Последняя Осень. В осаде.

Глава 18

Тела из храма выносили вереницей.Хелдор, несмотря на множество дел, счел своим долгом присутствовать. Без доспехов он выглядел ссутулившимся, подавленным. Когда адъютанты стащили с него кирасу, показалось, что его удерживала лишь эта скорлупа. Оставив доспехи на попечение отрокам, он кое-как, дрожащими руками, накинул поверх стеганки изодранный упелянд. Прорехи на нем были так велики, будто он специально их понаделал по моде имперских наемников. Кое-как он подпоясался мечом, и теперь ждал поодаль, держа в руках окровавленную булаву своего соперника в теологических спорах.

Сегодня на площади будет сложен огромный зловещий погребальный костер. Души погибших вознесутся, пока огонь напитывается маслом, дровами и обломками столов, дверей и прочего незамысловатого скарба.

Отдельно… Отдельно необходимо было попрощаться с Майсфельдом. Маркграфа не спешили сжигать вместе с прочими – было решено, что до рассвета следующего дня с ним должны будут попрощаться все желающие.

Вот, наконец, из черного зева храма вынесли Одо. Служитель Верховного – единственный, кто выхватил оружие под сенью храма и пытался защитить себя и людей с ним рядом. Остальные погибли бесславно – тратя мгновения жизни на молитвы.

Четверо дюжих ополченцев несли Одо на одной из павез – а заметив, как встрепенулся Хелдор уложили того прямо перед капитаном.

- Это твое, дружище – я сделал так, чтобы твоя булава наконец достигла своей цели - с этими словами он положил окровавленную булаву прямо на грудь павшего, после чего сложил на ней безвольные руки. Начали собираться жители города, оплакивая своих родичей и друзей. Хелдор хотел постоять и молча уйти, но на него смотрели. С ожиданием. С надеждой.

- Верховный Отец, быть может, способен позаботиться о вашей душе. - взял он слово - Свечи, благовония, изображения святых – все это может успокоить, наставить, заставить поразмыслить. Храм убережет от нечистой силы и ночных страхов. Но в город пришли люди. Чужие люди, из плоти и крови. Которые хотели убить вас. Стены храма здесь – бессильны. Как и молитвы.

Послышался удивленный гомон, люди стали напирать, пытаясь его расслышать.

- Одо слишком поздно понял, - продолжил Хелдор громче - что крепкая рука, сжимающая оружие –вот что может защитить от напасти. Но он пал для того, чтобы это усвоили вы.

- Они… если бы они уверовали, то, ни за что не посмели бы… - Голос подала девушка, которая чудом уцелела за алтарем.

Хелдор умолк, подошел к ней, всматриваясь в юное, наивное личики. Едва ли он бы сильно ее старше, но… какими они были разными.

- Смотри, милое создание, что тут у нас? – Хелдор сделал несколько шагов в сторону, где рядком укладывали погибших стюрангардцев. Кажется, это был один из латников - его уже освободили от доспехов, перевязи, сапог, но на шее все еще была…

- Это ладанка. – Толпа испуганно вздохнула, увидев, как Хелдор срывает с шеи кожаный мешочек – Такую носят те из вас, кто ходил в храм. Такую носил Одо. Такую носил этот закованный в железо мерзавец, что обагрил священное для вас место кровью.

Повисла тишина.

- Гусары шли со знаменами, на которых был вышит Лик Отца. Некоторые напевали молитвы, идя в бой. Пели молитвы, взывая к Верховному, пытаясь убить нас. Молитвы были у них на губах, когда в Грозде под их копытами гибли женщины и дети. Не обманывайте себя. Если Верховный увидел происходящее сегодня, то он в ужасе отвел глаза.

- Так и что теперь… Да как же это?! – Воскликнул ополченец, чья не то жена, не то сестра погибла в храме – мы носим те же ладанки, что эти… Звери? Почитаем тех же святых?

- Ваши святые не виноваты в том, что их ликами кто-то прикрывает свои гнусные дела… Не виноват и Верховный в том, что мерзавцы просят у него защиты. Приведите свой храм в порядок. Зажгите свечи… Поразмышляйте, помяните Одо добрым словом…. – Хелдор взял небольшую паузу – но как только опасность вернется – будьте готовы драться. Как это сделал ваш капеллан.

… В следующую ночь и все последующие на смену смертельно уставшим стражникам и дружинникам заступали все, кто мог держать оружие в руках, и как нельзя вовремя – ведь никто не знал, когда враг решится на еще один приступ. Однако, предстояло еще одно важное дело.

Простые дрова никак не годились для того, чтобы проститься с Майсфельдом. Маркграф умело командовал войсками, бесстрашно сражаясь в первых рядах – и враг был бы разбит у городских ворот, если бы не тот подлый удар отравленного ножа. Он так и не был побежден в бою – а Теодорик так и не сумел обставить его в искусстве ведения сражений.

Городская площадь была пуста, за исключением осиротевшего без Одо храма. Там же, где сначала были оживленные торговые ряды, а потом кипела злая сеча – сложили внушительных размеров погребальный костер. Лишь для одного человека.

Топливом ему не были ни поленья, ни тем более разбитая деревянная рухлядь – мудрого правителя должно было проводить так, чтобы он, несомненно, оказался в Чертоге. Погребальным костром ему были обломки вражеского тарана, расколотые щиты, расщепленные топоры и стрелы, обломанные пики.

За обустройством погребального костра наблюдал Хелдор. Площадь и улицы к ней была запружена дружиной, стражей и жителями города. Мальчишки, как водится, облепили ближайшие крыши – те, что были целыми.

Последнее ложе, на котором из Цитадели несли Майсфельда, было тоже под стать: несколько павез, сколоченных вместе. Несли его с десяток воинов, чтобы с ним с самого начала – Карви в их числе.

Маркграф безмятежно покоился на расстеленной шкуре ледяного медведя, а у его ног была утверждена голова волколака. Его верный меч остался при, как и нагрудник с чеканкой. На последнем была вмятина и следы крови после того сражения, но решили оставить, как есть. На голове ему утвердили широкий обруч из серебра, который ему полагалось носить - но надевал он его нечасто.

Была еще одна вещь, что принадлежала Маркграфу, но она была остро необходима живым – Рог Арн- Дейла.

Когда покойного утвердили на погребальный костер, Хелдор приблизился к нему, после чего положил возле Майсфельда еще одну драгоценную вещь – шлем с серебряной, искусно отделанной личиной, которую преемник маркграфа снял с вождя горцев. Он хотел, вернувшись из похода, вручить этот трофей лично но… Хелдору помешали.

Вот последний подарок оказался на положенном ему месте, Хелдор, сходя с небольшого помоста, кинул факел точно на залитые маслом обломки штурмовых лестниц, после чего к занимавшемуся костру тоже стали швырять головни.

Пламя сначала прижалось к низу, придавленное тяжелым, сырым воздухом, но затем, напитавшись силой, взревело, взметнулось вверх, стреляя искрами. Вместе с этим в небо взметнулись громкие, раскатистые слова, напоминавшие о том, что все здесь присутствующие еще живы и будут сражаться:

-Арн-Дейл! Черный Ворон!

Тут же воины закричали, затопали, стали бить древками пик и алебард о мостовую, загремели щиты, после чего Хелдор с благоговением взял в руки массивный медный рог, выдав сильный, раскатистый звук, зависший на одной ноте.

Рейдеры Бакха перевернули вверх дном все окрестные деревни в дневном переходе от города. Те словно вымерли, но стало очевидно, что к приходу незваных гостей подготовились очень и очень хорошо - крестьяне не просто бежали, все бросив - они унесли весь провиант, что могли.

Налетчики, рассредоточенные по всей округе, едва могли прокормить себя, находя те крохи, что оставили местные жители. Каждый амбар разбирался по бревнышку в надежде найти хоть несколько горстей зерна по углам. Одно было хорошо – колодцы не отравили: хотели вскоре вернуться обратно.

Из лагеря осаждающих отправляли одного вестового за другим, требуя прислать провизию, но слать было нечего. Найденного зерна, подмерзших ягод и того немногого, что удавалось добыть охотой, едва хватало им самим.

Облазав все окрестности, пришлось двигаться дальше – тем более, что в отдаленных деревнях иным ясным вечером удавалось разглядеть даже дымок из труб.

Молодой боец, завербованный из числа охотников, сообщил об одной особенно большом поселке - и сообщил, что жители были на своих местах. Что это было за большое поселение они узнали уже в сумерках, и щека Бакха предательски дернулась, памятуя о старом провале – Это были Пять Деревень.

Бакх со своим отрядом засел в почти голом подлеске – с собой бойцов у него было не более полутора сотен и как знать, не подготовят ли ему и на сей раз крестьяне горячий прием. Пришлось послать за остальными. Заночевать пришлось прямо в лесу - лишь к ночи к ним подоспело две дюжины фуражиров, а под утро – еще три десятка. Плюнув, Бакх решил действовать.

Нечего сказать, троим часовым удалось разместиться с комфортом – крыша, которая раньше была просто из наброшенных веток, теперь обмазана глиной - а сверху ее еще переложили мхом, теперь и осенний дождь был не страшен. Щели в стенах тоже были вымазаны изнутри, а выкопанная на метр земля, от которой тянуло холодом, теперь была переложена лапником – а сверху еще и шкур старых набросали.

Стоять… Нет, лежать на часах было одно удовольствие. Односельчане вчера до ночи занимались тем, что убирали остатки урожая, снимали в зиму яблоки… Хорошо, что удалось махнуться сменами именно сейчас, когда дел было невпроворот.

Трое молодых парней оставались в одних поддоспешниках – наручи были отстегнуты едва они вышли за околицу, шлемы сейчас беззаботно лежали в углу, равно как и щиты. Топоры, тесаки и лук их старшего тоже были задвинуты за угол, потому как мешали отдыхать - в центре полуземлянки грел небольшой костерок, на нем медленно поджаривалось мясо. Предыдущая смена оставила тут пару бутылок вина, и надобно их добить прежде, чем отправляться обратно. В полдень их сменят.

- Слушай, и как Ян согласился с нами сменами поменяться? – Паренек, поковыряв ножом в ногтях, снова отпил из оплетенной бутыли. – Он же теперь в праздник стеречь.

- Да мы и в праздники тут с ним будем – улыбнулся старший, потрепав оперение на стреле. На ней он держал краюху хлеба, поджаривая на огне.

- Это как это? Пирушку пропускать? – парень обиженно отбросил тесак в сторону – мне так с Иллет и не потанцевать, ее этот здоровый, с кривыми ногами, себе захапает.

- Не беспокойся – отмахнулся лучник, пробуя на вкус поджаренный хлеб – сначала потанцуешь, потом наберем снеди, выпивки, девок – и сюда.

- И тут где-нибудь ее заодно поваляешь – оживился третий, отрываясь от бутыли с вином и вытирая рот рукавом.

- Что? Да нет! Она не такая! Сказала, значит, оголится лишь когда мы перед Верховным станем мужем и женой…

- Я тебе такую вещь скажу – хмыкнул лучник – намякни, что ведь можно и не раздеваться, можно и юбку задрать.

- Эй! Да ну тебя! – парень стал пунцовым до кончиков ушей.

- Тсс… фьи это фаги? – Пробурчал лучник, жуя поджаренную корку хлеба.

- Кого еще принесла? – Третий спрятал бутыль – если кто из старших, то сейчас уши нам надерет…

- Да не, больно быстро идет. Эй, кто там?

- Смена.

- Вы придурки, вам в полдень заступать! Упердывайте отсюда!

- Что-то шумно, сколько их принесло?

В этот момент у входа под навесом появился незнакомый воин с копьем - доспех был весьма добротный, из бригантных пластин, но у самого щеки были впалые, а под глазами круги. За ним вышел стрелок с арбалетом и еще несколько человек.

Лучник сообразил быстрее всех:

- Это не… Ых… - Его тут же пригвоздило к земле копьем, и он, булькнув, упал навзничь. Третий все так же обалдело держал в руках бутыль, пока ему точно под ложечку не прилетела стрела. Последний уцелевший подхватил тесак и попытался броситься на ближайшего, надеясь сбить его с ног и улизнуть, но не тут-то было – он напоролся на молниеносно выставленный откуда-то сбоку меч и рухнул на колени, хрипя. Умирая, он видел, как пришельцы судорожно поглощают то, что было разложено вокруг костра и роются в их котомках.

Едва начало светать, налетчики, продрогшие и злые, двинулись к деревне. Напасть было решено с двух сторон, теперь то уж они точно прорвутся к их сельской управе, где хранилась большая часть оружия. Ожидая хоть какой-то подмоги, им пришлось с голоду объедать стоящие неподалеку осины, словно они какие-то зайцы, поэтому вариантов было два – захватить эту проклятую деревню или начать слабеть, умирая от голода…

Секреты вокруг деревни были вырезаны, запоздало нападение с каланчей заметили часовые, забила рында, зажглись сигнальные костры, но налетчики были уже в деревне и, памятуя о прошлых ошибках, сначала прорвались к центральной площади и к оружейной, и уже оттуда собирались действовать. Однако, теперь это точно не было западней – заспанные жители действительно были застигнуты врасплох.

Мужчины, способные держать оружие, чуть забили тревогу, бросились к центру деревни, но там их встретили арбалетчики – когда почти два десятка крестьян осталось лежать на площади, стало ясно, что единственным спасением было бегство.

Бросая и скотину и все прочее свое добро, местные жители бежали врассыпную. Никакого сопротивления не было – даже часовые, выстрелив несколько раз из луков для острастки, бросились прочь.

Наконец-то – удача! За четверть часа деревня опустела, у них было вдоволь еды и скота, и, что очень даже неплохо, лошади. Едва изможденные налетчики наелись от пуза, как тут же занялись своими прямыми обязанностями, послав подводу в сторону лагеря – почти без охраны, понимая, что они едва ли на кого успеют напороться. Но потом, ополченцы, конечно, спохватятся – однако об этом пусть волнуется Теодорик, если хочет прокормить свою армию.

Войт, найдя свое призвании в управлении ополчением, не думал, что ему придется делать выбор… Увы, пришлось. Что правильнее? Собрать вместе всех мужчин, и ударить по Пяти Деревням, чтобы раздавить эту коварную голодную гадину? Но тогда небольшие отряды рейдеров продолжать действовать, нападая на деревни, откуда ушла большая часть мужчин.

Распалить силы, вылавливая небольшие отряды налетчиков, стараясь успеть везде и всюду? Но чем дольше рейдеры находятся на их земле, тем лучше они смогут закрепиться, тем больше обозов доставят осаждающим и… Скорее всего, тем больше деревень, в общей сложности, пострадает.

Налеты с каждым разом становятся все свирепей, рейдеры, теряя людей в стычках, звереют, и теперь не просто забирают провиант – но калечат и насилуют. Еще немного – и начнут попросту убивать всех без разбору.

Конечно, второй вариант с изнурительными засадами и переходами менее желателен, но поди объясни это ополченцу, который увидел свой дом сожженным, а жену и старшую дочь – поруганными, покуда он пытался не дать стюрангардцам послать еще один обоз.

Рейдеры смогли тайными тропами послать весточку в ныне разоренные земли Фахро, и теперь еще несколько отрядов рейдеров, пусть и не таких больших, начали хозяйничать в землях вдоль реки Шустрая. Они даже осмелились зайти в «родную» деревню старосты, но, на счастье, Войт заблаговременно превратил ее в подобие крепости, которую могли теперь от довольно серьезных налетов защитить даже мальчишки с пращами и женщины с дрекольем да луками.

Войт полагал, что в его руках огромные человеческие ресурсы, но на деле его подопечные должны были сражаться с налетчиками пять к одному, чтобы избежать неоправданных потерь. Таким образом, даже десять стюрангардцев, занявших оборону в амбаре, удерживать более полусотни крестьян. Еще и угрожая его поджечь…

К счастью к Пяти Деревням свое воинство привел Ундвик – от каждой деревни явилось «о пяти ратниках и пяти стрелках», а где-то даже больше. Тем более что многие были снаряжены по последней «моде» ополчения – при пиках и грубых, сделанных прямо в деревенских кузнях, бердышах…

Пять Деревень укреплялись - все ходы перекрыты, окольные избы пущены под бойницы, а кое-где, на крышах покрепче, тоже соорудили позиции. Местное ополчение, собиравшееся со всей округи, было многочисленным и, что страшнее всего – свирепым. Бакх думал, что оставленные в живых с отрубленными кистями рук и насаженные на колья лазутчики, пойманные в лесу, отпугнут местных, но как бы не так – в ответ они тут же разделались с одним из рейдерских отрядов и прямо ввиду околицы, метрах в двухстах от них, казнили каждого из взятых живьем. Что ни говори, их методы были действенны, и самое жуткое, что именно Бакх довел врагов до такой злобы: крестьяне, одурев от скуки, крови и безнаказанности, заставили бедолагу Ослера наматываться на столб своими же внутренностями, подгоняя его каленым железом… Несчастный истошно орал, что едва не привело к катастрофе – кое-кто бросился на вылазку, чтобы прервать его страдания, но те словно ждали подобной глупости… Потерять три дюжины бойцов на ровном месте… Командир налетчиков был на ту вылазку страшно зол, но лишь потому, что, пожалуй, поступил бы также - Ослер один из последних, кого он знал со времен Ордена.

Бакх сидел мрачнее тучи, выслушивая доклады подчиненных. Крестьяне расходиться не собираются, и не факт, что даже снег их прогонит. Им регулярно подвозят еду, они могут сменять друг друга на постах. Попытка провести последнюю подводу показала, что взялись за них крепко.

- Кто командовал казнью, скажите мне лучше? Кто этот крепкий старик?

- Это Ундвик, командир ополчения – наравне с Войтом.

- Войта знаю, опытный малый, но это вот кто? И почему этот хрыч такой кровожадный?! – Бакх, вспомнил мучения Ослера, вздохнул и допил кувшин залпом.

- Ходят слухи, что его сын погиб в Нейтральных землях – доложил ему копейщик из молодого пополнения.

- Кто? Из стражи, из дружины?

- Вроде как, его схватили в ущелье, а потом казнили на глазах у…

- Проклятье! – Бакх вскочил с лавки, воинственно сжимая мечи. - Что же вы сразу не сказали?

- Что не сказали, командир?

- О нем!

- Командир, я не…

- Конечно, ты тогда еще был сосунком, даже ни разу не бравшийся за топор… Ведь, знаешь ли, его сына схватили мы…- Бакх вскочил, нервно заходил из стороны в сторону - это можно использовать. Собери всех командиров у меня. Есть идея.

Кто бы мог подумать, что ополчению придется буквально брать в осаду несколько деревень, сросшихся околицами. Но такова правда – орда головорезов расселилась по домам выгнанных оттуда жителей и превратила поселение в крепость. Пусть у них было втрое больше людей, но бандиты чувствовали себя внутри в относительной безопасности, а на вылазки они больше не решались – теперь просто сидели в деревне и проедали чужие припасы.

Ундвик получил весть о том, что Войт собирает бойцов и тоже готов выдвинуться в ближайшие пару дней – как только убедится, что по лесам больше никто больше не прячется. Однако, за эти пару дней крестьяне могут начать роптать и собираться по домам – опять же, приходится возводить навесы и даже какие-никакие укрепления, ведь главарь налетчиков явно воин опытный и может подгадать момент для вылазки.

Командир ополчения укрылся в шатре – он даже не подозревал, что тот ему может когда-нибудь понадобится, но все же решил заказать его в свое время у местных мастериц. Сейчас подобное решение отлично спасало его от промозглого ветра, то и дело бросавшего в глаза то листья, то дождевые капли.

Ундвик отдыхал, сидя за грубо сколоченным столом, попивая подогретое вино. Вроде даже еще толком ничего не делал, а уже устал… Следующей весной, пожалуй, пусть избирают нового олдермена. Сейчас немолодого мужчину вела лишь почти потухшая ярость и скорбь по сыну. И стоило так далеко заходить? Как изменилась бы его жизнь, если бы он не решился на тот удар? Или запретил бы сыну идти в дружину? А послушался ли бы он его?

От тягостных размышлений его отвлек мальчишка- пращник, сунувший нос в шатер. Кажется, паренек из соседней деревни.

- Простите… Там…

- Что, там? – Ундвик весь подобрался, хватаясь за перевязь с мечом, прислоненным к столу.

- Ну, вроде как, переговоры предлагают.

- Серьезно?!

- Там ихний главный… И десять человек стоят в поле. С флагом белым.

- Должно быть… Уловка… -Проговорил он, застегивая пояс – доложи командирам, пусть строят людей за изгородью. А я выберу, с кем пойду…

Ундвик выбрался наружу – пока отдыхал, немного прояснилось, дождь перестал, однако под ногами, ожидаемо, разверзлась хлябь. Перекликались простые пастушьи рожки, и под их звуки заскучавшие без дела ополченцы стали собираться вокруг своих командиров. Звякали бердыши, до этого мирно уложенные шалашиками, вздымались рощицами пики – вся линия «осады» пришла в движение. Ундвик довольно хмыкнул - быть может, посмотрят налетчики на их перевес, да договорятся об отходе. Откровенно говоря, он уже устал и очень хотел домой- пусть бы шли своей дорогой и сражались бы с такими, как они, вояками.

Старик принял из рук отрез бело-серого полотна, привязанного к палке. Должно было изображать флаг парламентера. Отлично, скоро все кончится, он снимет эту опостылевшую кольчугу и больше ни в жизнь не наденет. Сопровождать его взялись, напротив, ребята молодые да крупные, а судя по трофейным бригантинам – в стычках побывавшие. Ундик, вздохнув выпрямился, приосанился. Шест упер концом в бедро, что бы было видно белый флаг, а левую руку положил на меч в ножнах.

Парламентеры с противоположной стороны находились метрах в ста от околицы. Однако, можно было рассмотреть, что прочие засевшие в деревне тоже не дремали – то и дело мелькали силуэты в окнах, а возле рогаток на дорогах они особо и не скрывались.

- Кажется, вы главный у ополчения? -Спросил человек, сжимавший мечи на поясе.

- Именно так – Ундвик пытался сказать это как можно более грозно и весомо.

- Вы довольно жестко обратились с нашими пленниками. Оставь вы их в живых…

- Но мы не оставили их в живых – возразил Ундвик. – Они грабили, жгли, насиловали и убивали. С такими у нас разговор короткий.

- Я не могу проконтролировать каждого – уклончиво сказал воин - тем не менее нашей целью было раздобыть провизию. Если бы ее отдавали добровольно, то… Подобных жертв можно было бы избежать.

- Вот как? Может, отдать вам все, что у нас есть, и отпустить восвояси? А самим пухнуть с голоду?

- Старик, война кончится рано или поздно. Может, мы не с того начали?

-Что ты предлагаешь?

- Взять ваши деревни под защиту. Даже если город выстоит, то им долго, очень долго будет не до вас. Наступит идиллия. Мы будем вас охранять, а вы прекратите этот маскарад с переодеванием в воинов, да займетесь своими делами. Вы же деловой человек. Сколько людей торчит в поле уже неделю? Неужели никому не надо чинить крыши, плетни? Убирать на зиму скотину? В конце концов, ремесла…

- Очень, очень мягко стелите, господин, э…

- Бакх.

-… Господин Бакх – но мы таких охранников и господ уже навидались. Потом будете сдирать с нас три шкуры. Никакого прибытка нам тут не будет.

- Жаль… Очень жаль – Но что тогда будем мы делать в… сложившейся ситуации?

Ундвик задумался, окинул взглядом бойцов, что стояли возле него. Молодые парни сурово хмурились, сжимая в руках наточенные бердыши. Рвались в бой, только не понимали, что такой волчара, как Бакх, даже один сможет выпотрошить их, словно окуней.

- Вы можете взять провизии в свои котомки и убираться вон из деревни. Достаточно вы попили нашей крови.

Сопровождающие Ундвика заворчали, тот, что стоял рядом с ним, даже выругался. Пальцы судорожно сжимали древки бердышей. Бакху хватило взгляда на них, и он продолжил:

- Очень, очень разумное предложение, господин Ундвик - самодовольно хмыкнул в усы, собираясь уходить. - Ваш сын тоже отзывался о вас исключительно хорошо. Обещал, что не обидите и не обделите, если его отпустят на все четыре стороны…

Староста замер, улыбка спала с лица:

- Что ты сказал?

- Ваш сын. Он называл ваше имя, и положение… Да, это точно вы.

- Откуда… Что… Что стало с моим мальчиком? – надломлено, с надрывом спросил он.

- Ну понимаете, это война… Он вез донесение в город, а мы допустить того не могли.

- Что… Что вы с ним сделали? – Белый флаг упал в грязь – Ундвик упер руки в боки.

- Мы-то просто стащили его с коня и пленили… Конечно, думали отпустить, пешком, да депешу отнять, мальчишка же еще…

Ундвик на ватных ногах сделал шаг вперед.

- Но требовалось, чтобы его казнили на глазах осажденных, чтобы напугать их.

- Напугать… Арн-Дейлских дружинников… Казнью шестнадцатилетнего парня? – Подборок Ундвика мелко задрожал, но пытался держать себя в руках.

- Мы не видели, но, говорят, он умолял о пощаде… И визжал, как поросенок, извиваясь… Но ему все равно перерезали горло.

Старик в порыве ярости схватился за меч и потащил его из ножен. Бакх будто и ждал того – воин вытащил меч намного быстрее старосты, что делал это не часто. Росчерк, хруст – и можно было увидеть, как рука, сжимающая меч, упала на землю. Ундвик ошарашенно посмотрел на обрубок, торчащий из кольчужного рукава. Стеганка под ней быстро пропитывалась кровью. Он поднял глаза на налетчика, но лишь для того, чтобы увидеть, как меч вонзается ему под ложечку.

Тут же на Бакха обрушился бердыш одного из ополченцев, но он с легкостью увернулся он размашистого удара. Место переговоров взорвалось сталью и криками. Ополченцы, взбешенные убийством, бросились вперед, атакуя сопровождающих Бакх. Их яростный напор оказался для них полнейшей неожиданностью, ближайшие к ним противники сразу упали – ополченцы знали только два удара, но знали отлично – один из налетчиков упал с разрубленной головой, троих других пырнули в лицо. Неожиданно, но первый темп боя оказался за крестьянами. Те обступили полукругом рейдеров, которые были вооружены лишь мечами, и прежде чем Бакх кровавым росчерком остановил самого ретивого – на ногах осталось лишь четверо его сопровождающих. Командир стюрангардцев понял, что несколько недооценил резвость противника, и, сбив еще одного здоровяка с ног, стал отходить, пятясь. Оставшиеся четверо тоже смогли уйти – правда уже бегом. В ополченцев полетели стрелы, но прежде чем отойти, они без всякой жалости добили двух раненых, которым в скоротечной схватке подрубили ноги.

Вновь стали перекликаться рожки, но теперь они перемежались злобными, гневными криками. Ополченцы выходили из-за временных укреплений, грозно потрясая пиками и бердышами, строились напротив проходов в деревню. Стал собираться целый рой лучников, пращников, арбалетчиков. В целом, кажется это и был план Бакха – заставить крестьян атаковать укрепления – навязать бой в своих условиях… Да еще и оставшись без командира.

Бакх приказал удерживать позиции и вести стрельбу по толпе наступавших – благо шли они целой гурьбой, лишь обозначая строй. Крестьянам пришлось идти прямо по грунтовым, загаченным дорогам, поскольку пройти в другом месте возможности не представлялось. Снова пошел дождь.

Налетчики взводили и разряжали арбалеты так быстро, как могли, но ополченцы словно не замечали потерь – Бакх видел, как почти вся шеренга, о десяти человека, упала наземь, раненые откатились в сторону, умерших оттащили – и строй пошел дальше. Вскоре к селению подобрались крестьянские пращники и стрелки, начав бить по крышам и окнам. У баррикад обороняющиеся ощутили всю силу крестьянского гнева - крестьяне били кучно, дружно через рогатки, заставляя от них отходить, воины с бердышами, добравшись до околиц, бесстрашно влезали в окна и всюду настигали стрелков, засевших в домах. За стенами слышался шум, грохот, предсмертные крики. Бакх, стараясь удержать бразды боя, разослал вестовых, приказывая отходить к площади. Налётчики, неся потери, выполняли приказ, теперь не пытаясь в лоб атаковать крестьян с пиками – уж слишком много их было, и слишком крепко и умело они держали оружие. Крестьяне, гомоня и скандируя имя своего убитого командира, рвались к центру.Сопротивление как будто бы было сломлено, они беспрепятственно стали собираться на площади, громко гомоня и радуясь победе. Воины с бердышами и стрелки шныряли по околицам и ближайшим к ним домам.

Бакх выгадал момент – вдруг на крышах домов у площади стало черно от арбалетчиков, и они начали быстро, не целясь, бить по площади.Шиловидные наконечники проходили сквозь кольчужные звенья, оставляя глубокие раны. Ополченцы заметались, пытаясь спрятаться за плетнями и телегами, но болты собрали кровавую жатву. Едва строй оказался разобщен, как ополченцев с двух сторон атаковали воины Бакха – вооруженные щитами, мечами и топорами, они ворвались в неповоротливый строй с пиками. Большинству пики пришлось бросить, схватившись за бедренное оружие. Ополченцы не хотели просто так лишаться победы, и бой завязался с невиданным упорством. Бакх был на острие атаки, резким выпадом убивая то одного, то другого, но, памятуя о своей неудаче на стене, он действовал уже не столь дерзко. В один момент, потеснив ополченцев, удалось занять центр деревни. Множество убитых отрезвляло крестьян, они начали пятиться, а кто-то уже даже бежал, бросая оружие. Бакх приказал стрелять вглубь строя, сколько хватит болтов, сам продолжил с щитоносцами наступление. Отход ополченцев угрожал превратиться в бегство, а затем – в резню.

- Мужики! Наших бьют! Навались!

Положение спасла подоспевшая подмога – на стрелков на крышах снова обрушились стрелы и камни, а во фланг налетчикам ударили ополченцы с бердышами. Остальные воспряли духом и, распределив оставшиеся в руках пики, отбросили налетчиков.

Воспользовавшись заминкой, ополчение стало отходить под прикрытием пращников – а Бакх, оценив весьма поредевшие и помятые порядки своих людей, не стал их преследовать. Последним аргументом был булыжник, что со свистом и звоном ударил его по шлему.

- Отыщите раненых… - если они вообще остались – Бакх задумчиво посмотрел на одного из налетчиков, чье лицо было разрублено пополам.

Вся деревня была перевернута вверх дном, повсюду лежали убитые. У Бакха осталось не более пяти сотен воинов. Битва за урожай вышла весьма кровавой и тяжелой. Ополчение, впрочем, сейчас к ним не сунется – только если дождется подкреплений. Тем не менее оставаться в этой кровавой каше, которую он же и заварил, никак не хотелось - а уж тем более убирать трупы.

… Ночью отряд Бакха, погрузив все, что возможно, на телеги и забрав всех уцелевших лошадей и тягловый скот, отступил из деревни. В пути его застали тревожные новости – однако же, решив, что это может быть и его шансом, командир налетчиков все равно приказал двигаться к осажденному городу.

Стоять на башнях было всего холоднее — ни метелей, ни серьезных снегопадов так и не было, но ветер пробирал до костей. В иные ночи эльфы сменяли друг друга на башнях едва ли не каждый час, после чего, продрогшие, отогревались в наспех заколоченных домах, уцелевших близ крепостных стен. Там за очагом и едой присматривали бойцы из дневной смены, преимущественно стражники да ополченцы. Простой люд частенько таскал им еду, горячую воду и поленья, а наиболее сердобольные тащили еще и одеяла.

Голова Свена так и торчала на пике, но разбитые остатки гномов упрямо оставались в лагере. Словно этого было мало, гномам удалось собрать парочку онагров, - из того, что могли собрать. Стреляли они не так мощно, да еще и, судя по всему, ломались с завидной периодичностью, однако поврежденный участок стены, в котором доселе была заваленная досками и щебнем брешь, рухнула. На счастье- на том участке никого в тот момент не находилось.

Убитого Теодорика никто не видел, может статься, он выжил – телохранители покинули лагерь, увезя тело своего господина в неизвестном для Арн-Дейлцев направлении. Казалось бы, осаде конец, несмотря на численное преимущество, но... Явно что-то затевалось. Все силы стягивались в лагерь осаждающих, вылазки стали более дерзкими, пусть и не такими масштабными, но они немало изнуряли обороняющихся, ведь со стороны реки был огромный пролом, на месте ворот было невесть что — да и рядом с ними почти целый участок стены, зацепив с собой угол башни, рухнул. Об угрозе с реки тоже забывать не стоило. Оборонять такие развалины было практически бесполезно, а значит большинство защитников, разобрав часть домов и прибрежных баррикад, возвели новые линии укреплений буквально в полусотне шагов от стен. Там обороняющимся едва-едва работающие катапульты уже не угрожали. У них постоянно дежурило немало гномов, опасаясь атак защитников. Однако у Арн-Дейлцев на активные действия сил не доставало — велся счет убитым, отлавливались, то и дело, укрывшиеся в городе мародеры, трофейные команды собирали все мало-мальски ценное, тушились пожары — и при этом многим бойцам приходилось дежурить на развалинах и баррикадах. Крестьян и горожан, имеющих и оружие, и добротные доспехи, было немало, но для лобовой атаки они годились мало – только для защиты своих семей и домов.

Последнее было необходимо. Кажется, самой грозной силой в лагере оказались рейдеры, и за главного там был какой-то матерый волк – дежурить теперь приходилось на всех участках стены, потому как небольшие отряды сорвиголов то и дело пытались по лестницам, с помощью крючьев или даже вплавь, с кожаными бурдюками, пробраться в город.

Если хоть кому-то удавалось проникнуть – жди беды, ведь исступленные рейдеры убивали до кого могли дотянуться – женщин, детей, стариков; для устрашения перебить могли даже скот, домашнюю птицу или кошек с собаками – просто чтобы запугать и залить улицы города кровью.

Хелдор, на которого свалилась такая ответственность, едва справлялся — во многом ему приходилось полагаться на прочих командиров. Проблемой, касающейся раненых, он сразу после боя занимался в первые же часы - иной раз он пользовался вновь обретенной силой – вязь рун порядком поблекла, и Хелдор с омерзением думал о том, что ему придется все эти знаки подновлять. Собственно, с этого самого момента новоявленный комендант и не мог толком отдохнуть.

В зале, где раньше заседал Майсфельд, сейчас никого не было, поэтому Хелдор, отхлебнув вина из большого тяжелого кубка, задремал. Вдалеке послышался шум, и лязг, но он быстро стих: Наверное, кто-то решил размяться на плацу. Он проснулся от возгласа Адель, пришедшей на, как это принято было называть, аудиенцию.

Чародейка, увидев вязь, испещрившую его руку, пришла в ужас, смешанный с восторгом, после чего схватила его за руку и стала рассматривать:

- Я... я не думала, что такое возможно сейчас... Тем более, что ты не обладал секретами болеутоления, и резал все эти значки на живую... Подумать только!

- Это... не каждому поможет — устало и разочарованно пожал плечами Хелдор — я чувствую себя ужасно. - Он побледнел и осунулся, а шрамы, равно как и значки на руке, напротив, выступили отвратительными рубцами.

- Сейчас будет еще хуже.

- Что?

Адель вдруг сильно сжала его руку, изуродованную магическими знаками:

- Шшшшш… Аай!

- Ты что устроил за стенами?!

- Когда?! – Обалдело спросил Хелдор

- Когда притащил мерзкую башку этого трольего выкормыша?

- Это… Ну… Волколаки это…отпусти … Отпусти руку.

- И почему так до сих пор воняет серой?

- Ну… Я… Я просто призвал…

- Призвал тварь из ада?

- Не говори так о Колючке, она была моим питомцем – начал привычно ёрничать Хелдор.

Адель шумно выдохнула, делая шаг назад, стараясь взять себя в руки – хотя очень хотелось отвесить этому балбесу, невесть как заменившему собой Майсфельда, затрещину.

- Это было очень хреновой затеей. Призвав оттуда Гончую, ты показал лазейку прочим… не только гончим. Лишь богам известно, что оттуда вылезет.

- Может, как-нибудь… Запе… запечатать? – Спросил Хелдор, задумчиво вертя в руках кольцо, которым маркграф запечатывал письма. Магесса искала подвоха в вопросе, но он был искренен:

- Жаль, что такому остолопу попала в руки подобная сила – ничего же не знаешь, а лезешь. Но, к слову сказать, тебе удалось сделать то, чего не сумели те чернокнижники из Стюрангарда. Ну, помнишь, я ездила в…

- Да, ты говорила, что оттуда вырвалось пламя и всех поглотило.

- Был шанс, что произойдет тоже самое, но по какой-то причине, ты вот так вот, второпях, и без…без жертвы…?

- Схватил одного гнома – Хелдор пожал плечами – но его и так ждала смерть – добавил Хелдор на осуждающий взгляд Адель.

- Не знаю, чем это кончится. Если провал в бездну начнет расти – то отсюда придется уходить. Всем.

Пока Хелдор обдумывал ее слова, в дверь постучали. После этого дверь отворил Халдык, внутрь поспешно прошел Карви:

- Капитан, снова попытались прорваться. Их вылазки все наглее.

- Насколько наглее? – Уточнил Хелдор.

- Три десятка попытались с помощью кошек взобраться на стену… Цитадели.

-То есть… Сейчас в паре сотен шагов от меня был бой? – Холодок пробежал по спине Хелдор.

-Бой громко сказано, командир. Там дежурили ваши люди. Одного ранили, но пришла подмога.

-Нигде нет покоя… Вздохнул Хелдор. Они ждут, когда мы ошибемся. – А кто был ранен?

Внутрь вошла Флера. Она двигалась немного странно, правой рукой она словно придерживала левую. Рыжие волосы из косы выбились – видимо, только что сняла шлем:

- Командир… Та виновато улыбнулась – простите, такой глупый удар.

- Флера… То есть, сержант, что с вами?

-Думаю… Ключица – она тихонько поморщилась – не волнуйтесь, я до Джеремуса… Доковыляю как-нибудь…. В этот момент она пошатнулась, но ее подхватили под руки, предлагая проводить. Карви понимающе покивал вслед, затем сел на лавку перед Хелдором:

- Шестопер или кистень. Джеремус ее починит, капитан. Твоя подруга службу знает, была в доспехах. Некоторые во внутренние караулы их не надевают…

-До сих пор?

- Я прослежу, будьте покойны. О, Адель? Вы еще что-то хотели? – Лейтенант виновато всплеснул руками, заметив магессу, замершую на краешке лавки.

-Ваш боец Конрад жив. Я его голову по частям собрала, не без помощи магии… Но не знаю, что будет дальше.

- Спасибо - устало кивнул Хелдор – я знаю, что было сделано все возможное. Можете идти. А, прошу прощения, что там с…

- Какое-то взрывчатое вещество. Раньше секрет хранили гномы, но… - помявшись у входа, сказала Адель.

- Порох! - сразу догадался Лейтенант.

- Но как? Ведь они погибли, там, в горах. И весь порох вышел…

Магесса тихонько скользнула за приоткрытую дверь.

- Или не весь, Хелдор. Кто-то мог смалодушничать, бежать… Или…

- Жаль, лучше бы это осталось там, в горах.

- Думаю, если бы это попало тебе в руки, а не Теодорику…

Хелдор сердито взглянул на лейтенанта, но потупился, хмыкнув:

- Может статься, что ты прав…

- Пока мы одни… - зыркнул командир дружинников в сторону закрывающейся двери.

- Лейтенант? Карви?

-Надо было врезать им тогда, после того, как пустили гусар на конскую колбасу. Они бы не устояли.

Хелдор подлил себе еще, и добавил Карви, подставившему кубок:

- Хочешь повозить меня носом по карте города за упущенную возможность? – горько ухмыльнулся Хелдор. – валяй.

- Боюсь, Майсфельд не позволил бы, Хелдор. Или ты бы опять нарушил приказ…

Хелдор вдруг скрипнул зубами, после чего выпил кубок залпом. Кубом с грохотом опустился на стол, после чего сведенные судорогой пальцы сжали тонкое олово гармошкой:

- Но тогда он был бы жив – капитан внимательно посмотрел на своего старого товарища. – Я даже согласен, чтобы мне за ослушание всыпали полсотни палок.

- За такое – не меньше сотни – грустно улыбнулся Карви - не кручинься – это лишь мое предположение. То, что мы сделали… тоо, что в частности, сделал ты – это чудо. Ну а уж когда ты исцелил того беднягу «наложением рук» … Ох… Люди сплочены вокруг тебя, как никогда. Не знаю, надолго ли, но сейчас...

Новоявленному капитану на месте не сиделось. Его с трудом удалось отговорить лично отражать каждую вылазку, каждый приступ налетчиков, хотя он и негодовал. Однако, когда выяснилось, что Конрад смог прийти в себя… Это ли не чудо? Нужно было обязательно навестить раненых.

- Хелдор? Капитан? - поправил себя Джеремус- все под контролем, я думаю, что у вас много других дел, кроме выздоравливающих…? - главный хирург снял доспехи, но глефа, тем не менее, была у него под рукой, прислоненная к массивному бревну. Баррикады не только не разобрали, но и, воспользовавшись где гвоздями и скобами, а где и просто веревками, превратили в подобие изгороди. Такое укрепление нахрапом уже было не взять — осаждающим коли до того дойдет, придется волочь по улицам таран, ну а уж лазутчикам тут ловить и вовсе нечего.

- Как Конрад? - спросил тот сходу. – Он правда пришел в себя?

- Конрад... - он... пойдем со мной.

-Что-то не так?

- Учитывая, что ему на голову упало полдома… Грех роптать на судьбу. Идем. Адель, конечно, расстаралась, но первой именно Хилия собрала его по частям. Спокойно, хладнокровно. Вот помру – она главной будет! - С долей фатализма выпалил Джеремус.

Угол сруба для раненых был поднят, крыша залатана. Всех, кто не могли там разместиться, расселили в соседних домах. Однако возле госпиталя рядом с очагами грелись раненые в ожидании перевязки. Лица у многих были хмурые, задумчивые, и все они были при оружии, если имели хоть малейшую возможность таковым сражаться. Между ними прогуливалась Флера. Когда она заметила Хелдора, гримаса боли с ее лица словно спала, и она вымученно улыбнулась. Наверняка увечье причиняло ей боль, но она старалась этого не показывать своему капитану.

Хелдор вошел в сени, оказавшись в коридоре. Вдоль стен тоже лежали раненые -этого было никак не избежать. Было душно, но скорее из-за огромного количества больных. Полы скрипели от чистоты, почти везде были развешены мешочки с травами и еловые лапы... Иначе проходя мимо иных палат запах был бы невыносимым.

- Сюда, капитан — Джеремус открыл узкую дверь, которая раньше вела в подсобное помещение. Окон там не было, лишь тускло горели свечи.

- Ты не подумай, я не со зла так его держу... Просто больше негде. Остальных сторонится… Отпустить… Отпустить не могу.

Хелдор едва заметно взмахнул рукой, свечи загорелись ярче. В углу, на матрасе сидел Конрад. Голова его была туго перебинтована, в остальном с виду он был в порядке.

Хелдор сел на корточки перед раненым, тот не шелохнулся.

- Что с ним?

- Он... Он не в себе. Кажется, особо сильный удар повредил его мозг. Мы поставили ему пластину, но…

- Я не понимаю... Каким образом? Разве разум исходит не от сердца?

- Сердце, с твоего позволения, лишь мышца, перекачивающая кровь по телу. -с ноткой покровительства сказал немолодой хирург - Не более того.

- Гм... И долго он... Вот так?

- Всякое бывает. Он ест, пьет, но не говорит. В уборную, слава богам, сам добредает. Но если не спит — то сидит вот в такой позе.

- Я могу попробовать с ним поговорить?

- Сколько угодно. - согласился Джеремус выйдя в коридор.

Хелдор поднялся на ноги:

- Я присяду рядом, ты не против? А то колени ноют, набегался за сегодня…

Конрад поднял на него голову с каким-то нездоровым удивлением, будто только что его заметил. Губы были плотно сжаты, а глаза, напротив, распахнуты как можно шире.

- Ребята спрашивают, как ты.Сейчас у всех полно дел, только я вот и нашел время, чтобы тебя навестить. Ты уж не серчай на них, ладно?

Конрад повернулся на его голос, смотрел неотрывно. Руку и колено он упер в матрас так, словно собирался в любой момент вскочить на ноги и убежать.

- Я слышал, вся оборона госпиталя едва ли не на тебе держалась. Молодец. Хоть и не оправился, но был в первых рядах. Без тебя пострадавших было бы намного больше. Ты помнишь?

Конрад чуть оживился, словно вспоминая, немного расслабился, теперь он уселся поудобнее.

- Жаль, что ты пострадал от такой подлости... Сами ранить тебя не смогли, так обрушили на тебя половину сруба.

-Еще... – хрипло, с надломом он выговорил

- Что?

- Еще... – с трудом он протолкнул слово.

- Говори, не стесняйся!

Конрад заговорщицки склонился над капитаном проговорив вполголоса:

- Они все охотились на меня. Они все хотели меня убить. Чтобы их не убил я…

Хелдор ухмыльнулся, но спал с лица, увидев смутившего Конрада. Разве это не было шуткой?

- Еще на их топорах были мухи. Они пробрались ко мне в голову. И они там у меня…роятся. - Конрад был абсолютно серьезен. – Роятся… Роятся… дружинник, потеряв интерес к Хелдору, лег набок, массируя голову – Роятся… Роятся…

Капитан Арн-Дейлцев, чувствуя ком в горле, похлопал соратника по плечу, после чего как можно скорее выскочил в коридор.

Лагерь северян на том берегу выглядел обезлюдевшим. Неужели они были так отчаянны и свирепы, чтобы всеми силами броситься в бой, и настолько глупыми, чтобы погибнуть ради чужих интересов?

Линию обороны у реки пришлось серьезно перекраивать – теперь баррикадами и рогатками надо было закрыть еще и изрядный пролом в стене. Башню, теперь сиротливо стоявшую у реки, разобрали ровно наполовину – во-первых, там теперь не засядут вражеские стрелки в случае удачного прорыва, а во-вторых камень пошел на насыпи возле реки. Туда же подсыпали и то, что разрушил гномий колдун. В целом, если кто-то попробует сунуться через пролом – будет встречен перекрестным обстрелом, а пикинеры под прикрытием рогаток смогут жалить тут и там вне досягаемости от более опытного и бронированного противника. Враг, тем не менее, не оставлял попыток укусить побольнее, потому приходилось быть начеку.

Маловероятно, что рейдеры предпримут самоубийственную попытку прорваться к ним на плотах, потому Рена по большей части беспокоил пролом. Людям был необходим отдых, потому в темный и промозглый вечер бойцов на всех вверенных ему постах не набралось бы и двух сотен. Два раза по столько спят поблизости в домах, держа в руках оружие и подложив под голову шлемы. Этого хватит, чтобы сдержать некрупный налет – так две ночи назад сотня рейдеров, не более, попыталась сунуться к ним, но увидев подкрепления, выбегающие из домов, поспешно отступили. Ну а не проворонить крупный приступ – забота эльфов, благо в темноте видят они хорошо.

Рен замер, укутавшись в плащ, выжидая. Арбалетчики и пикинеры при нем шумно вздыхали, переминались с ноги на ногу, терли ладони. Рену было привычно ждать что-либо или кого-либо и в менее удобных условиях. Однажды примерно в то же время года он стоял за старой ивой по колено в болотной жиже, выжидая свою цель. Бойцы сменяли друг друга каждый час, а он, как водится, стоял до зари, полагая, что незаменим здесь. Отоспится днем – там проснутся прочие командиры, и если что за него будет кому думать и командовать, но в этой промозглой ночи…

Неожиданно послышался плеск. Рен встрепенулся, плащ в мгновение ока был брошен на рогатки, а сам он вскинул лук на звук. Приступ?! Плеснуло раз, другой… Нет. Судя по всему, лодка. Одна. Лазутчик? Очень глупый лазутчик, раз воспользовался лодкой, но какой есть. Надо брать живьем. Рен опустил лук, после чего молча, парой пинков, поднял двух пригревшихся у жаровни ополченцев с бердышами: им частенько приходилось теперь дежурить по ночам. Жестами приказал прислушаться, и отправил идти на плеск.

Два молодых, но здоровых детины, откровенно трусили соваться в темноту, но возражать не смели. Нацепив шлемы и озираясь, они покинули круг света, тихо шурша по песку.

Через пару минут послышался тихий стук борта о чудом уцелевший причал, а затем крик, возня, звуки тумаков, за которым последовал жалобный писк. После этого боец, одетый как ополченец, но без оружия и с разбитым лицом, вывалился на свет – за ним шли двое с бердышами, несказанно довольные собой.

- Хорошо сработали. -Одобрительно сказал Рен. Конечно, по его разумению топали и дышали, как загнанные псы, но этого оказалось достаточно, чтобы подкрасться к высадившемуся. - И кто тут у нас?

Пойманный насуплено молчал.

- Лазутчик? Выкладывай все, как есть. Промолчишь – отправим палачам. Если выложишь как на духу – удавим по-быстрому, испугаться не успеешь – предложил Рен суровый, но не самый мучительный вариант.

- Да вы что! Я свой!

Рен осмотрел лазутчика. Простоват с виду. Не лазутчик. А может, шпион, и хорошо играет свою роль? Но нет, приплыть на лодке? Верх глупости для профессионала.

- И что ты там делал? – хмыкнул командир караула

- Это все… Военная… Ко… Коре… Корреспонденция. Мне нужно ее немедленно доставить!

- Кому? Хелдору?

- Хелдор не знает... То есть, эм, это секретная переписка.

Детина за спиной ткнул бердышом. Допрашиваемый громко ойкнул и подпрыгнул, потому как кончик бердыша больно ткнулся ему в зад.

- Да что вы делаете? Пустите!

- Чье это нахрен письмо?! – Рявнул Рен. Если бы Хелдора, то я бы тебя пропустил без вопросов. – Здраво рассудил Рен. Но если кто-то другой, то право знать я заслужил. Благодаря моим парням и их смелости – добавил он под одобрительный гул собравшихся. Говори.

- Но…

- Обыскать!

Древко бердыша больно бьет под колено, посыльный падает, после чего сразу несколько человек, вдавив его в песок, начали шарить по сумкам, пазухам, стащили даже сапоги. Как ни странно, сложенный вчетверо листок бумаги с двумя печатями легкомысленно лежал в ташке на поясе.

Рен понял, что парень точно свой, и полагал, что делает что-то очень важное. Он приказал его отпустить, махнув рукой, и тот встал, отряхиваясь и выплевывая песок.

Бывший тайный лучник прочел листок, затем перевернул его, увидев, что там же второпях и был написан ответ. Глаза у него полезли на лоб.

- Вы, здоровяки- обратился он к ополченцам. Идите прямо к Хелдору, пусть он перестает дрыхнуть и решает, что с этим делать. Вот… Вот кольцо мое, чтоб пропустили.

- А что с этим -уточнил один из арбалетчиков, указав на посыльного.

- Да отпустите его. – Махнул рукой Рен - Он не знал скорее всего. Думал, хорошее и важно дело делает… Так что получил по морде и будет с него…

Хелдор вернулся в Цитадель ближе к ночи. Он увидел, что горничные хлопотали в его порядком запущенной комнате, и не стал стоять у них над душой. Прикрывая дверь, он лишь буркнул им, чтобы нагрели бадью с водой.

Не мылся он, казалось, вечность, и выглядел он чуть чище, чем эльфы, вернувшиеся сегодня с лесной вылазки за свежатиной. Только мха и опавших листьев не хватало до полного сходства. Мерзкое ощущение от того, что все тело нещадно чесалось, дополняло его состояние опустошенности и усталости. Сегодняшний же визит к Конраду вконец его вымотал, обход укреплений утомлял, жителей вдохновить удалось едва ли. Даже посещение переехавшего вглубь города его любимого заведения радости не принесло – девчонки выглядели уставшими, вымученными. Они похудели, осунулись, руки загрубели от тяжелой работы – сейчас они самоотверженно занимались тем, что было необходимо городу. В чанах теперь они кипятили бинты, ветошь и прочее необходимое в нелегком осадном хозяйстве. Не мешать же им теперь. Тем не менее, для него нашлись копчености из старых запасов и преотличное пиво. Наверное, от сердца оторвали. Еще и денег брать не хотели, но он настоял.

Остаток дня он напряженно думал, что хуже, смерть, или...

- Или вот так... - прошептал вслух Хелдор.

- Ты чего там бормочешь? - пробурчал Халдык на Хелдора, бездумно вперившегося в карты. Тебе третий раз разогревают, ешь.

- Эм... Да, хорошо, спасибо — кивнул капитан. Даже с луком. Здорово.

- Ты пробуй, пробуй.

- Не присоединишься?

Халдык смущенно погладил немаленький живот, уже начавший нависать над ремнем:

- Мне пока хватит, это бы переварить.

- Как скажешь. -Хелдор воздал должное оленьей печенке, приготовленной Халдыком. Большую часть дичи отдали детям и раненым — а это то немногое, что он позволил взять именно себе.

Аппетит пришел во время еды, и он не заметил, как уже подчищал поднос краюхой хлеба. Увидев это, орк одобрительно хмыкнул:

- И как только пропустили охотничий отряд? Совсем службы не знают.

- Они тоже устали. У них еще и холодно – безразлично пожал плечами Хелдор.

- Что-то не так здесь -нахмурился Халдык, растерянно отхлебнув из винного кувшина.

- Ладно, наверное, эти копуши там прибрались.

Хелдор отправился в свою комнату, Халдык чуть задержался, пригасив часть свечей в зале, после чего ненавязчиво двинулся за ним.

В комнате Хелдор увидел комплект сменной одежды на убранной кровати, деревянную бадью и поднос с едой. На ужин он посмотрел с некоторым раздражением -нет, в городе голода не предвиделось, но кормили его явно лучше, чем дружинников или ополченцев.

- Халдык, отнеси поднос часовым, будь добр, печенки мне было более чем достаточно - Хелдор освободился от кирасы, в который ходил постоянно, после чего повесил ее на крюк, рядом с остальным гарнитуром. Сняв сапоги и бросив в как можно более дальний угол опостылевшую грязную одежду, он нырнул в горячую воду. Ему невольно показалось, что она перестала быть такой же прозрачной.

Он намочил водой находящееся под рукой ветхое, но отстиранное до белизны полотно и принялся остервенело тереть лицо.

Стало не так гадко, но отрез ткани был теперь похож на портянку и полетел в тот же угол, что и грязная одежка.

В дверь бочком зашла горничная. Обычно он гнал прочь тех, кто пытался нарушить его одиночество в такой момент, но на сей раз капитану было все равно. Не обращая на нее внимания, он потянулся за мылом и вторым куском ветоши. Девушка, зашедшая в комнату, не стала собирать вещи — неожиданно он почувствовал, как она оказалась позади него, и положила мягкие, теплые ладони ему на плечи.

Хелдор, устало вздохнув, запрокинул голову, вопросительно посмотрев на нее. Он мог видеть только небольшой, чуть загнутый нос, голубые глаза, высокий лоб и светлые волосы...

- Вам... Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила та, налившись краской.

Капитан впал в некоторый ступор, а девушка вдруг смутилась.

Памятуя о том, как давно у него не было женщины, он, быть может, затащил бы ее в бадью, совершенно не церемонясь… Но не сегодня.

В Хелдоре смешалось все - усталость, раздражение на то, что ему не дали спокойно отмыться (охота тебе плескаться в грязной воде, дура?) ... а еще ее белые локоны напомнили об Альде.

- Изыди… С полувздохом-полустоном отмахнулся от нее Хелдор, погрузившись в свои мысли.

После этого он закрыл глаза и нырнул в воду с головой. Когда он вновь осмотрелся, ни грязной одежды, ни горничной не было.

- Уф – недовольно посмотрел он на мутную воду – надо было все же полежать в кипятке вместе с тряпками, как предложила Инесса, чтоб пара слоев грязи слезла… эх, ладно, сойдет, - вздохнул он, вылезая из бадьи.

Едва Хелдор бросил кусок полотна, которым вытирался, на пол и потянулся к порткам, как в дверь постучали.

- Ну? Что там еще?

- Капитан! – Услышал он чуть простуженный голос. – мы от Рена – срочно.

- Заходите! - Закончив надевать исподнее, ответил он.

В дверь ввалились двое детин - в меру чумазых и уставших. В руках были бердыши. Выглядели они настолько грозно, что Хелдор едва подавил желание рвануть к стойке и взяться за меч. Он после довольно скверной, но все же помывки, резко контрастировал с этими бедолагами.

- И как вас таких красивых ко мне пропустили – усмехнулся Хелдор, после чего, сунув ноги в пулены, подошел к своему столу, где молча налил в два деревянных кубка вина, которые протянул воякам

-У нас… - тот, что стоял слева, сделал долгий глоток - От Рена кольцо.

-Понятия не имею, какие у него кольца, но судя по песку, который с вас сыпется, вы оттуда.

- Из… Извините, мы тут насорили.

- Перед вами извиняться в пору мне – Хелдор кивнул, намекая на то, что отдыхал в то время, как они были в дозоре.

- Да это, но что вы, Вам тоже отдыхать надобно – проговорил второй, допивая бокал.

- Так и какие новости? - Терпеливо уточнил Хелдор.

- А, извините – вот. Изъяли у … Лазутчика?

- Да не лазутчика, капитан. У посыльного. С вражьего лагеря.

- Чего?! – Хелдор развернул листок и увидел печать Милоша, городского головы. – Не понял? Это как?-уточнил он, тыча пальцем в печать.

-А, ну, посыльный… Его вот голова городской посылал в лагерь ворожий. - Здоровяк отчаянно жестикулировал, едва не уронив Хелдору бердыш под ноги - С этой запиской. Там вопрос и ответ…. Вроде – потупился отвечавший – я с грамотой не особливо.

- Дело дрянь. Спасибо. Пусть новость и не очень приятная, но… Вы открыли мне глаза. Идите на кухню, вас накормят. Сейчас на кухне дежурят постоянно.

- Так мы не из дружины…

- Вы прямиком из караула, на самом опасном рубеже - повертев в руках листок, возразил Хелдор – кому как не вам столоваться прямо в Цитадели.

… Была глубокая ночь, которая вот-вот на востоке подернется серой хмарью. Хелдор спал урывками. На улице гвалт не стихал — снующие там и тут патрули перекликались друг с другом. Время от времени он мог слышать отдаленный грохот — снаряды, пущенные из онагров, достигали цели. Он знал, что порой снаряды преодолевали стену, руша ближайшие дома. На счастье, там никто уже не жил.

Однако этот обстрел мешал спать всему городу -не для кого не секрет. Это отнимало силы, заставляло то и дело смотреть в темное ночное небо, а то и вовсе в потолок — безотчетно ожидая, что тяжеленный булыжник сейчас со свистом взрежет ночную мглу именно по твою душу.

Хелдору не нужно было знать баллистику, чтобы понимать, что даже теоретически ему ничего не угрожает. Но как в этом убедить самого себя?

Осаждающим не нужна стена. Она им уже не мешает. Им нужно сломить решительность каждого их воина. Как только они решат, что Арн-дейлцы дали слабину, они осмелеют, после чего начнутся ночные приступы.

Сколько в них погибнет, и достойной ли будет эта гибель? Едва ли. Рано или поздно, своего они добьются. Очередной булыжник, грохнул о стену, отвлекши его от размышлений:

- Это можно обратить в свою пользу – убеждая сам себя, вымолвил Хелдор.

Все командиры уже были на месте – даже Варро и Рен у смогли добраться в другой конец города. Это был первый совет, на который они могли собраться вместе после череды прошедших в напряжении дней – обычно кто-то всегда был на переднем крае. Один раз даже Кварт с арбалетом дежурил на стенах, приглядывая за ополченцами – на не самом опасном направлении, но рейдеры так обнаглели, что прогуливались и по кромке Древнего Леса.

Хелдор чувствовал себя неловко на месте Майсфельда – столы были расставлены так, что теперь его видел каждый.

- Хелдор… Эм, Капитан, мы ждем кого-то еще? – уточнил Варро.

- Да – он повертел в руках листок бумаги, исписанный с двух сторон – виновник торжества еще в пути.

- А что там? – полюбопытствовал Корнуэль.

- Пусть он сам нам и прочитает.

- А вы? Разве не умеете?! – удивился эльф.

Хелдор и остальные сдержанно рассмеялись.

- Полагаю, не хватает Милоша – догадался казначей.

- Именно его. Халдык, Лекс, если попытается уйти – схватите его.

Прочие командиры удивленно переглянулись – но стало ясно, что дело серьезное. Наконец, послышались уверенные, быстрые шаги, и Хелдор легким кивком приказал открыть створки в зал настежь.

-Господа – обратился Милош, входя внутрь, прошу прощения, были дела, не требующие отлагательств.

- Наверняка искали подходящий шейный платок к своей кирасе – не особо дружелюбно сказал Хелдор, намекая на щеголеватый вид мэра. Замечание командира было очень кстати: луженая кираса была надета поверх суконных одежд с бесполезно длинными рукавами - сейчас они болтались, подвязанные за спиной, а руки у Милоша торчали сквозь прорези в рукавах. Тонкого сукна шоссы были перехвачены дорогими пряжками под коленями, ну а носы на обуви были неприлично длинные.

Несколько человек сопровождения пытались войти за ним следом, но прямо у них перед носом створки захлопнулись. Мэр этого не заметил, аккуратно усаживаясь на лавку:

- Итак… Мы можем начинать?

- Да, начинайте. Вот, прочтите письмо, что послали нашим врагам. Ну и ответ на него. А то вы еще не в курсе – с деланым сожалением произнес Хелдор.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы смысл слов дошел до остальных. Командиры повыскакивали с мест, и каждый обещал Милош одно наказание страшнее другого.

- Пусть читает – чуть повысив голос, прервал Хелдор перепалку.

Милош, запинаясь, начал читать. Судя по всему, попытка к переписке была не первая, и даже не вторая. Мэр договаривался с врагом. Но с кем? Теодорик, если он все же выжил, в переговорах был не силен. Рейдеры? Очень вряд ли, тем более учитывая то, как агрессивно они себя вели после того, как смогли прорваться в город, но были отброшены.

- Право свободного прохода для дворянских фамилий… До столицы. Интересное требование. – Хелдор как бы невзначай глянул на Густава, прерывая воцарившуюся тишину.

- Капитан – главный над дворянским ополчением возразил – погибнуть мне на месте, если я знал об этом. Быть может, кто-то из прочих фамилий… Я выясню. И сообщу вам -сказал родич Лонгарма, нахмурившись. Точь-в-точь как раньше его сюзерен.

- Интересно, что еще планировалось? Наверняка хотели увезти отсюда все свою деньги, семью, слуг и всяческих дружков-купцов. Верно? А ценой чего? Моей головы?

- Вы и ваши воины постояли бы… могут постоять за себя. Я надеялся спасти простых людей… В конце концов, это бы развязало вам руки!

- Судя по налетам рейдеров, что стали только чаще – ваши усилия были тщетны. - Хелдор задумчиво посмотрел на план города и его укрепления - лишь до греха довели, Милош – со вздохом добавил он.

- Отнюдь! Рейдеры, ясное дело – неуправляемы. Но ни гномов, ни дружинников Стюрангарда к стенам больше не подступало.

- Может, потому что бы им крепко вмазали по сусалам? – Едва не сорвавшись на рык, спросил Альберт. После тяжелых боев он выглядел неважно – зубы выщерблены, стеганка, кое-где заштопанная и плохо застиранная от бурых пятен. Еще и шрам на щеке прибавился.

- Дружинники Стюрангарда пострадали меньше всего - твердо возразил Милош. – Почти никого из них не было на площади. К осадному лагерю стягиваются те, кто стоял до этого по гарнизонам - в Грозде и в Южных городах. Стюрангард выгребает все, что можно для решающего удара и боюсь, что гибель Черной Гвардии решила не так много, как хотелось.

- Не того боитесь, Милош. – Лейтенант сверкнул глазами- как минимум, мы отрубили башку гадине. И теперь она злобно стучит хвостом, пытаясь кого-то зацепить. И думает задницей.

- Осмелюсь сказать, что Стюрангардская задница все еще принимает решения – в тон ответил Милош. И если переговоры прервутся, то после изнуряющих ударов налетчиков – ударит дружина. В тот момент, когда вы… Когда мы не ждем.

Воцарилось молчание. Милош не был предателем. Он был абсолютно уверен, что действует во благо.

- Так. Отход дворян. О чем еще вы договорились? - Устало переспросил Хелдор – излагай.

- Предлагаете мне самому выкопать себе могилу? Я ведь понимаю, что…

- А предлагаете отдать вас на Суд Пик?! – услышав это, Милош стал белее снега. Остальные командиры тоже вспомнили методы воздействия своего капитана не без содрогания. – Вы виноваты хотя бы потому, что делали это за моей спиной. Выставив меня идиотом. Но вы еще можете послужить Арн-Дейлу. Этого ведь вы хотели, поступая подобным образом?

- Я… ну…

- Милош – Хелдор встал, угрюмо глядя на мэра – не будем опускаться до банального шантажа, не буду говорить, что мне известно, в каком имении скрывается ваша жена, дети… - Милош, громко задышав, присел на лавку – и что ваши … Владения тоже хотелось бы оставить за ними…. Поэтому – выкладывайте все, без утайки. А потом будете думать, как помочь это разгрести.

Мэр, отхлебнув вина и от волнения залив вином свои роскошные одежды. Несколько минут он помолчал, затем ответил:

- Кажется, я излишне увлекся игрой, не совсем понимая ее правил. Пытался выбиться в дамки, играя в карты…Я скажу, все что знаю.

Хелдор в такт кивал, то и дело позволяя командирам задавать вопросы. Рассказ занял не менее четверти часа.

- Что ж, Милош. Жаль, что вам не достало ума сообщить мне о своих планах… Как только мы отбили нападение на город. Все могло бы решиться иначе. Так говорите, лично с ним встречались, как его, Хагбертом?

- Лишь однажды, на том берегу, но…

- Очень. Очень хорошо - кивнул Хелдор. - В одном вы правы – у нас много провизии, и это может скорее с наступлением зимы раззадорить налетчиков, а не стать преимуществом. На Войта рассчитывать мы не можем – вестей оттуда нет, и нам неизвестно, сколько мародеров пришло в те земли, и насколько у них все плохо… Решать это надо сейчас.

- Что… Что я могу сделать? Чтобы все исправить.

- То, что хорошо умеете. Садитесь, пишите. Господа – пока пошлите за своим командным составом - всех вплоть до сотников – сюда. Можно даже наиболее толковых сержантов. Пора действовать.

- Прежде они придут…

-Милош?

- Я сделаю все, что от меня требуется. Но пусть это будет моим… Судом Пик. Прошу господа, сохраните мое имя… Как мэра, что бы ни случилось. И не дайте в обиду мою семью.

- Несмотря ни на что, ваша служба в дни мира была полезна. Город процветал в тот краткий миг. И мы вместе с ним. – С горькой усмешкой сказал Хелдор - Мы скажем сотникам, что такой наша задумка была с самого начала.