Право на жизнь

Глава 3 Переживания

— Ну чего, всё-таки нашёлся этот ваш человек? — спросила Добрынка, когда Юля пришла вечером в комнату. — Видала издали, что с вами он ходил.

— Почему ты его недолюбливаешь? — спросила Юля у сестры, которая уже готовилась ко сну.

Добрынка чуть поморщилась.

— Раз уж спросила ты, отвечу. Дрянь-человек он, вот почему. Гниль у него внутри. Перед тобой притворялся, а передо мной притворяться ему не нужно было. Никчёмный, а воображал о себе невесть что. Злоба и зависть его распирали.

— Ты поэтому мне сказала, что невместно мне в одиночку с ним видеться и на репутации моей это сказаться может? — уточнила Юля. Она чувствовала что-то неправильное, но не понимала что. Дэн казался ей другом, который мог её понять, ведь он тоже с уснувшей кровью. Она искренне хотела помочь ему выбраться из сложной ситуации.

Добрынка только неопределённо хмыкнула и повернулась на бок, отворачиваясь лицом к стене.

— Он… умер просто… — тихо сказала Юля.

— Как умер? — повернулась к ней сестра. — Я ж недавно его видала…

— Не Данила это был, а другой в его теле. А Дэн… — слёзы начали душить и потекли горячими дорожками по щекам. Юля даже сама не думала, что так горько ей станет от того, что случилось. — А Дэн… вроде как тело покинул. Он спрыгнуть со скалы хотел вроде бы…

— Как решил, так и сделал, — сказала Добрынка, которая подсела рядом и обняла Юлю за шею, успокаивая её как маленькую. — Поплачь… Легче будет.

— Просто получается, что он не дождался своего «шанса» буквально какое-то мгновение! — захлёбываясь рыданиями, сказала Юля. — Так несправедливо!

— Значит, так судьбой уготовано, не дождался он своего шанса, сдался, руки на себя наложил, — монотонно ответила Добрынка, покачивая Юлю. — Это грех большой. В деревню пойдёшь, свечу поставь душе его грешной, чтобы упокоилась с миром.

— Свечу? Там церковь есть, что ли? — удивилась Юля.

— Почему церковь? Храм там правиславный, мне старшие рассказывали. Вы же вроде собирались туда идти, мне Борщ сказал вчера ещё.

— А… Ой, да, мы в деревню собирались, — вспомнила Юля. — А что за храм там такой? Православный?

— Правиславный, славящий Правь, не понятно что ли? — удивилась Добрынка. — Ты свечку-то Велесу поставь и Триглаву, чтобы они человека этого непутёвого прибрали да помогли от греха очиститься.

— А разве Правь не пала?.. — моргнула Юля.

— Боги-то там остались, святыми мучениками, они теперь попасть к нам не могут, но со свечкой помолишься, и могут через вечный огонь услышать, — Добрынка оставила её и легла к себе. — Ладно, спать ложись, утро вечера мудренее.

Утро и правда оказалось мудреней, хотя Юля почти не спала. В голове крутилось много чего, и воспоминания о бабушке Белаве, которая помогла только после того, как Юля наладила с той отношения, и Арина Глебовна, мать Озары, которая отправила её в Змейлор без долгов, но с которой пришлось ей самой договариваться и торговаться. И Данила, который перед их уходом в Навь высказался по поводу того, что они просто не хотели за него впрягаться.

— Добрутро… — буркнула Юля, плюхаясь на свой стул в трапезной. Есть ей хотелось неимоверно, вчера из-за всех переживаний кусок в горло не лез, и ужин она пропустила, расстраиваясь из-за Дэна. А сегодня дразнящий запах каши, сдобренной маслом, разыграл аппетит. Проснулась она поздно, когда Добрынка её разбудила на завтрак, так что пришлось поторопиться. Хорошо ещё, что никаких уроков не было, и впереди маячили какие-никакие, а всё-таки каникулы.

— Кхм… — кашлянул кто-то, и Юля оторвала взгляд от каши и с недоумением увидела на месте Озары совершенно другую девушку, от вида которой непроизвольно открывался рот и вспоминалось, что она-то не платье с жемчугами надела и волосы наспех убрала.

Волосы у этой красотки оказались даже не рыжими, а огненными, как у Пушкина про «жар горя», при том, что кожа белая и без единой веснушки, огромные зелёные глаза смотрели с прищуром.

— Ой… — пробормотала Юля, обернувшись, увидела девчонок и Стремглава. Сразу вспомнилось, что после выпуска седьмого курса их пересадили за другой стол, но она об этом напрочь забыла спросонья, потому что последний год всегда сидела на этом месте.

Рядом с красоткой, прямо напротив Юли, сидел Хэй, который изучал её с неизменной скукой на красивом лице, а, повернувшись, рядом с ней нашёлся и Бай, который уже почти и не походил на Данилу, хотя бы тем, что у него прилично отрасли волосы, и Юля была уверена, что это Оляна.

А огненноволосая красотка капризно спросила:

— Тут что, кормят одной кукурузой?..

— Э… да… Тут кукурузу где-то выращивают, видимо, или закупают, — сказала Юля, подумав, что спрашивают её.

Красотка посмотрела на неё оценивающим взглядом и чуть скривила пухлые яркие губы.

— Меня Юлка Лебедь Белая зовут, я из Рода Сирин Небесного Клана, а вас как? — Юля решила притвориться, что с Хэем и Баем не знакомы, к тому же ей захотелось узнать, как звучат их полные имена, а не те «клички», которыми ей представились когда-то. Ведь «Хэй» и «Бай» означали просто «Чёрный» и «Белый» по-китайски, как она узнала, начав читать разные новеллы.

— Так тебя что, калечная, и в клан приняли, или ты это так сказала, красного словца ради? — неожиданно спросила её девушка, вместо того чтобы представиться в ответ.

— Что? — моргнула Юля. Она впервые столкнулась в Змейлоре с какой-то агрессивной реакцией на то, что она уснувшая кровь, а не оборотень. Да и в клан её бабушка Альдона приняла. Правда, она узнала об этом случайно от Добрынки, оказалось, что для того, чтобы быть в клане, всего-то и надо, что подтвердить родство у старейшины одного из Родов. А те и рады это сделать на перспективу её обучения и замужества с кем-то влиятельным.

— Что слышала, — ухмыльнулась красотка. — Эй, второй калечный, представь-ка меня своей подружке.

Юля с удивлением посмотрела на Бая, который криво усмехнулся.

— Ты видишь перед собой дочь владыки морей и короля всех лун-драконов Лонг Вана Радомиллу Всеводовну из Рода Восточного Хранителя, — сказал Бай, пока девушка гордо выкатила немалую грудь, свысока на неё поглядывая.

— Радомилла?.. А ты случайно Радмиллу из Рода Кикимор не знаешь?.. — спросила Юля простодушно. — Вы похожи немного, как сёстры, только ты посимпатичней. Ой… Лонг Ван или Восточный Хранитель, это же Ящер, да? Я в этих именах что-то запуталась совсем, — она для верности ещё и глазами хлопнула. Если в начале в красавице Радмиллу было не узнать: волосы не такие яркие, тело не такое фигуристое, лицо… чуть иное, то стоило ей открыть рот, как Юля услышала парочку знакомых интонаций, да и голос остался прежним. Всё же сирины хорошо ориентировались в воздухе, и за год её магия в этой стихии значительно выросла. Морок? Колдовство какое-то? Непонятно, но Юля надеялась, что раз народ Нави не может врать, то и сейчас проговориться, желая ей что-то доказать.

— Нет больше Радмиллы Балемиловны из Рода Кикимор, умерла она, — чуть нахмурилась девушка, вызвав у Юли удивление.

— Так ты Радмилла или не Радмилла? Не пойму я что-то, — растерянно спросила она уже без притворства. Прежнего отчества Радмиллы Юля и не знала никогда, а та, оказывается, Балемиловной была.

— Я — Радомилла Всеводовна, чего не ясно, дура ты набитая⁈ — фыркнула Радомилла.

— Ладно, я пойду, пожалуй, — встала Юля. — Какие-то вы странные и невежливые.

— Отец меня принял, отец мой Восточный Хранитель, ясно тебе, калечная, сирота приблудная⁈ — сказала напоследок Радомилла.

— Не очень, честно говоря, — ответила Юля. — Но я за тебя рада. Желаю тебе никогда не узнать, что такое быть калечной сиротой приблудной. А что злишься тогда? Потому что знаешь? Или завидуешь чему-то, что ли?

— Это ты мне завидовать должна! — тут же заявила Радомилла, а Юля улыбнулась от этого «должна» и пошла к девчонкам и парням, которые уже тоже поели, а теперь стояли в стороне и ждали её.

— Кто это с Баем и Хэем там сидит? — с интересом спросил Стремглав, поглядывая на Радомиллу.

— Это дочь Восточного Хранителя Радомилла э… отчество из головы вылетело. Кажется, когда Радмиллу тогда съели, то её потом снова родили или не знаю, как тут у вас это делается, — пробормотала Юля.

— Это Радмилла? Ты уверена? — спросила Оляна. — Она же совсем другая.

— Да нет, изменилась, но не так и сильно, — возразила ей Ожега. — Похожа. Волосы ярче стали и похорошела немного.

— Точно не немного. Она раньше была более чем обычной… Я через морок её видела, — задумчиво пробормотала Оляна. — А сейчас точно морока нет. Её это тело.

— Я ж говорю, по ходу новое, видимо, — сказала Юля. — Она как Волдеморт возродилась. Ну или как Бай, заполучила тело чужое. Я так поняла, в общем. И имя у неё изменилось немного. И отчество новое. Ну, по отцу, как она сказала. Приняли там её куда-то.

— Если имя изменилось, пусть и немного, да ещё и отчество… Отчества у Кикимор по матерям, так как не ведают они отцов, а если и ведают, то в его Род она перешла… Значит, и правда какой-то ритуал с ней провели, — задумчиво сказала Озара. — И умерла прежняя Кикимора.

— Бай нам так и сказал, — напомнила Оляна.

— Да, мы расспросить его толком не успели, всё сразу знать хотели, а потом забылось как-то… — кивнула Озара. — Они сейчас уже на испытание пойдут.

— Да, скоро позовут их, — сказала Ожега.

И правда, по залу трапезной прошлась белая вылва, и те новички, что сидели за их бывшим столом, нестройными рядами последовали за ней.

— А Радомилла Бая тоже калечным назвала, интересно, почему? — спросила Юля, которая проматывала их разговор в голове.

— Так он и есть калечный, если тело Зверя своего потерял, — ответил ей Стремглав. — У тебя магия уснувшая, ты просто Инициацию свою пропустила, так что Зверь вроде как в крови растворился полностью, всю силу свою и магию отдав, а у него же Зверь мёртв. Он даже не кудесник. Так. Пол-кудесника. Возможно, что и испытание не пройдёт. Слаб больно.

Оляна тихо ахнула, и Озара, укоризненно посмотрев на Стремглава, взяла сестру за руку.

— Зато брат его силён, — сказал Яровзор. — Очень силён, за двоих, и близнецы они.

— Хочешь сказать, что могут они силу друг другу передавать? — с интересом уточнил Стремглав.

— Скорее всего. Иначе как бы он вообще выжил, потеряв Зверя? — пожал плечами Яровзор. — Зверь у оборотня даже не половина сущности, а гораздо больше. Лишиться Зверя…

Ожега покосилась на кусающую губы Озару и кивнула.

— Но как тогда твой яд, что связь со Зверем обрывает? — спросила Юля. Ей правда было интересно, да и Яровзор зачастую помалкивал и общался в основном лишь с Ожегой.

— Обрывает, но не убивает, — уточнил Яровзор. — Зверь скорее как при засыпании крови в крови растворяется.

— Мы сегодня в долину пойдём? Или как? — спросил Стремглав.

— Я останусь, — сказала Оляна. — А вы идите, если хотите. Мы же давно планировали…

— Я, пожалуй, тоже останусь, хотела кое-что в библиотеке… — протянула Озара, посмотрев на Оляну.

— Юлка, ты идёшь в деревню у подножья? — неожиданно к их компании подошёл Колояр, ну то есть Кадмаэль, как на самом деле звали Красавчика Оперённого с их курса.

После того, как у неё появился науз против его любовной магии, Юля перестала чувствовать себя настолько пьяной в его присутствии, когда хотелось повизгивать от счастья, когда Оперённый-Кукулькан на тебя просто мимолётно посмотрит. Они вместе ходили на целительство, причём одни со всего их курса, так что пару раз вместе готовились к срезам и потом к экзаменам. Но не то чтобы были друзьями или хотя бы приятелями. Там и без неё было не протолкнуться. Несмотря на то, что наузами обзавелась вся группа, у Кадмаэля-Колояра поклонники не перевелись, много кто тёрся возле наследника одного из Хранителей. Кажется, в Яви их удел находился где-то в Южной Америке. Кстати, к целительству у Кадмаэля оказался настоящий Дар, и тот планировал дойти до третьей ступени, а не просто взял предмет как дополнение к чему-то.

— Э… Да, я хотела сходить, мне же надо в храм, — вспомнила про Данилу Юля. Остальные вели себя так, будто про него уже и позабыли. — Я хотела свечи поставить… Триглаву и Велесу.

— О… — Озара кивнула, видимо, понимая. — Конечно, сходи. Кадмаэль, ты присмотришь за Юлкой?

— Присмотрю, — заверил их тот, и Юля решительно пошла собираться.

Какое-то время шли они молча, небольшой толпой однокурсников. Были Раду Сирет, Костан Сомеш, Матара Ойя, соседка девчонок, двое её поклонников с трудновыговариваемыми именами, как-то на «Нге» и «Мбу», Колояр-Кадмаэль почему-то без своей обычной свиты из девчонок и парней и Юля.

Они шли цепочкой, и она погрузилась в собственные мысли. Путешествие по горной тропке напомнило про их экзамены в Нави. Там тоже были такие тропки-ходы, по которым можно было добраться гораздо быстрей, Юля, к своему удивлению, чувствовала их наравне с Озарой, которая ходила на Теорию пространства и перемещения. Озара сказала, что это потому что она — сирина, и оборот её должен быть птицей. Птицы хорошо чувствуют потоки воздуха и направления. Так что это был её Дар, усиленный сырой магией Нави.

Но ничем другим Юля похвастать не могла, разве что лечила мелкие царапины и нашла несколько веников весьма полезных трав. Их поделили на группы по пятнадцать-шестнадцать человек, и первокурсников в каждой группе было по трое, а где-то в одной — четверо, и туда вошли местные Змеу.

Юля оказалась в одной группе с Оляной и Матарой Ойя. Старшие отправили их на заготовку трав на склоне, и Матара, которая ходила на ритуалистику вместе с Оляной, оказалась совсем не приспособлена к горам, оступилась и сбила ногу в кровь. Они тогда заметили ручей неподалёку и пошли к нему, чтобы напиться, сполоснуть рану Матары, да ещё заметили там по берегам растущую мяту и рогоз, корневища которого можно запекать или что-то там с ними делать съедобное — Оляна про такое лучше них знала. Юля сделала Матаре перевязку. Но не успели они ничего нарвать, как из воды к ним и полезли те странные человекоподобные существа, похожие на чёрных вылв, только поменьше. Только очень агрессивно настроенные. Оляна сказала, что это хухлики, только какие-то дикие, и попыталась с ними договориться. Но те её и слушать не стали, а напали, пытаясь утащить их под воду. Прыгали они будь здоров, как кузнечики-переростки. Матара тогда визжала как резаная, а ведь вообще-то тоже оборачивалась в огромную чёрную кобру с ядовитыми зубищами. Но то ли что-то ей помешало, то ли не сообразила от неожиданности. Юле вцепились в волосы и потащили толпой. Их даже успели притопить в воде, в которой начала образовываться чёрная воронка омута. Страшно было до ужаса. Юля и правда думала, что ей конец. А потом прямо перед её лицом шлёпнулась отрубленная патлатая горова с чёрными глазами и тёмной кожей. Оляна отбила их, обагрив омут кровью десятков этих страшных полуразумных зверушек. А потом первым к ним на помощь прибежал Колояр, то есть Кадмаэль, вовсе из другой группы, но они оказались ближе.

Тогда Юля впервые увидела Оперённого Змея, то есть его истинного Зверя, чешуя которого переливалась как бензиновое пятно, а тело кольцевали золотые гребни. Нифига это были не перья, только издали разве что можно за них принять эти кинжально острые «серпы».

Но самое страшное оказалось впереди. Матара вцепилась в них с Оляной и сказала, что они должны срочно бежать. Бежать получилось не очень, но быстро уковылять они смогли, поддерживая друг друга и спрятавшись за выступ скал. А уж оттуда…

Больше всего происходящее напомнило Юле старый мультик про Маугли, когда питон Каа приполз в пещеру бандерлогов и начал танцевать им свой танец, говоря «ближе, ближе, ещё ближе». Оперённый Змей-Кадмаэль реально танцевал так, что в голове Юли застучали тамтамы, и она бы и сама ринулась в пасть змееподобному существу с головой, напоминающим львиную, если бы у львов были гривы из золотых и красных шипов-гребней и открывающаяся чемоданом пасть. Они с девчонками тогда всё-таки ушли, не дожидаясь развязки, и после с Колояром-Кадмаэлем не пересекались. И теперь Юля мучительно думала, как поблагодарить, и не обидит ли она парня своей благодарностью.

У них в этом походе у всех «святая обязанность» выжить и помогать своим товарищам, к какой бы группе те не относились. За оставление товарища в беде могли наказать. Так что с одной стороны помочь им Кадмаэль был вроде как и обязан, и может не принять её благодарность или даже рассердиться. В Беловодье имелись разные нравы и обычаи, и порой она даже с пройденной первой ступенью мироустройства не могла в этом разобраться. Впрочем, традиции уделов, родов и племён разбирали на второй ступени. А третьей ступени мироустройства не было вовсе. Говорили, что если бы осталась Правь, тогда бы изучали её.

Но в любом случае иногда даже сёстры не понимали Юлю из-за того, что они выросли в разных условиях. А тут они были женщинами, Кадмаэль — мужчина. Да ещё и из разных по укладу народов и очень различных статусов. Она рот откроет, а выяснится, что Кадмаэль по своему статусу мог только Оляну защищать, а её вообще ни в грош не ставит, или ещё гадость какая-нибудь про «калечную» всплывёт, как с той же Радомиллой, которая к ним заявилась, как вся из себя владычица морская.

От этой мысли Юля резко остановилась и оступилась бы, если бы её за локоть не поддержала крепкая рука того, о ком она размышляла. Оказалось, что остальные уже ушли вперёд, и они отстали и остались в относительной уединённости.

— Благодарю, — вернула себе равновесие Юля. — И… и за тот раз в Нави…

— Мне это ничего не стоило, — отрезал Кадмаэль, и Юля кивнула и решила не обострять на всякий случай. Тут многие обидчивые, как дети, и считающие, что все должны про них всё знать. Кадмаэль оказался в принципе нормальным парнем и не виноват, что родился Оперённым Змеем, способным сводить с ума от любви. Стремглав иногда был несправедлив к нему.

— Та девушка, с которой ты сегодня говорила на завтраке, кто она? — внезапно спросил Кадмаэль, и Юля одновременно обрадовалась и огорчилась этому интересу. Обрадовалась, потому что сама подумывала, как бы половчее свести бывшую Кикимору с тем, из-за которого та позабудет про них как минимум до конца года. У Радомиллы-то науза нет. А с другой, когда Кадмаэль сам спросил и проявил интерес, это было… обидно немного. Потому что Юля догадалась, что тот повёл её в деревню, чтобы спросить про эту Кикимору без свидетелей. А она голову ломала, с чего вдруг он вообще подошёл и спросил про выход в деревню. И Юля боролась сама с собой, решая, что стоит говорить, а про что лучше умолчать.

— Её зовут Радомилла, — решила начать она разговор нейтрально. — Она дочка Восточного Хранителя. Сказала мне, что отец её признаёт…