Последняя Осень. В осаде.

Глава 15

Наступившее утро, избавив от ночных страхов и неопределенности, все же не смогла принести защитникам чувства облегчения. Тяжелые свинцовые тучи едва не вспарывали свои животы о темный потускневший шпиль на здании мэрии. Поднимавшийся вверх дым от сгоревших домов и погребальных костров сливался с ними, из-за чего казалось, что город накрывал огромный грязно-серый саван.

Армия осаждающих удавкой стягивала защитные позиции Арн-Дейлцев. Гномы и стюрангардцы отдыхали в опасной близости от стен, потому как они были уверены, что у защитников не достанет сил для вылазки. Отряды рейдеров и тяжелой пехоты располагались в четырехстах шагах от обрушившейся стены, готовые в любой момент пойти на приступ – едва защитники решились бы на ответные действия.

Морские разбойники, по большому счету, были уже в городе, и стоит налетчикам на той стороне реки начать переправу – как они тут же поднимутся в атаку. Они довольно неплохо закрепились в доках, и если Арн-Дейлцы решат их выкуривать большими силами, то незамедлительно будет послано за десантом на плотах, и группа Стюрангардских дружинников атакует через пролом. Арн-Дейлцам оставалось только ждать приступа - дворянского ополчения будет совершенно недостаточно для молниеносной, но вместе с тем массированной вылазки. Латники и уланы не смогли бы усилить их в полной мере. Прежде чем основной отряд гномов был перебит – они прорвались к конюшням стражи и подожгли их со всех сторон - скакунов стало удручающе мало. Теперь на это месте было выжженное пятно, от которого пахло паленой шерстью и мясом – а трупы животных были стащены в кучу – отряд угрюмых ополченцев с тоской думал, как бы от них поскорей избавиться.

Уланы Альберта теперь мало чем отличались от остальных стражников. Оставшихся лошадей перевели в Цитадель, и были они буквально на вес золота. Тем бойцам, что еще были пограничной стражей и немало времени проведшим в седле, было особенно тяжело – сами себе они теперь казались медлительными и беззащитными.

Дома мирных жителей мало пострадали – в основном те, что были у конюшен. Учитывая силу пожара – вполне могло бы выгореть несколько кварталов.

К счастью, остальные участки стенки выглядели надежно: кое-где лишь были отломаны зубцы да деревянный навес неизбежно обрушился под ударами катапульт. На месте серьезных повреждений или намечающихся брешей еще вчера потрудились инженеры, но едва ли раствор успел схватиться как следует, несмотря на все ухищрения. На месте зубцов плотники, не придумав ничего лучше, сделали деревянные ограждения из грубых досок – защиту от стрел они обеспечивали вполне сносную, а в случае штурма хоть сколь-нибудь смогли бы задержать недруга.

Ворота все еще были в целости - равно как и решетка, на которую возлагали защитники серьезную надежду, в случае штурма через них.

В городе большинство приготовлений осталось в целости, сейчас ополченцы восстанавливали лишь те участки, через которые прошла колонна гномов – при повторном штурме они наверняка двинутся в том же направлении. Как назло, двигались они, прорываясь через наиболее слабо укрепленные места – точно знали, куда ударить, и, как если бы у них был подробный план города.

Маркграф срочно собирал совет командиров – необходимо было решить, что готовила им судьба – и как им всем вместе противостоять ее превратностям.

Майсфельд выглядел все хуже – осада вымотала его, пожалуй, побольше всякого рядового Арн-Дейлца. Когда командиры вошли в небольшой зал, граф откровенно клевал носом.

Когда все расселись по своим местам, маркграф на своих подчиненных не обратил никакого внимания – он уперся лбом в столешницу, на которой был план обороны города. Весь он бы испещрен пометками, которые он делал по ходу противостояния. Рядом в одну точку на карте пялился казначей, в дни осады совершенно потерянный – сейчас было не до торговли и выплаты жалования, поэтому он выглядел довольно потерянно – его мир, где все работало благодаря обороту медных и серебряных кругляшей вдруг рухнул.

С грохотом на стол опустился гляняный кувшин – Евик, поставив его и бросив взгляд на карту, удалилась.

- Эм… Ваша Светлость? -Учтиво откашлялся Карви, переглянувшись с остальными.

- А? Что? М… Да… да… - Майсфельд сонно поводил глазами от одного знакомого лица к другому – а где Рен?

- Ситуация у берега очень напряженная, Ваша Светлость – ответил Варро. – он не решился оставить пост… Морские разбойники только и ждут нашей слабины, а Рен держит их в напряжении.

- Он и его люди, ты хочешь сказать?

- И да, и нет… Это странно, но мне показалось, что северяне его… побаиваются.

Командиры слабо улыбнулись при мысли о том, что один лучник мог держать в страхе несколько сотен человек.

- Тем не менее – это правда - если у кого-то будет время, вы можете убедиться. Его тактика ведения войны довольно таки… пугающая своей новизной.

- У меня, к сожалению, не так много времени – невесело признал граф. – Поверю на слово.

- Недруг готовится к штурму – осторожно напомнил Хелдор, вытирая руки от невесть откуда взявшихся на них чернил - Я думаю вы нас для этого собрали?

- Да, совершенно верно – спохватился Майсфельд. - Эльфы докладывают, что в стане врага готовится внушительных размеров таран. Он слишком старательно сработан для того, чтобы быть уловкой – пресек граф возражения. - Конечно, реку и пролом в стене они без внимания не оставят, но воротами – я уверен, они займутся всерьез. Густав – ваш отряд останется в резерве, на случай их прорыва, или коли представится удачный момент для вылазки. На свободных лошадей мы должны быть готовы посадить всех воинов у вас в подчинении. Близлежащие улицы не столь сильно застроены, так что пространство для разбега и маневра у вас, разумеется, будет.

- Да, Ваша светлость. Но… Не стоит ли нам спешиться?

- Конный резерв – серьезный козырь. И он остался у нас лишь один - граф с сочувствием посмотрел на Альберта, и я полагаю, что отсутствие какого-либо из родов войск… Граф потер подбородок – может… может пагубно сказаться на наших оборонительных способностях. Купеческое ополчение несколько усилит вас – под командованием Милоша они смогли себя неплохо показать.

- Прикажете мне их возглавить – спросил Милош. Он, несмотря на все лишения, держал свой костюм в порядке. К его алому костюму добавился плащ с оторочкой. В сравнении с остальными он выглядел немного щеголевато.

- Ваша задачей будет отселить людей подальше, вглубь города, найти им место для ночлега. И с частью стражи и ополчения вам придется следить за порядком в тылу, покуда мы у ворот и на стенах.

- Будет исполнено, ваша Светлость.

– Касаемо стен – Майсфельд резко вскочил с кресла – сонливость будто рукой сняло. Эльфы Корнуэля пусть концентрируются на башнях близ ворот. Стрелки ополчения пусть будут на куртине ближе к береговой линии, для оказания поддержки бойцам на земле. Пусть некоторое число их стрелков так же будет размещено на стене по правую руку от ворот - вместе с парой сотен стрелков Карви. Помните о надвратной башне, снабдите ее камнями и бревнами, если еще этого не сделали.

- Да, Ваша Светлость – почти хором ответили ему.

- Остальным придется расположиться у стен. Судя по тому, что они строят таран, у нас есть время сработаться возле них, чтобы не мешать тем, кто будет оборонять пролом, доки и… если понадобится, то улицы поблизости.

- Будет сделано – переглянувшись, сказали Карви и Хелдор. Альберт, полагая, что пролом опять будет на нем, тоже кивнул.

- Не смею вас задерживать – сказал Майсфельд, сложив руки на груди – готовьте бойцов к построению. Кварт – окажите мне честь и осмотрите мой доспех – я не останусь сегодня в стороне.

Хелдор отдав распоряжения о построении, и лично проверив то, как его бойцы исполняли задуманный маневр, решил навестить Рена – дело было уже ближе к вечеру. Строевая перед решающим днем прошла быстро – каждый боец стремился выполнить его четко и слаженно, как и требовалось от них.

Когда командир пикинеров нашел Рена на башне, тот стоял, опершись… Какое там, он буквально висел на бревенчатом ограждении, бездумно глядя на позиции морских разбойников.

- Рен?

- Хе… - тот, кажется, охрип – Хелдор? Ну наконец-то то… а ты… не принес мне кое-что оттуда… ну, от вас.

- Вообще то, хотел тебя угостить, но…

Рен выхватил глиняный кувшин из рук Хелдора, одним движением сломав печать вместе с горлышком кувшина. После этого он стал жадно пить. Заросший кадык ходил вверх- вниз. Багровые струйки стекали на подбородок и шею. Когда стрелок швырнул кувшин, разбив его о не струганый пол, стало ясно, что все содержимое он осушил залпом.

-Это…- Тайный лучник вытер испачканное лицо рукавом, от чего оно, напротив, обрело весьма живописные разводы – это уже третья со вчерашней ночи– заговорщицки подмигнул Рен.

- Мне кажется, тебе не стоило бы….

- Ооо! Нет-нет-нет! Как нажраться и поиметь фрейлину, за вашбродием не заржавеет - рубанул правду-матку Рен, да так громко, что арбалетчики сразу навострили уши - а стоило че-человеку снять стресс, как «мне кажется тебе не стоило бы!» - безбожно переврал лучник его интонации.

- Будет тебе известно, Рен, что я никогда не пил вот так, ожидая нападения противника. Что ты сможешь сделать, если они сейчас пойдут на приступ? Думаешь они убегут, едва увидев, как тебя рвет?

- Тс…Тссс! – замахал руками Рен. Тут – вот тут… вот тут ты неправ! Прошу сюда!

Пошатываясь, тайный лучник сгреб в охапку свое оружие и колчан.

- Ты думаешь... Я стрелять разучился? Да хрен тебе!

- Куда конкретно ты будешь стрелять Рен? Они все укрылись за кораблями.

- Они так думают. Ты так думаешь. Только я так не думаю – Рен похлопал себя по лбу… Эти оборванцы думают, что спрятались? – он указал на ряды драккаров, перевернутых набок. Они выглядели, как выброшенные на берег исполинские чудовища. - Да, но не только от меня. Запоминай! Показываю один раз!

Хелдор не успел углядеть, когда Рен натянул тетиву, да тут же и опустил. Стрела гулко ударилась о днище ближайшего драккара, после чего из-за него выглянула голова, защищенная шлемом. Сидевший за бортом корабля, судя по всему, вернулся на свое место. Второй выстрел – северянин выглянул из-за борта сильнее, однако Рен не выстрелил во второй раз. «, наверное, замешкался по пьяни» - не без злорадства подумал Хелдор.

-Терпеливый – пробормотал Рен, доставая третью стрелу.

- Я конечно понимаю, но стрелы…

- Чу! – сейчас все будет – заверил его тайный лучник.

Третью стрелу, оттянув тетиву до уха, он вогнал в борт по самые летки. Бранясь во всю луженую глотку, из-за корабля выскочил северянин – он прикрывался круглым щитом, за которым у него было два дротика – еще один он сжимал в правой руке.

Товарищи кричали, просили его вернуться назад, но тот лишь зло огрызался, продолжая идти по речному песку, чуть запорошенному снегом. Морской разбойник прошел с полсотни шагов – Рен не стрелял, так и замерев с натянутой стрелой. Дурашливый взгляд пьяного лучника сменился на угрюмо-сосредоточенный. Северянин пробежал несколько десятков шагов бегом, замахиваясь дротиком. Он на мгновения открылся, отводя щит в сторону – тогда лучник наконец отпустил тетиву. Хелдор ожидал на этом конец демонстрации его умений, но стрела не пронзила не глаз, не горло, не сердце –она вонзилась метателю в колено, после чего тот завалился набок, падая. Дротик бессильно упал в нескольких шагах. Северянин машинально потянулся к ране, пытаясь вытащить стрелу – Рен тут же выстрелил тому чуть ниже короткого кольчужного рукава – в локоть.

Хелдор мог только представить, какую боль он сейчас испытывал. Из последних сил он, ковыляя, бросился к укреплениям, отбросив в сторону тяжелый щит. Стрела тут же вонзилась чуть выше голени, после чего тот растянулся на песке. Пронзенная стрелой рука болталась плетью. Потеряв всякое самообладание, морской налетчик закричал во всю мощь, зовя товарищей на помощь.

- Охота начинается – злорадно просипел Рен, доставая следующую стрелу.

Один из товарищей раненого выскочил из-за укрытия – а за ним еще один, держа над головой щит. У раненого они оказались почти одновременно - подхватив его под руки – стрела тут же вонзилась одному из северян под ложечку, даруя быструю смерть, а второй отпустил раненого, хватаясь за пронзенное плечо. Рен выстрелил второй раз, и его развернуло вполоборота, когда стрела вонзилась в локоть здоровой руки. Он заметался, не зная, помочь ли своему скребущему песок товарищу, либо бежать самому, покуда целы ноги. Пока он думал – стрела вонзилась в живот – слишком больно, чтобы бежать, но не так опасно – чтобы умереть на месте. Теперь перед укреплениями Арн-Дейлцев корчилось двое.

Из-за бортов выскочило еще несколько человек, не выдержав криков своих товарищей, после чего Рен не прекращал стрелять до тех пор, пока каждый из них не лежал на песке.

Из-за бортов выбежало еще десятка три человек, но тут уже не растерялись арбалетчики, которые, разрядив залпом взведенные арбалеты, заставили их отступить.

Раненые корчились на песке, а их товарищи, не решаясь высунуться из-за бортов, сыпали проклятьями в сторону Рена.

Тайный лучник швырнул лук в сторону и страшно, истерично расхохотался, опершись на столб и сползая по нему на настил.

Хелдору неожиданно захотелось бежать оттуда без оглядки – проклятия морских разбойников, вопли раненых, непрерывный, с завываниями, смех Рена. Через минуту-другую, которые показались командиру пикинеров вечностью – Рен умолк и сполз по столбу, спрятав лицо в ладонях, то и дело всхлипывая.

Хелдор подошел ближе, сев рядом с ним на карточки, украдкой выглянув из-за бортика – ранеными занялись ополченцы, которые со сноровистостью муравьев оттащили их к остальным пленникам.

- Война –это Преисподняя, Хелдор – сказал, тот, успокоившись. И это… это дело и моих рук тоже.

- У нас не было выбора, Рен.

-Нет… Ты не понимаешь… Вчера, я поджег… Поджег эти трижды проклятые укрепления…

- Ты сделал то, что должен был. Ты остановил наступление с реки. Не сделай ты это – пришлось бы кому-то другому… Иначе… И теряя наших людей!

- Какой ценой! Сколько воинов погибло в том огне? Мне... мне пришлось… - Руки лучника затряслись – сейчас он не то что бы не смог стрелять – а просто бы выронил оружие из своих рук. Скажи, сколько сгинуло от моих рук? Десять? Двадцать? Полсотни?!

- Рен, я не могу знать…

- И я не знаю, Хелдор… - от схватился за волосы, раскачиваясь. – И никогда не узнаю. Никогда не узнаю…

-Ты делаешь то, что необходимо, Рен. Ты продолжение своего лука, как я – продолжение полекса и командного рожка. Война, это… это не про нас. Мы вынуждены играть роли, которые требуются от нас. Ты – стреляешь, я – ору на подчиненных и раскалываю черепушки гномов топором.

-Но это не мы, Хелдор, ты сказал сам… - Рен, словно утопающий, вцепился в упелянд Хелдора - Я не хочу быть продолжением своего лука… Да, лук часть меня, к мирной жизни я не вернулся бы… Но именно лук должен служить мне, но не наоборот… - Я чувствую… Я чувствую… Что я на грани - и я не знаю, что за ней.

Хелдор покачал головой, поднимаясь:

- Самые страшные битвы происходят в наших умах – и я знаю, что ты выкарабкаешься, не сорвешься. Я не могу влезть к тебе в голову и… подкрутить там что-нибудь. – Хелдор схватил стрелка за плечи, понуждая его поднять голову - я схожу к Адель, быть может, что-то придумает.

- Она… Я давно ее не видел – Рен словно расцвел, улыбаясь - лишь услышав одно ее имя – передавай ей там… Привет от меня.

Командир пикинеров, временно отойдя от своих обязанностей, вновь вернулся в ратушу. Здание выглядело поврежденным после ночного происшествия, но сейчас работники уже добрались до него, заменяя кое-где обгорелую крышу. Часть правого крыла пришлось разобрать целиком – на счастье, оно практически пустовало, потому как бюрократия в городе еще успела развернуться здесь также, как до Усобицы.

Бывшие помощники Альды довольно охотно взялись за дело, когда он уходил отсюда утром – он не просил их о помощи, но, когда увидели сурового воина, который, чертыхаясь, сражался с литерами, пытаясь не наделать ошибок, они с готовностью вызвались ему помочь – тем более что при первой попытке некоторые слова оно поставил задом наперед, да и казалось, что еще чуть-чуть, и от его усердия старый бесценный станок сломается.

Сейчас отпечатанные листы висели на просушке - в очаг подкинули поленьев, но в помещении все равно было весьма стыло и холодно, поэтому дело затягивалось. Впрочем, к вечеру эти листовки точно получится раздать.

Примерно в это же время к станку подошел Милош, кидая взгляды на листы:

- Воистину, слово - это оружие. Особенно печатное слово. Как еще иначе выразить каждому жителю и защитнику слова поддержки. Ваша работа? Вы еще и пером, помимо топора...?

- Это черновики Альды. Я обнаружил их здесь.

- А сама ведь она… Верховный, как печально.

- Верховный ее не спас. – сказал Хелдор, словно отрезал.

- Но память о ней, кажется, спасли Вы – учтиво сменил тему Милош. - Такие слова не пропали зря - франтоватый мэр снял с прищепки высохший листок – «Кровь разожгите, напрягите мышцы,

Свой нрав прикройте бешенства личиной!» Действительно, пробирает! Кажется, у нее было достойное воспитание. Кем она была, дворянкой?

- … Вроде того – ровно и бесстрастно ответил Хелдор.

-Да, действительно, иначе едва ли Майсфельд приставлял к ней наблюдателей.

- Пожалуйста, распорядитесь, чтобы это попало к людям… - устало проговорил Хелдор - Кому нужно – раздайте, или прочтите на площади…

- Всенепременно. У вас еще много дел, так что не беспокойтесь об этом… Кае же хорошо, что печатный станок уцелел – вновь вздохнул Милош, продолжая читать.

- У станка и она осталось бы жива…

- Вы что-то сказали?

- Нет – ответил Хелдор уже в дверях – до встречи!

Наутро в стане осаждающих было заметно оживление. По ту сторону реки рейдеры подтаскивали сколоченные плоты к воде взамен тех, что повредились во время ночной атаки – едва стоило добраться до них вестовому на взмыленном коне.

Воины готовились к приступу с ленцой, не торопясь - прыткость, проявленная защитниками, которые должны были быть захвачены врасплох, да еще и огонь, обрушившийся на них, не прибавлял рвения и энтузиазма. Наиболее суеверные твердили о том, что под ногами у них в один миг разверзлась земля, обдав их огнем Преисподней. Вкупе с историями о волколаках, истребивших уйму гномов – звучало вполне правдоподобно.

К утру часть рейдеров уже была переброшена через реку, они вместе с северянами ютились за опрокинутыми набок драккарами.

В основном лагере с верой в день сегодняшний было получше – стюрангардцы были воодушевлены тем, что их предводитель наконец вышел из шатра, облаченный в свои синие с отливом доспехи. Он не сказал ни слова, но, когда он поднял руку в приветствии и вскочил в седло, возглавив своих телохранителей, его встретили приветственными криками. Черная гвардия и спешенная знать вместе со своими оруженосцами строились в штурмовую колонну.

Перед ними строились лучшие из гномов, горящие жаждой мести, гвардейцы и хускарлы – наверняка именно колдуны Арн-Дейла призвали на них такую напасть. Ну а человек, который вел этих чудовищ в бой – точно был средь них главный.

Временный командир гномов рассматривал полученный из надежных рук план города, соображая, куда он направит своих воинов – он поведет воинов малых кланов в бой, сразу за Черной Гвардией. Хотел бы он, чтобы и гвардейцы их народа выстроились здесь же – но жажда мести будто выжгла им глаза. Впервые кому-то доводилось видеть, как суровые воины, не убоявшиеся даже волколаков, рвали свои бороды, не зная, как еще иначе выразить свою скорбь.

Тут же выстраивалась тяжелая пехота Стюрангарда, а по бокам от готовящейся к штурму колонны - рейдеры с лестницами и мантилетами. С собой они несли еще и легкие плетеные щиты – были они хороши против стрел, но едва ли полезны в ближнем бою.

Огромное войско неожиданно взорвалось приветственными криками – откуда-то из центра лагеря выкатывали массивный таран – такой, что тащить его должны были несколько десятков человек.

Фэм вздрогнул, увидев чудовище, которое умельцы гномов построили из обломков катапульт и всего, что только было в лагере. Это не было стенобитное орудие – это скорее походило на драугра, восставшего из мертвых и собранного из кусков павших воинов, оружия и обломков.

Толщина крыши у тарана поражала – а стрехи, судя по всему, державшие такую броню, тоже были под стать. Огромное бревно было оковано металлом – гномы даже не поленились придать ему форму гротескной оскаленной пасти, хорошенько поработав молотами. Толстые деревянные доски по бокам достигали земли, колеса тарана были практически неуязвимы.

Глава гильдии инженеров нервно сглотнул, убирая подзорную трубу. С глубоким сомнением посмотрел он на камни, обильно наваленные на площадку над воротами, на заряженные баллисты. Потом – снова на таран…

-Я просто так не дам вам разрушить ворота – с воодушевлением сказал Фэм. – Эй вы, там, бездельники? Да, вы! Лопаты в зубы и за мной! За мной, я сказал! У нас мало времени!

Рен оцепенело смотрел в сторону реки, наблюдая за плотами, на которые сейчас грузились рейдеры. От лагеря морских налетчиков тоже поплыло несколько кораблей – оттуда выгребли всех или почти всех, кто мог держать оружие. Упрямые северяне не желали уплывать, не солоно хлебавши - сразу видно, что скорее воины, чем наемники, в отличие от имперцев. Выглядело так, что они были готовы погибнуть все до последнего, но прорваться в город.

Рен дернулся, услышав шаги внизу – потом в открытом люке показались пшеничного цвета волосы, заплетенные в косу.

- Рен?

- Аслейф? – Рен болезненно засуетился, подавая ей руку и помогая подняться. - ты… Здесь? Тут слишком опасно, да и…

- Адель просила меня передать тебе кое-что. Какой-то отвар. Хелдор пришел и сказал, что ты… Что ты… Плохой…

- Так и сказал? – Грустно усмехнулся Рен.

- Плохо себя чувствуешь?

-Можно и так сказать – пожал Рен плечами, глядя на северянку, но то и дело оглядываясь на песчаный берег.

- Вот, д’ержи – Аслейф дала ему кожаную флягу – едва тайный лучник трясущимися пальцами откупорил его, ему в ноздри ударил резкий запах трав и брожения.

- Ого, это похлеще того, чем меня потчевал Хелдор.

- Пей до капли – строго сказала Аслейф, почти один в один повторяя нотки Адель.

Рен недовольно фыркнул и пригубил немного. Облизнув губы, он довольно хмыкнул и приложился к фляге вновь.

Пустую флягу он отдал Аслейф.

- Как мои… соплеменники? – невесело спросила она, перекидывая тонкий ремешок через плечо. Она была в том же платье, что и раньше, но поверх был надет добротный суконный плащ – хоть и изрядно потертый.

- Упорствуют - с деланным сожалением сказал он.

- Их осталось так мало… Хотела бы я, чтобы они отправились восвояси.

- Я боюсь, что это невозможно… Вот, еще плывут от вас…

Неловкое молчание прервали перекликающиеся на стенах часовые, на берегу арбалетчики тоже беспокойно завозились, глядя вдаль – Стюрангардцы, судя по всему грузились на плоты. Завидев это, северяне за своими укрытиями встали на ноги, азартно крича и стуча топорами и мечами о щиты.

- Аслейф, тебе пора уходить, очень скоро тебе здесь будет не место…

Девушка упрямо сжала губы, покачав головой. Рен ошарашено посмотрел на нее.

Цитадель походила на растревоженный улей - лишь вместо гудения слышался лязг железа, скрип да ругань. Евик задумчиво смотрел вслед отрядам дружинников, один за одним выходивших из открытых настежь ворот. Сейчас через ворота двигались отряды пикинеров, на них азартно покрикивал Хелдор - при этом не забывая подшучивать над теми, кто задевал пиками свод ворот. В один момент командир пикинеров, отойдя от Цитадели шагов на сто, глянул наверх, заметив придворную даму, стоявшую у ворот. Хелдор довольно учтиво отвесил ей легкий поклон, но девушка до сих пор помнила, как той ночью он ворвался в ее покои… и его жадные горячие руки.

Евик вздрогнула, отворачиваясь. Начинали строиться дружинники, что пойдут вместе с Майсфельдом. Значит и ей пора.

Не только дружинники готовились к битве – прислуга вооружалась полупиками и арбалетами, даже немногочисленные фрейлины опоясывались поясами с навешанными на ними сумками с болтами и с крюками для взвода тетивы. При этом забавно раздували ноздри, чувствуя себя воительницами, или даже полумифическими амазонками. На плац мимо нее пропыхтел казначей, недоверчиво глянувший на нее, а вот Лейдл, ковыляя на своей культе, был как всегда приветлив. За ним семенили несколько мальчишек-конюхов, тоже собиравшихся дежурить на стенах.

Евик проскользнула в свою комнату – избавившись от платья, она нацепила на себя мужские шоссы дорогого сукна, поверх белой сорочки –стеганку, усилив ее кольчугой. Ее костюм дополнил шлем с расходившимися в стороны полями. Собственно, так она и раньше стояла позади Майсфельда, пока тот следил за сражением с башни. Осталось еще кое-что.

На пояс, которым она подоткнула накидку черно-синих цветов, Евик дрожащими руками нацепила узкие и короткие ножны – в них был скармасакс, который она тогда выиграла у Ивви, поставив на кон целый золотой. Евик судорожно вздохнуло, выравнивая дыхание. Она высунула наполовину клинок из ножен, критически осматривая его. На мгновение он отразился на свету, падавшим через окно, и могло показаться, что лезвие клинка было бледно-зеленого оттенка. После этого, уняв волнение, Евик перехватила у одного из мальчишек –адъютантов знамя и поспешила вслед за Майсфельдом.

Основная часть воинов была уже на своих местах –воины Хелдора и дружинники, строившиеся с противоположной стороны ворот, замерли в ожидании. Основной отряд, ведомый Майсфельдом и Карви, немного задерживался.

Альберт вел своих воинов на позиции, обходя выстраивающихся за укреплениями ополченцев – арбалетчики, бильмены, щитоносцы, бывшие уланы – двигались единым строем. Стража немало пострадала в прошлых стычках, теперь же они держались вместе, готовые погибнуть, но не пропустить недругов через пролом. Некоторые из ополченцев, заспанные, спешно выскакивали из близлежащих домов, хватая со стоек оружие. Почти две трети от общего числа ополченцев были стянуты здесь, одни были у самых укреплений, прочие же находились в резерве под командованием Варро.

Корнуэль обеспокоенно вертел головой, находясь на одной из башен – ему было бы проще, если бы все они, эльфы, держались вместе, но приказ есть приказ. К ним присоединились юноши и девушки, которые до этого были задействованы лишь на охоте, и предводитель искренне надеялся, что им не придется вступать в рукопашную схватку. Врачевательница Куэ, которая раньше помогала в госпитале, теперь тоже была здесь – шлем буквально ее придавил, а лук был едва ли не выше нее. Тем не менее, первым же залпом она показала, что ее рука была для него достаточно тверда.

Часть ополченцев строилась на внутренних рубежах, и весьма солидное их число дежурило на площадке возле госпиталя – они должны были охранять его, переноской занимались другие. Здесь же готовились к бою и легко раненые бойцы, которые, в случае чего, не желали оставаться в стороне. Джеремус впервые за долгое время вновь надел кольчугу, а под рукой у него была глефа. Волей-неволей ему передалось воинственное настроение его пациентов. Негласное командование над легко ранеными бойцами взял на себя Конрад – он считал, что абсолютно здоров, но Джеремус не отпускал его из госпиталя, зная, что он до сих пор терзается головными болями после того могучего удара наемника. И немудрено, ведь шлем, который сейчас был при нем, Кварту удалось выправить его далеко не сразу.

Дворянское ополчение под предводительством Густава было в полной боевой готовности, держа своих скакунов на поводу. Они, по странной традиции, приносили клятвы о том, скольких врагов они сразят, и какие деяния совершат. Так или иначе – настроены они были решительно – в полном боевом облачении – а доспехи были начищены так, словно они собрались на парад. Сверкали чистотой даже, пожалуй, шпоры у рыцарей. Как только пикинеры, в случае нужды, откатятся назад, тут же они и ударят, сминая тех, кто прорвется через ворота.

Большой отряд дружинников, которому предстояло держать центр, шел по главной, самой широкой улице, ведшей к воротам.

- Ровнее! Ровнее! Плечом к плечу! – Во всю мочь кричал Карви – первые три ряда состояли сплошь из самых крепких и стойких бойцов с большими каплевидными щитами. Новобранцы таких не использовали, разве что такие могли попасть в руки ополчения, но в данном случае это было не по причине нужды - эти воины служили, кто Майсфельду кто, из-за превратностей судьбы, графу-предателю многие годы, и менять своих привычек не спешили

За ними двигались и остальные дружинники, в середине построения находился Майсфельд. На этот раз на нем была полная латная защита ног, нарукавники, кольчуга до середины бедра, а поверх нее – неизменный нагрудник с отчеканенным вороном.

В руках он держал полуторный меч и гербовый треугольный щит. За ним семенила Евик, с которой у него проходил оживленный разговор.

- Отдай немедленно знамя одному из воинов, и вернись в Цитадель – не в первый раз повторил граф - это опасно, ты можешь погибнуть!

Лекс, сочтя это за приказ, схватил Евик за плечо, вынуждая ее отойти в сторону.

- Со мной ничего не будет! Я надела кольчугу! И, и шлем, вот он!

- Это не делает тебя воином, ты погибнешь ни за что!

- Если мне суждено – пусть так, я готова принять судьбу! – Евик грозно положила руку на бедро, хватаясь за скармасакс в ножнах.

- Ты переборщила со своими куртуазными романами, - покачав головой, произнес Майсфельд - надо, пожалуй, сжечь их все до единого. В отличие от твоих побасенок – белокурые девы с синими от гнева глазами, сжимающие знамя и ступающие вослед своему сюзерену, гм, долго не живут.

Майсфельд остановился и развернулся, готовый к решительному натиску в этом споре.

- Я… Что ты делаешь?

Евик, продолжая сжимать знамя, бухнулась перед ним на колени:

- Ваша Светлость, я слишком долго была в стороне, слишком много боялась, слишком… Все, о чем я желаю – хоть раз в жизни поступить правильно. Я ошибалась, не раз, и не два, но я…- Голос ее задрожал, как струна - хоть раз я должна… Ради своей семьи, понимаете? Я не хочу славы и почета и вряд ли получу его, прячась за Вашей спиной, но… Может когда-нибудь моего отца простят за его предательство?

Майсфельд опешил от такой отповеди, стоящие поблизости бойцы были потрясены не меньше. Лекс всего лишь в удивлении поднял бровь.

- Встань, Евик… Ты права, мы делаем общее дело, и было бы жестоко отказать тебе, отправляя в Цитадель.

- Благодарю вас! Я не отойду от вас ни на шаг, и буду крепко держать это знамя, вот увидите!

Майсфельд отвернулся от нее, что-то проворчав себе под нос.

…Под звуки рогов, барабанов и крики осаждающих двинулись вперед – к стенам. Было что-то надрывное в том, как они подбадривали себя, идя в бой – словно и сами не верили в успех. Впрочем, лучшие из лучших шли в бой с мрачной решимостью – гвардия гномов жаждала мести, а Черная Гвардия, равно как и дворяне, была воодушевлена появлением их командира на поле сражения.

В бой были брошены все силы, с суши наступали гномы и стюрангардцами четырьмя неравными и по численности, и по боеспособности отрядами – основная колонна двигалась вперед вместе с тараном к воротам, две поменьше – с лестницами и мантелетами по обе стороны от них. Четвертая колонна двигалась вдоль реки, по направлении к обрушившемуся участку стены. Прочие выгребали сейчас на плотах через реку.

Стрелы сорвались с тетив, и первый залп не принес существенного вреда, однако, выждав момент, заговорили баллисты. Инженеры бросали лопаты и заступы, принимаясь направлять орудия на штурмующих грязными от земли руками. Времени было чуть, но кое-какой сюрприз они в воротах оставить успели — работали они очень и очень быстро, под беспрестанную ругань Фэма.

Командиры стрелков и расчетов быстро вошли в темп — и нашли себе цели по силам. Таран было не повредить, а вот грубо и быстро сколоченные щиты, которые защищали от стрел, против баллист были совершенно бесполезны. Тяжелые снаряды легко разбивали их, после чего в бреши тут же залпами стреляли дружинники, эльфы и ополченцы. К тому времени, как таран приблизился к воротам, колонна по левую руку от ворот отступила назад, теперь перегруппировываясь вне зоны обстрела, а вторая понесла серьезные потери, в результате чего возникла заминка – потребовались новые бойцы, что возьмутся за лестницы.

Основная угроза никуда не делась, гвардейцы гномов, хускарлы и лучшие из стюрангардцев были почти невредимы. Таран, скрипя колесами, остановился у наполовину засыпанного препятствия — то, что осталось перед крепостной стеной и воротами — рвом назвать было уже трудно.

Осаждающие споро накидали фашины перед тараном. Несколько недостаточно расторопных рейдеров не успели укрыться за тараном и осадными щитами — порой так и падая со связками хвороста в яму.

По штурмовой колонне загуляли мрачные шутки шутками о том, что так ров наполнится даже быстрее, и некоторым защитникам явно стало от этого юмора не по себе.

Поверх бросили мостки, и таран, чуть пробуксовав, тронулся, сминая охапки хвороста и еще теплые тела невезучих налетчиков. Таран встал к воротам почти вплотную, и вместе с первым ударом массивного окованного бревна, а справа от него к стене были, наконец, приставлены лестницы.

От массивного удара створки ворот затрещали задрожали или лишь стальные полосы и массивный засов, вкупе с упорами, не позволил им развалиться от первого же чудовищного удара.

Тем временем, у доков после странного затишья что-то затевалось…

Рен в последний момент ухватил северянку за рукав:

- Нет? Аслейф, ты в своем уме? Уходи немедленно!

- Я должна поговорить, с отцом. Мне… Мне можно убедить его, чтобы они ушли, если вы отпустите… Трэлл… Пленных – поправилась она.

Рен ненадолго задумался:

- Ты сама говорила, что отец тебя ни во что не ставит, с какой стати ему слушать тебя теперь?

-Их осталось мало, и дерутся они просто из упрямства. Сколько их уже погибло? Они еще могут поставить корабли на воду, забрать пленных и уплыть домой…

- Это очевидно для тебя и для меня, но не для них. Они упрямы, как ты сама сказала… И жаждут с нами всеми поквитаться.

-Вас так много, они задумаются, зачем им это. – Аслейф набрала в грудь воздуха – я не смогу просто стоять и смотреть, как они гибнут…

-Так отойди и дай им встретить свою судьбу – цинично подытожил Рен.

Аслейф, разозлившись, наступила Рену на ногу и полезла через люк вниз.

- Я смогу их убедить, вот увидишь! – упрямо процедила она, захлопнув за собой крышку.

- Арбалетчики, заряжай – будьте наготове! – скомандовал Рен своим подчиненным. Заскрипели тетивы на башнях и у баррикад, крышка вновь откинулась и наверх полез десяток ополченцев – парочка из них все еще выглядели довольно помятыми, после их потасовки – однако виду не подавали. Вероятно, они либо проветрились, либо добрались до продажных девок, которые и не думали прекращать заниматься своих ремеслом, после чего и решили, что были несколько… опрометчивы.

Северянка смело расталкивала столпившихся у укреплений ополченцев. Те лишь вяло огрызались и не особо остроумно ставили под сомнение ее умственные способности.

Подобрав платье, она перебралась через баррикады, оказавшись на открытом пространстве. За кораблями клиньями выстраивались северяне – и Аслейф безошибочно направилась к самому большому из них.

Морские разбойники, завидев ее, ненадолго замолкли, вперив взгляд в девушку. Она приблизилась к клину своих современников, подойдя вплотную к одному из самых видных воинов. Судя по всему, он уже оправился от ранения, полученного в начале осады.

-Far! Отец! Far! Это я? Ты не узнаешь меня?

Северяне загомонили, ярл сложил руки на груди, молча уставившись на Аслейф.

Рен замер на своем месте, с луком наготове. Ярл имел неосторожность перекинуть щит через плечо, забыл о том, что он на полкорпуса высунулся из-за драккара.

- Рен обещал отпустить пленников, если мы уплывем!

- Уплыть? –поперхнувшись этим словом, спросил ярл.

- Ну да…Да-да, конечно! Посмотри, как немного нас осталось, и ты сразу поймешь…Ты спасешь своих соплеменников, и мы вернемся домой, так ведь?

- Я не… Ты что здесь делаешь? – поняв, что перед ним была его дочь, и пришла она… со стороны противника?

- Пойдем, пойдем, хватит, хватит терять наших друзей и родных! – не слыша его, она попытался взять его под локоть, и увести к реке – напрочь забыв о том, что драккары сейчас были перевернуты набок и врыты в песок.

- Earl? Hvem er dette? Vil du tillate henne kommando? – вопросил один из бойцов его хирда.

Ярл, насупившись, молчал, находившись в растерянности. Воины возле него злобно и насмешливо гоготали. Рен не мог в точности расслышать, но тут один из воинов провел ребром ладони по горлу…

- Hva skjer? – удивилась Аслейф.

Более не говоря ни слова, ярл схватил девушку за ворот плаща, потянув на себя. Она еще не поняла, что происходит, и в этот момент длинный узкий меч вонзился ей под ребро.

- Far..?! – Лишь испуганно воскликнула девушка.

- Он нанес еще один удар, чуть выше, Аслейф, поднесла ладонь к ране, после чего вцепилась окровавленными руками в ворот кольчуги бесстрастного северянина.

- Hvorfor… - Только и смогла она выговорить - Предводитель северян вонзил сакс девушке в горло, она схватилась руками за меховую опушку отцовского плаща, захрипела, пытаясь сказать хоть что-нибудь, изо рта у нее хлынула кровь, и она бессильно свалилась на истоптанный сотнями людей песок, перемешанный с углем и пеплом.

Едва она упала наземь, стрела со злым жужжанием вонзилась в глаз ярла – а Рен лишь жалел, что подарил убийце родной дочери легкую смерть.

В этот момент он отбросил лук в сторону, глядя на свои дрожащие руки. В голове забурлила кровавая муть… Началась беспорядочная стрельба, послышались крики, отрывистые команды, пытающиеся навести порядок, но Рен, достав меч, стал медленно, на ватных ногах спускаться вниз. Он словно не слышал, как защелкали тетивы арбалетов и луков на стенах, и как северяне, преисполненные гнева, волной хлынули на порядки ополченцев, а первые плоты налетчиков уже были готовы пристать к берегу.

Добравшись до местоположения пленников, он открыл грубо сколоченную дверь, в неказистом потемневшем от времени здании и ютились туго связанные пленники. На их вопросительные взгляды он кровожадно и многообещающе улыбнулся, закрывая за собой дверь.

Северяне, наплевав на огромное численное превосходство ополченцев, бросились прямо на укрепления - они не стали довольствоваться узкими проходами — они налетели на позиции Арн-Дейлцев, словно коса. Они лезли через ограждения, то и дело падая от арбалетной стрелы, или ловкого выпада пикой. Редко хватало одной раны, чтобы утихомирить этих свирепых, доведших себя до исступления воинов – пережившие эту битву могли поклясться, что у неистовых воинов из рта шла пена, словно у бешеных зверей. Они лезли и лезли вперед, вселяя в ополченцев страх, заставляя их растягивать фронт под угрозой того, что морские разбойники перелезут через ограждения и ударят во фланг.

Стрелки на стенах позабыли об угрозе, движущейся вдоль берега — либо стрелков на стенах уже было недостаточно. По осыпавшейся стене, преодолевая слабый обстрел, карабкался отряд рейдеров и тяжелой пехоты стюрангардцев. Часть арбалетчиков из их числа проворно, насколько позволяли павезы и тяжелые арбалеты, взобралась на уцелевшую, стоявшую вплотную к воде башню. Оттуда загодя увели всех защитников, или они были бы обречены. Оттуда штурмующие с верхней площадки начали жестокий обстрел защитников на стенах. Те и думать забыли об обстреле движущейся колонны, а немало ополченцев пало от болтов — не имея щитов и серьезной брони, они были очень уязвимы перед подобным оружием. Ситуацию выровняли лучники-эльфы, которые навязали взобравшимся на башни стюрангардцам дуэль. Стрелы эльфов то и дело улучали момент и опасно жалили арбалетчиков — даром что лук натягивался сильно быстрее, чем тяжелый арбалет с воротом. Тут же воспряли и ополченцы, но первые рейдеры уже скатывались с горы обломков и щебня, сразу же перестраиваясь.

Альберту не нужно было бы семи пядей во лбу, чтобы предвидеть это — поэтому рейдеров, находившихся в беспорядке, тут же встретил залп из арбалетов. Налетчики поплатились за свою расторопность — а залп единственным не был — следующих за ними тоже встречали залпы из самострелов — стражники выстроились в пять шеренг, и какое-то время они обстреливали недругов почти беспрерывно.

Когда у обрушившейся стены образовалась куча-мала из раненых, убитых и просто упавших в страхе на землю, в дело вступила тяжелая пехота Стюрангарда. Стражники с самострелами, пусть и имели неплохой доспех, вынуждены были отойти за щиты товарищей. Они продолжили стрельбу из второго ряда, но она была менее интенсивной, и теперь колонна возобновила приступ — воины в бригантинах и кольчугах, прикрываясь щитами, выстроили две линии, старательно обходя месиво из рейдеров, не переживших обстрел.

Альберт отдал приказ, и весь отряд стражников двинулся быстрым шагом вперед, не давая нападающим развернуть свои порядки. Стрелки стражников отошли назад, перенеся огонь на северян, угрожавших их флангам. Стюрангардцы с арбалетами перестраивались, чтобы обстрелять отряд Альберта непосредственно перед столкновением.

С обломков стены спустилось уже немало бойцов, и скоро они бы достигли численного преимущества. Альберт, когда до противника осталось не более двух десятков шагов, отдал приказ атаковать.

Стражники с ростовыми щитами с разбегу ударили о щиты Стюрангардцев — строй пошатнулся, задние ряды запнулись о раненных, а стражники продолжили напирать, наконец выстроившись так, чтобы с одной стороны их прикрывали остатки прибрежных укреплений, а с другой — уцелевший кусок стены.

Два строя схватились в привычной манере — бойцы со щитами в первой шеренге, а во второй были копейщики и алебардисты. Альберт не прогадал, поведя воинов в атаку, и теперь они навязали штурмовой колонне бой на своих условиях — в относительно узком проходе, под прикрытием стрелков на стене -к которым теперь присоединились и его арбалетчики. Когда дорога вдоль ворот оказалась запружена штурмующими, в дело пошли еще и камни, сбрасываемые со стен.

Тяжелые пехотинцы, находившиеся на острие атаки, были довольно умелы, но сумятицу вносила давка, устроенная стражниками, невозможность держать строй на насыпи, и самое настоящее столпотворение перед ней. Если бы не стюрангардцы, так удачно захватившие башню, то стрелки защитников безнаказанно выбивали бы атакующих одного за другим.

Альберт находился чуть в стороне от центра и позади шеренги — равно как и его уланы. Они едва ли смогли держать линию обороны так, как остальные, и начальник стражи надеялся придержать их на случай прорыва строя или в случае удачного момента для контратаки — доспехи на каждом из них были вполне надежными, а узкие топоры для длинных рукоятях и кавалерийские пики, которые они тоже взяли с собой, могли собрать достойную жатву.

- Stille opp grisen!!! - донеслось из-за укреплений, и значительная часть морских разбойников, заставив нерасторопных ополченцев растянуться вдоль всех укреплений, вдруг собрались в единый кулак и, не медля ни мгновения, бросились на пикинеров, перекрывающих проход.

Неопытные бойцы такого маневра не ожидали, и немалая часть пик беспомощно вскинулась вверх, подпуская противника ближе. Первые две шеренги упали словно подкошенные, остальные подались назад, пытаясь перегруппироваться. Кое-кому пришлось бросить пики, берясь за мечи и топоры, но в такой давке у северян было серьезное преимущество.

Арбалетчики начали стрелять по напирающим врагам, стрелки Альберта также, выбрав удобную позицию для стрельбы, со всей расторопностью взводили арбалеты и стреляли по готовности.

На помощь стали пробираться к первым рядам лучшие вояки Варро и подкрепления в виде прочих отрядов стражи. Воцарилось хрупкое равновесие, наступление морских разбойников приостановилось. Пикинеры-ополченцы , хоть и потеряли многих, встали намертво, дождавшись подмоги со щитами — в противном случае, если бы их отбросили назад, северяне уже были бы в глубине укреплений, где среди легко вооруженных арбалетчиков и пикинеров они бы устроили самую настоящую бойню.

Плоты , на которых налетчики перебирались через реку, были у берега - сейчас из-за обломков и из-за выгружающихся бойцов там была самая настоящая неразбериха, однако бойцы Арн-Дейла были слишком заняты, чтобы помешать их приготовлениям. Словно выжидая, они строились за перевернутыми драккарами, не спеша вступать в бой.

Арбалетчик со сломанным носом осмотрелся, но командира Рена нигде не увидел — он так и не вернулся от пленных.

- Мы их с фронта хер пробьем! -посетовал один из его товарищей.

- Точно-точно, только стрелы зря тратим.

- Баллиста раздолбана, стреляет в белый свет, нам за ней не приноровиться!

- Давайте подумаем, что бы сделал наш командир — гнусаво сказал он из-под повязки. – Он на секунду умолк - Есть идея, главное, чтоб те сиволапые подле башни меня послушали. Давайте-ка за мной, скажете, что я ваш десятник. Или даже сержант! А то они и ухом не поведут.

- Резонно. С башни все равно хрена кого подстрелишь — кивнул один из стрелков.

За ополченцами гулко грохнул люк, и через несколько мгновений они уже все были внизу.

Удары по воротам гремели с чудовищной силой. Решетка была опущена, камни, сбрасываемые через парапет, не могли нанести тарану серьезного вреда, поэтому разрушение створа ворот было лишь вопросом времени.

От второго удара упал один упор, еще через один — второй. От ударов защитники на надвратной башне едва не валились с ног.

Между створок образовалась щель, через которую мог протиснуться человек. Желая ускорить открытие ворот, к ним устремилось несколько человек. Расторопные эльфы почти мгновенно изрешетили их стрелами, и более храбрецов не нашлось.

Еще удар — и одна створка слетела с петель, держась только на засове. Вторая пара петель погнулась от навалившегося веса, и уже обе створки лежали на земле. Атакующим открылся полумрак в проеме ворот — свет пробивался только сквозь опускную решетку.

Под одобрительные крики атакующих, обслуга тарана двинула орудие в проход. Проем был довольно широким, и таран, пусть и впритирку, вполне себе мог проехать. Воины, защищенные крытым тараном, разгоняяли его бегом, надеясь сокрушить массивным тараном решетку буквально одним ударом.

Таран на середине пути неожиданно остановился, как вкопанный. Воины внутри тарана упали, наткнувшись на перекладины, за которые они держались. Таран, словно ожив, качнулся вперед, потом назад, после чего закачался из стороны в сторону, сбивая убивая и калеча тех, кто пытался встать. Наступление вновь остановилось, да еще и таран намертво блокировал проход.

Защитники притихли, до этого полагая, что таран было уже не остановить — а осаждающие и вовсе не ожидали подобного. Пара мгновений заминки, во время которой слышались стоны тех, кого покалечил таран, после чего защитники с воодушевлением возобновили стрельбу.

Из колонны гномов донеслись отрывистые команды, гномьи гвардейцы, пережившие схватку с волколаками, продвинулись вперед.

С трудолюбием муравьев они, прикрываясь щитами, стали вытаскивать обломки и раненых людей из проема. К последним они испытывали не большее почтение, чем к сломанным доскам или балкам — они просто загораживали проход.

Когда в проеме остался только сам таран, из толпы гвардейцев появился и, прикрываемый соплеменниками, Заклинатель камня. Он был в полном боевом облачении, даже шлем был с личиной, однако вместо оружия от нес испещренный рунами посох.

Заклинатель подошел к окованному бревну, и оно, хоть и сохранило поперечины, беспомощно лежало на утоптанной земле и остатках брусчатки. Он хмуро всматривался, что послужило причиной такого плачевного результата. Поняв, что произошло, он гневно сдвинул брови, костяшки на грубых, узловатых руках побелели.

Причиной всему было глупая западня, которая в другом месте едва ли бы сработала. Инженеры Арн-Дейла наскоро вкопали, где было возможно, бревна — торцами к противнику. Одна часть была вкопана и утрамбована, а вторая, обращенная к противнику, выпирала из земли. На несколько таких бревен и напоролся разогнавшийся таран, повредив колеса и оси, после чего бревно, подвешенное на цепях, устроило настоящую бойню.

Через бойницы вниз, в полумрак, полетели редкие стрелы. Не обращая на них ровным счетом никакого внимания, заклинатель склонился над оголовьем тарана, положив на него руку, что-то говоря полушепотом. Воздух вокруг оголовья словно стал сгущаться, после чего он, не скрываясь, стал читать заклинание во весь голос. Полумрак проема ворот залил тусклый свет. Почуяв неладное, кто-то из защитников бросил на него через бойницу камень, затем еще один — один из них упал, мазнув его по наплечнику.

Гном вонзил посох в гротескную пасть оголовья, и из нее полыхнул огонь. Сверху доносились команды, за заклинателя взялись всерьез. Когда он указал рукой на таран гвардейцам, повелевая ухватиться за него и ударить, огромный камень упал на него сверху. Заклинателя развернуло, булыжник вогнал голову гнома в тело на ладонь, из-под шлема по бороде его хлынула кровь, после чего он упал замертво.

Однако, странная волшба гномов еще теплилась в оголовье тарана. С три десятка гвардейцев ухватились за бревно и, взяв разбег с места, бросились к решетке. На них подали камни, в звеньях кольчуг застревали болты — но они и не думали останавливаться.

Таран разорвал прутья решетки, похожий на дикого лесного зверя, прорвавшийся через забор нерасторопного крестьянина. Заговор гнома был так силен, что металл разогнулся, оплывший от нестерпимого жара.

Удар был страшен — самое основание ворот содрогнулось, доски настила повело, и защитники упали наземь. Подъемный механизм дернулся, пол под ним вспучился, звенья цепи полопались, а настил под ним едва не обрушился.

Решетка не просто упала наземь — ее отбросило на несколько десятков шагов, прямо в строй щитоносцев, разместившихся строго по центру. Металлическая конструкция сбила с ног, убивая и калеча, сделав в строю немалую просеку, упав прям под ногами у Майсфельда.

Граф смотрел на тела солдат, упавших замертво, и на то, как спешно утаскивали раненных внезапно очутившиеся поблизости санитары, не без труда подняв решетку. Они оттаскивали раненых в дом поблизости, откуда уже через другую дверь их доставят в лазарет - сейчас главное было, чтобы их не затоптали в пылу сражения.

-Кажется, запас удачи на сегодня исчерпан — невесело пробормотал Майсфельд, представляя, как край решетки перемолол бы его. Набрав в грудь побольше воздуха, он крикнул во всю мочь:

-Сомкнуть ряды! Они идут! Бой еще только начался! Никакой магии нас не сломить!

Бывалые дружинники быстро опомнились, восстанавливая строй — и как нельзя вовремя. Гномы-гвардейцы и хускарлы, перегруппировавшись, колонной рванули вперед, гремя оружием и подбадривая себя криками. Такой страшный напор было под силу сдержать только самым опытным и стойким.

Лавина гномов ударила в ростовые щиты дружинников, строй чуть просел, и по команде Майсфельда шеренги, находящиеся за ним, подперли строй. Евик с неожиданной для не отвагой уперлась древком знамени в спину Майсфельда, давя изо всех сил.

«Я думал, чуть что, бросится наутек» - подумал про себя Майсфельд.

Щиты скреблись о щиты, топоры гномов пытались достать головы дружинников, но двуручные мечи, вужи, и алебарды не давали им этого сделать. С двух сторон на колонну гномов навалились остальные дружинники - под командованием Карви.

Гномы-гвардейцы и хускарлы действовали слаженно — удерживая напиравших с двух сторон защитников, они давали возможность самым отчаянным бойцам прорываться через центр.

На участке стены приступ было с легкостью отбит, и теперь гномы и рейдеры в этой поредевшей колонне были брошены в атаку через проем. Та же участь ждала и рейдеров, отступивших под обстрелом из баллист. Лучшие воины Теодорика выжидали — они намеревались выгадать момент и ударить наверняка.

Под массой напиравших людей строй по центру чуть просел, гвардцейцы почти прорвались через щиты. Майсфельд, увлекая за собой Лекса и бойцов из задних шеренг, бросился к бреши, отводя удары треугольным щитом и нанося скупые колющие удары мечом, пытаясь достать закованных в броню гномов в горло или подмышки.

Строй выровнялся, выгнулся дугой и гномов удалось чуть отбросить — однако это было не более чем временным облегчением. В проем, чуть потеснив защитников, втянулось еще больше воинов - и строй едва не затрещал по швам. Рейдеры и гномы малых кланов были не чета дружинникам, и хоть они сейчас уступали дружинникам числом, но в проем шли все новые и новые бойцы. Наиболее опасными были, конечно же, гвардейцы ныне павшего Свена и хускарлы. Медлить было нельзя, или на атаку, в конечном итоге, решится и Теодорик.

Майсфельд, выйдя из боя под прикрытием Лекса, взял у перепуганного до смерти пажа рог, и протрубил в него один раз.

Корнуэль, приложившись к рогу, дал знать, что приказ понят. По этому сигналу все — и дружинники, и ополченцы, и эльфы, развернулись и дали залп в спины штурмующим. Залп, хоть и не столь четкий, каким он должен быть — нанес серьезный урон. Хускарлы и гвардейцы почти не пострадали от него, но напиравшие позади войска падали от выстрелов с шею, затылок, слабо защищенную спину.

В мгновение око лучшие воины гномов оказались в меньшинстве, а стрелки перенесли обстрел обратно — в сторону все напирающих войск.

Два отрывистых сигнала, и графу незамедлительно ответил Хелдор.

- К бою! Вперед! Шаг! Шаг! Шаг! Шаааг! - колонна пришла в движение. Когда они вышли из-под прикрытия дружинников Карви, а те чуть потеснились, освобождая линию атаки, Хелдор отдал новую команду:

- Нале-вооо!!! Наступай! Шаг! ШАГ! Ровнеее! Развернуться! - их строй, поначалу построенный узкой колонной, раздавался в стороны, ширясь фронтально. Теперь несколько четких шеренг развернулся на шесть десятков шагов.

- Давиии! Шаааг! - Хелдор вступил в бой, подавая пример, нанося сильный удар под бармицу одного из гвардейцев.

- Глаза! Горло! Пах! Бей точнее! - понукал бойцов Ивви. - Не коли в нагрудник! Не коли, мать твою! Глаза! Горло! Пах! Еще раз!

Строй пикинеров, шелестя древками, шаг за шагом оттеснял в сторону гномов. Они угодили в свою собственную ловушку — в такой давке недоставало сил защититься, а пройти сквозь пики было непросто. Они оказались меж молотом и наковальней — С одного фланга напирали пикинеры, с другого их продолжал давить строй по правую от них руку. Наступление в центре сошло на нет, Майсфельд, сплотив вокруг себя и знамени Арн-Дейла людей, отвоевал несколько шагов, потеснив гвардейцев.

Отчаявшись, гвардейцы и хускарлы из последних сил навалились на пикинеров, но те, лишь чуть замедлившись, уперли пики в щиты, не давая тем и шага шагнуть в их сторону. Гномам кое-как удалось сбить клин, чтобы устремиться в гущу пикинеров, и они уже были на расстоянии удара, прежде чем их контратаковали Хелдор, взявшийся за меч, Халдык и щитоносцы Жастина. С захлебнувшимся контрнаступлением разобрались продвинувшиеся вперед алебардисты. Это была последняя попытка что-то изменить и теперь Арн-Дейлцы, радостно гомоня и скандируя, убивали одного гнома за другим — а прочные доспехи гвардейцев лишали тех возможности получить легкую смерть. Как ни странно, ни один из бородатых воителей не отступил, продолжая держать щиты перед собой и отводя от лица и горла наконечники пик даже в такой безнадежной ситуации.

Ополченцы-арбалетчики, выведенные во фланг, убили и ранили многих северян, однако те, призывая своих богов в свидетели, продолжали яростно атаковать. Рена так и не было видно, а барак с пленными, откуда доносился неясный в грохоте битве шум стих. Варро и его солдаты отбросили назад морских разбойников, и строй восстановил подобие порядка.

Высадившихся на берегу противников становилось все больше, но они медлили, будто ждали пока все северяне будут перебиты.

Здесь же Альберт, воспользовавшись заминкой противника, приказал отступить на десяток шагов. Небольшой пятачок между береговыми укреплениями и обрушившимися стенами был усеян телами раненых и умирающих. Атакующая колонна, немало обескровленная, тоже отошла назад, надеясь на передышку. В это время под прикрытием Стюрангардских стрелков все новые рейдеры и тяжелые пехотинцы выстраивались неподалеку от бойцов, переправившихся через реку.

Морских разбойников оставалось несколько десятков, не более того, но они лезли вперед, через укрепления, ломая их и пытаясь пройти в арбалетчикам или в обход пикинерам. Звуки на месте схватки стихали, замолкали, пока наконец, последний из северян, пронзенный тремя пиками, не упал на пропитавшийся кровью песок.

Два атакующих отряда перестраивались, сливаясь воедино, готовые к бою. К ним прибывали все новые и новые.

Варро, даже если бы был в первых рядах, не успех отдать приказа отойти назад, или перестроиться. Рена все не было, а он за рослыми своими телохранителями не мог увидеть срубленные колья, покосившиеся столбы, полуразрушенные — словно через них ломилась стая диких туров, баррикады.

Командир высадившихся воинов отдал приказ, и рейдеры, усиленные тяжелой пехотой, двинулись вперед — на полуразрушенные укрепления, на переводящих дух воинов Альберта, на смятенных ополченцев — бой где они потеряли немало своих соратников и друзей, никак не мог вдохновить их на последующие ратные подвиги.

Начальник ополчения, не имея никаких идей, успел лишь отдать приказ щитоносцам выдвинуться в первые шеренги, а пикинерам — сомкнуть строй, прежде чем по всему фронту с яростью и отчаянием их атаковали, стремясь поплатиться за все свои старые поражения и лишения.

Майсфельд протрубил еще раз в рог — три коротких. Приказывая всем отрядам дружинников перегруппироваться. Мало чести и немного смыслы добить горстку противников, подставив при этом противнику свои фланги. Дружинники организованно отошли, пикинеры завершили сложное перестроение, перегруппировавшись, на сей раз несколько шеренг позади щитоносцев. Еще бы выгадать момент, да ударить кавалерией, но было бы неплохо, если сначала Теодорик выложит ему все свои козыри.

Уцелевшие гномы стояли посреди побоища, едва не опираясь друг на друга — уже не имея сил ни атаковать, ни отойти назад.

Возникла некоторая заминка, по тут сторону ворот готовились к бою спешенные дворяне, черная гвардия и телохранители Теодорика. Отставших и отступивших тоже стягивали в единый кулак. Лишь чуть в стороне, на берегу, доносился шум — похоже, противник там высадился на берег довольно удачно.

Перекрикивая ругань защитников на стенах, воины Теодорика издали боевой клич и, судя по лязгу металла, коим они были с ног до головы увешаны, двинулись в бой. Стрелы и редкие камни, коих было не так много, не могли им причинить серьезного вреда — лишь в последний момент расчет под командованием Фэма успел прошить одного невезучего гвардейца. Сейчас исход боя решат лучшие из мужчин – закованные в железо, опытные, а самое главное – верящие в свою победу. Грохот сошедшихся воинов перекрыл все прочие звуки, казалось, что одна гора столкнулась с другой.

Евик стрельнула глазами из стороны в сторону, затем, чуть отведя в сторону стяг, подошла к Майсфельду вплотную.

- Ваша светлость, у вас бармица загнулась вверх, шлем может слететь.

- Он у меня на ремнях — спокойно, но стараясь перекричать нараставший шум, сказал маркграф. – Но спасибо, мне и правда немного неудобн…

Майсфельд ощутил, как на его шее стал набухать кровавый рубец. Лезвие было тонкое и острое.

- Ты что творишь? – Майсфельд обернулся, глядя на Евик. Та сделала шаг назад, а в руке ее был скармасакс, вкусивший его крови. Та шипела, словно плавясь, слипаясь в черные сгустки, а клинок масляно поблёскивал странным зелёным составом.

- Какого... - Вымолвил граф, после чего он выгнулся дугой, выпучил глаза, а из его рта пошла пена. Лекс обернулся, ожидая опасность совершенно с другой стороны, и, не думая ни мгновения, с диким ревом ударил Евик так, что та упала, как подкошенная, а древко в ее руках надломилось. Она упала замертво, а на лице ее застыло то выражение, что никогда не замечалось за ней при жизни — полное презрения и ненависти. Рядом бился в конвульсиях Маркграф, тут же лежало знамя Арн-Дейла.

Под крики «Измена!» и «Маркграфа убили», воины во главе с Теодориком ворвались в оцепеневших дружинников, не верящих в происходящее. Знамя пало, в стане маркграфа суматоха… Нескольких мгновений хватило на то, чтобы они напрочь потеряли инициативу — теперь она была в руках атакующих.

Центр поспешно отступал, несколько воинов несли графа к Цитадели — оказавшийся недалеко лекарь влил в него противоядие, и тот перестал извиваться и выгибаться дугой.

Боясь флангового обхвата, дружинники по правую и левую руку от ворот отошли назад, едва не столкнувшись спинами с ополченцами.

Хелдор, полагая, что сейчас по противникам ударит их кавалерия, приказал своим бойцам перестроиться в колонну, чтобы вновь развернуть свои порядки для атаки. Рыцари и оруженосцы оказались не готовы к такому повороту событий, и легконогие рейдеры, проигнорировав отряд Хелдора, набросились на Арн-Дейлских дворян, не давая тем шанс пустить своих коней в галоп. Теряя скакунов и оруженосцев, рыцари под натиском оголтелой толпы вынуждены были попятиться. Хелдор, приняв единственно верно решение, чтобы не угодить в окружение, приказал своим воинам, экономя силы, идти к Цитадели, параллельным курсом с отрядом, которых защищал отравленного маркграфа. Кто-то, на счастье, догадался послать адъютантов, чтобы они предупредили всех о произошедшем.

Альберт, под угрозой быть окруженным с трех сторон, отвел воинов чуть назад, теперь их тылы хоть как-то прикрывали два дома, стоящие друг к другу углом. Городская стража встала там насмерть – но враги пока обтекали их, пытаясь пробраться вглубь города.

Варро приказал своим ополченцам отходить назад, и после того как и он, и стражники отошли, один из флангов береговой охраны оказался под ударом.

Пробиваясь назад и теряя бойцов, отряд дружинников, главенство над которыми взял Зануда — один из опытнейших воинов, стал отходить, по возможности прихватывая с собой отбившихся от прочих защитников – из какого отряда они ни были, пока была возможность, и вскоре после этого безопасный путь к Цитадели был отрезан.

Единый кулак Арн-Дейлцев, стянутый у стен города, в одно мгновение бессильно разжался, уступая противнику. Теперь каждый командир, каждый отдельный отряд, каждый боец — должны были принять свою судьбу — быть может, и в одиночку…

Рен, выйдя из оцепенения, увидел трупы северян, лежащих вповалку. Они были в путах, и сопротивляться не могли. Тайный лучник обнаружил, что он был весь в чужой крови, а короткий меч был жутко выщерблен о черепа и позвонки убиенных.

На улице все нарастал шум. Утерев кровь с лица, он открыл массивную дверь и пошатнулся в проеме, оглушенный и дезориентированный — кровью, криками, паникой, запахом страха и смерти. Недалеко от него, кое как держа оборону и забившись в закуток, чудом уцелевший после стольких штурмов, почти две сотни воинов. Многие бежали, не пытаясь даже к ним примкнуть. Переведя взгляд в сторону, он имел несчастье увидеть, как часть воинов, окруженных с трех сторон — падала под ударами недругов — мечи, топоры вздымались, убивая ополченцев наповал, которые упрямо пытались защититься от более опытного и многочисленного противника.

Кровь... Позади кровь... Перед ним кровь... Он весь в крови... Все в этом мире — кровь... Его убьют и польется — кровь. Нет, нет, нет, невыносимо. Рен, роняя оружие и хватаясь за голову, завопил не своим голосом:

- Убить... Убить... Убить всех! Убить вас всех мало! Мало! Малооо!

Ноги конвульсивно дергались. Грязные пальцы с обломанными ногтями скребли песок, а сам Рен вдруг упал ничком конвульсивно дергаясь.

- Я... Я у последней черты... я … не могу больше... Пусть, пусть это кончится...

Тьма, накрывавшая его, кутала, баюкала, обещала избавление и утоление... Спокойствие и спасение... Глубже, дальше, еще дальше во тьму, где никто уже не потревожит его разума.

Рен замер — в сжатых кулаках было полно песка, был он на мокром от крови лице, скрипел, отдавая пеплом, на зубах. Сердце часто билось, норовя выпрыгнуть из груди...

На песке- тоже кровь.

Рен, что есть сил зажмурился, закрывая лицо руками. Бой не прекращался, а багровые реки не могли повернуть вспять.