Право на жизнь

Глава 19 Магия воды

Оляна смотрела на выходящего из пучин Ящера, и перед глазами мелькала нет, не вся жизнь, а её последний год. «Чудесные» гребни, которые им так щедро отдала наложница их жениха, оказались с подвохом, запрещая использование водной магии. И Оляна всё же пошла на поклон к Радомилле, потому что единственным выходом для них было её посестринство с бывшей Кикиморой, чтобы получить «иммунитет» от блокировки способностей.

Страх, что они так потеряют большую часть своих общих сил, и основной план не сработает, оказался сильней неприятия. Оляна нисколько не покривила душой, когда говорила о том, что предпочтёт породниться с Радомиллой, чем станет её мачехой и выйдет замуж за Ящера.

Впрочем, когда, пересилив себя, Оляна подошла с этой просьбой к Радомилле, та отказала в посестринстве, явно желая, чтобы её поуговаривали, так как высказала Оляне всё, что наболело:

— Ах, теперь-то я вам понадобилась, да? А помнишь, сколько лет ты нос от меня воротила и давала от ворот поворот? Сколько я за вами бегала? Да вы с сёстрами вообще не понимаете, когда с вами по-людски. Княжна Ожега сразу драться лезет да угрозами сыплет. Княжна Озара хоть и стала посестрой моей, а сквозь зубы слова цедит. Не рада она, видите ли. Невместно ей со мной общаться. И как тебя прижало, так ты и прибежала, да? А всё потому, что кто-то самым умным себя посчитал, да поперёк полез. Вот теперь и расхлёбывайте. И на вас управа сыскалась. Не вы мне нужны, я вам. Так постарайтесь уважить! А то лишь со всякими калечными дружбу водите, я вам, видите ли, не подхожу отчего-то. А теперь что? Чья взяла, а? Поможет тебе твоя Юлка калечная с водой управляться? Нет! Не поможет!

— Вообще-то ты сама говорила, что в твоих интересах нам помочь с отцом твоим справиться, — выслушав этот всё на свете собравший спич, сказала Оляна, одновременно прислушиваясь к своему Дару, что резонировал от Радомиллы какой-то детской обидой. — Ради матери и твоего Рода…

Радомилла, впрочем, на справедливое замечание только ногой топнула и, взмахнув в развороте косой, убежала в комнату.

— Ой, да это же ожидаемо, — закатила глаза Юля. — Кикимора, она и есть Кикимора. Ей бы лишь поглумиться и душу вытрясти, — прокомментировав этот выпад, после того как Оляна рассказала о своих «переговорах» с Радомиллой. — Погоди немного, она в себя придёт от своих мечтаний или втык от матери получит и сама прибежит как миленькая. Иначе так её мать в наложницах и останется. Ой… Ну ты поняла. Ты правильно сказала, им это выгодно, и что тогда выкобениваться, спрашивается? Гонор свой показывать и характер мерзкий? Вот поэтому с ней никто и не дружит.

— Знаешь, мне показалось, что Радомилла очень одинока и обижена… — протянула Оляна.

— Ага, обижена по жизни, — подхватила подруга. — Недодали с младенчества. У нас про таких говорят, что игрушки деревянные прибиты к потолку были.

— Ну… — Оляна вздохнула. — Возможно, это недалеко от истины, всё же Радомилла выросла без матери…

— Ага, и среди Кикимор, — фыркнула Юля. — Чем удобряли, то и выросло, да? Мне кажется, не стоит ей сильно потакать, но я вижу, что тебе её жалко.

— Думаю, от меня не убудет, а ей приятно…

— Ага, будешь её перевоспитывать в двадцать пять годиков, — хмыкнула Юля. — Но дело твоё, конечно. Может, и правда что-то изменится… Жаль, что с этими гребнями так вышло…

К тому же Оляна поняла, что и правда пришла с просьбами о посестринстве, как будто это ей должны, да без подарков, что к такому делу полагаются. Из того, что у неё ещё из дома было припасено, немного осталось, но нашлись там бусы малахитовые с золотыми кольцами. Вещь богатая и глазу приятная. К тому же цвета, что к волосам и глазам Радомиллы точно подойдёт. К тому же долгих десять вечеров Оляна под руководством Юли вязала пуховый платок из тонкорунной белой пряжи, что выменяла в деревне тоже через Юлю. В пряжу эту вплела она заговоренную нить защитную, что ясность сознания даёт. Да потом ещё узор с цветами из красной и зелёной нити нашила, да руны против непогоды разной. Получился платок на загляденье: хочешь голову накрывай в студёные морозы — никакой ветер не продует, а дождь не промочит, хочешь просто на плечах носи — тепло, словно любимый обнимает. Как раз как первые морозы ударили, Оляна напекла собственноручно медовые пряники, такие, как в Щедрец они на гостинцы делали, и отправилась с уважением к Радомилле. Подарки преподнесла в качестве залога их будущего посёстринства, чем, кажется, удивила. Потому что растерялась Радомилла, молча перебирала бусы да платок гладила, пока они чай пили с пряниками, разделив их, как полагается, поровну.

Оляна, наверное, всё же немного понимала Радомиллу. Когда-то и она ощущала себя довольно одиноко, несмотря на сестёр, которые всегда рядом, и многочисленную родню. Её попытки наладить контакт с одноклассниками в Яви породили только недопонимания и проблемы. Радомилла оказалась такой же «проблемной», только у неё не имелось сестёр, которые помогут и за неё всегда горой. А Радомилла… Она изначально ощущала себя неполноценной: Кикиморы имели дурную славу, да и зависть никого краше и лучше не делает. Но, сменив свой статус и даже имя, Радомилла не изменилась внутри, ощущение неполноценности продолжало её грызть, и ему, этому ощущению, требовались доказательства собственной значимости. Радомилла, словно капризный ребёнок, требовала внимания и преклонения. Делила людов на тех, кто достоин словом с ней обмолвиться и рядом постоять, и тех, кто в лучшем случае должен лишь в рот смотреть да внимать. Так что сама всех от себя отвадила, сильно сузила круг тех, с кем могла, по своему мнению, общаться.

Радомилла решила, что её дружбы достояны только они — княжны Рода Горынычей, которых она сама же предала и оттолкнула. Желая, чтобы они приняли её как доказательство того, что она правда изменилась.

Всё это Оляна понимала. Так что решила, что если уж посестрится, то от чистого сердца, а там уж примет это Радомилла или нет — ей решать. Было бы предложено.

— Ну что, Радомилла продолжает свою игру в обиженку или как? — спросила Юля, как Оляна вернулась. Озара и Ожега тоже вопросительно посмотрели.

— Нет, — засмеялась Оляна. — Она приняла мои дары и согласилась обменяться кровью. Точней, мы уже провели ритуал посёстринства.

— Уже?.. Обменяться? — повторила Ожега…

— То есть полноценный ритуал? — вторила ей Озара. — Но… зачем⁈

— Потому что… так правильней, — ответила сёстрам Оляна. — А ещё иногда она будет приходить ко мне пить чай. А если вы не против, то и со всеми вместе…

— Ты уверена, что это… — Ожега осеклась и вздохнула. — Ладно, пусть тоже приходит. Но если она опять выкинет что-то, то я…

— Думаю, она это понимает, — кивнула Оляна. — Благодарю.

Притихшие Озара и Юля тоже согласились на этот компромисс. Чего Радомилла, кажется, совсем не ожидала. Но Оляна считала, что её новая сестра достаточно умна и, когда ей это нужно, умеет сдерживать свой дурной норов. И правда, стоило обозначить границы, объяснить, что не нужно говорить гадостей про Юлю, оценивать друзей или чьих-то суженых, и диалог между ними удалось выстроить.

Именно с посёстринства они действительно начали общаться, а не играть в игры, основанные на эмоциональном шантаже, а ледяное зеркало Оляны, как и её магия воды, стали ещё сильнее.

Ей лучше давались техники сокрытия и водная тропа. Она даже суженых своих начала чувствовать иначе. Чутче. Пределы их сил и опасную черту истощения Бая. Возможно, с лёгким принятием Оляне помогало сродство стихий или то, что она искренне приняла Радомиллу в посёстры. Потому что у Озары принятие силы Кикимор проходило не так гладко и более-менее устаканилось только весной, уже перед самой битвой.

Их жених явился в зверином обличье. Не считая нужным показаться в людском, чтобы хотя бы попробовать понравиться, договориться, а не просто забрать их силой. Это, кстати, разозлило сильней всего, так как Радомилла соловьём разливалась, какой её отец красавец с синими волосами, видимо, это у них с Костромой семейное. Ну и признак божества опять-таки. А для них этот «красавец» предпочитал быть бессловесным жутким хтоническим монстром.

Но объявить вызов в любом случае необходимо. Ещё когда они пришли на место предстоящей битвы, то увидели приготовления, сделанные родными. А мамы ещё и написали пару убористых сообщений, как им всё стоит провернуть. Так что Оляна провела короткий обряд над сестрой, которая, стоило Ящеру высунуться в достаточной мере, загорелась внутренним светом и громогласно объявила:

— Ожега Горыныч бросает тебе, Ящер, вызов по заветам воспитавшего её Рода Горгон! Не может стать женихом моим и сестёр моих тот, кто не одолеет нас в бою. Взываю к Матери-Сыра-Земля, ко всем богам и Хранителям Беловодья рассудить нас.

Можно было, наверное, и так это сказать, без ритуалов, но тогда и относительно честного судейства могло бы и не случиться. А так из воды позади Ящера появилась Кострома, да не одна, а с несколькими незнакомцами, и, кивнув им, они переместились на соседнюю от Юли и Гаральта скалу. Следом также из вод озера, словно тридцать три богатыря из сказки Пушкина, появилось целое шествие женщин в красивых одеяниях во главе с Балемилой. Они тоже разместились на скалах, но с противоположной стороны. В общем, зрители прибывали, а горная долина стала похожа на Колизей.

По морде Ящера, конечно, сложно что-то определить, но Оляне показалось, что подобного развития тот всё же не предвидел. Впрочем, непонятно, что он вообще ожидал. Что они семь лет попрячутся, а потом можно будет их запугать и в дальний чулан запереть, чтобы они высунуться боялись и не мешали ему с наложницами развлекаться? Или что?

— Теперь нам точно нельзя проигрывать, — услышала Оляна нервный смешок Озары и почувствовала, как суженые берут её за руки для слияния.

От Хэя и Бая ощущались уверенность в том, что они делают, и решимость идти вместе с ней до конца. Ещё никогда объединение сил не давалось Оляне так легко, словно она вдохнула и выдохнула уже Зверем, соединяющим в себе силу троих, подрагивая от нетерпения. Оляна немедленно создала ледяное зеркало и ушла влево, в свой сектор.

Зверь Ожеги и Яровзора по договоренности переместился за спину Ящера. А Озара и Кадмаэль сиганули вправо.

На этот раз они знали, чего ожидать, и действовали по плану, а не бегали бестолково, словно пойманные мышки в банке. Да и в движениях не были стеснены, потому что в этот раз бежать не собирались.

Ожега взревела, подымаясь в небо, подавая сигнал для Браны и Бояны. Через миг Оляна ощутила воздушную волну, словно обратное цунами — осушающее территории. Её этот поток словно обтёк стороной, а вот, судя по возмущенно-протяжному вою Ящера, их превентивный удар ему совсем не понравился.

Оляна всей собой ощутила злобный взгляд, которым окинула её ближайшая голова.

«Лапы прочь от моих самок!» — пророкотал Ящер в три горла. Несмотря на магию гребней, его сила не особо уменьшилась и давила на виски, ощущаясь как тяжёлый валун на плечах.

Оляна взревела в ответ в унисон со своими сёстрами и их сужеными, а потом прицельно ударила в жуткую зубастую морду, делая вид, что, как и остальные, просто атакует.

После трёх лет тренировок с Великим Полозом рыки и крики древней рептилии не возымели на неё такого сокрушительного действия, как прежде. У них с сёстрами имелись на жизнь свои планы, виды, мечты, и они собирались всё это отстаивать!

Оляна начала ловко кружить вокруг Ящера, пользуясь тем, что в этом теле у неё не было крыльев. Она выстраивала будущую систему зеркал по заранее прописанной Озарой схеме, стремясь успеть, пока Ящер не догадался, зачем они нужны…

«Допустим, Ожега с Яровзором и Великим Полозом смогут выполнить тот окаменяющий удар, — стояли в ушах объяснения Озары. — Но проблема в том, что „перезарядка“ такой магии может занять пару лет…»

Да, большой секрет Василиска оказался в том, что разить смертельным окаменевающим взглядом направо и налево Великий Полоз не мог. Парализацию временную сделать — это да, но на окаменение требовалась прорва магии. И это скорее было нечто показательное, как вид казни, чтобы боялись и не лезли. Обычно хватало лишь намёка и напоминания раз в пару десятков лет.

«Изучая нашу многоголовую формацию, я пришла к выводу, что победа над одной головой не принесёт нам полной, так сказать, победы. Даже мы, теоретически лишившись головы, не потеряем формацию, а перенаправим ее силы на всё остальное тело. А Ящер — он не просто формация, это его истинное тело. Он сам Зверь. Который иногда принимает форму люда»…

«Осторожно!» — предупредили суженые. Резкий рывок гибкой шеи, и острые зубищи Ящера чуть не укусили их за бок. Имелись бы крылья, то точно без них остались. Их схема атаки подразумевала, что ей и быть «рулевой» в общем теле, чтобы всё сделать правильно.

Оляна гибко поднырнула, пользуясь своей новой текучей формой, и ударила в ответ ледяной сосулькой в глотку, а затем продолжила методично делать свою зеркальную ловушку.

Смотреть, как там справляются сёстры, было некогда. Оляна только и успевала, что уклоняться от смертоносных бросков и контратаковать, выплёвывая сгустки льда, и формировать очередное зеркало. Уклон. Атака. Уклон. Атака. Смесь зеркальных осколков. Раз за разом. Больше и больше. Ящер сам помогал ей, разбивая атакующие заклинания и окружая себя почти невидимой, висящей в воздухе ледяной взвесью.

Ожега и Озара как могли отвлекали от неё этого монстра, помогая, и наконец, после того как Оляна потратила на зеркала больше половины своего магического резерва, всё оказалось готово ко второй части.

«Общее слияние», — привычно озвучил порядок действий Хэй, и они слились все вместе.

Оляна сосредотачивалась на своём лабиринте, созданном из множества крошечных и почти невидимых зеркал. Ощущая каждый из этих осколков и объединяя их магически…

«Единственный способ нейтрализовать Ящера — это ударить сразу все три его головы…»

«Все три одним ударом?»

«Да…»

«Но как?..»

Оляна почувствовала, как весь фокус внимания общей формации перетекает к Великому Полозу, и выполнила слияние: осколки зашевелились, наконец сливаясь в единый конструкт вокруг голов Ящера для многократного усиления их атаки.

«Сейчас!» — чувствуя её полностью, скомандовал Хэй.

И они ударили силой Василиска, многократно помноженной на зеркальность.

«Конечно, будут некоторые потери, но это компенсирует одновременным и зеркально помноженным ударом».

Зеркала лопнули, осыпая их ледяными иглами. Ящер взревел и замер, по его телу разливались серые волны, как будто на границе обращения в камень. Казалось, весь мир замер в ожидании.

А потом, как в замедленной съёмке, они увидели, как левая голова принимает на себя всю эту каменную волну, окаменевает и рассыпается прахом. Они предполагали, что так может быть, но в реальности всё оказалось гораздо более жутким. К тому же получалось, чтобы добиться подобной разрушительности, нужно реально смертельно ранить всего Ящера. От громкого рыка-крика сотряслись небеса, но казалось, что даже потеря головы Ящеру серьёзно не навредила. Наоборот, вся эта огромная туша с удвоенной яростью ринулась на них.

Ожега создала портал из мёртвой воды, чтобы попасть ему за спину и придавить их общим телом огромный хвост, который вспарывал землю. Сделали они это со стороны погибшей головы, так что из двух гибких шей достать до них могла только одна. На ней они и сосредоточились, атакуя в шесть голов.

Больше Оляна не чувствовала себя бесполезной и беспомощной, как это было семь лет назад при первой встрече с Ящером. Теперь она могла сражаться. Они яростно и по-звериному вгрызались в толстенную шкуру, били магией под дикие вопли Ящера. Оляна прицельно заморозила пасть, которая пыталась оказать им сопротивление, и всё же… даже без водных атак Ящер оказался непробиваемо крепок. Когти и зубы соскальзывали по его шкуре, облепленной толстым слоем ракушек. Пахло палёным мясом — Озара и Кадмаэль пытались прожечь его. А меж тем их общее время слияния с каждой долей уходило.

И всё же до плоти они добрались, и Ожега использовала кислотный удар, от которого Ящер взревел громче прежнего и смог вырваться, несколько раз тяпнув зубами вскользь.

А потом их формация рассыпалась.

Оляну кувыркнуло, она ощутила, что её кто-то хватает и тащит. Через мгновение они все стояли в отдалении от беснующегося монстра. Ожега и, кажется, Яровзор успели перенести их порталами, чтобы их не затоптали.

По телу всё ещё пробегали фантомные боли от тех укусов, но, оглядев себя, Оляна поняла, что в порядке.

— Хэй… — она обернулась на голос Бая и, ахнув, увидела огромную рану поперёк Хэя, которую уже оперативно сшивала магией Ожега. Атака Ящера на них не прошла бесследно. Второй раненой оказалась Озара, и ей уже помогал Кадмаэль, используя зелья и свою магию исцеления.

Сёстры были заняты, так что Оляна, как бы ей не хотелось убедиться, что с Хэем всё в порядке, усилием воли развернулась лицом к опасности. «Если товарищ ранен, защити его, пока не прибудет помощь или он сам не восстановится» — Прут Буреславович вбил им эти правила ещё на первом курсе.

Оляна посмотрела на Ящера. Происходило то же, что и в первый раз: волны магии передвигались по исполину в сторону правой головы, которая в свою очередь покрылась кислотными ожогами и страшными ранами, а потом отвалилась, оставив гигантское одноголовое тело. Ящер продолжил видоизменяться, слегка уменьшаясь, обзавёлся лапами, которыми явно можно двигаться по земле.

— Словно эволюция в ускоренном виде, — послышался полустон Озары.

— Ага, настоящий Годзилла… — нервно хмыкнула в ответ Оляна, вспомнив рассказы Юли про какой-то японский фильм и тамошнего монстра.

— И он всё ещё очень силён, — мрачно сказал Бай, вставший рядом с ней. — А у нас…

Оляна молча кивнула. Их козыри кончились.

И вдруг ей показалось…

— Вы слышите? — спросила она остальных. — Кто-то зовёт на помощь.

— Ты о чём? — спросил Бай, удивлённо посмотрев на неё.

— Я слышу… — Оляна посмотрела по сторонам и поняла, что отчаянный зов исходит откуда-то справа.