— Почему-то я не удивлен, что ты будешь один, — говорю я, не надеясь, что он заговорит первым.
— Почему же, — он подходит к моему распятому телу, сразу раскрывая мою одежду.
— Ты хотел получить больше, чем другие, я угадал?
Он не отвечает, проводя рукой от моей груди вниз, касается еще воспаленных складок плоти между ног. Я невольно вздрагиваю — пока слишком больно. Он, видя мое неприятие, убирает руку. Смотрит в глаза.
— Ко всему прочему мне едва не сломали челюсть, — угадываю ход его мыслей.
Он наклоняется надо мной, проводя согнутыми пальцами по щеке, подбородку и губам.
— Что ты хочешь? — спрашиваю его.
— Наслаждаться, — неожиданно серьезно и спокойно говорит он.
— Тогда чего ты ждешь?
— Не уверен, что смогу так…
— Почему?
— Я знал вас раньше, — говорит он. Я подозревал это, но не ждал столь быстрого признания.
— Многим это не мешало, — провоцирую на дальнейшее откровение.
— Нет, не так. Они знали вас как объект насилия. Я же, как воина.
Я смеюсь, чувствую слабую боль в челюсти.
— Так чего ты хочешь, унизить меня еще больше, использовать это тело как, тело поверженного противника?
Он отстраняется, вставая надо мной. Потом, резким рывком переворачивает меня на живот, взяв за одну ногу.
— Так ты поступаешь со всеми, кого победил, — не отступаю я, — забавный способ доказать свою силу.
Он приподнимает мою одежду, обнажая низ туловища, затем заставляет встать, опираясь на колени. Следующие действия совсем не похожи на то, что делали со мной другие. Он врывается в мое тело без подготовки, сильно травмируя и заставляя вскрикнуть. Потом так же безжалостно и без лишней осторожности вбивается, разрывая ткани оболочки. Он намеренно использует задний канал, который плохо поддается растяжению, проникновение в который для меня более мучительно. Руки, вытянутые цепями не дают мне держаться устойчиво, потому он болезненно удерживает меня за выступы тазовых костей, причиняя дополнительные страдания. Я уже не замечаю, как кричу. Длится эта пытка дольше, чем предыдущие. Но я скорее благодарен этому, мучения эти не столь унизительны, чем удовольствие, которое меня заставили испытать. Я почти слышу хруст сминаемых костей, когда он в последних судорогах экстаза вбивается в меня. Потом, опрокинутый на бок, я вижу залитую моей кровью кровать. Функционал же не глядя на меня приводит свою одежду в порядок.
— Спасибо, — успеваю сказать ему, когда он направляется к выходу. Он на мгновение останавливается, но так и не решаясь обернуться, уходит.
Все же мои расчеты не подвели меня.