Порт Арсис

Глава 25. Последняя деталь мозаики

Порт Арсис, 25 мая, суббота

Новым приступом кашля Ирдис зашелся надолго. Рауль и его матушка молчали деликатно, только Алваро брякнул чашкою о блюдце и серьезно заявил:

— Бросайте дымить по ночам. Вам это не на пользу, лучше восполняйте сон. В остальном — поверьте специалисту по легочным недугам — вы вне опасности.

Ирдис в рубахе горбился над пустой чашкой.

— Не угодно ли еще чаю, господин интендант? — вежливо спросила Эмма.

— Наливайте, матушка, сам он не попросит, — улыбнулся Рауль.

Два часа назад они с Алваро сделали для двух купальщиков все, что смогли. Покуда лекарь согревал Нерине кровь и горло, лейтенант позволил себе лишь минуту отдыха и занялся дрожащим интендантом. Тот без рубахи оказался настолько худым, что ему нечем было греться, кроме остатков навигаторовой магии.

К ним тогда скоро примчались и Бердинг, и сам губернатор. Опережая ловцов, последний бросился к Нерине — коли девицу не убережет, приятелю-надзорщику не сможет поглядеть в глаза вовеки. Девицу, по счастью, уже усаживали в лодке, и губернатор перестал рвать на себе давно несуществующие волосы. Мореходов он утешил — картограф схвачен, снабжен античарными браслетами и увезен в острог, куда недавно приходил с экскурсией.

Нерина еще отрешено молчала, когда конно явился на нею отец и забрал исполнять наказ лекаря — «В баню!»

«Баня!» — вскинулся тогда Рауль. Подсушенного Ирдиса упаковали в экипаж и помчали в дом вдовы Дийенис.

Когда проезжали невдалеке от порта, Бердинг соскочил — нет покоя, пока вторая «искра» осталась на брошенной им шхуне, — так что Эмму Гордеевну сын обрадовал всего двумя гостями: усталым лекарем и бледным интендантом.

Ийа только руками плеснула — новый купальщик! И што им неймется? Она так разворчалась, кочегаря баню, что было ясно: Ирдис ей понравился — бедовый, как и «сорванец» Рауль. После истории об избавлении девицы, отчасти почитаемой здесь будущей роднею, обе женщины утроили свое радушие, и в парилку был доставлен самый разлапистый веник. Рауль остался подсобить.

Спустя час вынутый из бани интендант был завернут в свою старую рубаху с новым запахом ромашкового мыла, но мундира ему не вернули.

— Не готов ишшо, — сказала Ийя с сундука в прихожей, где бойкой полной рукой прилаживала пуговицы на замену отлетевшим. — Полепше отыскала, с гербом, от старого хозяина.

— Я бы сам пришил, — смутился Ирдис.

Вовсе незачем рассматривать умелице его кривые швы в правой подмышке. Ийя, однако, на это откусила нитку даже несколько сердито.

— Нешто я другу нашего Рауль-Теодорича не услужу? Идите, господин, хозяйка ждут в столовой.

Рауль-Теодорич взглянул благодарно за теплый прием и увел распаренного, непривычно красного Ирдиса к такому же пылающему самовару.

Так интендант и нашел себя за трапезою с леди Эммой, в компании Алваро и Рауля. Лекарь-дворянин, понятно, ощущал себя куда свободнее, а лейтенант и вовсе без сомнения отправил половину сахарницы в чай.

— Магическое истощение заедает, — негромко пояснил Алваро. — Лучше не повторяйте, коли не хотите зубы потерять.

Хозяйка добавила чай интенданту — тот и сам истощился изрядно, вытягивая барышню из ледяных соленых вод, и время от времени кашлял. Равнодушный к взбучкам Бердинга, он сидел ни жив ни мертв, покуда Эмма хлопотала с его чашкой. Ее спокойное участие немножко грело, но больше конфузило его неголубую кровь. Ветчины ему ввалили тоже без всякого спросу, и он сейчас же занялся нарезкой, усердием скрывая стыд за облик, малоподобающий обеду с благородными. Спасибо хоть вернули сапоги — в чужих туфлях или босиком он со стыда бы умер.

Тему для беседы подбирать хозяйке не пришлось — разговоров о злодее и спасении девицы им хватило бы до ночи. Однако, вознесения заслуг так мучили интенданта, что она сжалилась и перевела беседу на соления и квасы. Ирдис ощутимо оживился и даже смог задать вопрос о хитростях хранения на севере, когда торжественная Ийа принесла ему мундир.

— Вот, господин! Все на месте, ишшо там подклад отходил — подлатала.

Ирдис вскочил, вцепился в родимый панцирь, наглухо в нем заточился и, будучи одет, сумел хотя бы посмотреть прямее.

— Спасибо вашей заботе, — поклонился он Эмме, кивнул самой швее и стал отчаянно придумывать пути побега.

Он поглядел на дверь, но не успел начать прощаться, когда оттуда появился Бердинг — не один. Мартьен вошел за капитаном, любопытно оглядел столовую и вежливо приветствовал хозяйку. Следом, тихо пожелавши мира, ступил отец Иосиф.

Ийя схватилась за голову и без приказа выбежала распечатывать запасы посолиднее — дому давно не случалось кормить столько рослых здоровых мужчин. Эмма гостеприимно поднялась, и по ее лицу читалось, что шумная команда офицеров за ее столом — приятная и ностальгическая нота для вдовы флотского лейтенанта.

Капитан справился о здоровье своего интенданта и даже будто бы хотел забрать его на борт, но было ясно — Бердинга тоже соблазнил кисейный уют деревянной усадьбы. Погреться в доме, знающем женскую руку, потянуло и его спутников, так и не придумавших формального повода для своего явления.

Эмма повода не спрашивала и энергично рассадила всех. Разговор о снеди был забыт и снова обернулся на злодея.

— «Искру» сняли, — сказал Бердинг в своей светской манере, непохожей на привычный буйный тон. — Матросов я пустил вернуться.

Рауль облегченно подался вперед, роняя с вилки маринованный чеснок.

— Где ее нашли?

Мартьен азартно тронул ус и взял неторопливо слово.

— Я сразу понял, что искать надо в каюте Оскариса — там редко бывают маги кроме него, — намекнул он и предоставил паузу для нового вопроса.

— Мы были там! — воскликнул Рауль, не став при матушке упоминать злосчастный обыск в общей каюте интенданта и картографа. — «Искры» я не слышал!

Мартьен довольно покивал — именно этого он ждал.

— Оскарис хитер — спрятал ее за отголоском другой магии, в готовом артефакте, — продолжил важно. — С них и я начал проверку. Знаешь, куда он ее затолкал?

«Ну?» — говорил весь вид первого навигатора, теша второго этим любопытством.

— В ирдисов утюг! — открылся тот. — За кодом нагрева ты, приятель, ее не разобрал!

Интендант поднял голову от ветчины в большой досаде и опять откашлялся. Он что, остался и без утюга? Злодею непременно нужно было снова втягивать соседа, мало попортил он Ирдису в трюме мешков?

Рауль, однако, вскинул брови на другое.

— Мы же не приятели? — вернул он иронично своему дублеру.

— Я обойду тебя, Дийенис! — улыбнулся Мартьен. — И мне, поверь, для этого не требуется сбрасывать тебя с моста.

Хозяйка молча покачала головой — купание Рауля ей открылось в новом свете. Однако, разговор за столом плелся без ее вмешательства, и Эмма деликатно промолчала.

— Вас тогда столкнул Оскарис? — цокнул осуждающе Алваро. — Его корыстолюбие меня не удивило, но жестокость поразительна. Он бил соратников направо и налево.

— Притом нигде не преуспел, — заметил Мартьен. — Какое невезение!

— Я смотрю на это иначе, — возразил ему отец Иосиф из-за самовара напротив. — Это можно называть «удачей», хотя вернее — милостью. Четыре раза он пытался убить, но этот грех так и не лег на его душу.

Мартьен чуть наклонился в сторону, чтобы глядеть на собеседника, а не на свое расплывшиеся в самоварном отражении лицо.

— Он бы с вами не согласился.

— Нынче — нет, — отец Иосиф наклонился тоже. — Когда-нибудь — оценит.

Ийа, торопливо топая, внесла на стол тарелку квашеной капусты и утвердила точно перед Ирдисом и капитаном. Оба вздрогнули, и Бердинг облекся всегдашним своим оптимизмом.

— Однако, своего Оскарис все-таки добился, — напомнил он. — Без геодезиста мы идти не сможем. Запрос в Приказ и волокита с поиском замены задержат нас на весь июнь. Еще отправят нового беспутного мальчишку!

По-видимому, строгая вдова Дийенис уже была им почитаема за своего — не в пример ужину с надзорщицей, Бердинг быстро позабыл положенную лесть хозяйке, зато легко распространялся о делах.

Рауль разобрал из прихожей бормотания Ийи — в наполненный дом прибыл кто-то еще. Бердинг сидел спиной и не почтил вниманием оханье служанки, но первый навигатор живо посмотрел на дверь столовой.

Уже угадывая, кто войдет, он вдруг поймал в груди шальную радость: последняя деталь сегодняшней мозаики засияла перед ним и подходила на освободившееся место значительно лучше утерянной.

— Господин капитан! — обратился он к Бердингу, с трудом удерживая ровный тон. — Как полагаете — в сем трудном положении лучший картограф империи нам подойдет?

Бердинг еще косился на капусту — та звала, аппетитно сияя подсолнечным маслом, но в последнее время отношения с этим блюдом странно усложнились.

— Экие замашки! — отметил он. — И как же с ними связаться?

Рауль улыбнулся — озорно и широко, как не позволял себе давно.

— Господин капитан, он же знаменитый геодезист Лужен теперь находится за вашей спиной.

Бердинг позабыл капусту вмиг.

Отставной капитан Лужен стоял на пороге — сегодня при мундире он гляделся непривычно величаво. Услышав только окончание раулева намека, гость еще не ведал планов о себе, и церемонно поклонился.

— Увидел с башенки ваших гостей, Эмма Гордеевна, — признался, подойдя к ее руке. — Не смог удержать своей жажды иметь удовольствие беседы с ними — хотя господам, конечно, будет скучно мое стариковское общество.

Торжество Эммы вошло в полную меру — ее застал хозяйкой большого приема тот, перед кем более всего хотелось выглядеть достойно! Она поправила за ухо волосы и в должной очередности представила гостей.

Лужен едва успел подойти под благословение отца Иосифа, названного последним, когда нашел, что Бердинг на ногах и смотрит напряженно.

Лужен подобрался. Два капитана замерли, взаимно друг друга исследуя. Один — молодой и огромный, другой суше и ниже, зато опытнее не в пример. Однако, важное решение нынче предстояло именно первому — и не в характере Бердинга было тянуть.

— Нас постигло несчастье, — первым отверз он уста. — Мы в некотором роде остались без картографа.

Лужен покачал головой, еще доискиваясь мысленно, к чему его подвергли столь внимательному смотру.

— С господином Оскарисом произошла беда? — выказал он положенную скорбь.

— Беду он кликал сам, вследствие чего поставил наше дело под угрозу, — Бердинг поджал губы, миг медлил и положил на сердце руку. — Я дерзаю обратиться к вашим навыкам.

Поднятою травмою плечо Лужена вздрогнуло.

— Вы предлагаете мне… — он расслышимо сглотнул, — идти с «Императрицей» в Ледяное море?

Вся напускная стариковость отлетела шелухой, Лужен вдруг стал совсем прямым и быстрым. За столом умолкли все, ни одна ложечка не брякнула о чашку. Бердинг постарался сделать виноватое лицо — зрелище нечастое.

— Сожалею, господин капитан, что вмешиваюсь в ваш заслуженный покой, — продолжил объясняться он, — и могу предложить лишь должность, которая ниже положенной вам по рангу, однако наши обстоятельства…

— Сколько у меня часов на сборы?!

Эмма уронила салфетку на колени.

На один короткий миг Раулю показалось, что матушку сей поворот ошеломил, но в другую секунду она уже вернула беглянку на скатерть. Лужен умолк и обернулся к ней, вдруг сознавая все последствия порыва. На его растерявшийся взгляд вдова Дийенис отвечала своим прямым и убежденным.

— Какая удача, Лука Ионыч! — с твердостью произнесла она. — Мне будет отрадно знать, что карту для лучшего моего гобелена вы составляете лично.

Бердинг осторожно переводил глаза с геодезиста на хозяйку. Вопрос как будто разрешился счастливо, но виноватый лик Лужена заставил еще быть настороже.

— Касательно срока, — вкрадчиво означил он. — Познакомьтесь со шхуной, после чего располагайте своим временем до выхода в ближайший понедельник.

Лекарь Алваро взволновался и вскочил — путь за край теперь и для него сиял иначе.

— В моей каюте есть свободная вторая койка! Ох и славно мы с тобой поспорим, как в былые времена!

Лужен дрогнул улыбкой и кивнул, но взгляд его блуждал невидяще по дырчатым сырам и луковым опятам. Рауль решил, что капитан вот-вот досмыслит свое счастье и со свойственной ему горячностью помчит домой, укладывать сундук без промедления. Однако, тот бросил ревизировать обед и повернулся неожиданно к нему.

— Уделите мне минуту, господин лейтенант.

В гостиную за ним Рауль вышел, теряясь: Лужен станет расспрашивать о команде и засомневается, стоит ли куда-то с нею выдвигаться? Или будет с подозрением справляться о судьбе предыдущего картографа, еще утром благополучно состоявшего на службе?

Лужен прервал свой шаг у гобелена с Одизием. Осмотрел его, хотя знал каждый штрих, еще помялся и, наконец, поднял взгляд на Рауля.

— Я не могу уйти, не разрешив давно заботящего меня обстоятельства.

— Чем я могу быть полезен? — подтолкнул деликатно Рауль.

Лужен остался тревожен, точно кто жег ему пятки.

— Я человек старого века, лейтенант, — выдавил он. — Разумеется, ваша матушка в совершенных летах и имеет юрисдикцию сама решать свою судьбу. Однако, мне будет отрадно знать, что мужчина, несущий ныне за нее ответственность, готов мне ее передать.

Лужен снова попытался отвести глаза, но с гобелена на него смотрели те же брови.

— Вы просите у меня руки моей матери? — перевел, веселея, Рауль.

— Не откажите, — поднял и свои седеющие брови трепетный жених.

Как рядом ходят радость и беда! Закрыв глаза, Рауль еще холодел, видя перед собою шаг Нерины за обрыв — и вот его испрашивают о согласии на счастье матушки! Размышлять здесь было не о чем — лучшей доли Эмма и не ищет. Рауль от души протянул свою руку Лужену.

— Почту за честь назваться вашим пасынком, господин капитан — равно как и соратником.

— Эмма Гордеевна ведь согласится, как вам кажется? — вновь забеспокоился Лужен. То, что казалось давно очевидным, в самую важную минуту ударилось о цепенящее «а вдруг??».

— Я не видал ее счастливее, чем с вами, — улыбнулся Рауль. — Приглашу ее сейчас же к вам — нынче не время отлагательств.

Спустя пять минут Эмма Гордеевна возвратилась в столовую несколько румяная и помолодевшая, за ней вошел совсем уж юный капитан Лужен.

— Господа! — хозяйка крепко сжала перед собой взволнованные руки. — Мы с Лукой Ионычем имеем честь пригласить вас на свое венчание. Будем хлопотать, чтобы оно устроилось уже послезавтра, в благостный воскресный день, накануне отплытия.

Тем воскресеньем Рауль сначала отстоял обедню в старом городском монастыре. Он почти не стал себя обманывать — надеялся видеть Нерину, здоровую и бойкую, поймать ее румянец и убедиться, что семейный лекарь хорошо о ней заботится. Однако, Нортисы были сегодня втроем.

После креста господин надзорщик судоходства сам подошел к лейтенанту и долго тряс его руку, рассыпая благодарности.

— Как леди Нерина пережила несчастье? — решился уточнить Рауль. — Ее здоровье и нервы пришли в устроение?

— Ах, моя девочка! — возмутилась духом надзорщица. — Уверяет, что совсем готова выходить, но сама бледна и подавлена!

— Я был бы счастлив навестить…

— Не обессудьте, господин лейтенант, мы никого не принимаем, Нерине прописан постельный режим.

Рауль внимательно взглянул на женщину, ища подсказки: в самом деле не принимают — или в посещении мягко отказано только ему, знаменитому арсийскому пьянчуге? Глаза надзорщицы были полны тревогой искренне, и локоть навигатора она с теплом пожала, прибавляя много новых причитаний о пятничном их злоключении.

Аида стояла в молчании, притом от батюшки подальше — по-видимому, их дипломатические отношения восстановились не вполне. Рауль так и не нашел, как мог бы передать ей для поддержки пару слов о суровой ответной боли интенданта Ирдиса. Нортисы простились и увели младшую дочь домой безгласною овечкой. Будь Рауль родителем — им бы теперь не позавидовал.

Из монастыря он ушел на другую сторону, где венчались рабы Божии Лука и Эмма.

Еще не потемневший деревянный храм на левом берегу реки был изнутри укрыт лесами — в будни шла благолепная роспись. Эта непарадность подходила тихой паре лучше золота: скромное платье Эммы и мундир Лужена были вполне достаточны им, чтобы означить торжество. Остальное свершалось в их умах и душах.

Рауль не мог налюбоваться матушкой и думал, как странно много изменило короткое время в порту. Пара, тянувшаяся друг ко другу года два — вдруг обретала единство. Оскарис посажен в острог. Алваро отбывает в море с другом юности. Ирдис успел посвататься и получить отказ. Мартьен чуть не погиб и стал терпимым. Бердинг — и тот смотрел теплее на команду, которую давно привык честить. Сам Рауль — приобрел странный зуд в своих мыслях, имеющий женское имя. Даже Нерина отличилась в эти дни — найденный ею «УЛ» не только сделал их дальнейший путь надежнее, но и подтолкнул тот разговор, в котором Рауль начал вновь доверять капитану. Один отец Иосиф не переменился, но при нацеленности в вечность две седмицы — слишком уж ничтожный миг.

Поздравляя молодых, Рауль им постарался не завидовать.

Бердинг тоже расцеловал троекратно и невесту, и жениха, но последнему напомнил тихо:

— Порт покидаем завтра в полдень.