20 октября 2042 г.
Первое, что я сделал после отрыва конвертоплана от земли — это оглядел приближающихся телохранителей, оценил их прикид и постарался не заржать. Нет, цветастые рубашки с пальмами, шорты с парусными яхтами и солнечные очки не вызывали никаких вопросов. Зато прилагающиеся ко всему этому великолепию гарнитуры не очень скрытого ношения, снайперская винтовка, две «Амбы» и две разгрузки, видимо, изображающие несессеры, вызывали когнитивный диссонанс.
Росянка оказалась заметно менее гуманной и процитировала бородатый анекдот:
«Штирлиц шел по коридорам СД, и все встречные узнавали в нем советского разведчика. Кто по красным семейным трусам, выглядывающим из незастегнутой ширинки, кто по ордену Ленина, сияющему на груди, кто по парашюту, волочащемуся за спиной…»
— Ну, не оставлять же все это железо без присмотра и хрен знает, где? — возмутился Триггер и нарвался на следующую шутку:
— Между нами, девочками, говоря до вашего прилета у нас ничего не пропадало…
Кречет сдвинул брови к переносице и сделал вид, что разозлился:
— А в печень?
— Запросто! — хихикнула она, сорвалась с места, без какого-либо труда обошла выставленный блок и вбила кулак в правое подреберье. На мой взгляд, не так уж и сильно, но Костю, не ожидавшего такой стремительной атаки, сложило пополам:
— О, черт…
— Слышь, Чума, ты ее что, совсем не кормишь? — поинтересовался Миша и на всякий случай прикрыл корпус локтями. — Пока служила, была такой доброй девочкой, а с тобой озверела!
— Не кормит! — застрадала Ростовцева. — Кстати, это заметил не только ты. К примеру, Виктор Викторович настолько впечатлился тяготами моего существования, что не поленился приобрести тортик у какого-то крутого кондитера и переправил сюда с вашим самолетом.
— ЭТО — ТОРТИК⁈ — ошалело оглядев коробку со стороной сантиметров в восемьдесят и высотой в сорок-сорок пять, спросил Костя. — Она ж весит килограммов двадцать!
— Два тортика! — из чувства справедливости уточнил я. — В специальном термоконтейнере. Таким образом, порядка трети веса приходится на столь своеобразную упаковку.
— О’кей, пусть будет двенадцать! — согласился он и повернулся к Аньке: — Ну ты, подруга, и зажрала-а-ась…
Она надулась, обиженно выпятила нижнюю губу и заворчала:
— Ага, зажрешься тут с вами! Два крошечных тортика на одиннадцать проглотов. Не успеешь разложить по тарелкам, как останутся одни крошки…
Почувствовав, что Росянка поймала кураж и без посторонней помощи не остановится, я пришел к выводу, что пора использовать административный ресурс:
— О проблемах питания поговорим как-нибудь потом. Росянка, отведи эту парочку в оружейку, выдели личные шкафчики и пропиши в системе. А мы сейчас закинем контейнер в большой холодильник и спустимся в ЦУ.
Как и следовало ожидать, народ мгновенно посерьезнел. «Яровиты» рванули следом за моей напарницей, а Закат и Череп качнулись к коробке с тортами. Я кивком поблагодарил их за попытку помочь, взялся за довольно удобную ручку и пошел к особняку. А уже через пару минут завел экипаж «Гольфстрима» в центр управления, дал отставным воякам возможность поздороваться с девчонками, предложил располагаться на пустующем диване и перешел к делу:
— Прежде, чем попросить у вас помощи, хочу спросить, насколько близко к инструкции действовали парни, забравшие вас из дому.
Берестов пожал плечами:
— С момента появления «конвертов» в поле нашего зрения пилоты играли свои роли практически идеально. Первая машина двигалась вальяжно и без какой-либо спешки, спокойно села впритирку к нашему крыльцу и так же спокойно взлетела. Зато вторая постоянно изображала нетерпение — во время движения «плавала» вокруг штатного положения, при снижении помахала крыльями девчонкам, загоравшим возле бассейна соседнего особняка, шалила, используя постановщик помех, прошла над нашей входной дверью менее, чем на четырех метрах в тот самый момент, когда я выбегал из дому, и так далее. Сам подбор тоже прошел без каких-либо шероховатостей — меня поймали в верхней точке прыжка за петлю из простыни и втянули в уже взлетающий «конверт». Таким образом, камеры спутников, висящих на геостационарной орбите, могли увидеть только Черепа и Зиму, которые никуда не торопились и вели себя так, как будто были дома только вдвоем.
— Что ж, это радует… — удовлетворенно заявил я, вывел на экран нарезку из фрагментов ночного воздушного боя и включил воспроизведение: — Этой ночью Виктор Викторович Еремеев собирался вылететь в Вашингтон. Мы предложили прокатить его до аэропорта и получили согласие. А дальне началось самое интересное. Как видите, мы взлетаем, набираем высоту, во-от в этой точке опознаемся с бортами сопровождения, двигающимся нам навстречу со стороны материка, даем им возможность зайти в хвост и…
В момент, когда с оружейных пилонов наших, вроде как, защитников сошли ракеты «воздух-воздух», раздался многоголосый мат. При этом самый крутой загиб выдала Зима. А Костя и Миша, только-только переступившие через порог, умудрились заметить, что в помещении находятся девушки, и прервались на полуслове.
Следующие двадцать две секунды прошли в тишине — народ ни на миг не отрывался от экрана и задыхался от диаметрально противоположных чувств. Зато после того, как Ростовцева сожгла первого противника, снова дал волю эмоциям. А еще через двенадцать секунд боя и второй сдвоенной вспышки, в помещении начался сущий бедлам. Впрочем, для того, чтобы добиться тишины от профессиональных вояк, привыкших к дисциплине, мне хватило одного жеста:
— Времени у нас немного, но на ряд вопросов, прозвучавших за эти три минуты, я все-таки отвечу. Сразу после того, как вы ознакомитесь с текстом, отпечатанным во-он на тех бланках, и поставите под ним автографы.
С привычной процедурой эта пятерка справилась буквально за пару минут, так что я со спокойной совестью продолжил говорить:
— Запись, которую вы только что увидели, была сделана со спутника Космических сил США, а мы получили ее сразу по двум каналам, один из которых официальнее некуда. Никаких проблем из-за уничтожения этих конвертопланов не будет: все системы вооружений, имеющиеся в нашем распоряжении, получены абсолютно легально, а их применение в подобных ситуациях заранее санкционировано руководством всех государств Большой Десятки. Боевая группа, которая осуществила захват этих машин и атаковала нашу, работала на противников объединения Земли и изначально собиралась выкрасть Виктора Викторовича. Симметричного или асимметричного ответа ждать не придется: операция по прореживанию рядов этих уродов уже идет полным ходом…
— Как я понимаю, раз вы вызвали нас на свой остров, значит, хотите предложить в ней поучаствовать? — дождавшись первой же паузы, спросила Зима.
В ее эмоциях ощущались нетерпение и веселая злость, так что я на какое-то время сбился с мысли и оглядел молодую женщину с ног до головы.
Темно-синие кроссовки на достаточно толстой подошве с обыкновенной шнуровкой и с декоративными металлическими «украшениями» на переднем и заднем канте были достаточно функциональными, чтобы использоваться в самом широком спектре ситуаций, начиная с банального мордобоя и заканчивая ночным десантированием. Джинсы-стрейч, плотно обтягивающие аппетитные бедра, однозначно не стесняли движений и тоже не светились в темноте. Длинные и закатанные рукава довольно плотной рубашки, в данный момент завязанной узлом на тренированном животе, при необходимости раскатывались и защищали руки от укусов всякой дряни. Двухцветная косынка, кокетливо повязанная на шее, могла превратиться в бандану, маску, защищающую лицо от пыли и ветра при передвижении на броне, подшлемник или перевязь для иммобилизации сломанной руки. Ну, а резинки на левом запястье, вне всякого сомнения, были приготовлены для того, чтобы усмирить буйную шевелюру.
«Прикидываю, сколько всего интересного можно обнаружить на ее теле при тщательном обыске…» — мысленно хохотнул я, а потом все-таки ответил на полученный вопрос:
— Нет. В этой операции мы участвовать не будем. В смысле, ножками. На нас исключительно информационная поддержка.
— На вас — понятно. А мы-то тут каким боком?
— Сейчас объясню… — пообещал я, сел поудобнее и перешел к основной части повествования: — На сегодняшний день на моей страничке постоянно пасется более трехсот миллионов подписчиков. Приблизительно столько же и у Татьяны. С одной стороны, это здорово, ибо позволяет… многое. А с другой — загоняет нас в достаточно жесткие рамки. Ведь среди этих сотен миллионов хватает и недоброжелателей, рассматривающих каждый наш поступок чуть ли не в электронный микроскоп и мечтающих найти любую возможность, чтобы ударить. Что самое обидное, даже те подписчики, которые сегодня искренне считают себя нашими вернейшими фанатами, завтра могут превратиться в так называемых хейтеров из-за того, что чему-нибудь позавидуют или сочтут, что мы заврались. А теперь представьте себе наиболее вероятную реакцию этой толпы на видеоролик, в котором Анька, собирающаяся «без какой-либо подготовки» завалить чемпионку «Овердрайва», походя сжигает два военных конвертоплана, управляемых профессионалами!
— Одна половина решит, что вы заврались, а вторая захлебнется желчью! — недовольно буркнул Триггер, Кречет коротко кивнул, давая понять, что согласен с мнением напарника, а Закат покосился на центральный экран, на котором застыл последний кадр просмотренного ролика, и повернулся ко мне:
— А ведь вы, по сути, в безвыходной ситуации! Информация о том, что этот бой имел место быть, уже разошлась достаточно широко, а значит, вы не сможете отмолчаться. Отставных военных пилотов, которых можно назначить героями и чье появление в Штатах не требуется легендировать, в вашем окружении всего двое. А еще на вас наверняка давят сверху и требуют результатов…
— Результатов не требуют, а в остальном все верно… — подтвердил я.
— А почему бы не выставить на первый план пилота борта, на котором Еремеев прилетел в Штаты? — спросил Череп, которому очень не нравилось наше предложение. — Он ведь попал в специальный авиаотряд «Россия» не за красивые глазки и не по блату!
Зима недовольно фыркнула:
— Игорь, не тупи: в этот момент он должен был готовить свой борт к вылету, а значит, намозолил глаза и уши не одному десятку человек!
— Никакой подготовки к вылету не было! — угрюмо буркнул я. — Уроды, захватившие конвертопланы, подкупили командира группы сопровождения. Именно он помог им зайти в самолет, поучаствовал в расстреле экипажа, сотрудников ФСО и двух офицеров АНБ, отправлял сообщения на телефон Виктора Викторовича и, в конечном итоге, сдох в пламени взрыва.
Реакция народа на этот кусочек информации тоже оказалась непечатной. Но мой слух практически не царапнула: я видел видеосъемку с места бойни и читал отчет экспертов, работавших на месте, поэтому люто ненавидел ублюдка, всадившего пулю в голову подчиненному, с которым дружил семьями, а потом завалившего еще троих!
Пока я воевал со своими же эмоциями, Берестов успел принять решение:
— Суть проблемы понял. Роль героя отыграю, как следует. Ее описание имеется?
В отличие от него, Черепанов все еще колебался:
— А какие гарантии, что Заката не сделают крайним?
— Фотография уже заполненного наградного листа на орден Мужества, в котором предельно подробно описывается совершенный подвиг, устроит?
Тут командир экипажа «Гольфстрима» встал на дыбы:
— Так, не понял! Меня что, наградят за чужие заслуги⁈
— Не шуми, наградят нас обоих… — усмехнулась Анька. — Только тебя официально, а меня — закрытым указом. Кстати, не первый раз…
…Последние фрагменты к «почти готовому ролику» мы снимали почти час — Закат, загримированный Кнопкой, торговал лицом перед внутренней камерой нужного «Гнева», устало выбрался из машины в ангар, освещенный по самому минимуму, в сердцах бил кулаком по стене одного из лифтов и так далее, но делал это «недостаточно убедительно». Трудно сказать, почему, но Берестов не сдавался и по-настоящему старался следовать ценным указаниям Голиковой и Рыжовой. В результате в какой-то момент он, вроде как, «перевоплотился», и удовлетворенные девчонки, быстренько добив два последних фрагмента, заявили, что можно возвращаться в центр управления.
Там герою поневоле тоже досталось. Хотя и в другом ключе. Но пойманный кураж никуда не делся, так что «нужного эмоционального наполнения» большей части отдельных фраз и двух из трех коротеньких монологов пилот добился всего со второго раза. Да, с одним из предложений пришлось помучиться, но в конечном итоге небольшой творческий коллектив доконал и его. А потом наступило время для священнодействия — Голикова с Рыжовой выставили нас из ЦУ, заблокировали двери изнутри и потерялись во времени. Зато итоговый результат их трудов шарахнул по нашим сознаниям, как акцентированный апперкот супертяжа, прилетевший в самый центр открытого подбородка: мы просмотрели восьмиминутный ролик на одном дыхании, а после того, как он закончился, бездумно уставились в погасший экран. Вспоминая то угольно-черный корпус вражеского конвертоплана, неотвратимо наползающий на наш, то самонаводящуюся смерть, безошибочно повторяющую наши эволюции, то дождь раскаленных осколков, стремящихся дотянуться до нашей брони!
А ведь кроме зрения девчонки как-то зацепили и другие чувства. Скажем, Череп — между прочим, военный летчик, отдавший авиации не один год жизни — вышел из прострации только минут через пять-семь после завершения просмотра и признался, что до сих пор ощущает перегрузки, которые должны были вжимать его в кресло, обратную реакцию джойстика в тот момент, когда врубалась механизация крыла, и даже запах сгоревшего ракетного топлива!
Зиму тоже впечатлило не по-детски:
— Знаете, я видела все ваши ролики, поэтому перед просмотром этого точно знала, что он заставит меня кому-то сопереживать. Но оказалось, что смотреть настолько пронзительные творения на экране телефона нельзя ни в коем случае: вот так, экране во всю стену и с сумасшедшей акустикой, они вообще убивают! Блин, девчат, вам надо снимать полнометражные фильмы: поверьте на слово, на боевик с таким нереальным эффектом присутствия ломанется все взрослое население Земли!!!
А реакция Заката зацепила не только меня, но и «Систему». И заставила последнюю выпасть из спячки:
— Прежде, чем вы отправите этот ролик на согласование, хочу озвучить новое условие своего участия в этом… хм… непотребстве. Я только что понял, что как только вы зальете свое творение в Сеть, меня начнут узнавать на улицах, а все шапочные знакомые начнут рассказывать легенды о нашей многолетней дружбе и писать мемуары. Это меня уничтожит. В смысле, втопчет в землю уважение к самому себе. Само собой, если у меня не появятся реальные основания гордиться своей новой работой. В общем, я хочу войти в вашу команду по-настоящему. Говоря иными словами, не ограничиваться ролью бессловесного извозчика на навороченном, но почти беззубом «Гольфстриме», а после каждого перелета пересаживаться на один из ваших конвертопланов огневой поддержки, нести боевые дежурства, если они у вас есть, и тренироваться вместе с вами. Чтобы, в случае чего, не ощущать себя балластом даже на земле!
Пока я пялился на зеленую сферу и пытался сообразить, с чего это мой симбионт так энергично «топит» за Берестова, заговорила и Завьялова:
— Толковый пилот из меня уже не получится, зато я умею работать на земле и за пару месяцев ежедневных тренировок гарантированно усилю боевое крыло команды. Кстати, хочу обратить ваше внимание еще на два немаловажных нюанса: у меня есть реальная возможность безболезненно выйти из прежней вертикали власти, чтобы полностью встроиться в вашу. И я свободна, как ветер и эмоционально, и материально, хотела бы жить командой двадцать четыре на семь и не умею отказываться от единожды данного слова.
На ее слова «Система» тоже отреагировала. Хотя заметно слабее, чем на эмоциональный всплеск в душе Берестова. И это, подняв мне настроение, вынудило повернуться к Черепу. А он вздохнул и криво усмехнулся:
— У вас действительно толковая команда, и еще года три тому назад я, не задумываясь, последовал бы примеру Заката и Зимы. Увы, теперь на мне висят пожилые родители и семья младшего брата, поэтому я просто не могу рисковать. В общем, я готов и дальше летать на «Гольфстриме», ждать вас в аэропортах и на военных базах, заниматься обслуживанием летного парка и косить под записного тыловика, честно отрабатывая условия того контракта, который подписал. Но лезть в самую мясорубку без особой необходимости не стану…
…Часов с десяти вечера мне стали названивать знакомые американцы, узнавшие о ЧП или начале Большой Чистки и решившие узнать подробности у самого, блин, информированного человека на планете. Что самое грустное, все они делились на две категории, каждую из которых нельзя было послать куда подальше — личностей калибра Форда-старшего или достаточно близких товарищей вроде Фила или Трэвиса. Вот я и изображал попугая, повторяя одно и то же по нескольку раз подряд. В результате процесс заливки утвержденного ролика на мою страничку и его перепост в блог Голиковой прошли мимо меня. Кто и когда нашел, нарезал и замариновал добрую половину стратегических запасов шейки, я тоже не заметил. Зато унюхал запах жарящегося мяса от Кнопки, зачем-то забежавшей в центр управления, выяснил, где мы будем ужинать, и, не прекращая говорить, ломанулся наружу по лестнице.
Добравшись до мангала, обнаружившегося на своем законном месте, жестами поинтересовался, не нужна ли Триггеру помощь, дождался его ответа и поплелся к ближайшему лежаку.
Наблюдать за привычной суетой со стороны было непривычно, и я нашел себе дело — отобрал у Линды планшет, с которым она таскалась, как с писаной торбой, влез в Интернет и заглянул на страничку Анькиной противницы. Вдумываться в сообщения фанатов Хеллфайр и параллельно что-то кому-то объяснять было проблематично, так что я открыл самое последнее фото, сделанное ею в тренировочном лагере, и онемел. В прямом смысле этого слова: готовясь к бою без взвешивания, эта ненормальная набрала еще килограммов шесть сверх веса, в котором бегала в межсезонье!
Пока я хлопал ушами, пытаясь «развидеть» ее фигуру в шортах и обтягивающем топе, до меня достучался Ричард Логан, с которым я в это время говорил. И поинтересовался, чем я таким занят, что вынуждаю его повторить один и тот же вопрос четыре раза.
— Наткнулся взглядом на фотку мисс Хофтейзер! — честно признался я. — И теперь не усну.
— Дорогой, что это за мужик? — обняв меня за шею со спины и пристроив подбородок на правое плечо, мурлыкнула Ростовцева.
Я перешел на английский, чтобы владелец «Овердрайва» понял, с кем и о чем я говорю, и сказал правду еще раз:
— В телефоне — мистер Логан, а в планшете — твоя тезка из Нидерландов.
— Да ладно, не может быть! — не поверила она, услышала гомерический хохот Ричарда и возмутилась: — Она че, ненормальная⁈ Зачем себя так уродовать⁈
— Миром правят деньги, мисс! — хохотнул мой собеседник. — А Хеллфайр тратит их намного быстрее, чем зарабатывает.
— Приплачивает парням, которых приглашает на разгульные вечеринки? — съязвила Росянка и угадала:
— Бывает и такое. Но основные траты приходятся на ремонт суперкаров, разбитых в пьяном виде, компенсации владельцам машин, которые она регулярно таранит, сумасшедшие штрафы и алименты бывшему супругу, воспитывающему их общего ребенка.
Анька презрительно фыркнула, кинула еще один взгляд на «мужика» в светло-розовом топике и махнула на это создание рукой:
— Ее жизнь — ее правила. Ричард, извини, я побежала дальше. Желаю удачи!
— Спасибо. Тебе она тоже не помешает! — выкрикнул он, выждал эдак с полминуты, а потом обратился ко мне: — Дэнни, до первого официального поединка мисс Энн осталось всего четыре дня. Как ты оценишь ее моральное состояние?
— Нашел, о чем беспокоиться! — хохотнул я. — У нее нервы, как стальные канаты: во время воздушного боя она ни разу не вскрикнула. А уже через пять минут после приземления с аппетитом грызла яблоко!
Логан хмыкнул, обозвал нас сумасшедшими русскими, пожелал мне всего хорошего и отключился. Очень вовремя — не прошло и двух минут, как Миша снял с мангала первую партию шампуров, и меня позвали жрать.
Я не заставил себя ждать — быстренько перебрался в плетеное кресло во главе стола, переложил себе на тарелку пять кусков одуряюще пахнущего мяса, вцепился в ажурный графин со свежевыжатым апельсиновым соком, наполнил ближайшие бокалы и огляделся. Уловив некоторую странность в форме одежды и взаимном расположении отдельных личностей, прислушался к их эмофону и пришел к выводу, что умудрился упустить что-то серьезное. Почему? Да потому, что Зима, натянувшая поверх купальника футболку со Всадником Апокалипсиса, обнаружилась между Анькой и Кнопкой. Причем общалась с ними с таким энтузиазмом, как будто знала обеих не первый год. Все четыре места за Татьяной оказались заняты мужиками, Лера сбежала от подруги детства на освободившееся законное место Росянки, а Линда, конечно же, рванула следом за «альфа-самкой»!
Если бы не легкое охлаждение, наметившееся между Закатом и Черепом, и тень обреченности в эмоциях последнего, я бы не задергался. А так без особой спешки поднял несколько «стандартных» тостов, а потом выдал нестандартный:
— В жизни каждого из нас бывают дни, которые чем-то выделяются из череды обычных и запоминаются на всю жизнь. Я однозначно запомню этот. Сразу по нескольким причинам. Во-первых, сегодня Аня, которую я искренне люблю и безмерно уважаю, спасла сразу несколько жизней и не задрала носик, хотя имеет полное право…
Ростовцева пожала плечами:
— Есть, с кого брать пример. Ты, вон, не задираешь. Хотя спасал мою не один и не два раза.
— Он спасал не жизнь, а задницу! — поправила ее Рыжова. — И не задирает нос, чтобы ее не увели.
— Болтушки! — мягко улыбнулся я и продолжил излагать свою мысль. — Во-вторых, сегодня я почувствовал, что живу не зря: в команду попросились сразу две достойные личности, а такие в наше время попадаются ой, как нечасто.
— Так и есть! — подтвердила Танька и приподняла бокал на уровень лица: — За вас, ребят!
— Не торопись, я еще не закончил… — попросил я, дождался наступления тишины и посмотрел на Черепа: — Еще одно событие сегодняшнего дня, которое мне хочется отметить — это нелегкий разговор с Игорем Черепановым, вторым пилотом нашего «Гольфстрима». Знаете, рубить правду-матку тогда, когда это выгодно, и жить ради себя-любимого может каждый. А не кривить душой в ситуации, когда правда гарантированно выйдет боком, отказываться от своих желаний из чувства долга и заботиться о родных в ущерб себе способны единицы…
После этих слов в воздух поднялись абсолютно все бокалы, а Череп нервно сглотнул. Но и это было еще не все:
— Кстати, Игорь, до сегодняшнего дня я считал командой не боевое крыло из двух человек, а всех девчонок, которых ты видишь за столом. Повторю еще раз — среди нас профессионально воюем только мы с Аней. Зато Таня и Лера придумывают и снимают сумасшедшие ролики, общаются с подписчиками сразу двух блогов и многое другое, Линда организовывает бои, продавливает выгодные условия и ведет дела с компаниями, с которыми мы сотрудничаем, а Оля вкладывает душу в учебу, чтобы прикрыть брешь в наших долговременных планах, и помогает нам всем, чем может. Появление среди нас Заката и Зимы ничего не изменит — мы продолжим вкладывать душу в то, что умеем лучше всего, поддерживать тех, кто нам дорог, и добиваться поставленных целей.
— Я понял… — облизав пересохшие губы, хрипло сказал он.
— Замечательно! — бе тени улыбки заявил я и, наконец, поднял свой бокал: — Тогда выпьем за дни, остающиеся в памяти, людей, которые делают их особенными, и за взаимопонимание с подобными личностями…
…Тост, за который выпили все до единого, взломал ледок отчуждения, появившийся между Черепом и нами, но обломки таяли еще больше часа. Но это было вполне логично, и я не напрягался — перешучивался с девчонками, отвечал на подначки «Яровитов» и Заката, плавал в бассейне и ел. Но… в промежутках между звонками: ролик, выложенный в Интернет, добавил к припозднившимся американцам проснувшихся москвичей. Что интересно, среди последних попадались личности, с которыми я напрямую никогда не общался или общался крайне редко. К примеру, сестры Карсановы, Султан Арсалиев, Кукла, Бульдог и Ибрагим Темирханов.
На моей страничке и в блоге Голиковой было ничуть не менее напряжно: народ, не на шутку взбешенный попыткой «посягнуть на самое святое», жаждал крови. Поэтому создал несколько веток обсуждений, в которых методично собирал любую информацию о последних передвижениях всех пятидесяти двух особо ненавистных фигурантов международного розыска! Что самое потрясающее, далеко не впустую: в постах то и дело появлялись фотографии номерных знаков каких-то машин, фрагменты гугл-карт с кусками установленных маршрутов, распечатки опросов каких-то свидетелей и так далее!
В два с минутами ночи, когда стало понятно, что процесс, набравший достаточную инерцию, уже не остановить, и озверевшие «мстители» способны натворить дел, я набрал Еремеева и поделился своими опасениями.
— Все гораздо веселее, чем ты думаешь! — дав мне договорить, довольно хохотнул он. — Мы мониторим ваши блоги в режиме реального времени и корректируем перемещения групп захвата. На данный момент благодаря помощи ваших фанатов задержано четыре человека, а еще двух, пытающихся свалить из Штатов на вертолете, вот-вот уронят в океан.
— Тогда имеет смысл об этом написать. Чтобы народ почу-…
— Денис Владимирович, вы нас недооцениваете! — перебил меня он. — Через несколько минут в каждой отработавшей ветке дискуссии появится уведомление Службы Специальных Операций об аресте разыскиваемого лица, официальная благодарность всем добровольным помощникам и список особо отличившихся лиц, заслуживших по-настоящему ценные подарки!
— А если таких лиц будет много?
Виктор Викторович рассмеялся:
— Не забывайте, мы заблокировали на счетах два с лишним триллиона долларов, а значит, можем позволить себе не мелочиться!
— Определенно, времена меняются… — прибито пробормотал я и, видимо, вложил в эту фразу слишком много чувств, так как пресс-секретарь президента решил меня подбодрить:
— И не всегда в худшую сторону. Поэтому расслабьтесь и идите спать — у вас выдался очень длинный день.
— Пойду. Как только уймется телефон… — пообещал я, попрощался и оборвал звонок. Потом заметил, что Зима спит с открытыми глазами, а Череп и Кречет еле сдерживают зевоту, постучал вилкой по бокалу и обратился к сонному царству:
— Дамы и господа, финита ля комедия. В смысле, пора отправляться баиньки!
— А куда? — не без труда сфокусировав на мне взгляд, спросила Завьялова.
— В ваш гостевой домик, к которому можно пройти во-он по той тропинке.
— Я провожу! — помотав головой, чтобы взбодриться, пообещал Костя и мигом оказался на ногах. После чего нахмурился и повернулся ко мне: — Ты забыл сказать, в котором часу подъем.
— Утренняя тренировка отменяется, а завтрак будет в десять ноль-ноль. Дальше думайте сами.
— Тогда всем приятных снов. А экипажу «Гольфстрима» строиться в начале тропинки!
Завьялова отрицательно помотала головой и заявила, что задержится. Чтобы помочь девчонкам убрать со стола и помыть посуду. Голикова, явно дожидавшаяся именно этих слов, поманила ее к себе, попросила ткнуть пальцем в иконку на экране телефона, дождалась касания и ухмыльнулась:
— Все, помогла! А остальное сделает автоматика.
— Обалдеть!!! — восхищенно выдохнула Александра, потом посмотрела вслед поводырю, уже выдвинувшемуся в сторону тропинки, и изобразила испуг: — Ребят, а может, я переночую тут, на бортике?
— Че это вдруг?
— Ну-у-у, если моя кровать вдруг окажется с такими же прибабахами и вдруг провалится в пол, то я рвану с острова по воде, аки посуху. А мне этого страсть как не хочется…
На этой веселой ноте народ ломанулся к местам постоянной дислокации. Я тоже прошел метра три в сторону особняка, но телефон ожил снова и дал возможность полюбоваться на фотографию Карсанова. Я поднес трубку к уху, услышал голос осетина и многоголосый гомон на заднем плане, обреченно поднял глаза к ночному небу и серией жестов отправил девчонок спать.
Вопреки моим опасениям, этот разговор не затянулся — выяснив, что у нас все в порядке, Тимур, тренера и ассистенты хором извинились за поздний звонок и пообещали набрать нас часов после десяти утра. Я, естественно, обрадовался, снова качнулся в сторону дома и снова тормознул. На этот раз секунд на десять и по просьбе Триггера, попросившего уделить ему несколько минут.
— У нас появился временно исполняющий обязанности куратора… — сообщил он сразу после того, как мы с ним зашли в фойе и расположились в соседних креслах. — Мужик, мягко выражаясь, своеобразный: еще не успев избавиться от приставки ВРИО и не разобравшись в специализации нашего подразделения, он стал хвататься за любую возможность, чтобы пробиться в руководство ССО Объединенной Земли. Не знаю, как это смотрится сверху, а нам уже не по себе: он пихает нас во все дыры, нещадно режет время планирования операций и экономит даже на том, на чем экономить нельзя! Но и это еще не все. В день знакомства с «Яровитом» этот придурок толкнул речь в лучших традициях Генеральных Секретарей ЦК КПСС. И в процессе описания невероятных перспектив, которые нас ждут в ближайшем будущем, дал понять, что любые мысли об увольнении со службы можно задвинуть куда подальше, ибо это — предательство. Причем не Родины, а всего Человечества.
— Круто! — «восхитился» я.
— В тот же вечер он неслабо наорал на Валета. Сначала заявил, что командировка Росянки как-то уж слишком затянулась, и потребовал вернуть ее обратно в течение суток. А когда узнал, что она ушла на гражданку, и у командира нет ни единой возможности заставить ее подписать новый контракт, перешел на визг…
— Фотка этого урода есть? — жестом попросив его прерваться, спросил я.
Снайпер влез в память своего «Амика», отправил мне нужный файл и продолжил говорить:
— Позавчера он откуда-то узнал о том, что за два дня до его назначения мы с Кречетом летали в Москву, к Дорохову, и во время продолжительной беседы с ним и кем-то из правительства согласились уйти к тебе в охрану. Сначала убеждал передумать, упирая на патриотизм. Потом начал гнать пургу на тему зажравшихся бизнесменов от спорта и бабочек-однодневок, которым рано или поздно опалят крылья. А когда понял, что мы не поведемся и на этот бред, переключился на завуалированные угрозы. Ничего конкретного, конечно, не сказал, но нам это очень не понравилось. Ведь под ним не только «Яровит».
Память услужливо напомнила рассказ Мадонны о законспирированной группе, занимающейся ликвидацией лиц, само существование которых чем-то угрожает государству, и у меня резко испортилось настроение, а желание лечь спать как отрезало. Впрочем, последнее помогло включить голову, поэтому я мотнул головой в сторону левого запястья Триггера:
— Блин, «Амик» надо было снять!
— Свои мы сдали. А это — списанная пустышка, которая заменяет отсутствующие часы.
— Понял. Тогда расскажи о «продолжительной беседе с Дороховым и кем-то из правительства». Хотя бы тезисно. А то я про нее ничего не знаю.
Как я понял из следующих слов Михаила, большую часть времени встречи солировал Еремеев. Вопросов обо мне и моих девчонках не задавал вообще. И не запрещал рассказывать нам об этом разговоре. Зато вывернул парней наизнанку, чтобы как следует разобраться во всех нюансах их отношения к нам и к Проекту.
Всему услышанному, реакциям «Яровитов» на неожиданные вопросы и напрашивающимся выводам однозначно обрадовался. После чего заявил, что нам требуется личная охрана. Но не классические мальчики в строгих костюмах, привыкшие к работе в условиях города, а волчары, прошедшие огонь, воду и медные трубы, способные работать в любых условиях и, что самое главное, не признающие никаких авторитетов, кроме охраняемого лица!
Последняя фраза, сорвавшаяся с уст не кого-нибудь, а пресс-секретаря президента, заставила Триггера выпасть в осадок. А Кречет практически потребовал объяснений. И получил. Причем предельно понятные:
«Команда Дениса Владимировича Чубарова абсолютно самодостаточна, влияет на своих подписчиков в том самом ключе, который требуется для объединения планеты, уже сделала для этого процесса намного больше, чем ожидалось, и заслужила безусловное доверие. Поэтому мы хотим оградить этих ребят от любого стороннего влияния, включая наше, и избавить вас от ряда уязвимостей, надавливая на которые манипуляторы добиваются своих целей…»
— И как, избавили? — спросил я.
Миша как-то странно усмехнулся, вытащил из кармана телефон, влез в папку с изображениями и показал фотографию какой-то смутно знакомой многоэтажки:
— Нам передали в собственность по трешке в элитной высотке, расположенной в пяти минутах езды от вашего дома, по парковочному месту, по «Крузаку» с форсированным движком и по миллиону долларов. Младшую сестру Кости устроили на высокооплачиваемую работу, моим родителям купили дом в Подмосковье и так далее. А для того, чтобы мы не цеплялись за своих гарнизонных баб, познакомили с той частью личной жизни этих тварей, о которой противно вспоминать.
— Жестковато, однако… — представив себя на его месте, буркнул я.
— Лучше так, чем жениться по любви на «честной девушке», которая не спала разве что с собственной матерью!
От той мути, которая появилась в его эмофоне, поплохело даже мне. Но Миша достаточно быстро взял себя в руки и махнул рукой:
— Ладно, плевать. Зато теперь мы с Костяном молодые, достаточно состоятельные и совершенно свободные волчары, которые готовы вырвать глотку любому твоему врагу…