Постигая прошлое (СИ)

Глава 15

Костер почти прогорел. Сучья, окончательно потерявшие свою изначальную форму, рассыпались на фрагменты и стремительно отдавали остатки тепла в окружающее пространство. Угольки постреливали искрами, а дующий от воды ветерок поднимал их в воздух и, вместе с дымом и легчайшими чешуйками пепла уносил прочь, мимо нас с бородокосым, уже почти полностью скрытых темнотой. О том, что кто-то в этой темноте все-таки есть, могли сказать лишь наши лица, изредка освещаемые тусклыми сполохами, от раздуваемых ветром углей.

Ещё до того, как парнишка закончил рассказ, Демьян, неожиданно взваливший на себя роль няньки, увел спать наевшихся и напившихся малышей, едва только те перестали жевать и начали дружно клевать носами, да тереть глазенки.

Для ночлега выбрали избу почище и без следов крови. Можно, было, конечно, не тесниться, относительно чистых жилищ хватало, но ради безопасности пожертвовали частью возможных удобств. Хотя, места хватило всем, его первоначальный недостаток, компенсировали, вытащив почти всю нехитрую мебель на улицу. Освобожденное на полу пространство завалили набранными по избам одеялами и матрацами, устроив некое подобие топчана. Получилось довольно уютно.

Сам рассказчик тоже не стал задерживаться, так как вот-вот готов был уснуть на полуслове. Видя его состояние, мы не стали задавать лишних вопросов, тем более и без них повествование Даниила было достаточно подробным. А торопиться обрадовать его радостной новостью о том, что он, вместе с братом и сестренкой, теперь живёт в другом мире, где, те самые, растерзавшие его отца и мать, людоеды, являются вполне обычными созданиями, тоже не стоит. Тем более, придётся об Улье и сотах всё объяснять, об одержимых, о живчике и ингредиентах для его приготовления. Успеется, такие разговоры лучше на свежую голову вести.

— Ну, Пустой, чегой спросить хотишь, спрашивай уж. — заговорил первым бородокосый, задумчиво водя камнем по лезвию ножа.

— Дядь Прохор, а как ты летаешь? — Неожиданно для самого себя задал вопрос, который и не думал задавать. Но потом понял, что просто не хотел обсуждать ни произошедшее в деревне, ни историю, рассказанную Даниилом. Ничего из этого. Не только потому, что и сам уже осмыслил всё это и сделал какие-то выводы. А потому, что не хотелось вновь проворачивать в голове, рисуемые воображением, картины произошедшего. Да и нечего здесь обсуждать. Уверен, что заведи мы беседу о произошедших здесь событиях, ничего нового из неё не почерпнем, и придём к выводам, что и так лежат на поверхности и не требуют никаких обсуждений.

— Хех! — кажется и крестного мой вопрос застал в врасплох. Он даже нож перестал точить. — Спросил, так спросил!

— Ну а когда ещё об этом спрашивать? При Демьяне как-то не решался.

— От Демьяна то таица не след, Демьян надежный! — качнул головой бородокосый. — Но вона при Анисиме, например, об таком не надо гутарить. Про дар невидимых рук мой знают все, а про энтот вот, што летать могу, мало кто знат, а об том, што энти два дара — одно целое, как от ореха скорлупки, вопще никто, окромя Тайки да ещчё пары человек, не знает!

— Как это? — наморщил я лоб, пытаясь понять. — Погоди, твой дар невидимых рук — это типа телекинеза что-то. То есть, при помощи телекинеза ты летаешь?

— Никаких теликане… Тьфу ты! — и правда сплюнул бородокосый прямо в тлеющие угли. Зашипело. — Язык сломашь, об энтот твой кинес! Не знаю, об чём ты вопще. Слухай, сказывать один раз токмо стану, коли поймёшь — молодец. В опчем, энтим своим даром невидимых рук могу я энто вона ведро с водою прямо счас, не вставая поднять, да плескануть.

Указанное крестным ведро, словно услышав его слова, медленно поднялось вверх и, секунду повисев в воздухе, на высоте полутора метров, крутанулось дном вверх, затем, также медленно опустилось на землю.

— А могу руками энтими невидимыми, такоже и себя, как ведро энто, поднимать, да двигать в разны стороны. Ну ты видел жешь, тогда, на острове? Ага, помню. — я надеялся, что крестный и с собой повторно покажет, как умение работает, но он ограничился словами.

— Ну, вот такото, значица, и пользую дар свой, штоб как птица летать. — Бородокосый хохотнул, пару раз взмахнул руками, словно крыльями, ещё и клич какой-то издал, видимо подражая кому-то из пернатых. И добавил, прекратив дурачиться. — Токмо, чем большей и тяжелей то, што поднимашь, тем скорей и дар кончаеца. Такото!

— Понятно теперь всё. — кивнул я, соглашаясь и добавил, вспомнив ещё один непонятный момент в схватке на острове. — Тогда давай и про другой дар расскажи!

— Энто какой другой то?

— Тот, которым ты топтунов друг на друга натравил.

— Экий ты глазастый! — почему-то недовольно пробормотал крестный. — Когда токмо выглядеть успел?!

— Стараюсь ничего не упускать. — пожал плечами в ответ.

— Энто, конешно, правильно. Эх! Дар, значица, говоришь?! Не друг на друга я их натравил то, а токмо одного, на другого. Одну, то бишь.

— Одну? — переспросил я, непонимающе и глуповато заулыбался. — Ты их по половому признаку различаешь что ли? В смысле, можешь узнать кто мальчик, а кто девочка?

— Приходица. — не поддержав моего веселья, все с такой же неохотой произнёс бородокосый.

— Да как там поймёшь? По бегунам, конечно, ещё можно определить, кем они раньше были, но у топтунов даже вид человеческий теряется, они же, вроде как, бесполые становятся?!

— Да ну тебя, крестничек, с сужденьями твоими! — раздраженно проговорил крестный. — Мне их разглядывать и не надо. Тута просто всё, коли даром получилося зацепить, значица, из бабы одержимый вывелся. Коли не получилося, значица, мужик энто был. Такой вот у меня дар.

— Выходит, ты можешь любого одержимого, который до обращения был, то есть которая была женщиной, заставить выполнять свои команды?

— Ну да, выходит так. Токмо волотов пока не случалось даром цеплять. А с упырем было дело. Энта упыриха мне цельну деревню помогла от одержимых очистить. В той деревеньке то, выше топтуна никого и не было, вот порезвилася Зорька моя!

— Зорька?! Ты ей и имя дал? — спросил ошарашенно, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех.

— Ну да, человечье то не стал давать, одержимые, оне ж навроде скотины. Вот Зорькою и нарек.

Сдерживаться больше я не мог, хохотать начал, как сумасшедший. Поначалу продолжал сидеть на пеньке, но не прошло и половины минуты, как сполз с него на траву, завалился на бок и, так и остался лежать, схватившись за живот и то и дело, сотрясаясь от приступов дикого хохота.

— Пустой, ты чегой энто? — спросил бородокосый удивленно.

— Зо… Зорь… Зорьк — ха-ха-ха? Серьёзно? Хо-хо-хо!!! — говорить нормально я не мог.

— Ну как-то ведь надо было её называть. — пожал плечами крестный, но, глядя на меня, и сам уже начал тихонько посмеиваться.

— Зорька? — вновь спросил я, в перерыве между приступами хохота.

— Зорька, зорька! — смеялся в ответ бородокосый.

Упырь — покрытое броней, кровожадное чудовище, ростом за два метра и весом в полтонны! Как же назвать подобное существо?! Хм… Дайте-ка подумать… Ну конечно — Зорька! Самое первое, что приходит на ум при взгляде на подобную тварь и единственно возможный вариант имени для неё. Хотя, можно было ещё Майкой, Рябинкой… эх какие ещё есть коровьи имена? А можно ведь ещё и собачьи и кошачьи клички вспомнить: Жучка, Каштанка, Муська или Мурка. Тоже неплохо бы звучали.

Разговор продолжился лишь спустя две или три минуты. Хорошо, что одержимых на острове не осталось, иначе они бы уже все были здесь. А я в таком состоянии даже меч из ножен достать не смогу, чтобы от них отмахиваться. И вдвойне хорошо, что мой дикий смех не разбудил спасенных нами детей.

Демьян, кстати, прибежал, посмотреть, что происходит, но увидев, что всё в порядке, почесал в затылке, пробурчал что-то себе под нос и отправился обратно спать.

Не знаю, смеялся ли я так когда-нибудь раньше, память на этот счёт тоже молчала, но такой момент запомнится надолго. Ведь подобные случаи тоже нужны. Постоянное нервное напряжения от потери памяти, подстерегающих впереди опасностей, ужасающих событий, на вроде того, что произошло в этой деревне, от неопределённости и всего прочего, навалившегося на меня за тот короткий срок, что нахожусь здесь, и вполне здорово человека способно свести с ума. Так что эмоциональная разрядка в виде пяти минут непрерывного смеха очень полезна. Да и неизвестно, когда ещё удастся посмеяться, по всем прогнозам, ничего смешного впереди нас не ждёт.

— А что потом с Зорькой этой стало? — спросил я, когда, наконец снова смог говорить.

— Да ничаго, меч ей в затылок воткнул, мешок распотрошил и всё. — пожал плечами бородокосый и продолжил с улыбкой, глядя на мое, слегка удивлённое лицо. — А ты думал, што я с той Зорькою цельну седьмицу таскался? Нее, какой там! Энто ж надо постоянно её даром погонять, да следить, штоб не сорвалася. Жалко, конечно, помощника энтакого лишаца, каких делов можно было наделать! Но хлопотно, да и самому можно головы лишица, коли сорвеца.

— Я одного не пойму, почему ты об этом так неохотно говоришь? Дар ведь полезный!

— Польза от дару есть, спору нет. Токмо людей с энтаким даром бабы стороняца, да и мужики тож опасаюца, бояца за баб своих.

— В смысле? Он и на людей тоже действует? — улыбнулся я, заговорщически подмигивая крестному

— Нечего тута нет смешного, на людей дар тож работат, на баб то бишь. Токмо нет в ём доброго ничаго. — Бородокосый был серьезен и хмур, даже следа улыбки не осталось на лице. — Любую можно даром окрутить, да так, што она и мужа свово и детей забудет, а на тебя, как на икону молица станет, в огонь и в воду готова будет по одному твому слову идтить, ножом её будешь резать, а она тебе в ответ улыбаца станет, благодарить, да в вечной любви клясца!

— Да уж, действительно не смешно, понимаю теперь.

— Поначалу я маненько баловался энтим делом, пользовал дар, пока чуть не загубил дивчину одну. Тогда токмо сам и понял, како зло творю. Вовремя опомнился. С тех времен токмо на одержимых дар пользую. Баб с таким даром, тожить не любят, даж бояца, ведьмами зовут, хотя никаки оне не ведьмы.

— Так вот, почему тебя старейшиной в посёлке не выбрали. — озвучил я догадку, внезапно пришедшую в голову.

Меня с самого начала удивил тот факт, что крестный, имея немалое уважение в посёлке и все, необходимые лидеру, качества, прозябает на вторых или даже третьих ролях. А когда удалось познакомиться с Анисимом, вдвойне уверился в неправильности распределения ролей. Ведь, несмотря на всю браваду и попытки строить из себя предводителя, Анисим по натуре своей обыкновенный хитрый жадноватый торгаш.

Бородокосый же наоборот, честолюбием и излишним материализмом не страдает, зато о людях думает в первую очередь, даже умереть готов, лишь бы его близким жилось получше. Да и по характеру, прямой и открытый, готовый с любым человеком посидеть и обсудить даже самое незначительное дело. По всем раскладам, должны были выбрать его. Но не выбрали. Почему? Вот вам, и причина нашлась!

— Да я больно то и не рвался в старейшины, хотя… твоя правда, было дело. — произнёс крестный задумчиво и в голосе его была отчетливо слышна печаль — Человека с энтаким даром завсегда стороница будут, хоть он дажить и в мыслях не станет дар свой кому-то во вред пользовать.

Пока молчание повисло в воздухе, рядом с вновь загоревшимся костром, я достал меч из ножен и начал его разглядывать, словно видел впервые.

Заточка клинку пока не требовалась, единственное сражение, в котором он поучаствовал, было очень коротким, всего то пронзить голову топтуну, пройдя сквозь мягкие ткани. Тут и мечу из хренового железа ничего бы не было, а уж этому и подавно. Не знаю, что за сплав использовали для его изготовления, но сталь намного лучше, чем делают местные умельцы.

Отверстие посередине клинка, в котором раньше была закреплена пластинка маячка, рассыпавшаяся при активации в пыль, теперь превратилось просто в овальную сквозную дырку. И казалось, что это отверстие смотрит на меня тоскливым, наполненным пустотой, взглядом.

— Как ты топтуна то завалил? — спросил внезапно бородокосый, глядя на меч, который он долгие семь лет сберегал для меня.

Вот те на! У нас что, вечер игры в вопросы и ответы?!

— Не знаю, как-то само вышло. — пожал я плечами.

— Значица, дар ты никакой не пользовал? Уменьем воинским взял? А сказывал, што не обучен с мечом то!

— Да нет у меня умений и даров нет, выяснили ведь уже. Просто топтун хромал на одну ногу, да и повезло, наверное. — сам не веря в то, что говорю, начал оправдываться я.

— Хромой, аль кривой, кака разница, топтун он топтун и есть! Не могет мечник, дажить оченно добрый мечник, так запросто топтуна свалить! Умельцев, што управица с таковским могучим одержимым могут, по пальцам пересчитать и то пальцев лишних останеца много.

— Так я и не справился, топтун меня убил практически. — парировал я, но крестный на это лишь махнул рукой.

— А ещчё ты кусачу прямо в затылок, в мешок зарядил! С с самострелу, да с двадцати саженей то, повезло тожить?!

— Не знаю, наверное… Правда не знаю, дядь Прохор, не понимаю я, что делаю и как у меня это получается. У Таисии хотел спросить об этом, так она опять сказала, что нет ничего во мне, что пустой, только напророчила всякого непонятного. У меня ведь и сегодня что-то такое получилось, перед тем, как детей этих нашли. Я ведь их увидел сквозь стены, сквозь землю и в тот момент всё так видел, насквозь.

— А сейчас могешь видеть такоже?

— Не, один раз получилось и то не понял, как и почему.

— Жалко. Добрый дар энто. У нас в посёлке двое с таким даром. Один то недавно токмо получил, недалече глядеть могет. А другой, Архип, почитай за полверсты все могет видеть такоже и под землей и везде. Давно у его дар энтот, пяток лет, аль поболее.

— Да мне и самому жалко, что ничего не умею и дара ни одного нет. — вздохнул я невесело. А сам задумался о словах бородокосого. Если этот Архип, развивая умение больше пяти лет видит лишь на расстоянии шестисот метров, то у меня, на пару километров точно можно заглянуть, это сколько лет назад я свое умение получил?!

— Вставай! — проговорил крестный, вытаскивая меня из размышлений и, внезапно протягивая недлинную, не больше метра длиной, палку.

— Это зачем? — спросил я, взяв её в руку и заметив такую же у бородокосого.

— Твое уменье на мечах сражаца проверим, коли топтуна свалил, меня и подавно одолеешь. — произнёс крестный, отходя подальше от костра и предлагая следовать за ним.

Идея меня не особо воодушевила, но чем черт не шутит.

Я не успел подготовиться. Бородокосый не дал ни занять позицию, ни отстегнуть болтающиеся на поясе, являющиеся сейчас лишь помехой, ножны с мечом. Стоило мне сблизиться с ним на расстояние рывка, как крестный этот рывок совершил, заканчивая его резким выпадом.

Отразить этот выпад удалось каким-то чудом, также, как и следующий, и ещё три, и ещё пять… Палка в руках крестного двигалось со скоростью молнии, он сам тоже не отставал, но не делал каких-то лишних движений, просто теснил меня, пытаясь достать или пробить защиту. При этом, то и дело, ломал темп атаки резкими рывками, но и их он совершал очень экономно, словно берег силы.

Моя рука, с зажатой в ней палкой, жила своей жизнью. Хотя я и отметил, с большим удивлением, что вижу в стойке и движениях бородокосого, его следующий шаг и направление выпада, откуда ко мне приходит это понимание, я не знал. Просто доверился своим чувствам. Но стоило лишь на мгновение задуматься, задать себе один малюсенький вопросик, внезапно прозвучавший в голове удивленным возгласом: "Да как я это делаю?!" как выверенные до автоматизма движения, позволявшие держать противника на нужном расстоянии, изменились, став нервными, дерганными. Кисть, с зажатой в ней палкой, сделалась тугой и непослушной. Я попытался вновь вернуться к состоянию, где выученное тело двигалось само, но было уже поздно. Деревянный "клинок" бородокосого сверху вниз ударил в плечо.

— Чегой ты поддался то? — спросил нахмурившись, крестный, опустив вниз руку с зажатой в ней палкой.

— Да не знаю, отвлекся что ли. — ответил, с досадой потирая ушибленное плечо. Зря костюм снял, в нём бы даже не почувствовал удар этой деревяшки.

— Ты энто брось! В настоящем то бою, коли такото случица, энтаким ударом разрубил бы тебе плечо и всё, конец!

— Да понял я, понял! — самому было обидно, что так бездарно проиграл, при этом, вполне неплохо начав поединок.

— А чегой токмо отбивался, а сам то и бить не стал? Мог ведь, и не раз! Я жешь вижу, что мог, но не стал. — спросил бородокосый, поглядывая с прищуром и, не дожидаясь ответа продолжил, одобрительно хлопая по плечу. — Но теперича понимаю я, как ты топтунишку то одолел без даров. Уменье в тебе есть, да и ловкости не занимать. Да и сдерживал ты себя как будто. В полну силу, да на настоящих мечах, поостерегся бы я с тобой биться! Молодца, Пустой! Помнишь, обещался я тебя поучать с оружьем. Так вот, нечему мне тебя учить, с мечом то ты получшее меня будешь!

Да уж, не с того ни с сего, искусным мечником оказался. Вот тебе и проигрыш!

— Так ты ведь без дара своего, дядь Прохор, сражался?

— Без него, твоя правда. Так мы жешь на мечах с тобою и бились, а не дарами мерилися! — пожал плечами крестный, отбрасывая в сторону палку.

Действительно. Ответить мне было нечего.