просто»? — перебил его мужчина. — Просто нарушаете правила? — Он осуждающе поглядел на Кору. — А вы, мисс Кнауэ, и без того почти наказаны! Вам, оказывается, мало? Из такой хорошей семьи, и столь сумасбродная девица!

— Профессор Кнеппин, я… — начала было Кора, но носатый перебил ее:

— Свои оправдания, мисс Кнауэ, оставьте для мадам Воррты! И вы, двое, — он пристально глянул на Финча и Арабеллу, — советую вам снять личины! Кто там прячется? Хм… Кажется, я догадываюсь… Мистер Райвери и мисс Таррк. Кто бы сомневался: самые непослушные ученики в Фогельтромм… Вы все идете со мной, вам ясно? В кабинет госпожи директрисы! Вперед марш!

Он развернулся и пошел в сторону лестницы, дети понуро поплелись следом.

«Как же это глупо, — подумал Финч, — отправиться за провинность в кабинет директора даже не в своей школе. Только я мог встрять в подобную несуразную неприятность!»

Отметив, что Арабелла оглядывается по сторонам, выискивая пути побега, он перехватил ее взгляд и покачал головой. Что-то ему подсказывало, что с этим профессором Кнеппином лучше не шутить. К тому же их побег для Коры сделал бы все только хуже. Кто знает, не наказали бы ее из-за них еще сильнее.

Кора шла, низко опустив голову. Кажется, она беззвучно плакала.

— Все будет хорошо, — шепотом попытался утешить ее Финч, сам не веря своим словам, но наивная девочка немного приободрилась. Почему-то она ему верила.

Вскоре они уже были у двери кабинета госпожи директрисы.

Профессор Кнеппин отрывисто постучал.

Дверь в тот же миг распахнулась, и из нее величественно вышла женщина в багровом платье, будто в крылья, завернутая в ореол строгости и непреклонности. У нее были неимоверно спутанные красные волосы, в которых торчали алые перья. На ее клювообразном носу сидели круглые очки. Черные глаза буравили профессора и пойманных им детей.

— Что здесь такое? — спросила госпожа директриса. — Профессор Кнеппин, объяснитесь!

— Мадам Воррта, — начал профессор. — Я шел в свой кабинет, когда услышал перешептывания в свечном чулане. И вот… полюбуйтесь, кого я там обнаружил.

— Что они там делали? — спросила госпожа директриса, повернув голову сперва к Финчу, затем к Арабелле и напоследок к малышке Коре.

— Полагаю, подслушивали вашу беседу через дымовую решетку.

— Что?!

Мадам Воррта выглядела настолько разгневанной, что казалось, вот-вот разорвет детей голыми руками, или выцарапает им ногтями глаза, или сделает еще что похуже. Финч понял, почему Кора так боялась наказания от госпожи директрисы. Да все его дополнительные часы в школе Фьорити, кажется, ни в какое сравнение не шли с тем, что могла устроить эта женщина.

— Кто вы такие? — спросила она ледяным тоном. — И как оказались в моей школе?

Профессор Кнеппин склонился к детям и поморщился.

— Это не личины… подумать только, и как я мог принять вас за…

— Отвечайте мне, дети! — прокаркала Вирджиния Вортта. — Не то хуже будет!

Из-за ее спины выступила высокая женская фигура в черном пальто и шляпе с вуалью.

— Они со мной, Джинни, — сказала мадам Клара. — Я велела им меня дожидаться на улице у входа, но это же дети… они такие непоседливые. Я с ними поговорю, Джинни. Объясню, как плохо пробираться в чуланы и подслушивать.

Финч вскинул умоляющий взгляд на няню и госпожу директрису.

— Мадам Воррта, не наказывайте Кору! — воскликнул он.

— Что? — Мадам Воррта поглядела на него, как на червяка, которого собиралась вот-вот отправить себе в рот.

— Она ничего такого не сделала! — заявил Финч. — Если хотите, можете наказать меня вместо нее.

Повисла тишина. Мальчик и сам не заметил, как эти слова сползли с его губ. Но, как только они отзвучали, он понял, что сказал то, что было у него на уме. Он не хотел, чтобы эту кроху наказывали. Кора и Арабелла глядели на него пораженно. Мадам Клара — выразительно и с легкой улыбкой. Она больше не походила на ту отчаявшуюся женщину, разговор которой слышали дети. Она снова была собой — великолепной и неподражаемой мадам Кларой.

— Нет уж, она совершила ужасный проступок, и будет за него наказана, — безжалостно ответила мадам Воррта. — И мало того — после этого еще решилась подслушивать! Возмутительное поведение! Я предвосхищаю слезы вашей матери, юная мисс, и разочарование вашего отца!

— Мисс, — обратилась мадам Клара к Коре. — Как вас зовут и за что вы ждете наказания?

— Коралина Кнауэ, мадам Шпигельрабераух, — испуганно представилась Кора. — Я боялась учиться летать.

Мадам Клара усмехнулась и поглядела на госпожу директрису.

— Джинни, думаю, на первый раз можно простить мисс Кнауэ ее проступок. Уверена, во второй она соберется с силами и преодолеет свои страхи.

— Но ведь есть же порядок, Клара!

Было видно, что мадам Клара обладает недюжинным авторитетом в этой школе.

— Ой, прошу тебя, Джинни! — все еще улыбаясь, сказала няня. — Половина здешних профессоров, если мне не изменяет память, а она мне никогда не изменяет, будучи учениками, цеплялись за бедное дерево так, что их пальцы приходилось разжимать клещами. А все из-за этих старых пыльных страшилок, которые передают из поколения в поколение, о том, что кто-то разбивается…

— Я подумаю, — раздраженно сказала госпожа директриса и бросила быстрый взгляд на профессора Кнеппина. Тот стоял, стыдливо потупившись, — очевидно, он был одним из упомянутых боявшихся учиться летать профессоров.

Мадам Клара кивнула мадам Воррте на прощание и покатила коляску по коридору.

— За мной, дети! — бросила она, не оглядываясь.

Финч и Арабелла глянули на все еще не понимающую, что происходит Кору, и двинулись следом за няней.

Они шли молча. Мадам Клара катила коляску, а дети брели рядом, будто прикованные к ней цепью.

Финч боялся, что няня начнет кричать и обвинять их, стоит им покинуть школу носатых существ Фогельтромм, но она не сказала им ни слова.

Это молчаливое шествие действовало на Финча удручающе. Ему казалось, что буря все копится, с каждым шагом все нагнетается, будто воздух, надувающий резиновый шар, и что вот-вот этот шар лопнет. Финча и Арабеллу, вне всяких сомнений, должно было унести в заснеженное ночное небо этим жутким взрывом.

Когда они прошли весь Гротвей и оказались на пустыре, а вдали уже замерцали редкие огоньки Горри, Финч не выдержал:

— Мадам, пожалуйста, не отбирайте наши воспоминания, — попросил он.

Мадам Клара медленно повернула к нему голову.

— С чего бы, скажи на милость, мне этого не делать?

В ее голосе звучали насмешливые нотки, но мальчик был так испуган, что не заметил их. Арабелла же просто брела с грустным видом, глядя себе под ноги.

— Мы никому ничего не расскажем, — клятвенно заверил Финч. — Честно-пречестно!

Мадам Клара молчала и просто катила коляску по пустырю. А мальчик решил не сдаваться:

— И вообще, это несправедливо!

— Несправедливо, ты говоришь? — проворчала мадам Клара.

— Да! — с вызовом сказал Финч. — Вы бы точно не хотели, чтобы вам стерли воспоминания!

Она покачала головой и отвернулась.

— Уж поверь, я бы предпочла забыть многое.

Финч явственно разобрал в ее голосе застарелую тоску.

— Что вы слышали? — спросила мадам Клара.

Дети стыдливо молчали.

«Ну вот, началось!» — с тревогой подумал Финч.

— Что вы слышали? — чуть громче и гораздо жестче повторила мадам Клара. — Неужели вся твоя храбрость, Финч из двенадцатой квартиры, иссякла?

Финч осмелился ответить:

— Мы слышали, как вы просили мадам Воррту помочь вам. Помочь убедить кого-то, какого-то мальчишку, чтобы он передумал. Только мы не поняли, что это за мальчишка…

— О, он давно вырос, — с показным безразличием ответила няня. — Но для родителей, нянь и учителей дети навсегда останутся детьми. Поэтому он навсегда останется для меня мальчишкой, тем, о ком я, не смыкая глаз, заботилась когда-то. Приглядывала, чтобы он не превратился однажды… в своего дядю. Но он превратился.

Финч поглядел на нее. Все, что он только что услышал, походило на жалобу. Конечно, если бы мадам Клара в принципе умела жаловаться. Она была непреклонной и непримиримой. А еще очень сильной. Но она будто бы и сама не заметила, как на свободу вырвалось признание, полное сожалений, явно копившихся в ней долгое время. Быть может, она считала, что это не худшие момент и место для подобных признаний — тихий вечер на заснеженном пустыре. Кто знает…

— И вот мы идем домой, а вы просите меня не отбирать у вас воспоминания, — сказала она. — И это после всего, что вы видели. После всего, что услышали. Я не слишком переживаю о том, что вы проболтаетесь, ведь вам, скорее всего, никто не поверит. Я больше опасаюсь последствий ваших действий и решений, основанных на том, что вы увидели и услышали.

— Что вы имеете в виду? — удивился Финч.

— Вы очень опасные существа, — сказала мадам Клара. — Дети… Обладая неуемной фантазией и бесконечным запасом энергии, и при этом часто не представляя себе последствий, вы способны на ужасные, роковые поступки.

— Ничего подобного! — воскликнул Финч. Лично он не представлял себя совершающим какие-то ужасные, роковые поступки. Он что, жулик какой-то? У него даже нет бархатной черной маски с прорезью для глаз!

— Хорошо. Я поясню, — сказала няня. — Я так понимаю, вы продолжаете искать пропавшего мистера Фергина. И весь этот утренний спектакль с гремлинами — тоже ваших рук дело.

— А откуда вы знаете, что мы ищем дедушку? — удивился Финч. — И вообще что он пропал?

— Ты сам мне рассказал.

Финч негодующе засопел:

— Это было перед тем, как вы забрали мои воспоминания? Я что, совсем тогда был спятившим, чтобы вам все рассказывать, и… и вы меня не остановили?

— Ну, как видишь… Так чего вы намеревались добиться, устроив всю эту возню с гремоловами?

— Не скажу, вы… — храбро начал Финч, намереваясь выдать «Вы и так знаете слишком много!», но тут же, как на духу, сказал правду:

— Перед исчезновением к дедушке приходил Человек в черном. Мы подумали, что он как-то связан с тем, что дедушка пропал, и хотели узнать его имя — прочитать в книге учета посетителей дома миссис Поуп.

— И вы для этого все это устроили? — Мадам Клара на миг даже остановилась от удивления, а затем снова продолжила путь через пустырь.

— Я так погляжу, вы не ищете легких путей, — сказала она. — Ведь все можно было сделать намного проще.

— Как это? — спросил Финч.

— На вашем месте я просто попросила бы миссис Поуп показать вам это имя в книге, — сказала мадам Клара. — Будь я тобой, Финч из двенадцатой квартиры, я дождалась бы, когда придет мистер Дьюи, подошла к стойке и сказала бы, что дедушка просил отправить письмо. И передала бы мистеру Дьюи пустой конверт, на котором заблаговременно очень неразборчиво написала бы какое-нибудь имя. Конечно же, он сразу попросил бы уточнить имя получателя, и вот тогда я сказала бы, что могла бы переписать имя из книги учета посетителей. Возможно, в обычное время миссис Поуп и спорила бы, но в присутствии почтальона, я уверена, она не стала бы. Да и зачем? Это ведь просто имя. Которое, по ее мнению, вы и так должны знать. Нужно было просто поизобретательнее соврать, а не устраивать целый… я даже не знаю, как это назвать.

Финч и Арабелла мрачно переглянулись. Действительно, более простой способ им и в голову не пришел. Они даже не задумались о возможности просто спросить у консьержки нужное им имя.

— Так к чему я это веду, — продолжила мадам Клара. — Вы сымитировали нашествие гремлинов, перевернули все в нашем доме кверху дном, обманули взрослых. Подделали следы и отыскали где-то дохлого гремлина… При этом вы не учли, что любой из вас мог задохнуться, надышавшись газом. Что случилось бы, если бы кто-то из вас умер? Отчего вы опустили ваши лица? Эй, Финч из двенадцатой квартиры! Почему молчишь? Что бы ты испытывал, если бы твоя подружка из-за тебя задохнулась? Что бы испытывали твой дедушка или ее мама? Это и есть роковые, ужасные поступки без оглядки на возможные последствия. В случае удачи вы, вероятно, ощущаете себя самыми настоящими храбрецами и героями, но в случае провала это была бы трагедия. Ты спрашиваешь, почему я тебя не остановила, не отговорила и вообще ничего не предприняла? Да потому, что я знаю: детей невозможно остановить, если они что-то задумали. Даже клетка их не удержит. Я знаю, что ты добрый мальчик, у тебя большое сердце, и ты намеренно никогда бы никому не навредил. Поэтому я могу лишь предупредить тебя. А уже ты, зная о том, что от тебя, возможно, зависит жизнь этой девочки или еще кого-то, вроде той же мисс Кнауэ, будешь осмотрительнее.

— Того мальчишку вы тоже предупреждали? — пробурчал Финч и сразу же почувствовал, что, кажется, перегнул палку.

Но мадам Клара выглядела всего лишь грустной. Она не собиралась кричать на него или отчитывать.

— Напротив, — сказала она глухо. — Я пыталась быть строгой воспитательницей. Няней, которая следит за каждым шагом ребенка. Я не позволяла ему и на дюйм отступить от заданий, занятий, расписаний. Так, мне казалось, я уберегу его от ошибок, от непоправимых вещей, от разочарований, которые извратят его душу. А еще, — она презрительно поморщилась, — я ему втолковывала: «Ты не должен забывать о вежливости, почтительности, манерах»… Вежливость, вежливость, вежливость, будь она неладна. Я добилась своего — могу собой гордиться: воспитала вежливого, почтительного убийцу. И теперь я понимаю, что нужно было поступать по-другому. Не пытаться уберечь его от всего… Он был таким хорошим. Он был моей надеждой. Горечь очерствила его сердце. Утрата ожесточила его разум. Он не понимает, что делает, и пожалеет о своих поступках. Но будет слишком поздно.

— Вы пытались сделать так, чтобы не было слишком поздно? — спросил Финч. Арабелла просто слушала, не осмеливаясь встревать.

— И я совершила ошибку.

Финч не поверил ушам. На его памяти это был первый взрослый, который признался в том, что ошибся.

— А теперь скажи мне, Финч из двенадцатой квартиры, — Няня поглядела на него строго-строго. — Зачем вы вообще за мной увязались?

— Мы… — Финч бросил неуверенный взгляд на Арабеллу в поисках поддержки, но та испуганно молчала. — Мы просто подумали, что вы слишком часто стали гулять с ребенком, и что это неспроста, вот и решили…

Он намеренно не сказал о Сергиусе Дрее, о Человеке в черном из «Пересмешника», более того, ему стоило неимоверных усилий не спросить ее о Гелленкопфе. Он прекрасно помнил, как отреагировали на это имя мистер Франки и Кора, и очень не хотел, чтобы мадам Клара отреагировала так же. Это значило бы одно: наутро он проснется, не помня ничего из сегодняшнего вечера.

— Ты мне лжешь? — спросила мадам Клара.

— Нет! — Финч сказал няне правду, но тут же приправил ее обманом: — Мы знаем, что в нашем доме пропадают люди. Мы просто не хотели, чтобы вы тоже пропали.

— О, за меня не беспокойся, — холодно сказала мадам Клара. — Я уже давно пропала.

— Как это? — спросил Финч.

— Тебе не кажется, что ты слишком часто спрашиваешь «как это?», — спросила мадам Клара. — Это, знаешь ли, утомляет.

— Зато я не пытаюсь показывать то, что знаю все обо всем, как… как… — он запнулся.

— Как кто?

— Как взрослые!

Они снова замолчали, и какое-то время раздавались лишь скрип колес коляски да хруст снега под ногами.

— Что ты помнишь? — спросила мадам Клара. — О том вечере, когда мы с тобой вышли на прогулку?

— Не очень много, — признался мальчик. — Оно вспоминается по чуть-чуть.

— Да, воспоминания возвращаются иногда, — покивала она. — Но люди считают их обрывками сказочного сна или фантазиями. Ты помнишь наш разговор о них? О жителях города — таких, как мисс Кнауэ, мадам Воррта и прочие…

— Не совсем. — Финч, как мог, напряг память, но ничего не пожелало вспоминаться. — А что это за существа?

— Это не-птицы, — сказала мадам Клара.

— Да, я понял, что это не птицы.

Мадам Клара резко остановила коляску и взглянула на Финча предельно выразительно.

— Не испытывай мое терпение, Финч из двенадцатой квартиры! — Ее маска хладнокровия пошла трещинами. — Даже ты не можешь быть настолько недалеким, чтобы слово в слово повторять свои же глупости! — Она так крепко сжала ручку коляски, что та даже скрипнула. — Хорошо! Все! Ты-таки добился своего, утомительный ребенок! Я знаю, что ты снова сунешь свой нос, куда не просят, и этот разговор снова состоится. И я просто не переживу еще раз слушать те же вопросы и выносить твои глупые комментарии.

— Вы заберете мои воспоминания? — испуганно спросил Финч, не понимая, почему она вдруг разозлилась.

— Наоборот. — Мадам Клара продолжила путь. — Я все сейчас расскажу, и только попробуй забыть! Ты меня понял?

— Да, мадам! — покорно согласился Финч. Он не верил: неужели ему сейчас все расскажут?! Арабелла также выглядела взволнованной и заинтригованной.

— Эти существа, как ты уже дважды понял, не люди, — сказала мадам Клара. — Они зовутся не-птицами и имеют кое-что общее как с птицами, так и с людьми. Живут они в этих краях очень давно и все это время они сохраняли свое инкогнито…

— А что такое…

— Она тебе потом объяснит, — раздраженно ответила мадам Клара, кивнув в сторону Арабеллы. — Итак. У не-птиц своя жизнь, мало как относящаяся к жизни людей. Свои дрязги, свои конфликты, и эти два мира, знакомый тебе, и тот, в котором живет твоя новая подруга мисс Кнауэ, почти никогда не соприкасаются. Не-птицы очень хорошо знают, чего стоит людское лицемерие, когда дело касается непохожести. Что тебя интересует?

— А как вы ходите по стенам домов? — спросил Финч. Он боялся поверить, что вот-вот узнает этот ошеломительный секрет! Неужели он узнает разгадку этого чуда?!

— Тебя именно это интересует? — Мадам Клара вздохнула. — Я разочарована. Но что ж, не-птицы обладают некоторыми способностями, которыми не обладает человек. Им приходится долго их осваивать, очень долго.

— Для этого и нужна школа Фогельтромм? — спросил мальчик. — Там учат ходить по стенам?

Мадам Клара кивнула, и он продолжил:

— А туда можно попасть, если ты, скажем, ну, не совсем не-птица? В смысле, совсем не не-птица?

Арабелла хихикнула, а мадам Клара тяжко вздохнула. И тут вдруг Финч понял кое-что. Его охватила дрожь.

— Мадам Клара, — начал он осторожно, — вы тоже? Не-птица?

Няня покачала головой.

— Не совсем. Это отдельная история, и ее я, уж прости, оставлю при себе. Теперь позволь уже мне поинтересоваться, и будь предельно честен, отвечая на мой вопрос: твой ответ покажет, верно ли я поступаю, не отбирая ваши воспоминания.

— Что за вопрос? — спросил Финч.

— Что вы испытываете по отношению к не-птицам? Когда видите их, когда они рядом? О чем вы думаете?

Финч пожал плечами. Это был очень странный вопрос. Это как если бы его спросили, что он думает о людях или о белках. Да, сперва не-птицы его испугали своим жутким видом, но сейчас… Он очень не хотел терять о них воспоминания. Это как потерять воспоминания о людях… или о белках.

— Они разные, — сказал Финч. — Как люди. Кора хорошая и добрая, мадам Воррта — очень строгая, а Рри… он…

— Сумасшедший, — закончила Арабелла, и это было первое, что она сказала в присутствии мадам Клары.

Няня поглядела на нее, и Арабелла испуганно вжала голову в плечи — кажется, она подумала, что та ее сейчас ударит.

— Как вас зовут, юная мисс? — спросила мадам Клара.

— Арабелла Джей, я живу в девятой квартире.

— Я очень рада, что ты не немая, Арабелла из девятой квартиры, — сказала мадам Клара. — Но как бы это ни было печально, ты права. Он сошел с ума. Или, вернее, его свели. Милый несчастный Рри. Все пытаются его обидеть, а он не может за себя постоять. Он так беззащитен.

— И вы ему помогаете? — спросила Арабелла, чуть расхрабрившись. — Вы его защищаете?

— По мере сил, — ответила няня. — Финч, будь любезен, открой для меня дверь.

Финч вдруг понял, что они подошли к дому, и огорчился. А еще подумал, как было бы чудесно отправиться назад и сделать еще один кружок по пустырю, ведь у него оставалось еще столько вопросов! Но у мадам Клары, видимо, было свое мнение на этот счет.

С невероятным разочарованием Финч открыл дверь дома и отошел в сторону, пропуская няню.

— Благодарю, — сказала она и наклонилась к детям. — Я прошу вас, держите все в тайне и соблюдайте осторожность, договорились? Помните о моих словах: хоть чуточку думайте о последствиях своих поступков.

И она закатила коляску в дом. Дети вошли следом за ней и замерли на загудевшей тепло-решетке. Только сейчас они почувствовали, как замерзли и устали.

Мадам Клара, в свою очередь, не нуждалась в том, чтобы с нее спал снег, — она словно просто перешла из одной комнаты в другую. Няня величественно прошествовала мимо окошка консьержки и остановилась у лифта. Она многозначительно покашляла, и мистер Поуп высунул нос из-за газеты. После чего вскочил со стула и принялся суетиться возле мадам, открывая решетку и дверцу кабинки.

— О, дети! — раздалось из полукруглого окошка консьержки презрительное и похожее на «О, мерзкие личинки!»

Миссис Поуп даже высунула лысую голову наружу. Выглядела она едва ли не счастливой, и это не сулило Финчу и Арабелле ничего хорошего.

— Добрый вечер, миссис Поуп, — уныло протараторили дети.

— Не такой уж и добрый — но только для вас! — радостно заметила консьержка. — Вас искал мистер Перкинс! Просил, чтобы вы зашли в «Фонарь констебля», как только сможете. И еще просил передать, что это не просьба! Так что вы уже натворили, признавайтесь?!

Договорив, миссис Поуп захихикала.

Дети испуганно переглянулись и, не сговариваясь, уставились на мадам Клару, уже стоявшую в глубине лифтовой кабинки. Та лишь осуждающе покачала головой.