Постигая прошлое (СИ)

Глава 28

— Изверг ты, сколь людей зазря сгубил! — с горечью качая головой, проговорил Демьян.

— Эти люди вас в полон взять сбиралися. И взяли, не будь меня.

— Ты мог отпустить тех, кто убегать начал. — поддержал я Демьяна.

— Мог бы. Но не захотел. Слишком много люду упокоил, от такого у меня кровь глаза пеленой застилат, совсем дурею. И сейчас также, лишку дал. — равнодушно пожал плечами Комар, в голосе его не было и тени сожаления.

— Тебя теперича с города не выпустят, всей силой супротив тебя двинуца, всех то, поди не перебьёшь. — предостерегающе, но не очень уверенно произнёс Демьян.

— А я и не сбираюсь с ними биться, сам уйду, своими путями тайными. Про меня ведь и не знает никто, окромя вас. Посему на ваших руках пролитая тут кровь останется. — проговорил босоногий со смешком.

— Да нече с им балакать, уходить надобно, пока ещчё не поздно. — махнул рукой бородокосый. — Коней берём, значит, и к воротам, как задумали. Может оно и впрямь…

— Ворота закрыты. — перебил крёстного Комар.

— Как закрыты?

— Наглухо закрыты. Не войти не выйти. На подступах караулы стоят.

— Откуда о том ведаешь?

— Только что там был.

Бородокосый не стал подвергать сомнению его слова, также не стал уточнять, как убийца успел так скоро переместиться на добрые три версты, и так было понятно, что тот вновь воспользовался своими тайными путями. После прозвучавших слов повисло молчание. Все прекрасно понимали, что единственный путь, по которому мы могли ускользнуть из города, перекрыт. Мышеловка захлопнулась. Нам осталось только гордо погибнуть в неравном бою, либо сдаться и погибнуть чуть позже, после пыток. Хотя…

Я засунул руку в карман разгрузки, нащупал овальную пластинку маячка.

Можно ведь вызвать подмогу, моих боевых товарищей из будущего. Они меня сюда заслали, вот пускай помогают. Не знаю, насколько они сильны, в действии успел увидеть лишь одну из них, но всемером прорываться всяко лучше, чем втроём. Тем более у них у всех дальнобойной оружие, да и из полезных умений наверняка что-то имеется. Вот только… Пробиваться сквозь толпы местных вояк, которые по сути ни в чём особо не виноваты, а лишь выполняют приказы, полученные свыше?! Идти путём, отмеченным реками крови и горой трупов?! Сама мысль об этом вызывала внутренний протест, перед глазами до сих пор стояла сотворённая Комаром мясорубка. Да и большой вопрос: получиться ли пробиться из города даже с прибывшим из будущего подкреплением?

— Не пойму. — прервали тишину и ход кружащих в голове мыслей слова босоногого, внимательно меня разглядывающего. — Ты не он, хоть и со стороны похож.

— Может и впрямь не я? — пожал безразлично плечами, сам продолжал размышлять о более насущном, как выбраться из западни.

— Нет, всё же ты! Но и не ты будто. Не пойму. Эх, ладно, уговор я выполнил. За вороченную жизнь твоим спасеньем отплатил. Так что прощевай.

— Стой! Ты не можешь уйти! — выкрикнул я, останавливая собравшегося исчезнуть Комара, озарённый пришедшим в голову сумасшедшим планом спасения.

— Отчего же? — из голоса босоногого постепенно уходили эмоции.

— Ты не выполнил условие уговора, твои действия не спасли, а лишь отсрочили мою гибель.

— Чего же ты хочешь?

— Чтобы уговор был закрыт, ты должен вывести меня и моих друзей из города.

— Вывести? Хе-хе! Пройти, словно коса, по улицам города?! Вырезать всех, кто встанет на пути?! — с промелькнувшим в голосе сумасшедшим смешком, произнёс Комар.

— Нет. — выпалил я поспешно, глядя на безумный блеск в глазах убийцы. — Выведи своим путём, своими тайными тропами.

Босоногий молчал долго.

Молчали и мы, напряжённо ожидая его ответа. По лицам Демьяна и бородокосого заметно было, что предложенный вариант спасения с помощью кровожадного изверга им совершенно не нравился. Я тоже не был в восторге, но между ним и героической смертью в абсолютно ненужном конфликте без раздумий выберу первое.

— Давно никого не водил путями своими тайными. — задумчиво проговорил Комар и в голосе его неожиданно зазвучала светлая грусть.

Я не пытался понять причины этой неожиданной, несвойственной жестокосердному убийце эмоции. Главным в прозвучавшем высказывании было подтверждение возможности прохода по этому тайному пути. Больше всего боялся услышать, что никто, кроме него не сможет на тот путь ступить.

Вновь молчание, напитанное нашим ожиданием и мыслями босоногого. Судя по его отсутствующему взгляду, мысли эти были связаны с далёкими воспоминаниями. Но какие именно воспоминания всплывали перед внутренним взором убийцы, понять было нельзя, его замершее, словно окаменевшее лицо не выдавало никаких эмоций.

— Проведу. — выдохнул наконец Комар. — Но не оттого, что будто б уговор не выполнил, а в благодарность за вороченную память. Оттого что могу теперь прошлые дни свои поминать, жизнь свою, Ольгу…

— Кто это Ольга? — решился я на осторожный вопрос.

— Жинка моя. — неохотно ответил босоногий. — Слухайте теперь о пути тайном. Один держится за меня, второй за этого первого и так далее. Держать можно за руку, аль за плечо, можете даже за ногу — всё едино. Главное, не отпускать, пока на другой стороне не выйдем.

— А коли рука сорвётся иль ещчё какая оказия? — не ко времени решил полюбопытствовать Демьян.

— Тогда пожалеешь, что смерть от честного железа не принял. — очень серьёзно произнёс Комар и продолжил инструктаж. — Глаза закройте сразу как двинем, и такоже не открывайте, покудова пути не минуем.

— Рук не разжимать, зенки не раскрывать, вопчем ясно. — кивнул бородокосый. — Идём чтоль, а то ещчё кто-нито заявица.

— Не заявится, случайный люд я даром своим отворачиваю, но лучше и впрямь поспешать.

Перед самым выходом произошла небольшая заминка. Из-за какого-то суеверия, брезгливости или по причине банального страха крёстный с Демьяном не желали держать сумасшедшего убийцу за руку, хоть напрямую от его помощи и не отказывались. Я же в этот момент отвлёкся.

Взгляд вдруг зацепился за дверь корчмы, столь искусно украшенную неизвестным мастером. Но теперь я не разглядывал голову медведя и растительный орнамент, её окружавший. Сейчас дверь была лишь отправной точкой для раскрытия ленты воспоминаний, связанных с этим самым местом. Я не понимал, когда, не понимал, как и что здесь происходило, но отчётливый признак повторного узнавания ударил в голову мягко, но хлёстко, заставляя шире открывать глаза и напрягать заполненную пустотой память. Правда, ничего из этого не помогло, воспоминание так и осталось непонятным, словно всем известное дежавю, но только гораздо глубже, к тому же в противовес дежавю, оно не давало и малейшего повода усомниться в своей полнейшей аутентичности.

— Пустой, ты чегой тама? — голос бородокосого. в самый неподходящий момент. выдернул из раздумий, когда казалось, что разгадка уже почти в руках. Но я на него не обижался. Понимал, что чувство почти осознанного воспоминания обманчиво, сколько раз оно точно также оказывалось на расстоянии вытянутой руки и точно также ускользало, оставляя после себя привычную уже пустоту.

— Идём. — кивнул, бросив последний взгляд на дверь.

Когда-нибудь я вспомню, не только эту дверь, но и всё прочее, всю свою прошлую жизнь. Я верю, что вспомню. Я знаю, что вспомню.

Жилистая кисть Комара тисками сжала мою левую ладонь. Пальцы правой руки ухватили руку Демьяна. Крепышь, руководствуясь предостережением босоногого призвал держаться руками в замок, для большей надёжности. Замыкал процессию бородокосый.

— Глаза. — напомнил убийца, протягивая левую руку вперёд и на следующем шаге растворился в воздухе.

Глядя, как последней истаивает правая рука Комара, я вмиг позабыл о его напоминании. Слишком нереальным и увлекательным было зрелище. Спустя мгновение точно такая же напасть постигла и мою ладонь, связанную с кистью босоногого крепким рукопожатием. Словно передающаяся при прикосновении болезнь, словно вирус, в один миг охвативший и растворивший на атомы живую плоть. Хотя, сравнение не очень удачное, я продолжал чувствовать стремительно исчезающую руку и первыми ощущениями были нестерпимый, словно в перетопленной бане, жар, и не менее жаркий ветер.

Шаг вперёд. В следующее мгновение вирус невидимости охватил плечо, а затем проглотил меня полностью.

Жар. Бьющий в лицо ветер. Разноцветные линии, тянущиеся вдаль, к месту, где должен находится горизонт, но его нет, лишь эти линии, куски беспорядочной, перемешанной радуги, имеющие рядом толщину в районе трёх-пяти сантиметров, но чем дальше, тем более истончающиеся, и сходящиеся, сворачивающиеся в рябящую круговерть, в сумасшедший калейдоскоп.

Неожиданно в этой круговерти, на самом пределе видимости, разглядел едва уловимые контуры человеческой кисти. Кисть состояла из таких же линий, поэтому вычленить её очертания из такого же нагромождения цветовых полос можно было лишь по счастливой случайности. Проследив за продолжением кисти осознал, что она принадлежит мне. То есть я сам сейчас состою из таких же линий?! А если одна из линий уйдёт в сторону?! Я останусь без пальцев? Или без рук?

Последние посетившие в голову мысли заставили прийти в себя и вспомнить, зачем я, собственно, нахожусь в этом странном состоянии.

Мне же надо идти за Комаром! Но где он? Что-то впереди мелькает на периферии, может это он и есть?! Не разобрать!

Стоп! Закрыть глаза, нужно было закрыть глаза. Только я не знаю, есть ли у меня сейчас глаза, я ведь стал потоком линий. Но ведь линии я вижу, значит и глаза есть, но как их теперь закрыть?

Снова стоп! Зачем пытаться закрыть глаза, если можно сосредоточиться на ощущениях. Мне нужно просто почувствовать кисть, которую я вижу. Так, вот она, чувствую, ещё чувствую, что босоногий по-прежнему держит меня за руку. Может подтянуться? Нет, не получается. Надо что-то другое. Так, а где рука Демьяна? Ага, вот она, на месте, двигаем дальше.

Точно, двигаем! Надо двигаться. Идти. Идти вперёд. Надо просто идти вперёд. Где там мои ноги? Вроде на месте.

Делать первый шаг было невообразимо тяжко, словно к ногам был привязан весь земной шар и пару близлежащих планет прицепом. Но я чувствовал, что его надо сделать, что потом пойдёт легче, нужно лишь сделать его, этот первый, главный шаг. Поднять ногу, протянуть вперёд и опустить. Ну же, это ведь так просто! Н-у-у-у ж-е-е-е-е…

Первый шаг оказался и последним. Оказалось, необходимо было сделать всего лишь один шаг. Такой короткий и такой… бесконечный.

Вокруг было темновато, но не потому что наступила ночь, просто мы оказались в лесу и опускающиеся снаружи сумерки под кронами деревьев превращались в преддверие настоящей темноты.

Первое, что почувствовал, после того, как окинул беглым взглядом окрестности, была рука Комара, резким движением разрывающая рукопожатие, с помощью которого нам и удалось сюда попасть. Причину столь поспешного действия осознал, чувствуя горячий, липкий пот, покрывающий не только ладонь, но и всего меня с ног до головы. Значит, всё это было на самом деле, не привиделось и жара, царящая на странном разноцветном пути босоногого была реальной?!

Чуть в стороне, согнувшись и сотрясаясь в рвотных спазмах, едва держась на ногах, стоял Демьян. Что это с ним?

— Вона оно как, Демьяша! Тебе ж сказывали, што глядеть неможно, так на кой ты зенки то раскрыл? — бородокосый поддерживал крепыша, но судя по его весёлому голосу, особой опасности в случившимся с Демьяном не было.

— Ты его вытащил. — произнёс босоногий, глядя на меня, прищурившись.

Кстати говоря, из всех нас он один не был раскрасневшимся и вспотевшим. Я сам чувствовал стекающие по спине и шее капельки пота, с Демьяна так вообще, чуть не ручьём лило, крёстный выглядел бодрее, но и на его лбу поблескивала размазанная рукавом влага. На Комара, судя по виду, жар пути вообще не подействовал, его гладковыбритое лицо было сухо и бесстрастно, словно окружающие нас деревья. Ну да, это ведь его тайные тропы, наверняка привык к тамошним условиям.

— Хотя и сам с открытыми глазами на путь шагнул, но вдоволь наглядевшись, вышел сам, да и этого вон, любопытного, вытянул. — продолжил босоногий с едва заметным оттенком интереса в голосе.

— Да я токмо одним глазком… — кашляя, вставил запоздалое оправдание Демьян.

— Ну и что, понравилось? — не обратив внимания на его слова, спросил у меня Комар.

— Да, красиво, только непонятно ничего толком. Выходит, я их обоих вытащил? — уточнил, кивая в сторону бородокосого.

— Нет, он глаз не открывал, потому сам вышел, со мной вместе. Потом уж вы выбрались.

— Так он же последним шёл, после Демьяна.

— Чтобы попасть, куда задумывал, войдя на путь, знать нужно, куда глядеть или же не глядеть вовсе.

— Такото, делать надобно, как сказывают! То бишь не подглядывать, коли сказано, што неможно. — поучающим тоном добавил бородокосый.

— Не знаю, как ты сам с пути выбрался, видно тоже есть в тебе сила, хоть и не тот ты, который жизнь мне отнял и вернул. После пути точно познал, что не ты это был, в тебе и крупицы черноты нету. А тот, со всей злобою, что душу его темнее самой тёмной тьмы чернит, никого из вас с пути не стал бы вытаскивать, бросил бы, и вся недолга. Не знаю, зачем он мне наказ дал, тебя спасти, но сторонись его, покуда можешь.

— Постараюсь. — проговорил я в ответ.

Помолчали.

— Энто, всё, конешно, славно, за помочь тебя, Комар, благодарим. — приговорил, приложив руку к груди, бородокосый. — Токмо ещё б вызнать, куды нас опосля твово пути занесло?

— Белый лес — тихое место. — ответил Комар и голос его вдруг потерял всякий оттенок эмоций, стал таким же механическим, каким запомнился при первой встрече. — Вокруг соты без людских селищ, потому одержимые тут редкие гости.

— А от Красного торжища энто как, далёко?

— Пять верст с лишком.

— Хех, славно. Токмо медлить всё же не стоит. Тамошние князьки нас в покое теперича не оставят, всю округу перевернут вдоль и поперёк. А мож ты нас ещчё на пяток вёрст перенесёшь, а? В энтот раз я сам прослежу, штоб Пустой с Демьяном зенки позакрывали, тряпку им на голову одену, штоб не подглядывали. — крёстный, всего пару минут назад с недоверием отнёсшийся к идее путешествия тайными тропами босоногого, теперь сам начал уговаривать повторить странный, но, без сомнения, полезный опыт. Причём говорил это таким весёлым, развязным тоном, будто они с ним были старые друзья.

— Нет. — коротко ответил Комар и продолжил, указывая едва заметным кивком за наши спины. — Там вас ждут.

— Кто ждёт, сколь их? — враз становясь серьёзным, спросил бородокосый.

— В полусотне саженей, на поляне. Четверо, но будьте покойны, в их душах зла и на палец не наберётся.

— Энто мы ещчё поглядим, сколь у…

— Прощевайте. — произнёс босоногий, не дав крёстному договорить и, не сказав больше и слова, растворился в воздухе. Последнее, что запомнилось, был неимоверной пристальности взгляд, устремлённый на меня. Словно даже уходя, Комар пытался понять, что именно связывает спасённого им человека, с его таинственным нанимателем.

— И ты прощевай, душегуб. — бросил бородокосый в пустоту. — Пошли чтоль, глянем, кто там нас поджидат. Не иначе стая волотов, вечерять собралися. Демьяша, ты как, идти могёшь?

— Могу.

— Двинулись не спеша, не только по причине неважного состояния крепыша, но и потому, что старались идти тише, не издавая лишнего шума. Несмотря на увещевания босоногого о безобидности дожидающихся нас людей, бежать вперёд раскинув руки для обнимашек, никто не торопился. Я зарядил арбалет, крёстный наложил стрелу на тетиву, даже Демьян взял в руки один из своих топоров, правда в схватке от него сейчас вряд ли стоит ждать помощи, шёл с трудом, то и дело опираясь о стволы деревьев. Да уж, нелегко нашему крепышу дался тайный путь Комара.

Пройдя около сотни шагов, услышали раздающиеся из-за стены деревьев голоса. Причём один из них явно был женский.

Бородокосый сбавил шаг, прислушиваясь, удивлённо уставился на меня. Я в ответ пожал плечами.

Ещё через десяток метров сквозь прогалы в поредевшем лесочке разглядели промелькивающее за деревьями пламя костра.

Они что, совсем с ума сошли, посреди ночи в лесу костёр разводить?!

Я сделал ещё пару шагов и вдруг остановился, как громом поражённый, хотя, если быть точнее, поражён был голосом, точнее даже не голосом, а голоском. Голоском, который меньше всего ожидал услышать в этом тёмном лесу. И осознав, наконец, что доносящийся до слуха столь знакомый девичий щебет не галлюцинация, разрядил арбалет, закинул на плечо и с невольно набежавшей на лицо улыбкой шагнул вперёд.

— Крестничек, ты куда? Сбрендил штоль? — зашипел бородокосый, вытаращив глаза.

— Убери лук, дядька Прохор, там друзья. — бросил через плечо, продираясь сквозь кольцо кустов и молодых деревьев, опоясывающих по периметру поляну.

На освещённой пламенем небольшого костра, свободной от зарослей и поросшей разнотравьем, почти идеально круглой площадке, действительно находились друзья. Настасья с Варварой, Тимофей и ещё какой-то мужичок, имени его я не знал, но лицо было знакомое, то ли при оборон посёлка видел, то ли в свите знахарки. Рассевшись вокруг висящего над пламенем, приветливо побулькивающего котелка, они беззаботно разговаривали, словно находились не посреди ночного, кишащего опасностями леса, а где-нибудь на отдыхе.

— Добрый вечерочек, не пустите к костерку погреться? — весело крикнул, выбираясь на поляну.

— Дяденька Пустой, вовремя вы, у нас как раз похлёбка готова. — поднимаясь на ноги, приветливо замахала рукой Настасья. При этом на лице девчушки не было и намёка на удивление, словно мы с ней полчаса назад виделись.

Также и с остальными, радость от встречи явственно читалась на лицах, но сама встреча не была неожиданностью ни для кого из них. Да что такое то? Мы ведь не за хворостом в лес уходили! Уже почти неделя прошла с момента, как последний раз виделись.

— А где дядька Прохор и дядька Демьян? — быстрым шагом двигаясь навстречу, спросил Тимофей.

— Сейчас подойдут. — ответил, встречая друга на полпути. Обнялись. — Ты как, Тимоха, в порядке?

— Хорошо всё, вот вас дожидалися. Сказано было…

— Тимофейка, а ну подмогни? — перебил парнишку бородокосый, вместе с опирающимся на его плечо Демьяном, вышедший в этот момент из лесу. Видимо, короткая прогулка не лучшим образом отразилась на состоянии крепыша.

Совместными усилиями дотащили его до бивуака, опустили на лежанку из веток и травы, где ослабевший Демьян немедленно прикрыл глаза и засопел. Причём сон его был вполне спокоен, словно он просто лёг отдохнуть после тяжёлого дня.

Настасья, на правах помощницы знахарки, осмотрев крепыша, потрогав лоб и щёки, послушав грудь и зачем-то пощупав ногу в районе колена выдала похожий диагноз: телом и душой устал, всё силы отдал, отдохнёт и силы воротятся. Напоследок напоив полуспящего Демьяна живчиком, оставила его в покое.

Выполнив свои знахарские обязанности, Настасья, по традиции, кинулась обнимать меня и бородокосого. Ну хоть в этом не обманула ожиданий.

В момент объятий вновь проявилось то непонятное тёплое чувство, что посещало раньше, но в этот раз было оно в разы слабее, едва ощутимое. Думаю, всё это от тоски по семье. Изначально, при появлении в посёлке, память о близких была наглухо закрыта тяжёлым чёрным занавесом пустоты. Видимо поэтому, обнимая болтушку Настасью, или маленького любителя пряток Антошку, чувствовал теплоту и необъяснимую тоску по детишкам, оставленным где-то далеко в прошлом. Теперь, когда воспоминания о родных вернулись, пускай лишь маленьким кусочком, ожившей картинкой с семейным чаепитием, те же объятия потеряли большую часть своих волшебных свойств, став просто приятным тактильные ощущением. Хотя, конечно же не просто, в дополнение ко всему это ещё и знак доверия и дружбы.

Остальные были более сдержанны в приветственные жестах и отделались взаимными похлопываниями по плечу и рукопожатиями.

— Ну, сказывайте, какого лешего вы по лесам шастаете? Ещчё и огонь потемну зажгли, сбрендили штоль? — попытался нахмурить брови бородокосый, но после наполненной положительными эмоциями встречи это получилось у него неважно.

— Так вас дожидаемса, того, с подмогою. Толпой, оно всяко легше в пути, в бою тожить. А огонь, што он тебе, Прохор, на тот огонь ни один одержимый не явица, даром я их отгоняю, сам знать должон. Да и вы в сам час, энто самое, пришли-то, в сам час. Как темнеть зачнёт — явитесь. Так говорено было, такото оно и вышло. — видимо, на правах старшего взял, слово молчавший доселе худощавый мужичок с короткой, клином, бородёнкой. Правда, выражался он настолько путано, что понять суть сказанного было сложно.

— Кака така подмога?! Энта вона ребятня?! Вы тама все белены объелися штоль?! — всё же, после услышанного, крёстному удалось не только нахмуриться, но и вспылить.

— Толпой, оно завсегда сподручнее. Так, энто самое, говорено было, вона мы и дождалися. — словно не слыша, продолжал тот гнуть своё.

— Кем говорено? Откуда вызнали, что мы тута объявимся?

— Так сказано было… — уже не так уверенно проговорил мужичок.

— Эх, Ефим — Ефимушка, дарами не обделён, но голова твоя — бедовая! — махнул на него бородокосый и повернулся к Настасье. — Давай уж ты сказывай, егоза, языком почесать ты любишь, да и сказ твой всяко быстрее и складнее Ефимова выйдет.

— Дяденька Прохор, тут уж наскоро даже у меня не выйдет. Долгая история. — развела руками девчушка.

— Долгая? — глянув по сторонам, задумчиво проговорил крёстный. — Ну тогда, давай и впрямь похлёбки вашей отведаем, да отдохнём. И к Демьяше, глядишь, силы возвернутся, не тащить же этакого бычка потемну, да чрез лес. А на ранней зорьке, значица, дальшее двинем. Токмо огонь то и впрямь погасить надобно, тута и без одержимых нечисти тожить хватат.