Поймать хамелеона (СИ)

Глава 22

Котов достал брегет, посмотрел на время и, захлопнув крышку, вновь убрал его в карман. Рыкина дома еще не было, но пока идти к нему Олег не собирался. У него была иная цель. Приметив извозчика, он махнул рукой, подзывая, и когда пролетка подъехала, велел:

— К Департаменту министерства финансов, голубчик, на Забалканский проспект.

— Будет сделано, ваше благородие, — ответил извозчик.

— И побыстрей, будь любезен, — усевшись, добавил Олег.

— Как скажете, барин, — услышал он в ответ, и лошадь тронулась с места.

Департамент министерства финансов розыскнику был не нужен, цель этой поездки располагалась немного дальше, но до нее он хотел дойти пешком. Это была бакалейная лавка на Серпуховской улице. Самая обычная лавка, каких имелось немало в столице, но то, чего желал Котов, дать мог лишь Кондратий Евстафьевич, державший данный магазинчик.

Был он личностью весьма примечательной. Умный, хитрый и властный, но не болтливый и не особо жадный. Своих людей он держал в стальном кулаке, никому не давая спуску, однако с клиентами был любезен, и речь идет вовсе не о клиентах бакалейной лавки. Хотя и там царила вполне приятная атмосфера. Чистота и порядок, а если и случалась ругань, то провоцировали ее скандальные покупатели. Впрочем, особо склочных выпроваживали быстро и непреклонно.

Знакомство с Кондратием Евстафиевичем свел Степан, это было по его части. И обращался к нему тоже Стёпа, если это было нужно. Однако на случай своего отсутствия, представил и Олега. Котов направлялся в бакалейную лавку на Серпуховской второй раз в жизни, а по делу и вовсе в первый.

Тем временем лошадь остановилась, и Котов, рассчитавшись с извозчиком, выбрался из пролетки. Он дождался, когда наемный экипаж укатит, а после направился к своей цели. Олег прошел мимо Департамента министерства финансов, после миновал Ремесленное училище Цесаревича Николая, перебрался на другую сторону Забалканского проспекта и зашагал по Загородному проспекту. Мимоходом мазнул взглядом по Технологическому институту, находившемуся на противоположной стороне, а затем свернул на Серпуховскую улицу.

Идти было не мало. Бакалейная лавка находилась в конце Серпуховской, и по пути к ней надо было пересечь еще два проспекта: Клинский и Малый Царскосельский. После лавки начиналась уже набережная Обводного канала, и как раз в том месте имелся мост, носивший название «Газовый», потому что на другой стороне стоял Газовый завод. Там же располагалась компания Яблочкова, которая изготавливала электрические машины и аппараты, а также проводила электрическое освещение. Еще имелись ветеринарная клиника, Водочный завод и прочее. Но дальше Семенцов, как называлась эта часть Петербурга, где располагалась Серпуховская улица, Олегу идти было незачем.

Семенцами это место называли из-за Семеновского полка, располагавшегося тут. И улицы, ныне носившие названия в честь городов Московской губернии, прежде имели просто номера рот. Да и прежние деревянные казармы уже несколько лет перестраивались под многоэтажные доходные дома. Лавка же Кондратия Евставфьевича всё еще находилась в деревянном строении.

А еще за Семенцами начала закрепляться недобрая слава разбойного места, и по этой причине Котов решил выйти много раньше. Приличный господин, который просит отвезти себя на Серпуховскую, запомнится намного лучше, чем тот же господин, когда он приказал везти себя к Департаменту министерства финансов. А ходить пешком Олег никогда не ленился, тем более, если идти было недолго.

Признаться, если бы его целью сегодня было только посещение этого места, розыскник оделся бы проще, а сейчас на него поглядывали. На ипподром Семеновского полка, конечно, приходила хорошо одетая публика, но являлась она совсем с другой стороны от ипподрома, по Николаевской улице. Так что внешний вид Котова был несколько неуместен, однако на это он не стал обращать внимания. Главным оставалась цель мага.

Дверь в лавку была открыта, и Олег, войдя, сразу же обратился к приказчику:

— Доброго дня, любезный. Здесь ли Кондратий Евстафьевич? У меня до него дело.

Приказчик, краснолицый дородный мужчина с рыжеватыми прилизанными волосами, угодливо поклонился.

— И вам дня доброго, ваше благородие, — ответил он. — О ком доложить прикажете?

— Скажите, что Степана приятель пожаловал, — велел Котов.

— Сей минут, ваше благородие, — снова поклонился приказчик и исчез за задней дверью.

От нечего делать, Олег скользил скучающим взглядом по сторонам. В лавке было сейчас всего трое покупателей, точнее, покупательниц. Две пожилые женщины и молоденькая девушка. Последняя время от время косилась на Котова. Он едва приметно улыбнулся и подмигнул, девушка зарделась, и розыскник отвернулся.

В это мгновение дверь снова открылась, и приказчик поклонился в третий раз:

— Прошу, ваше благородие.

— Благодарю, голубчик, — кивнул Котов и прошел в узкий коридорчик, который заканчивался еще одной дверью, за ней и находился кабинет владельца лавки.

Кондратий Евстафьевич был примечателен не только своим характером и привычками, но и внешне. На улице его легко было принять за преуспевающего купца, а то и за промышленника. Одевался он хорошо, даже со вкусом. Костюмы, рубашки, галстуки, заколки, запонки — всё это было добротным и дорогим, но не вульгарным.

И внешне Кондратий Евстафьевич не вызывал неприятия. Борода с усами у него были аккуратно подстрижены, волосы зачесаны на пробор, и пах хозяин бакалейной лавки приятно. В общем, впечатление производил воспитанного человека, который исправно следил за собой. Такому хотелось довериться и пожать руку, и это было бы ошибкой наивного простака, потому что сей благообразный мужчина был вовсе не тем, кем казался с первого взгляда. Именно это стало причиной знакомства двух иномирных розыскников с главой банды, кем и являлся Кондратий Евстафьевич по прозвищу Бакалейщик. А лавка… лавка была для души, ну и отвода глаз, разумеется.

Хозяин сего заведения обнаружился за столом. И в этой ипостаси он тоже был примечателен. Как уже было сказано, Кондратий Евстафьевич лавку свою любил нежно и искренне. Он мог бы стать успешным купцом, если бы не слабость к противозаконной деятельности, а она была велика, и потому торговля оставалась дорогим сердцу увлечением.

Кондратий Евстафьевич подходил к этому своему делу, как и к любому другому, за какое брался, ответственно. В лавке он снимал сюртук и надевал нарукавники, а если выходил к прилавку, то и передник, а постоять у прилавка он тоже любил. Правда, делал это не часто, лишь когда было дурное расположение духа или же продавец просился отлучиться по какому-то важному делу, а приказчик был занят.

Кроме нарукавников непременным атрибутом Кондратия Евстафьевича являлись счеты. Старые, потемневшего дерева, со стертыми костяшками, они всегда были рядом с хозяином: сидел ли он в кабинете, выходил ли в зал или же заглядывал в лабаз, чтобы лично провести ревизию или осмотреть доставленные продукты. Тогда Кондратий Евстафьевич держал их под мышкой.

Обо всем этом Олегу рассказывал Степан. Из всех своих тайных знакомств, младший розыскник относился с большей симпатией именно к этому человеку. Чем-то он Стёпе пришелся по душе. Для Котова Бакалейщик представлял интерес только как возможный инструмент, а симпатизировал он больше Александру Александровичу Рыкину. Впрочем, они с напарником вращались в разных пластах петербургского общества, оттого и отдавали предпочтение людям, совершенно противоположным по складу характера и роду деятельности.

— Роман Андреич, доброго здравия, — приветствовал Котова хозяин лавки.

Он отодвинул в сторону свои неизменные счеты и поднялся навстречу гостю.

— И вам всего наилучшего, Кондратий Евстафьевич, — дружелюбно улыбнулся Олег и пожал протянутую ему руку.

— Присаживайтесь, ваше благородие, чем обязан? Что-то Стёпушку давно не видать. Не слыхали о нем? Здоров ли наш приятель?

Олег предлагал Степану использовать иное имя, когда он общался с теневым миром Петербурга, но тот решил пользоваться своим. А вот Котов имя поменял уже потому, что Олег Иванович с подобными людьми знакомств не водил, он был человеком порядочным и порочащих связей не имел. И, как было уже сказано, если бы старший розыскник желал посетить только Серпуховскую, то выглядел бы несколько иначе. Однако сегодня обстоятельства сложились так, как сложились.

Впрочем, Котов был магом, и потому набалдашник его трости сейчас играл легким бликом, несколько меняя его облик в глазах тех, кто видел его в лавке, и, разумеется, хозяина. Однако ладонь розыскника скрыла и этот слабый всплеск магического потока, так что люди видели зеленоглазого шатена с чуть вздернутым носом и никаких бликов.

— Степана нет сейчас в Петербурге, — ответил на вопрос Олег. — Насколько знаю, он решил навестить родню и уехал ненадолго.

— Это хорошее дело, — важно покивал Кондратий Евстафьевич, — о родных забывать нельзя. Пусть наведывается, когда вернется, я ему всегда рад.

— Когда увижу, непременно передам, — заверил Котов. — Впрочем, возможно, вы его увидите прежде меня. Мы со Степаном не водим крепкой дружбы.

— Это-то понятно, — покивал хозяин лавки. — Вы по салонам, он по притонам, — и весело рассмеялся.

Олег кивнул и усмехнулся, его собеседник был совершенно прав, именно так напарники и делили свои знакомства.

— Так чем же я могу вам помочь? — отсмеявшись, спросил Кондратий Евстафьевич.

— Мне нужно собрать сведения об одном человеке, о женщине, — сразу перешел к делу Котов. Его собеседник даже не ухмыльнулся, он слушал с явным вниманием. И когда Олег закончил предложение в своем заказе… или задании, это уж как угодно, Кондратий Евстафьевич, не глядя щелкнул одной костяшкой на счетах. Похоже, такой способ ему нравился больше записей, впрочем, Олегу тоже. Любая бумажка — это след, костяшка на счетах — всего лишь костяшка на счетах. И он продолжил: — Женщина из простонародья, зовут Дарья. Фамилия то ли Сенцова, то ли Скворцова. Невысокая, широка в кости, полновата, но не толстая. Лет сорока. Волосы темные, заплетены в косу и свернуты на затылке. Черты лица грубые, глаза серые, более точно не опишу. Весь облик Дарьи нескладный, шаг тяжелый, а вот голос высокий и приятный.

Последнее время обиталась на дачах в Лесном. По этой даче мне тоже нужны сведения, если это вообще дача, в чем я, признаться, сомневаюсь. Дом находится на Муринском проспекте, на перекрестке с Парголовской улицей. Пропустить его невозможно, он недалеко от дороги, почти не скрыт живой изгородью, так что приметен.

Так вот, я хочу знать, что это за дом, кто его хозяева. Желательно обследовать дом, особенно, если Дарья имеет к нему какое-то отношение. Если в доме кто-то будет, туда соваться нельзя. Только если он пуст, обойти от чердака до подвала, если такой имеется. Но, повторяю, ни в коем случае не соваться, если там кто-то обитается, это может быть очень опасно.

И пусть будет двое или трое при осмотре дома. Если вернется только один, срочно известить меня тем способом, о каком условились со Степаном. По женщине выяснить всё, что возможно узнать. И главное, когда и где ее видели в последний раз. Если она попадется на глаза вашим людям, не приближаться ни в коем случае.

— Что вы хотите найти в доме? — стукнув очередной костяшкой, спросил Кондратий Евстафьевич.

— Тела, или же тело. Возможно, это будет женское тело. Предупреждаю, выглядеть мертвец может жутко.

— Гнилой?

— Нет, труп, скорее всего, будет мумифицирован, — пояснил Олег. — Но выглядит неприятно. Пусть, на всякий случай, осмотрят за домом. Возможно, найдут места, где не так давно копали.

— Я вас понял, Роман Андреич, — кивнул Бакалейщик. Он открыл ящик стола и достал другие счеты. — Работы будет немало. Передвижения по городу, опять же. Возможно, придется кому-то кинуть монету. Итак…

— Держите, — перед Кондратием Евстафьевичем легли сто рублей. — Думаю, этого хватит на все расходы и на оплату стараний исполнителей. Даю сразу, потому что уверен в вас.

— Сумма недурна, — усмехнулся бакалейщик и убрал вторые счеты. — Это больше, чем нужно. Благодарствую.

— Главное, работа должна быть сделана очень и очень быстро. Желательно, крайний срок — послезавтра, лучше уже завтра. За скорость и доплачиваю.

— Ну и задачку ставите, ваше благородие, — покачал головой Кондратий Евстафьевич. — Но, будьте покойны, извернутся мои мальчики.

— Благодарю, — улыбнулся Олег и поднялся на ноги. — Более не стану вас отвлекать, и жду новостей.

— Будет исполнено, ваше благородие, — встав из-за стола, повторил хозяин лавки. И когда Котов выходил из кабинета, в спину ему уже неслось: — Егорка, ко мне живо!..

Оказавшись на улице, Олег коротко вздохнул и направился в обратную сторону. На сегодня его ожидал еще один визит, и снова без приглашения, но в этот раз Котов намеревался взять с собой Глашу. Во-первых, дома толком не осталось еды, и надо было отвести девушку поужинать. А во-вторых, их обоих ждал нелегкий и откровенный разговор с человеком, который единственный мог им сейчас помочь. Впрочем, полной откровенности всё равно быть не могло, но розыскник уже знал, как подать злополучную историю Воронецких так, чтобы у собеседника от нее не случилось несварения.

— Глашенька, я иду, — едва слышно произнес Олег и улыбнулся, вдруг осознав, что возвращается не в пустую и, по сути, казенную квартиру. Его ждали, и это тоже было приятно.

Уже стоя у двери в квартиру, Котов на мгновение испытал трепет, то ли предвкушения, то ли попросту волнение перед встречей с девушкой, пусть ненавязчиво, но все-таки занимавшей его мысли уже какое-то время. Фыркнув, розыскник повел плечами, избавляясь от несвойственного ему чувства, выдохнул и деловито осмотрелся. Его печать была на месте, никто не пытался ни войти, ни выйти.

— Замечательно, — буркнул Олег и вошел в квартиру.

Его встретила… тишина. Впрочем, с кем Глаше было разговаривать? Тем более она читала, когда Котов уходил. Признаться, он ощутил толику разочарования, потому что ожидал, что гостья, услышав шаги, выйдет навстречу, возможно, даже обвинит в задержке и скажет, что ей было боязно в одиночестве. Однако никто не появился, и даже намеренное покашливание не выманило барышню в коридор.

— Глафира Алексеевна, вот и я, — произнес Олег, но и это осталось без ответа.

Не скрипнуло кресло, не зашуршала юбка. Гостья мага будто исчезла. Котов нахмурился. Он направился в гостиную, где оставил Глашеньку, потом заглянул в свой кабинет, на кухню, в свою спальню, сейчас отданную Воронецкой. Он обошел все комнаты, кроме портальной. И когда взялся за дверь ручки, чтобы войти туда, ощутил тревогу.

Что если Глаша проявила любопытство и случайно активировала круг перехода? И если это так, то куда ее перенесло? И главное, как ее встретили? Если к Полянскому, и они всё еще считают Глашу хамелеоном…

— Перепугают, — мрачно произнес Олег и распахнул дверь, чтобы отследить перемещение и поспешить на выручку девушке.

Но и тут всё было так, как он оставил. Ничего, что могло бы запустить переход, тронуто не было, и Котов выдохнул с облегчением. Однако тут же озадачился.

— Где же она? — и вновь отправился осматривать комнаты.

Глашенька нашлась у него в кабинете. Она свернулась клубочком на коротком диване и тихо посапывала во сне. Олег не увидел ее прежде потому, что заглянул с порога и сразу отправился дальше, а пропажа спала за открытой створкой двери.

Покачав головой, Котов подошел к дивану, присел на корточки и, склонив голову к плечу, посмотрел на девушку. Под головой ее лежал «Идиот». Похоже, барышня заснула, пока читала. Улыбка Олега стала шире. Он протянул руку и осторожно коснулся щеки Глаши, провел по ней тыльной стороной.

— Какая же ты красивая, — тихо сказал розыскник, продолжая любоваться спящим ангелом.

Веки девушки дрогнули, и на Олега посмотрели затянутые сонной дымкой глаза. Губы Глашеньки тронула улыбка, и она умиротворенно вздохнула.

— Олег Иванович, вы наконец вернулись, — шепнула девушка.

— Вернулся, — ответил Котов. — И потерял вас.

Глаша села, поправила волосы, потерла глаза кончиками пальцев, а после, накрыв рот тыльной стороной ладони, зевнула.

— Простите меня, Олег Иванович, за своеволие, — сказала она. — Мне стало невыносимо одиноко, и я пришла сюда.

— Вас утомила книга? — с улыбкой спросил розыскник.

— Вовсе нет, книга занимательна, но… — барышня чуть поколебалась, но все-таки закончила: — Я опять немного поплакала, после этого и уснула. Простите меня, но в вашем кабинете я чувствую ваше присутствие, тут мне стало легче.

— Я не сержусь, Глафира Алексеевна, совсем не сержусь. — Олег распрямился и произнес бодро: — Приводите себя в порядок, мы пойдем с вами ужинать, а после я познакомлю вас с моим добрым другом.

— С другом? — удивилась девушка. — Кто этот человек?

— Тот, кто приходил за вашим братом, — пояснил Олег. — Он арестовал Михаила Алексеевича, он нам и поможет его освободить.

Глаша порывисто встала с диванчика.

— И как это понимать, милостивый государь? — подрагивающим голосом спросила она. — То вы прячете меня, потому что полиция может меня арестовать, а то ведете к ним в лапы?

— Я вас веду не в полицию, а в дом Александра Александровича, — поправил ее Котов. — И веду для того, чтобы рассказать ему вашу с братом историю.

— Что⁈

— Подправленную историю, Глафира Алексеевна, — маг с укоризной покачал головой: — Неужто вы думаете, что я собираюсь открываться своему приятелю? Он попросту не поверит ни в вашу встречу с хамелеоном, ни в то, кем я являюсь на самом деле. Не обижайте меня недоверием, Глафира Алексеевна, я этого не заслужил. И, как вы верно отметили, не для того я спасал вас тогда от ареста, чтобы сейчас сдать сыску. Вам опасаться нечего, мы вернемся в эту квартиру вместе, как и выйдем. Вас я никому не позволю обидеть, и уж тем более не намереваюсь обижать сам.

Глашенька вздохнула и, кивнув, склонила голову на грудь.

— Хорошо, Олег Иванович.

— Тогда собирайтесь, — голос его смягчился, — и мы обсудим, что мы будем рассказывать, а что нет. За исключением некоторых моментов, правда — наш союзник, и только она поможет вытащить вашего брата из застенков.

Теперь барышня вскинула взгляд и кивнула повторно, но уже без той надломленности, с которой готовятся к худшему. В ее взгляде была надежда. Олег улыбнулся, взял девушку за руку и потянул за собой из кабинета. Она сопротивляться уже не стала.