Пряные дни

Глава 7

Нельзя сказать, чтобы Евгений совсем уж не верил в удачу. Эта шаловливая особа вечно ошивалась где-то поблизости, и требовалось лишь немного внимательнее смотреть по сторонам, чтобы не пропустить ее очаровательную улыбку. И он понял, что его час пробил, когда старушки на скамейке неожиданно оживились при виде тех двух фотографий. Они сообщили журналисту, что двое молодых людей, весьма похожих на лица со снимков, на днях сняли часть дома у одной из их общих знакомых. Через пару секунд у Евгения на руках уже имелся адрес с подробным описанием дороги, но ему еще минут десять пришлось отрабатывать свой гонорар, усердно кивая и старательно соглашаясь со всем, что рассказывали ему три добровольные шпионки.

Они вывалили на него все, что он хотел и не хотел знать. Он стал настоящим экспертом в вопросах сдачи загородного жилья в Тверской области, познал глубину падения современных нравов и ознакомился с краткими характеристиками доброй половины жителей Омулей. Если верить бабкам, то поселок давно уже следовало переименовать в Содом или Гоморру. А о приезжих они отзывались и вовсе безо всякого почтения.

— Срам, да и только! — возмущалась наиболее активная из трех старушенций, время от времени с хлюпаньем втягивая назад так и норовящую вывалиться вставную челюсть. — Взрослая девка крутит шашни с еще совсем мальчишкой! Тоже мне, игрушку себе нашла! Побалуется и бросит, а у мальчика вся жизнь поломана! Куда родители-то смотрят?!

— А вы, случайно, не его отец? — с затаенной надеждой поинтересовалась другая. Не иначе, как ей не терпелось прочитать Евгению отдельную проповедь, специально для безответственных родителей.

— Случайно нет, — огорчил он ее, — я его коллега по работе. Он уже неделю не появлялся, и начальство велело мне его разыскать и немедленно вернуть в строй.

— Но вы все равно промойте уж немного мозги горемыке-то этому! — напутствовали его старушки. — Нельзя же так безоглядно голову терять!

Они выдали Евгению еще целый ряд поучений и советов, после чего он, наконец, смог от них сбежать. Его удача мерцала впереди, плавясь в поднимающемся от разогретой земли мареве, и призывно манила из-за угла тонким пальчиком. И, последовав на ее зов и повернув на указанную ему улицу, журналист на полном ходу влетел в ее крепкие объятья. Вот только теперь Евгению постепенно начинало казаться, что удача больше не улыбается, а, скорее, издевательски хохочет прямо ему в лицо.

Он скосил глаза и посмотрел на Оксану, которая, развернувшись на сиденье, смотрела назад, демонстрируя Евгению свой коротко остриженный затылок. То, как она уверенно держалась, как чеканила слова, не оставляло никаких сомнений в том, что в их с Колей дуэте верховодила именно она, а парнишка лишь послушно следовал ее указаниям. На языке у Евгения крутился вопрос, где же их собака, но журналист прекрасно понимал, что задать его — значит выдать себя с головой. До поры до времени он решил играть роль случайного встречного, который понятия не имеет, что за парочка подсела к нему в машину, и какой след за нею тянется. Украдкой запустив руку в нагрудный карман, он на ощупь нажал кнопку записи на диктофоне.

— Как же он на нас вышел-то? — буркнула Оксана, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Это все из-за тебя! — огрызнулся Николай.

— Опять ты за свое!

— Неужели было так сложно удержать себя в руках?! — не унимался ее товарищ по несчастью.

— Как ты не понимаешь! — устало вздохнула Оксана. — Это от меня не зависит!

— Да ладно тебе, мам! Ты все прекрасно можешь контролировать, когда захочешь!

«Мам?!»

Евгений был так ошарашен, что на некоторое время забыл про дорогу и уставился на точеный профиль своей пассажирки.

— Вы — его мать?! — удивленно переспросил он.

— А что вас смущает? — Оксана резко повернулась к нему, в ее взгляде промелькнула подозрительность.

— Я… но… — спохватившись, журналист крепче сжал руль и снова уставился вперед, — вы так молодо выглядите!

— Не вижу в этом ничего предосудительного.

— Да-да, конечно! — под ее взглядом Евгений чувствовал себя несколько неуютно. — Просто я никак не думал… я полагал, что вы — Колина старшая сестра… или подруга.

— Ладно, — произнесла Оксана после небольшой паузы, — буду считать ваши слова комплиментом.

Она опять повернулась назад, а Евгений украдкой вытер проступивший на лбу пот. Странно, но сейчас сидящая рядом с ним девушка нервировала его даже сильнее, чем те, кто за ними гнался. Присутствовало в ней нечто такое, что на инстинктивном уровне заставляло окружающих ощущать ее превосходство. Вспомнились дюжие мужики с фотографии, вытянувшиеся перед ней по струнке — теперь становилось понятно, какие чувства они испытывали в тот момент.

Кроме того, при взгляде на Оксану, создавалось странное впечатление, что смотришь на живописное полотно итальянского мастера эпохи Возрождения, которое по недоразумению кто-то вставил в дешевую пластиковую рамку. Ее утонченное лицо с прямым носом и тонкими, грозно изогнутыми бровями, ее короткие песочные волосы, над которым явно работал профессиональный стилист, а отнюдь не мастер из местной парикмахерской, пальцы с аккуратными ухоженными ногтями, поблескивающие на запястье определенно недешевые часы — все это никак не вязалось ни с местом, ни с обстоятельствами ее появления. Такие люди, как правило, обитают совсем в других местах, не брезгуют услугами персонального водителя и не носят драных джинсов и черных футболок, выгоревших на плечах до синевы. В девушке буквально сквозила… нет, не надменность, а, скорее, отстраненность от суеты и хлопот рядовых обывателей.

Евгения не покидало чувство, что совсем недавно он где-то уже встречал похожую горделивую осанку и манеру держаться, но никак не мог вспомнить, где.

Чтобы отвлечься от изводящих душу мыслей, он решил заняться арифметикой. Не мог же он так безобразно ошибиться в определении возраста Оксаны! Посмотрим, посмотрим. Допустим, что Коле восемнадцать, и пускай, чем черт не шутит, молодая мать родила его, когда и ей самой было примерно столько же. И не такое случается. Тогда Оксане должно быть лет тридцать пять как минимум, а то и все сорок. Известно, что женщины весьма искусно умеют скрывать свой истинный возраст, но над некоторыми его аспектами они, как правило, оказываются не властны. Шея и руки — вот главные и неподкупные свидетели обвинения, но сейчас они, кажется, вступили в преступный сговор со своей хозяйкой. Чем дольше Евгений на них смотрел, тем больше убеждался, что если он и ошибся с возрастом Оксаны, то исключительно в бо́льшую сторону.

Проселочная дорога сменилась асфальтом, и журналист поддал газу. Вскоре в зеркале заднего вида показался и преследующий их большой черный пикап, который вынырнул из оставленной «уазиком» пыльной завесы и помчался следом.

— По шоссе нам от них не уйти, — вынужденно констатировал Евгений, — в их машине мощи побольше нашего будет, на трассе они нас очень скоро догонят.

— Сделайте же что-нибудь! — Оксана вновь вцепилась ему в рукав. — Умоляю!

Отказать ей было категорически невозможно! Когда женщина так просит, мужчина просто обязан расшибиться в лепешку, но совершить какой-нибудь подвиг! А эта девчонка просить умела, да еще как!

Как Евгений ни сопротивлялся, его глаза сами собой снова и снова сползали вправо, чтобы еще разок взглянуть на Оксану. Он вообще не любил подвозить симпатичных девушек (если не преследовал при этом каких-то иных целей, конечно), поскольку такое соседство крайне негативно влияло на поведение и умственные способности любого мужика. Он как павлин начинает распускать перед дамой хвост, трепать языком и совершать прочие глупости. А когда сидящий за рулем человек начинает уделять пассажирке больше внимания, чем дороге, то ничем хорошим это обычно не заканчивается. И сегодня, похоже, был как раз тот самый случай.

Евгений не мог не отметить, что Оксана буквально источала сексуальность. Ее словно окутывала густая, сладкая и липкая как патока аура соблазна, которая вливалась в него на каждом вдохе, заставляя сердце биться чаще, а лицо покрываться красными пятнами. Чутье подсказывало, что ее хрипловатый голос в случае необходимости мог становиться гипнотически томным и бередить тайные струны, скрытые в душе любого мужчины, доводя его до помешательства. Интересно, Оксана умеет петь? Старинные романсы прекрасно бы легли на ее колдовской тембр.

Журналист понимал, что с каждой минутой дуреет все сильнее, что сейчас он вполне может по одному ее знаку совершить любое безрассудство. И это все при том, что девушка не прилагала для достижения такого эффекта ровным счетом никаких усилий. Скорее наоборот. В Оксане не чувствовалось ни капли развязной вульгарности или, напротив, кокетливого жеманства, которыми недалекие барышни обычно пытаются завлекать доверчивых самцов. Но, как бы сухо и сдержанно не вела себя Оксана, помогало это откровенно слабо.

Словно почувствовав на себе его взгляд, девушка повернулась к Евгению и вопросительно вскинула брови.

— Есть идеи? — с надеждой спросила она.

— Пока нет, но… — глаза Евгения против его воли поползли вниз, на черную футболку, обтягивающую высокую грудь. Взгляд жадно впитывал все, что попадалось ему на пути — соблазнительную ямочку между ключиц, проступающие через ткань соски, влажно поблескивающий бок… стоп!

Журналиста словно обухом ударили по голове. Только сейчас он заметил, что футболка Оксаны разорвана на боку, а по спинке сиденья, в том месте, где она к ней прислонялась, стекают густые темные капли. Да и по джинсам девушки уже расплывалось темное пятно.

— Вы ранены?! — взволнованно воскликнул он.

— Что? Где? — Оксана закрутила головой, начала себя ощупывать, потом вдруг сдавленно вскрикнула и озадаченно уставилась на обагренную кровью ладонь. — Ух ты! А я и не заметила.

— Что с тобой, мам?! — в проход между сиденьями просунулась всклокоченная голова Николая.

— Он все-таки меня зацепил, — его мать пыталась оценить масштаб повреждений. Привстав, она обнаружила, что под нее натекла уже целая лужа крови. — А я-то все гадаю, почему у вас в машине свежей кровью пахнет!

— Вам немедленно надо к врачу! — заявил Евгений. — Вы же так кровью истечете!

— Не сейчас! — Оксана снова обернулась назад. — Если нас догонят, то врач уже не понадобится. Жми!

— Да жму я, жму! Только что толку-то?! У меня же не гоночный болид!

— Зато у вас полный привод, — она опустила стекло и высунулась наружу, что-то высматривая, а потом вдруг скомандовала. — Сворачивайте!

— Куда?! — обалдел Евгений. — Прямо в поле?!

— Куда же еще? — резонно заметила Оксана и ткнула рукой в открытое окно. — Видите лес? Гоните к нему! Я чувствую рядом воду — там наверняка дренажная канава проходит или что-то в этом роде.

— У меня внедорожник, но не амфибия, — журналист пока не проникся ее замыслом.

— Там вы нас высадите, и дальше мы пойдем своим ходом. Преследовать на машине Игорь нас уже не сможет, и мы от него оторвемся.

— Мы не успеем, — Евгений еще раз глянул в зеркало на неумолимо приближающийся хромированный передок черного пикапа. — Они догонят нас раньше. Да и вам с таким ранением далеко не уйти.

— Это уже мои проблемы, — отрезала Оксана, — а по чистому полю они так лихо уже гнать не рискнут — машину пожалеют.

— А мой тарантас вам, значит, не жаль?! — возмутился журналист, но Оксана не стала его слушать.

— Хватит рассуждать! — она внезапно схватилась рукой за руль и резко крутанула его на себя.

«Уазик» коротко взвизгнул шинами и, опасно накренившись, слетел с дороги. Евгений оттолкнул Оксану и вцепился в баранку, пытаясь удержать машину от кажущегося неминуемым опрокидывания. Возвращаться на асфальт теперь было уже поздно, и они помчались по свежескошенному полю, оглушительно громыхая подвеской и выбрасывая из-под колес комья земли. Оксана обеими руками ухватилась за поручень перед собой и молча смотрела вперед, непроизвольно морщась от боли на особо крупных кочках. Сквозь лязг и грохот с заднего сиденья иногда доносились отчаянные чертыхания, но Евгению некогда было отвлекаться, чтобы посмотреть, как весело Коля проводит там время. А безумная свистопляска, творившаяся в зеркалах заднего вида, не позволяла оценить, насколько верно Оксана оценила нерешительность их преследователей.

Так они тряслись не меньше километра, прежде чем впереди действительно показалась широкая заросшая камышами канава, которая тянулась вдоль кромки леса. Подъехав к ее краю, Евгений остановил машину как раз недалеко от переброшенных через болотную жижу бревен, изображавших импровизированный мостик.

— Спасибо вам огромное! — устало поблагодарила его Оксана, выбираясь из машины. — Вы уж извините, что я сиденье так испачкала. Кто же знал…

Она пошатнулась и была вынуждена схватиться за дверь, чтобы не упасть. Евгений выскочил наружу и, обежав «уазик», подоспел как раз вовремя, чтобы одновременно с ее сыном подхватить девушку под руки.

— Уф! Что-то голова закружилась, — пробормотала Оксана, — но уже все в порядке, я дойду сама.

— Давайте я вас хоть через мост переведу, — предложил Евгений и оглянулся назад, чтобы, наконец, посмотреть, сильно ли отстал черный пикап, и недоуменно нахмурился. — Что он там делает?

Съехав с дороги, погоня, как и предполагала Оксана, сбросила темп и изрядно поотстала. Преследовавшая их машина преодолела к этому моменту только половину пути через поле, и складывалось такое впечатление, что она не очень-то и торопится. Один из сидевших в пикапе мужчин выбрался через заднее окно в кузов и теперь, стоя там, спешно раздевался. Он сорвал с себя рубашку и уже расстегивал брюки.

— О нет! Только не это! — охнула вдруг Оксана и оттолкнула от себя мужчин. — Бегите!!!

— Да он, похоже, рехнулся! — с сомнением заметил паренек. — У всех на виду…

— Беги, я сказала!!! — рявкнула его мать не допускающим сомнений голосом, и Николай, подхватив сумку, бросился к мостку.

— А вы что стоите?! — накинулась она на Евгения. — Дуйте следом за ним!

— Но что?…

Оксана схватила его за шиворот и крепко встряхнула.

— Бегите, если хотите жить! — прорычала она и толкнула журналиста к канаве. — Повторять не буду.

Девушка отвернулась от него и сделала несколько шагов навстречу приближающейся машине. Евгений, по-прежнему ничего не понимая, подбежал к переброшенным через затянутую ряской воду бревнам и еще раз оглянулся.

Раздевшийся донага мужчина вспрыгнул на борт пикапа, присел и замер там как высматривающая добычу горгулья. Клонящееся к закату осеннее солнце осветило его худощавое жилистое тело, подобравшееся перед броском. Длинные черные волосы развевались на ветру и хлестали его по плечам.

— Что он задумал? — пробормотал Евгений, и тут мужчина, дождавшись очередной крупной колдобины, прыгнул…

То не было прыжком человека, соскакивающего с движущейся машины, то был бросок пловца, ныряющего в бассейн со стартовой тумбы. Он вытянулся во весь свой рост, выбросив руки вперед и распластавшись параллельно земле. На долю секунды его тело зависло в воздухе, и в следующее мгновение человека как будто озарила вспышка черного света. Он словно взорвался изнутри, но тут же схлопнулся обратно, превратившись в оживший клок черного дыма, переплетенного с проблесками рыжего огня. Мощные когтистые лапы ударили по земле, и в сторону оцепеневших беглецов выпущенной из арбалета стрелой, пикирующим бомбардировщиком, сорвавшимся с рельс скоростным локомотивом, помчался гигантский черный пес.

Он летел на них в жутковатой тишине, едва касаясь земли и покрывая каждым прыжком не менее десяти метров. Ошибки быть не могло — то был Апис, тот самый пес, которого Евгений повстречал в кабинете у Кирилла Вельгера.

Кажется, журналист что-то закричал, он не помнил точно. Его сердце, совершив в груди отчаянный кульбит, провалилось вниз, прихватив по дороге желудок и больно ударив по мочевому пузырю. Разум отключился, парализованный зрелищем, которое по определению было абсолютно невозможно, а ноги словно вросли в землю. Остекленевшие от первобытного, животного ужаса глаза отражали смертоносное изящество каждого движения живой машины убийства, которая неслась на него с неотвратимостью выпущенного из гаубицы снаряда.

— Беги же, болван! — заорала Оксана, сорвавшись на пронзительный дребезжащий крик.

Видимо, это и называется командирским тоном, поскольку звук ее голоса каким-то образом сумел выдернуть Евгения из оцепенения. Его ноги, приняв самостоятельное решение, рванулись с места и в одно мгновение оказались на противоположном берегу. Опомнившись, он остановился и обернулся, чтобы посмотреть, что делает Оксана. Ему вдруг стало совестно, что он, здоровый мужик, бросил хрупкую девушку, да, вдобавок, еще и раненую, на растерзание свирепому чудовищу.

Она стояла, понуро опустив плечи, между ними и несущимся на нее кумулятивным зарядом животной ярости. Такая слабая и безоружная, Оксана казалась тонкой былинкой перед надвигающимся танком. Она устало подняла вверх руку, призывая Аписа остановиться, хотя было совершенно очевидно, что остановить его сейчас сможет только бетонная стена, да и то не факт.

Евгений понял, что надо что-то предпринять, причем немедленно. В ситуации, когда мозг так и норовил сорваться с нарезки, ввергнув тело в пучину паники, его руки решили действовать по собственному усмотрению и мгновенно завладели инициативой. Выбор у них оставался, прямо скажем, небогатый, а потому они, недолго думая, решили пойти ва-банк, вбросив в игру своего «джокера». Сейчас все средства были хороши.

Евгений распахнул куртку и многократно отработанным движением выхватил из наплечной кобуры небольшой матово-черный пистолет. Работа журналиста порой сопряжена с известным риском, и он никогда не выходил на серьезное дело безоружным. Пару раз такая предусмотрительность здорово его выручала, но он даже в самом безумном сне не мог себе представить, что дойдет до такого!

Пальцы сомкнулись на шероховатой рукояти, правый глаз впился в прорезь прицела. Расстояние казалось великоватым для точного выстрела, но ведь не зря, не зря же он тратил время и деньги на занятия в тире со знакомым инструктором! Сзади что-то крикнул Николай, но это уже не имело значения — дальше руки Евгения действовали полностью автоматически. Выдох, задержать дыхание. Интересно, его удача еще с ним?

Черный пес вылетел из-за «уазика», взрывая лапами землю на вираже, и указательный палец плавно, как учили, нажал на спуск. Грянул выстрел.

Апис вздрогнул, оступился и кубарем покатился в клубах пыли, остановившись у ног Оксаны. Его тело вздыбило судорогой, молотящие воздух лапы взорвались скрюченными от боли пальцами, чернота схлынула, обнажив смуглое тело, испещренное ссадинами от жесткой стерни. Сотрясаемые конвульсиями руки протянулись к девушке, прося о помощи.

— Ок… Ок… сана, я… — прохрипел человек, содрогнулся еще раз и затих.

Наступила жуткая, зловещая тишина, в которой гулким набатом грохотало бешено скачущее в груди у Евгения сердце. Он видел, как остановился черный пикап, и его водитель, привстав на подножке и прикрывая глаза от солнца, наблюдал за развернувшейся трагедией. Видел, как Оксана присела на корточки, чтобы проверить пульс, и, скорбно склонив голову, закрыла мужчине глаза. Потом она тяжело поднялась на ноги, бросила взгляд на остановившуюся вдалеке машину и повернулась к лесу. И тогда Евгений увидел ее лицо.

— В десятку! — пробормотал Николай за его спиной и негромко, но крепко выматерился.

В несколько прыжков Оксана очутилась рядом с журналистом, окончательно утратившим к этому моменту всяческую связь с реальностью. Пистолет вылетел у него из руки, а его самого будто подхватил вихрь и швырнул об ближайшую березу. От удара у Евгения перехватило дыхание, а из глаз посыпались искры. Но ему даже не дали толком упасть. Еще недавно казавшиеся такими изящными и хрупкими женские руки схватили его за ворот куртки и с невиданной силой рванули вверх, оторвав от земли и еще раз треснув спиной об дерево.

— Зачем ты это сделал?! — в бешенстве закричала девушка ему в лицо. — Кто тебя об этом просил?!

— Я хотел помочь! — беспомощно пролепетал Евгений и тут же получил очередную встряску, да такую, что его зубы звонко клацнули, ударившись друг о друга.

— Кто ты такой, черт тебя дери?! Отвечай!!!

— Я… журналист, — прохрипел он, пытаясь ослабить хватку стиснувших его горло пальцев.

— Откуда у тебя оружие?!

— Я журналист! — повторил Евгений, словно одно это слово все объясняло.

— Ты — идиот! Зачем ты убил Антона?! Что он тебе сделал?!

— Я не мог не вмешаться! Этот монстр разорвал бы вас на куски!

— Он бы мне ничегошеньки не сделал, дубина!!! — Оксана сдерживалась из последних сил, балансируя между желанием придушить нечаянного доброхота и разрыдаться от бессильной злобы. — Даже пальцем бы не тронул!!!

— Почему вы так уверены?

— Потому что Антон был моим братом!