Птицы

Глава 6 Прищепка для носа

Бурое пятно на потолке стало чуть темнее и заметнее, в то время как сам потолок посветлел.

Финч встретил рассвет с широко раскрытыми глазами. Он лежал на спине в своей кровати и глядел в потолок. Ночь, проведенная за размышлениями, пролетела, словно длилась всего час.

Мальчик сжимал в руке черное перо, с которым проснулся пару дней назад. В какой-то момент он ощутил, что оно странным образом стало… горячим. Перо это вызывало у Финча непонятные смешанные чувства. Ему казалось, что, гладя его ворсинки кончиком пальца, он прикасается к дикому зверю, опасному и неудержимому, и пытается его как-то усмирить. И все же таилось в этом пере что-то… успокаивающее.

Полночи Финч провел в гостиной, в дедушкином кресле. Он раз за разом переслушивал запись на пластинке, и с каждым новым прослушиванием в нем крепло чувство того, что все это обман. Невзирая на логику, на доводы Арабеллы, на сами дедушкины слова, он считал, что запись… не подделка, нет, но что-то с ней точно было не так.

Финч не мог объяснить свои ощущения даже самому себе, но в голосе на записи, в том, как дедушка говорил, в едва уловимых интонациях едва заметно слышалось что-то… что-то…

Финч вздохнул и закрыл глаза. В следующее мгновение он открыл их снова, но оказалось, что прошло не меньше двух часов.

Он покосился на окно. Снег усилился — летел большими хлопьями, и те приставали к стеклу. Послышался отдаленный звонок трамвая — вагон подошел к станции…

Скоро придет Арабелла, и они должны будут наконец привести свой план в действие. Или, вернее, должны были… Девочка спросила его еще вчера: «Наше расследование закончено, раз мы нашли послание твоего дедушки?» Финч не смог ей ответить — ему нужно было подумать, и она отправилась спать, пообещав прийти утром.

«Расследование закончено? — спросил себя Финч. — И что если да? Просто дожидаться дедушку? Дожидаться, когда он вернется и все объяснит? Или он снова обманет? „Мне нужно идти, — сказал он, — до скорой встречи“…»

Финч попытался представить себе дедушку в тот момент, когда он надиктовывал послание у радиофора. Вот он сидит в кресле, как обычно, ссутулившись. Вот он нервно протирает очки платком, пытаясь ничего не упустить: успокоить Финча, но при этом как можно больше утаить. Вот звонят в дверь и…

«Звонят в дверь, — вдруг подумал Финч. — Кто-то пришел. Вероятно, завязался разговор. А что если именно тогда появились „следы борьбы“? Темно-красная пуговица на клочке вишневой ткани, обнаруженная под кроватью у дедушки. Темно-красная пуговица… Темно-красная пуговица…»

И Финч вспомнил. Узкая щель приоткрытой двери, недобрый взгляд, седая борода и… темно-красные пуговицы на вишневой ткани.

Мальчик соскочил с кровати и оделся с такой скоростью, что все пожарные, способные облачаться в обмундирование, пока горит спичка, попадали бы от зависти. Схватив с радиофора в гостиной пластинку с дедушкиной записью, он выбежал из квартиры.

«И как я сразу не вспомнил?!» — корил себя Финч на бегу.

Перепрыгивая через ступени, он поднялся на следующий этаж и подбежал к зеленой двери квартиры № 16. После чего дернул за цепочку звонка. Колокольчики прозвенели и затихли.

Никто не открывал. Из квартиры не раздалось ни звука: не скрипнула половица и даже не шаркнул по полу тапок, но отчего-то Финч был уверен — просто чувствовал! — что к двери с той стороны приставлено ухо.

— Мистер Франки! — негромко позвал мальчик.

Ответа не последовало.

— Я знаю, что вы там, мистер Франки! Я никуда не уйду! Откройте, это Финч.

Из квартиры раздалось раздосадованное кряхтение.

— Какой еще Финч? — спросил мистер Франки, будто бы снова забыв о самом факте существования мальчика. — Не знаю никаких Финчей.

— Прекрасно знаете! — раздраженно ответил Финч. — Я внук Корнелиуса Фергина из двенадцатой квартиры! И я кое-что вам принес!

— Ничего мне не нужно! Не знаю никакого… как ты сказал? Кофелиуса Фельбиша?

— Рыбий хвост, — Финч назвал пароль, но на сей раз тот не произвел на старика ровным счетом никакого впечатления.

— Что еще за хвост? — пробурчал он. — Ничего не знаю ни о каких рыбах и их хвостах.

— Мистер Франки… — Финч наклонился к самой двери и заговорил едва слышно, надеясь, что вздорный старик его услышит: — Хватит прикидываться. Дедушка мне рассказал, что вы прекрасно все понимаете и все помните — причем получше многих. Тут где-то неподалеку бродит миссис Чаттни из шестой квартиры. Вы что, хотите, чтобы она стала допытываться, зачем я к вам пришел?

Мистер Франки шумно сглотнул вставший в горле ком и поспешил отпереть. Чуть приоткрыв дверь, он хмуро выглянул в образовавшуюся щелочку.

— Ты знаешь, кто заявляется к людям в такую рань, Финч? — спросил мистер Франки. — Только враги и агенты из контор по возврату долгов, то есть опять же враги.

«Конраду Франки повсюду мерещатся враги, — вспомнил Финч дедушкины слова. — И поэтому Конраду Франки не было равных в том, что он делал во время войны».

«Он воевал по-другому». Вероятно, это значило, что он был шпионом. Финчу вдруг показалось, что именно о нем говорил дедушка на записи, а не о миссис Чаттни, как он решил сначала.

Финч решил сразу перейти к делу:

— Я знаю, что вы были у нас в тот день, когда дедушка пропал.

— Что за вздор? — презрительно фыркнул старик. — Я вообще не выхожу из квартиры.

— Тогда ваш шлафрок выходит без вас, — сказал Финч и показал мистеру Франки пуговицу на кусочке ткани.

Даже через щель в двери было видно, как лицо мистера Франки вытянулось. Что-либо отрицать дальше не имело смысла: старик и правда кутался в длинный, до пола, вишневый шлафрок, застегнутый на темно-красные, поблескивающие лаком пуговицы. На месте одной куце и одиноко торчал хвостик нитки.

— Разговор окончен, — сказал он и захлопнул дверь.

— Мистер Франки! — Финч забарабанил в нее кулаком. — Вы хотите, чтобы я позвал констебля Додджа?

Раздалось гневное рычание, за ним последовал щелчок замка, и дверь снова отворилась. Старик выглядел настолько раздосадованным, будто ему сообщили, что отныне он будет есть лишь гремлинскую еду и всю оставшуюся жизнь ему предстоит пить один лишь керосин или чернила.

— Проклятые хитрые дети кругом! — проворчал мистер Франки. — В мою молодость дети не были такими зловредными. А еще они не были шантажистами.

Старик отошел в сторону, пропуская мальчика. После того, как Финч оказался в прихожей, он опасливо выглянул за порог, оглядел этаж и только после этого закрыл дверь.

— Проходи в гостиную, — буркнул мистер Франки. — Можешь сесть на диван. Чай… да, есть чай.

Прежде, чем последовать приглашению, Финч пристально уставился на старика и сказал:

— Вам следует знать, мистер Франки, что моя подруга Арабелла Джей меня ждет, и если я не вернусь, она позовет констебля, так что вы не можете меня убить и спрятать мой труп под кровать.

Старик хмыкнул в седую бороду и кивнул. Он оценил.

Стараясь не упускать из виду хозяина квартиры, Финч снял башмаки и потопал по коридору.

Гостиная старого затворника оказалась вполне уютной. На обитых темно-зеленым вельветом стенах висели картины, на которых были изображены какие-то джентльмены и дамы в военной форме, на круглом, тоже зеленом, ковре стояли диван и пара кресел, обтянутые той же тканью, что и стены. В углу примостились пара стульев и столик с разложенными картами, словно мистер Франки только что играл с кем-то в «Трольридж». Окно было завешано тяжелыми шторами, через которые в гостиную не мог протиснуться ни один лучик солнечного света, но на полу и стенах колыхались отблески ярко пылающего камина, на крючке в глубине которого висел чайник. Судя по всему, старик и сам собирался пить чай.

Несмотря на раннее утро, мистер Франки уже вовсю был занят делом: на диване, на креслах, даже на ковре были разложены раскрытые газеты. На тумбочке, рядом с граммофоном, дымящейся трубкой и пепельницей, лежали карандаш и блокнот, куда хозяин квартиры что-то выписывал. Видимо, мистер Франки проводил какие-то исследования.

Финч присел на краешек дивана, с трудом отыскав свободный от газет пятачок, и уставился на хозяина квартиры.

Мистер Франки был примерно такого же роста, как дедушка, но казался ниже из-за того, что сильно сутулился. Его длинные седые волосы достигали плеч, а неухоженную бороду гребешок будто бы не касался последние лет двадцать — видимо, старик не считал нужным за ней следить, раз никуда не выходил.

— Говори, что тебе нужно, Финч, — сказал мистер Франки. Подойдя к резному буфету, он открыл дверцы и принялся выбирать из стоявшего на полке сервиза чашку, которую было бы не жалко доверить в детские руки. — Если ты пришел без флика, значит, пока что не хочешь впутывать полицию.

— Я хочу узнать… — начал Финч, но старик его перебил:

— Странно, а я думал, дети знают все на свете, — саркастично заметил он.

— Я хочу узнать… — упрямо повторил мальчик.

— Что?

— Дедушка не вернется?

Мистер Франки застыл у буфета с чашкой в руке. Какое-то время он стоял молча, а затем наконец обернулся и сочувственно поглядел на Финча.

— Нет. Не вернется.

Финч угрюмо кивнул — он так и думал. И все же лишь сейчас, именно в этот момент, мальчик осознал, как сильно хотел ошибаться. Хотел, чтобы дедушка просто вернулся, как пообещал. И пусть бы он даже ничего не рассказывал. Пусть бы он просто вернулся…

Старик отвернулся, закрыл дверцы буфета и почесал макушку, пытаясь выбрать одну из стоявших на шкафу чайных банок. Поднявшись на носочки, он достал большую жестянку с изображением улыбающегося кота и вытащил из левого кармана шлафрока ложечку, а из правого — пачку рафинада.

— Вы ведь знали, что он ушел, когда я приходил к вам в прошлый раз? — спросил Финч.

— Знал, — последовал ответ. Мистер Франки насыпал в чашки чай, плюхнул туда по паре кубиков сахара и направился к камину.

Финч испытывал такую горечь, что с трудом сдерживал слезы.

— Вы знаете, куда он пошел?

— Я догадываюсь… Так, пфф… пфф… — Снимая чайник с крючка, мистер Франки слегка подпалил бороду и похлопал себя по ней, пытаясь потушить начинающийся на лице пожар. — А ты, значит, нашел пуговицу и узнал ее…

— Это называется «следы борьбы», — отстраненно пояснил Финч.

— Умно.

Глядя на то, как старик наливает кипяток в чашки, Финч почувствовал, что и его, почти пустого внутри, наполняет жар. Отчаяние постепенно поднималось в нем, как эта коричневая вода, от которой исходил пар.

— Вы ведь были у нас? Говорили с дедушкой?

— Да уж, — с досадой выдохнул мистер Франки. — Я пытался. Но твой дед — тот еще упрямец. Я его отговаривал. Убеждал, как мог. Но ничего не вышло.

— Вы из-за этого подрались?

— Ха. — Старик поставил чайник на кованую стойку у камина и снял с каминной полки вазу с имбирным печеньем. — Подрались — это слишком громко сказано. Я пытался остановить Корнелиуса, просил, чтобы он одумался. Схватил его за руку, а он схватил меня за воротник шлафрока и отшвырнул прочь. А потом выгнал из вашей квартиры. После этого я его не видел.

— Вы сказали, что догадываетесь, куда он пошел.

Мистер Франки сел в кресло и поставил на столик между собой и мальчиком вазу с печеньем, протянул ему чашку на блюдце.

— Осторожно, горячий, — сказал он. — Последнюю неделю Корнелиус вел себя очень странно. Он был задумчив и рассеян. И мне даже удалось выиграть у него несколько партий в «Трольридж». А такого никогда раньше не бывало: твой дед — великолепный игрок. Сперва я думал, что он пожалел меня и поддается, но все было по-настоящему. Он просто слишком глубоко погрузился в свои мысли, словно принял пилюли для восстановления памяти и его накрыло волной воспоминаний. Я часто наблюдаю через окно за задним двором — боюсь, как бы кто-нибудь из моих… гм… в общем, смотрю, чтобы никто не подкрался к дому. Так вот я видел черный «фроббин» и незнакомца, который приезжал к твоему деду. Видел, как они о чем-то говорили. Думаю, тот человек связан с уходом твоего деда. — Мистер Франки кивнул на чашку Финча. — Пей, чего глазеешь? Ждешь, пока остынет?

Финч осторожный отсербнул немного чая. Тот пах какими-то травами и во рту оставлял терпкий привкус.

«Мерзкий травяной чай!» — подумал мальчик, но после первого же глотка почувствовал, как тепло, разливающееся по телу, успокаивает, будто бы даже утихомиривает страхи. Ему вдруг стало спокойно.

Чаепитие… Обычное чаепитие, оно было чем-то неожиданно нормальным и разом будто бы заглушило волнение от того, что он себе надумал, пока лежал в кровати, пока бежал по лестнице, пока стучался в квартиру мистера Франки. Мысли замедлили свой лихорадочный бег. Он просто пришел получить ответы, и, судя по всему, этот престарелый бывший шпион готов был ему их дать.

— Но почему вы пытались его остановить? — спросил Финч и взял печенье. — Почему дедушка вас схватил? Это совсем на него не похоже.

Мистер Франки тоже взял из вазы печенье и откусил кусочек, отчего крошки посыпались на шлафрок. Старик выглядел опечаленным — от воспоминаний о ссоре с единственным другом он нахмурился, поежился стал похож на нахохлившегося ворона в своем кресле. Ворона — с чашкой чая и печеньем в руках.

— Я понял, что Корнелиус затеял что-то очень опасное и рискованное, — сказал мистер Франки. — Когда я пришел к твоему деду, он уже готовился к отбытию. На его кровати лежал раскрытый чемоданчик-кофр с кое-какими механизмами и стеклянными флаконами. Я узнал некоторые из тех предметов, и они мне очень не понравились.

— Что там было, в том чемоданчике?

— Инструменты для дознания.

— Дознания? — переспросил Финч — он не знал этого слова.

— Инструменты для пыток, — пояснил старик. — Чтобы узнавать сведения, причиняя боль.

— Вы лжете! — воскликнул Финч и едва не облил себя горячим чаем. — У моего дедушки не могло быть таких вещей! Он хороший! Он добрый! Он бы ни за что…

— Поверь мне, — перебил его мистер Франки, — я слишком часто видел эти инструменты на войне, чтобы с чем-то их спутать. И не спеши с выводами: мы можем лишь гадать, зачем они были нужны Корнелиусу. Я знаю его очень давно, и ты прав — он хороший, добрый человек. Такие люди не выпытывают сведения у других, причиняя им боль. Уверен, что всему этому есть какое-то объяснение — просто я его не нашел. Зато тогда я окончательно понял, что твой дед ввязался в какие-то темные дела. К тому же на кровати рядом с кофром лежал почти собранный ручной винтокрыл.

— Что такое винтокрыл?

— Это персональный летательный аппарат, — сказал старик. — Устройство с пропеллером, работающее на химрастопке. Довольно редкая и очень дорогая штуковина.

— Но откуда он у дедушки?! — поразился Финч.

— Вот и мне хотелось бы знать.

Чашка зазвенела о блюдце в дрогнувших руках мальчика. Все встало на свои места.

— Значит, на подоконнике был его след. Он улетел на этом винтокрыле.

— Не знаю, о каком следе речь, — хмуро сказал мистер Франки. — Но, судя по всему, так и есть.

Финч начал встревоженно размышлять вслух:

— Но зачем ему все это? Винтокрыл? Чемодан с пытками? — А еще он вспомнил о защитных очках для бурь и оружейных пружинах.

Мистер Франки тяжело вздохнул.

— Я не представляю, Финч. Не представляю. Ах да! — он вдруг вспомнил. — Ты ведь говорил, что что-то принес. Что именно?

Финч уже и забыл о пластинке, которую взял с собой из квартиры. Он молча протянул ее мистеру Франки.

Тот взял пластинку, непонимающе повертел в руках, после чего поднялся и поставил ее на поворотный круг граммофона. Завел механизм и опустил иглу. Из рога зазвучало послание дедушки Финча, которое мальчик уже знал едва ли не наизусть.

Мистер Франки хмуро выслушал все, что говорил Корнелиус Фергин, после чего поднял иглу и остановил пластинку.

— Ты совершенно прав, — сказал он, наконец. — Это прощание. Настоящее.

Финч опустил голову. Убаюканное было чаем отчаяние вернулось: дедушка все же его бросил?!

— И снова эта треклятая снежная буря, — проворчал мистер Франки, и Финч поднял на него испуганный взгляд.

— Что? Снежная буря? При чем здесь она?

— Ты разве не слышал? Твой дед ведь сам говорил, что…

— Да, я слышал. Но мне кажется, что вы сказали о ней не просто так. «И снова эта снежная буря»…

Мистер Франки отвернулся и уставился на огонь, облизывающий дрова в камине. На лицо старика будто наползла мрачная тень.

— Этот дом… — сказал он голосом, от которого Финча пробрало. — Здесь творятся очень мерзкие вещи.

— Почему вы так думаете?

— Я не думаю… Я в этом уверен. — Старик резко повернулся к Финчу. — Тебе кажется, что это самый обычный дом, так ведь?

— Ну да… — недоуменно ответил мальчик.

— Только вот это не так.

— Не так?

— Хм… — Мистер Франки отставил чашку, сцепил пальцы и прищурился. — Как думаешь, что общего у всех квартир в этом доме?

Финч задумался. Что общего? Везде есть двери? В каждой на полу лежит ковер? Какой странный вопрос…

— Я не знаю, — вынужденно признал он.

— Конечно, не знаешь! — воскликнул мистер Франки. Он тяжело дышал, и в его взгляде промелькнуло что-то безумное. — Никто не знает, потому что не придает этому значения. Но если бы они задумались, у них волосы бы встали дыбом… даже у этой лысой Присциллы Поуп. А все дело в том… — Старик замолчал, будто бы поперхнувшись от избытка эмоций и волнения. — Общее у каждой квартиры в том, Финч, что в каждой из них кто-то пропал.

— Как это?

— Да. В каждой!

— Этого не может быть.

Мистер Франки откинулся на спинку кресла.

— Не может быть?! Что ж, ладно. Назови мне любого жильца из нашего дома, и я тебе скажу, кто из его близких пропал. Я это все очень долго изучал.

— Ум-м… — Финч задумался. — Хорошо. Мистер Си из семнадцатой квартиры.

— Пропала невеста, — тут же ответил старик. — Однажды вышла в лавку за нитками для вязания незадолго до снежной бури и не вернулась.

— Мистер Драммин из двадцатой квартиры.

— Пропал лучший друг и сценический компаньон мистер Комедиан. Они въехали сюда вместе — много лет о нем ни слуху, ни духу.

— Мистер Эдвинс из восьмой квартиры.

Финч полагал, что уж на это мистеру Франки нечего будет сказать, ведь все знают, что склочник Эдвинс живет один — кто выдержит его нескончаемое ворчание, но мистер Франки ответил незамедлительно:

— Жена. Хрыч Эдвинс говорит, что она переехала к сестре. Но я знаю, что они поссорились, она выбежала из квартиры и больше не вернулась. Притом, что из дома так и не вышла.

Мальчик втянулся в эту странную игру. С одной стороны, ему было очень страшно: с каждым новым ответом кажущаяся надуманной теория параноика мистера Франки становилась все менее надуманной и обретала пугающую плоть. Но с другой — в нем появился азарт: просто не могло так быть, чтобы старик был прав, ведь в доме двадцать одна квартира! Это что же, выходит, пропал двадцать один жилец?!

— Пронырливая миссис Чаттни? — спросил Финч.

— Сын Джейкоб, — ответил мистер Франки. — Мне удалось выяснить, что он был студентом и учился в Рривв в университете. Молодой и очень красивый джентльмен — настоящий сердцеед.

— Что такое сердцеед? — испуганно спросил Финч. — Он ел сердца?

— Можно и так сказать, — невесело усмехнулся мистер Франки. — Дамские. Откусывал по кусочку от каждого и приступал к следующему. Да не трясись ты так, я же образно. Я имею в виду любовные дела. Джейкоб Чаттни был полной противоположностью нашего горемычного мистера Си, о которого дамы вытирают свои туфельки.

— А, любовь, — поморщился Финч. Сын миссис Чаттни мгновенно стал для него скучным и неинтересным.

— Миссис Чатни, — продолжил старик, — души в нем не чаяла. И не смирилась с его исчезновением. Как думаешь, почему она шныряет по дому и вынюхивает? Считает, что он все еще где-то здесь…

И тут Финч поверил. Он почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Мальчику вдруг представились двери квартир в их доме, за которыми пусто. Представились тени жильцов, снующих по этажам, — все кого-то ищут, но не находят. И никогда не найдут.

Дальше задавать вопросы было бессмысленно. Финч сам дополнил теорию мистера Франки:

— У вдовы Лилли из второй квартиры умер муж, — сказал он. — Который, может, и не умер вовсе. У Арабеллы — папа пропал. А у меня…

Старик кивнул.

— Верно. И так со всеми в этом доме. Кто-то кого-то потерял.

— Даже Поупы? — удивился мальчик.

— С ними было труднее всего, — признался мистер Франки. — Они пытаются все выставить так, как будто их всегда было только двое. Но у них тоже был сын. Исчез из своей запертой комнаты посреди бушевавшей за окном снежной бури. Не представляю, как им удалось избавиться даже от намека на его существование.

— Но как так может быть, что в каждой квартире кто-то пропал?.. Это очень… жутко.

— Вот именно.

В гостиной повисла тишина, которую нарушали лишь тиканье настенных часов да треск пламени в камине. Жутко? Нет, это не просто жутко! Как вообще можно жить спокойно в этом доме, зная, что здесь такое творится?!

Финч вдруг поймал себя на мысли, что есть еще один жилец, о котором стоило бы узнать.

— А кто пропал у вас? — спросил он.

Мистер Франки недобро на него поглядел.

— А у меня никто, — сказал он с тревогой в голосе. — Никто, понимаешь? Поэтому я и не выхожу из квартиры. Я всегда тут жил один, и, кроме меня, здесь пропадать некому. Но я боюсь, что тоже когда-нибудь пропаду. Боюсь этого сильнее всего. И знаешь что? Я никому не дам себя куда-то утащить. Я скорее повешусь, чем допущу подобное.

Финч кивнул. Это многое объясняло. Поведение мистера Франки больше не казалось таким уж странным и безумным.

— Но почему люди пропадают? — спросил мальчик.

— Я так и не выяснил, — угрюмо сказал старик. — Мне удалось узнать только то, что у всех исчезновений есть лишь один общий знаменатель, кроме дома, конечно. И это — снежная буря. Все исчезновения происходили незадолго до, во время или сразу после снежной бури. Либо как-то с ними связаны.

— И поэтому вы думаете, что мой дедушка тоже не вернется? Потому что близится буря? Его исчезновение… такое же, как и в других случаях?

Мистер Франки лишь угрюмо пожал плечами.

Впрочем, Финча интересовало еще кое-что:

— Может быть, вы знаете, какое ко всему этому имеет отношение кто-то по имени Гелленкопф?

— Что? — Мистер Франки дернулся. Он явно не ожидал такое услышать.

— Гелленкопф, — повторил мальчик. — Человек в черном, который приходил к дедушке, говорил о нем.

— Кто тебе сказал? — дрожащим голосом спросил старик. Его скрюченные узловатые пальцы впились в подлокотники кресла и даже побелели от напряжения.

— Мистер Хэмм. Он слышал, как…

— Он ослышался, — сквозь зубы проговорил старик.

— Нет, — упрямо возразил Финч. — Он был уверен и…

— А я говорю, ослышался.

Мистер Франки поглядел на часы и поднялся на ноги.

— Что-то мы засиделись, — сказал он. — У меня полно дел, нужно кое-что вычитать в газетах, да и у тебя есть, чем заняться, полагаю.

Но Финч не собирался так просто сдаваться.

— Вы ведь знаете, кому принадлежит это имя, да? Почему вы не говорите? Гелленкопф. Кто это такой?

Мистера Франки вдруг словно подменили. Его руки затряслись, рот в ярости исказился, морщинистое лицо будто натянулось на череп.

— Вон! — закричал он. — Вон, я сказал!

— Но я…

— Вон! — Старик ткнул рукой в сторону двери. Казалось, он сейчас рухнет в обморок от ярости.

Финч вскочил с дивана, схватил свою пластинку и бросился прочь из квартиры мистера Франки.

— Я не знаю, кто такой Гелленкопф! — неслось ему вслед безумное и полное ужаса. — Я не знаю, кто такой Гелленкопф!

Пытаясь упорядочить мысли и загнать по спичечным коробкам в голове высунувшие свои уродливые носы страхи, Финч спустился на пятый этаж и увидел Арабеллу, неистово дергавшую цепочку звонка у его двери.

Девочка не могла понять, почему он ей не открывает. Услышав шаги за спиной, она обернулась.

— Ты куда это ходил? — прищурившись, спросила Арабелла.

Финч хмуро поглядел на нее.

— К мистеру Франки, — сказал он. — Я узнал ту пуговицу на клочке ткани. Это была пуговица с его шлафрока.

— Как ты мог?! — возмущенно воскликнула Арабелла.

— Что?

— Как ты мог пойти без меня?!

Финч промолчал. Пусть себе ругается, пусть выскажет все, что думает. Пусть бросается обвинениями и оскорблениями. Пусть…

— Что случилось? — неожиданно спросила Арабелла.

— Дедушка не вернется, — ответил Финч. — Понимаешь? Никогда не вернется…

Они зашли в квартиру Финча, и мальчик рассказал подруге все, что узнал у старого шпиона.

Арабелла слушала, затаив дыхание.

Финч говорил, и с каждым словом его все сильнее затягивала апатия. Финч чувствовал себя подавленным, раздавленным и растертым чьим-то громадным башмаком — его больше ничего не интересовало, все кругом будто утратило смысл.

Он рассказал о чемоданчике с инструментами для пыток, о ручном винтокрыле, о тайне дома № 17, а еще о том, как престарелого бывшего шпиона перекосило от одного лишь упоминания имени «Гелленкопф».

Арабелла не перебивала его и, когда он закончил, еще какое-то время сидела в тишине, что-то обдумывая. После чего, не говоря ни слова, встала с кресла и куда-то пошла. Затем она вернулась с башмаками Финча, его шапкой и пальто.

— Это еще что такое? — удивленно спросил Финч.

— Одевайся! — велела Арабелла. — Мы идем к мистеру Хэмму. Как и планировали.

— Я не хочу.

— А тебя никто не спрашивает, — категорично ответила девочка. — Ты втянул меня в это свое расследование. Мы стали искать твоего дедушку. И мы не прекратим, пока его не отыщем. Ясно?

— Как ты не понимаешь, дедушка уже…

— Не вернется, да, — жестоко ответила Арабелла. — Так сказали тебе твои глупые предчувствия и подтвердил спятивший старик. Очень умно. Знаешь ли, мистера Фо, сыщика из книги, не останавливали какие-то вредные мыслишки и свихнувшиеся соседи. Он доводил все свои расследования до конца. И ты, как всегда, все понял совершенно неправильно.

— Что я понял неправильно? — поджал губы Финч. Напор девочки его настолько смутил, что он даже забыл об уже начавшем обустраиваться в нем отчаянии.

— Ты последовал за уликой и выяснил много очень важных вещей, — пояснила Арабелла. — Теперь мы знаем, как твой дедушка ушел из дома, не попав на глаза миссис Поуп. А еще мы узнали, что в этом доме в каждой квартире кто-то пропал, как… как мой папа. Если верить мистеру Франки, само собой. И мы выясним, говорил ли он правду. Если да, может…

Арабелла замолчала, но Финч понял, что она имела в виду.

— Ты думаешь, что, раскрыв тайну нашего дома, мы отыщем еще и твоего…

— Не стоит раньше времени открывать бутылку «Фантига», — перебила девочка. — Так говорит, мистер Фо. Это значит, что…

— Пока тайна не раскрыта, мы не должны радоваться?

— И надеяться на что-то. У нас есть план. — Арабелла достала из кармана маленький круглый сверток, из которого пахло рыбой. — Я все приготовила. Да и приманка уже лежит на своем месте. Так что ничего не откладывается и не отменяется. Уже почти все готово. А то, что ты выяснил… Как по мне, это очень неплохо как для одного утра, не находишь?

— Да, — нехотя согласился Финч. — Очень неплохо, но зачем…

— Но ты такой дурак! — воскликнула Арабелла. — Только такой дурак, как ты, мог догадаться пойти в одиночку к человеку, который, скорее всего, подрался с твоим дедушкой перед тем, как он исчез! Это же было очень опасно! А что если бы именно он был тем, кто похитил мистера Фергина?!

— Я ему сказал, что ты меня ждешь, и что, если я не вернусь, ты позовешь констебля, так что он не может меня убить и спрятать мой труп под кровать.

— Ну… ну… — Арабелла сходу не нашла, что на подобное ответить. — Это уже не так глупо. Но ты все равно очень наивный. Все, как написала Фанни.

— Ничего я не наивный, — надулся Финч.

— Хорошо. Расскажешь о том, какой ты умный и дальновидный по дороге к мистеру Хэмму. Одевайся!

И Финч, не в силах спорить со своим строгим воспитателем и угнетателем в веснушчатом лице одной рыжей курносой зазнайки, стал натягивать башмаки.

Когда они вышли из квартиры и двинулись вниз по лестнице, Финч уже чувствовал себя не так гадко и безысходно. «Она права, — думал он. — Мы не остановимся, пока не найдем дедушку. И пусть Человек в черном, таинственный мистер Гелленкопф и сам дедушка попробуют нам помешать!»

Они спустились на четвертый этаж. Арабелла приставила палец к губам и призвала Финча соблюдать тишину, словно до того он болтал без умолку. Она выглянула на площадку и на что-то указала ему. Это что-то лежало у порога двери квартиры № 8. Финч узнал свою «дохлую рыбу для Мо», которой вчера едва не лишился в «Фонаре констебля».

Он кивнул, и дети, проскочив этаж, ринулись вниз и не останавливались, пока не оказались у самого окошка консьержки.

Миссис Поуп не выносила детской беготни и мельтешения — в ее понимании, сама атмосфера дома № 17 должна была быть размеренной и неторопливой.

Консьержка клевала носом над вчерашним журналом. Мистер Поуп на своем стуле у лифта храпел и посвистывал, как дырявый чайник. Развалившаяся на стойке Мо, заметив детей, подняла правое веко и впилась в них взглядом лишь одного зеленого глаза, мол, чего надо?

Арабелла развернула сверток и, положив его на стойку, осторожно придвинула пальцем к Мо.

Миссис Поуп тут же ожидаемо сморщилась, разглядывая коричневый кругляш, размером с детский кулачок.

— Гадость у моего окошка?! Это возмутительно!

— Это не гадость, миссис Поуп, а очень вкусная рыбная котлетка для Мо.

Консьержка наделила девочку презрительным взглядом.

— Что-то вы зачастили подкармливать Мо. Не припомню, чтобы вы делали это раньше. И вообще, хватит приносить всякую гадость! Моя кошка — очень переборчивая мисс, и ест только самые лучшие, самые… Мо!

Пока миссис Поуп разглагольствовала, лысая кошка успела не только заставить котлетку испариться в стиле лучших салонных фокусников, но и съела бумагу, в которую та была упакована. Привалившись к раме окошка, она с довольным видом умывалась.

— Мо, знаешь, кто ты? — раздраженно спросила миссис Поуп. — Ты разочарование!

Кошку оскорбление не особо тронуло — она лишь развернулась спиной к хозяйке и продолжила умываться.

Арабелла спросила консьержку:

— Миссис Поуп, а для нас не было почты? Кажется, там что-то лежит.

Она ткнула рукой за спину консьержки, где на стене висел шкафчик, разделенный на ячейки; каждая ячейка была отмечена номерком, соответствующему номеру квартиры.

Миссис Поуп машинально повернулась, бросив взгляд на шкафчик, и, пока она не видела, Арабелла, быстро вставила какой-то тонкий продолговатый предмет в раму окошка.

— Ничего там нет, — буркнула консьержка. — Сегодня мистер Дьюи принес письмо только для мистера Си. Наверное, очередная дама сердца этого неудачника написала ему, чтобы забыл ее адрес. Хи-хи…

Арабелла кивнула, и дети, пожелав ехидной консьержке хорошего дня, направились к черному ходу. Выйдя во внутренний двор, прямо под идущий снег и оказавшись вне зоны видимости миссис Поуп, Финч и Арабелла переглянулись и рассмеялись. Все прошло по плану…

Несмотря на раннее утро, в иллюминаторе «Дженни» горел свет, а из трубы поднимался дымок, распространяя по двору вонь чего-то сгнившего — судя по всему, мистер Хэмм готовил себе завтрак. Завтрак из старых носков.

Дети прошли по дорожке, протаптывая в снегу дыры башмаками, и постучали в дверь дирижабля. Ответом им стало кряхтение напополам с сопением, и дверь открылась. На пороге стоял сам мистер Хэмм в неизменных лётных очках и бордовом твидовом костюме. В руке у него была поварешка, а на седых лохмах сидело какое-то подобие поварского колпака.

— О, Финч! — обрадовался он. — А я уж думал, что это лысая Поуп заявилась требовать, чтобы я расчистил дорожку к дому. А это кто с тобой? — Мистер Хэмм склонился к самому лицу девочки и протер манжетой запотевшие стеклышки защитных очков.

— Это — Арабелла Джей, сэр, — сообщил Финч. — Моя подруга.

— Это что, девочка? — удивился мистер Хэмм. — А я думал, какое-то непонятное существо с рыжей головой.

— Конечно, я девочка! — возмутилась Арабелла.

Мистер Хэмм рассмеялся и пропустил детей в свой дирижабль.

— Усаживайтесь! Может, угостить вас завтраком? — спросил он.

— Мы уже позавтракали, спасибо! — не сговариваясь, хором соврали дети, едва сдерживаясь, чтобы не зажать носы от стоявшей внутри вони.

Глядя на то, как старик возится у печки, Финч вдруг подумал, что это — прекрасная возможность кое-что уточнить. Раз уж они здесь…

— Сэр, я хотел у вас спросить, — начал он, — о том Человеке в черном, который приходил к дедушке.

— Да, что там? — мистер Хэмм что-то мешал в казанке, скребя по дну поварешкой.

— Вы говорили, у того старика была трость…

— Никакой то был не старик, — сказал мистер Хэмм.

— Как это? — удивился Финч.

— Ну, он уже немолод, конечно, но не старик. Дымчатые бакенбарды, почти нет седины, да и морщин не так много, как даже у меня. А трость помню, да. Черная трость с блестящей, наверное, серебряной, рукоятью — такой жуткой, фигурной.

— Фигурной рукоятью? — взволнованно спросила Арабелла. — Как голова вороны?

— Вороны? Нет! Как песья голова.

Дети недоуменно переглянулись.

— Вы уверены, мистер Хэмм?

— Что же я ворону от собаки не отличу? Конечно, уверен!

Мистер Хэмм начал что-то бубнить над своим котелком, словно заговаривал варево быть вкусным, но, судя по запаху и зеленоватому дыму, поднимающемуся от печки, явно было уже поздно как-то влиять на процесс приготовления. Разве что вылить этот кошмар за дверь, чтобы не отравиться.

Дети тем временем тихонько обсуждали услышанное:

— Ты понимаешь, что это значит? — прошептала Арабелла.

— Что Человек в черном не один, — ответил Финч.

— Да. У обоих трости, цилиндры и пальто с вороньими воротниками…

Тут откуда-то со стороны приборной доски дирижабля раздался звон. Часы отбивали девять утра.

— Нам нужно спешить! — напомнила Финчу Арабелла. — Он появится через десять минут, мы должны там быть…

— Да-да, — прошептал Финч. — Я помню. — И, повернувшись к старому штурману, громко сказал: — Мистер Хэмм, мы пришли к вам по одному очень важному делу. Хотели у вас кое-что попросить. Может, у вас где-то завалялось…

— Бомбу не отдаю, — тут же ответил мистер Хэмм. — Она дорога моему сердцу.

— Нет, что вы. Нам нужна не бомба. У вас тут много чего со времен войны осталось, вот я и подумал, нет ли у вас… ну, таких штук, которые надевают, чтобы не задохнуться.

— Под водой? — уточнил мистер Хэмм. — Или от газа?

— Скорее, от газа.

— Вон в том ящике посмотри. — Старик не глядя ткнул поварешкой в груду сваленных старых шинелей в углу, в глубине которой, вероятно, и находился ящик.

Дети принялись раскапывать ящик, чувствуя себя археологами, и вскоре добрались до него, спугнув тощую мышь, которая там пряталась.

Финч открыл крышку. Внутри, кое-как завернутые в бумагу, лежали какие-то покрытые ржавчиной и плесенью устройства весьма пугающего вида: трубки-гармошки, цилиндрические металлические коробки, были там даже не слишком надежные с виду защитные очки.

— Ты уверен, что оно все рабочее? — с сомнением покачала головой Арабелла. — Выглядит, как какое-то старье…

— Вот и проверим, — усмехнулся Финч. — Но ты можешь запереться у себя в квартире и позволить мне все сделать самому.

— Еще чего? — Арабелла возмущенно нахмурилась.

Финч повернулся к старому штурману.

— Сэр, вы покажете, как оно все работает?

Мистер Хэмм что-то сыпанул в котелок (вероятно, это была соль — странная соль черного цвета) и подошел к детям.

— Здесь все просто, — сказал он. — Сейчас уже делают противогазы, которые на всю голову надеваются, а когда-то такие были, раздельные. Эта штука, вроде намордника, респиратором называется, к ней снизу крепится этот гармошечный шланг. — Старый штурман стал соединять причудливое приспособление. Дети следили за каждым его движением, боясь моргнуть. — Вставляется вот так и поворачивается. Внутри, в фильтрующей коробке, — он постучал пальцами по коричневой железной банке, похожей на консервную, — то, что просеивает всякую мерзость.

Финч утратил нить после того, как мистер Хэмм сказал, как называется намордник. Его рассеянность, как обычно, сыграла с ним злую шутку, и он понадеялся на то, что Арабелла, которая внимала каждому слову старика с широко раскрытыми глазами прилежной ученицы — разве что не записывала, — в нужный момент все вспомнит.

— Вот так это все просто, — закончил инструктаж мистер Хэмм. — Да оно и делалось, чтобы было просто. В обстановке, когда свистят пули, разрываются бомбы, кругом падают горящие дирижабли, а над землей стелется туман ядовитого газа, особо нет времени разбираться в сложных конструкциях. Не успел надеть — задохся.

— Задохнулся, — исправила его Арабелла.

— Деточка, ты видела когда-то людей, удушенных газом? — хмуро спросил ее мистер Хэмм. — Иссушенные тела? Вывалившиеся глаза? Страшные язвы? А я видел. Буду называть это, как хочу.

Арабелла оскорбленно поджала губы.

— А зачем оно вам? — спросил мистер Хэмм. — Эти шланги, очки и прочее? Замыслили чего?

— Да, сэр, — честно признался Финч. — Это поможет найти дедушку.

— А. Ну, это хорошее дело, — поддержал старый штурман. — Ой, пригорает же!

Мистер Хэмм вспомнил о своем вареве и бросился к печке.

Финч и Арабелла завернули детали защитных дыхательных аппаратов обратно в бумагу.

Дирижабль неожиданно вздрогнул и слегка качнулся, издав натужный скрежет.

— Что это было? — Финч испуганно поднял голову.

— А, — равнодушно бросил мистер Хэмм. — Всего лишь ветер.

Мальчик мрачно поглядел на Арабеллу. Та многозначительно кивнула — она поняла, о чем тот подумал.

— Сэр, вы слышали предупреждения о снежной буре? — спросил Финч.

— Конечно, — отозвался от печки мистер Хэмм. — Эта лысая Поуп сказала, что не пустит меня в дом, если я буду забывать чистить дорожку от снега. Как будто оно мне надо! Я не брошу свою «Дженни».

— Но сэр, оставаться здесь опасно. Кто знает, сколько буря продлится. Говорят, что она будет очень суровой.

— Ничего-ничего, — беспечно проронил старый штурман. — Это не первая буря, пытавшаяся прощупать своими когтями морщинистую кожу Уирджилла Хэмма. И, думаю, не последняя. К тому же я жду гостей…

— Гостей? — удивился мальчик.

— Ну да. Капитан Борган обещал заглянуть. Что за вечер мы устроим! Вечер воспоминаний и джина! Это будет просто чудесно!

— Но сэр… — попытался призвать старого штурмана к голосу разума Финч. — Капитан Борган в своем путешествии. Он далеко отсюда и…

— Ничего-ничего, — пробормотал мистер Хэмм — он словно забыл о присутствии детей и заговорил сам с собой. — Я согрею джин в печке, поставлю фотокарточку напротив, и мы выпьем. И вспомним все, как оно было. В те дни, когда была жива Камилла. В те дни, когда капитан Борган еще был… — он замолчал и заплакал.

Финч отвернулся.

Дети едва не опоздали. Еще со двора услышав крики и вопли, Финч и Арабелла переглянулись и ринулись в дом.

Открывшееся им зрелище походило на бурю, которую почему-то никто не предугадал. Бурю мелкую, размером со стакан…

Бурю в стакане профессионально — сходу был виден многолетний опыт и отточенный за годы навык — создавал сгорбленный старик в коричневом пальто и шапокляке. Склочный и вечно всем недовольный мистер Эдвинс из восьмой квартиры вел себя как обычно — раздувал ноздри, отчего торчащие из них седые волоски непрестанно колыхались, потрясал тростью, которая больше напоминала клюку, и трусил головой, как деревянный болванчик.

Картина эта для дома № 17 была вполне привычной, и все же на сей раз — и это сразу бросалось в глаза — случилось что-то из ряда вон выходящее. Прочие, а у окошка консьержки собралось сейчас еще несколько жильцов, включая мистера Блувина и миссис Чаттни, во мнениях насчет происходящего разделились. Кое-кто был возмущен не меньше старика и гневно с ним соглашался, что казалось просто немыслимым, в то время как другие пытались призвать склочника к порядку и велели ему угомониться.

Рассыпался обвинениями мистер Эдвинс в адрес не кого-нибудь, а миссис Поуп, глаза которой опасно блестели и рот исказился в форме какого-то странного знака препинания. На ее бледной лысине поблескивали капельки пота, а кончики острых ногтей нервно барабанили по столешнице.

— Если вы будете визжать, мистер Эдвинс, как будто вас режут, — вопила в ответ консьержка, — и продолжите разбрасываться бездоказательными обвинениями, я просто закрою окошко, и тогда вам ничего не останется, кроме как грызть его своими зубами! Вам ясно?!

— Вы не посмеете! — негодующе провыл старик. — Я здесь живу двадцать два года и не потерплю подобного обращения! Это всё вы виноваты, Поуп! Вы довели этот некогда приличный дом до ручки! Поглядите, во что он превратился! И всё благодаря вам!

— Ничего подобного! — каркнула консьержка. — Если бы вы не ходили по дому, как снежная туча, Эдвинс, то заметили бы, что я как раз таки сделала его хоть сколько-то пригодным для жизни! Господин Борган оставил его не в лучшем…

— О, как хорошо, что вы заговорили о господине Боргане! — ухватился за ее слова старик. — Он ведь по-прежнему домовладелец! Нужды и беды жильцов должны его волновать в первую очередь! Мое терпение лопнуло: я сейчас же напишу ему письмо с жалобой о том, что некая Присцилла Поуп не справляется со своими прямыми обязанностями!

— Я справляюсь!

— Тогда это вот что такое?!

Мистер Эдвинс ткнул клюкой во что-то на стойке у окошка консьержки.

По виду то, на что он указывал, напоминало человечка всего лишь в фут ростом. Странно изогнувшись, существо лежало на спине, нелепо раскинув тонкие ножки и ручки в стороны. Оно было явно оголодавшим — ребра торчали из-под буро-зеленой кожи, крошечный живот ввалился, как и щеки. Застывшее лицо носатого исказилось в жуткой гримасе: затянутые поволокой блеклые глазки немигающе уставились в потолок, из длинного носа вытекала какая-то слизь, в широко раскрытом рту проглядывали острые зубки и наружу, прямо на грудь, вывалился распухший черный язык.

Это был гремлин. И гремлин был мертв.

Бедолаге и без того досталось, так еще кто-то, ко всему прочему, защемил ему нос большой деревянной прищепкой. Учитывая, что никакой прищепки не было, когда Арабелла подбросила гремлина под дверь мистера Эдвинса, напрашивался вывод, что старик, чтобы не испачкаться и что-то случайно не подхватить от маленького вредителя, держал гремлина за эту прищепку, пока тащил его вниз.

Финч и Арабелла с трудом пытались сдержать довольные улыбки, глядя на то, к чему привела их… шалость.

Последние два дня они упорно распускали слухи о том, что в доме завелись гремлины, а учитывая, что им в этом, сами того не зная, помогли «укушенный» врун мистер Блувин и вездесущая миссис Чаттни, то к сегодняшнему утру уже почти все жильцы искренне считали, что началось нашествие.

Финальным штрихом был дохлый гремлин, которого Финч лично отыскал в куче металлолома у одной из мастерских на задворках Горри. Дети знали точное время, когда мистер Эдвинс обычно отправляется в «более-менее терпимое место», утреннюю кофейню «Омлет Ви», и заранее подготовили ему подарочек, который просто невозможно было не заметить и… не оценить.

— Я — один из самых старых жильцов этого дома! — продолжал негодовать мистер Эдвинс. — Почему я должен спотыкаться о каких-то гремлинов на пороге?!

— Вы всего лишь споткнулись о него! — жаждая внимания, встрял мистер Блувин. — А меня он укусил! Бедный мой палец! Вдруг я подцепил что-то опасное! Вдруг у него было бешенство?

— Блувин! — прикрикнул на соседа мистер Эдвинс. — Да всем плевать на ваш палец! Хоть бы этот гремлин вас всего искусал!

— Как вы смеете?! — оскорбленно проканючил мистер Блувин. — И вообще, это был другой гремлин! Тот, который на меня напал, был злющим и прытким, и глаза у него светились в темноте, а зубы клацали! А этот какой-то… смирный.

— Потому что он дохлый! Дохлые гремлины не кусаются!

Дверь лифта открылась, мистер Поуп отодвинул решетку и выпустил двоих жильцов: даму с коляской и джентльмена в дорогом черном костюме, небрежно повязанном снежно-белом шарфе и в высоком цилиндре на голове. В одной руке он держал трость с рукоятью в виде плачущей маски, на сгибе другой висел зонтик.

Мистер Драммин из двадцатой квартиры был богат — слишком богат для Горри, но отчего-то предпочитал жить здесь, а не в Рривв или Труа. Когда-то он был довольно известным театральным актером, можно даже сказать, любимцем публики, но однажды, по его собственным словам, пресытился светом рампы, вспышками фотографических аппаратов и назойливым вниманием нескончаемых поклонников. Здесь, в тишине спального района, вдали от центра города, он спокойно себе поживал и потихоньку транжирил накопленные гонорары. Злые языки (само собой, речь идет о языке мистера Эдвинса) поговаривали, что он не просто так поселился в Горри, а из-за какой-то неприятной истории — едва ли не скандала, — связанной с некоей женщиной, карточными долгами и обманутыми кредиторами.

Спорщики так горячо препирались, что не заметили появления жильцов с седьмого этажа и продолжали вопить и перекрикивать друг друга, но мистер Драммин был не из тех, кто позволял себя не замечать.

— Вы только поглядите, мадам, какие здесь кипят восхитительные страсти! — со смесью легкого задора и великосветской утомленности воскликнул он, обращаясь одновременно и к мадам Кларе, и ко всем присутствующим.

— Действительно, — ответила няня.

Повисла тишина. Головы всех присутствующих повернулись к ним.

— Добрый день, мистер Драммин! — поздоровался кто-то. — Мадам Клара!

— В чем суть спора, господа? — спросил мистер Драммин. — Такое ощущение, что в доме пожар, а вы спорите, вызывать ли пожарных, тушить ли его своими силами или дать, наконец, этой развалюхе, ко всеобщей радости, сгореть дотла.

— Вы очень близки к истине, сэр! — возопил мистер Эдвинс. — Напасть поселилась в нашем доме!

— И, полагаю, речь не об этой плешивой кошке? — усмехнулся мистер Драммин, чем вызвал у миссис Поуп молчаливую, приукрашенную вежливой улыбкой, ярость. Консьержа отодвинула спящую Мо в сторону — та лишь что-то сонно проворчала.

— Гремлины, сэр, — между тем сообщила миссис Чаттни.

— Гремлины? — безразлично спросил бывший актер. — Как занятно. Но все же не настолько, чтобы менять из-за этого планы. Я и так уже опаздываю на встречу с весьма важными персонами.

— Но сэр! — воскликнул оскорбленный равнодушием мистера Драммина мистер Эдвинс. — Как вы не понимаете?!

— Я была бы вам благодарна, мистер Эдвинс, если бы вы вели себя чуточку тише, — негромко сказала мадам Клара. — Вы ведь не хотите разбудить ребенка?

— Простите, мадам. — Старик сконфуженно понизил тон — он не посмел перечить грозной няне, будто испугался, что она поставит его в угол.

Мистер Драммин, в свою очередь, широко улыбнулся, демонстрируя идеальный полукруг великолепных блестящих зубов, и сказал:

— Уверен, вы что-нибудь придумаете. Я вернусь к семи часам вечера. Надеюсь, к моему возвращению вопрос вредителей будет полностью решен, разрешен и… ах! Утомительно!

Сказав это, он направился к выходу. Няня последовала за ним, мимоходом глянув на детей, стоявших у двери черного хода. От ее немигающего взгляда из-под вуали Финч и Арабелла вздрогнули. Мадам Клара явно поняла, что они как-то причастны к образованию всей этой сутолоки, но ничего не сказала, лишь едва заметно покачала головой, как будто снисходительно заметила: «Ох уж эти дети!»

Мистер Драммин придержал для нее и коляски дверь. Она сказала ему «Благодарю», и они скрылись на улице.

Стоило важным жильцам уйти, как мистер Эдвинс, мистер Блувин и миссис Чаттни одновременно заголосили, перебивая и перекрикивая друг друга.

— Так! — возопила миссис Поуп. — Хватит! С меня достаточно! Я вызываю гремоловов! Вы довольны? Расходитесь! Не толпитесь!

— Ишь ты, не толпитесь! — продолжал возмущаться мистер Эдвинс, но уже скорее по инерции. — Я пропустил свой завтрак! И испортил себе настроение.

Буря затихала, вернувшись в свой стакан, и жильцы стали расходиться.

— Барти! — позвала мужа миссис Поуп. — Сходи в «Фонарь констебля», отправь по телеграфу заявку в службу по отлову. И поживее.

— Ну почему я? — раздраженно бросил мистер Поуп. — А вдруг, пока меня не будет, жильцам понадобится лифт?

— А ты пошевеливайся! Чем быстрее обернешься, тем меньше им придется ждать свой лифт.

Мистер Поуп, что-то ворча себе под нос, пошел за пальто, шарфом и шапкой и затем, одевшись, отправился к констеблям отсылать срочное сообщение.

— А вы что здесь забыли?! — рявкнула миссис Поуп, увидев детей, по-прежнему стоявших на тепло-решетке. — Представление смотрите?!

— П-простите, мэм! — дрогнувшим голосом ответила Арабелла, и Финч добавил:

— Мы просто хотели взглянуть на гремоловов. Хоть одним глазком!

Консьержка неожиданно сменила гнев на милость — улыбнулась и наделила детей вполне ласковым взглядом.

— А, ну раз так, оставайтесь. Ведь не каждый же день гремоловы приезжают, верно? Можете устроиться на стуле мистера Поупа, а я угощу вас чаем с имбирным печеньем.

— Правда? — спросил Финч.

Лицо миссис Поуп исказилось.

— Одним глазком взглянуть? — прошипела она. — Я вам сейчас устрою такое, что у вас останется один глаз! На двоих! Пошли прочь!

Решив не дожидаться, пока им выцарапают глаза, дети сорвались с места и ринулись к лестнице.

— Гремоловов им подавай! — неслось вслед Финчу и Арабелле. — Как жаль, что в этом городе совсем не осталось тех, кто отлавливает детей! Вот это упущение так упущение!

К дому № 17 на улице Трум подъехал темно-красный фургон. На боку фургона белела трафаретная надпись: «Уиргин и Бёрг. Гремоловы».

Двигатель рыкнул и затих, дверцы открылись, и под снег вышли двое мужчин. Неторопливо обойдя фургон, они откинули крышку на его задней стенке и выкатили наружу тележку на колесиках, на которой стояли баллоны с газом с изображением носатой и зубастой рожи в перечеркнутом кругу на шильдиках. Также на тележке разместились жуткого вида ловушки-капканы и закопченные механизмы с пропеллерами, вентилями и множеством резиновых шлангов.

Когда гремоловы вошли в подъезд, вкатив следом за собой и тележку, ждал их не то чтобы самый радушный прием.

— Куда это вы направились, позвольте спросить?! — возмущенно пророкотала консьержка. — Ждите на решетке, пока снег не исчезнет!

— Но, мэм, — ответил один из мужчин. — Полагаю, талый снег сейчас должен волновать вас меньше всего…

— И тем не менее! — последовало категоричное из полукруглого окошка.

Ответив консьержке одинаковыми тяжкими вздохами, двое пришедших мужчин все же дали снегу растаять и под пристальным взглядом миссис Поуп подошли к стойке, подкатив тележку с громыхающими друг о друга баллонами.

— Добрый день, мэм! — гаркнул в самое окошко полный мужчина в котелке с защитными очками на тулье. У него были рыжие моржовые усы и яркие голубые глаза.

— Уиргин и Бёрг, мэм! — сообщил второй, худощавый и высокий обладатель потертого цилиндра и пальто с пелериной (защитные очки имелись и у него). — Гремоловы, к вашим услугам.

— Вас что, только двое? — разочарованно протянула консьержка.

— Ну, у вас не такой ведь и большой дом, — заметил долговязый.

— К тому же жалоб на нашу работу еще не поступало, — добавил усатый. — Вам уже доводилось иметь дело с…

— Гремоловами? — сощурилась миссис Поуп.

— С гремлинами, я хотел сказать, — уточнил толстяк.

— Приходилось, — удрученно кивнула консьержка. — Тринадцать лет назад. Как вы сказали, называется ваша контора?

— «Уиргин и Бёрг. Гремоловы», мэм, — напомнил долговязый. — Я Уиллис Уиргин, а это — мой компаньон мистер Бобби Бёрг.

— Но я думала приедет мистер Брумс из «Капканов для носатых и компании».

— С прискорбием вынужден сообщить, мэм, — широко улыбнулся толстяк мистер Бёрг, — что «Капканы для носатых и компания» разорились около семи лет назад. Мистер Брумс, ее владелец, начал испытывать странную, необъяснимую жалость к мерзким вредителям: отлавливая гремлинов, он затем выпускал их на волю. Узнав об этом, сообщество неравнодушных жителей Горри пришло в закономерную ярость, и мистер Брумс лишился всех клиентов. Тогда он спятил окончательно: пытался организовывать комитеты всякие, собирал собрания, даже печатал листовки в защиту маленьких гаденышей. Говорят, сейчас мистер Брумс в психушке. Печальная история.

— Что ж, я надеюсь, — сказала миссис Поуп, — вы к крысенышам сентиментальности не испытываете.

— Нисколько не испытываем. Так что у вас за напасть, мэм?

— Моя напасть? Гремлины, чтоб вам пусто было!

Мистер Уиргин отцепил свисающую с пояса на ремешке планшетку, послюнявил карандаш и приготовился записывать.

— Следы? — спросил он. — Звуки? Экскременты?

— Все началось со звуков, — поморщилась консьержка. — Еще жильцы видели тени. А потом и вовсе произошло нападение — гремлин даже укусил одного из жильцов. И это еще не все!

— Мы не советуем самим отлавливать гремлинов, — важно начал мистер Бёрг. — Это чревато и…

— Что нужно, чтобы вы уже приступили? — теряя терпение, прорычала миссис Поуп, сейчас напоминающая самого настоящего гремлина.

— Мэм, согласно инструкции, мы сперва должны задать вам несколько вопросов: вы лично видели гремлинов в вверенном вам доме?

— Живых — нет.

— Живых?

— Есть вот это. — Брезгливо поджав губы, консьержка взяла со своего стола сверток и положила его на стойку у окошка.

Гремоловы, так и не дождавшись, чтобы она развернула бумагу, проделали это сами, и склонились над крошечным мертвецом.

— Да, это, без сомнения, гремлин, — покивал мистер Бёрг.

— Из железнозубых или горбоносых, как считаешь? — задумчиво почесал затылок карандашом мистер Уиргин.

— Судя по оскалу и надбровным дугам…

— Мне плевать, какой он породы! — возопила миссис Поуп. — Просто уничтожьте остальных!

— А кто отравил этого? — полюбопытствовал мистер Бёрг. — Мэм, мы, знаете ли, не советуем покупать отраву в городе и самим пытаться справиться с гремлинами. Последствия могут быть…

— Никто его не травил, — прервала его миссис Поуп. — Он уже был обнаружен в таком виде.

— Гремлин выглядит так, как будто его уже один раз поймали, — отметил мистер Уиргин. — Налицо все признаки отравления сонным газом. И шея сломана.

— Да, как будто его усыпили и свернули шею хомутом, — согласился его коллега.

Миссис Поуп сложила обе ладони на своей лысине. Она тяжело задышала, чувствуя, как нервы во всем ее теле задергались, словно струны на расстроенной виолонтубе. Сегодня, определенно, был один из самых гадких, кошмарных дней за очень долгое время.

— Господа, — сказала она холодным и металлическим, как прикосновение ложки к голой пояснице, голосом. — Мне все равно, как выглядит этот дохлый гремлин! Вы займетесь уже делом, ради которого вас вызвали, или нет?

— Да, мэм.

— Разумеется, мэм.

— Тогда расскажите мне, как все будет происходить?

— Как вам должно быть известно, — начал мистер Бёрг, — в квартирах гремлины не обитают. Стараясь избегать людей, они устраивают логова в темных местах, где обычно никто не появляется: на чердаках, в подвалах и в шахтах лифтов. Мистер Уиргин начнет с подвала: он запустит газ, и гремлины переполошатся, вылезут из нор и полезут наверх, через шахту лифта. Но газ будет гнать их все выше, до самого чердака. Там их буду ждать я, предварительно расставив ловушки.

— А если они попытаются выбраться через лифтовые решетки?

— Все продумано, мэм. Мы установим пропеллерные механизмы на каждом этаже, напротив лифтовых решеток. Наши пропеллеры издают стрекот, который гремлины не переносят. Помимо прочего, эти механизмы служат для того, чтобы газ не распространился по дому.

— А если газ все-таки просочится на этажи? — с надеждой спросила миссис Поуп. — Все поумирают?

— Что вы, мэм?! — нервно хохотнул мистер Бёрг. — Смертельный газ в травле гремлинов уже лет десять как запрещен: были несчастные случаи среди консьержек. В общем, теперь мы используем только сонный. Он безвреден для человека, может вызвать лишь тошноту, головокружение и…

— Ну и еще он может погрузить того, кто им надышится, в сон, — добавил мистер Уиргин. — Но опять-таки для этого требуется сильная концентрация газа, а он, если и просочиться куда не следует, то в незначительных дозах. Хотя первый этаж скорее всего затопит — потом придется проветрить.

— В общем, ясно, — с досадой подытожила миссис Поуп. — Никто не отравится. Что будет, когда гремлины попадут в ловушки?

— Дело будет сделано, мэм, — сказал мистер Бёрг. — Мы стащим их в фургон и увезем. А вам больше не о чем будет переживать. Но перед тем, как мы начнем… — Толстяк достал из кармана платочек и протер лоб под котелком, — все же стоит сообщить вашим жильцам о том, что во время травли им не следует покидать своих квартир, нужно широко открыть окна и устроиться возле них. На всякий случай. У вас есть система оповещения?

Свежуя гремолова взглядом, миссис Поуп пододвинула к себе стоявший на столе бронзовый рожок на тонкой ножке, переключила рычажок в его основании и заговорила. В тот же миг ее голос разлетелся по всему дому — на каждом этаже, под потолком, был вмонтирован рупор-вещатель.

— Вним-мание! Вним-мание! Жильцы дома ном-мер сем-мнадцать! Говорит Присцилла Поуп, консьержка! В дом-ме проводится травля грем-млинов! Будет пущен сонный газ! Пожалуйста, не покидайте свои квартиры! Откройте все окна и находитесь возле них, пока будет звучать сирена! Вним-мание! Вним-мание! Сирена будет звучать все врем-мя, пока идет отлов!

Озвучив оповещение с автоматонской четкостью, консьержка переключила рычажок обратно и отвернула рожок на крутящейся ножке в сторону.

— Мэм, — сказал мистер Уиргин, — нам нужно отпереть подвал и чердак. Мы можем попросить ключи?

— Что? — возмутилась консьержка. — Ключи?! Я никому не выдаю ключи!

— Как скажете, мэм, но тогда вам придется нас сопровождать.

Вместо ответа, миссис Поуп поднялась из-за стола и потянула за ручку полукруглую металлическую заслонку окошка, пытаясь ее опустить. Несмотря на усилия консьержки, та и не думала опускаться — что-то ей мешало. Должно быть, окошко так давно не закрывалось, что пазы, в которых оно двигалось, проржавели.

Глядя на то, как консьержка борется с заслонкой, гремоловы недовольно переглянулись.

Мистер Уиргин утомленно сказал:

— Мэм, мы не хотим проторчать тут целый день, у нас еще два срочных вызова. Людей подгрызают, пока вы носитесь со своими заслонками и своими нелепыми правилами.

— Я не могу оставить окно открытым. Если кто-то влезет…

— Мэм, не впадайте в паранойю! — воскликнул мистер Бёрг. — Вы не будете отсутствовать так долго, чтобы кто-то к вам забрался! Прекратите уже терять время! Пока мы тут стоим, гремлины уже, наверное, доедают паровую машину лифта!

— Проклятье! — рявкнула миссис Поуп и повернулась к мужу, который все это время сидел у лифта со своей газетой и привычно делал вид, что его здесь и вовсе нет. — Барти! Сторожи!

Консьержка взяла из ящика стола большую связку ключей, схватила книгу учета посетителей и вышла из комнатки. Заперев дверь, она всякий случай несколько раз подергала ручку, а затем заперла также входную дверь в дом и дверь черного хода. И только после этого направилась к двери подвала. Уиргин и Бёрг поплелись следом.

— Как они вообще смогли пробраться в дом? — на ходу спросила миссис Поуп у гремоловов.

— Чаще всего гремлины забираются из канализации по трубам, — сказал мистер Бёрг. — Наша компания «Уиргин и Бёрг. Гремоловы» может предложить вам специальные решетки на трубы, смазанные анти-гремлинским раствором.

— Ну да, ну да, — проворчала консьержка. — Дополнительные траты…

…Когда миссис Поуп и гремоловы скрылись в подвале, Арабелла выглянула из темноты лестницы и зашептала:

— Ну что, сейчас?

— Нет, слишком мало времени, — ответил Финч. — Они могут вот-вот вернуться. К тому же, мистер Поуп все еще там.

Мальчик был прав. Не прошло и двух минут, как вновь раздались шаги, и консьержка показалась в сопровождении одного лишь мистера Бёрга и его тележки, но уже без баллонов.

— Мо! — воскликнула миссис Поуп, обращаясь к все еще спящей кошке. — Оставляю тебя за главную!

Под беззаботное щебетание мистера Бёрга о том, что ему, мол, больше по душе чердаки, в то время как мистер Уиргин предпочитает подвалы, лифтер, консьержка и гремолов вошли в кабинку, и та поползла наверх.

В тот же миг Финч кивнул, и дети выбрались из укрытия.

— Давай-давай! — взволнованно прошептала Арабелла и встала напротив лифта. Сжимая подмышками два свертка, она уставилась на стрелку, указывающую, на каком этаже сейчас находится кабинка. При этом девочка еще пыталась приглядывать за дверью подвала, чтобы неожиданно не появился гремолов Уиргин.

«Как жаль, — подумала она, — что миссис Поуп не оставила книгу. Все можно было бы узнать прямо сейчас…»

Тем временем Финч отодвинул в сторону безвольную, как ком тряпья, Мо: снотворные пилюли матери Арабеллы, подсунутые в рыбную котлетку, подействовали, как надо.

Вскарабкавшись на стойку, он пролез в окошко. Само собой, то, что миссис Поуп не смогла его закрыть, было не случайно.

Замечательная идея заклинить заслонку щепкой принадлежала Арабелле. Та вычитала ее в какой-то книжке: там живая кукла проделала то же самое с дверью фургончика какого-то уличного театра, чтобы пробраться внутрь, когда все уснут…

Оказавшись в комнатке консьержки, Финч огляделся. Почти все пространство в ней занимал стол, обитый темно-красным крепом. В противоположной от окошка стене, справа от шкафчика с ячейками для почты, темнела дверь квартиры четы Поуп. У дверцы самой комнатки стояла вешалка: на ней висели пальто, шляпы и шарфы консьержки и лифтера. В логове миссис Поуп так сильно пахло цветочными духами и джином, словно она была по-прежнему рядом.

— Ну что там?! — нетерпеливо спросила Арабелла.

— Я внутри! Передавай!

Девочка оторвала взгляд от стрелки лифта, которая замерла на отметке «Ч», подбежала к окошку и просунула в него один из свертков.

Финч схватил его, отодвинул в сторону стул консьержки и забрался под ее стол. После чего задвинул стул обратно.

— Все, я прячусь! — сообщила громким шепотом Арабелла.

— Не забудь подвинуть Мо на место! — напомнил ей Финч.

Укорив себя за забывчивость, девочка сдвинула кошку обратно под окошко и бросилась к лестнице. Затаившись в темноте, она нервно сцепила руки и принялась ждать. Финч замер под столом у консьержки. Пути назад не было…

…Лифт вскоре вернулся на первый этаж, и после спустился еще ниже — в подвал. Спустя пару минут раздались голоса, и из двери подвала вышла чета Поупов. Обсуждая, что непременно нужно будет вычесть часть вознаграждения у гремоловов за непочтительность, они быстро протопали через этаж и остановились у двери комнатки консьержки. Звякнули ключи. Миссис Поуп отперла замок и, когда они с супругом оказались внутри, с лязгом задвинула засов.

Консьержка подошла к своему столу. Финч, всего в каком-то футе от нее, застыл, как восковая статуя, и взмолился, чтобы ей не вздумалось прямо сейчас усесться за стол. Последствия этого даже представить себе было сложно.

— Пойдем, моя милая, — заворковала миссис Поуп, подхватив на руки Мо. — Тебе незачем оставаться здесь и дышать этим газом. Ты и так с самого утра спишь. Но сперва… — она положила кошку на стол. — Я должна закрыть окно…

Схватившись за ручку заслонки, она с силой потянула ее вниз, почти повиснув на ней всем телом.

— Проклятое окно! Закрывайся!

— Да оставь ты его в покое! — раздался раздраженный голос мистера Поупа. — Никто в здравом уме сейчас не будет здесь бродить!

— А я все же хочу… — сквозь зубы прорычала консьержка, — его… — она тяжело дышала, налегая на заслонку, — закрыть.

Поддавшись ее злобе, щепка в пазу сломалась, и заслонка поползла вниз — миссис Поуп все же удалось опустить ее, но не полностью — кусочек деревяшки уперся в основание рамы. Осталась щель толщиной в палец.

— Почему ты не закрываешься до конца?! — негодующе прошипела консьержка.

— Цисси! — позвал мистер Поуп. — Хватит! Оставь, как есть! Они вот-вот пустят газ! Идем скорее!

— Ты прав, — с сожалением глядя на оставленную щелочку, ответила миссис Поуп.

Она подхватила кошку, развернулась и направилась к мужу.

— Цисси, ты ничего не забыла? — многозначительно спросил мистер Поуп.

— Ах да! — миссис Поуп замерла на месте и резко повернулась к столу. Ее ноги снова приблизились и встали совсем рядом с лицом Финча.

Мальчик зажал рот и нос рукой, чтобы невзначай на выдохнуть воздух ей на чулки. Он уже мысленно попрощался с жизнью. Миссис Поуп вот-вот его заметит! Унюхает его! Она просто не может не унюхать!

Но консьержка лишь переключила торчащий из стола тумблер. Тут же по дому стал распространяться звук. Все этажи и лестницы, от подвала до чердака, заполонило нарастающее, затем спадающее, после чего снова нарастающее: «Ву-у-у…»

Такие сирены когда-то установили во всех домах Горри для предупреждения жильцов о том, что город в опасности из-за грядущего авиаудара. С тех пор ее изредка включали, но, разумеется, по менее значительным поводам. Дедушка рассказывал Финчу, что миссис Поуп, лишь только заполучив свою должность, пыталась включать сирену во время уборок в подъезде, но жильцы подобного не оценили.

— Как было бы прекрасно, если бы я ее не включила, — проворчала консьержка, — а этот проклятый Эдвинс выбрел из своей замшелой квартирки и надышался газом. А потом, сонный, отодвинул решетку и свалился в шахту лифта. Как же я люблю помечтать…

Миссис Поуп повернулась и направилась к двери своей квартиры, в которой уже скрылся ее супруг. Вскоре дверь за ней хлопнула, щелкнул замок.

Финч немного выждал и, собравшись с духом, аккуратно отодвинул стул и выбрался из-под стола. Из-за пребывания в неудобной позе спина и шея затекли, впрочем, мальчик тут же и думать забыл об этом, когда кое-что увидел.

И «кое-что» здесь относилось сразу к двум вещам. Во-первых, надежды Финча оправдались — книга учета посетителей дома № 17 лежала на столе, а во-вторых, в щели под дверью и под заслонкой окошка лез синеватый дымок, пробираясь в комнатку, словно воришка.

«Газ!» — испуганно подумал Финч и, поспешно развернув свой сверток, надел заблаговременно собранный аппарат для дыхания.

Стеклышки очков были мутными и царапанными, но неудобство от них не шло ни в какое сравнение с неудобством дыхательной маски. Финча сразу же посетило ощущение сдавленности, будто его заперли в чемодане, ну а первый же вдох показался мальчику таким тяжелым, словно его душили подушкой. От респиратора воняло резиной и почему-то керосином. И тем не менее Финч дышал. С трудом, но дышал — и воздухом, а не удушливым синим газом, который проник в комнату консьержки уже в достаточном количестве, стремительно прибывая.

Финч засуетился. Нужно было торопиться, ведь иначе совсем скоро здесь уже будет столько газа, что он попросту не сможет прочитать то, ради чего с такими сложностями сюда пробирался.

Открыв книгу на заложенной фиолетовой лентой странице, Финч задумался, ведя пальцем по столбику подробных записей:

«Мне нужна вся прошлая неделя. Когда там приходил Человек в черном? Что говорил мистер Хэмм? За два дня до исчезновения дедушки? Значит, от приходил четыре дня назад…»

Найдя нужную страницу, Финч пробежал ее взглядом.

Сквозь густеющее синее облако газа и сквозь мутные стекла защитных очков записи было видно плохо, но пока что Финч кое-как еще различал буквы.

Не то… Не то… Снова не то… Еще не… Стоп! Его палец остановился на надписи: «Квартира № 12. К Корнелиусу Фергину. М-р. Гораций Горр».

«Кто такой этот Гораций Горр? — подумал мальчик. — Это он? Человек в черном?»

И тут Финч вдруг ощутил, что дышать стало намного труднее, в горле пересохло, а во рту появился мерзкий горький привкус. Он опустил взгляд и увидел то, что заставило его содрогнуться: на одном из ребер трубки-гармошки дыхательного аппарата была трещина. В нее медленно, но уверенно, заползал газ. Старье из ящика мистера Хэмма не оправдало возложенных на него ожиданий и на деле оказалось бесполезным хламом.

«Только не это! — в отчаянии подумал Финч. — Только не это! Как же так?!»

Воздух почти перестал поступать в маску, и респиратор наполнился синим газом. Финч задержал дыхание и сорвал респиратор с лица, после чего повернулся к двери.

«Я смогу! — пронеслось в голове. — Мне просто надо выбраться из этой комнатушки!»

Финч отошел от стола и покачнулся. Кажется, он слишком поздно задержал дыхание…

«Выбраться и дойти до лестницы! Только до лестницы!»

Финч сделал еще пару шагов. С каждым движением он чувствовал, как тело становится все непослушнее, все больше… резиновым. Веки потяжелели и начали сами собой закрываться. Приходилось прикладывать недюжинные усилия, чтобы не давать им сомкнуться окончательно…

«Арабелла ждет меня на лестнице… Там я смогу…»

Он сделал еще шаг. Вот и дверь!

«Да!»

Финч положил руку на засов и почувствовал невероятное облегчение.

«Я выбрался!» — с потаенной радостью подумал мальчик.

В следующее мгновение ноги его подогнулись, и он рухнул на пол у двери в комнате консьержки. Глаза за стеклами защитных очков закрылись, а газ пополз в нос и в приоткрытый рот.

На вершине маяка было очень холодно. Дул ледяной ветер, швыряя снег в лицо. Где-то внизу замер город — разбросанные горсти огоньков, ожидающие прихода бури. Полоса ослепительного белого света прошлась по ближайшим кварталам, будто приливная волна, затопила все кругом и поползла дальше, огибая башню. Фонарь маяка медленно с лязгом проворачивался…

У промерзшего кованого ограждения смотровой площадки, опоясывающей башню будто шарфом, стояла женщина. На ее плечи было наброшено мужское пальто, в спутанных волосах торчали длинные черные перья. Снег, казалось, не смел прикоснуться к ним.

Она обернулась и помахала Финчу.

— Иди ко мне, дорогой!

У нее было необычное лицо: белая, как мел, кожа, большой острый нос и черные круглые глаза, блестящие от слез. Финч уже научился понимать эмоции не-птиц и поэтому понимал, что ей сейчас очень грустно. А еще — то, что она боится.

— Мисс Коллн? — спросил он и подошел ближе. Она взглянула на него сверху-вниз и ласково потрепала по волосам. Как будто сам ветер прикоснулся к нему. Невероятно горячий, обжигающий ветер.

— Как хорошо, что ты пришел, — нежно проговорила она. Трещина ее рта исказилась в некоем подобии улыбки. — Я так рада тебя видеть.

— У меня ваше перо, — сообщил мальчик. — Оно такое горячее…

— Сохрани его, — отстраненно сказала она и поглядела вдаль. — Когда оно остынет, ты поймешь, что меня больше нет.

— А где мистер Карран?

— Я… я не знаю, — прошептала мисс Коллн.

— Это Кэрри? Это все он?

Она поглядела на него с горечью и сожалением, прикоснулась ладонью к его щеке, а затем одним движением перемахнула через перила.

— Мисс Ко-о-оллн! — закричал Финч и схватился за поручень. Мальчик перегнулся, пытаясь разглядеть хоть что-то внизу, но там лишь кружился снег, закручиваясь спиралями и ударяясь о каменную стену маяка.

Волна белого света прокатилась и исчезла. Фонарь повернулся.

Ветер вдруг принес отдаленные звуки плача. Финч огляделся с тревогой — эти заунывные нотки показались ему знакомыми. Между тем на площадке он был один.

Зато на стене чернели огромные трафаретные буквы.

Финч двинулся вдоль надписи, и вскоре она составилась в одно пугающее слово.

— ГЕЛЛЕНКОПФ, — шепотом прочитал он.

Ветер снова принес звуки плача. Они раздавались за спиной. Плакал кто-то совсем рядом.

Финч обернулся и…

…открыл глаза.

Беспросветная тьма кругом таяла и увядала клочьями, постепенно приобретая очертания его комнаты.

В распахнутое настежь окно залетал снег, и Финч с удивлением обнаружил себя лежащим на подоконнике и закутанным в пуховое одеяло. У него на груди скопился уже немаленький сугроб.

Приглушенно горела газовая лампа. На кровати сидела Арабелла. На коленях у нее лежала тетрадь, в которую она что-то записывала. При этом девочка тихонько плакала.

— Он снова тебя ударил? — хрипло спросил Финч. Горло болело так сильно, словно его совсем недавно пытались задушить удавкой. Во рту стоял горький привкус чернил.

Арабелла подняла глаза, и ее лицо осветилось.

— О! Ты очнулся! — радостно воскликнула она. Девочка выглядела такой счастливой, словно мгновение назад вообще не ожидала, что он откроет глаза.

— Ты из-за меня плакала?

— Вот еще! — возмутилась Арабелла. — И вообще я не плакала. А бормотала. Я как раз записывала все странности и все новое, что мы узнали.

— Что случилось? — Финч попытался подняться, но Арабелла не позволила:

— Эй! — строго прикрикнула она. — Ты куда это собрался, Мистер Непоседа? Тебе вообще-то нужен покой.

— А сколько я здесь лежу? — Финч поглядел в окно. Было темно. Внизу, во дворе, светился иллюминатор засыпанного снегом старого дирижабля. — Уже вечер? Надеюсь, это все еще сегодня.

Девочка поспешила его утешить:

— Да, гремоловы приезжали сегодня днем.

— Что случилось? — повторил свой вопрос Финч.

— А что ты помнишь? — спросила Арабелла.

Финч задумался. Даже самая легкая попытка напрячь память вызывала у него боль.

— Помню, как забрался в окошко комнатки миссис Поуп, — сказал он. — И… и… Да, я прочитал имя Человека в черном! Как его звали? Проклятье! Как же его звали? Я забы-ы-ыл!

— Не переживай, — сказала Арабелла, — я уже переписала его имя в нашу тетрадь. В графе «Подозреваемые» теперь он обозначен, как, — она опустила взгляд и прочитала: — «Мистер Гораций Горр, Человек в черном (не старик). Дымчатые бакенбарды. Носит черный цилиндр и черное пальто с оторочкой из вороньих перьев. При себе имеет трость с серебряной рукоятью в виде песьей морды. Разъезжает в черном „фроббине“».

Финч по достоинству оценил лаконичность и четкость записей, но все же нахмурился:

— Как ты узнала? Ты сказала, что переписала? Откуда?

Арабелла продемонстрировала мальчику обрывок страницы, сплошь покрытой записями с именами посетителей дома и теми, к кому они приходили.

— Не было времени копаться, — сказала девочка, — и я вырвала страничку из книги учета посетителей миссис Поуп. — Увидев пораженный взгляд Финча, Арабелла поспешно добавила: — Да, я знаю, что с книгами так поступать нехорошо, но это ведь не совсем книга, а скорее тетрадь, вот я и…

— Расскажи, что случилось, — потребовал Финч. — С самого начала.

Арабелла вздохнула и отвела взгляд. Казалось, она вот-вот снова заплачет.

— Когда гремоловы запустили газ, — начала девочка, — я надела аппарат для дыхания и спряталась на лестнице, как мы и договаривалась, — наблюдала за подвалом и лифтом. Я все ждала, когда же ты откроешь дверь комнатки миссис Поуп, но ты так ее и не открыл. Я начала беспокоиться. И позвала тебя. Но ты не отвечал. Ты себе не представляешь, каких мне стоило трудов поднять снаружи заслонку окошка и пролезть в него — да еще в этой маске! А потом я увидела тебя на полу и очень испугалась. Ты лежал у дверей, а твоя маска валялась рядом. Мне показалось, что ты вообще не дышал… Кстати, ты даже не закрыл книгу! Она так и была открыта на странице, где было написано, кто приходил к твоему дедушке. Так вот, я вырвала эту страницу, закрыла книгу и отперла дверь, а потом вытащила тебя наружу. Ну ты и тяжеленный! Я еле дотащила тебя до лестницы. А ты все не приходил в себя, и тогда я…

— Надеюсь, ты меня не целовала? — испуганно спросил мальчик. — Ну, как взрослые мерзко целуются…

— Вообще-то, это называется «искусственное дыхание».

— Фу, гадость! — поморщился Финч. — И почему искусственное?

— Ну, прости! — оскорбилась Арабелла. — У меня не было под рукой ничего, что могло вернуть тебя к жизни. А искусственное оно, потому что я дала тебе свой воздух. Я надула тебя, как шарик.

«Фу, гадость!» — подумал Финч, а вслух сказал:

— Это что, значит, что мы теперь родственники какие-то?

— Что за глупости? Конечно, нет. И… и только посмей сейчас облегченно вздохнуть — я на самом деле обижусь!

Но Финч ничего такого делать не собирался. Арабелла спасла его. И ему стало невероятно обидно: это он должен ее спасать, а не наоборот.

— Я жалкий неудачник, — простонал Финч и отвернулся к окну.

— А вот и неправда! Ты же не виноват в том, что твой аппарат был сломан.

Финч вдруг подумал, что на самом деле ему очень повезло, что был сломан именно его аппарат. Если бы он нашел неподвижную бездыханную Арабеллу на лестнице, он бы ни за что не догадался, как ей помочь.

— Что было дальше? — спросил он. — И почему я тут лежу?

— Ты очнулся на лестнице, — сообщила Арабелла. — Но ты был не в себе, шатался и что-то говорил про какие-то перья… Я помогла тебе дойти сюда, открыла окно, и ты лег на подоконник, чтобы дышать свежим воздухом. А я побежала обратно — заметать следы. И чуть не попалась! Я вернулась в комнатку миссис Поуп, заперла дверь изнутри и вылезла обратно через окошко. А потом попыталась закрыть заслонку, но она такая тяжелая и вечно заклинивает… В общем, потом миссис Поуп заметила, что заслонка не достает до низа больше, чем раньше.

— И что она сделала?

— Ее отвлекли. — Девочка внезапно рассмеялась. — Появились эти гремоловы. Ты бы видел, какие они были злющие! Они сказали, что не нашли ни одного гремлина, и единственный вредитель в этом доме — это сама миссис Поуп, которая заставляет честных людей работать просто так. А миссис Поуп отказалась платить им вознаграждение, потому что они не предоставили ни одного дохлого гремлина. Был очень большой скандал. Гремоловы собрали свои приспособления и уехали, сказав напоследок, что если в этом доме и поселятся гремлины, ни один уважающий себя гремолов сюда больше не приедет. А миссис Поуп послала мистера Поупа на чердак и в подвал проверять, не оставили ли мистер Бёрг и мистер Уиргин специально — назло ей — приманку для гремлинов. Не оставили.

— Как я мог все пропустить? — укорил себя Финч. Ему было обидно, досадно и просто гадко. И хоть он пролежал то ли во сне, то ли просто без сознания лишь один день, ему вдруг показалось, что он безнадежно остался в прошлом.

— Зато мы все узнали и не попались! — Арабелла радостно захлопала в ладоши. Она выглядела настолько впечатленной и заразительно оптимистичной, что он просто не смог дуться дальше.

Финч поднялся, несмотря на негодующее «Эй!», и стряхнул снег с одеяла на ковер. Голова еще кружилась, но он спустился на пол и подошел к Арабелле. Присев рядом с ней на кровать, Финч закутался в одеяльный кокон и стал напоминать снеговика.

— Спасибо, — сказал он и поцеловал Арабеллу в щеку.

Девочка округлила глаза так сильно, что, казалось, они сейчас просто вывалятся из глазниц. Она засопела и покраснела. Даже ее рыжие волосы будто бы побагровели.

— Надеюсь, когда-то я тебя тоже спасу, — сказал Финч. — Надеюсь, скоро.

— Вот дурак… — дрогнувшим голосом ответила Арабелла. — Это же значит, что я попаду в беду!

— Ну да, — согласился Финч. Он почувствовал себя глупо. — Но я ведь тебя спасу, поэтому тебе не о чем переживать!

— Вообще-то… — сказала Арабелла и отвела глаза, — ты уже и так меня спас.

Повисло молчание. С каждой секундой оно все росло и ширилось и в какой-то момент уже походило на слона в комнате. Но стать невыносимым, как тот самый слон, ему не удалось, потому что его изгнали самым грубым и нелепым из всех возможных способов.

— Аапчхи! — чихнул Финч в своем одеяльном коконе.

Арабелла поднялась и закрыла окно.

— Ты сказала, что что-то там записывала, — напомнил Финч. — Случилось еще что-то интересное, пока я лежал, как… как дохлая муха на подоконнике?

— Да! — вспомнила Арабелла. — Мадам Клара!

— А что с ней?

— Она вернулась домой почти сразу, как уехали гремоловы, а потом, примерно через час, снова вышла на прогулку с ребенком!

— И что?

— Как это «и что»?! — воскликнула Арабелла. — Она ведь выходит на прогулку с коляской только по вечерам, а только за сегодня это уже был второй раз. В общем, я решила проследить за ней.

Финч решил, что ослышался.

— Что ты сделала?!

— Да, — гордо сказала Арабелла. — Ты все равно тут лежал. Нельзя было бросать расследование. Я пошла за ней, и знаешь, что узнала?

— Что? — недовольно спросил Финч. — Что плохо расследовать тайны без меня?

— Уж кто бы говорил! — кольнула в ответ Арабелла. — Ты ведь без меня пошел к мистеру Франки!

— Так что ты узнала?

Арабелла снова уселась на кровать.

— Мадам Клара знакома с тем жутким бродягой… — сказала она, — ну, с тем, носатым, в полосатом шарфе! Она знакома с Рри!

— Знакома с Рри?

— Вот и я удивилась. Мадам Клара пошла на пустырь. И там был он: что-то выкапывал из-под снега и ел. Она оставила коляску, подошла и заговорила с ним. После чего обняла и что-то ему дала. В общем, я пригляделась и поняла, что она дала ему сырую рыбу. И Рри откусил от нее кусок и стал жевать, даже не почистив от чешуи и не зажарив! Странно, скажи? А потом мадам Клара его снова обняла и вернулась домой.

— Да, — покивал Финч. — Все это очень странно.

— А еще дядя Сергиус весь вечер ведет себя подозрительно, — добавила Арабелла. — Он точно что-то замышляет. Я видела, как он поднялся на седьмой этаж, немного потоптался у дверей квартиры мадам Клары, но, так и не позвонив в звонок, спустился обратно. Я так и не поняла пока, что Второй Человек в черном от него хотел.

— Второй?

— Ну да, — сказала Арабелла. — Ты что, все забыл? Первый — это Гораций Горр. А второй — тот старик из кабаре «Пересмешник» с вороньей тростью. Я думаю, мы узнаем, кто он такой, через мистера Горра. — И она погрустнела: — Вот только я не представляю, как искать этого самого мистера Горра.

— Зато я представляю, — сказал Финч. У него действительно появилась идея. — Надеюсь только, что это не вымышленное имя. Было бы обидно тратить столько усилий на вымышленное имя, которое ни к чему не приведет…

— Только тебе сначала нужно поправиться полностью! — строго напомнила девочка.

— Мне сначала нужно поесть… — проворчал он. — Только не рыбную котлетку со снотворными пилюлями — я и так весь день проспал.

— Я тебе принесу!

Арабелла соскочила с кровати и потопала к двери. На пороге она вдруг остановилась и обернулась.

— Кстати, — сказала девочка. — Кто такая мисс Коллн?

— Что? — не понял Финч.

— Ты называл ее имя во сне, когда лежал на подоконнике. Какая-то мисс Коллн.

— Я… — Финч вздрогнул. По непонятной причине ему вдруг стало невероятно страшно. — Я не знаю.

Арабелла кивнула и выскочила за дверь.

Финч закрыл глаза и потер веки, пытаясь понять, о ком говорила Арабелла.

Когда он их открыл, то в тот же миг замер от ледяного ужаса. За окном в снегу висела в воздухе громадная черная фигура в цилиндре и с зонтиком.

Финч моргнул. За окном был лишь снег. За окном был лишь вечер.