14 ноября 2042 г.
…Низкочастотный сигнал боевой тревоги, от которого заныли зубы, выбил меня из сна в три четырнадцать ночи. В эмофоне Ростовцевой и Голиковой, вскочивших с кровати одновременно со мной, не обнаружилось даже намека на веселье, так что я в темпе метнулся к тумбочке, схватил вибрирующий телефон, вчитался в оповещение, подсвечиваемое алой рамкой, затем смахнул его в сторону, ткнул в нужную иконку и подключился к системе оповещения:
— Внимание, тревога НЕ учебная! Триггеру и Кречету зайти в канал два-два, а всем обитателям гостевых домиков максимально быстро добраться до лифтов, нажать на сенсор, мигающий красным, спуститься в тоннели и двигаться по указателям!
Пока я искал иконку дублирования прозвучавшего сообщения и задавал количество повторений, Анька успела натянуть трусики, сдвинуть в сторону фальшь-панель, под которой прятался «джентльменский минимум» оружия, и влезть в свою разгрузку.
Татьяна тоже занималась делом — вцепившись в свой планшет, листала картинки с камер и рычала во встроенный микрофон девайса, подгоняя копуш. Ну и, конечно же, экипировалась во все, что ей кидала Росянка. Когда поймала умные очки от «Oracle», на миг застыла, чтобы перекинуть телеметрию с планшета в одно из окон модуля дополненной реальности, а затем ускорилась. Так что до двери добежала чуть быстрее меня. И, выскользнув в темную гостиную сразу после меня, доложила, что вся команда либо уже в лифтовых холлах, либо на подходе к ним.
Я выдохнул слово «Принято!», на ходу защелкнул замки разгрузки и на автомате прижал локти к ребрам, проверяя, на месте ли пистолеты, затем забрал у напарницы свои тактические очки, подключился к нужному каналу и к интерфейсу системы безопасности, мазнул взглядом по картинке с радара, на пару мгновений прикипел взглядом к информационному блоку под нею и обратился к «Яровитам»:
— Дуйте в бункер. У нас гости. Десять человек. Идут на вингсьютах со стороны нейтральных вод. Расчетное время прибытия — три часа восемнадцать минут двадцать пять секунд…
Последнее предложение озвучил уже в лифте, в который, кроме нас троих, набились все остальные обитатели этажа. Закончив говорить, ткнул в нужный сенсор, растрепал волосы бледненькой, но очень деловой Кнопке и успокаивающе хлопнул по плечу Мадонну, звереющую от бессилия:
— Расслабься, Люд, этот остров только кажется райским местечком, а на самом деле он полон сюрпризов!
— Даже для профи? — уточнила она и повернула голову на мой голос. Видимо, чтобы было легче вслушиваться в мой эмофон.
— Пофигу, для кого! — усмехнулся я и ответил на вопрос Афины:
— Нет, ты спускаешься в убежище. Вместе со всеми. А там выполняешь ценные указания Татьяны.
Возражать она и не подумала, так что в правое ответвление коридора мы с Анькой влетели вдвоем, без «прицепов». А когда вломились в центр управления и заблокировали мощную бронированную дверь, разбежались по рабочим местам. Вернее, Ростовцева села в свое кресло, прижала ладонь к контактной пластине системы контроля доступа и подалась к сканеру сетчатки, а я в удаленном режиме влез в адресную книгу телефона и набрал Миллера.
АНБ-ник ответил на звонок буквально через пару секунд, и я, глядя на таймер обратного отсчета, мягко мерцающий прямо перед глазами, выполнил обязательную программу:
— Джеральд, доброй ночи. Вы случайно не проводите никаких учебно-тренировочных десантирований на Архипелаг Мечты?
Сон из его голоса как ветром сдуло:
— Мы — нет. Мне надо десять секунд, чтобы подключиться к картине со спутника… Так, вижу… Ага, спрыгнули со снижающегося HH-60W Jolly Green II…
— Угу! — подтвердил я. — Он подошел к границе, набрал высоту, сбросил десант, развернулся и сейчас уходит к базе…
— К какой, к дьяволу, ба-… — начал, было, он затем догадался изменить разрешение картинки, увидел какую-то древнюю лоханку, дрейфующую в пятидесяти милях от границы территориальных вод США, и два скоростных катера, уже преодолевших треть расстояния от «базы» до архипелага, поэтому грязно выругался и пообещал немедленно связаться с командованием Третьего флота ВМС США. Но я пропустил это обещание мимо ушей, так как наблюдал за картинкой на большом экране. Вернее, за тем, как на недоумках, мчащихся к острову, появляются метки системы целеуказания. Впрочем, зависал считанные секунды. Затем допер до наиболее вероятных последствий «щедрости» Росянки, загрузил собеседника еще одной просьбой, попросил повисеть на линии, связался со всеми тремя «Яровитами» и дал им еще одно ЦУ.
Пока сотрясал воздух, гости, падающие с неба, успели открыться и, зажав по одной стропе управления, начали стремительно «скручиваться» к юго-западному склону Большой Горы.
— А они ниче-так, упакованы… — заявила напарница, увеличив картинку до предела и оценив снаряжение, идентифицированное сканерами. — И как-то уж очень добросовестно косят под россиян.
С последним утверждением было сложно не согласиться: тело, которое мы разглядывали, имело при себе наш ПНВ, Калаш последней модификации, давно устаревший «Стечкин», две эфки, четыре эргэдэшки и «Шмель»! К личностям, использующим огнеметы, у меня были о-о-очень серьезные претензии еще со времен гибели Настены, Джинг, Эрики и Дины, поэтому я сжал пальцы на трапеции Ани и процедил:
— Этот нам не нужен. И другие уроды с РПО — тоже!
— Поняла! — среагировав не столько на голос, сколько на изменения в эмофоне, отозвалась она, сдвинула обе метки на центр грудной клетки этому «клиенту», а затем повторила то же самое еще с двумя «гостями».
С последним — буквально секунд за пять-шесть до входа в последнюю «запятую», так что эту конкретную смерть мы увидели своими глазами: крупнокалиберные пули, выпущенные скорострельными пулеметами от «General Dynamics» в автоматическом режиме, практически перепилили тело, уже подготовившееся к приземлению!
Да, зрелище получилось не очень приятным, но душу согрело. Точно так же, как зеленые кантики, в течение двух секунд появившиеся вокруг девяти «вспомогательных» окон, выведенных на левую стену центра управления. В общем, на связь с Кречетом, Триггером и Афиной я вышел в прекраснейшем настроении:
— Тушки с первой по четвертую, шестая, седьмая и девятая готовы к медицинским процедурам!
— Катера скидывают скорость… разворачиваются… уходят! — поменяв картинку на большом экране, затараторила Анька.
Я продублировал ее слова Джеральду и услышал скрип зубов:
— Корабль-базу возьмем мы — к ней на полной скорости идут два патрульных корабля. Вертушку в худшем случае собьют истребители, которые тоже на подходе. А вот катера могут уйти к континенту и выса-…
— Не уйдут! — перебил его я, подключился к системе оповещения и дал соответствующую команду Закату…
…Снаружи пахло войной. Ну, или сгоревшим порохом, кровью и нечистотами. Но я отметил это лишь краем сознания, пока бежал от особняка к ангару, створки которого открыл еще из лифта. В салон «Гнева» Росянки влетел первым. Сходу упал в кресло, расположенное позади и чуть правее пилотского, защелкнул замок ремней безопасности и снова вышел в канал два-два:
— Ну, что у вас там?
— Перетянул культи жгутами, вколол противошоковое и поставил «систему» четверке. Бегу к семерке… — деловито доложил Триггер.
— Заканчиваю с девяткой и вот-вот выдвинусь к двойке… — следом за ним вышел на связь Кречет.
— Только-только подбежала к единичке… — одновременно с ним заговорила Афина. Потом сделала паузу и закончила уже в тишине: — Видела шестерку, но трогать не стала — этому типу вырвало кусок грудной клетки, и возиться не было смысла.
— Шести языков должно хватить за глаза! — равнодушно выдохнул я, восхитился легкостью, с которой Ростовцева вывела наш «конверт» из ангара и бросила в небо, после чего переключился на АНБ-шника: — Джеральд, что там с военно-медицинским бортом? У нас тут три двухсо-… в смысле, трупа, один практически труп и шестеро тяжелораненых.
— Экипаж подняли по тревоге, но эти парни не такие шустрые, как вы! — с заметным напряжением в голосе отозвался он.
Я посмотрел на часы, на которых было двадцать три минуты четвертого, сообразил, что с начала операции прошло всего ничего, и постучался во второй «Гнев». Как оказалось, Берестов только-только тронул машину с места!
— Особо не гони. И не рискуй. Если что, топи с большого расстояния! — на всякий случай повторил я, услышал его «Принято», затем сменил режим работы умных очков, посмотрел вперед и невольно сглотнул: конвертоплан шел на форсаже от силы в двух метрах над океаном, то есть, практически впритирку к самым крупным волнам!!!
— Иду с ефрейторским зазором! — среагировав на мое обалдение, ехидно заявила Анька, а через мгновение полыхнула злостью: — Закат, выруби, нахер, габариты и прижмись к воде!
Судя по тому, что злость сменилась сосредоточенностью, он выполнил приказ достаточно быстро. Я тоже сосредоточился на деле — развернул окошко с телеметрией камеры спутника, оценил взаимное расположение меток вертушки и звена истребителей-перехватчиков, которые, вроде как, должны были двигаться со стороны материка, а затем заметил еще два крошечных ромбика, отделившихся от корабля-базы и рванувшихся к самолетам!
— А мужики-то вконец охренели! — удивленно выдохнула напарница, явно наблюдавшая ту же картинку. — Ох, сейчас им и прилетит!
— Закат, катера меняют курс! — рявкнула она же секунд через пять-семь: — Перехватывай и топи левого!
Вертушка тоже разворачивалась, но о ней уже позаботились — один из истребителей-перехватчиков, уходящих от ракеты земля-воздух, отправил в ее сторону сразу два «ромбика».
— О, а вот и привет от патрульных кораблей! — восхитилась Ростовцева, положив «Гнев» на крыло и практически цепляя правым крылом шапки пены на волнах.
Я изменил масштаб картинки и увидел еще две метки, стремительно несущиеся от правого нижнего угла экрана к кораблю-базе. Потом уставился на горизонт и затаил дыхание.
Как ни странно, вспышек я так и не увидел. Ни большой, ни маленькой. Поэтому решил наехать на Миллера, спросив, что ж его соотечественники настолько криворуки. Однако он меня опередил:
— О корабле-базе и вертолете можете забыть. Первый от гидроудара разломился пополам, поэтому его экипаж гарантированно дождется прибытия патрульных кораблей, а второй посечен осколками, так что садится на воду на авторотации.
Я передал его слова Аньке и услышал ее сокрушенный вздох:
— Блин, а о гидроударе я и не подумала! Закат, концепция меняется: воткни ракету не В катер, а ПЕРЕД ним…
После этих слов я приготовился любоваться фонтаном, катером, взмывающим в воздух и медленно переворачивающимся кверху килем, но увидел картинку поинтереснее. Росянка, зашедшая на плавсредство под углом градусов в восемьдесят, как-то подгадала момент опускания носа после впечатляющего прыжка на очередной волне, и срубила эту часть корпуса коротенькой очередью из скорострельных пушек! Катер, естественно, слегка повело в сторону, но инерция никуда не делась, он со всей дури воткнулся обрубком в воду. Переборка, отделяющая внутренний объем от кокпита, не выдержала удара, и оба «пассажира» отправились полетать от удара набегающего потока воды. Кстати, на этом шоу не закончилось — описав приличный вираж и скинув скорость километров до десяти в час, Анька сделала еще два выстрела. По правым верхним конечностям пловцов. После чего подвела «конверт» к ближайшей бессознательной тушке, болтающейся на поверхности только благодаря спасательному жилету, и развернулась ко мне:
— Составишь им компанию?
Составил, конечно. В смысле, скатал в рулон покрытие пола и убрал в оружейный шкафчик, затем выдвинул наружу лебедку, нашел «систему», заметно более навороченную, чем та, которой пользуются скалолазы и альпинисты, натянул прямо поверх разгрузки и прокатился вниз. А после того, как поднял на борт оба тела, занялся не самым приятным делом на свете. То есть, лишил их остатков всего стреляющего и взрывающегося, перетянул культи, вколол противошоковое и поставил «систему». Но уже медицинскую, с кровезамещающим раствором.
Закончил уже на месте крушения второго катера, хмуро осмотрел пол, покрытый бурыми пятнами, и вздохнул:
— Ну вот, обновили салон, блин!
— Фигня, этот рассчитан и не на такое! — фыркнула напарница. — После возвращения на остров быстренько ополоснем и оставим снаружи, сушиться. А в Вегас полетим на «Гневе» Заката.
— О, черт, сегодня же еще драться! — схватился за голову я и нехотя пристегнул к себе карабин.
— Не страдай, че тут осталось-то? — хохотнула она. — Сдать наш улов и диверсов представителям ВМФ США, помахать ручкой улетающей вертушке или той хрени, которую пришлют за калеками, вернуть снарягу на место, ополоснуться, как следует пожрать и завалиться спать…
…Как ни странно, процесс передачи пленных американским военным врачам действительно занял считанные минуты. Да, еще два с лишним часа пришлось убить на «прогулки» юго-западной части острова в компании пяти деловых и крайне неразговорчивых мужиков в штатском, из которых к АНБ относились только двое, ждать, пока специально обученные люди соберут фрагменты тел, разбросанное оружие и снарягу, отправить Джеральду копии записей со всех видеокамер, в поле зрения которых хоть на секунду, да попали «диверсы», и так далее, зато нам не полоскали мозги. ВООБЩЕ! В результате на «коммунистический субботник» по уборке территории от всего того, что натекло с трупов, и от ветвей, «состриженных» пулеметами с декоративных кустов и деревьев, вышли в более-менее неплохом настроении. Как метко выразилась Афина, «в среднем по больнице». То есть, боевое крыло, Танька и Лерка и я были довольными до невозможности, Тимура и Кнопку бросало из крайности в крайность, а Тихона, Рамазана и Черепа откровенно плющило. Хотя последним мы поручили сбор и сожжение «лишней» растительности, а по местам боевой славы со шлангами наперевес шарахались сами.
С половины девятого до четверти десятого завтракали. Всей толпой. И умяли десяток осетинских пирогов. А потом я включил Большого Босса. В смысле, отправил Берестова и Черепанова в ангар, приводить в божий вид Анькин «Гнев», Кнопку — в дом, кормить Мадонну, Карсанова и обоих ассистентов — в спортзал, сжигать адреналин, Таньку и Лерку — в кабинет, монтировать новый ролик, а Кречета, Триггера и Завьялову — обслуживать пулеметы. Само собой, не забыв выдать последним соответствующее видео-руководство. Потом запустил процесс уборки со стола, кивнул Росянке и Афине, вроде как оставшихся не приделах, завел их в особняк, спустил в центр управления, жестом предложил рассаживаться и обратился к Богине Войны:
— Рассказывай.
Та откинулась на спинку дивана, закинула за голову правую руку и, тем самым, продемонстрировав совсем не женский бицепс, засунула пальцы левой под резинку шортиков и вздохнула:
— Идиоты с одной извилиной на всех. Частная военная компания категории «дешевле не бывает», работавшая в беднейших странах Африки и специализировавшаяся на акциях устрашения. Слила два последних контракта в ноль и оказалась на мели. Какой-то умник предложил руководству поднять сотни миллионов евро на пустом месте, и объяснил, как это можно сделать. Придурки, которые командовали этим сбродом, охренели от счастья, взяли в долг десять лямов у какого-то местного теневого воротилы, оставив в залог все недвижимое имущество и — внимание! — свои семьи, рванули через половину планеты и поставили все бабки на твой проигрыш нокаутом на третьей минуте второго раунда первого боя сегодняшнего турнира! А для того, чтобы ты гарантированно лег и после боя заявил о том, что решил продолжить карьеру и продолжил зарабатывать им деньги, собрались оставить тебе телефон для связи и забрать с собой Татьяну с Лерой.
— Звучит как-то по-идиотски! — воскликнул я. — А если бы мы сегодня остались в Вегасе?
— Акция была запланирована на начало прошлой недели. Но их лоханка поломалась в Южно-Китайском море. Нужные запчасти с большим трудом нашли в Маниле. Пока чинились и шли через Тихий океан, вешались, так как понимали, что не успевают и рискуют вызвать неудовольствие этого самого воротилы, не отличающегося особым гуманизмом. Всю информацию о твоих перемещениях брали из блогов фанатов. Узнав о том, что ты улетел из Вегаса на свой остров, чуть не сошли с ума от счастья. Ну, и на радостях сделали ставки по Интернету, так как были уверены, что выигрыш у них в кармане.
Я прекрасно представлял, на что способен среднестатистический вояка с одной извилиной от фуражки, но все равно решил перестраховаться:
— Ты уверена, что это точно не легенда для лохов?
«Старшая сестричка» утвердительно кивнула:
— После экспресс-допроса я провела медикаментозный. Начальнику штаба этой шарашкиной конторы, лично рулившему акцией. Он раскололся до донышка и наболтал такого, что я охренела. Приколись, все руководство этой ЧВК тусовалось на той лоханке, которая болталась в пятидесяти милях от границы территориальных вод США. Ибо не доверяло своим подчиненным ни на грош и до смерти боялось, что они свалят в туман вместе с девчонками и будут доить тебя без помощи Большого Начальства, а ему придется отвечать перед ростовщиком…
…Подтверждение этой «легенды» мы получили в начале второго дня от Джеральда Миллера. Как оказалось, его контора сработала на «ять»: подавила все средства связи в районе крушения судна, в темпе выпотрошила всех пленных, включая спасенных в океане, и устроила настоящие агентурные игры. То есть сообщила ростовщику о захвате тех заложниц, о которых шла речь, и скинула несколько качественных фотографий. А потом отправила по координатам запеленгованного телефона каких-то спецов, базирующихся на военной базе Camp Lemonnier в Джибути. Строить из себя героя у мужика, естественно, не получилось, и он рассказал все, что знал. Точнее, признался в том, что дал деньги в долг не под залог, а под идею. И даже поставил на тот же исход моего первого боя все, что смог собрать по знакомым — сто двадцать шесть миллионов евро. Вот мы и позабавились, добавив в смонтированный, но еще не залитый на мою страничку видеоролик фрагменты записей допросов пленных и захвата этого типа, отправили готовый материал Еремееву, получили санкцию и порадовали фанатов очередным жестким мини-фильмом. Потом залили в автоответчики телефонов сообщения «Отдыхаем. Выйдем на связь после девятнадцати ноль-ноль по времени Лос-Анджелеса», пообедали и отрубились.
Не знаю, как другие, а я проснулся от сдавленного смеха Таньки, Лерки и Аньки, приоткрыл один глаз, сфокусировал взгляд на знакомой спинке, до самого крестца прикрытой ярко-рыжими волосами, и потребовал объяснений. Да-да, у задницы, затянутой в белые трусики, ибо разворачивать к себе ее хозяйку было лениво.
Как я и рассчитывал, уже через секунду в поле моего зрения появились лица, а самое правое, принадлежащее госпоже Голиковой, начало вещать:
— Помнишь спортсменку, комсомолку и отличницу, набивавшуюся к нам в гости?
— Естественно!
— Так вот, она решила попиариться за счет тебя и выложила в свой блог забавное обращение к подписчикам. Сейчас я тебе его зачитаю:
«Добрый день, мои дорогие и любимые! Я только что пришла в себя после самой жуткой ночи в моей жизни, снова напилась успокоительного и спешу поделиться с вами последними новостями. Как вы, наверняка, знаете, вчера вечером я помогала Ричарду Логану, владельцу одного из величайших промоушенов всех времен и народов, проводить пресс-конференцию участников самого крутого бойцовского турнира в истории. Так вот, во время этого шоу я влюбилась, как девочка. В мужчину, от мыслей о котором у меня до сих пор слабеют колени и пересыхает во рту. Он потрясающе умен, эрудирован, тактичен, надежен, харизматичен, красив… О, боже, эпитеты, которые появляются в голове при любой мысли о нем, можно перечислять часами! Но я знаю, что вы ждете продолжения истории, поэтому прерываю описание и называю Имя. Это Дэнни Чума Чубарофф, боец, заставивший говорить о себе всю планету! А теперь продолжу каяться и признаюсь, что в какой-то момент настолько потеряла голову от харизмы этого мужчины, что напросилась в гости. На его чудо-остров. И даже дошла до трапа его eVTOL-а. Но в тот самый момент, когда ставила ногу на первую ступеньку, вдруг поняла, что там, на острове, потеряю себя, полностью растворившись в любви. А значит, предам ВАС, мои любимые и родные! Там, стоя у трапа, я думала, что умру на месте. Ведь мое несчастное сердце жаждало безумной, всепоглощающей любви и в то же время истекало кровью, не способное отказаться от вас. И я не смогла сделать второй шаг. А Дэнни, заметив это, посмотрел на мое лицо, увидел, что я плачу, и как-то почувствовал, что со мной творится! Достал белоснежный платок, невероятно ласково и нежно вытер слезы с моих щек и вздохнул. Я… я не могла говорить. Только смотрела в его глаза и плавилась от запредельной боли. А он сглотнул подкативший к горлу комок, провел ладонью по моим волосам и грустно улыбнулся: 'У каждого из нас своя Голгофа. Иди на свою. А я буду ждать. Вечно…»
— Охренеть! — ошалело выдохнул я. — Что-то я не припоминаю ее у трапа!
— Ну-у-у, она была у него мысленно! Раз триста! — хохотнула Рыжова. — И столько же раз переспала со всеми нами. Пока ходила с раскатанной губой.
— Угу! — поддакнула ей Танька. — А потом Ростовцева устала делать ей намеки, составила компанию при походе в туалет и там открытым текстом пообещала переломать ноги за любую попытку подкатить к тебе или к нам.
— А потом Уолкотт, наверняка, опять ширнулась и поймала приход… — добавила Росянка. — Когда пришла в сознание, как-то умудрилась включить голову и поняла, что наезжать на тебя глупо. Тем более в тот самый день, когда о тебе говорит вся планета. Вот и состряпала эту хрень. Кстати, ты не дослушал.
— Да⁈ Тогда я весь внимание!
«Это было настолько великодушно, что я проплакала половину ночи… — продолжила Голикова. — Потом напилась лекарств, чтобы хоть как-нибудь уснуть, а сейчас пытаюсь настроиться на вечер. И не могу. Ведь там будет ОН, мужчина, сводящий меня с ума одним своим существованием. А я не имею морального права сказать ему „да!“ В общем, мне сейчас жутко не хватает тепла ваших душ и вашей поддержки, мои дорогие и любимые. Поэтому сижу в кровати с планшетом на коленях, плачу и жду…»
— А что, толковая идея! — после недолгих раздумий заявил я. — Почти уверен, что вся молодежь, тусующаяся на моей страничке, уже вовсю ее поддерживает. Ведь она сказала так много теплых слов об их кумире!
— Так и есть! — усмехнулась блоггерша. — После того, как кто-то из ваших общих фанатов залил на твою страничку ссылку под заголовком «Еще одна победа Чумы», к ней ломанулись миллионы. Кстати, подписчиков прибыло и у тебя.
— Хейтеров?
— Отнюдь. Ты ж у нас мужчина великодушный! — хихикнула она. — Вот и благодарят. За понимание и за то, что похитители не узнали о прилете на твой остров самой Сэнди Уолкотт и не отправились за ней всей ЧВК…
Над этими фантазиями угорали до восьми вечера. Все, кроме меня. А я висел на телефоне, отвечая на звонки. Потом мне это дело до смерти надоело, и я наговорил на автоответчик фразу «Готовлюсь к турниру». Поужинал в тишине и спокойствии. Потом переоделся, послал к черту Афину, Мадонну и Кнопку, остающуюся за главную, вместе с Голиковой, Ростовцевой и Рыжовой спустился к конвертопланам и получил еще четыре пожелания ни пуха, ни пера. От двух «Яровитов», Черепа и Зимы.
Перелет до Вегаса прошел без треволнений. Посадка на облюбованную крышу и поездка на лифте — тоже. А потом начался бардак: метров семьдесят от лифтового холла до входа в выделенный нам блок помещений мы шли порядка пятнадцати минут, хотя для моей охраны Логан выделил человек двадцать дюжих секьюрити!
— Народ просто сошел с ума! — кое-как оклемавшись после прогулки сквозь безумствующую толпу фанатов, замученно выдохнула Линда. — За неполные сутки айтишники Секретной Службы отбили несколько десятков тысяч попыток хакнуть систему наблюдения, хотя о том, что все камеры на этом этаже физически отключены от сети, мы написали на сайте еще во время пресс-конференции. Кроме этого, сотрудники все той же Секретной Службы сбились с ног, блокируя попытки прорваться сюда, на крышу и на этаж, на котором располагаются выделенные вам номера; вокруг здания сплошной ковер из обломков сталкивающихся дронов; от въезда в подземный гараж раз пятнадцать оттаскивали разбитые и расстрелянные машины, а мне оборвали телефон, предлагая любые деньги за билет!
— Всё ля-ля — в комнате отдыха! — рявкнула Танька. Потом подхватила меня под локоть и уволокла в раздевалку.
«Раз „Секретная Служба“, значит, президент США все-таки прилетел!» — подумал я, потом выбросил из головы все посторонние мысли, в темпе переоделся, вышел в зал, поздоровался с тренерами и включился в работу.
Как обычно, особо не убивался. Как следует разогрелся, поработал с тенью, «потанцевал» с Тимуром и Тихоном, повозился на ковре с Рамазаном и Грегором Грейси, а потом уперся в массажку. Правда, не обнаружив там Игоря Матвеевича, напрягся. И не зря — Лерка, проскользнувшая в помещение следом за мной, заявила буквально следующее:
— Он прилетел. Но нам с Анькой не понравился его взгляд. Так что массаж тебе сделаю я.
Я коротко кивнул и начал раздеваться. Да, на краю сознания все-таки мелькнула мысль о том, что Матвеича, единственного члена команды, через которого меня было реально достать, надо было тоже отвезти на остров. Но я ее задвинул куда подальше, ибо этот мужчина, при всем его профессионализме и серьезнейшем опыте, дико бесил Рыжову и Ростовцеву «горизонтальным» интересом, скрывающимся за бесстрастным лицом, и позволять ему жить на нашем острове неделями они были не готовы. В общем, я снова отключил голову и потерялся в новых ощущениях: руки начинающей целительницы чуть ли не с первого прикосновения начали медленно, но уверенно раскручивать те запасы нерастраченной энергии, которые во мне скопились за двое суток безделья, во что-то вроде управляемого вихря! Да-да, именно управляемого — я откуда-то знал, что могу выплеснуть всю собранную мощь в любое мгновение, в любом направлении и хоть по частям, хоть одним ударом!
Пребывай я в обычном состоянии, наверняка задумался бы о том, к чему Лера придет, когда разовьет свой Дар до предела. А так просто наслаждался ощущением абсолютной гармонии души и тела. И ждал. Момента, когда меня куда-то там позовут.
К сожалению, после того, как в массажку заглянула Голикова и заявила, что мне пора, Лерка оставила мою тушку в покое, и вихрь начал потихоньку замедляться. Я попробовал его подстегнуть, но почувствовал, что еще не готов к подобным подвигам, и начал тратить энергию, улетучивающуюся впустую, на контролируемые перемещения. То есть, неосознанно следовал принципам древнего мастера из то ли японской, то ли китайской притчи, утверждавшего, что он ест, когда ест, бьет, когда бьет, и так далее.
Забавно, но при этом тело работало настолько четко и точно, что я добавил к перемещениям удары по воображаемому противнику, отводы «его рук» и нырки под контратаки. В итоге заигрался и более-менее пришел в себя только тогда, когда оказался в перекрестии лучей прожекторов и услышал слитный рев тысяч голосов:
— Чума-а-а!!!
Тут сама собой проснулась память и отправила меня вниз по искрящейся дорожке ко входу в октагон. Ну, а руки над головой я вскинул сам. Когда увидел на левой половине ближайшего экрана фотографию Артура Гаспаряна и допер, что «слепая жеребьевка», как и положено, уже состоялась, и мне подобрали первого противника.
Воплей ринг-анонсера, описывавшего мои ТТХ и достижения со времен царя Гороха, не слышал — вглядывался в фигуру армянина, мечущегося по своей половине восьмиугольника, и пытался поймать его взгляд. Все остальные телодвижения, предваряющие выход на канвас, тоже прошли мимо — я слышал только голос Таньки, монотонно повторяющей фразу «Он боксер», чувствовал только ладони Лерки, разминающие трапеции, и без какого-либо участия разума наглухо закрывался от невероятно насыщенного эмофона зала.
Оказавшись в восьмиугольнике, запоздало сообразил, что Голикова пыталась переключить меня в нужный режим, развернулся на месте, проартикулировал слово «Помню» и, наконец, «вцепился» в своего противника. В смысле, не только увидел его глаза, но и почувствовал его, как часть самого себя. Вот и жил им. До команды рефери и первого пристрелочного джеба, который в принципе не мог до меня дотянуться. И чувствовал легкое неудобство из-за того, что эта часть опасается ударов ногами и проходов в ноги, не привыкла к объему и весу шингартов, не очень уютно чувствует себя в октагоне и так далее. Впрочем, все это не мешало работать — я привычно занял центр канваса, поймал свою дистанцию и начал поддавливать. То есть, держал армянина на дистанции, на которой он чувствовал наибольший дискомфорт, раз за разом проваливал в атаках и пробивал неакцентированные серии туда, куда хотел. Благо вихрь еще крутился, и любые перемещения удавались так, как будто я отрабатывал их по тысяче лет.
К середине раунда в эмоциях кавказца из Канады появились первые искорки растерянности. А после того, как я два раза подряд чувствительно приложился к его печени — злость. И он решил забыть о чистом боксе. Зря: почти все, что в профессиональном боксе традиционно считалось грязью, у нас, в смешанных единоборствах, было нормой. Кроме того, единственное, во что он вообще попадал — это в перчатки. Так что об ударах в затылок, в пах, головой или плечом, а также захватах за руку, давлении предплечьем на шею, удержании в клинче и тому подобной хрени мог только мечтать.
Кстати, на третью попытку сделать мне подножку я все-таки ответил. Выбив его переднюю ногу куда более техничным движением, удержав тушку, которую начало опрокидывать, в вертикальном положении, и без особой спешки разорвав дистанцию.
Намек был понят влет, и до конца раунда Артур работал только руками. Зато попробовал ударить после гонга. Со всей дури. Но промахнулся, чуть было не грохнулся на канвас и взбесился еще сильнее.
Я спокойно «дотанцевал» до своего угла, мотнул головой, отказываясь усаживаться на скамеечку, несколько раз кивнул Дмитрию Петровичу, хотя не слышал, что он мне говорит, ополоснул рот, дал Рыжовой возможность поизображать катмэна и после очередного удара гонга вернулся в центр октагона.
Второй раунд Гаспарян начал с очередной подлости, попробовав рубануть меня во время касания шингартами. Я поднырнул под довольно мощный правый хук и на уходе за спину воткнул кулак в печень, забрал спину, встряхнул напрягшуюся тушку и вернул на место. Увы, у мужика напрочь сорвало крышу: вместо того, чтобы понять недвусмысленный намек и сделать очевидные выводы, он попробовал ударить меня локтем, а когда понял, что не достает, выбросил бэкфист.
Я опять постучал по печени. Не сильно, но два раза подряд. Потом закрутил беснующегося боксера вправо, поймал на переходе и посадил на задницу медленным, но тяжелым ударом в центр грудной клетки.
Он выплюнул капу в ладонь и выругал меня по матери. На не особо хорошем, но достаточно понятном русском. Потом вернул капу на место, вскочил на ноги и ринулся в атаку. Но на первой же выброшенной двойке нарвался на серию из двенадцати ударов по этажам, каждый из которых не сильно, но сотрясал. Попробовал зайти в клинч, но я сбил его руки в стороны, шлепком тормознул колено, которым он попытался ударить меня в пах, и пробил двоечку. На уходе в сторону — правый кросс в печень и левый боковой в челюсть. Чтобы сложить пополам и положить на канвас. Секунд, эдак, на пять.
Кавказец встал на девятой-десятой, хотя пришел в себя чуть ли не на второй. Уставился на меня налитыми кровью глазами, провел большим пальцем по шее, видимо, считая, что это меня испугает, и попер в атаку — выбросил два джеба в голову, попробовал пробить акцентированный кросс в корпус, но нарвался на оверхенд и снова завалился навзничь. С этого момента он вообще перестал думать: стартанул прямо с канваса, попробовал исполнить супермен-панч, сложился пополам еще на лету и очень неприятно воткнулся лицом в клетку. Нос «ушел». Вправо и вверх. Но Гаспарян жаждал моей крови и снова рванулся в атаку, пронесся мимо, развернулся и начал пятиться к сетке, отбрасываемый моими ударами — мне надоела его неконтролируемая ярость, и я не позволял ему прийти в себя, сначала вбив в состоянии грогги левым прямым в голову, а потом удерживая в этом состоянии следующими плюхами. Потом почувствовал вспышку решимости в эмофоне рефери, понял, что он вот-вот прервет бой, вложился в левый боковой в печень чуточку сильнее и сделал шаг в сторону. Чтобы Артурчику было куда падать. Вот он и рухнул лицом вниз, перевалился на бок и замер в позе эмбриона…
…Второй раз меня вызвали в октагон через вечность. В этот раз общий эмофон оказался настолько давящим, что я «закрылся» то ли на втором, то ли на третьем шаге по дорожке. Потом вскинул взгляд к экрану, увидел на нем огромное лицо Наронга Банми и фотку поверженного им Велимира Палича. Еще через пару шагов до меня донесся голос Голиковой, с трудом перекрикивавшей вопли зрителей, чтобы инициировать очередную «смену режима», но я опять протупил и включился в него уже после осмотра судьей. Кстати, во время осмотра на нервы действовал чей-то смутно знакомый голос, сообщивший, что бой между чемпионами «Kard Cheuk» и «Беллатор» закончился на четвертой минуте третьего раунда, что таец нахватал очень приличное количество ударов, и что у него приличная сечка над правым глазом, но я пропустил все это мимо ушей. Ибо смотрел на этого парня и чувствовал, что он уже восстановился, заряжен на бой и совершенно спокоен.
Когда поднялся в октагон, тоже смотрел только на него, а на все слова и телодвижения рефери реагировал на автомате. Тем не менее, мисс Уолкотт все-таки заметил. Периферическим зрением, которое каким-то образом «продавило» тоннельное. А потом самым краешком сознания отметил, что она изображает какие-то чувства. Впрочем, положенный круг по канвасу она прошла достаточно быстро, и я забыл о ее существовании — дождался команды начинать, шагнул вперед, коснулся перчатки тайца своей, сделал шаг назад и ответил на уважительный поклон таким же.
Следующую две с половиной минуты таец пристреливался и оценивал все, что можно было оценить, то есть, скорость передвижения и реакции, готовность идти на размен ударами и умение видеть бой, уровень контроля дыхания и набивку. Да, я позволял ему себя доставать, чтобы бой получился зрелищнее. Но только лоукиками по внешней стороне бедер, в момент касания слегка выводя ногу из фокуса удара. От тех же лоу, но по внутренним поверхностям, уходил; мидлкики сбивал ладонями; хайкики принимал на «щиток» из плеча и предплечья. Не позволял себя бить и коленями: зрелищность зрелищностью, но Банми молотил ногами, как из пушки, и встречать их, к примеру, печенью или одиннадцатыми ребрами не улыбалось от слова «совсем».
Зато с руками было чуть поинтереснее — я позволял лупить в шингарты, на излете доставать грудные мышцы и плечи, касаться средней линии пресса и хватать за шею. Ну, и сам развлекался в том же стиле. Только чуточку разнообразнее, чем он. Ведь я видел начало каждого его удара, поэтому мог без особого риска для себя использовать довольно экзотические и эффектные связки.
Во второй половине раунда таец решил, что просчитал границы моих возможностей и добавил сначала скорости, а затем жесткости. Я ответил тем же. В смысле, начал пробивать его чуть сильнее и чаще, а принимал удары в том же режиме, что и раньше. Наронг нисколько не разозлился и пошел на второй круг. Увы, разобраться в новом уровне возможностей до конца раунда не получилось, и парень, очередной раз уважительно поклонившись, ушел в свой угол. Советоваться с тренерами.
Следующий раунд получился значительно более жестким и вязким — почувствовав, что достать меня не так-то просто, таец взвинтил темп до предела и практически не останавливался. С выносливостью и волей к победе у парня было все в порядке, так что все пять минут мы провели в рубке на средней и близкой дистанции. Ну, что я могу сказать? Было и интересно, и полезно. Ведь в какой-то момент Банми стал финтить, бить из неудобных положений и под не самыми стандартными углами.
Третий раунд он начал со входа на ближнюю дистанцию, врубил локти с коленями и на протяжении добрых полутора минут изображал отбойный молоток. Несмотря на то, что я принимал все его плюхи на предплечья и голени, или вообще отводил, руки с ногами начали поднывать. Каково было тайцу, принимавшему мои удары такой же тяжести, я не представлял. Но продолжал работать. До тех пор, пока таец не сделал первую серьезную ошибку и не зевнул локоть, летящий в голову.
Добивать упавшего я, естественно, не стал — отошел к клетке, позволил Наронгу спокойно подняться в стойку и еще секунд двадцать пять держал его на дальней дистанции, чтобы дать как следует восстановиться. Потом начал поддавливать, поймал в тайский клинч и всадил колено в печень. Достаточно сильно. Таец разорвал дистанцию, показал заход на бэкфист и вложился в «вертушку». Он был почти на голову ниже меня, но я просел под удар, присел на опорной ноге, крутанул практически такую же «вертушку» и достал. Вроде, не очень сильно, но Банми потерял сознание еще в стойке и упал, как подрубленный. Да, пришел в себя уже секунд через десять, но к этому времени рефери успел прикрыть его своим телом и замахать руками, останавливая бой.
Реакция этого парня на проигрыш согрела мне душу — не без труда поднявшись на ноги и утвердившись в вертикальном положении, он сложился в поклоне младшего старшему, простоял в таком положении секунды две, а потом подошел, встал на цыпочки и поблагодарил. На ухо. Чтобы переорать рев трибун:
— Спасибо, Дэнни, это был самый интересный, самый сложный и самый полезный бой в моей жизни! Надеюсь, что когда-нибудь вы дадите мне еще один подобный урок…