Право по рождению

Глава пятнадцатая

Иллюзия покоя разлетелась на куски, теперь Ульдиссиан постоянно был настороже. Малик был поблизости и, несомненно, замышлял что-то ещё более коварное. Как всегда, Ульдиссиан волновался не столько за себя, сколько за Лилию и остальных. Но, как и сказал Ахилий, они не собирались оставлять его по своей воле, и он никак не мог придумать, как заставить их изменить решение.

Заметив его мрачное настроение, мастер Этон отвёл его в сторону следующим вечером после ужина:

— Ты сам не свой. Что-то тревожит тебя?

— Нет, ничего.

Тёмные глаза буравили его собственные:

— А я думаю, что это так, но ты не хочешь сейчас говорить, — Этон нахмурился. — Прошлой ночью я предложил любую дополнительную помощь, какую я могу предложить тебе. Думаю, это как раз такой случай. Может быть, если мы встретимся наедине, когда остальные уснут, я хотя бы смогу дать тебе пару советов.

Со времени смерти его родителей Ульдиссиан в большей или меньшей степени полагался лишь на себя, только изредка обращаясь за советами к подобным Сайрусу и другим друзьям отца. И всё же, торговец много видел и многое пережил, и, конечно же, мог куда лучше обозреть проблему, чем фермер.

В конце концов Ульдиссиан благодарно кивнул гостеприимному хозяину:

— Спасибо. Это было бы кстати.

— Тогда увидимся позднее, — пробормотал мастер Этон. — Скажем, за час до полуночи?

Снова кивнув, Ульдиссиан возвратился в компанию Лилии и остальных. С этой минуты он изо всех сил старался скрыть своё нетерпение. Минуты перетекали в часы, а часы казались вечностью. Когда наконец он отделался от Лилии — благородная дева привыкла к его ночным прогулкам — Ульдиссиан чуть ли не побежал через дом, так он жаждал добраться до кабинета и унять своё беспокойство.

На пути он чуть не столкнулся с кем-то небольшим. Седрик посмотрел на него, лицо юноши было на удивление бледным.

— Сед! Ты почему ещё не в постели?

Мальчишка бросил взгляд назад, словно ему не терпелось отделаться от человека перед ним:

— Отец… Мой отец хотел видеть меня. Теперь я иду спать.

Чувствуя, что сам уже опаздывает на встречу с мастером Этоном, Ульдиссиан похлопал сына торговца по плечу:

— Ну конечно. Ну, иди, раз такое дело.

Не дожидаясь ответа мальчишки, он пошёл дальше. Коридоры были слабо освещены, лишь несколько масляных ламп рассеивали темноту. Ульдиссиан не миновал ни одного стражника — очевидно, торговец чувствовал себя в полной безопасности в своём собственном доме. Дело, несомненно, примет иной оборот, когда он услышит, что́ хочет ему рассказать его гость.

Дверь в кабинет была закрыта, и снизу через неё не просачивалось никакого света. Ульдиссиан осмотрел пустой коридор и постучал один раз.

Голос Этона разрешил ему войти. Чувствуя облегчение, Ульдиссиан проскользнул внутрь, быстро закрывая за собой дверь.

Комнату освещала одна единственная свечка на небольшом столе красного дерева у боковой стены. Рядом со свечкой стоял графин вина и два кубка, один из которых хозяин, сидевший в кожаном кресле у стола, поднял, как только глаза фермера привыкли к полумраку.

— Сегодня я нахожу тишину ночи куда более расслабляющей, — объяснил мастер Этон, отхлебнув вина. — Да и думается лучше.

Ульдиссиан занял другое кресло, на которое указал мастер Этон:

— Спасибо, что пригласили меня увидеться с вами.

— Разве я мог поступить иначе? После всего, что произошло? Ульдиссиан, я не мог отказать тебе в том, в чём ты нуждаешься! — он указал на другой кубок. — Прошу… Рекомендую.

Хотя он хотел сохранить свою голову свежей, Ульдиссиан вдруг почувствовал, что в горле у него пересохло. Он позволил мастеру Этону налить ему немного вина. Жидкость восхитительным пламенем пробежала по его горлу.

— Сильное вино, берёт за душу, я бы сказал, — Этон опустил свой кубок. — Ты очень встревожен, сынок.

Стиснув кубок с вином обеими руками, Ульдиссиан подался вперёд и поделился опасениями за своих друзей… И за саму Парту. Этон слушал молча, иногда кивая в знак понимания.

Когда Ульдиссиан кончил, мастер Этон задумчиво потёр подбородок. Мерцающий свет от свечки плясал в его глазах, привлекая внимание фермера.

— Твои страхи за моих людей и твоих собственных товарищей справедливы, Ульдиссиан. Я бы сам понадеялся сделать не меньшее, окажись я в твоём положении…

— Но что я могу сделать, чтобы уберечь их — всех вас — от вреда? Я не уверен, что смогу защитить каждого от силы Триединого. Когда-то я думал, что могу, но после прошлой ночи…

Глава Парты встал и начал размеренным шагом ходить перед Ульдиссианом. Было видно, что он напряжённо размышляет.

— Да… События прошлой ночи, судя по твоим описаниям, показывают непостоянство твоего дара, чего я не ожидал. Это был показательный случай, — Этон остановился и посмотрел на него. — Возможно, ты прав: того, чем ты владеешь, может оказаться недостаточно против такой силы, как Храм. Они владеют легионами. Я слышал из надёжных источников об их фанатичных воинах, по сравнению с которыми надзиратели мира — миролюбцы. Некоторые утверждают даже, что эти тёмные закованные в броню бойцы не могут быть убиты средствами смертных…

Это описание попало прямо в точку:

Да! — воскликнул Ульдиссиан. — Налётчики на улице! Как я и сказал! Стрела Ахилия должна была убить его, но она его только вспугнула…

Пожилой господин вышел из области освещения свечки, почти полностью растворившись в тенях дальнего угла комнаты:

— Так значит, эти истории небеспочвенны. Это почти заставляет меня предложить… Но нет, ты никогда не пойдёшь не это.

— На что? — Ульдиссиан был готов почти на всё, если это хотя бы защитит женщину — людей — которых он любил. — Скажите мне!

Мастер Этон снова развернул к нему лицо. Если бы огонь свечи снова не отразился в его глазах, Ульдиссиан не сумел бы прочесть ничего в его выражении. В этом же взгляде он видел приговор и укрепил свою собственную решимость.

— Есть единственный путь защитить их… И мою дорогу Парту, но мне стыдно это даже предлагать.

— Пожалуйста! Я не буду держать на вас обиды, мастер Этон! Вы всегда были не кем иным для меня, как хорошим другим и хозяином!

— Ну, хорошо. Быть может, мой юный Ульдиссиан, ты можешь добиться того, чего желаешь, только оставив их без всякого предупреждения. Оставь их глухой ночью и скачи из Парты, как если бы гончие Храма были вблизи от города. Скачи отсюда и встреться с Маликом…

— Что?! — Ульдиссиан вскочил на ноги, роняя кубок и кресло.

— Выслушай меня! Малик пришёл за тобой! Ему нужен только ты! Каким бы ни был исход твоей встречи с ним, оставив Парту и остальных, ты снимаешь с них всякую угрозу! Триединое больше не принесёт им никаких неприятностей!

Самое ужасное было то, что Ульдиссиан уже обдумывал это. И всё же, будучи высказанным столь прямолинейно, предложение легло тяжким грузом на его сердце.

«Но это убережёт их всех, особенно Лилию…»

Но было тут ещё о чём подумать:

— Но приспешники высшего жреца уже в Парте. Может быть, слишком поздно предпринимать это.

— Они следят за тобой. Они наверняка увидят, как ты уезжаешь, даже если ты примешь решение вот в эту самую минуту. Такие существа немедленно последуют за своей жертвой… Или ты считаешь, что это бессмысленно?

Осмысленность этого для Ульдиссиана была несомненной, но было в предложении мастера Этона что-то такое, что не укладывалось у него в голове.

«Но это единственный путь!» — настаивал его разум.

Торговец не нарушал тишины, давая Ульдиссиану самому бороться с собой. Оставить остальных позади было единственным правильным курсом действий. Это было строго между ним и Маликом.

— Вы считаете, они все последуют за мной? Я про существ высшего жреца.

— Готов поклясться, что так и будет. Глупо с их стороны было бы действовать иначе.

Это окончательно убедило Ульдиссиана:

— Тогда я должен сделать это.

Этон поклонился в знак того, что понимает всю тяжесть его решения:

— Я буду помогать тебе изо всех сил. Всем, чем могу.

Этон протянул руку. Ульдиссиан инстинктивно сделал то же самое, но не успели они пожать друг другу руки, как чувство опасности захлестнуло сына Диомеда. Он отнял руку и посмотрел в глаза торговцу. Что-то было с ними не так…

Он оторвал взгляд от торговца, внезапно почувствовав необходимость посмотреть на потолок.

Но было слишком поздно. Из темноты сверху тяжёлое, закованное в броню тело рухнуло на фермера. Оно уронило его на пол, под их совместным весом ломались доски.

— Всегда найдётся что-то, из-за чего самый лучший план пойдёт не так! — фыркнул голос, никак не принадлежащий торговцу. — Уж я начинаю думать, не связано ли это с твоими любопытными и непредсказуемыми способностями…

Даже сражаясь со своим противником, Ульдиссиан узнал новый голос. Это был голос Малика. Малика, притворившегося мастером Этоном…

— Всё так просто… Или должно было быть просто. Заманить тебя в глушь, где вопрос можно уладить без дальнейших осложнений. Но, как и в прошлый раз, ничто не может пройти просто с тобой, а, фермер, не так ли?

С лицом, чуть ли не вдавленным в пол, Ульдиссиан сумел выговорить:

— Где… Где Этон?

— Как где, да вот же он, — ответил голос, принадлежавший теперь как Малику, так и торговцу. — Дай ему посмотреть, — приказал священник пленителю Ульдиссиана.

Толстая ладонь схватила пленника сзади за волосы и с силой потянула, заставив его посмотреть наверх. Перед Ульдиссианом всё ещё стоял торговец.

— Прямо здесь, из плоти и крови, — сказал Этон, снова используя голос высшего жреца. Фигура усмехнулась, а затем добавила. — Ну, или, по крайней мере, в его плоти и крови.

Он дотронулся до щеки ладонью правой руки. Там, где ладонь коснулась лица, кожа внезапно поплыла, словно расплавленная. Она начала обильно стекать на подбородок и закапала с него.

Желудок Ульдиссиана перевернулся. Он попытался освободиться, но чудовищный воин крепко держал его.

Сквозь отвратительное зрелище стали проступать собственные черты высшего жреца. Малик отнял руку, и ужасное расплавление прекратилось. Он показал Ульдиссиану ладонь.

Взору фермера открылось нечто более ужасное, чем лицо, ибо у Малика была не человеческая рука, но нечто, более подходящее его демоническому сердцу. Высший жрец принялся разминать то, что сходило за пальцы, и Ульдиссиан поразился тому, что не заметил неправильных отростков раньше.

— Элементарное применение отвлечения и иллюзии, — объяснил Малик, правильно истолковав его выражение… Или прочитав мысли. Он поднёс конечность ближе. — Дана мне моим хозяином, чтобы помочь на этой охоте. Я опробовал её дважды перед торговцем, которого морлу поймали, когда он возвращался домой. Такую возможность я не мог упустить.

Ульдиссиан плюнул на человека, к сожалению, не достав до него. Стражник — высший жрец назвал его морлу — наградил пленника за его попытку, снова обрушив лицо Ульдиссиана на пол.

— Довольно, — скомандовал Малик то ли пленнику, то ли стражу. — Поднять дурака.

Другая пара сильных рук схватила Ульдиссиана за правую руку. Первый морлу подался влево. Два закованных в броню великана держали Ульдиссиана, словно в тисках.

— Не так, как задумывалось изначально, но сойдёт.

Дверь открылась. Взглянув туда, Ульдиссиан увидел к своему ужасу, что возвратился Седрик.

— Уходи! — закричал он мальчику. — Беги!

Но вместо того, чтобы повиноваться или хотя бы выказать страх, Седрик не обратил внимания на предупреждение. Он обратился к Малику:

— Женщины в комнате нет.

Кровь отхлынула от Ульдиссиана. Голос, исходящий из сына Этона был похож на голос мальчика не больше, чем Малика — на торговца.

— Нет… — выдохнул он. — Нет…

Она должна быть там! — упорствовал священник. — Я даже сейчас чувствую её там. Рука тоже это подтверждает. Её тянет к ней, как и говорил хозяин. Ты проверил не ту комнату.

Седрик покачал головой. Небрежно махнув рукой в сторону глядящего на него во все глаза Ульдиссиана, он пробурчал:

— Запах вот этого разошёлся там по всей комнате… И кровати. А её нет. Ни запаха, ни следа.

— Вот как, — Малик задумался. — Это хитрая добыча. Определённо хитрей, чем этот шут…

Ульдиссиан понял из сказанного только одно. Малик послал эту тварь — слёзы покатились по лицу Ульдиссиана, когда он подумал о том, что случилось с парнем, — охотиться на Лилию. До сих пор, к счастью, охота шла неуспешно.

— Быстро найди её, Демос, — продолжал высший жрец. — Выйти тайком ты отсюда никуда не сможешь. Заклинание, которое я прочёл, заглушает звуки только в доме. Помни об этом всё время.

— Я поймаю её, Великий. И после этого она не проживёт долго, — ложный Седрик издал животное фырканье в подкрепление своего заверения и снова вышел.

Малик улыбнулся своему пленнику:

— Думаю, этот вопрос мы ещё решим. А потом тебя ждёт дорога на давным-давно назначенную аудиенцию с Примасом.

— Они не дадут тебе выйти из Парты, священник! — прорычал Ульдиссиан. — Горожане любили мастера Этона! Они остановят тебя! Они разорвут тебя на куски за то, что ты сделал!

— Но с чего бы это им останавливать меня? — спросила злорадная фигура, поднося чудовищную ладонь к лицу. На глазах у ошеломлённого Ульдиссиана плоть двигалась, находя на открытые участки. В считанные секунды Малик снова полностью походил на торговца, несмотря даже на разницу в росте. Заклинание, которое позволило ему разгуливать в плоти Этона, изумляло, несмотря на омерзительную природу. — С чего бы это им останавливать своего горячо обожаемого лидера?

Действительно, причины у них не было, и Ульдиссиан теперь ясно это видел. Стражники и любые наблюдатели будут одурачены точно так же, как и он, особенно в темноте.

— Должно быть, она с кем-нибудь из остальных, — продолжил Малик, возвращаясь к вопросу о Лилии. — Возможно, она уже соблазняет его, чтобы он занял твоё место…

Более ужасных слов у высшего жреца не могло найтись для Ульдиссиана. Кровь вскипела в нём, по нему прошла волна бездумной ярости. Он ринулся назад, пытаясь освободиться от захвата стражей.

Он надеялся сделать лишь несколько шагов, чтобы его пленители запнулись, но вместо этого Ульдиссиан и двое морлу полетели через кабинет.

Через кабинет… И прямо в окно.

Осколки обрушились дождём на Ульдиссиана, когда он и морлу полетели вниз. Несмотря на затруднительное положение, звероподобные воины вцепились в него так, будто их жизни зависели от этого. Ульдиссиан, в свою очередь, попытался как можно плотнее сгруппироваться, зная, что земля не так уж далеко.

Они приземлились с глухим стуком и фонтаном грязи. Хруст костей отдался в ушах Ульдиссиана. Один из морлу издал режущий ухо крик, и его пальцы соскользнули с руки пленника.

Ульдиссиан тут же попытался освободиться от другого воина, но морлу хватал быстро. Повернувшись, они сошлись лицом к лицу. Ночная тень скрывала черты морлу, но не настолько, чтобы сын Диомеда не разглядел чёрных впадин там, где должны были быть глаза.

Удар кулаком в подбородок морлу прошёл впустую. Ульдиссиан схватил противника за горло, и тот сделал то же самое. Пальцы воина могли переломить его дыхательное горло, но по какой-то причине морлу сдержался.

Несколько драгоценных минут ушло, прежде чем Ульдиссиан понял, почему. Они всё ещё хотели взять его живым. Зачем же ещё нападать на него тайком?

Тем не менее, хотя это и давало ему некоторую надежду, он всё ещё не мог полагаться на то, что морлу не забудет приказов и в итоге просто не убьёт человека, с которым сражается. То, что смотрело на него из-под устрашающего бараньего шлема, было не человеком, уже не было им. В любой момент его враг мог забыться в своей жажде крови.

Взяв волю в кулак, Ульдиссиан попытался призвать ту же самую силу, которая так далеко отбросила его и двух его грузных неприятелей. Стиснув зубы, фермер снова замахнулся на своего врага, на этот раз целясь прямо в надёжно защищённую бронёй грудь.

Морлу заблокировал его кулак, замедлив удар. Кулак Ульдиссиана развернулся и раскрылся. Ладонь едва достала до брони, не грозясь нанести никакого урона.

Морлу ушёл в землю, словно огромный невидимый молот ударил его. Он погряз так глубоко, что его совсем не стало видно.

Не успел Ульдиссиан прийти в себя, как другая рука схватила его. Откуда-то донеслись крики — видимо, стражники мастера Этона спешили защитить своего нанимателя и его имущество. Ульдиссиан хотел предупредить их об ужасном маскараде Малика, но оставшийся морлу, придя в себя после падения, теперь обрушился на него со всем рвением.

Пожалуй, «пришёл в себя» было не очень правильно сказано, ибо, когда воин повернулся, чтобы сойтись с Ульдиссианом лицом к лицу, сын Диомеда обнаружил его голову склонённой вправо. Значительная часть шеи морлу торчала неправильным и невозможным образом. При этом всё это, похоже, ничуть не заботил яростное создание.

Снова пальцы сомкнулись на горле Ульдиссиана. Морлу сжал их, но хватка была не смертельной.

Ульдиссиан стал задыхаться. Он знал, что его врагу нужно только подождать, пока он потеряет сознание. И тогда Малик получит свою добычу… И никто уже не сможет спасти Лилию.

Потянувшись, Ульдиссиан схватился за одну сторону головы морлу. Стиснув зубы, он надавил так сильно, как только мог.

С ужасным чавкающим звуком голова отошла от тела.

Тело морлу затряслось, пальцы разжались. Они вслепую потянулись за головой, которую Ульдиссиан оттянул назад.

Словно в каком-то отвратительном марионеточном спектакле, Ульдиссиан отвёл тело на несколько шагов к стене, окружавшей имение мастера Этона. Затем со всем силы он зашвырнул голову подальше за стену.

Тело бросилось за ней, но столкнулось со стеной. Повторная попытка прошла с тем же результатом. На третий раз безголовое тело споткнулось и упало на землю, где наконец замерло.

Выдыхая, Ульдиссиан быстро оглянулся на дом. В кабинете не было заметно никакого движения, но внизу стали собираться стражники. Двое из них приблизились к Ульдиссиану.

Узнав Ульдиссиана, они замедлились. Он указал на дом:

— Внутри! Внутри есть ещё! Берегитесь! Вы должны снести им головы!

Они посмотрели на него с выражением страха на лицах. Ульдиссиана не волновало, поверили ли они ему.

Он уже бежал, боясь, что Малик нашёл Лилию… Или кого-то из остальных, раз уж на то пошло.

Влетев в парадную дверь, он на что-то напоролся в темноте. Ульдиссиан обнаружил к своему ужасу, что это распростёртое на полу тело одного из домашних слуг торговца. Снова содержимое желудка Ульдиссиана грозилось выйти наружу, ибо тело было полностью и идеально освежёвано.

Сначала Этон и его сын, теперь и эта бедная душа. Ульдиссиан разрывался между отвращением и горечью.

Все эти ужасные убийства были связаны с ним. Но Ульдиссиан был не настолько глуп, чтобы винить себя одного. Малик был преступником, который совершил грязное дело. Малик, по указанию Примаса.

Ярость снова заполнила всё его существо. Ульдиссиан ничего не может поделать с загадочным Люционом, но он может хотя бы позаботиться о том, чтобы высший жрец больше не принёс неприятностей, даже если ради этого придётся пожертвовать жизнью.

Стражники, с которыми он говорил, остановились на входе, факел в руке одного из них осветил зверскую сцену. Круглыми глазами они уставились на Ульдиссиана.

— Берегитесь любого в доме, кто держит оружие, или любого, похожего на вашего хозяина или его сына. Если это настоящие Этон и его юный Седрик… — он сдержал нахлынувшую волну чувств, чтобы стражники не догадались о правде, — тогда они поймут, что вы запираете их ради их же собственной безопасности!

— Запираем их? — с удивлением вымолив один из стражников.

— Ради их же самих и вас! Верьте мне!

Если бы им это говорил какой-нибудь другой человек, вероятно, они бы не послушались его приказов, но они знали о его чудесах. Ульдиссиан тихо ругнулся, желая, чтобы ещё несколько людей проявили теперь способности, какими обладал он. Да, теперь бы ему не помешали Ромий с Йонасом по флангам.

Или Ахилий.

Лучник был его единственной надеждой. Ахилий уже однажды чуть не убил Малика, и мог бы убить морлу теперь, если бы знал о происходящем.

Пока стражники пытались собраться с мыслями, Ульдиссиан отправился на второй этаж. Он уже рисовал в воображении Лилию, лежащую мёртвой на полу в коридоре, и эти мысли заставили его поспешить, несмотря на его ранения и потраченные усилия.

Комната, которую он делил вместе с ней, лежала прямо по коридору. Собирая все свои силы, Ульдиссиан бросился на дверь.

Она с грохотом распахнулась. Ульдиссиан немедленно вскочил на ноги, готовый сойтись с сотней маликов.

Но зловещего священника здесь не было… Как и Лилии. Вместо них напуганная девушка съёжилась в углу. Ульдиссиан узнал в ней одну из девушек, которых мастер Этон приставил прислуживать благородной деве, пока они в гостях…

— Где она? — проревел он, не обращая внимания на её страх. — Где Лилия?

Девушка без слов указала на огромный дубовый шкаф для одежды. Хозяин предоставлял в распоряжение всех своих гостей множество нарядов. Человек проявил учтивость и заботу, и то, что случилось с ним, было сущим кошмаром, который Ульдиссиан никогда не забудет.

Но что ещё было хуже, он боялся, что то же самое случилось с его любимой. Почему ещё стала бы служанка указывать на закрытый кабинет и дрожать от ужаса?

И тут его пронизала дрожь. Слуга… Слуга внизу…

Ульдиссиан припомнил ложного Седрика и как, несмотря на его маленькие размеры, какое-то заклинание вместило в нём ещё одного чудовищного морлу.

Могло ли это быть?

Он развернулся… Чуть не опоздал.

Оно прыгнуло на него через кровать, нечто, выпиравшие за пределы кожи, которую оно примерило на себя. Разрезы и прорехи имелись тут и там на непрочной плоти, и через них была видна броня. Лицо было скошенной маской, и, даже когда ужасная фигура упала на него, Ульдиссиан не мог не подивиться тому, как чары Малика умещали за наружностью такие формы и размеры.

Двое рухнули на шкаф, от чего он разлетелся в щепки. Теряя лоскутки кожи со своего отвратительного лица, морлу поднял руку… Руку, в которой теперь имелся свирепый изогнутый топор.

С режущим смехом он обрушил его на Ульдиссиана.