Позолоченные латунные кости

86

— Я не буду заходить, Гаррет. У меня нет времени. Вот записки, которые я сделал во время своих обходов костюмерных магазинов. Они должны пригодиться.

— Спасибо. Как дела у Тинни?

— Пока — чудесно. Но мы не слишком продвинулись. У нее будет много шансов стать собой, прежде чем мы поставим пьесу. Я делаю Аликс Вейдер ее дублершей. Дух соревнования должен помочь Тинни сосредоточиться.

— Если ты продолжаешь держаться Аликс.

— Я знаю, что хочу сделать для той девочки. Краш.

— Слушаю.

Я пользовался каждой секундой, чтобы оглядываться. Я был уверен, что за нами наблюдают, но никого не видел.

Морли, Сарж и Рохля вышли из дома, нарушив мою сосредоточенность.

— Почему ты так сопишь? — спросил Салвейшен.

— Я все еще борюсь с простудой, — солгал я.

Я знал одного человека, который мог быть невидимым, когда наблюдал. Он выдавал себя иногда потому, что никогда не сводил интимного знакомства с мылом и водой.

Я чуял нечто необычное.

Салвейшен, которого подталкивали Сарж и Рохля, с сердитым видом сказал:

— Я сделаю так, что актеры подпишут копию пьесы и пошлют Краш. Одну из копий для репетиции. Через тебя, чтобы она правильно это поняла. Я вложу в копию пропуск на премьеру, в моей ложе.

— Это уже чересчур, Джон. Она будет абсолютно уверена, что ты собираешься залезть к ней в трусики.

— Ты так считаешь?

— Я так считаю. Краш, может, и немного лет, но те, что у нее за плечами, были достаточно трудны, чтобы превратить ее в прожженного циника.

— Как плохо. Она кажется таким умным ребенком.

— Она и вправду умна. А еще она считает себя полной реалисткой. Я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же самое. Она не должна попусту растрачивать себя так, как растрачивает сейчас. Но я не думаю, что она тут же ухватится за руку помощи, чтобы ее спасли.

Салвейшен кивнул.

— Она так не поступит, потому что будет ожидать, что ее втянут в нечто более худшее.

— В точности. Но держи в уме свои варианты. Если я снова ее увижу, выясню, что она думает. Искусно и тонко.

Морли помахал своим войскам и теперь подслушивал наш разговор.

— Ты будешь искусен и тонок с женщиной, Гаррет? Мне трудно такое вообразить.

— Ты, вероятно, прав.

— Поищи средство получше, Салвейшен. Пусть Гаррет пошлет ей весточку, что она может зайти и понаблюдать иногда за репетициями, если захочет. С тем чтобы она сама могла решить, когда прийти. Невелика важность, придет она или не придет. Просто сделай предложение. Таким образом ты ничего не выгадываешь.

Мы с Салвейшеном разинули рты.

— Все будет выглядеть так, будто ты заинтересован в дружеском жесте, — сказал Морли. — Ты не покупаешь дружбу. Захлопни рот, Гаррет. Туда влетит голубка и снесет там яйца.

И он вернулся в дом, оставив дверь приоткрытой.

— В этом есть смысл, Джон, — сказал я.

— Есть.

Я поблагодарил его за записки и последовал за Морли, задержавшись лишь, чтобы добавить:

— Вели своей команде охраны пропустить Краш, если она появится.

Я гадал, даст ли Майк своей звезде такую свободу передвижений.

— Скажу. Это Вторая сцена. С шести утра до трех дня. Потом мы оттуда уходим, чтобы можно было установить декорации для представления «Короля Кристины». Но мы почти всегда расходимся к часу. У всех есть какие-то другие дела.

Он ухмыльнулся.

«Король Кристина» не был одной из его пьес. То была история о принце, рожденном девочкой. Отец ее скрыл этот факт. Романтическая комедия, рассчитанная на женскую аудиторию. Как только что коронованный монарх, Кристина влюбляется в Валдона из соседнего королевства, как раз когда ее советники хотят войны.

С тех пор как пьеса стала популярна, она имела множество вариантов. Валдон тоже мог оказаться девушкой. Или могло выясниться, что принцесса, на которой полагается жениться королю, — хорошенький мальчик в женском платье. И всю пьесу было множество недопониманий и озорных выходок друзей.

Романтические комедии не имели шансов на большой успех, но в течение короткого времени неплохо продавались. Они хорошо заполняли промежуток между большими драмами, привлекавшими постоянных зрителей.

«Королева фейри» заменит «Короля Кристину», как только Джон Салвейшен будет готов представить ее публике.

Я закрыл дверь и пошел в кабинет Синдж.

Вовремя.

Дин и Плеймет приносили чай и сандвичи.

Благодаря новому лекарству Плеймет выглядел лучше. Он улыбнулся без натянутости.

Я ел одной рукой, другой держа записки Джона Салвейшена. Прочитав, я передал их Синдж. Во время чтения та тоже хранила бесстрастное выражение лица.

— Есть что-то такое, о чем мне следует знать? — спросил Блок.

— По большей части просто множество разочарований. Плюс инструкции насчет пожеланий Салвейшена о том, что Синдж должна упомянуть в письме, которое он собирается отправить женщине так, чтобы та не поняла, от кого пришло письмо.

— Теперь он собирается ставить романтическую комедию?

Блок подозрительно посмотрел на меня. Он готов был надуться из-за моего вранья. Но я лишь муссировал правду.

— У меня есть предложение, — сказал я. — Проверьте вокруг вашего учреждения. Посмотрите, не покупает ли кто-нибудь множество костюмов.

— Мы уже проверяли. И собираемся разместить несколько патрульных в форме в соседнем районе.

— Тогда я испытываю облегчение. Наверное.

— Ты думал, что за всем этим стоим мы?

Нет. Но я и вправду хотел слегка отвлечься, а в заметках Джона Салвейшена упоминалось, что Стража нанимает костюмеров, чтобы шить форму для своих рядовых и сияющее обмундирование для командиров.

Я болтал.

Синдж демонстрировала ловкость рук. Несколько листов записок исчезли.

— Перестань быть неизменным обструкционистом и передай заметки генералу.

Она протянула бумаги мне, а я передал их Блоку.

— Генерал, — сказала Синдж, — пожалуйста, когда прочитаете, передайте Виндвокер.

Итак, записки двигались по кругу. И Блок проворчал:

— Вы это утаивали. Это выслеживание костюмов…

— Вас проинформировали, генерал, — заявила Синдж. — Ваша способность уяснять услышанное, возможно, была подмочена вашей решимостью истощить наши запасы крепких спиртных напитков.

Это замечание заставило меня захихикать. И оно вполне могло быть справедливым.

Я не мог припомнить, так ли все было.

— Итак, я слегка отстал от событий, — проворчал Блок.

Он встал и слегка размялся.

— Ничего, я нагоню.

Синдж сделала жест, и я повел генерала к двери.

— Как так получается, что вы всегда выходите в одиночку? — спросил я. — Вы должны спотыкаться о сопровождающих.

— Когда я выхожу один, я иду куда хочу, и вижу то, что хочу увидеть.

— Проклятье. Я не думал об этом с такой точки зрения. Что ж, идите, отшлепайте нескольких плохих парней.

Я закрыл дверь и поспешил обратно в кабинет Синдж.

— Морли. Ты улучил шанс?.. Хм. — Неудивительно, что некоторое время он не проронил ни слова.

Морли крепко спал.

— Хорошо, Синдж. Давай займемся делом. Страфа, мы попридержали пару вещей. Я бы хотел, чтобы ты сперва на них взглянула.

В записках, которые не увидел Блок, упоминались люди, заказавшие то, что могло быть частью полуночного шоу на дороге.

Женщина, называвшая себя Констанс Алгарда, приняла доставленные семь сотен ярдов грубой серой шерстяной ткани и десяток хорошо выдержанных бревен из брасера в двенадцать футов длиной. Брасер — это легкое тропическое дерево, которое ценится за то, что его легко обрабатывать.

Женщина помладше, называющая себя Кеванс Алгарда, заказала две пары высоких сексапильных сапог из черной кожи у сапожника, имеющего деловые связи с портным, специализирующимся на фетишах. Упомянутый сапожник считал, что та же самая женщина — постоянная клиентка ближайшего изготовителя париков. Сапожник приходил в поэтическое настроение, говоря о сложении женщины по фамилии Алгарда.

Человек, заявивший, что он — Барат Алгарда, заплатил в каждом случае за все добро. И ни в одном из случаев добро не доставлялось покупателям, они сами его забирали. Эти люди сами перевозили свои покупки.

Джон Салвейшен совершил чудеса, просто будучи Джоном Салвейшеном.

— Это невозможно, — сказала Страфа.

— Согласен.

— И я согласна, — сказала Синдж. — Вот почему я спрятала заметки. Как и попросил Гаррет.

— Эту часть ты должна взять на себя, — обратился я к Страфе. — И тебе нужно поспешить. Блок и Релвей будут из кожи вон лезть из-за такого. Это даст им фору перед хлопотунами из дворца и с Холма.

Только Плоскомордый уже обошел магазинчики, обслуживающие театры, раньше, чем их обошел Салвейшен.

— Я начну с Барата. Я не знаю, откуда он взял деньги, но если это он…

Страфа крутнулась, повернувшись к кухне и к лестнице, вместо того, чтобы повернуться к передней двери.

Я посмотрел на Синдж.

— Я не верю, что эти трое те, за кого себя выдают, — сказала она. — Ну, может, еще старая женщина… Нам нужно вести себя осторожно.

— Думаешь, Теневая Пращница подставит свою плоть и кровь?

— Большинство из монстров Холма подставили бы. Меня заботит, как бы нас не привлекли за соучастие.

— О.

Может, я выбрал совершенно неправильное время, чтобы связаться с Виндвокер.

— Плохо, что она — единственная, кто может отсюда выбраться, — сказала Синдж. — Кто-то должен забрать рисунки, чтобы показать сапожнику, изготовителю париков и продавцу фетишей.

Все страшнее и страшнее.

— Тебе следовало подумать об этом прежде, чем она ушла.

— Я поговорю с ней, когда она вернется.