Последний шаман Цитруса (СИ)

Глава 7. Потенциал

Зак оставил отца внизу, сам поднялся подышать, подумать. Сел на площадке у подъемника, несколько раз подбросил в руке значок, размышлял, куда его деть. Обгоревший кусок шнурка он обмотал вокруг запястья. Но значок же не прицепишь на грудь. Пока еще — не прицепишь. Это потом, когда он отучится свое на Рейне, когда сядет за штурвал или — чем черт не шутит — в кресло Гайда, вот тогда уже будет со значком. Тогда ему выдадут новый, соответствующий.

А этот — просто сувенир от Рэя. Который Заку так и хотелось прицепить куда-нибудь, чтоб отца позлить. Он и так вечно злится — так пусть у него хоть повод будет. Потому что пока повода у него нет. Потому что Зак ничего плохого не делает. И поступает по отношению к нему, буря его разорви, честно.

О, как старательно Зак убеждал себя в этом весь последний год.

Он уже узнал всё о земных о рекреационных зонах, куда принимают стариков, не способных за собой ухаживать. Он изучил перечни услуг и рейтинги. Их было немало — отец не один такой упрямец. Многие отказываются от коктейлей и врачебных услуг — предпочитают естественно состариться и пораньше умереть. Такие же дураки. А потом десятки людей и сотни машин обеспечивают им должный уход. И их детям не приходится разгребать последствия их нечестных эгоистичных решений.

А Зак — Зак как раз честно поступает. Честно ведь?

Он услышал тихое шуршание бордов задолго до того, как те оказались в поле зрения. И улыбнулся.

Цитрус уже почти сутки был на удивление тих. Обычно за завыванием ветров борды не услышишь, пусть хоть над ухом летают. Песок не шуршит — грохочет, как когда-то грохотало, взрываясь и раскалываясь, небо. Но не сегодня.

Зак даже ладонь к песку приложил, будто прислушиваясь. Будто хотел спросить: «Чего это ты такой спокойный? Подозрительно ты спокойный…». Вспомнил отцовское «спроси у Цитруса» и тут же отдернул руку. Посмотрел на тихий песок так, будто тот его только что укусил.

И продолжал смотреть вдаль, пока борды не вынырнули из-за песчаного холма неподалеку. На Цитрусе никогда не было абсолютной темноты. Два спутника отражали свет Медузы — висели в небе огромными красными фонарями. Все становилось не оранжевым — кровавым. Но видно было хорошо.

Гоша оказалась рядом первой, тут же спрыгнула, пнула идущий по инерции борд и поймала в полете. Заявила, уверенно шагая к Заку:

— Батя сказал, что ты опасен.

— Конечно, я опасен, — усмехнулся Зак. — У меня даже эмблема есть, — и гордо продемонстрировал значок.

— Круто, — равнодушно хмыкнула Гоша. Она не любила все флотское почти так же, как отец Зака. — Батя сказал с тобой не общаться.

— А мой сказал никуда не лететь, — кивнул Зак. — Но кто ж их слушает.

Снежок изрядно отстал, тормозить начал криво и издалека. И все равно чуть не свалился — борд все больше косило набок.

— Новая идея, — сказал Зак, задумчиво глядя на Снежковский борд. — Свалка закрыта. А Третья Зона — нет.

— Совсем двинулся? — удивилась Гоша.

— Почему? — удивился Зак. — Смотрите, они уже там все просканировали. Расчистили. Просто пока не дошли. И не дойдут, потому что им еще Вторую догребать. А там — только дроны. И схема движения у них наверняка та же, что и в первых двух. Ее слишком муторно переделывать. То есть пройти незаметно для дронов мы сможем.

— Угу, — мрачно пробормотал Снежок, — в Первой уже прошли.

— Потому что кого-то в сторону понесло, — напомнила Гоша, злобно щурясь на Снежка.

— Не кого-то, а что-то, — пожал плечами Снежок. — Я ж не виноват, что доску заклинило.

Снежок понемногу становился человеком. Наедь вот так Гоша на него полгода назад — глаза бы опустил, а потом бы в подушку свою плакал. А Гоша бы зубоскалила.

Учится понемногу. Свои зубы растит.

— Странно, что Рэй до сих пор молчит, — отметил Зак. — Нас точно засекла камера дрона. Значит, он в курсе того, что мы там были. И ничего мне не сказал.

Зак нахмурился, глядя в горизонт, и добавил:

— Чувствую себя отвратительно. Если б он меня отругал, было бы легче.

— Крыса твой Рэй, — жестко сказала Гоша, и Зак возмутился было, но она жестом остановила его и продолжила. — Вместо того, чтобы ругать, бате нашему настучал. Потому что батя не просто так запретил с тобой встречаться. Просто так ему плевать. А вот как ему оттуда, — ткнула когтистым пальчиком в сторону Базы, — дали указание, так сразу озаботился судьбой детей. Из-за твоего Рэя у нас теперь могут возникнуть проблемы с комурни… кормуни…

— Коммуникацией, — подсказал Снежок, за что тут же был вознагражден гневным взглядом. Гоша будто что-то хотело ответить, но отмахнулась и с бессильной злобой обозвалась на Рэя в последний раз:

— М-мистова секретарша!

Зак молча глядел в песок под своими ногами. Песок лежал тихой ласковой кошкой, разве что не мурлыкал. И даже не дышал: не вздымались волны красной ночной поземки, не вились под ногами шершавые змейки, не шептали ничего барханы вдали. Почему-то Цитрус совсем замолчал. Застыл.

Зак поежился, потому что от этого мертвого молчания ему стало зябко. И подумал, что пора бы прервать его. Раскачать ветра, расшевелить пески.

Рэй казался ему хорошим дядькой. Таким, который честно отругает за допущенную ошибку, а потом простит и больше никогда о ней не вспомнит. И естественно, не будет совершать никаких манипуляций за твоей спиной и докладывать обо всех твоих грехах родителям твоих друзей.

Зак думал, Рэй на его стороне.

Ну и хрен с ним.

— Ну и хрен с ним, — сказал Зак и решительно поднялся. — Схему для дронов я помню. Держитесь за мной. Снежок, отдавай доску.

— Чего? — тут же напрягся Снежок.

— Мою возьмешь, — сказал Зак, — а с твоей я как-нибудь справлюсь. Если Мист на одном движке шел, то что я, полдоски не одолею?

— Мист — герой, — напомнила Гоша, смерив Зака скептическим взглядом. — А ты с косичкой. А Мист — герой. Хоть и мудак, как и твой Рэй.

— А что Мист сделал? — неожиданно спросил Снежок. — Героического?

Гоша изумленно уставилась на него. Спросила подозрительно, демонстративно отодвигаясь:

— Слушай, ты из какого зоопарка сбежал?

— Нет, я знаю, что он всех спас от Чужих, — поспешно принялся оправдываться Снежок, — я просто не знаю, как.

— Нашел слабое место в их машинах, — ответил Зак. Снежок, глядя Заку в глаза и как будто бы внимательно слушая, улучил миг, чтоб незаметно пнуть Гошу по ботинку — за зоопарк. Получил в ответ подзатыльник.

— Нашел слабое место, — продолжил Зак, — и ка-ак долбанул в него кэриэром.

— Кэриэром? — переспросил Снежок.

— Ну, Флот же на цэшках там шуровал, — сказал Зак, и даже Гоша вопросительно покосилась. Деревня. — На бэттлшипах класса «Цэ», - пояснил он с раздраженным вздохом. — Кэриэр — это большой корабль, который их перевозит. С командным пунктом, в котором сидел Мист. Оттуда руководил. Понял, куда надо бить. И ударил. Кэриэром. А потом все пошли по его схеме — корабли на автопилоты — и вперед. Их только так и взяли. Долбали своими кораблями. Импульсы их поля не брали, а поле на поле — получилось. На автопилоты — и нате вам! Чужие поняли, что дело пахнет люлями, быстренько развернулись — и до свидания. Так Мист всех победил.

— А-а, — разочарованно протянула Гоша, — а я думала, он как-то героически…

— А он и героически! — воодушевленно ответил Зак. — Он же в этом кэриэре был. Который того… — Зак растопырил пальцы и сказал: «Пуф-ф!», изображая взрыв. Хотя взрывалось оно, конечно, с совсем другими звуками.

Гоша задумалась, не забыв при этом скептически скривиться.

— А выжил он как? — спросил Снежок.

— Если выжил, то уже не герой, — подумав, отрезала Гоша. — Не считается.

— А его Рэй спас, — ответил Зак Снежку.

— Почему сразу Рэй? — удивилась Гоша.

— Да все говорят! — отмахнулся Зак.

— Подлизываются, — фыркнула Гоша. — Никто ж ничего не знает. Там их целая куча была, летали кругами, почему сразу Рэй?

— Не нравится он тебе, — хмыкнул Зак.

— А за что мне его любить? — ощерилась Гоша.

— Хватит шипеть, а? — миролюбиво предложил Зак. — Давай мыслить логически. Сейчас у Миста в распоряжении целая толпа людей. Ученых, администраторов, военных, так? Но рядом с ним всегда — кто? Почему именно Рэй? Он ведь обычный. Совершенно обычный, ничем не блещет, он даже на военного не похож. У него глаза добрые. И тем не менее, кто у нас второе лицо на Цитрусе?

— Героем хочется выставить, да? — сочувственно предположила Гоша. — Чтоб не стукачом?

— Может, они просто дружат? — предположил со своей стороны Снежок. — Рука руку моет и так далее…

— Узнаю Черноффские принципы, — усмехнулся Зак.

— Эй! — снова зашипела Гоша.

— Они были рядом, — сказал Зак Гоше, прерывая шипение. Очень твердо сказал, потому что ему надоели пустые споры, — летали там все, Гош, кругами, но по группам. Из группы Миста выжили только они. Значит, и кэриэром вместе били. А потом Рэй его спас.

— Может, они вообще под шумок свалили? Вдвоем? Крысы такие, — дернула острым плечом Гоша. — А Мист же у нас — сын наварха, вот и придумали, что он герой. И Цитрус ему отдали.

— А Чужих кто тогда выгнал? — спросил Снежок.

— А шаманы его, — кивнула Гоша на Зака. — Нашаманили какой-нибудь бабах, Чужие и бабахнули.

Заку вспоминать те бабахи было тяжело. Он и не помнил, но знал: бабахало все, кроме шаманов. Иначе отец бы об этом по десять раз на дню гордо повествовал.

— Чего ж тогда свалили все? — зло прищурился он. — Сидят сейчас на нормальных планетах и больше не рвутся шаманить.

— А выдохлись, — пожала плечами Гоша. — Исчерпали по-тен-ци-ал.

И перевела гордый взгляд со Снежка на Зака, мол, даже умное слово получилось выговорить. А потом с деланным сочувствием добавила:

— Придется теперь тебе принимать эстафету.

— Не надоело? — холодно спросил Зак и очень серьезно посмотрел ей в глаза. — Маргарита, я уеду. Я не буду шаманом. Я не буду сидеть тут по горло в песке, жечь костры и петь песни. Здесь погибла вся моя семья. И меня уже тошнит от оранжевого. Мне в зеркало тошно смотреть. И на вас. Довольна?

Гоша надулась, и губы у нее нехорошо задрожали.

— У тебя отец еще жив, — напомнил Снежок, шагнул вперед так, чтобы прикрыть собой Гошу. Защитник хренов. — И он здесь.

— Моего отца давно нет, — отрезал Зак. Поднялся и выдрал из рук Снежка борд. Выдрал не сразу — Снежок поначалу испуганно вцепился в него, и только потом понял, что это они меняются — отпустил.

— Поехали, — сказал Зак, бросив борд на песок, и нажал ногой кнопку запуска. На них не смотрел. И правда — надоели.

— Ты хоть на часы глянь сначала, Гагарин фигов, — фыркнула Гоша за спиной — ее уже отпустило. — Чтоб мы под бот не попали.

— Кто фигов? — не понял Снежок.

— Серьезно, — сказал Зак, коротко глянув на него через плечо, — из какого ты зоопарка?

Гоша заразительно расхохоталась, и Зак не видел, но знал, в красном свете лун сверкнули белые острые зубы. И это придало Гоше вдвойне зловещий вид. А она — и так не сахар.

— Идите вы, — пробормотал Снежок и осторожно взялся за борд Зака.

— Идем медленно, — скомандовал Зак, — чтоб все успели подстроиться под новые доски. Гоша, не гони, ясно?

— Так и скажите, что летать до сих пор не научились, — прищурилась она и погнала. Зак осторожно пошел следом. Он знал: Гоша лихачит, но умеет остановиться, когда нужно. Например, на входе в Зону, которую контролируют боты. Дальше они пойдут по слепым зонам. Которые Заку еще предстоит просчитать.

— Эй, — Снежок догнал его. Он никуда не спешил — стоял на борде осторожно, прислушивался к ощущениям. — А что, у кэриэра один движок?

Зак вопросительно глянул на него.

— Ты сказал, что Мист шел на одном движке, — напомнил Снежок.

— Не, то другая история, — отмахнулся Зак. — Там он на подбитой цэшке шел. И двух Чужих снес.

— Так на чем он ходил? — растерялся Снежок.

— Да фиг его знает, — пожал плечами Зак. — На всем ходил. Как увижу, уточню.

— А мне можно его увидеть? — попросился Снежок.

— Нельзя, — наставительно сказал Зак. — Мист секретный. Как все его проекты. И Зоны. И башня. Скоро будет. А вот будешь хорошо учиться — тогда тебе Миста покажут.

— Жаль, — сказал Снежок, и Зак понял: учиться он не будет. Никак.

«Жаль», - подумал Зак.

Он плохо помнил дни после Вторжения. Все его воспоминания о том времени были расплывшимся цветным пятном, всматриваться в которое совершенно не хотелось. Всё было смешано, и от всего было тошно.

Да он и не видел ничего — только в монитор, который принес отец. И слышал — из-за стен. Он лежал и молчал очень, очень долго.

Были торжественные похороны, хоть хоронить было нечего. Большая братская могила на весь поселок, и снова огни, и снова танцы и завывания, и снова песчаный ветер. Невнятные отголоски речей за стенами.

Был низкий рев — это прибыли прямо на похороны люди с оружием на своих машинах. Их выгнали.

Но они прилетали потом, снова и снова.

Отец злился, а Заку было страшно. Их всегда было много, их транспорт всегда рычал, оружие висело на поясах и за плечами. Да они были сплошь увешаны этим оружием. И наверное, от этого так тяжело ходили. Их ботинки вязли в песке, будто сам песок их останавливал. Так Заку казалось, или так говорил отец.

Откуда Заку было видеть их ботинки? Отец их ни к дому, ни тем более в дом не пускал. Каждый раз, как они появлялись на горизонте, говорил деревянным голосом:

— Жди внизу, мальчик, — и шел навстречу им.

Как будто Зак мог подняться!

Точнее, он-то мог, чисто физически — мог. У него ведь не болело ничего.

Он просто не хотел.

А отец выходил к ним и был очень маленьким, очень хрупким, стоя напротив десятка ревущих кораблей — Зак видел в монитор. И каждый раз ему казалось: сейчас они его раздавят. Но каждый раз он отстаивал свое право остаться здесь. Свое и Зака.

После их первого визита шаманов в поселке осталось трое: отец и еще два старика. После второго — остался лишь отец. И после третьего. И после четвертого.

Потом, наверное, все поняли, что ничего не получится у них с отцом.

А тот был очень горд собой и, выпивая понемногу запасы из погребов да раскуривая сушеные травы, которым было лет, наверное, по сто, говорил Заку:

— Понял, какой у тебя папка? С места не сдвинусь, даже если армия придет.

— Что стало с другими? — спрашивал Зак.

— Они нас предали, — отрезал отец.

— Но что с ними стало? — настаивал Зак.

— Улетели куда-то, — отмахивался отец, — но ты не бойся. Я не улечу. Никуда не денусь. Кто-то же должен слушать Цитрус.

От него несло спиртным и куревом. В доме было темно и душно.

И Зак впервые поднялся на ноги, потому что ему захотелось выйти из дома — подышать. Впервые после Вторжения ему захотелось дышать.

А потом, через несколько дней, сидя наверху подъемника, он начал думать. И первым делом всерьез задумываться над тем, действительно ли те люди на кораблях желали зла. Первым делом, стоило начать думать, Зак усомнился в отце и в его системе ценностей.

«Хороший сын, ничего не скажешь», — мысленно корил он себя. Но мысль уже появилась, и девать ее было некуда. Осталась.

Никого рядом, чтоб обсудить эту мысль, не было, и Зак, надышавшись, нырнул в подвалы. Он, в отличие от отца, искал там не спирт с курительным травами — информацию. Сначала рылся лишь в собственном подвале. Потом принялся вламываться в пустующие бункеры бывших соседей.

Находил старые книги, диски, карты. Но понять книги было трудно — читать Зак, если и умел раньше, то разучился напрочь. Видать, тоже последствия травмы. Он и как говорить — еле вспомнил, с силой выдрав себя из расплывшегося цветного пятна. Читать же пришлось учиться заново.

Чтоб разобраться с дисками и картами, ему была нужна машина. У отца такой не было, но Зак нашел в соседнем подвале старую, нерабочую. И принялся изучать механизм по книге, где было всё о механизмах, только буквы не разобрать. Но что Заку буквы? Там были чертежи. И чертежей хватило.

Прошло еще около полугода прежде, чем Зак научился свинчивать всё, что было нарисовано в книге, понимать всё, что там написано, и выходить в окружающий мир посредством Сети. Окружающий мир, правда, ограничивался Базой Джонса и Поселком под ней, но пока ему хватало. А иногда было даже слишком.

Зак понемногу находил все больше подтверждений тому, что его отец не герой. Что он безумец, и его война за свой дом — это всего лишь жалкие попытки не позволить себя спасти. А потом Зак пробрался в Сеть самой Базы.

И тут началось самое интересное.

На следующий день к нему прилетел Рэй МакКейн собственной персоной.

Зак к тому времени прекрасно знал, кто есть кто во всей этой странной полувоенной организации, в этом куске Флота, который обосновался на Цитрусе и не провозглашал независимости, но ему и провозглашать не надо было. Все и так всё поняли.

Зак знал, что эти люди сделали во время Вторжения, знал, что делают сейчас. Знал имена и фамилии, но лица всегда запоминал плохо. Потому, кто именно к нему пришел, поначалу даже не понял.

Видел в монитор, как с заносом затормозила небольшая машина. Как сверкнула в лучах Медузы. Как качнулась то в одну, то в другую сторону и наконец замерла. Машина была маленькой и тихой — не из цэшек. Вообще не из знакомых. И Зак, прилипший к смотровому монитору, понял: это новая технология. Та самая, над которой сейчас вовсю работают на Базе. Кодовое название проекта: Муха.

Из кабины выбрался человек, прыгнул в песок, и Зак отметил: прыгнул легко. Не пытался песок его ни сожрать, ни остановить. И совсем не вязли в нем тяжелые армейские ботинки.

Человек шел к их бункеру уверенно, быстро, с ровной спиной, широко расправив массивные плечи. И был полнейшим антиподом тех, что являлись раньше. Он не прибыл с мини-армией на десятке рычащих штуковин, он не прятал лицо за маской, как делали все они — только повязка была на нижней части лица, но даже ее он снял, подойдя к бункеру вплотную, остановившись у динамика.

Отец к тому времени уже не ходил, и все равно попытался скомандовать Заку «сидеть», но тот решил: не в этот раз.

— Я выйду, — сказал он, и не слушая возражений одним прыжком оказался у подъемника. Нажал на кнопку и поехал вверх. Отец ругался и грозил кулаком, оставшись внизу. Беспомощный и безумный кусок гниющей плоти.

Зак поднялся, шагнул навстречу, и гость протянул руку, а Зак даже не сразу понял: поздороваться. Обычное человеческое приветствие — пожатие руки — было ему в новинку.

— Рэй, — представился человек, а Зак все еще обрабатывал пожатие руки и даже не подумал о том, что имя-то знакомое. Да и странно было об этом думать: что к нему может прибыть столь важное на Базе лицо. Второе, а в некоторых вопросах — и вовсе первое. Там у них было странное распределение обязанностей, в котором Зак до сих пор не мог разобраться.

Ему до сих пор казалось, что они и сами не всегда разбираются.

— Зак, — все еще растерянно ответил он.

У человека был пронзительный взгляд и большие глаза вязкого болотного цвета. Он щурился на Медузу, как все неместные, но прищур у этого был особым. Привычным и жестким. А потом он улыбнулся, и улыбка оказалось открытой, теплой, живой.

— Зак, — сказал он, — ты живешь здесь?

Зак молча кивнул.

— Кто-нибудь еще?

— Мой отец, — сказал Зак, — а в чем дело?

— Понимаешь, — он говорил проникновенно, доверительно, будто со старым другом, но в глаза смотрел цепко, пристально, — на Базе считают, что кто-то из твоего дома постоянно проникает к нам в Сеть.

— И каким образом? — Зак нахмурился и скрестил руки на груди. И очень четко увидел в серо-зеленом взгляде: именно в этот момент Рэй осознал, что он врет.

— Какую новую технику в последнее время покупали? — спросил Рэй.

— Холодильник, — мстительно ответил Зак.

— Ты из холодильника к нам в Сеть влез? — уточнил Рэй и как-то очень свойски сунул руки в карманы — совсем не по-военному. Как будто стоял здесь и говорил не всерьез. Не от лица Базы.

— Не понимаю…

— Хватит валять дурака, — мягко перебил его Рэй, — я тоже не понимаю, что у тебя там за сетевой холодильник. Но ты сейчас это мне расскажешь, а потом мы вместе решим, как дальше жить. Что взлом Сети Флота является злостным нарушением закона, ты ведь должен понимать.

— Зачем вы меня запугиваете? — заинтересовался Зак. Рэй вскинул брови, но ответить не успел. Подъемник зажужжал за спиной, и Зак круто развернулся.

— Вон с моей территории, — знакомым уже деревянным голосом отчеканил поднявшийся в кресле отец. — А ты, — ткнул пальцем в Зака, — немедленно вернись в дом.

— Отец… — мягко начал Зак.

— Молчи, мальчик, — оборвал тот. — Закрой свой рот! Не смей разговаривать с ними!

Уставился исподлобья на Рэя и сухо спросил:

— Что вам нужно?

Рэй уже несколько секунд смотрел на отца с тем самым жестким прищуром, но старому пню было плевать. Он же пень.

— Сетевой холодильник, — ответил наконец Рэй.

— Сетевой… что?! — отец был невероятно возмущен вторжением на свою территорию. Еще больше он был возмущен тем фактом, что не понимает, о чем говорит Рэй. И почему улыбается Зак.

— Вон отсюда, — отчеканил он, глядя на Рэя, и ткнул кривым пальцем в сторону Базы. То ли изгонял Рэя туда, то ли пытался заодно с ним и всю Базу с планеты изгнать.

— Ладно, — легко согласился Рэй, кивнул Заку, предлагая пойти за собой. И медленно, прогулочным шагом, не вынимая рук из карманов, направился прочь.

— Вернись! — гневно крикнул отец Заку в спину. Тот не ответил, поравнялся с Рэем. На мгновение ему показалось, что Рэй его сейчас заберет с собой на Базу. Что, не останавливаясь, доведет до своей машины и скомандует лететь вместе с ним. И Зак понял, что был не против. Даже если в карцер посадят — он всего лишь поменяет одну тюрьму на другую.

— Еще шаг — и ты мне больше не сын! — донеслось из-за спины.

«Ага, — с мрачной злобой подумал Зак, — я тебе не сын по три раза на дню. Плюс еще один «несын» погоды не сделает».

— Завтра, — тихо сказал Рэй, остановившись, — принесешь свой холодильник мне на стол.

И Зак понял: никто его никуда не заберет. Придется выбираться самому. И понял, что будет выбираться. Что пора начинать.

— Заберете его? — так же тихо спросил Зак.

— Да, — честно ответил Рэй. — И на твоем месте я бы радовался, если дело ограничится только холодильником.

— Если бы вы хотели арестовать меня, сюда бы прилетела целая команда, устроили бы обыск, перевернули все вверх дном, задержали бы, допрашивали бы, — пожал плечами Зак. — Вы ведь вправе принимать силовые решение, когда видите угрозу безопасности Базе, Флоту и Гряде. Проникновение в Сеть Базы — это угроза. Не смотрите так, я знаю ваши правила… Но они прислали одного человека, правда? Вас. Значит, хотят диалога. О чем?

— Сначала холодильник, — наставительно сказал Рэй, — потом определим, кто чего хочет.

— Предположим, у меня есть какое-то железо, — осторожно заговорил Зак, поразмыслив недолго — одно мгновение, чтобы решить, что надо идти на сделку. Тем более — с Флотом. Они спасли планету, они спасли Гряду. И от них нужно не прятаться, не воевать с ними. С ними нужно работать.

Только кто его, Зака, возьмет с Флотом работать?

Так думал Зак, пока не встретил Рэя. И не решил, что пора начинать выбираться.

— И что, — осторожно заговорил он, — мне просто отнести его вам?

— Желательно с объяснительной, — кивнул Рэй, легко хлопнул его по плечу, прощаясь, и двинулся к своему кораблю, продолжая говорить на ходу, — в которой напишешь, какого лешего тебе спокойно не сиделось. И что именно ты сделал. И как ты это сделал.

— Меня пустят на Базу? — крикнул ему вслед Зак.

— Ха, — бросил через плечо Рэй, — разогнался. На проходной оставишь. Попросишь передать МакКейну.

Зак замер с открытым ртом, а Рэй подошел к странному кораблю из проекта Муха. Положил руку на борт, легко запрыгнул на крыло, а оттуда — скользнул в кабину.

Муха даже будто чуть качнулась в сторону, подставляясь, чтоб ему легче было прыгать.

А у Зака в голове проносились прочитанные сухие сводки о Рэе МакКейне. Их было мало, Рэй был темной фигурой. Чуть больше — слухов и домыслов. Вот Муха качнулась, и Зак тут же вспомнил басни, будто Рэя слушаются машины, будто он только коснется цэшки, а та уже летит сквозь пространство и время, чтоб навалять Чужим. Ну, или Миста прикрыть, пока тот наваляет. И спасти. И самому выжить.

Услышь Рэй россказни о собственном мастерстве, он бы долго смеялся. Или уже не смеялся бы: серьезно, надоели. Ему приписывали подвиги, которых он не совершал, навыки, которыми он не обладал, добродетели, с которыми и рядом не стоял. Им с Мистом достались все лавры. Учитывая, что информацию по Вторжению взяли под жесткий контроль, толком никто ничего не знал, а вот слухов ходило полно. И их имена зачастую там фигурировали.

Два имени. Все любят победителей. Особенно — выживших победителей. Особенно — чудом выживших.

Остальным достались героические слезливые песни и занесенные песками пирамиды.

И никто уже даже слушать не хотел, никто не поверил бы, скажи Рэй правду.

Не было никакого мастерства. Потому что тренажеры — это одно, а настоящая машина — совсем другое. И на настоящих Рэя поначалу постоянно заносило, сносило, шатало, и нихрена его не слушалось. Это у Ивора любая колымага шла вперед мягко и послушно. Наверное, только из-за Ивора Ким Джонс и терпел Рэя в своей группе. И даже приложил массу усилий, чтобы Рэй хоть на чем-то полетел ровно и хоть раз попал в цель.

И Рэй в конце концов полетел.