Пряные дни

Глава 14

Ритуальный лифт, негромко урча, плавно опускал роскошный лакированный гроб в задрапированную черно-красным крепом и обложенную свежим лапником могилу. Рядом молчаливыми черными статуями застыли несколько человек в траурных одеждах.

Пробивающиеся сквозь уже начинающую желтеть листву лучи утреннего солнца осветили корзины с цветами, венки, ленты… Все это смотрелось немного странно на кладбище, формально предназначенном для захоронения собак, но в действительности под роскошными мраморными надгробиями здесь нашли свой последний приют совсем другие существа. Стая даже после смерти никого от себя не отпускала, давая тем самым понять, кому на самом деле принадлежат жизни ее членов.

Ни один человек не знал о существовании данного частного кладбища. Даже не все сотрудники питомника догадывались, что скрывается в лесочке за зданием усадьбы. Все подступы к нему охранялись свирепыми сторожевыми псами, а сверху от любопытных взглядов его надежно укрывали раскидистые кроны деревьев.

Присутствующие поочередно бросили в могилу по пригоршне земли и так же молча удалились, оставив похоронную команду завершать свой скорбный труд. Большинство направилось в гостиную, где был накрыт поминальный стол, но три человека, малость поотстав, отделились от остальной компании. Перебравшись в кабинет Кирилла, они расселись по креслам и довольно долго молчали, не решаясь нарушить почтительную тишину. То один, то другой украдкой бросали взгляды на Ирену, чье лицо пряталось за непроницаемой черной вуалью. Ни единый жест, ни единый звук не выдавал ее состояния, но все равно все буквально кожей ощущали исходящую от нее ярость.

— Ну что, Фазиль, — Кирилл устало потер морщинистый лоб, — какие новости?

— Второй гроб с муляжом мы уже отправили в крематорий, — отозвался сидящий напротив него невысокий, но широкоплечий мужчина, жесткие темные волосы и смуглая кожа которого выдавали арабские корни. — Все вопросы я уладил, документы подчистил. Кому-нибудь из родственников потом надо будет съездить, забрать урну.

— По этому поводу я не беспокоюсь, — директор питомника поднял руку, прерывая Фазиля, — у меня нет ни малейших сомнений в твоем профессионализме. Меня больше интересуют результаты расследования.

— Быть может мы… — кивнул тот в сторону двери.

— Не надо, — произнесла Ирена, почти не размыкая губ, — я в порядке.

— Времени у меня было не особо много, — Фазиль сцепил пальцы на коленях, — да и ночь — не самый удобный период для сбора информации…

— Тебя просили сообщить результат, а не рассказывать о трудностях, которые тебе пришлось преодолеть, — перебила его Ирена.

Фазиль прикрыл глаза и, не торопясь, сделал глубокий вдох. Его импульсивность и вспыльчивость были притчей во языцех, а потому ему понадобилось несколько секунд, чтобы обуздать свой порыв.

— Дома у Евгения Полевкина мы нашли неполную коробку с патронами от пистолета. Калибр и партия — те же, что и у гильзы, которую привез Игорь. Также нам удалось отыскать одного человека, который подтвердил, что у журналиста действительно имелся неучтенный «Глок». Можно еще провести баллистическую экспертизу пули, но я уверен, что все сойдется, хотя это нам сейчас ничего и не даст.

— Почему? — приподнял брови Кирилл.

— Даже если мы выясним происхождение ствола, ни Евгения, ни Оксану отыскать это не поможет. Поэтому я предлагаю не тратить время и силы на бесполезную беготню.

— То есть, по-твоему, нам следует сидеть, сложа руки, и ждать, пока они сами заявятся к нам с повинной? — Ирена словно специально провоцировала Фазиля.

— Нет, конечно, — сдержанно ответил он, — но то, чем я занимался всю прошедшую ночь, никоим образом не приблизило нас к их поимке. Я предлагаю закрыть разработку направлений, связанных с пистолетом и баллистической экспертизой, и сосредоточиться на более перспективных моментах.

— Детали меня не интересуют, мне нужен результат. А его до сих пор нет!

Фазиль предполагал, что обсуждение хода расследования в присутствии Ирены неизбежно выльется в череду нападок и обвинений, потому и предлагал Кириллу обсудить все вопросы наедине. Теперь же ему ничего не оставалось, кроме как сидеть и терпеливо дожидаться окончания незаслуженного выговора. Смерть сына, несомненно, явилась для Ирены сильным потрясением, но она отнюдь не производила впечатления убитой горем матери. Ей не впервой было хоронить собственных детей, жизнь Стаи полна опасностей. Вместо молчаливой скорби сейчас Ирену охватила жгучая, всепоглощающая ярость, которая как лава из просыпающегося вулкана то тут, то там прорывалась наружу через трещины в ее пока еще холодной маске. Однако долго такое положение вещей продолжаться не могло. Настоящее извержение являлось всего лишь вопросом времени. Пытаться перечить Ирене, когда она пребывала в таком взвинченном состоянии, грозило неприятными и очень далеко идущими последствиями.

— Вы тут все сидите, развалились в мягких креслицах, — продолжала она, — а Игорь уже вторые сутки на ногах! Он даже на похоронах родного брата не смог присутствовать! Может, и вы оторвете свои зады ненадолго и тоже чуть-чуть побегаете, а?!

— Зачем так шуметь? — устало проворчал Кирилл, прикрыв глаза рукой. — Мы все работаем, каждый на своем месте.

— Вижу я, как вы работаете! Тебе в школе объясняли разницу между «я учил» и «я выучил»? Чего вы наработали-то? Где результат?

— Как раз это мы и пытаемся обсудить, а ты нас постоянно перебиваешь.

— Хорошо, молчу, — Ирена сняла шляпу и положила ее на столик у подлокотника, — только я не думаю, что будет большой толк от очередного переливания из пустого в порожнее.

Она откинулась на спинку и сложила руки на груди. Ее лицо, бледное и осунувшееся более обычного, на первый взгляд, ничего не выражало, но впечатление это было обманчивым. Возраст неизбежно давал о себе знать, вот только там, где у обыкновенных людей с годами появляются морщины, у Ирены проступали грани, резкие и холодные. И сейчас ее высокие обострившиеся скулы и напряженные уголки губ выдавали, какая буря свирепствует за внешне спокойным фасадом.

— Благодарю, — Кирилл повернулся к насупившемуся Фазилю. — Я понимаю, что поискам это никак не поможет, но я все же хотел бы прояснить некоторые вопросы, касающиеся смерти Антона.

— Что именно вас интересует?

— Я хочу разобраться, при каких обстоятельствах он погиб. Ты же осматривал тело, проводил вскрытие. Что ты можешь сказать на сей счет?

— Ничего конкретного, — развел руками Фазиль. — Пуля задела аорту и остановилась рядом с сердцем, так что с уверенностью можно утверждать, что он умер почти мгновенно, не мучаясь.

— Это ты уже говорил, — нетерпеливо кивнул Кирилл, — но я хочу знать подробности. Что показал осмотр тела? С какого расстояния был произведен выстрел, издалека или в упор? Было ли столь удачное попадание случайным, или в Антона стреляли прицельно? Нужно максимально точно восстановить последовательность событий.

— Ради чего? — лишенным эмоций голосом проговорила Ирена. — Мой сын живее от этого не станет.

— Ирена, пожалуйста!

Женщина снова умолкла, продолжая взглядом буравить Кирилла из-под тонких бровей.

— Судя по тому, где лежало тело, и где была найдена гильза, стреляли с расстояния около тридцати метров, — Фазиль виновато развел руками. — Боюсь, ничего нового к этому я добавить не смогу.

— Почему?

— Дело в том, что когда в Антона стреляли, он пребывал в зверином обличье, а после попадания рефлекторно перекинулся обратно. Так что, если и имелись какие-то следы огня или частички пороха, то они остались на шерсти. На его коже даже не оказалось входного отверстия, только свежий рубец. Поэтому осмотр тела никакой новой информации не дал, на его основании я не могу сказать, с какого расстояния был произведен выстрел.

— В него стреляли преднамеренно?

— Неизвестно, — покачал головой Фазиль, — хотя так точно всадить пулю с тридцати метров даже из «Глока» весьма непросто. Случайное попадание представляется мне маловероятным, но это всего лишь моя оценка. Ясно только, что стрелявший находился не сбоку или сзади, а прямо перед ним.

— То есть Антон… Апис бежал на того, кто его застрелил?

— Ну, бежал он или просто стоял я сказать не могу, но пуля вошла в тело точно спереди.

— То есть он должен был видеть стрелявшего? Почему же тогда не увернулся?

— Факты я вам перечислил, Кирилл Геннадиевич. Дальше начинаются догадки и гипотезы.

— К чему весь этот разговор? — вновь подала голос Ирена, глядя на директора прищуренными глазами. — Чего ты добиваешься?

— У меня никак в голове не укладывается, зачем Оксане понадобилось убивать Антона? Она же не могла его не узнать! Или он ее чем-то напугал? — Кирилл потер пальцами виски. — Не понимаю. Они всегда ладили друг с другом, серьезных конфликтов между ними никогда не случалось, и вдруг… Откуда у нее вообще этот пистолет взялся?

— Это был пистолет того журналиста, в машину к которому они с Колей сели, — напомнил Фазиль, — а дальше одно из двух: или он сам ей его дал, или Оксана его отобрала. Второе мне представляется более вероятным.

— Все равно непонятно. Зачем понадобилось стрелять? Она с Аписом и безо всякого оружия прекрасно могла бы разобраться, случись что. Какое-то совершенно немотивированное и нелогичное убийство. Не могла Оксана сотворить такого!

— Значит, ты недостаточно хорошо знал свою дочь, — заключила Ирена, — тем более что у нее сейчас Пряные Дни. Тут и нормальному-то человеку с собой совладать непросто.

— Если кто-то и не знал Оксану, то это как раз ты, ее родная мать! — Кирилл ткнул в ее сторону узловатым пальцем. — А я все эти годы был рядом с ней, и прекрасно знаю, на что моя девочка способна, а на что нет!

— Так. У нас тут, похоже, семейная склока намечается, — Ирена повернулась к Фазилю. — Не возражаешь?

Тот, прекрасно понимая, чего от него ждут, молча поднялся и вышел из кабинета.

— Замечательно! — Ирена вновь обратилась к Кириллу. — Вместо того, чтобы воздать убийце по заслугам, ты ее защищаешь? Так же, как ранее ты защищал Николая? Не многовато ли личных мотивов стало в последнее время в твоих поступках?

— Мои чувства здесь ни при чем! Я никогда не принимаю решений, пока не буду абсолютно уверен в их обоснованности! Тем более, когда речь идет о шагах, отменить которые уже невозможно.

— О, да, несомненно! — Ирена картинно всплеснула руками. — За те полтора века, что ты являешься Вожаком Стаи, ты всего лишь дважды отказывался покарать преступников, ссылаясь на недоказанность их вины. И, какое удивительное совпадение, оба раза обвиняемыми оказывались твои отпрыски! Не слишком ли много ты на себя берешь?

— Случай с Николаем — беспрецедентный, и ты это прекрасно знаешь! То, как мы решим его судьбу, может иметь очень далеко идущие последствия, и поспешность здесь неуместна! А в гибели Антона слишком много неясного, чтобы однозначно указать на виновного.

— Ты не веришь тому, что говорит Игорь? — Ирена подалась вперед. — Ты обвиняешь моего сына во лжи?

— Никоим образом, — Кирилл поднял перед собой руку, — но показаний единственного свидетеля недостаточно, чтобы вынести приговор.

— На самом деле в тебе просто недостаточно решительности! — женщина встала с кресла и теперь нависала над ним, сжимая кулаки. — Ты здорово постарел и стал слишком мягкотелым для Вожака. Ты уже неспособен отделить свои личные интересы от интересов Стаи! Знаешь, многие считают, что тебе давно уже пора подыскать замену.

— Ты бросаешь мне Вызов? — Кирилл, прищурившись, посмотрел на Ирену. — Или мне показалось?

Та отшатнулась, резко умолкнув и потупив взгляд, ее спина согнулась в покорном поклоне.

— Никак нет, — неожиданно тихо произнесла она, смиренно глядя в пол, — я подчиняюсь и признаю власть действующего Вожака.

— Так-то лучше, — удовлетворенно проворчал Кирилл. — Знай свое место!

— Тем не менее, — Ирена упрямо вскинула голову, так легко сдаваться она не собиралась, — если ты и далее будешь тянуть резину и демонстрировать неуверенность, то будь готов к тому, что действовать за тебя начнут другие. Вряд ли тебе это придется по душе, но такой исход неизбежен. Забота о безопасности Стаи — священная обязанность каждого ее члена, а исполнение долга не требует чьего-либо согласия или одобрения.

— Другие? — переспросил Вожак. — Уж не Игоря ли ты имеешь в виду? Каким образом тот кавардак, что он учинил, помогает обеспечить безопасность Стаи? Вся округа на ушах стоит! К нам в питомник, того и гляди, полиция с визитом пожалует! Ты это называешь исполнением долга?

— При чем здесь Игорь?! Весь этот дебош устроил не он, а Оксана!

— Хватит передергивать! — Кирилл, заразившись ее возбуждением, тоже вскочил на ноги. — Ты прекрасно знаешь, что именно Игорь своими действиями спровоцировал ее и вынудил бежать из Вельярово! Ни для кого не секрет, что с твоей подачи он уже давно подбирался к Николаю, а когда он убрал Настю, стало очевидно, что Николай — следующий!

— Человек-Который-Знает — угроза для Стаи, — холодно отчеканила Ирена. Теперь, когда ей удалось вывести оппонента из равновесия, эта маленькая победа придала ей уверенности, — а работа Игоря как раз и состоит в том, чтобы заставить его умолкнуть. Работа грязная, тяжелая и неблагодарная, а ты, вместо того, чтобы его поддержать, набрасываешься на моего сына с обвинениями!

— Николай не какой-то там посторонний человек, он — член Стаи!

— Ух ты! Надо же! Признался, наконец? — Ирена трескуче рассмеялась. — А я уж и не чаяла! Вот только ты малость запоздал, эти слова следовало произнести еще восемнадцать лет назад, в тот день, когда этот ублюдочек родился. Теперь, боюсь, уже поздно. Ты слишком долго самоустранялся от решения этой проблемы, втайне надеясь, что она как-нибудь рассосется или решится сама собой. Вот ты и дождался, а в том, что метод ее решения тебе категорически не нравится, нет ничьей вины, кроме твоей собственной.

— Случай с Колей — уникальный! Ни с чем подобным мы ранее не сталкивались, и с возникшей коллизией невозможно справиться кавалерийским наскоком! В истории Стаи никогда не случалось таких прецедентов, и наше решение может еще очень здорово нам аукнуться, а потому оно должно быть взвешенным и обдуманным. Ни ты, ни Игорь не вправе принимать его единолично, вы не Александры Македонские, чтобы сплеча рубить все узлы, что попадаются на пути!

— Настоящий Вожак — это тот, кто не боится брать на себя ответственность, тот, кто создает прецеденты, а не жалуется на их отсутствие. Ты же все восемнадцать лет прятал голову в песок, делая вид, что никакой проблемы не существует, — Ирена втянула голову в плечи и замахала перед собой руками, изображая маленького испуганного человечка. — «…но ему же нет еще и года», «…он всего лишь ребенок, он не представляет для нас угрозы», «…давайте подождем до его совершеннолетия». Ты не Вожак, а сентиментальный дедуля, умиляющийся на любимого внучка!

Кровь бросилась Кириллу в лицо. Он всегда славился прекрасным самообладанием, но на сей раз ему с огромным трудом удалось удержаться от взрыва. Если бы не стеснявшая его одежда, Ирена вполне могла уже давно быть разорванной на мелкие кусочки.

— Если с Николаем что-нибудь случится, — прохрипел он, придвинувшись к ней вплотную, — то Игорю придется отвечать за убийство члена Стаи! Я его из-под земли достану!

— Человек не может быть членом Стаи, — холодно ответствовала ему Ирена, — а что касается убийства, то кое-кто еще должен поплатиться за смерть моего Антона. Вот о чем тебе следовало бы побеспокоиться.

— Вина Оксаны пока не доказана! Я не стану выносить ей приговор, основываясь на столь спорных и неубедительных свидетельствах!

— Если этого не сделаешь ты, то сделают другие!

— И кто же именно, позволь узнать?

— Я сама позабочусь о том, чтобы девчонка получила по заслугам!

— Не слишком ли много ты на себя берешь? — с сомнением прищурился Кирилл. — Смотри, как бы и тебе самой не переступить ту грань, за которой борьба за справедливость оборачивается преступлением. У тебя нет права самолично решать чью-либо судьбу. Кто ты такая, чтобы карать и миловать?

— О! Не изволь беспокоиться, я Правила знаю, а вот ты их, похоже, успел подзабыть, — злорадно усмехнулась Ирена. — Я не буду чинить самосуд. Участь Оксаны и Николая решит Стая.

Время неспешно приближалось к полудню, когда дворняги, дремавшие в тени старого автобуса, вдруг встрепенулись и вскочили на ноги. Они задрали вверх морды, к чему-то принюхиваясь или прислушиваясь. Из-за забора послышался лязг цепи, когда здоровый сторожевой пес выбрался из своей конуры и, поднявшись на задние лапы, высунул нос в щель между досками. Он зарычал, но как-то неуверенно, словно сомневался в том, что это сейчас уместно. С другой стороны улицы донеслось беспокойное тявканье, и вскоре уже по всей деревне взбудораженные собаки скулили, лаяли и испуганно метались, зажатые в тиски собственных дворов.

Наконец, одна из дворняг остановилась и, усевшись в пыль прямо посреди дороги, воздела пасть к небу и громко, пронзительно и протяжно завыла. Ее вой немедленно подхватили другие, заливаясь на разные голоса. Ничего не понимающие люди высыпали на улицу. Одни безуспешно пытались урезонить своих псин, другие затыкали уши, но ничто не помогало. Не было на свете силы, которая смогла бы заглушить эту надрывную песню.

Воздух звенел от многоголосого воя, разносящегося вокруг на многие километры. Дальше, за полем, он встречался с собачьим зовом, летящим из соседней деревни, и с удвоенной силой мчался дальше. И так, поселок за поселком, подобно лесному пожару в истощенном засухой лесу, перепрыгивающему с дерева на дерево, собачий зов катился по земле, в считанные минуты охватывая целые области…