Последний шаман Цитруса (СИ)

Глава 20. Условие существования

Куски корабля все еще валились на Цитрус, а Рэй уже пошел кругами от точки отсчета.

«Должен был успеть, — лихорадочно просчитывал Рэй. — Секунда после пуска ракеты — чтоб нажать на кнопку выброса. Полсекунды — чтоб загерметизировать и отстрелить. Ты не мог оставить меня за главного, Ким. Куда ты упал?».

Рэй уворачивался от обломков, а они все падали на землю, бесконечно падали, рушили все под собой, догорали, взрывались. Чужие уничтожали планету, даже будучи уничтоженными.

Оранжевый свет резал глаза, пробиваясь через смотровой монитор. И Рэй часто моргал. Старался делать это быстро — чтоб ничего не упустить. И все равно чуть не упустил.

Увидел капсулу в последний момент — открыл глаза, а та уже почти исчезла с монитора. Угол черного ящика, торчащий из песка — все, что он увидел.

Но этого хватило: Рэй круто затормозил, разворачивая машину. Выпрыгнул из нее еще до полной остановки — та, завершая тормозной путь, вздымала за спиной тучи оранжевого песка. Рэй прищурился — оранжевый свет выжигал глаза, а песчинки будто пытались засыпать их, застрять в глотке и заставить рыдать — и бросился к капсуле. Ударил кулаком. Ударил еще раз. И еще раз. Вскочил и ударил ногой.

И Ким будто услышал — крышка тихо зашипела и медленно поехала в сторону.

Рэй схватился за ее край, будто мог ускорить движение. Заглянул внутрь.

Крови было мало, совсем немного под носом и чуть заметная струйка — из угла губ. Но лицо Кима уже приобретало синюшный оттенок, а широко распахнутые глаза подернула незнакомая ранее пелена. Он не шевелился. Не мог пошевелиться.

Вполне возможно, его держал исключительно коктейль, и если не оказать необходимой помощи до окончания его действия, Кима уже ничто не удержит здесь. Ничто и никто. Да он и не хочет. Рэй уже знал это — чуял спинным мозгом. Ким совершенно не хочет жить. Обязан — да. Но не хочет.

Он с видимым усилием сосредоточил взгляд на Рэе.

— Говорил же, — произнес одними губами, с трудом разлепив их, — слишком… высоко.

— Заткнись, — поднял указательный палец Рэй и угрожающе ткнул им под нос Киму. — Я сейчас тебя буду вытаскивать.

— Угрожаешь… — прошептал Ким, и Рэю показалось, что он даже попытался улыбнуться. — Я оч… чевидно не могу встать. А ты… не знаешь… как меня поднять… чтоб не убить. Вернись в маш… шину. Девятый.

— Ким…

— Слушай. Меня.

— Хватит! — сказал Рэй. — Наслушался.

Наклонился над ним, осторожно просунул руку под его плечи и, задержав дыхание, медленно начал поднимать.

И во второй раз за сегодня их накрыла тень: подошел комплекс Омега.

Им повезло, что тяжелая артиллерия шла медленнее. Пока по участку работали простыми ракетами. Дальше должны были полететь атомные заряды. Сравнять тут все с землей.

Загрохотало со всех сторон. И взметнулся песок. Не только в местах попаданий, успел заметить Рэй — взметнулся весь песок, поднялся вверх, будто Цитрус пытался защититься, отогнать от себя угрозу бурей.

Рэй рывком вытащил Кима и поставил его на ноги. Уже не было времени думать о том, выдержат ли ноги. Ким безжизненно повис на нем. На ноги не встал.

Взорвалось еще что-то неподалеку, и Рэй уже не видел, что, — перед глазами оранжевой стеной стоял песок. И ничего не слышал в грохоте. Просто тащил за собой Кима и шел в ту сторону, откуда вроде как пришел. Помнил, что там немного, несколько шагов, и даже как будто видел очертания машины перед собой, но никак не мог дойти. Как бывает в кошмарах, когда тебе очень нужно поскорее прийти на место, а воздух вокруг вдруг становится тягучим и зыбким, и как ты ни старайся, все равно не доберешься. Не пробьешься через него. Не продохнешь.

Невыносимо захотелось проснуться, и если бы не Ким, будь Рэй здесь сейчас один, он был наверняка сел бы на песок, обхватил бы голову руками и убеждал бы себя, что скоро проснется. А если нет — тоже не страшно. Потому что — смысл возвращаться с войны, если возвращаться некуда?

А потом он наконец дошел. Выдохнул, когда уперся в гладкую стену. Ким висел на нем, не подавая никаких признаков жизни, и Рэй подумал, что может, и нет уже Кима. Что тащит за собой труп.

«Ну, нет, — подумал он, — ты не умрешь, Джонс. Ты живучий, как мы все здесь уже догадались».

Открыл люк, втащил его внутрь, уложил его на пол и понял, что был прав. Что Ким живучий и даже в сознании. Что просто берег силы, как мог. И теперь вполне внятно прошептал:

— Нет, — как только Рэй, метнувшись к своей капсуле, рванул оттуда шприц с коктейлем. — Надо быть. В сознании. Без Гайда. Не выйдет.

Рэй замер над ним, а Ким умудрился посмотреть вопросительно, мол, чего ждешь? И сказал:

— За… штурвал.

Он уже не задыхался на каждом слове. Просто говорил медленно. Будто громкость кто-то убавил до минимума, а интонации — все остались.

Рэй сунул шприц за пояс, упал в кресло, сообщил:

— Видимость нулевая. Взлететь можем, но далеко не улетим. Движок поврежден. Есть прыжок. Возможно, полтора.

— На орбиту не прыгать, — тихо приказал Ким. — Рас… плющит об Омегу. Еще… полезные советы будут? Тогда слушай. Иди вперед. Из исходного. Полпрыжка — на выход из зоны… поражения. Потом… прыгай на полной… тяге. Подашь SOS с ор… биты.

— Чужим? — фыркнул Рэй.

— Полпрыжка… не спасет… от Чужих. Делай. Выберемся.

И в очередной раз Рэй поверил даже не Киму — его голосу. Твердому. Очень уверенному. Рэй понимал, что Ким говорит так, потому что умеет. И считает сейчас необходимым использовать этот навык. Но поверить очень захотелось. И по-настоящему захотелось выбраться.

Он выжал максимум для старта и мягко толкнул вперед рычаг. Птичка пошла, и теперь от Рэя больше ничего не зависело. Они мчались над самой землей между летящими с неба ракетами. А Рэй даже не видел, куда и как они летят. Дергаться из стороны в сторону, вилять наугад было бы глупо, потому оставалось только сидеть и ждать — сшибут их или нет. Ким наверняка уже подсчитал шансы успешного прохода. Но ничего об этом не сказал. Значит, с шансами дело было плохо.

А может, Ким не считал. Просто пытался удержаться в сознании, потому что — куда Рэю без Гайда? Цэшку по прямой пустить над песками — это ведь так трудно!

А может, теперь он умер. Накомандовался напоследок — и умер.

Рука дернулась, чтоб отстегнуть ремень. Развернуться, проверить, как он. Но в этот момент Ким снова заговорил:

— Набок, — тихо сказал он. — Ложись.

Рэй вывернул штурвал, и машина пошла боком. Кима швырнуло на стену, Рэй удержался в кресле исключительно на ремне. Обернулся. Ким приподнялся на локте, и Рэй подумал, не пошутить ли, что это такая терапия, ударная. Будь дела у Кима получше — он бы пошутил. А Ким поднял расфокусированный взгляд, с трудом нашел им Рэя и прошептал:

— Напомни мне… не садиться больше… с тобой в машину.

— Ты силы береги, а не шутки шути! — процедил Рэй, и Ким, возможно, ответил, но Рэй уже не услышал — они вошли в новую стену грохота и песка. Точнее — новая стена упала им на головы.

«Как много песка, — подумал Рэй, глядя в мониторы, — тут задохнуться недолго. Как тут жили люди? Зачем тут жили люди?».

Несколько раз их тряхнуло. И даже накренило, почти уложив плашмя, и пока Рэй выравнивал, мотнуло из стороны в сторону пару раз — поврежденные системы с трудом тянули машину. Несмотря на плотный корпус, было слышно, как глухим эхом катятся гулкие взрывы. И Рэй старался не думать о том, что раз слышит их, вполне вероятно, где-то полетела герметичность. И стоит им выскочить на орбиту — помрут прямо здесь. На мониторах все еще был сплошной песок. А запасы энергии стремительно падали.

— Ким, — сказал Рэй после нескольких минут хода, — мы уже на инерции. Нужно давать тягу. Либо горизонт, либо прыжок.

— Иди, пока есть ход, — отозвался Ким. — Вышли из зоны… поражения, но… погрешность.

— Вышли? — недоверчиво хмыкнул Рэй.

Ким не просто тут лежал и помирал. Он что-то высчитывал. И теперь высчитал, что они уже не под Омегой. Но грохочет-то все равно отовсюду. Что же тут тогда грохочет, если не она?

— Омега… громкая, если ты… не в курсе, — напомнил Ким, — а песок… поднимается не только… в месте удара. Есть… бури.

Рэй снова покосился на Кима — слишком уж живо прозвучал его голос. Но вынужден был признать: голос все еще живет отдельно от Кима. Ким лежит на спине, бледный до синюшности. Глаза закрыты, а губами едва шевелит, так, что даже странно, что вот этот голос идет оттуда, из него.

— Нужно прыгать, — сказал Рэй после паузы.

— Так прыгай, дорогой! — проникновенно и с совершенно нескрываемой на этот раз издевкой посоветовал Ким.

И Рэй прыгнул. Рванул рычаг на себя, поставив машину на дыбы, дал полную тягу. Его снова швырнуло, Кима — тоже. Рэй даже почувствовал неуместную мстительную радость, что приложил Кима — тот даже при смерти умудрялся выводить из себя одной интонацией. Которая у него, такого из себя умирающего и шепчущего из последних сил, даже появилась, чтоб Рэя задеть.

И что он не переживет еще одной встряски, Рэй больше не боялся. И в очередной раз думал, что его еще Омегой не добьешь.

Атмосферу прошли успешно. Вышли на орбиту, и там замерли. Больше лететь они не могли. Да и некуда было.

— Дай связь, — прошептал Ким.

— Не хватает энергии, — пробормотал Рэй. — Все ушло на прыжок.

— Энергии полно, — даже шепотом Ким умел быть раздраженным. — Свет… тепло, кислород, грав… витация. Системы работают. Перебрось… со света. А… да. Ты не знаешь, как.

— Помрешь ведь, пока трепаться будешь, — процедил Рэй. Ким и впрямь прервал поток сознания и переключился на команды. И почти не запинался.

— Тумблеры один, два, восемь… На положение пять. Пятый и шестой — положение три. Замкни провода. Под приборной… панелью…

Рэй старательно выполнил все указания. Провода треснули, и свет погас.

— Ну? — с нетерпеливым раздражением спросил Ким. — Связь, Рэй.

Рэй врубил связь, и динамик отозвался тихим треском. И больше ничего не было.

Ким помолчал. А потом раздраженно спросил:

— Каналы… переключил… гений?

Рэй выругался сквозь зубы. Он уже совершенно ничего не соображал. Он был вымотан. Истощен. Ему уже было не больно, не страшно, ему было все равно. Он очень устал.

— Рэй! — настойчиво повторил Ким.

Ну, да. Надо переключить канал. Нет смысла вещать на канале группы, от которой ничего не осталось. Рэй просто пока не смог осознать этого — от их группы ничего не осталось. А Ким осознавал. Ким всегда и все осознавал. Не чувствовал нихренашеньки, но прекрасно осознавал.

— Рэй! — в третий раз потребовал он. И Рэй щелкнул тумблером.

— Ким Джонс — Флоту, — сказал Ким в эфир, и голос прозвучал совсем, как обычно. Тихо — да, но без запинок. — Крейсер класса «цэ» группы «Арго», первая орбита. Кто-нибудь нас слышит?

А потом динамик щелкнул и им очень спокойно, уверенно, буднично ответили:

— Оставайтесь на месте, вас подберут.

— Мы при всем желании не сдвинемся, — пробормотал Рэй.

Панель искрила. Динамик тихо хрипел. И что-то подозрительно свистело в прошивке.

Потом динамик захрипел еще громче, потом затрещал, а потом там неожиданно заговорил наварх.

И голос у него был странным, растерянным. Он-то видел всё. Должен был видеть в свои радары и мониторы.

Или его так исказил эфир.

— Ким, — сказал наварх. — Ты…

— Мистер Джонс, — перебил Ким, и только позже Рэй понял — это он не к наварху обратился, это он исправил. — Они не приземлились.

Он смотрел на динамик даже не со злостью — с отвращением. И добавил:

— Приказ выполнен.

— Они ушли, Ким. Ты справился. Они ушли.

— Повторите, — сказал Ким. Рэю тоже показалось, что он ослышался.

— Кэриэр Флота идет по вашей орбите, мы подбираем капсулы.

— Омега? — спросил Ким.

— Точечная работа по участку. До других Чужие не дошли. Омеге дали отбой.

— Не понимаю, — прошептал Ким.

— Ким, — мягко заговорил наварх, но Ким перебил.

— Не Ким, — твердо сказал он. — Мистер Джонс, наварх. Мист…

И все-таки отключился.

Рэй шепотом выругался, прыжком оказался рядом, на ощупь ввел коктейль, проверил пульс.

— Ким! — выдохнул наварх.

— Он на коктейле, — ответил за него Рэй. — И если я правильно понимаю, он попросил не называть его по имени.

— А вы кто? — удивился наварх.

— Рэй МакКейн, номер девять, группа Арго.

— Отлично, — ровно произнес наварх, — в таком случае, Рэй МакКейн, вы мне сейчас разъясните, что там у вас произошло, и…

Рэй решительно шагнул к передатчику и вывернул ручку до упора. Динамик захрипел и заглох.

— Связь полетела, — сказал Рэй Киму, вернулся к нему, сел рядом.

Было темно. Становилось холоднее.

Цэшка умирала. И здесь же, на холодном полу, умирал Ким Джонс.

И все чаще Рэй думал, что Ким и правда умер там. Осталось в живых нечто другое. Кусок слова, который подхватили — на общем канале ведь прозвучал — и понесли в массы.

Остался Мист.

— Они вернутся, — сказал Мист.

— О-о… — протянул Рэй. Пластинка «они вернутся» была у Миста любимой. А ведь это Рэй подал ему идею.

Идея пустила корни.

— Нет, — поднял Мист руку, призывая помолчать. Сейчас разговор был серьезным. Только что мы про щенков шутили, а теперь, значит, стали серьезными. — Вспомни, Рэй, как все было. Подбери сопли, чтоб не мешали, и хорошенько вспомни. Вспомнил? Мы не нанесли им существенного ущерба, правда? Они побеждали. Несмотря на все наши старания. Но стоило сломать один большой корабль — и они отступили. Почему?

— Испугались тебя? Увидели, что ты неадекватен, предположили, что у нас все такие…

— Потому что нечто важное было в больших кораблях. Нечто такое, чем они не могли пожертвовать. Нечто, ради чего стоило отступить. А им очень хотелось опустить это нечто на планету.

— И что там было?

— Да хрен его знает, дорогой. Мы с тобой так постарались уничтожить ту дрянь, что теперь ее никак не определишь. Да и не важно, что именно там было. Что-то, что они хотели бы видеть на планете. Системы для терраформирования, предположим. Может, они пытались начать тут жить. Вот представь, дорогой, понравился тебе дом. Там никого, только мелкие шавки во дворе гавкают. И ты заходишь. Но одна такая шавка вдруг берет — и кусает тебя за ногу. Что ты сделаешь?

— Обращусь к врачу, — пожал плечами Рэй. — Вдруг бешеная?

— Глупая идея спрашивать у тебя про собак, — вздохнул Мист. — Ты их обнимешь и пожалеешь, даже если они хотят тебя сожрать. Другой подход: если нор-маль-ный человек попадет в такую ситуацию, что он сделает? Он вернется домой, Рэй, и возьмет ружье, придет к собакам и перестреляет их к чертовой матери. Понимаешь? Чужие пошли за ружьем. И вернутся. И гиганты у них будут теперь не стратегические объекты перевозить, а оружие. Знаешь, сколько оружия можно затолкать в такого гиганта? Им на эту планету хотелось — не сразу ушли, как собак услышали. Нет, пытались войти. Они вернутся, а у нас даже подобия ружья нет. Выводы, Рэй?

— Надо уходить, — тихо ответил Рэй.

— Да, — кивнул Мист, — надо уходить, — и повторил, глядя в стену. — Надо уходить…

Перевел взгляд на Рэя и чуть заметно улыбнулся.

— Это я сказал наварху, дорогой. Написал, если быть точнее. Но наварх ответил: нельзя. Ты подготовил план работ по Цитрусу, Мист? Вот и работай. И тогда я поставил условие. Там, — он кивнул на контейнер, — возможность закрыть чревоточину. Когда они вернутся, ее нужно будет закрыть. Отрезать нас с ними от Гряды. Так в выигрыше все. Наварх получает результаты исследований, а Гряда в относительной безопасности.

— Но это же… Тебе не кажется, что об этом стоит знать остальным?

— Нет, — уверенно сказал Мист. — Это ведь не самая мотивирующая информация, не так ли?

— Ким, черт возьми!

— Отбрось этику, Рэй. Речь сейчас о выживании человечества, если ты не понимаешь. И о потенциальной возможности дать отпор Чужим. Ориентируясь на кнопку в этом ящике, я собирал здесь людей. Строил Базу.

— Он строил! — тихо возмутился Рэй.

— Я выбирал, кого пускать сюда, — продолжал Мист. — Знаешь, почему Чернофф? У него пушки на кораблях — самые мощные. И флот немаленький. И маневренный. Плюс здешние цэшки. Плюс полная база ребят с Рейны. Плюс поселок — там нет ни одного человека, который ни разу не летал. Они все у меня полетят в случае чего, дорогой. И все научены слушать команды. Мы закроемся тут с Чужими и попытаемся укусить еще раз. Вот и весь план. Был.

— И Зак тебе его нарушил? — удивился Рэй.

— Нет, Зак был последней каплей. Вы все его нарушили. Вы расслабились. Вы принялись шутить шутки, таскать у Черноффа бутылки и пить его бадягу, откуда-то тут появились бабы, семьи и контрольный — дети. Что дальше, Рэй? Свадьбы, пляски у костра и барбекю по выходным? Кружки танцев и пения? — Мист перевел на него сверлящий взгляд. — Дети играют с бомбой, которая вот-вот взорвется. Не будем трогать их, как ты предлагал? Пусть играют? Или мы хорошенько подумаем и отправим Зака на Рейну? И найдем семью мальчика Мэя?

— Да не надо искать его семью, — раздраженно ответил Рэй. — Здесь его семья, как ты не понимаешь… А что насчет Гоши? Ей теперь тоже будем семью искать?

— Я бы поискал, — качнул головой Мист, — но она от Черноффа ни на шаг. А он мне нужен. Ему нельзя перебазироваться. У нас половина огневой мощи — черноффская. К тому же Гоша не опасна. Пока она не сдружилась с Заком, проблем не было. Она почти взрослая. И вполне боеспособная единица.

— Ты странно рассуждаешь, — отметил Рэй и уточнил. — Кроме того, что бесчеловечно, еще и странно. Гоша, значит, боеспособна, а Зак — нет?

— А ты не видишь разницы? — удивился Мист. — Гоша слушается. Сейчас ее расшатало, потому что связалась не с той компанией, но в боевых условиях она будет работать. Чернофф ее хорошо выдрессировал.

— Это люди, не роботы, — напомнил Рэй.

— А мне нужны роботы! — неожиданно разозлился Мист. — Я собираю тут роботов! Потому что с твоими людьми — много мы навоюем?! Мне необходимо, чтобы меня слушали! — резко поднялся на ноги и ударил ладонью по столешнице.

— Стол… — неуверенно напомнил Рэй.

— Чтобы если я скажу «огонь», открывали огонь! — продолжал кричать Мист. — Чтоб если я скажу: «нахрен мудака с этой планеты» — его молча вышвыривали нахрен! Чтоб если я скажу «импульс» — уходили от удара! А не шли в его эпицентр с Чужими на хвосте! Он же услышал, Рэй! Он услышал, но — нет! Решил сделать по-своему! Потому что! Сильно! Дохрена! Самостоятельный!

Он выдохнул, ошарашено уставился на Рэя, будто это Рэй только что впервые в жизни сорвался на самый настоящий крик.

А Рэй растерянно открыл и закрыл рот несколько раз подряд, пытаясь найти слова, чтоб ответить. Хоть какие-нибудь слова. Но в голове крутилось лишь одно: «Конечно!».

Конечно, Мист видел в Заке не себя. Себя бы он не спасал. Себя бы он максимально эффективно использовал.

Он все еще пытался спасти Ивора.

— Я просто… — Ким устало вздохнул, рухнул обратно в кресло и принялся в очередной раз тереть переносицу. — Я просто устал терять непослушных детей, дорогой.

Рэй молчал. Заговорить было трудно.

«Соберись, землянин», - сказал бы Ивор.

И Рэй собрался.

— Он не был ребенком, Ким, — сказал Рэй, проглотив ком в горле. — И я не был. И Зак — уже тоже не ребенок. Ты не должен отвечать ни за кого из нас. Не должен был тогда, не должен и сейчас. Вот не надо сверкать на меня глазами! Ты не виноват в тех смертях. Ты ни в чьих не виноват!

— Да? — очень тихо спросил Ким, и взгляд его стал совсем недобрым.

— Люди погибают, — сказал Рэй. — И всё. Просто. Так. Произошло. Всегда что-то происходит. Это не повод трястись над кнопкой и запрещать детям быть собой.

— И если Чужие вернутся, и дети погибнут тут, с нами, — в этом, следуя твоей логике, тоже никто не будет виноват?

— А если твои Чужие возьмут ружье и пойдут к соседнему дому, Ким? — спросил Рэй. — Это мы, мелкие шавки, сидим в своем дворе и не знаем, что есть путь к соседнему дому не через дыру в заборе. А они — знают. Они идут по улице, и им видны двери. Что тогда? Кто тогда будет нажимать кнопку? Или по всей Гряде военное положение объявим? И детей запретим. А тех, которые уже есть, соберем и закроем в каком-нибудь супер-бункере? Погрузим в криосон? До какого года? Какого века? Когда, по-твоему, станет безопасно?

Мист молча смотрел в глаза. Молча, холодно и равнодушно. У него всегда отлично получалось изображать отстраненное равнодушие.

— Везде опасно, — припечатал Рэй. — Везде и всегда. Но дети хотят играть в своей песочнице. Так дай. Им. Играть.

Мист не отводил взгляд очень долго. А потом неожиданно по-человечески заговорил.

— Это ведь не я их выгнал… Чужих… — сказал он и уставился на ногти. — Это Ивор придумал. Придумал, что с ними делать. Куда и как бить. Чем напугать. Он мог придумать и как ружье сломать, да? — и улыбнулся.

— О, да, — с чувством согласился Рэй. — Сломать — это он всегда умел.

— Я не умею, — сообщил Мист. — Ни сломать, ни построить, ни восстановить по чертежам. И теперь, когда они вернутся с ружьем, я не буду знать, что с ними делать. Просто потому что тогда он меня не послушал…

— Придумаем что-нибудь, — сказал Рэй.

— Кто придумает? — Мист поднял на него раздраженный взгляд. — Ты, дорогой?

— А веришь ты в меня все так же, — вздохнул Рэй. Поднялся и сгреб в ладонь монеты со стола. Посмотрел Мисту в глаза и твердо сказал. — Я отдам их Заку.

— Чернофф, — медленно проговорил Мист, и Рэй хотел было возмутиться, что пусть валит отсюда, если единственный шанс с ним договориться — это убрать Зака, но Мист продолжил после паузы. — Скажи ему, что Зак переходит под мой личный контроль. И отдай, ради бога, гайку. Или что ты там открутил.

Мист вздохнул, задумчиво уставился в стол, активировал очередную программу. И когда Рэй был уже у двери, бросил ему в спину:

— Нужен другой стол.

— Большой? — спросил Рэй.

— Крепкий, — отозвался Мист. И задумчиво поковырял пальцем небольшую трещинку на нем. И выдвинул ящик — это Рэй услышал, когда дверь поехала закрываться за ним.

Кейра вскинулась и уставилась на Рэя неодобрительно, будто это он заставил ребенка на Свалку летать. И продолжила успокаивающе поглаживать ребенка по плечу.

Тот сидел, уронив голову на сложенные на столе руки. И поднял взгляд только, когда Рэй остановился напротив и высыпал на стол рядом с ним монеты.

Глаза у Зака покраснели от слез и вкупе с натуральным оранжевым цветом получилось пугающе. Он всхлипнул. Посмотрел на монеты, на Рэя, снова на монеты. И снова на Рэя.

— Ч-что… — начал он.

— Остаешься, — сказал Рэй, и красно-оранжевые глаза очень по-детски широко распахнулись. — Миста слушаешься. Слово Миста — закон, уяснил? Скажет прыгать со смотровой башни — пойдешь и прыгнешь. Хотя… Ты ж и так уже оттуда прыгал, да?

— Как ты это сделал? — недоверчиво спросил Зак и неуверенно протянул руку к монетам. Осторожно сгреб.

— Сам не знаю. И не сбивай меня с боевого настроя. Мне еще к Черноффу. Корабль ему чинить.

— А что ты там сломал? — всхлипнув напоследок, заинтересовался Зак, и Рэй вдруг понял: а ведь он и правда похож, очень похож. Странно даже, что заметил только сейчас. Тяга к разбиранию вещей на части, манера ухмыляться, вечно спорить, забрасывать ногу на ногу, фыркать и никого никогда не слушаться. И крайне интересоваться тем, что и где Рэй сломал, а еще больше — что и где еще можно сломать.

«Намучается еще с тобой Мист, — подумал Рэй. — Все намучаемся. Шаман хренов».

— Темно было, — пожал он плечами. — Сейчас пойду и посмотрю.

Сделал было шаг на выход, но передумал, круто развернулся и глянул на Кейру.

— Сегодня вечером, — сказал он, — свидание. Заеду за тобой.

Зак ухмыльнулся сквозь слезы. Кейра хлопнула огромными карими глазами. Рэй подмигнул ей. Сбежал по лестнице, прошагал по коридору, вышел на порог. Прыгнул на крыло Мухи и пустил ее вперед на низких.

Поднял повыше в воздух.

Чтобы подальше от земли.

Был хороший день. Песок все еще летал в воздухе, но не тучами — легкой пеленой, и каждая песчинка была сама по себе, и каждая — отражала лучи, сверкала, сияла, купалась в свете Медузы. Оранжевые песчаные змейки струились по поверхности далеко внизу.

Рэй проплыл над поселком, всмотрелся в темную точку на горизонте — дром, где его давно ждал Чернофф. Вынул из кармана окровавленный значок, размахнулся и зашвырнул подальше в песчаные дюны.