Повелитель крыс

VIII

Это был сон… и все же не сон. Григорий Николау стоял напротив дома, на другой стороне улицы.

Он был не один. Всего в нескольких футах от него, однако при этом не обращая на него никакого внимания — так, словно его и не было вовсе, — стоял мужчина лет сорока с густыми усами, которые, что интересно, не придавали его лицу особой пикантности. Макушка у него в отличие от верхней губы была совершенно лысая. Ее обрамляли редкие жиденькие пряди волос. Сложения мужчина был плотного, ростом немного выше Григория, одет был так, словно отправился на прогулку без особой дели, — в синюю спортивную куртку, видавшие виды черные джинсы и кроссовки. Когда незнакомец вытащил руку из кармана, дабы поскрести щеку, на солнце блеснул перстень с крупным сиреневым камнем, по обе стороны от которого располагались два бесцветных камня размером поменьше.

Григорий хотел было сказать что-то, но с губ его не сорвалось ни единого слова. Тем не менее мужчина сразу посмотрел в его сторону.

Глаза у него оказались серо-голубые.

Первым порывом Григория было дать выход отчаянию, переполнявшему его, но потом он понял, что мужчина смотрит не на него, а мимо него. Еще мгновение — и мужчина повернул голову в другую сторону. Удостоверившись в том, что транспорта на улице нет, незнакомец ступил на проезжую часть и зашагал к дому.

Григорий протянул ему вслед руку в попытке остановить его. К его ужасу, рука проткнула незнакомца насквозь. Григорий попробовал крикнуть, но опять не сумел издать ни звука. В отчаянии он бросился за мужчиной, надеясь на то, что сумеет что-нибудь предпринять, пока не станет слишком поздно.

Про ворота Григорий вспомнил только тогда, когда и он, и незнакомец уже были, на другой стороне улицы. Против воли Григорий поднял глаза.

Грифон ухмылялся. Фроствинг не шевелился — статуя как статуя, все же Григорию пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не задать стрекача, как в прошлый раз.

Его спутник подошел к воротам вплотную. Григорий отступил в сторону и стал ждать, что будет дальше.

Незнакомец устремил взгляд на скульптурное изображение Фроствинга и заговорил. К собственному изумлению, Григорий обнаружил, что слышит его голос. А голос звучал решительно, хотя и не бесстрашно:

— Я пришел.

И вот тут Фроствинг зашевелился.

Григорий Николау ахнул. Грифон двухфутового роста раскинул каменные крылья и наклонил голову, дабы получше рассмотреть гостя. Фроствинг прищелкнул языком, отчего Григорий чуть было снова не бросился бегом куда глаза глядят, и произнес:

— Можешь войти, Мэтью Эмрих.

А Григорию — ни слова, ни полслова, ни смешочка. Похоже, грифон только Эмриха из них двоих и видел. Тем не менее Григорий изо всех сил старался стоять неподвижно, дабы не привлечь внимания Фроствинга к своей персоне.

Он вздрогнул от резкого металлического скрипа. Оторвав взгляд от скульптуры, увидел, что ворота сами по себе открываются. Мэтью Эмрих пока не вошел — видимо, ждал, пока ворота распахнутся пошире.

Как только створки разошлись наполовину, лысеющий Эмрих шагнул вперед. Григорий, преодолев панический страх перед склабящимся чудовищем, ухитрился схватить Эмриха за руку. И вновь его рука прошла сквозь тело Эмриха, словно его не существовало, — а может быть, не его, а самого Григория. Григорий отмахнулся от леденящей сердце мысли. Сейчас значение имело только одно: Мэтью Эмрих вошел в ворота и шагал к дому все быстрее и быстрее.

Николау бросил последний взгляд на Фроствинга. Тот повернул голову и глядел вслед удаляющемуся гостю. Наконец у Григория хватило храбрости шагнуть под арку.

Грифон — ноль внимания.

Григорий позволил себе сделать выдох. Однако Эмрих был уже в непосредственной близости от дома. Беззвучно крича, Григорий припустился бегом следом за ним. Если Эмрих переступит порог этого дома, нечего и думать о том, чтобы спасти его. Ну хорошо, он его догонит, а что дальше?

«Послушайте! — пытался прокричать Григорий. — Вернитесь! Вам надо вернуться!» Наконец он поравнялся с Эмрихом.

Тот не слышал предостережений и быстрым шагом приближался к дому по дорожке, идущей под уклоном вверх. Григорий забежал вперед, загородил ему дорогу, но отошел в сторону — не было никаких сомнений в том, что Эмрих попросту пройдет сквозь него.

Еще несколько ярдов — и Эмрих подойдет к дому.

Григорий чувствовал, что в доме кто-то есть, он догадывался, что это создание намного более древнее, нежели сам дом. Ощущение тьмы, мрака заставило Григория вспомнить и о Франтишеке, и о грифоне сразу. Если бы дело касалось его самого, Григорий бы больше ни шагу не сделал в сторону этого мерзкого логовища, но речь шла о жизни другого человека. Эмрих слепо шел вперед, явно торопясь поскорее шагнуть в парадную дверь и встретиться с тем, что ждало его за нею.

Григорий вытянул перед собой руку, попытался воздействовать на Эмриха магической силой, дабы удержать его, но ничего не вышло. Он предпринял несколько попыток подряд, но добился только того, что Эмрих намного опередил его.

Вот он уже ступил на парадную лестницу.

Двери со скрипом распахнулись. Это зрелище могло бы даже позабавить Григория, поскольку разительно напоминало кадр из современного фильма ужасов, вот только, увы, в данный момент Григорий в этом кошмаре участвовал лично. Он побежал, но у самой лестницы резко остановился. Он никак не мог заставить себя занести ногу над первой из деревянных ступеней.

А его безмолвный спутник к этому времени уже одолел лестницу и без промедления зашагал к открытым дверям.

Григорий, попавший меж двух огней, не в силах был тронуться с места. Он смотрел вперед, в дверной проем, сквозь фигуру Эмриха, переступившего порог. Поначалу ничего определенного ему разглядеть не удавалось, но как только Эмрих шагнул за порог, в воздухе проступили очертания…

Это была… морда. Расплывчатая, безглазая, но определенно морда. Николау содрогнулся. Морда была ему знакома.

Открылись огромные челюсти и пасть приобрела размеры парадной двери. Громаднейшие зубы нависли над головой входящего человека. Мясистый подрагивающий язык простерся ему под ноги, словно ковровая дорожка. Как ни странно, пасть сразу переходила в пищевод, а не в глотку.

Мэтью Эмрих шагнул в разверстую пасть, похоже, даже не заметив, куда ступает.

В отчаянии возопив, Григорий опрометью бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней.

Слишком поздно. Эмрих ступил на поджидавший его язык, в раззявленные челюсти.

А дальше все произошло мгновенно.

Челюсти со стуком захлопнулись.

Мерзкая рожа ухмыльнулась Григорию.

— Н-е-е-е-т!

Словно пружинка в мышеловке, Григорий подскочил в кровати. Дыхание срывалось с его губ короткими неровными хрипами. Он не только сражался с видениями из страшного сна — он пытался понять, где находится сейчас. Немного отдышавшись, Григорий принялся осматриваться. Комната…

Его комната. Его номер в гостинице.

Сквозь прореху между шторами пробивался солнечный свет. Николау осмотрел себя и обнаружил, что лежит на неразобранной постели, одетый так, как был одет со вчерашнего вечера. Люди Петера Франтишека вернули его в гостиницу. По всей вероятности, никто из работников отеля ничего странного не заметил.

Решив вопрос о том, где он сейчас находится, Григорий принялся обмозговывать увиденный сон… ну или то, что ему привиделось. Ничего подобного тому зрелищу, которое предстало перед ним только что, прежде ему видеть не доводилось. Во-первых, видение не было похоже на обычный сон, но не напоминало и тех кошмаров, в которых Григорию являлся Фроствинг.

Не был этот сон и собственным произведением Григория. Оставалось одно предположение — за этим стоял Франтишек. И действительно, Григорию показалось, что со стороны связанного человека было бы вполне логично продемонстрировать ему исчезновение Мэтью Эмриха. Но зачем? Быть может, он хотел, чтобы его несговорчивый потенциальный союзник воочию убедился в том, что случилось с другими, кто поддался зову дома? Быть может, это видение как раз и предназначалось для того, чтобы убедить Григория в правоте замыслов, склонить на его сторону? Если это так, стало быть, связанный маг отводит Григорию в своих замыслах какое-то место. Эта догадка изгою, чей возраст измерялся несколькими веками, не очень-то понравилась.

Однако если последняя догадка Григория была верна, то не приходилось удивляться, почему Франтишек вернул его, целого и невредимого, в его номер. Франтишек твердил о том, что они союзники. Николау этого вовсе не хотелось. Он прекрасно понимал, что для связанного мага может стать лишь пешкой, не более того. А может быть, и менее того: наживкой для Фроствинга, которого Франтишек надеялся выманить и застичь врасплох в удобное для себя время.

Григорий Николау и так уже служил рабом у каменной твари столько, сколько себя помнил, и у него не было никакого желания поступать на службу к еще одному господину, тем более что тот и другой вели меж собой борьбу за превосходство не на жизнь, а на смерть. И потом, Петер Франтишек не сказал о том, какова конечная цель этой борьбы. Наверняка тут было еще что-то, помимо желания положить конец жуткому царствованию грифона. Связанному магу было нужно что-то еще — быть может, власть над домом или над силой, что обитала в нем.

Последние «кадры» видения Григорий помнил ярко и отчетливо. Что за морда появилась в дверях? Даже вспоминая о ней, Григорий содрогался от ужаса. Без сомнения, он страшился этой жуткой пасти, она вызывала у него отвращение, и тем не менее его тянуло к ней, как тянет мотылька к пламени. Почему?

Григорий покачал головой и тем самым совершил ошибку. Боль ударила в виски с такой силой, что Григорий, застонав, опустил голову на подушки. Он долго лежал, глядя в потолок.

Его жизнь перестала течь привычным руслом, как текла уже несколько веков. Он привык к тому, что какое-то время мог жить на одном месте, при этом старательно избегая контактов с другими магами и пытаясь изобрести какой-то способ, с помощью которого можно было бы скрыться от грифона. Порой его по самым разнообразным причинам пробовали преследовать люди типа Петера, однако они довольно быстро уходили из его жизни. А потом вдруг совершенно закономерно возникала необходимость переезда в другое место, где схема повторялась заново. И так — до бесконечности. Кое-какие изменения в правилах игры, в которую с Григорием играл Фроствинг, прослеживались, но неизменным всегда оставалось постоянство. Теперь же постоянству пришел конец. Дом, человек, привязанный к странному металлическому креслу, Тереза… все это было так не похоже на его прошлое. Казалось, будто эта цепь событий и вправду должна была привести к какой-то развязке.

Тереза… Невзирая на звучавший в ушах ансамбль молотов и наковален, Григорий повернулся на бок и подвинул к себе телефон. Франтишек заверял его в том, что Тереза цела и невредима, но верить ему на слово Григорий не собирался. Он должен был сам убедиться в том, что Тереза жива, пусть даже она не станет с ним разговаривать и повесит трубку.

Григорий начал набирать номер, и вдруг веки его отяжелели, начали слипаться, к головной боли добавилось головокружение. Пальцы задрожали, и телефонная трубка выпала из них.

— Нет! Только не сейчас!

Перед глазами Григория полыхнул образ восседавшего на арке ворот Фроствинга. Он не мог встретиться взглядом с треклятым каменным демоном после встречи со связанным магом. Грифон обязательно узнает правду. В сознании Григория не было для него недоступных уголков. Фроствинг имел доступ к любой мысли, к любому сну.

Григорий заставил себя открыть глаза и потер лоб. К его изумлению, головокружение немного отступило и моргать стало легче. Григорий пока решил не шевелиться, боясь, что любое движение усилит головокружение.

Мало-помалу его состояние вернулось к норме. Как только он убедился в том, что тревожные симптомы исчезли окончательно, он в изумлении вытаращил глаза. Сколько он помнил себя, он постоянно пытался защититься от появлений Фроствинга, закрыться от него, стать недоступным для мерзкого грифона. Наконец это ему удалось!

«Нет, — мысленно поправил себя Григорий. — Очень может быть, что я всего-навсего одолел головную боль». Ему казалось маловероятным, что он предотвратил явление злобного каменного гостя. Скорее всего неприятные ощущения остались после действия того снадобья, которое ему впрыснул слуга.

И все же это было удивительно…

Резкое электронное гудение напомнило Григорию о телефоне. Он нажал на рычаг и заново набрал номер Терезы. Зазвучал гудок вызова. Григорий перевел взгляд на настенные часы.

Три часа пополудни. Григорий чуть было снова не выронил трубку. Он потерял почти весь день, и это его страшно огорчило.

Сигнал вызова все звучал, а трубку все не брали. Григорий уже был готов положить ее на рычаг, когда наконец на другом конце провода ответили:

— Агентство недвижимости «Дозорный». Тереза слушает.

Григорий растерялся, обрадованный тем, что Тереза жива.

— Тереза, говорит Григорий Николау.

Некоторое время в трубке царила тишина. Потом зазвучали короткие гудки.

Она повесила трубку, не пожелав с ним разговаривать. Собственно, как раз этого Григорий и ожидал. Тем не менее он понимал, что обязан предпринять еще одну попытку поговорить с ней. Она была жива, но надолго ли? Франтишек милостиво позволил ей вернуться к повседневным обязанностям, но только потому, что так она наилучшим образом служит его целям. А потом и связанный маг, и Фроствинг запросто могут решить, что этой молодой женщиной, как и Григорием, целесообразнее воспользоваться иначе.

Он представил себе, как Тереза входит в дом. Видение получилось таким ярким, что он тут же принялся снова набирать ее номер. После первых трех цифр Григорий помедлил и сунул руку в карман пальто. Пошарив там, он не нашел того, что искал, и очень расстроился. В конце концов он обнаружил нужную вещицу во внутреннем кармане.

Это была визитная карточка Терезы. Скорее всего она снова не станет с ним разговаривать или вообще не возьмет трубку. Для того чтобы поговорить с ней, нужно было пойти другим путем.

Как и надеялся Григорий, в визитке Терезы значился не только ее собственный рабочий телефон, но и общий номер офиса. Григорий нажал на рычаг и поспешно набрал этот номер. Четыре гудка — и на другом конце провода сняли трубку.

— «Дозорный». Эрик слушает.

Впервые за все время Григорий был рад возможности поговорить с занудным агентишкой. Вряд ли Тереза откажется взять трубку в присутствии человека, который уже встречался с Григорием. Да, верно, этот типчик стал свидетелем стремительного бегства Григория из офиса, и все же стоило надеяться, что Эрик не станет легкомысленно отвергать потенциального клиента.

— Эрик? Славно. Это мистер Николау вас беспокоит. Я разговаривал с мисс Терезой, но нас разъединили. Мы говорили всего минуту назад, так что она точно на месте. — Григорий добавил к словам немного магической силы, стремясь преодолеть любые сомнения и возражения со стороны Эрика. — Не будете ли вы так добры, не соедините ли меня с ней снова?

— Конечно! Минутку!

Григорию показалось, что прошла целая вечность. А потом…

— Я прошу вас оставить меня в покое, — послышался шепот из динамика.

— Я сожалею о вчерашнем вечере, Тереза. Я говорю совершенно, искренне, поверьте.

— Я не желаю вообще говорить об этом безумии. — Она снова отозвалась шепотом, но Григорий все равно слышал, как она взволнованна.

В полном отчаянии Григорий выпалил:

— Где Мэтью Эмрих, Тереза? Сколько времени прошло с тех пор, как он побывал у вас?

Пауза была столь долгой, что Григорий уже забеспокоился — уж не повесила ли Тереза опять трубку, но вот она спросила еле слышно:

— Откуда вы его знаете?

— Я с ним не знаком… но я знаю о нем, если это так важно.

После паузы Тереза спросила:

— Что вы о нем знаете?

— Он пришел к вам, чтобы поинтересоваться насчет дома, а потом исчез. Если хотите, я опишу вам, как он выглядел. — Григорий представил себе внешность Эмриха и описал ее Терезе во всех подробностях, какие только мог припомнить. Тереза все это время молчала, но Григорий слышал, как она время от времени затаивает дыхание.

— Где вы его видели? — спросила она, когда Григорий покончил с описанием наружности Эмриха. — Я думала, что он, исчез, как все прочие, но если он…

— Тереза… — прервал ее Григорий и подождал, дабы убедиться, что она готова выслушать его, — Тереза… я думаю, что он вошел в дом. — И, не дав Терезе поинтересоваться, откуда у него такая уверенность, Григорий поспешно добавил: — Есть кое-что, о чем мне не хотелось бы говорить по телефону. Тереза, я умоляю вас! Позвольте мне встретиться с вами в месте, которое вам представляется безопасным. Нам непременно нужно поговорить об этом, но с глазу на глаз.

— Я не могу… Я… Эта ваша история…

Григорий провел ладонью по лицу. Он отчаянно пытался придумать какой-нибудь неопровержимый аргумент в пользу необходимости встречи, чтобы не прибегать к гипнозу. Ничего более убедительного, чем угроза явиться в офис, ему в голову не пришло.

Тереза вздохнула и сказала:

— Ну хорошо.

Поначалу Григорий не поверил своим ушам. Когда же слова улеглись у него в сознании, он оторопело переспросил:

— Правда? Вы уверены?

Еще пауза. А потом:

— Нет… Я не… Не уверена, Григорий… Но… я всю ночь об этом думала, и… если честно, то я ждала вашего звонка. Вы не звонили, и я уже решила, что смогу забыть обо всем этом. Но ведь вы непременно должны были позвонить, правда? — Голос у нее дрожал. — Я просто не знаю, что делать.

— Я все понимаю, Тереза. — И он действительно все понимал — гораздо больше, чем она могла себе представить. — Я зайду в офис. Это будет удобно? Не предпочитаете ли встретиться в другом месте?

— Нет-нет, в офисе вполне удобно.

Он волновался за ее состояние, но он ничем не мог ей помочь до личной встречи. Муки, которые она переживала, Григорию были вполне ясны. Тереза Дворак оказалась втянутой в жуткую, невероятную ситуацию. Пока она располагала только всевозможными подозрениями и мучилась страхами, возникавшими на почве этих подозрений.

— Я приду перед самым закрытием офиса.

— Договорились.

Чувствуя, что нужно сказать хоть что-что, что угодно, что могло бы хоть капельку приободрить ее, Григорий проговорил:

— Вы не одиноки, Тереза. Я с вами, если только вы пожелаете.

— Спасибо, — произнесла Тереза все тем же напряженным, дрожащим голосом и повесила трубку.

Григорий положил трубку на рычаг и довольно долго, не мигая, созерцал телефонный аппарат. В голосе Терезы, в том, что она говорила, сквозило больше испуга и отчаяния, чем, на взгляд Григория, следовало бы испытывать. Не исключено, что, покуда он против своей воли гостил у Франтишека, случилось что-то еще.

Он надеялся, что пока не опоздал. Он надеялся, что дом еще не воззвал к Терезе в последний раз.

Григорий явился к агентству «Дозорный» за час до закрытия, но решил сразу туда не входить. Вместо этого он не дошел до офиса примерно с квартал и принялся методично обходить окрестности «Дозорного» по кругу. Это отняло у Григория минут двадцать, но, завершив обход, Григорий был твердо уверен в том, что за местом работы Терезы однозначно ведется наблюдение. Кроме того, он не сомневался в том, что наблюдатели представляют собой одну или несколько крыс.

Вскоре после разговора с Терезой по телефону Григорию пришла в голову мысль о том, что Франтишек наверняка ожидает его встречи с ней. Тем не менее связанный маг ровным счетом ничего не предпринял, чтобы помешать Григорию назначить Терезе свидание.

«Он рассчитывает на появление Фроствинга. Вот почему не мешает мне!» Петер Франтишек был во многом похож на грифона, и чем больше Николау сравнивал их, тем сильнее убеждался в наличии этого сходства.

Григорий подошел к двери агентства. Сердце его учащенно билось: отчасти из-за вполне закономерного волнения, отчасти — из-за предстоящей встречи с Терезой. Григорий попытался урезонить себя, однако пыл страсти не желал утихать. Еще ни разу в жизни он не испытывал таких сильных чувств. Это могло оказаться очень опасным для них обоих, в особенности если бы в решающий момент Григорий не сумел бы сосредоточиться.

Он печально усмехнулся. И когда это он успел решить, что у него появился шанс противостоять треклятому грифону?

Рабочий день близился к концу, а сотрудников в офисе было полным-полно. Двое агентов занимались с клиентами, некоторые громко и оживленно разговаривали по телефону. На Григория практически не обратили внимания, когда он вошел. Одним из тех, кто все же заметил его появление, был Эрик. Этот, похоже, немного удивился, увидев Николау. Не утруждая себя общением с молодым агентом, Николау отправился прямой наводкой к письменному столу Терезы.

Она оторвалась от работы и устремила на Григория взгляд, в котором радость смешалась с неуверенностью. А вот страха перед ним Тереза не испытывала, за что тот был ей искренне благодарен.

Григорий снял шляпу.

— Я пришел слишком рано? — спросил он.

Тереза закрыла папку, которую просматривала, и положила поверх несколько точно таких же папок слева от себя.

— Нет. Я просто кое-что перечитывала. — Тереза покачала головой. — Сегодня от меня весь день никакого толка. Не знаю, зачем я вообще вышла на работу. Могу со спокойной совестью уйти.

Она встала и стала собираться. Григорий ждал, не трогаясь с места. Подозрения не покидали его, однако по-прежнему никто не обращал на него внимания — кроме Эрика. Этот раз-другой бросал в сторону Николау любопытные взгляды. Николау к этим взглядам отнесся равнодушно — мало ли, может быть, молодой агент просто ревновал к нему, решив, что у них с Терезой завязался роман.

При этой мысли Григорий чуть было не расхохотался. Ну, это уж он точно размечтался. А он и не представлял, что еще способен на такое! Просто поразительно, сколько чувств, казавшихся забытыми, пробудила в нем Тереза, ничего ради этого не делая! Николау влекло к ней не только из-за обычного магического зова — теперь он понимал это.

Тереза положила папки на середину стола, а рядом с ними — сумочку. Набросила пальто и снова потянулась за папками, но Григорий опередил ее и взял бумаги под мышку.

— Если позволите. Хотя бы этим помогу.

— Благодарю вас, — отозвалась Тереза и вяло улыбнулась.

Григорий не стал обижаться и не принял холодности улыбки на свой счет — он понимал, что Тереза явно чем-то озабочена. Папки оказались совсем легкими. «Интересно, зачем она решила захватить их с собой?» — подумал Григорий. Вероятно, там были бумаги, необходимые для переговоров с завтрашними клиентами. Однако, судя по нынешнему настроению Терезы, вряд ли она сумела бы сегодня засесть за эти материалы. Григорий был уже готов предложить ей оставить папки в офисе, но Тереза уже прошла мимо него и решительным шагом направилась к выходу. Григорий отправился следом за ней, надеясь, что на их совместный уход никто из сотрудников лишнего внимания не обратит. День клонился к вечеру, и агентам было положительно не время заниматься демонстрацией клиентам недвижимости.

Только тогда, когда они вышли на улицу, Тереза, шагая в ту сторону, где был припаркован ее автомобиль, снова подала голос:

— Я взяла кое что… кое-что такое… на что, вероятно, вам хотелось бы взглянуть.

— И что же это?

Она указала на папки, которые нес Григорий.

— Эти папки. Не знаю, будет ли от них какая-то польза, но я заводила такие документы на всех, кто справлялся у меня об этом доме.

Григорий был почти готов приняться просматривать бумаги прямо на улице, но заставил себя удержаться от этого. То, что Тереза удосужилась вспомнить про эти папки на фоне сильнейших переживаний, заслуживало искреннего восхищения.

— Вы просто молодчина. Мне бы следовало спросить вас о существовании подобных документов. Спасибо вам огромное, Тереза. Это может нам обоим очень помочь.

Лицо ее немного смягчилось, в глазах блеснули искорки надежды. Григорий, не желая гасить эти искорки, не стал говорить о том, что они могут и не найти следов тех людей, к которым относятся эти бумаги. Он, честно говоря, был удивлен, что эти документы вообще существуют.

Тереза собралась было что-то ответить, но тут Григорий краем глаза уловил, как что-то промелькнуло мимо. В сгущающихся сумерках было бы трудновато рассмотреть, что это в точности было такое, но все же Николау точно знал: если это был щенок или котенок, то уж совсем крошечный. Да и походочка подозрительная.

— Что-то случилось? — чуть дрожащим голосом спросила Тереза. Григорий перевел взгляд на нее и понял, что она совершенно искренне ожидает нападения какого-нибудь жуткого монстра. Григорий протянул ей руку.

Сфокусировав свой магический радар, Григорий обшарил им окрестности в том месте, где исчез зверек. Других магов поблизости не было, но это служило малым утешением. Погостив у Франтишека, Григорий теперь лучше представлял, на что способен этот маг, однако это вовсе не означало, что теперь он будет всегда способен распознавать присутствие его приспешников, а особенно если эти приспешники — не люди.

Григорий решил, что крыса… или несколько крыс снуют неподалеку, но разыскивать каждую из них особой нужды не было. Их любопытные глазки можно было ослепить, и Николау не сомневался, что эта маленькая хитрость подействует даже на этих прихвостней Петера Франтишека.

— Да нет, ничего, ерунда, — заверил свою спутницу Григорий как можно более беспечно. — Не то кошка, не то щенок.

Наконец они добрались до машины Терезы. Когда она отперла дверцы и они забрались внутрь, Григорий наконец отважился спросить:

— А куда мы едем?

Несколько секунд Тереза смотрела в одну точку прямо перед собой и только потом ответила:

— Не знаю, может быть, я сошла с ума, но почему-то мне кажется, что я должна доверять вам. Мы поедем в единственное место, где я еще ощущаю себя в безопасности. Ко мне домой. — Она вымученно-игриво улыбнулась и предупредила: — Вы только ничего такого не подумайте, прошу вас. Соблазнять вас я не намерена.

— Жаль, — в тон ей отозвался Григорий и весело улыбнулся в ответ. — Если передумаете, дайте мне знать.

— Я подумаю.

За попыткой Терезы оживить разговор последовало неловкое молчание. Она завела двигатель и включила радио.

Звучала пьеса, в которой Григорий сразу признал Сибелиуса. Еще минута — и он уже мог точно сказать, что это «Финляндия». Григорий предпочел бы, чтобы сейчас звучало что-нибудь более романтичное. Тихонько вздохнув, он откинулся ни спинку сиденья и стал слушать музыку.

Эрик дождался, пока Тереза и европеец выйдут из конторы, и поспешил к телефону. Набирать номер для беседы с хозяином нужды не было, но Эрик сделал это для проформы.

— Алло? — ответил грубый хрипловатый голос.

Конрад. Этого камердинера молодой человек боялся почти так же сильно, как и самого господина. Не сумев сдержать дрожи в голосе, Эрик доложил:

— Они только что ушли. Она захватила с собой какие-то папки.

— Что в них?

— Наверное, что-то про этих людей.

Последовала пауза, которая могла означать одно-единственное: Конрад пересказывал изложенное Эриком господину Франтишеку. Немного погодя камердинер вновь взял трубку.

— Значит, все идет как надо. Господин Франтишек говорит, что теперь ты можешь уходить домой. Но будь готов, тебя могут вызвать.

— По… понимаю.

— Вот и славно.

Из трубки тут же послышался непрерывный гудок.

Эрик еле сдержал вздох облегчения. В отличие от большинства из тех, кто служил господину Франтишеку, он не считал себя образцовым разведчиком. Он полагал себя выше шпионских поручений и надеялся в один прекрасный день поступить в ученики к связанному господину и научиться тому, как пользоваться тем могуществом, которым тот, бесспорно, обладал. Разве господин не сказал тогда, когда впервые призвал Эрика к себе, что тот подает большие надежды?

Мечтая в таком вот духе о своем блестящем будущем, Эрик прибрал у себя на письменном столе. Уже почти все сотрудники разошлись по домам. Только самые заядлые трудоголики все еще торчали на рабочих местах. Эрик мечтал о том дне, когда он сможет забыть о «Дозорном» и шагнуть навстречу своей истинной судьбе.

Он вышел из офиса и зашагал к платной автостоянке, которой пользовалось большинство сотрудников. Впереди него шагали двое-трое агентов, пара человек встретилась на пути. Смеркалось.

Мечтания подняли Эрику настроение, и он по привычке на ходу подбросил вверх ключи от машины. Это было признаком того, что он редкостно доволен собой. Насвистывая и не обращая внимания на удивленные взгляды редких прохожих, Эрик шагал к стоянке.

Дойдя до угла дома, в котором располагалось агентство, Эрик еще раз подбросил ключи.

Секунда.

Еще секунда.

Ключи не упали на раскрытую ладонь Эрика.

Эрик поднял голову, но не понял, куда бы могли деваться ключи. Им положительно не за что было зацепиться.

— Что за чертовщина? — пробормотал агент и, глядя вверх, завертелся на месте.

В стороне стояло дерево — из тех, что по всей стране сажают в городах в попытках украсить улицы, — но до дерева было далековато, ключи не могли повиснуть на его ветке. Эрик мотнул головой, отвергнув такую возможность, и продолжил поиски пропажи. Не найдя вверху ничего такого, куда бы могли подеваться его ключи, он опустил голову и стал искать их на тротуаре.

И вдруг у него за спиной послышалось отчетливое звяканье металлических предметов — как будто кто-то покачивал связкой ключей. Эрик обернулся — но никого не увидел.

Звяканье послышалось снова. На сей раз оно снова звучало позади, но при этом как бы сверху.

Эрик снова поднял голову.

На карнизе осторожно разместилась какая-то крупная птица. Эрик плохо видел ее, но разглядел, что она что-то держит в одной лапе. Скорее всего то была связка ключей.

Но что же это за…

— О Господи… — прошептал Эрик, не веря своим глазам, и попятился.

Взметнулись широченные тяжелые крылья. Склонилась вниз скрытая полумраком голова. Глаз чудовища Эрик не видел, но чувствовал, как они прожигают его насквозь.

— Кто-то был очень плохим мальчиком, — хихикнуло чудище.

Эрик панически оглядывался по сторонам — кого бы позвать на помощь. Вот ведь беда: все люди, что находились более или менее неподалеку, преспокойно шагали по своим делам — так, словно видеть не видели здоровенную крылатую тварь на карнизе и насмерть перепуганного агента.

— Очень-очень плохим, — уточнило чудище, уронило ключи, а потом сорвалось с карниза.

Его крылья заслонили небо. Длинные когтистые лапы метнулись к помертвевшему от ужаса Эрику.

Эрик страшно закричал в преддверии смерти, но никто не услышал его, никто ничего не заметил — даже пожилой бизнесмен, прошагавший совсем рядом с ним.