Постигая прошлое (СИ)

Глава 24

Погодить пришлось недолго. Прошло не больше десяти минут, наполненных тревогой и ожиданием, по прошествии которых зал в очередной раз пополнился новыми лицами. Довольно необычными лицами, кстати говоря. Хотя на эту необычность внимание я обратил почему-то в последнюю очередь.

Было новоприбывших четверо. Один, высокий и статный, одетый богато и вызывающе, даже издали светящийся важностью и чувством собственного превосходства, трое других смотрелись на порядок проще, в одинаковых длинных кольчугах и нетипичных для этих мест шлемах закрытого типа, наверняка являлись охраной этого важного. Но главной необычностью были не шлемы и не скрытые под ними лица, а надетые поверх кольчуг накидки белого цвета с большим чёрным крестом посредине. Знакомые такие кресты. Знакомые в основном по картинкам из учебника истории и фильмам о крестовых походах.

"Это что за хрень?!» — вспыхнуло у меня в голове. Откуда здесь крестоносцы?! Или здесь в Улей попадают не только с территории древней Руси?! Хотя, в тринадцатом веке были ведь и на Русь нашествия крестовиков, тот же Ливонский орден… Хотя, нет, не о том я думаю. Какого хрена эти самые крестоносцы делают тут, в корчме, посреди города, который я считал населённым исключительно русскими?

Но этот вопрос можно отложить на потом. Неприятным сюрпризом оказался тот факт, что новоприбывшие тоже заявились, как чуть раньше выразился Демьян "по нашу душу". Это стало понятно, после того, как "важный" заговорил с одной из групп подозрительных типов, что прибыла самой последней и ошивалась у входа.

— Это ещё кто такие? — ошарашенно спросил у Демьяна. Вопрос при этом задал на автомате, не ожидая ответа, просто чтобы сказать хоть что-нибудь. При этом через плечо, осторожно поглядывал на вошедших и пытался как-то уместить в голове этот театр абсурда, возникший посреди реальности. Умещать получалось плохо.

— Годун энто, власть над отребьем тутошним держит. — неожиданно ответил Демьян.

— Крестоносцы на Красном торжище власть имеют? — спросил с ещё большим удивлением.

— Каки крестоносы то?! А, ты про одёжу. Дак энто Годунова придурь, сам с энтакими крестами ходит и охрану заставлят носить.

Лишь после слов Демьяна разглядел крест и у важного. Только в отличие от охраны, у него символ воинов господних был вышит прямо на одежде. К тому же на груди Годуна красовался висевший на цепочке медальон, тоже выполненный в виде креста. На ум почему-то сразу же пришёл эпизод из фильма про Ивана Васильевича, снятого Э. Рязановым по пьесе М. Булгакова с пропавшим у посла орденом. И ещё памятная фраза оттуда же: "У Шпака магнитофон, у посла медальон… " Хотя у нашего любителя чужеродных символов медальон был на порядок скромнее, чем в фильме — простой металлический крест, судя по сероватому отблеску серебрянный, совсем без украшений.

— Энто, значица, тожить все его люди. Худо дело! — произнёс Демьян, хмурясь.

Я не стал переспрашивать, каких людей он имел в виду. И так понятно, что все те, кого успели приметить раньше, оказались тут совсем не случайно. Они и подходили по очереди, небольшими группами, под видом обычных посетителей корчмы, рассаживались за разные столы, ели и пили, чтобы не привлекать внимания и дожидались прибытия остальных. Теперь, получается, все в сборе.

— Что ему от нас то надо?

— Кто ж его знат. — пожал плечами Демьян.

— Давай хоть замок на сундуке открою, если что, с оружием всё повеселее отбиваться будет. — проговорил, осторожно вытягивая нож из-за пояса. То, что сидел к залу спиной сейчас было только на руку. Манипуляций с замком никто не заметит.

— Больно много их, и простору в корчме никакого. Дажить еси нет средь их толковых воёв, могут толпой задавить и оружье не спасёт.

— Четырнадцать. — кивнул я в ответ, пытаясь подцепить язычок запорного механизма излишне широким лезвием ножа. — Ну да, многовато на нас двоих. Но им тоже всем скопом не выйдет навалиться, столы с лавками придётся обходить. А за столами народ сидит, может кто-нибудь на нашу сторону встанет, отвлекут на себя пару человек, уже проще.

Демьян, не ответил, но судя по его выражению лица, моего оптимизма, относительно помощи со стороны он не разделял.

Слова, прозвучавшие за спиной подтвердили его сомнения.

— Приветствую жителей нашего славного города, собравшихся сегодня в этом чудном месте и вкушающих яства со столов доброго хозяина сей корчмы. — начал говорить важный. Его громкий и горделивый, но слегка высоковатый голос, отчего мягкие гласные выдавались с каким-то повизгиванием, прозвучал в неожиданно притихшем зале. — К сожалению, его самого сейчас здесь нет. Оттого вдвойне горестно прерывать ваше веселье, к тому же в отсутствие хозяина корчмы. Но поступить так меня заставляет долг благочестивого человека и верного сына сей земли. Ныне здесь, под одною крышею с вами, сидят чужаки. Вы скажете, ну и что, мол, чужаки, у нас город вольный, мы и чужаку рады, лишь бы вёл себя тихо, да чтил законы наши. И сказанное вами будет верно, потому как превыше всего на Красном торжище воля ценится. Только отвечу я вам, что чужаки эти, как раз и есть те люди, которые воли не заслуживают, потому как сами они преступники и убивцы окаянные, на человечьи законы плюющие, и идущие по пути тёмному.

— О каких чужаках ты говоришь, Годун? — спросил плечистый усач в красном кафтане, сидящий за одним из находящихся в центре столов.

— О тех что сидят, в углу спрятавшись. — выкрикнул важный, указывая на нас пальцем через весь зал и высоко взвизгивая на последнем "и". После чего обратился к нам и в голосе его слышалось неподдельное торжество, словно он и впрямь поймал каких-то особо опасных злодеев. — Что, думали не найдут вас, думали в городе нашем вольном отсидеться?! Не выйдет, наша карающая длань везде вас достанет!

Все, собравшиеся в зале обернулись, сосредотачивая взгляды на нас. Под давлением полусотни совсем недружелюбно уставившихся глаз стало как-то неуютно.

— Это дядьки Медведя гости, он их сам за стол усаживал, сказывал, что хорошие люди. — в наступившей недоброй тишине раздался голос Ивашки, паренька, оставшегося вместо корчмаря.

— Значит, обманули его иль плату дали великую, чтоб молчал.

— Он сказывал, что давно знает их. Да и не из тех дядька Медведь, чтоб за плату злодеев покрывать.

— Не ведаю я, что за дела у хозяина вашего с чужаками, но вот грамота, в коей, от лица досточтимого совета города нашего, сказывается, что они повинны в грабеже и многих других злодеяниях. Оттого надлежит их немедля схватить и доставить пред ясны очи городского совета. — Годун вынул из-за пазухи свёрнутый в рулон лист бумаги и развернув, показал начертанные на ней буквицы окружающим. Что именно там написано разобрать было сложно, не только из-за расстояния, но и по той простой причине, что свободно читать текст на кириллице у меня вряд ли получится. При помощи Демьяна можно было с этим делом справиться, только вот важный никому не предложил ознакомиться с документом, нам тем более.

Кстати, насчёт бумаги, ведь в это время на Руси бумаги ещё не было. Вместо неё пользовались пергаментом — специально обработанной, тончайшей выделки телячьей шкурой. Но этот материал, по понятным причинам, был чрезвычайно дорогим и записывались на нём исключительно важные вещи. Для записей попроще пользовались берестой либо деревянными дощечками, как-то ещё эти дощечки интересно назывались, не помню.

— Так оно может всё ж таки дядьку Медведя дожда… — уже на порядок тише и не так уверенно произнёс Ивашка, с опаской глядя на пергамент, но договорить ему не дали.

— Вы что же, супротив воли совета идти вздумали? — провизжал Годун, тряся грамотой.

Паренёк в ответ промолчал, опустил голову. За его спиной встала девчушка, разносившая еду и выпивку, весёлая улыбка, до этого казавшаяся её неотъемлемой частью, исчезла, в глазах поселился испуг.

— Так то оно лучше. — довольно покивал важный и продолжил, обращаясь к собравшимся. — Те, кто вздумает препятствовать исполнению воли совета, почует наш гнев на своей шкуре, тех же, кто окажет помощь, ждёт награда — десяток горошин.

— Десять горошин это на всех? — внезапно подал голос один из тройки выпивох, сидевшей у самого настила и до появления банды Годуна азартно аплодировавшей музыкантам. Кстати, самих музыкантов уже и след простыл. Неизвестно, когда именно они успели настолько шустро и незаметно исчезнуть со сцены. Видимо, ребята бывалые, в том смысле, что выработали рефлекс, при любой надвигающейся опасности действовать на опережение, уходить до того, как зарождающийся конфликт перейдёт от слов к делу.

— Каждому. — ответил с улыбкой важный и вместо грамоты в его руке материализовался небольшой мешочек.

— Эгей! Да за десятку гороха мы их сами счас того! Айда, други!

Вся тройка поднялась на ноги и нестройно, но уверенно двинулась к нам. Несмотря на то, что доселе эти ребята выглядели неслабо набравшимися, теперь же они словно ожили, при ходьбе не раскачивались и, судя по лицам, настроены были серьёзно.

Я двинулся было навстречу тройке, желающих лёгкого заработка, друзей, но Демьян выступил вперёд, знаком показывая, что сам разберётся. Не стал настаивать, в его способностях я не сомневался. А пока все будут увлечены зрелищем, попробую ещё поковырять замок. Хоть оружие нам едва ли поможет против такой толпы, но с арбалетом в руках всё же спокойнее.

Когда между Демьяном и троицей осталось несколько метров, один из выпивох, тот что уточнял по поводу платы и двигающийся сейчас впереди всех, с диким воплем, без затей бросился на крепыша, вытянув вперёд руки. Руки эти, кстати говоря, как и сам их обладатель были совсем немаленькими, даже наоборот. Правда то, как этот здоровяк пошёл в атаку выдало его с головой, кем угодно он был, но не бойцом. Думаю, это понял и Демьян, с легкостью уходя с траектории движения несущегося вперёд балбеса. Пропуская по левую сторону от себя разогнавшуюся тушу здоровяка, напоследок он поддал тому в ухо тыльной стороной кулака. Удар вроде вышел совсем коротким, едва заметным, но голова при этом ощутимо дёрнулась.

Но смотреть, что дальше будет с получившим в ухо противником, Демьяну было некогда, на него уже бросался следующий. Этот тоже не выглядел искусным кулачным бойцом, повторяя ошибку своего товарища излишне резво бросился в драку. Единственное отличие было в том, что он не пытался схватить Демьяна, а выбросил ему навстречу кулак, метя в голову, но при этом слишком сильно вложился в удар, тем самым делая одну из распространённых ошибок начинающего боксёра — банально "провалился". Крепыш не стал упускать такую возможность, уходя от летящего в лицо кулака, отклонился назад и для верности сделал назад небольшой шажок. Достигнув крайнего положения он ухватил руку всё сильнее проваливающегося противника и дёрнул на себя, выворачивая, при этом подбил ему опорную ногу, после чего швырнул через себя. Бросок вышел на славу, в момент приземления послышался какой-то неприятный хруст и короткий крик боли, после чего распластавшееся на полу тело замерло без движения.

Третий выпивоха, видимо, не слишком полагался на свои бойцовские навыки, потому прихватил из-за стола короткую, но вполне себе крепкую скамейку и уже замахивался ею. Демьян отскочил назад и тут же, лишь только скамейка, толкаемая усилием противника и собственным весом, ушла в сторону, резким прыжком вернулся на прежнюю позицию. Ему пришлось сделать два удара. Первый вышел смазанным, оттого, что под ногу подвернулось тело предыдущего противника. Но второй эту неприятность компенсировал сполна. Образцовый хук справа, которого не постыдился бы опытный боксёр, опрокинул последнего любителя лёгкого заработка под ближайший стол.

Внезапно здоровяк, выбывший из драки самым первым, после полученного в ухо удара мирно валявшийся рядом со столом сидящих сразу за нами кузнецов — изобретателей, оказался на ногах, да так резко и неожиданно, что никто не успел среагировать.

— Демьян, сзади! — крикнул я, но было поздно.

Торжествующий здоровяк уже опускал на голову крепыша деревянный скобкарь, точную копию того, в котором нам принесли пиво. Посудину выпивоха стянул со стола кузнецов.

Я не смог разглядеть, успел ли Демьян хоть немного отклонить голову или отодвинуться, чтобы смягчить удар, в момент соприкосновения скобкаря с его затылком, здоровяк загородил своими могучим торсом происходящее. Но звук, раздавшийся при этом, слышен был отчётливо. Громкий треск мог быть вызван как сломавшейся посудиной, так и проломленной демьяновой головой. Хотелось надеяться на первый вариант.

И в очередной раз Демьян смог удивить меня, да и всю, находящуюся в зале публику, он не упал и даже не покачнулся, лишь отступил назад, вставая прямо напротив здоровяка, в недоумении замершего с двумя половинками скобкаря, бывшими всего секунду назад единым целым.

— Молодчага, захреначил ты меня! — произнёс Демьян, вытирая с лица капли вина, брызнувшие из разбитой посудины. Взгляд, которым он глядел на ошарашенного противника, мог бы не только раскалывать дерево, но и камни дробить, пожалуй.

— Я ж того, не… — ответил здоровяк виновато.

Что именно "не" договорить ему не удалось, прилетевший слева кулак заставил вмиг замолчавшее и расслабившееся тело здоровяка вернуться на пол, почти в то же самое место, откуда оно поднялось полминуты назад. Вставать он больше не пытался.

Ну вот, в копилку полезных навыков нашего талантливого крепыша добавилась способность раскалывания головой деревянных предметов. Хотя в наше время спецназовцы тоже ломают о голову кирпичи. Не знаю, что сложнее расколоть подобным экстремальным образом, но, думаю, доведись мне также получить по макушке, точно бы вырубился, а Демьян вон ничего, стоит себе, нехорошим взглядом на зал таращиться, ещё и мне махнул этак небрежно, будто произошедшее для него самое обычное дело. Интересно, сколько раз нужно получить по голове, чтобы довести её до подобной непробиваемости. Хотя, ну их, этакие мазохистские интересы.

— Да, вижу, добрые вои вы! — вновь заговорил Годун, довольно качая головой. — Не зря я с собою столько людей привёл, ох не зря. Только, сколь бы не был грозен и могуч хозяин леса — медведь, но со стаей волков даже он не сладит. Одного — двух зашибёт, остальные же в клочья его порвут. Так и вы вдвоём супротив стаи моих волчишек не сдюжите. Но можно ведь по — доброму всё решить, жизни ваши мне не нужны.

— А что тогда нужно? — спросил я, со злостью поглядывая на так и не поддавшийся замок.

— О том после поговорим. Но если по доброй воле пойдёте и всё, что надо расскажете и сделаете, тем добрым деянием вину свою искупите сполна и заслужите свободу. — вновь потрёс грамотой важный.

— И что же за деяние нам предстоит?

— Доброе и благочестивое, к тому же пользу людям несущее.

— Свобода, это конечно, хорошо, но может ещё какая награда полагается, раз деяние такое значимое?! — не то, чтобы меня действительно интересовало это самое деяние, но мотивы, побудившие одного из местных властителей схватить нас, узнать будет нелишним. Хотя маловероятно, что в предстоящей беседе удастся выяснить что-то, действительно стоящее. Да и ладно, главной задачей начатого диалога — протянуть время до возвращения бородокосого и Медведя, глядишь, что-нибудь и проясниться.

— О, вы не только добрые воины, но ещё и настоящие торговцы. — с важностью кивнул Годун. — В нашем городе с уважением относятся к людям, идущим по пути честного договора и торговли.

— Да, мы тоже уважаем таких людей, потому что и сами любим поторговаться. Разумные люди стараются по возможности избегать конфликтов, зачем махать мечами, если можно решить вопрос мирно. Всегда намного проще и выгоднее договориться, чем бросаться в бой, ведь хороший договор предполагает двустороннюю выгоду. В кровопролитие же никакой выгоды нет, одни потери, так что…

Неизвестно сколько времени удалось бы выиграть такими вот бессмысленными разговорами, но по внимающему мою болтовню с благосклонной улыбкой на лице Годуну было понятно, что ему подобный пустопорожний трёп был по душе, так что может и впрямь дотянули бы до прихода Медведя с бородокосым. Дотянули, если бы не Демьян. То ли он не понял моей попытки выиграть время с помощью разговора, то ли последствия удара сказались, но наш всесторонне талантливый и обычно вполне сообразительный крепыш вдруг превратился в бескомпромисного дуболома, каким он показался мне в самом начале нашего знакомства.

— Што ж ты мелешь, Пустой? С кем торги вести удумал?! Энто ж Годунова шайка, неможно ихому брату верить, оне ж брешут, я знаю! Також и в грамоте в ихней всё брехня и навет, ни слова правды, да и грамоту энту оне сами сварганили, и потому нету вины на нас!

Видимо, сказанные Демьяном слова заставили сидевших за столами задуматься, его версия происходящего начала активно обсуждаться. Получается, у этого самого Годуна в городе не особо хорошая репутация.

— Можа и верно энтот добрый молодец сказывал, можа и впрямь обрехали их? — донеслось из-за стола кузнецов.

— Коли так не дадим Годуну расправу над чужаками чинить, Медведя дождёмся, там и решим. — хлопнул по столу усач в красном кафтане, видимо он тоже был не последним человеком в городе, потому что почти все, устроившиеся за столами посетители, за исключением людей Годуна, ответили на предложение согласием.

— Зачем ты слушаешь этих чужаков, Василий?! — проговорил Годун, обращаясь к усачу. Из голоса его при этом пропали нотки важности, но уверенность осталась. — Зачем в словах моих усомнился?

Посетителей корчмы было всё же чуть больше, чем пришедших с Годуном людей, так что после того, как большая их часть заняла позицию нейтралитета, идти на открытый конфликт с толпой он явно не станет, считать тоже умеет.

— Неясно всё, Годун, сам посуди, твоё слово против слова чужака. Не считать же брехнёй сказанное чужаком лишь потому, что он чужак. Да и коли твоя энта грамота ненастоящая…

— Отчего ж ненастоящая?! На вот, проверь. — произнёс важный, с неприятно уверенной улыбкой передавая лист пергамента усачу.

— Хех, а и проверю! Сам я грамоте не обучен, но Филька вон, писарь мой, враз всё перечитат.

Враз прочесть написанное нахваливаему усачом писарю не получилось. Не потому, что читал он не особо уверенно, по слогам, на уровне первого — второго класса, но и по причине немалой степени опьянения. Но ещё до начала чтения писарь проверил документа на подлинность, осмотрев, ощупав и даже зачем-то обнюхав печать. "Грамота верная, булла нашенская" — вынес он вердикт и приступил к чтению послания.

К сожалению, в грамоте этой действительно указывались двое негодяев, главной приметой одного из них была "кольчуга серого металлу, ковки дивной, словно мелкой рыбьей чешуёй поверху покрытая", второй описывался как "зрелый муж, могучими дарами обладающий". Описание моего спецкостюма, полученного от Бамбука, вышло вполне подробным. Под приметы второго «негодяя» подходил как бородокосый, так и Демьян. Но думаю сомнений теперь ни у кого не возникнет. То есть, всё сказанное Годуном относительно этой самой грамоты оказалось правдой, и теперь находящаяся в корчме публика не станет препятствовать ему в нашем захвате и, скорее всего, даже окажет помощь.

Пока чтец медленно доносил волю городского совета до ушей собравшихся, я лихорадочно пытался сообразить, что могло понадобится от нас властьимущим в Красном торжище. Не возникало и тени сомнения в выдуманности всех этих обвинений, единственной целью которых является обоснованная и законная причина для нашего задержания. Но зачем?! Что могло понадобится богатейшим властителям самого крупного в этих краях, живущего торговлей, города от двух бродяг… Кстати, а почему именно от двух, в город то мы входили втроём. У местных соглядатаев — доносчиков нелады со счётом? Или один из нас и является тем самым доносчиком? Бородокосый ушёл и тут же набежали эти, совпадение?! Тьфу ты! Это уже верх мнительности, даже не мнительности, а глупости, в дядь Прохоре я уверен, как в себе. Хотя, не о том думаю. Не доносчика нужно искать, а причину, по которой мы стали интересны местным важным шишкам. Правда на этот счёт тоже никаких соображений, не может же оказаться причиной та самая "дивная кольчуга", приглянувшаяся кому-то из этих шишек.

— Ну, что, кто теперь брешет то?! — спросил вновь переполнившийся важностью Годун, со спесивой улыбкой оглядывая собравшихся.

— Звиняй, Годун, зря мы, энто самое, чужака то послушали и в тебе усомнилися! — склонив голову, произнёс усач, возвращая пергамент.

— Прощение заслужить надобно, но окромя его по десятке гороха на брата.

— Ну коли так, мои люди поможут. Эх! — проговорил усач, втыкая в столешницу здоровенный нож с инкрустированной рубинами рукоятью. — Айда, ребятушки, покажем чужакам!

— Ножи оставьте, оне живыми нужны. — погрозил пальцем Годун. И продолжил, обращаясь к нам. — В последний раз спрашиваю, по-доброму с вами договоримся иль нет?

Я оглядел толпу собравшихся в зале мужиков, не все из них имели богатырское телосложение, но даже в нашей реальности размер не всегда имеет решающее значение, а уж в Улье выглядящий как жертва анорексии тощага может запросто оказаться в разы сильнее какого-нибудь перекаченного атлета. Всё зависит от времени, прожитого в этом странном мире и колличества гороха и жемчуга, принятого за это самое время. Но даже если все собравшиеся окажутся не слишком выдающимися в этом плане, нас просто задавят толпой. К тому же у кого-нибудь может оказаться полезные в подобном деле умения. Хотя, о чём я говорю, тут и без умений шансов ноль.

Хотя, что я сразу на поражение настраиваюсь, может повезёт и выкрутимся как-нибудь. Да и по сути, что мы теряем, убивать нас всё равно не будут, пока, так что и бояться особо нечего. Хоть некоторым из них бока намнём — уже хорошо. Ещё бы до Годуна добраться, руки чешутся наколотить его спесивую физиономию. Заодно проверю свои навыки кулачного боя, на мечах я, по словам крёстного хорош, а как в плане мордобития?! От этих мыслей, наполненных добротой и человеколюбием, внутри появился какой-то по-мальчишески дурацкий азарт.

— По-доброму скучно, давай по злому! — с вызовом крикнул проснувшийся в душе дуралей.

— Эгей, Пустой, твоя правда! — радостно заголосил Демьян, в крови которого до сих пор бурлил адреналин, после короткой схватки с троицей выпивох. — Айда, Годун, веди своих волчишек, счас мы им зубы то пообломаем!

— Хватай их! — взвизгнул Годун, покраснев от ярости.

Толпа пришла в движение, кто то только вскакивал с лавок, кто то уже продвигался к нам, на ходу заказывая рукава, а Демьян уже швырял оброненную одним из пьянчужек, короткую лавку, предварительно крутнувшись с ней, словно метатель диска на Олимпийских играх.

Лавка пролетела мимо двоих, движущихся впереди всех, жадных до драки мужиков, и влетела в тройку движущихся следом. Одному она прилетела очень удачно, прямо в голову, отправив его прямо под ноги следующим позади. Двое других получили слабее, одного едва задело, другой же скрючился, хватаясь за отбитое плечо.

Я тоже двинулся было вперёд, но вначале вышла небольшая заминка.

— Нас не тронь, чужеземец, мы люди мирные. Иди себе мимо. — Произнёс Гендальф-Эйнштейн, продолжавший спокойно сидеть за столом, вместе с остальными кузнецами, согласно покивавшими в ответ на слова старшего.

Ну и ладно, минус четыре человека — нашим легче.

Обходя стол, решивших придерживаться нейтральной позиции, кузнецов, бросил взгляд влево, на резвящегося во всю Демьяна. Крепыш выдвинулся навстречу самым шустрым, уже отправил в нокаут одного и выбивал дух из второго. Эх, надо догонять!

Рванувшись вперёд к ближайшему из противников, долговязому и хмурому, попытался без затей достать его ударом справа, но чуть не наткнулся на встречную атаку, пришлось сначала отклонится, а дальше отступать, потому что руки противника оказались чуть ли не вдвое длиннее моих и махал он ими не хуже ветряной мельницы. Ну ничего, у меня не только руки есть. Немного разорвав дистанцию, выбросил вперёд правую ногу, встречая пяткой солнечное сплетение долговязого. Унергия удара, помноженная на инерцию движущегося навстречу тела сработали как надо. Противник, скрючившийся на полу, натужно хрипя, больше не представляет опасности.

Следующего тоже встретил ударом ноги, правда совсем низким, но от этого не менее эффективным. Жёсткий и неожиданный, отчего вдвойне болезненный, пинок по голени и три быстрых удара кулаками в голову, схватившемуся за больное место противнику. Готов!

Ещё один, невысокий и крепкий. Длинный удар слева блокирует предплечьем и сам чуть не достаёт меня ответным. Какой шустрый! Тогда попробуем иначе. Обманный финт слева заставляет шустряка отклониться вправо, но там его уже встречает размашистый пинок. Попав прямо в голову, он враз срубает юркого противника. Ого, как я, оказывается, умею!

Тем временем несколько хитрецов решили зайти справа. Чтобы не дать им преимущества, начал отходить назад, на ходу поглядывая, как там ситуация у Демьяна, который успел отдалиться от меня и был уже недалеко от стойки. На крепыша основательно насели целой толпой, видимо посчитав более опасным. Но тот довольно успешно сопротивлялся, за неимением оружия, отбиваясь от противников, немаленьких размеров, скамейкой. Ухватившись за один край, он яростно размахивал этой двухметровой доской с приделанными к ней ножками. Под ногами наступающей толпы валялось уже четверо несчастных, не успевших убраться с траектории движения скамьи, ещё один пытался отползти подальше, вяло шевеля конечностями и тряся головой, видимо тоже неслабо получил. Да уж, силён наш Демьян!

Бам! От внезапного удара и вспыхнувшей в затылке боли на мгновение потемнело в глазах, а ноги предательски дрогнули.

— Да кто так бьёт то? — донёсся откуда-то сзади голос седого Гендальф-Эйнштейна.

Я попытался отскочить в сторону и развернуться навстречу кузнецам, оказавшимся нейтральными лишь на словах, но не успел. Второй удар, обрушившийся на затылок, отправил сознание в небытие.

Темнота…