Право на жизнь

Глава 1 Выбор сделан

— Но сегодня же лишь первый день, когда все прибывают, — преувеличенно бодро сказала Юлка. — Так что…

— Так что это всего лишь первые… — подхватила Оляна, спрятав взгляд.

— Да. Ничего страшного. Первый блин комом, как говорится. У тебя ещё будет шанс на то, чтобы к кому-нибудь упасть на хвост и стать сопровождением. Всё ещё может случиться, — неуверенно добавила Озара.

От фальшивых натужных улыбок девчонок стало тошно.

Дэн только поморщился от этой плохой актерской игры. Как будто он совсем идиот, ага, и не понимает, с чего это вдруг они стали такими добренькими, участливыми и даже притащили ему почти полпирога с мясом. Те парни, что сегодня прибыли, отказали им. Он сам это видел издалека. И не сказал бы, чтобы девчонки так уж уговаривали или умоляли кого-то ради него. Спросили ради галочки, а на нет и суда нет.

Типа кому он нужен, кроме папы с мамой. Хотя даже в этом Дэн уже не так уверен. Ну, погрустили родители, как он пропал, ну, мама точно, а отец — под вопросом. Может, ещё и порадовался, что бездельника со своей шеи снял, как знать. Но как бы то ни было, получается, прошёл уже год, как он из дома после той ссоры ушёл. С концами. Фиг знает. Ему уже больше восемнадцати, не ребёнок, значит. В полиции наверняка и заявление на пропажу не взяли, особенно если они про ссору не скрыли. Да и не найдёт его полиция при всём желании. Так что ну расклеили родичи объявления возле дома, или догадались ВК на странице повесить новость. А потом что? Свечку на аватарку поставили? И, наверное, уже смирились.

И в лучшем случае он отсюда выйдет через сколько? Через ещё семь лет? Это ему уже двадцать шесть стукнет? Почти тридцатник. Без работы, без жилья, без денег, без образования… Ага, вернётся домой, где прям так ждать будут. Такой классный «никто», умеющий таскать, полоть, копать, стирать и топить за жратву.

— Что, уже сдаёшься? — словно подслушав мысли, хмыкнула Ожега, которая одна не улыбалась ему приторной утешительной натянутой улыбкой. Та ещё стерва. Мечом махать умела и вообще его за человека не считала. Точней, за люда. Всё время своими глазищами смотрела так… презрительно. Как будто не она виновата, что он сюда попал и вынужден корячиться за миску каши.

Дэн отвернулся, не желая отвечать. Да, он сдался и думает, что проще сдохнуть, чем вот это всё, и что? Он уже чёрт знает сколько месяцев подыхал тут от беспросветности и бесперспективности. Студенты, вон, учились, их никто впахивать не заставлял, и Дэн им люто завидовал. Не тому, что они учились, конечно, а тому, что они нихрена больше не делали, приходили в столовку на всё готовое, а после уроков отрывались на горячих источниках, куда «слугам» хода не было. И «сесть на хвост» ему предлагают не как ученику, а как такому же чернорабочему, только уже с хозяином. Нормально, чо. Паши от рассвета до заката в буквальном смысле ещё семь лет, чтобы… Чтобы что? Лучшие годы жизни провести в каменном мешке? Хуже, чем в тюрьме.

— Ты не сдавайся, Даня, — присела рядом Оляна, слегка прижавшись к нему своими пышными формами и заглядывая в глаза. — Мы что-нибудь придумаем.

— Ага, — ответил он. Мелькнула мысль, что, может, если чуть надавить, то Оляна ему даст. Пусть из жалости, но личико у неё — просто загляденье, как и грудь, конечно. Мысли эти, впрочем, были вялыми. Такая правильная, что даст вряд ли. Разве что совсем под конец, когда он подыхать станет.

В принципе тут все студентки Змейлора — вылитые фотомодели с обложек журналов. Парни, к сожалению, тоже, особенно эти, которые всё время таскаются в компании девчонок и его не особо жалуют. Рядом с ними Дэн чувствовал себя словно чухан с грязной кухни. Впрочем, почему «словно»? Чухан и есть. Не успеешь помыться и постираться, как опять весь в каком-то говне, и всё по новой. Это бесило.

Яровзор, который был старшим братом его знакомого Борща, с Ожегой тусил, а второй, со смешным именем «Стремглав», увивался за Озарой. Так что с этими сестричками Дэну точно ничего не светило. Особенно со стервой-Ожегой. Юлка же его просто достала, дура дурой. Оказалась какой-то анимешницей и поттероманкой, трындела не затыкаясь про волшебство и чему там её научили на уроках, про этот мир волшебный и такой растакой, как будто ему это вообще интересно. Он в этом «волшебстве» домовой эльф без носков и трусов. Да ещё и через слово: «А ты разве не смотрел?», «А ты разве не читал?». Нет, блин, имелись у него занятия поинтересней всякой чуши. Таких заучек Дэн не любил ещё со школы. Из-за того, что они всё учили и домашку делали, учителя и к остальным тоже начинали завышенные требования предъявлять. Да и кто-то учится волшебству всякому, а кто-то за козами навоз в хлеву убирает и дерьмо постоянно нюхает. Несправедливо! Сёстры-то хотя бы какие-то там мажорки из местных кланов, а Юлка такая же «уснувшая кровь», но гляди-ка, как хорошо устроилась. Иногда её хотелось приложить чем-то, чтобы заткнулась. И Дэна сдерживало лишь то, что дополнительную и нормальную жратву ему таскала в основном эта дура. Поэтому он жевал, слушал и кивал в нужные моменты, отключаясь от её бубнежа.

В общем, с Оляной было намного больше шансов, чем со всеми остальными девчонками Змейлора вместе взятыми. И она в его вкусе. Правда, не очень похоже, что он во вкусе Оляны. Она если и приходила к нему, то всегда с Юлкой и смотрела издали оленьими глазами. Но… вдруг всё-таки выгорит?

Только Дэн начал думать, как бы всё-таки остаться с девушкой наедине, но они быстро распрощались и поспешили свалить. У них, видите ли, экзамены на носу. Конечно, им не до него. Куда уж ему-то до их важных дел.

А ещё через пару дней Дэна и вовсе огорошили новостью, что все учащиеся из Змейлора уходят на практику или вроде того. Почти до конца сентября или местной тайлети. Ну и девчонки тоже со всеми.

— Ладно, ты не скучай, когда мы вернёмся, уже другие учащиеся прибудут, — «утешила» его Юлка на прощание, и Дэн как-то совсем приуныл.

С уходом студентов работа не то чтобы закончилась, но её стало значительно меньше. А без занятых рук и дикой усталости, сопутствующей постоянной физической работе, у него начали крутиться в голове разные мысли. Всякие. В основном не очень хорошие. Но тут не он такой, а жизнь такая.

Дэн вспоминал маму. И ему становилось немного стыдно. Раньше он считал, что она ничем не занимается и бездельничает целыми днями дома, ну и бегает по салонам периодически, а отец почему-то недоволен только им. Когда он прогуливал учёбу, то уходил из дома часов в девять, бродил по торговым центрам, играл в телефоне, ну и возвращался под вечер, перед отцом, а то и позже, если потом встречал друзей и знакомых с универа. Теперь он лучше понимал, что делала мама, вспоминая, что дома всегда было чисто, а их с отцом ждал завтрак, обед и ужин. Это ведь тоже работа. Бесконечная, рутинная, выматывающая, ежедневная. Как у него сейчас. Хотя маме попроще со стиралкой, пылесосом и всеми благами цивилизации, конечно.

Вспомнил, как узнал про местную магию и что такое эти «люды», которые не люди. Нелюди, короче. Большинство студентов — это реальные рептилоиды. Превращаются во всяких гигантских змей, жутких ящериц, дино-ящеров и прочих гадов. Дэн один раз случайно оказался поблизости от полигона, где у группы Оляны и остальных проходило практическое занятие по «обороту».

Оляна тогда превратилась в здоровенную и стрёмную виверну с зубищами, которая плевалась чем-то вроде сжиженного азота, всё вокруг замораживая. Дэн чуть кирпичей не наложил, когда увидел. Аж потом полгода эта тварь перед глазами стояла, когда он только начинал про Оляну думать. Потом всё же организм молодой переборол психическую травму, но всё равно стрёмно это… Начинаешь бздеть, мало ли полнолуние, затмение, месячные, гон, инстинкты опять же. А он такой монстрятине на один зубок, если что. На жертвоприношение для Бейлор от него может тупо ничего не остаться.

С этим жертвоприношением тоже… Фигня какая-то. Девчонки сказали, что их в прошлом году никто предупредить не мог, а с ним они спокойно про это болтают. То ли потому что он не люд, то ли что. Но Дэн глубоко внутри считал, что всё это потому, что его уже списали. И те, кто его лечил в начале, и сами девчонки. Ждали уже не дождались, пока его того этого. Сгинет, в общем, с глаз долой. И не надо вину чувствовать и делать с ним что-то. Даже дура-Юлка в последнее время всё реже к нему заглядывала. Принесёт пирожок и свалит. А как все студенты свалили, пирожков вообще не стало. А он уже привык вообще-то. Могла бы сестре своей поручить.

И так-то на лежалой подстилке из соломы не особо разоспишься, а тут ещё всё чаще ему кошмары стали сниться. В основном как он в камень проваливается. Блуждает по тёмным коридорам пещер бесконечно и найти выход не может, а потом падает в какую-то пропасть. Или как на алтаре ему кровь пускают, и он усыхает весь и в этого чёрного полурослика с копытами обращается, а потом к нему Янна со своей белой невыразительной мордой лица склоняется, будит, похлёбкой поит той склизкой да ошейник на шею цепляет, и душит этот ошейник так, что Дэн подскакивал, хватая воздух, и ещё долго не мог отдышаться.

Обычно кошмары снились раз в неделю где-то, чаще всего свои сны он не помнил, так как просто проваливался в черноту и просыпался от шума кухни. А как девчонки с остальными свалили, так кошмары тревожили всё чаще, буквально один за одним. Что спал, что не спал, один фиг не выспался, и ощущение, что тебя палками били. А Дэна били, когда он однажды решил забить на всё, и ещё истерику закатил и целый котёл супа опрокинул. Случайно. Почти. А может и нет. Кроме того, что ему два дня есть не давали официально, так ещё и наказание назначили. Больно было и обидно. Он такой злой ходил пару дней, что от него все шарахались, а потом навалилась апатия, которая затягивала, словно в трясину.

Постоянным напоминанием, словно перетекая из кошмаров в явь, маячили черные вылвы, которых он заметил на стенах. Ютились там, как жуткие птички, вызывая дрожь отвращения. Он точно не хотел становиться такой же хренью и на всю жизнь оказаться замурованным в этих подземельях. К тому же в последние дни эти вылвы стали что-то шептать и привлекали его внимание, так что Дэн любую минуту старался проводить вне давящих стен, на улице, чтобы не видеть этих существ, бывших некогда людами.

Однажды он забрался далеко от основной горы и остановился на отвесном утёсе. Внизу зияло настоящее ущелье, наверное, с полкилометра глубиной. Точно один шаг — и всё.

И от этой мысли Дэн замер.

Всего один шаг, короткий полёт — и он точно не будет больше ни мучиться, ни думать, и не достанется этой чёртовой богине. Что вот она — возможность сделать так, чтобы всем стало проще. Дэн осознал, что не хочет он никого дожидаться, умолять, унижаться, а потом ещё семь лет ишачить и пятки чьи-то целовать. Бояться не хочет. Ничего уже не хочет. Ни-че-го. Да его наверняка уже и родители похоронили.

Слёзы, выступившие из глаз, подхватил ветер.

Дэн снова взглянул вниз и, закрыв глаза, шагнул вперёд, не увидев, как из-за деревьев к нему молниеносно и бесшумно движется длинный чёрный зверь с белой гривой.

Бай, извернувшись в воздухе, успел схватить руку брата и повис, глядя в чёрные глаза. Смена облика, как всегда, временно его оглушила. Впрочем, в этот раз всё было иначе, и ему не пришлось даже мгновения бороться за владение телом, потому что оно оказалось пустым.

Хэй поднял его, и они сели, привалившись спинами друг к другу. Снова раздельные.

— Боюсь, что парень в конце создал нам проблем, — выдохнул Бай, глядя вдаль. — Его душа оставила тело, так что я…

— Ты не сможешь его покинуть без гибели тела? — сразу понял брат-близнец.

— Нет, не смогу, — Бай рассматривал сбитые руки с грязными ногтями и восстанавливал кожу. — Но с другой стороны…

— У тебя появилось своё тело, — закончил за него Хэй. — Почему он вообще?..

— Полагаю, это импульсивное решение, — подумав, ответил Бай, прекрасно понимая брата и вне их общего тела, точнее, тела Хэя. — Он был слишком слаб духом. Хорошо, что мы успели.

— Да… — ответил ему Хэй, и они, не сговариваясь, легли на спины, положив головы на ноги друг друга, непроизвольно формируя символ Тайцзи. Круг белого и чёрного лун-драконов.

Бай прикрыл глаза, чувствуя усталость. Им надо привыкнуть к телам. Особенно ему.

Он не помнил, как они оказались в одном теле. Даже юность, когда у него имелось собственное тело, всплывала в памяти весьма смутно. Кажется, он был могуч и силён. А потом наступила чернота, в которой он долго висел маленькой белой каплей. Пока не вспомнил, кто он, и ответил на бесконечно спрашиваемый вопрос, который, как выяснилось, постоянно задавал ему Хэй, чтобы он не исчез вовсе.

«Кто ты?»

Бай лишь понял, что умер, и брат-близнец не нашёл ничего лучше, чем пустить его дух в своё тело, дав ему пристанище и обрекая себя на невозможность перевоплощения. Потому что в Звере ещё могли жить два духа-близнеца, а в людском теле уже нет. Либо им обоим наступил бы быстрый конец.

Прошло много сотен лет, прежде чем Бай окреп настолько, чтобы суметь отделиться.

После облика Зверя людское тело казалось неповоротливым, непропорциональным, коротким и неуклюжим. Он уже не помнил, как это — быть в таком теле. Его раздражал урезанный спектр восприятия запахов, звуков, эмоций и магии. Без когтей и клыков он чувствовал себя почти беззащитным. Даже сейчас привыкание к людскому обличью занимало время.

Бай не стремился разделятся. Они жили так с братом тысячу лет, и он не помнил иного. Но всё изменилось, когда по заданию деда им надо было навестить одну из его будущих жён и посмотреть, что это за девушка. Они планировали понаблюдать издали, но слишком уж подходящее тело нашли поблизости. А Баю стало интересно поговорить с тихой задумчивой красавицей… Та случайность переросла во влюблённость. Бай нашёл свою суженую и уже не хотел прежнего существования. Вот только… Всё слишком сложно.

Деда мало кто мог превзойти по силе и прозорливости, тот думал не на шаг, а на тысячелетия вперёд. Бай привык воспринимать его как несокрушимую, монументальную гору, которую никому не превзойти, считать непререкаемым авторитетом и тем, кто всегда прав… И всё же ретивое сердце томилось, и Бай выбрал. А за ним выбрал и Хэй, хотя поругались они тогда с братом знатно, а от его помощи вышло больше неразберихи и ущерба. Но всё же действовали они вместе и сообща, как привыкли жить единым организмом все эти столетия.

Бай дышал полной грудью. Выбор сделан.

Белая вылва, которой они ещё в виде Зверя оплатили обучение в Змейлоре золотом и самоцветными камнями, встретила их с братом и отправила в крыло кудесников и шаманов на постой.

Бай рухнул в постель, прикрыв глаза от удовольствия понежиться на мягкой лежанке, эту радость он открыл для себя пару лет назад, когда долго был в теле Миши. Хэй предпочитал отсиживаться в воде, а ему тогда приходилось изображать из себя настоящего человека. Даже ночевать в доме его деда.

Сейчас же, когда он стал практически заложником чужого тела, придётся стать людом минимум на семь лет. Иначе… Иначе никак. Бай думал о встрече с Оляной, что сказать, как поступить.

— Ты думаешь, что она не поймёт, что ты это ты? — фыркнул Хэй, хотя Бай не произнёс ни слова. — Тогда она вряд ли суженая…

— Возможно, что и нет, ведь я теперь не одержимый, — задумчиво протянул Бай.

— Через две недели, когда они вернутся, и узнаем, — вздохнул брат, отворачиваясь спиной.

Бай попытался уснуть, но сон не шёл, слишком волнительно было от того будущего, что ему уготовано, да и без ощущения Хэя рядом оказалось как-то пусто. Брат тоже не спал, а лишь притворялся спящим, тихо вздыхая. За годы, проведённые в одном теле…

Хэй встал, хмуро посмотрел на него и молча поставил их кровати рядом. Бай улыбнулся брату, пододвинулся ближе к краю и сразу уснул, пригревшись от тёплой спины своего близнеца.

Оляна с сёстрами и Юлкой вернулась в Змейлор за пару дней до Змеиного дня. Они с Хэем наблюдали издали, не решаясь подойти, тем более что все готовились к празднику выпуска семикурсников.

— Этот Яровзор пойдёт с Ожегой. Стремглав с Озарой. Мы могли бы пригласить Оляну и Юлку, — предложил Бай брату.

— Ты думаешь, их за этот год никто не пригласил? — фыркнул Хэй. — Они тоже приглашены, только старшекурсниками. К тому же не стоит нам им показываться до испытания.

И Баю пришлось усмирить ревность. В общем празднике они также не участвовали.

Но всё же задумка их не была выполнена, так как на следующий день Бай случайно столкнулся возле общежития с Юлкой, которая там, оказывается, жила.

— Дэн, мы тебя потеряли! — налетела на него с упрёками Юлка. — Борщ и Добрынка не знали, где ты, и волновались вообще-то. И мы тебя нигде не находили… А ты… — подруга Оляны отступила на шаг и оценивающе взглянула. — Смотрю, ты приоделся. И выглядеть стал гораздо лучше. Значит, нашёл кого-то? Договорился? Или тебя всё же те парни пожа… в смысле взяли? — тараторила Юлка, не давая вставить и слово, что оказалось неплохо в общем-то.

— Так вышло, — улыбнулся Бай.

— Ладно уж. Главное, что у тебя всё получилось. А-то мы уже переживать стали, были всякие нехорошие предчувствия и… Не бери в голову… Ты и правда стал лучше выглядеть. Я же говорила девчонкам, что с непривычки такая тяжёлая работа парня из Яви может в гроб вогнать. Ой! В смысле, хорошо, что всё хорошо закончилось, — закруглилась Юлка. — Пойдём, мы тут с Озарой и Оляной решили в саду персиковом немного посидеть, расскажешь всё, — и потащила его к подругам.

Бай поймал взгляд Хэя, который успел спрятаться от вездесущей сирины, но почувствовал, что брат последует за ним.

Рассеянно слушая рассказ Юлки про то как они с девочками его потеряли и все кухни оббегали, Бай размышлял о том, как ему построить разговор с княжнами и Оляной.