Поймать хамелеона (СИ)

Глава 16

Олег вышел на улицу, поднял лицо к небу и вдохнул полной грудью. На душе его было легко и даже радостно, будто он не волос нашел, а закрыл дело поимкой хамелеона. Впрочем, к последнему чувства розыскника никак не относились. Но задумываться над собственным состоянием он не стал. Впереди ждало еще одно дело, и им Котов намеревался заняться прямо сейчас.

Он зашагал прочь от гостиницы, негромко постукивая тростью. Прошел мимо своего дома и свернул в Толмазов переулок, где еще несколько часов назад его ожидала карета, чтобы отвести на Малую Охту к магине Бэле. А вскоре он уже шел дальше.

Можно было остановить извозчика, они еще вовсю сновали по улицам Петербурга, но хотелось прогуляться и просто ни о чем не думать. Размышлений, предположений и догадок сегодня было уже предостаточно, а сейчас разум просил отдыха, и Олег дал ему то, что было необходимо.

И когда появился дом Александра Александровича, Котов даже немного расстроился, что время отдыха подошло к концу. Однако тут же стряхнул с себя всякие сожаления и медлить не стал. Вопросов у него накопилось множество, и все они требовали ответов. Оставалось лишь надеяться, что сыщик уже дома.

Подняться Олег так и не успел, потому что за спиной раздалось весомое:

— Ваф! — Котов обернулся и увидел, что его приятель с верным псом идут с прогулки, и Барбоска успел узнать визитера. — Ваф!

— Тихо, дуралей, — отчитал его Сан Саныч. — Почем зря разоряешься.

— Вовсе и не зря, — улыбнулся Олег. — Барбоска мне доброго вечера желает. И тебе доброго вечера, и вам, мой дорогой друг.

— Олег Иванович! — воскликнул сыщик, и пес посмотрел на него, кажется, с осуждением. Мол, меня отчитывал, а сам, гляди-ка, разошелся.

Однако хозяин на укоризну внимания не обратил, он уже протянул руку своему приятелю.

— Признаться, думал увидеть вас еще вчера, — сказал Александр Александрович. — А вы, вон как, целые сутки не спешили прийти.

— Простите, Сан Саныч, были дела, — повинился Олег. — Но вот всё улажено, и я у вас. Жажду услышать подробностей.

— Идемте, — Рыкин сделал приглашающий жест. — Однако как же удачно мы встретились. А ведь приди вы несколькими минутами ранее и не застали бы меня. А задержись мы с Барбоской, и проглядели бы вас. Но хватит болтать, — остановил себя сыщик и повторил: — Идемте же, идемте.

Мужчины поднялись в квартиру Сан Саныча. И едва они переступили порог, и сыщик отстегнул поводок, как Барбоска поспешил ретироваться в сторону кухни. У него были спешные дела, и тратить время на людей пес не стал.

— Лопать побежал, — проследив взглядом за питомцем, констатировал Рыкин. — Ксения должна была перед уходом оставить ему псовьего варева. Это у нас так Барбоскина похлебка называется. Сначала у него варево псовье, потом человечье. Он, видите ли, личность непритязательная, слопает всё, что под лапу попадется.

— Или на зуб, — улыбнулся Котов.

— На нюх, на глаза, на ум, — хмыкнул сыщик. — Всегда найдется на что, а он очень находчивый.

Сан Саныч рассмеялся собственной шутке, и Олег хмыкнул, соглашаясь. Мужчины прошли в гостиную, но вскоре сыщик оставил своего гостя, впрочем, ненадолго. Вернулся он с подносом, на котором стоял графинчик с водкой и закуска.

— В конце дня, да под хорошую беседу, — подмигнул Рыкин. — Уж не откажитесь, голубчик.

— Не откажусь, — с улыбкой ответил Котов.

Сан Саныч поставил на стол свою ношу и потер ладони:

— Вот и замечательно, — сказал он. После разлил водку по стопкам и, усевшись напротив, довольно крякнул: — Ну-с, милостивый государь, за что же мы с вами поднимем чарки?

— Давайте за погоду, — улыбнулся Котов. — Всё ж она решила нас побаловать и сменила гнев на милость.

— Согласен, к вечеру распогодилось, что не может не радовать. Что ж, за милость погоды! — подняв рюмку, провозгласил Сан Саныч. После махом выпил и выдохнул: — У-у-у, славно, — втянул носом воздух и улыбнулся: — А ведь Фадей Модестович говорил, что вскоре дождь закончится, а я еще с ним спорил. Даже гривенник поставил на то, что дождь будет идти до конца недели. А глядишь ты, опять он оказался прав.

Олег, подцепив вилкой закуску, задумался. Фадей Модестович был фотографом. Работал он на полицию, но мог фотографировать и для газет. Однако не это заняло мысли розыскника. Причиной тому стал прогноз господина Ложкина. Должно быть, последние события сделали Котова подозрительным, но он в эту минуту пытался отыскать в Фадее Модестовиче хотя бы искру магии, однако ничего такого вспомнить не мог.

— Откуда же берется точность его предсказаний? — наконец сдался Котов.

— Да как же, Олег Иванович, — изумился Рыкин, — неужто позабыли? Я ведь уже сколько рассказывал, да и сам Фадей Модестович вроде бы поминал при вас. Всему виной его суставы. Как погода портится, они ныть начинают, а как дело к улучшению, так и воспрянет духом. И добрей, и улыбчивей делается. Так уж он устроен.

— Ах да, верно, — усмехнулся Олег.

Он не помнил ни подобных рассказов, ни слов самого Ложкина. Эта информация была не столь важна, мог и подзабыть. Или же Сан Саныч говорил Ковальчуку, как доктору, а Котов выходил. Впрочем, ерунда. И розыскник окончательно отмахнулся от досужих размышлений.

— А мне ведь нечем вас порадовать, дорогой друг, — сказал он, переводя беседу в иное русло.

— О чем вы? — Рыкин проглотил кусок пирожка, который успел надкусить, и в удивлении посмотрел на приятеля.

— Пока нечем, — поправился Котов и продолжил: — Я ведь обещал Ивану Дмитриевичу, что попытаюсь вызнать у моих мистиков что-то по вашему последнему делу. Так вот, пока ничего не узнал. Правда, за эти дни я побывал всего в двух салонах, так что, кто знает… — не договорив, Олег улыбнулся.

Врать он умел виртуозно, профессия обязывала. Но ложь эта была необходима. Правду рассказать он не мог, а поддерживать добрые отношения с сыском в частности, и с полицией вообще, было необходимо. Иначе никакая дружба с Сан Санычем уже не поможет явиться на место преступления или в покойницкую. Да и информации станет намного меньше. Это петербургский сыск не нуждался в розыскнике из другого мира, а вот он в сыске очень даже. Так что врать хоть Олег и не любил, но когда ложь была частью работы, то делал это легко и непринужденно. А сейчас была именно работа.

— Досадно, — коротко вздохнул Рыкин и взялся за графин. — Но мы ведь и сами не лыком шиты, — он подмигнул и разлил водку. — Да и дело еще не закрыто, так что, может, еще что-то и узнаете.

— Тогда выпьем за удачу в нашем расследовании, — улыбнулся Олег, и в этот раз он был абсолютно искренен.

— Прекрасно! — с готовностью отозвался Сан Саныч, и мужчины выпили по второй.

И пока они в молчании закусывали, к ним присоединился третий собеседник… сотрапезник… в общем, пришел Барбоска. И хоть сам он не разговаривал, но слушателем был отменным. Да и пироги любил не меньше своего хозяина и его гостя.

— Стало быть, друг мой Барбоска, своим варевом ты с нами не делился, а нашу закуску решил разделить? — полюбопытствовал у пса Сан Саныч.

Барбоска уселся рядом со столиком, покосился на пирожки и демонстративно сглотнул.

— Ты бы еще чувств своих собачьих лишился, чтобы показать, как голоден, — покачал головой Рыкин. — Где твоя совесть, лохматая голова?

— Ваф, — ответил пес, почавкал и снова сглотнул.

После перешел ближе к гостю и уместил голову на его коленях. Котов рассмеялся. Он потрепал умницу Барбоску и отдал половину своего пирожка, потому как что-то съесть под его взглядом было совершенно невозможно.

— Вот ведь негодяй! — возмутился хозяин вымогателя. — Совершенно бессовестное создание!

— Пустое, Сан Саныч, — всё еще посмеиваясь, отмахнулся Олег, — все эти Барбоскины каверзы мне хорошо известны. Да и, согласитесь, талант нужно поддерживать. Половина пирога — недурственная плата за старания лохматого артиста.

— Балуете вы его все, — с укоризной покачал головой Рыкин, — а он после стыд последний теряет. — А затем сам сунул в раскрытую пасть и свой кусок пирожка.

Котов хмыкнул, но ничего говорить не стал. Вместо этого он кашлянул, прочищая горло, и произнес:

— Сан Саныч, признаться, меня мучает любопытство, что же сказала балерина? Любовница того немца.

Рыкин обхватил голову своего пса ладонями, смял пальцами уши и, склонившись, громко чмокнул Барбоску в макушку.

— У-у, морда, — с нескрываемой любовью протянул сыщик и обернулся к приятелю. — Балерина ничего не видела. Она выпроводила Румпфа и сразу отправилась спать. В общем-то, Антонов ее из постели и поднял для дознания. Горничная ее тоже не следила за их гостем. Сказала, мол, насилу вытолкали вдвоем с хозяйкой, так он им надоел. К жене отказывался возвращаться, говорил, что бросит ее и совсем поселится у любовницы, чем радости ей не доставил.

У этой танцовщицы есть еще поклонники, и кое-кто более родовитый и богатый, чем Румпф. И когда он ушел, одна женщина отправилась отдыхать, вторая убирать беспорядок, какой учинился после визита воздыхателя. Впрочем, узнав, что случилось, и балерина, и горничная были в великом ошеломлении. Любовница Румпфа бранила себя, что не выгнала немца раньше или же, что не оставила еще ненадолго. Быть может, такого бы и не случилось.

— Думаю, она права, — усмехнулся Котов.

— Отчего вы так решили? — живо заинтересовался Сан Саныч.

— Так ведь недруг вряд ли бы просидел под домом балерины несколько дней, ожидая, когда Румпф выйдет, — ответил Олег. — Вы же сами говорите, что его выставить не могли, то есть он мог и еще задержаться. Нет, друг мой, если бы кто-то хотел намеренно от него избавиться, то подстроил покушение иначе. А тут больше походит на опыт над человеком. Альберт Румпф — жертва, выбранная по случаю. Возможно, потому что был не в себе, все-таки несколько дней возлияний.

— Согласен с вами, — улыбнулся сыщик и вновь наполнил рюмки, но уже тостов не предлагал и не спрашивал. Просто налил и продолжил разговор: — Не столь высокого полета была эта птица, чтобы затевать на него засаду в несколько дней.

— Выходит, не нашлось того, кто что-нибудь видел? — спросил Олег.

— Отчего же? — произнес Сан Саныч и вновь потрепал пса. — Хорош, подлец, чем и пользуется беззастенчиво. Вот как негодяю отказать? Никак невозможно. Держи, негодник, — и последний пирожок из взятых на закуску отправился в разверстую пасть лохматого вымогателя. — Надо еще принести, — констатировал сыщик и даже поднялся на ноги, но его гость остановил вопросом:

— Что вы хотели сказать?

— А? — Рыкин на миг задумался, после хохотнул и вновь уселся: — Вроде и не во хмелю, а забылся. Это всё он виноват, — Рыкин ткнул во влажный нос Барбоски. — Так вот, Олег Иванович, ни балерина, ни ее горничная не видели, как Румпф вышел из дома, зато видел дворник. Вот он-то и рассказал занимательную историю. — Олег подался вперед, и Сан Саныч, рассмеявшись, погрозил ему пальцем: — А загорелись глазки-то, Олег Иванович, ох, загорелись! Вот оно любопытство творческого человека!

— Не томите же! — подыгрывая приятелю, воскликнул Котов. Впрочем, он и вправду испытал жгучее любопытство и толику раздражения от того, что сыщик всё никак не может договорить.

— Да что уж там, — махнул рукой Рыкин и вдруг стал серьезным. — Дворник говорит, что Румпф, когда вышел, пьян был в дым, еле на ногах держался. Кузьма, так дворника зовут, поспешил к нему, к немцу, стало быть. Плечо подставил, а тот и попросил, мол, поймай мне, голубчик, извозчика.

— И что же? — с жадным интересом спросил Олег.

— А то, — сыщик хмыкнул. — Эк вас разобрало, батенька. Хотя, конечно, дело такое… Ну, значится, Кузьма немца к дому прислонил, а сам побежал извозчика ловить. Поймал. В общем, Румпфа он в коляску засунул, да только с места тронуться не успели, как туда же запрыгнул какой-то хлыщ.

— Хлыщ? — переспросил Котов.

— Так его описал дворник, — усмехнулся Сан Саныч. — Так вот запрыгнул, стало быть, хлыщ. Тараторил, обещал оплатить и за немца, если тот не против. Будто бы вопрос жизни и смерти. Румпф махнул рукой, похоже, ему уже было на тот момент не хорошо и не весело. А раз пассажир не против, то и извозчик возражать не стал. Так втроем и уехали. Дворник сказал, что пьяный немец и гроша ему ломанного за услужливость не дал. Так что вслед пролетке смотрел долго и бранился, а потому… — сыщик выдержал паузу.

— Он запомнил номер, — закончил за него Олег, и Рыкин фыркнул:

— Нельзя быть таким сообразительным и мешать моему блистательному повествованию.

— Простите Бога ради, — улыбнулся Котов, — но это и дураку понятно, раз смотрел вслед пролётке, стало быть, видел номер.

— И номер, и цвет запомнил, и хлыща, — согласно кивнул сыщик. — Городовые разыскали этого извозчика…

— Он живой, стало быть? — спросил Олег.

— Да, — с толикой удивления ответил Александр Александрович. — А вы подумали, что его убили? — и взгляд его наполнился любопытством.

Котов кивнул. Он и вправду подумал, раз в пролётке был еще один человек, то хамелеоном был как раз хлыщ, а значит, мог избавиться от случайного свидетеля. Или же избавился… Так он получает отличное знание города и окрестностей, да и не только. Извозчик — кладезь информации, которая недоступна тому же регистратору или немцу.

Хотя с последним вторженец получил еще один язык этого мира, а может, и не один. Это смотря, сколько их знал Румпф. Впрочем, Воронецкие оба давали ему подобные знания. Однако каждая поглощенная жизнь — это очередное сокровище, благодаря которому хамелеон растворяется среди людей.

— Так почему так решили? — напомнил о своем вопросе Рыкин.

— Помилуйте, Сан Саныч, — с укоризной произнес Олег. — Размышляя над этим делом, я подумывал, что преступником может быть извозчик, если Румпф успел нанять экипаж. Однако теперь вы говорите, что был еще третий, а значит, убийца, скорее всего, он. И тогда оставить в живых извозчика было с его стороны неосмотрительно.

— Однако оставил, — ответил сыщик и поднял так и не выпитую стопку. Он выпил, занюхал головой Барбоски, смотревшего на хозяина в ожидании новых лакомств, и поднялся на ноги: — Все-таки принесу пирогов, а потом продолжим. Хлеб и огурцы сейчас мне не кажутся достаточной закуской. Что-то разыгрывается аппетит.

— Не возражаю, — кивнул Олег и поманил к себе пса. Тот задирать носа не стал и опять сменил местоположение, теперь ради ласки.

Вернулся Рыкин быстро, и в этот раз нес блюдо с пирожками. Похоже, взял всё, что было. Ну а как иначе? За столом их было все-таки трое.

— Ну так вот, мой дорогой друг, — произнес сыщик, усевшись, — извозчика нашли, и он рассказал городовому, что его пассажиры сговорились, пока ехали, и сошли вместе. Румпф на тот момент был еще жив, но по-прежнему мертвецки пьян… — Сан Саныч усмехнулся и покачал головой: — Почти каламбур. Покойный был мертвецки пьян. Дурная вышла шутка, — он вновь покачал головой, но махнул рукой и продолжил: — Стало быть, они сошли…

— Где? — Котов вновь с жадным интересом подался вперед.

Рыкин со смешком погрозил ему пальцем и ответил:

— У дома Адмиралтейской части. Извозчик сказал, что толком не слышал, о чем они говорили, только иногда Румпф ревел медведем, мол, домой не хочет и не поедет. Второго пассажира толком не слышал.

— Адмиралтейская часть?

— Правда, хлыщ говорил, что ему нужно в Благородное собрание…

— Оно рядом с Адмиралтейской частью.

— Верно, — кивнул Сан Саныч, — но сошли именно у части.

— И там остался причал со времен, когда по Мойке перевозили грузы… — в задумчивости произнес Олег. — Кирпичный переулок прямо на него выводит, а он между частью и собранием…

Слушавший его Рыкин расхохотался. Котов перевел на приятеля удивленный взгляд, но так и не понял, отчего тот веселится. Сан Саныч хлопнул себя по ляжкам и зашелся в новом приступе смеха. После смахнул с глаз набежавшие слезы и воскликнул:

— Помилуйте, Олег Иванович! Вы что же, думаете, что хлыщ иссушил Румпфа прямо там, на причале, а потом бросил в реку⁈ Да как такое возможно⁈ Ну, вы скажете, батенька! — и вновь рассмеялся.

Котов усмехнулся:

— Да, вы совершенно правы, дорогой друг, что-то я погорячился. Но так всё складно тогда выходит. И Красный мост ближе к Зеленому, чем Синий, и у воды…

Выдавив фальшивый смешок, розыскник взял свою рюмку, к которой не притрагивался всё это время, и залпом опустошил ее. Но сделал это больше ради того, чтобы изобразить неловкость и досаду. Котов был уверен в своей правоте, потому что знал, кем является убийца. И теперь всё сложилось.

Вторженец увидел пьяного Румпфа и воспользовался его состоянием. Должно быть, разговорил и сыграл на том, что немец всё еще не желал возвращаться домой. Пообещал продолжить веселую гулянку, возможно, с новой балериной, и жертва сама шагнула в пасть поглотителю. Они сошли у дома Адмиралтейской части, и хамелеон отвел Румпфа на причал. Там поглотил и столкнул в реку, а вскоре рыбак у Зеленого моста увидел мертвеца.

Но ничего этого Олег своему другу объяснять не стал. Он ел пирожок, пока Сан Саныч сумел взять себя в руки. А после, честно отдав оставшуюся четверть изнывающему в ожидании Барбоске, спросил:

— Так что же еще сказал извозчик? Он увидел, куда отправились немец и хлыщ?

— Нет, — выдохнув, ответил сыщик. — Он получил плату и уехал, раз в нем больше не нуждались. И что делали пассажиры потом, не знает. Так что еще предстоит выяснить, куда хлыщ увел Румпфа, чтобы накачать раствором. Но! — Рыкин поднял вверх указательный палец и вновь выдержал паузу, и в этот раз Котов его не перебивал.

Однако пауза начала затягиваться, и Олег поджал губы, чтобы не выдать раздражения. Сейчас, когда разговор шел о по-настоящему важном деле, да еще и в конце дня, полного раздумий и открытий, вся эта театральщина начала действовать на нервы.

Зато не смолчал Барбоска, на которого вновь никто не обращал внимания.

— Ауа, — издал он басовитое подвывание.

Мужчины посмотрели на пса, и хозяин сунул ему пирожок:

— Держи, вымогатель.

И теперь отмер Котов.

— Так что же — но, Сан Саныч? Вы уже изрядно интриговали, извольте продолжить, — и улыбнулся, чтобы скрыть настоящую эмоцию.

Рыкин самодовольно хмыкнул и разлил остатки водки из графина. Он поднял свою рюмку и провозгласил:

— За терпение!

— Шутник вы, однако, Сан Саныч, — усмехнулся Котов и послушно выпил.

Рыкин промокнул губы и самодовольно хмыкнул.

— Ну, право же, Сан Саныч! — возмутился Олег. — Говорите же! Или же я не стану читать вам моего следующего рассказа.

— Экой вы, батенька, нетерпеливый, — фыркнул сыщик, но было видно, что продолжает развлекаться. — Ну полно, дорогой мой, полно. Рисковать нашими вечерами под чтение ваших рассказов я не стану. Так вот, что любопытно. Знаете ли, чем схожи случаи с Румпфом и Карасевым? Разумеется, они идентичны способом убийства, но…

— Хлыщ? — не сводя с приятеля взгляда, спросил Котов, и Сан Саныч кивнул. — Стало быть, его кто-то видел и там?

— Верно, — улыбнулся Рыкин. — Видели.

— И как же он выглядит?

— Молодой человек лет двадцати, двадцати с небольшим. Светловолосый, приятный ликом, по одежде видать, что не бедствует, роста пониже моего…

— Но, позвольте, — прервал его Котов, — таких-то по десятку на каждой улице ходят.

— Но не у каждого есть особая примета, — со значением подмигнул сыщик. — Временная правда, но еще можно успеть опознать по ней. На левой щеке знатный порез.

Сан Саныч говорил что-то еще, но Олег его сейчас не слышал. Он знал человека с такими приметами. Максим Аркадьевич Светлин или… Михаил Воронецкий. Стало быть, хамелеон все-таки он…