Право на жизнь

Глава 14 Наказание

Озара смущённо косилась на профиль невозмутимого Кадмаэля, за которым ей улыбался Стремглав. Эти «двое из ларца», которые внезапно отправились её искать! А ведь на долю она подумала, что… они как-то замешаны в этой истории, и сердце ухнуло в пропасть, чтобы потом вновь воспарить.

— Пахнет чемерицей и мёдом, — сказал Кадмаэль. — А ещё я вижу и чувствую серу и уголь… Вы что, использовали ритуал призыва?

— А где кровь взяли? — вклинился Стремглав.

И Озара шёпотом, но всё равно с упоением начала им всё объяснять, во-первых, потому что они всё круто сделали и рассчитали, а во-вторых, чтобы избавиться от накатившего на неё смущения. Вспомнилось, как они спали вповалку в лесном охотничьем домике и вместе пережили это «приключение» с охотой на василиска. Стремглав, кажется, за то время, что они находились вдали от Змейлора, всё же поговорил со своим бывшим другом и восстановил их отношения. Теперь их дружба могла протекать без налёта навязчивой магии Оперённых. Да и в их мини-походе Кадмаэль не показался ей таким уж… В общем, оказался он умным, немного одиноким, несмотря на толпы поклонниц, начитанным и спокойным, благородным… В общем, таким интересным он оказался, что можно было что-то обсуждать с ним часами.

— Тише. Кто-то идёт… — шепнул им Гаральт, когда Озара, увлечённая обсуждением возможных ритуалов, почти забыла, что они все тут делают. Кадмаэль одновременно с этим легонько коснулся её плеча, призывая к тишине, и Озару отчего-то обожгло этим невинным прикосновением так, что она еле справилась с собой.

Они притаились у камней, да ещё и Юля загодя накрыла их засадной маскировкой, которая должна была скрыть их в первое время.

Парень, который пришёл, зажёг магический светляк — такой же умела делать Юля, и Озара чуть не вскрикнула, потому что узнала того «помощника», которого видела у таверны в день, когда они отправились за Ожегой и Яровзором.

— На всякий случай… — донеслось бормотание парня-Змеу, который пришёл явно, чтобы подчистить следы своего преступления. Проведённый ими ритуал заставил его вспомнить о пролитой крови или о возможном магическом следе, или какой-то оброненной вещи, в общем, подкинул какую-то идею, которая и заставила прийти на это место. В прошлый раз он не представился, но Озара запомнила, что он из местного клана «на своей земле».

— Ну, здрав будь, окаянный, — вошла в круг света Ожега с мечом, и у Озары в животе похолодело от волнения. А ну как сестра рубанет этого Змеу, да потом весь местный клан во главе с его родоначальниками, которые, на минуточку, все их преподаватели, против них ополчится⁈

— Надеюсь, сестра твоя глупостей не наделает? — вторил её мыслям Стремглав.

— Если убьёт его — усугубит ваше положение и Василиску своему не поможет, — сказал и Кадмаэль. — А за разжигание вражды внутри Академии понесёт наказание.

В итоге они в мгновение ока оказались возле Ожеги, словно одновременно страхуя и отрезая путь отступления. За спиной Змеу встал и Гаральт. Озара с Оляной и Юлей отошли чуть в сторону, чтобы не мешаться, но и не стать мишенью.

— Он кудесник! — тихо воскликнула Юля, но в сгустившейся тишине это прозвучало как удар набата. — Вспомнила, как он бил магией.

Змеу затравленно оглядывался.

— Это точно он, — словно прорычал Гаральт. Его глаза горели ярче, чем у остальных, всё же волки — ночные животные.

— Зачем ты всё это подстроил? Подставил Маришку из своего клана, чуть не убил кучу народа и Юлку Лебедь Белую — нашу подругу? — грозно спросила Ожега. Было что-то в её голосе и интонации что-то такое, что даже Озаре становилось не по себе.

— Это Маришка ненавидела вас, княжон Горынычей. Я же не хотел вам вредить, — замотал головой Змеу. — Месть моя была направлена только на одного люда — Яровзора Василиска из клана Аспидов.

— И мне ты не хотел вредить? — хмыкнула Юля. — Просто использовал в своих целях, типа это не считается, или что?

— Да кто же знал, что от тебя столько проблем будет, дура наивная! — фыркнул Змеу. — Сами виноваты. По задумке ты бы поцеловала этого ерохвоста, сняла ошейник да выкинула, пока неразбериха, а тебя твои подруженьки подставили под другое колдовство, так что я тут вовсе ни при чём — с них спрашивай.

Озара почувствовала вину. Ситуация с Юлей и правда была неоднозначная. Действительно, к таким последствиям могло привести и их вмешательство. Она бросила взгляд на хмурого Кадмаэля. Тот тоже считал, что то, что Юля впала в кому — его вина, и переживал из-за этого. С другой стороны, не используй они магию Кадмаэля на Юле, даже не узнали бы, что случилось, а там всё могло обернуться куда как хуже. Да и сделанного всё равно не воротишь.

— Что примолкли? — хмыкнул Змеу. — И сказать на это нечего?

— Ты лжёшь, — внезапно ответил ему Гаральт. — Амулет. У тебя амулет Морока, я чувствую его.

Озара ахнула. Они разбирали такое на искусничестве! Были амулеты, позволяющие люду соврать прямыми словами. Да и кудесники, по слухам, с изменением своей магии, если лишались Зверя, могли врать и сами по себе. Юля как-то говорила, что может, просто не любит этого делать, но таких ограничений, как у настоящих оборотней — что язык не поворачивается — у неё нет.

— Не смогла бы Юлка сама твой ошейник снять, — продолжил Гаральт. — В нём заложник для души, что к смерти ведёт. Не хотел ты, чтобы вышли на тебя, даже сейчас пытаешься вывернуться и подруг рассорить.

— Ты ведь тот парень… — сказала Оляна, — тот однокурсник Яровзора, которого он покалечил своим ядом… ядом василиска. Ты лишился своего Зверя. Про тебя говорили…

— Да, — хрипло ответил парень, мгновенно разъярившись. — Да! Я лишился своего Зверя. Я калечный оборотень, что никогда больше не обернётся! А я был одним из сильнейших в Роду, а стал ущербным! Грегор Олт. Раньше моё имя произносили с уважением, а теперь — с жалостью или ехидством. Моя жизнь кончена из-за этого выродка!

— И чего же ты хотел добиться? — хмыкнула Ожега.

— Чего хотел, того добился, — ухмыльнулся Грегор. — Я избавил Змейлор от выродка, каким бы он там ни был потомком Хранителя. Таким, как он, нельзя позволять находиться подле нормальных людов. Его василиск бешеный! Я вам всем одолжение сделал, что избавил Змейлор от опасной, неуравновешенной твари. Да вы благодарны мне быть должны.

— Ну прости, что не благодарю за то, что напал на меня, нацепил подчиняющий артефакт и трусливо воспользовался девушкой, потому что самому кишка тонка разбираться со своими проблемами и обидами, — фыркнула Юля, чем ещё больше разозлила Грегора.

— Молчала бы ты! — тут же откликнулся их недоброжелатель. — Ничего, скоро научишься покорности и молчать перед мужчиной. Недолго характер будешь показывать! Теперь тебя как девку легкодоступную знают. Не найти тебе суженого. Погоди, придут с тобой развлечься…

В следующее мгновение Озара только и успела, что ахнуть, так как к Грегору метнулась тёмная тень, повалившая его оземь. Это оказался такой огромный волк, что не сразу сообразилось, что таков оборот Гаральта. Юля говорила, что тот из клана истинных волков, которых в Беловодье остались считанные единицы. Озара и вовсе таких никогда в жизни не видела. В отличие от настоящих оборотней, шаманов или кудесников-«анимагов», которые в зависимости от вида могли становиться больше или меньше своего людского объёма, волколаки не могли менять свою массу оборота, оставаясь относительно мелкими — либо человекоподобными, либо в размерах обычных животных. Так что такой «ездовой волк» на миг ошарашил.

В нос ударил резкий острый запах железа, и раздался «булькающий» звук щедро плеснувшейся на каменистую почву крови. Белеющий в сумерках снег медленно начал темнеть, сливаясь с цветом камней. Застывшее в восприятии время вновь ускорилось, и они дружно кинулись к распростёртому телу с чернотой разорванного горла, но…

— Он мёртв, — в тишине сказала Юля. — Слишком… Быстро… Не помочь, — она, открыв рот, повернула голову к спокойно сидевшему подле неё волку.

— Зарезал, как овцу, — хмыкнул Стремглав, как будто с уважением посмотрев на вернувшего людское обличие Гаральта. — А ты хорош…

— З-зачем? Зачем ты это сделал? — Юля в шоке смотрела на своего парня, который, кажется, не совсем понимал, что она от него хочет услышать.

Озара выдохнула. Гаральт единственный из них был в своём праве. Во-первых, Грегор подставил его с артефактом, а во-вторых, что серьёзней по меркам Беловодья, оскорбил Юлю, сказал о её легкодоступности, фактически признавшись в распространении таких сплетен, да еще и пригрозив… Если они суженые…

— Ты моя суженая, никто не посмеет сказать ничего плохого о тебе, — нахмурился Гаральт. — Больше он не поднимет на тебя руку и не сможет навредить.

Да, кивнула Озара. Защита суженой — практически единственная «лазейка» в сложных законах кровной мести. Даже Ожега не имела бы права убить Грегора, если бы с Яровзором случилось что-то пострашней.

— Он был прав, — подала голос Ожега, защищая Грегора перед растерянной Юлей, выросшей в рафинированном «гуманном» мире. — Гаральт защищал тебя.

— А что с ним?.. — передёрнула плечами Юля и всё же сделала шаг к своему парню, но скорее даже всё-таки жениху, и уткнулась в его плечо.

— Мы будем свидетелями, — переглянувшись с Кадмаэлем, сказал Стремглав. — Это не дела Родов. Личные счёты. Да и Род Олт будет рад отмазаться от своего выродка, который натворил дел.

— Идём, — отошла от тела Ожега. — Возвращаемся в Змейлор.

— А он останется так? — Юля, которую Оляна вместе с Гаральтом потянула к тропе, оглянулась.

— Да. Будет проведено расследование, — отрывисто сказал Гаральт. — Определят, не было ли какого-то нарушения. Просто расскажешь, как всё было.

Во второе лето Озара вновь попала в одну группу со Стремглавом и Кадмаэлем. Когда они шли по тропе вниз, взгляд невольно упал на группу камней в стороне, там, где в канун Явовского Нового года нашёл свой последний приют неудавшийся «мститель» — Грегор Олт. Змеу даже похоронили его там же, на месте смерти. Как и предсказывал Стремглав, ни клан, ни Род Олт не предъявили Гаральту никаких обвинений, более того, можно сказать, что они откупились от претензий Юлки на покушение и выделили ей «настоящее приданое» — как сказала Добрынка. Сам Олт Буреславович, который вёл мироустройство, принёс Юле извинения и кошель с золотом и артефактами. Всё же свидетельство от потомков трёх Родов Хранителей может стать несмываемым позором. Так что Змеу быстро просекли линию поведения. Судачили, что «калечный» Грегор совсем двинулся на почве своей немощи и того, что приличной невесты ему не видать, и попытался заколдовать Юлку. Про Яровзора уже никто не вспоминал… Никто, кроме Ожеги.

Озара вздохнула и покосилась на хмурую сестру, которая шла рядом, так как их группа двигалась в том же направлении — в сторону известного им форта.

Весной ожидаемого пробуждения Яровзора не произошло… Точней, в той пещере проснулся, но не Яровзор, а его Зверь. И все выходные и свободное время по настоянию наставников сестра проводила в лесу, сдерживая активного василиска от исследования территорий, и контролировала его охоту. Ей даже сделали и выдали специальный амулет для быстрого перемещения, да и сама Ожега свои способности к перемещению серьёзно прокачала.

А сейчас на их летней практике, скорее всего, Ожега будет на отдельном «выпасе» своего суженого. И хорошо, а то в её группу добавили Радомиллу, а у них с бывшей Кикиморой отношения совсем не сложились. Они всё же смогли доказать, что та использовала против них магию, чтобы насолить Юлке: сама Радомилла и подставилась, когда узнала новости про Грегора Олта и про нового Юлиного суженого в тот бесконечно длинный день.

Радомилла начала возмущаться, что как так: от неё такой-сякой прекрасной все разбегаются, а к Юлке калечной прилип «какой-то»… Озара тогда подумала, что Юля Радомилле косы повыдергает, так та посмотрела, а потом лишь фыркнула и сказала ей, что «на чужой каравай рта не раскрывай» и что «у неё и такого „плохонького“ нет и вряд ли появится». Вот тогда Радомиллу и понесло по буеракам: наговорила она Юле при всех разного, и про волколака призналась, что ещё в Гнезде натравила, и про то, что всегда её калечной считала и что не место ей возле княжон. И то, что попыток их рассорить она не оставила. Потому что — внезапно — лишь она одна достойна рядом находится и дружбу с ними водить, по статусу ей это.

Ожега тогда и влепила ей пощёчину, сказав, что с предателями дружбы водить не собирается. А Озара лишь гадала, что там у рыжей Кикиморы в голове-то творится и в какой параллельной реальности та живёт⁈ Одним словом — своеобразная.

Правда, за морок Радомилле только пальчиком погрозили. Видно, «рыбка» от отца сыграла свою роль, да и настояли, что никто не пострадал. Но Радомиллу вызвал сам ректор и о чём-то побеседовал. В общем, с той поры бывшая Кикимора притихла и ходила задумчивой.

К вечеру они добрались до своего форта, за пару часов до этого расставшись с Ожегой и её группой.

— Держи. Это тебе, — протянул Кадмаэль Озаре букетик из горной лаванды, шалфея и чабера, и она словила дежавю.

Так уже было прошлым летом. Только со Стремглавом. Она поддалась порыву и поцеловала его, рассказала об их с сёстрами ситуации, о Договоре и Ящере, но… Стремглав предпочёл сделать вид, что не было ни поцелуя, ни разговора.

— Никогда такого не было, и вот опять, — пробормотала Озара непонятно откуда всплывшую присказку, но цветы взяла. — Благодарю, — она почувствовала, как губы нервно дёрнулись, но улыбки не вышло. Наверное, было страшно ошибиться вновь. Озара погладила ароматные соцветия и застыла. Как и в прошлом году, Кадмаэль любил выгулять своего Зверя в уединении и отдалении от других, видимо, увидел цветы, которые очень пригождались в алхимии и искусничестве для отваров и ритуалов, и сорвал для неё. Всё просто. А она себе успела надумать всякого. — Пойду, разложу, чтобы высохли побыстрей… — пробормотала смущённая Озара и ушла в форт.

— Ты как-то потерянно выглядишь, — столкнулась она со Стремглавом, сделав буквально пятьдесят шагов. Да, она считала, чтобы собраться с мыслями. — О… Цветы. Это Кадмаэль всё-таки… Что с тобой?

Озара видно не справилась с лицом.

— Слушай, — потёр затылок Стремглав, делая вид, что всматривается в густой еловый подлесок. — Знаешь… Я недавно понял, что ещё не готов к серьёзным отношениям. Мне трудно доверять женщинам, что, наверное, неудивительно, учитывая историю нашей семьи. Ну ты знаешь, мама, Оперённый и все дела… Думал, что всё позади, и я с этим справился, что сильный, умный и вообще крут. И ты мне правда нравишься, но просто как друг. Прости, что не сказал этого сразу. Но я это сам не понял, как так вышло… Размышлял… Вот. Думал, что это… В общем, это со мной что-то не так, как оказалось.

— Понятно, — вздохнула Озара. Что-то подобное она предполагала, но полагать это одно, а когда тебе прямо такое говорят — совсем другое. Но у неё и правда словно камень с души свалился.

— И ещё… — тоже вздохнул Стремглав. — Давно хотел сказать тебе спасибо за то, что ты… В общем, если бы не ты, мы бы с Кадмаэлем так и не смогли, ну… Всё выяснить. Я бы не узнал, что… Очень много того, что было между нами, и что я думал как о навеянном, было правдой. И он тоже всегда считал меня другом и братом. Ситуация была паршивой, и то, что тебе потребовалась наша помощь… Это сплотило и позволило, не знаю… Понять, что у меня всё же был друг, пусть не так, как я когда-то хотел. Я много от него на самом деле хотел… Семью, брата, настоящего друга… Кадмаэль, в общем-то, и не обязан был оправдывать все те иллюзии и ожидания, которые я на него навесил. Не то чтобы мы это обсуждали, но… Вроде как договорились начать всё с чистого листа. Без оглядки на родителей и кланы. Как если бы впервые встретились только тут и познакомились. Непредвзято. Без иллюзий и ожиданий. Мне это помогло взглянуть на него иначе. Я не готов простить Оперённых в целом, но уже могу признать, что Кадмаэль ничего так. Иногда тупит и бесит избирательной слепотой, но всё же не специально.

— Тупит? — хмыкнула Озара.

— Нет, ну а как это ещё назвать? Он вообще не отслеживает, когда люды и люди подпадают под его животный магнетизм, — закатил глаза Стремглав. — И при этом умудряется…

— Что?..

Внезапно Стремглав осёкся и внимательно посмотрел на цветы в руках Озары:

— Ты это… Присмотрись к нему, ладно? Он… э… Правда не плох. И частенько в разговоре тебя вспоминает. Ты ему нравишься, но он не умеет это показывать, наверное, потому что в их клане все сами на них набрасываются…

— Ага, теперь ты сводником заделался, — фыркнула Озара, хотя сердце предательски дрогнуло.

— Ещё скажи, что он тебе ни капельки не нравится. Я же вижу, как ты иногда на него смотришь. Вы оба… В общем, между вами чувствуется искра. Родственные души.

Озара нахмурилась. Как она смотрит на Кадмаэля? Да как на всех. Разве что немного опасается из-за магии, которую полностью не может блокировать даже её науз.

— Ты же знаешь, у нас с сёстрами непростая ситуация и не до завязывания романтических отношений, — постаралась она уклониться от этого разговора. — Мы с тобой… Говорили об этом.

— А ещё знаю, что вы не собираетесь сдаваться и соглашаться со своей судьбой. И ты же предупредила меня, значит, право выбора ввязываться в твои проблемы или нет будет за избранником, — пожал плечами Стремглав. — И, прости, но я рассказал об этом Кадмаэлю, не всё, но в общих чертах. Думаю, он не боится. Он вообще ничего не боится, этот Оперённый, — с толикой восхищения и гордости пробормотал он.

Озара вздрогнула, словно очнувшись. Густо и опьяняюще пахло лавандой. Пахло счастьем. Разговор разбередил в душе что-то трепетное и нежное.

Словно ушат воды на голову хлынуло осознание. Она всегда смотрела на Кадмаэля. Это правда. Впрочем, сначала она убеждала себя, что просто не отрывает взгляда от опасности, которую тот несёт. Вспомнились многократные обещания самой себе разобраться в странной реакции на Кадмаэля несмотря на блокирующий любовную магию науз. Отчего-то Озара каждый раз откладывала проверку артефакта, находились дела поважнее. Тем более, что за прошедшие полгода она так и не решила свою проблему: боязнь объединять силы с сёстрами. Общий оборот был всё так же неустойчив и краткосрочен. Этому сопротивлялась именно она — её страх потерять себя был слишком велик. Поддаться. Проиграть.

Но… Проигрыш ли это? Позволить себе… любить? Слиться с кем-то в одном порыве чувств и страстей?

— Отнеси в сушилку, — отдала она букет из лаванды, чабера и шалфея Стремглаву и, развернувшись, побежала назад. Туда, на полянку, где по-прежнему стоял Кадмаэль, который, казалось, любовался закатом солнца, замерев истуканом. Но к солнцу у него было особенное отношение, особенно здесь, где оно не такой и частый гость относительно его дома.

Озара тихо подошла к нему со спины, сердце буквально клокотало в ушах одновременно обмирая от собственной смелости и возможности ошибиться, но…

— Ты уже вернулась?.. — спросил не оборачиваясь Кадмаэль, а Озара прильнула к нему со спины, обнимая, и ощущая, как чужое сердце заколотилось сильней.

— Спасибо за цветы… — тихо сказала она, а он порывисто повернулся, схватив в крепкие объятия и прижал к себе.

Поцелуй с Кадмаэлем отличался от того её первого поцелуя как небо и земля. На миг ей показалось, что она целуется с обжигающим солнцем, вспыхивая, словно сухая трава и сгорая дотла. Будто два огня — её пламя и его, объединились и взвились выше звёзд.

А потом всё закончилось, потому что Кадмаэль оторвался от её губ, прикрывая собой.

— Э… Хм… Там всех зовут ужинать, — смущённо кашлянул застукавший их Стремглав.

— Мы идём, — кивнул Кадмаэль, взял слегка дезориентированную Озару за руку и привёл к общему костру.

А она ела наваристую похлёбку и чуть не проносила ложку мимо рта, так как всё время думала о том, что вот как это — целоваться со своим настоящим суженым.

— Ну, теперь я точно спокоен, — внезапно шепнул ей Стремглав, сидевший по другую сторону, пихнув в бок.

— Что? Почему? — моргнула Озара.

— Ну… — Стремглав усмехнулся. — Теперь я буду уверен, что моя избранница не уйдёт к моему лучшему другу, как это… Ну почти это сделала моя мать. Потому что у него теперь есть ты.

— Ты расстроился? — напрямую спросила его Озара. Как бы то ни было, Стремглав был ей дорог как друг.

— Это было как-то даже ожидаемо, почти моя карма, но нет… Я за вас рад. Вы правда… сливаетесь аурами, словно вот-вот совершите совместный оборот или какое-то парное шаманство. Редко такое увидишь.

— Удивительно, — пробормотала Озара и чуть не выронила ложку. — Я поняла!

— Что поняла? — спросил её Кадмаэль.

— Я поняла, как правильно делать слияние с сёстрами!