Последний шаман Цитруса (СИ)

Глава 15. Чертова миссия

Зак попытался сглотнуть. Но и во рту, и в горле было сухо, будто туда забился песок. Сознание сразу пришло ясным: Зак вынырнул из тьмы и мгновенно вспомнил всё. Совсем не как после Вторжения. Наоборот — он знал все четко, детально. И теперь не просто ненавидел песок. Теперь Зак его боялся.

И очень хотел проглотить тот, что был во рту. Но горло болело, царапало, а песок не глотался. Зак чуть было не задохнулся, пытаясь сделать это, распахнул глаза, уставился в белый потолок над собой и судорожно вдохнул.

Горло резануло острой болью — по нему с потоком воздуха прокатились тысячи острых песчинок.

Зак тут же зажмурился. И от боли, и от яркого света с белым оттенком. Осторожно потрогал рукой простынь, на которой лежал. Ощупал край кровати. Медленно взялся за бортик.

Лазарет.

Знакомое место. Только в этой палате как будто бы еще светлее, чем в тех, где он бывал раньше. И воздух иначе пахнет. И свет слишком белый — глазам тяжело.

Зак снова осторожно их открыл. Медленно подтянул себя рукой — сел.

— А ну-ка лежать, — вкрадчиво сказали ему, и Зак все так же медленно развернулся на голос. Рэй сидел в кресле у койки и смотрел на него так, что захотелось не просто в койку вернуться, но и одеялом с головой укрыться.

Зак послушно вернулся в исходное положение.

Снова попробовал проглотить сжигающий горло песок и хрипло прошептал:

— Гоша? Снежок?

Получилось тише, чем он думал, совсем невнятно и очень больно.

— Под домашним арестом, — ответил Рэй.

— Поселок? — спросил Зак.

— Все живы, если ты об этом спрашиваешь, — сказал Рэй, — у всех все хорошо. А вот у тебя, юноша, огромные проблемы.

Зак улыбнулся. Все живы. Все хорошо.

— Улыбаемся, значит, — отметил Рэй, поднялся и встал напротив — чтоб его было лучше видно, наверное. — Весело, значит, да?

— Рэй…

— Молчать, мудак! — рявкнул Рэй. — Не дергаться! Доктор сказал лежать — будешь, сволочь, лежать! Ты идиот! Я Мисту уже сообщил, что ты идиот! Я если нужно, официальное заключение напишу, что ты идиот! Со всеми необходимыми подписями и штампами! На Рейну захотелось?! Не полетишь! Там идиотов не любят! Да чего ты лыбишься, Зак?!

Рэй безусловно был страшен в гневе, но Зак его не боялся. Зак знал: Рэй добрый. Пусть на своих солдатиков так кричит. Те, глядишь, и испугаются. А Заку не хотелось пугаться, Заку было хорошо — все живы.

Он даже умудрился заговорить снова, когда Рэй набирал воздуха в легкие, чтобы продолжить на него кричать.

— Я же идиот, — вставил Зак, — мне можно.

Рэй от возмущения выдохнул весь воздух обратно, шагнул вперед и навис над ним.

— Буря прошла мимо! — прошипел он и снова перешел на крик. — Она и шла мимо! Потому ее не зафиксировали! Но нет! Надо было поднять бучу, догнать эту бурю и в нее запрыгнуть! Пр-ридурок!

Резко распрямился, прошагал к двери, обратно. Остановился у кровати и заговорил наконец человеческим голосом:

— Чем ты думал, Зак?

— Я не думал… — начал Зак. Горло, казалось, было уже разодрано в кровь. Но Зак понемногу привыкал к боли. И даже не хрипел и не сипел — почти что человеческий шепот получился.

— Конечно, ты не думал! — рявкнул Рэй, которому и говорить, и кричать ничего не мешало, и он вовсю этим обстоятельством пользовался.

— Я просто делал, что должен… Рэй… Когда кричать перестанешь… Можешь дать кислородную маску?

— Сам возьмешь, — процедил Рэй.

— Так мне ж лежать… и не дергаться, — шепотом напомнил Зак.

— Пакость ты такая, — устало вздохнул Рэй, протянул руку, стащил со стены маску и швырнул в Зака.

— И воды, — попросил Зак. Осторожно поднес маску к лицу, вдохнул. Боль от этого стала только острее, но Заку был очень нужен кислород, необходим был кислород. Он задыхался, будто бы в горле и впрямь комом стоял песок.

Маска не помогла.

— Конфет, надеюсь, не потребуете? — неожиданно заговорил другой, совершенно незнакомый голос. Тихо, ровно заговорил, но Зак подпрыгнул, как будто его током шибануло. Он был уверен, что в палате никого больше нет.

Он же видел, что в палате никого больше нет!

Повернулся на голос.

Человек стоял, подпирая стену спиной, руки скрестил на груди, смотрел в глаза пристально, внимательно. Стоял неровно — одно плечо выше другого.

И Зак понял, кто это. Зак сразу понял на самом деле.

Бледный, кривой и помятый. Помялся, как об Цитрус стукнулся, еще бы. Зак вон тоже помялся — а его только буря разок приложила. Ну, и он ее.

Буря прошла мимо, да, Рэй?

Не остановил — не успел. Но подвинул. Подвинул же!

— Потому что конфет вам не дадут, — продолжал Мист, пока Зак таращился на него во все глаза. — Конфеты дают исключительно послушным детям, если я не ошибаюсь.

Зак собрался с силами и заговорил в полный голос, превозмогая боль — почему-то казалось, что Мист не только стоит криво, что он еще и слышит плохо, и с ним нужно говорить предельно ясно, предельно четко, тем более, что это было очень важно.

— Мистер Джонс, я хотел…

— Нет, — качнул головой Мист, перебивая. — Я не буду слушать, что вы хотели, Зак, мне это неинтересно. Вы покинете Цитрус завтра. Мистер Чернофф любезно пообещал доставить вас на Рейну. И менее охотно пообещал доставить вас живым. Документы ждут вас в приемной. Завтра утром вылетаете. На Рейне предупреждены и тоже ждут. Полгода поработаете на подхвате. Со следующим набором — на первый курс.

— С-спасибо… — растерянно заговорил Зак, — но…

— Вы не поняли, — холодно сказал Мист, — я не буду вас слушать. И надеюсь больше вас здесь не видеть. Даже с дипломом Академии. Где угодно — но не здесь.

Развернулся и медленно, хромая, двинулся к двери. Полуразваленный человек.

Зак открыл было рот, чтобы опротестовать, но тут вклинился Рэй. Поднял ладонь, призывая к тишине. Так, в тишине, оба смотрели на то, как мучительно долго Мист полз к дверям.

Рэй подождал, пока тот выйдет, процедил Заку:

— Лежать, — и решительно двинулся следом.

— Это ты меня охранял, чтоб я с ним не заговорил? — уточнил Зак ему в спину, снова шепотом и снова через боль. И прохрипел возмущенно, когда Рэй уже выходил. — Эй! А воды?

— Потерпишь, — бросил сквозь зубы Рэй и хлопнул за собой дверью.

Мист сидел на диване в приемной. Сегодня ему было особенно трудно ходить. Давление или еще что. Но он дошел до приемной — и сел там на диван. Уставился в полупрозрачную стену перед собой. Не глядя на Рэя, спросил:

— Чего пришел? Снова отстаивать права детей?

— Буря шла прямо на нас, — сказал Рэй, сел рядом и тоже глянул на стену. — Она ведь не шла мимо, да? Она повернула?

— Они все чаще, — сказал Мист. — Внезапнее и сильнее. Их поведение становится непредсказуемым. Мы не успеваем за ними. Как не успевали за Чужими. Мы нигде не успеваем, дорогой.

— Ты ведь не думаешь, что дело в Заке? — уточнил Рэй и покосился на Миста. Тот бросил на него короткий удивленный взгляд, будто хотел переспросить: «в ком?», и Рэй уточнил. — Что Зак заставил бурю повернуть?

— Естественно, я так не думаю, — раздраженно ответил Мист. — Я думаю, что нужно найти реальную причину. Всегда есть причина. Нужно взяться за эту планету. Изучить базовые вводные. Разобрать оранжевые частицы, перепроверить давление, ветра. А пока, возможно, следует накрыть Базу с Зонами куполом. Сделаем купол, Рэй?

— Большой? — устало уточнил Рэй. — И секретный?

— Нам нужны геологи, — не слушал его Мист, — биологи… Кто еще нужен? Составь список, дорогой. Купол с замкнутой экосистемой, с собственным давлением… Его нужно будет как-то закрепить. И тяжелые дроны, чтоб могли идти сквозь бурю, фиксировать показатели…

— Ким, — перебил его Рэй, — ты не сможешь собирать корабли, изучать бури и терраформировать планету одновременно. Ты, конечно, многое можешь, но так распыляться…

— Тогда к черту корабли! — неожиданно резко, непривычно эмоционально перебил Мист. — На кой черт нам будут корабли, если нас планета убьет? И все равно ничего ведь с ними не выходит. Возьми телефон, Рэй, набери…

Рэй вздохнул и с силой ударил его кулаком в плечо.

Мист медленно повернул голову, с холодным удивлением уставился в глаза. Тихо спросил:

— Решил меня доломать?

— Тебя доломаешь! — фыркнул Рэй. — Тебя прямым из пушки не добьешь. А я тебя просто перезагрузил. Ты снова циклишься, Ким.

— Считаешь, бури — не проблема? — все так же холодно уточнил Мист.

— Считаю, ты необъективен, когда дело касается Зака.

— Не понимаю, при чем здесь…

— Слишком близко к сердцу принимаешь.

— Да при чем здесь…

— Ты не хочешь, чтоб это был он. Чтобы дело было в нем. Ведь тогда это будет означать, что он должен остаться. Потому что он последний из них, из шаманов. И больше останавливать бури некому. А он из кожи лезет, чтобы попасть в Академию. Чтоб не оставаться. Чтоб не идти по стопам отца.

Рэй посмотрел Мисту в глаза. Но тот и бровью не повел. И взгляд был все тот же — очень холодный и слегка удивленный. Будто Мист все еще пытался понять, что именно Рэй пытается сказать.

— Ты пытаешься доказать себе, что Зак здесь ни при чем. Ты даже не предполагаешь, что можно рассмотреть этот вариант, а обычно ты рассматриваешь все варианты. Ты так стремишься найти другие причины, почему буря повернула. Любые другие причины. Вывернуть планету наизнанку, но найти. Иначе тебе придется оставить его здесь. Ты всегда поступаешь так, как необходимо. И если Зак — единственный шанс удерживать бури, никуда он от тебя не денется.

— Тебе не кажется, дорогой, что я просто не склонен рассматривать бредовые концепции? — уточнил Мист. — Зачем мне, по-твоему, доказывать себе то, что и так понятно?

— Но ведь ничего еще не понятно! И ты старательно закрываешь на это глаза, чего ты обычно не делаешь никогда. Зак не хочет иметь ничего общего со своим отцом, но очень вероятно, что он будет должен. Потому что никто, кроме него, не сможет. Сколько раз нам говорил это наварх, когда мы пришли в Академию? Что никто, кроме нас, не сможет. И не представляю, сколько раз это слышал ты.

— Рэй… — устало вздохнул Мист.

— Нет, ты послушай! Я еще на Рейне видел, что тебе там не нравится. Ты не хотел быть там, не хотел быть Гайдом и, конечно, ты не хотел с нами возиться. Потому мы тебя так раздражали! И на Цитрус ты тем более не хотел. И возвращаться, конечно же, не хотел — теперь я понял, что ты мне тогда пытался сказать. Ты схватился за карандаш не потому что захотелось, а потому что больше было некому, Ким. Потому что никто, кроме тебя, этого сделать не смог бы! А тебя — натаскали. Ты был должен это сделать. И теперь старательно убеждаешь себя, что Зак не должен ничего. Что Зак не обязан становиться таким, как его отец. Ты уже стал, но ему еще не поздно помочь, да? Но, Ким, что если поздно? Что если бурю повернул он?

Мист очень серьезно и внимательно выслушал. А когда Рэй закончил, сообщил:

— Шаманы никогда не поворачивали бури. Прежде, чем строить на планете Базу, неплохо было бы изучить минимальный фактаж по ней, дорогой. Я изучил. Шаманы могли только предсказывать. Только. Предсказывать. Якобы. Потому ты сейчас несешь чушь. Если только твой Зак не какой-нибудь результат скачка шаманской эволюции.

— А если результат? — не унимался Рэй.

Мист устало вздохнул. И посмотрел в глаза так, что взгляду стало совершенно ясно: он не намерен больше обсуждать подобные глупости. Рэй взгляд выдержал. И Мист уточнил:

— По-твоему, я вижу в Заке себя?

— В какой-то степени, — неопределенно ответил Рэй, понимая, что сейчас еще одну его теорию разнесут в пух и прах. Мист задумчиво покивал, откинулся на спинку дивана и, глядя в потолок, сообщил:

— Человечеству все-таки очень повезло, дорогой, что ты не подался в психологи.

Потом помолчал, но все же снизошел до пояснений:

— Я не вижу в Заке себя. Я не люблю Цитрус, но, как нетрудно догадаться, я не люблю ни одну из планет Гряды. Предположим, мне просто не нравится этот мир и люди, его населяющие. Не из-за психологических травм, конфликтов с отцом и прочих твоих психологических бредней. Я объективно смотрю на вещи. Это паршивый мир. Тем не менее, он единственный, который мы имеем, и в нем нам необходимо выживать. И его тоже желательно не слить каким-нибудь чужим, потому что после этого он может стать еще хуже. Я не иду по стопам, дорогой. Я пытаюсь сделать так, чтоб мы выжили. Это — моя чертова жизненная миссия!

Он говорил спокойно, ровно, все так же холодно, но впервые Рэй услышал, чтобы Мист от души ругнулся. И впервые зазвенели в его голосе незнакомые ранее нотки: Мист разозлился.

Не был привычно раздражен и не был холоден, собран и нацелен на полное уничтожение противника. Впервые за все время, что Рэй его помнил, Мист разозлился бессмысленно и бессильно. И, кажется, сам себя услышал. Потому что оборвал тираду, сделал паузу. Глубоко вдохнул. И вновь переключился на отстраненный тон.

— Так что не пытайся играть в психолога, Рэй. Я делаю свое дело. Приплетать сюда непослушного ребенка с его проблемами — совершенная глупость. Теперь, если ты унялся в своем рвением меня анализировать, иди к Заку в палату и следи, чтоб он до утра не сбежал. На сегодняшний день это — твоя миссия.

Мист медленно поднялся и, хромая, двинулся к двери. На ходу бросил:

— И про купол подумай.

Рэй проводил его задумчивым взглядом.

С Мистом определенно было что-то не так. Ну, кроме того, что с ним всегда было не так, сейчас внутри у него происходило еще что-то. Только понять, что именно, было еще сложнее, чем бурю предсказать. А понять было необходимо.

Слетит с катушек, начнет возводить купола и ловить частицы — точно Совет прикроет лавочку. А Миста в дурдом сдадут. Всех их в дуром сдадут.

И возможно, будут правы.

В замке ковырялись довольно долго прежде, чем открыть. Гоша успела проснуться, сесть на кровати, скрестить руки на груди, надуться и сделать вид, что так все время и сидела. Потом дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Снежок.

— Да что ты пуганный такой? — раздраженно спросила Гоша. — Заходи уже полностью. Следом за головой.

Снежок аккуратно шагнул внутрь, прикрыл за собой дверь. Остановился и уставился в глаза. Что-то изменилось в нем. Во взгляде.

— Ну? — спросила Гоша. — Чего тебе?

— Они увезут Зака, — тихо ответил Снежок. И голос будто бы стал другим, и интонации. Раньше он говорил мягче, и каждую реплику — будто спрашивал, будто не был ни в чем уверен. Теперь звучал так же тихо, но твердо.

Совсем незнакомый мелкий стоял сейчас на пороге. С холодным взрослым взглядом и чеканной уверенностью в голосе.

— Чего? — переспросила Гоша, присматриваясь к нему.

«Глаза у него красивые», - не вовремя отметила она.

Глаза как будто наконец наполнились. Большие и голубые, они казались прозрачными раньше, а теперь, с появлением в них прохлады, стали глубокими, бездонными. Стали казаться еще больше.

И только через несколько мгновений до Гоши дошло, что именно сказал Снежок.

— Чего?! — переспросила она еще раз.

— Отец свалил на дром, — объяснил Снежок. — По срочному делу. А до этого сказал, что для того, чтоб нас прикрыть, он позаботится о Заке.

— Так и сказал? — напряженно уточнила Гоша. Знала она, как ее батя умеет заботиться.

— Он позаботится о Заке по просьбе Миста, — попытался объяснить Снежок.

— А Мист типа добрейшей души человек, — фыркнула Гоша. — Еще одна дрянь, только в профиль.

— Чего? — пришла очередь Снежка переспрашивать.

— Того! — огрызнулась Гоша и решительно вскочила. — Погнали, мелкий!

И решительно прошагала к двери.

— Куда? — запоздало спросил Снежок ей в спину.

— Зака спасать! — отозвалась она. Вышла за дверь и уже начала сбегать по лестнице, когда услышала сзади неуверенное:

— Но отец запретил…

Раздраженно подумала: «Опять мямлит… А ведь только что нормальным человеком был…». И прокричала, не оборачиваясь:

— Отец на дроме! Хочешь попробовать меня остановить?

— Нет, — обреченно вздохнул Снежок и — она услышала шаги — двинулся следом. — Хочу помочь…

Гоша улыбнулась.