Порт Арсис

Глава 13. Хромая дисциплина

Порт Арсис, 20 мая, понедельник

«Алваро или Ирдис?» — думал Рауль в понедельник, когда северное солнце расщедрилось и раззолотилось, с утра питая доски палубы теплом.

Кто-то из матросов поснимал башмаки и бродил босиком на носу, пока Бердинг еще не проснулся. С завистью на них косился вахтенный со шваброй, отчего особенно ретиво гнал ею рыжего кота Авося, вздумавшего поиграть с веревками. Черепаха Дисциплина едва успела влезть в свой панцирь, когда блюститель чистоты нещадно откатил ее под мачту.

Лекарь Алваро вышел спозаранку, хвалой отметил чистоту (еще бы — драили там непрерывно), убедился в отсутствии зорких начальственных глаз, кивнул Раулю и сам перебрался на нос. Там он поддержал мятеж матросов супротив порядка — снял мундир и стал потягиваться, попутно разъясняя пользу упражнения и одобряя их разминку босиком.

Рауль сидел на ступенях мостика и наблюдал куда внимательней, чем стал бы Бердинг — только за бодростью Алваро он углядеть преступника никак не мог. Тот был улыбчив, мягок и доволен, как все то время, что Рауль был с ним знаком. В неунывающем настрое, конечно, было что-то подозрительное, но с преступными планами его связать никак не удавалось. Мартьен под утро захрапел как богатырь (Рауль там вновь не ночевал, но заносил подушку) — его здоровье, очевидно, было в норме и покушение злодея сорвалось. Чего ему так веселеть?

Может быть, Алваро хочет идти в море?

— А более всего полезно босиком ходить по травам в поле, а не доскам, — назидал матросов лекарь. — Не только ноги, но и спина от этого меньше болит.

Он тронул поясницу, видно, вспомнив ее не без повода. Оглянулся, заметил отворившуюся под мостиком каюту капитана и спешно стал натягивать мундир.

«Не хочет, — вздохнул Рауль. — Опостылело ему все, еще и сын…»

Бердинг вышел, застегнутый наглухо — с берега люди глядят. Лекарю, впрочем, ничего о форме не сказал, лишь сухо сообщил, что до построения он будет занят делом в городе. Рауль кивнул, а лекарь пожелал ему успеха.

Хотя Алваро будто бы не жаловал морскую долю, все-таки преступника в себе не выдавал — ни нынче, ни вчера, когда Рауль приглядывал за ним остаток воскресенья. Весь тот ушедший день Арваро провел на «Императрице», не то волнуясь о выздоровлении Мартьена, не то, как и все, обленившись со скуки. Вторая седмица в порту начиналась совсем уж вальяжно — хромая Дисциплина в битом панцире, тащившая себя от мачты к лееру без цели, вполне эту картину отражала. Капитан еще многое им позволял, но команда уже куда меньше стремилась на берег — морякам надоел и Арсис.

Даже неугомонный Оскарис после раскрывшегося всем спасения мальчишки перестал сбегать, картинно намекая на свою тягу к иного рода приключениям, и стал сносным, хотя еще запанибрата тыкал. Точно дождавшись ухода Бердинга, он вылез из люка в рубахе навыпуск и, пользуясь должностью штатской, бесцеремонно лег поближе к мостику — смотреть на облака, растерзанные бризом.

— Дыра дырой, конечно, — сказал он доверительно Раулю. — Но, знаешь, мне твоя родина нравится!

«Почтил так почтил.»

— Уже не за белые ночи?

Картограф принял это за тонкий укол и закатил под очками глаза, но больше одобрительно — давно пора первому навигатору перестать быть таким замороженным.

— Здесь как-то чисто, — серьезно поделился он.

Рауль невольно обернулся в порт, проснувшийся куда пораньше шхуны. Гвалт, лебедки и неимоверная смесь из людей и запахов. О следах такой толпы на берегу не стоило и поминать.

— Чисто?

Оскарис кивнул подбородком, все еще лежа и любуясь паутиной облаков.

— Как будто снег все забрал и теперь отдает понемногу. Звонко вокруг. Птицы только вернулись. Мелочь эта доставучая не вся попросыпалась. Ты представь, — Оскарис привычно оживился, чуть повернувшись к Раулю. — В жарких землях насекомые кусают круглый год! Да еще какие жирные, кожу дерут. Разве там полежишь, помечтаешь на небо? Наши гады подрасти не успевают — хлоп! и спать пора. Уж лучше с холодами, но так.

— Понимаю, — Рауль не рвался говорить, но мысль о том, что зима им дана во всякого рода очищение, приходила порой и ему.

— Правда, у вас очень уж сурово. В столице тоже зима, но не девять же месяцев в год!

Навигатор пожал плечом — их не спросили! Камням здесь по тысяче лет, даже соснам — по сотне. Какой-то молодой геодезист их будет поучать, как им тянуть свой век у льда и моря!

— Лучше мороз, чем промозглый ноябрьский ветер.

В небо Рауль не смотрел — глаза его еще скользили по портовой улице, поджатой к берегу складами. Толпились торговцы, грузчики, подручные секретари для составления грамот здесь же, на бочках — и много разновозрастных матросов. Одни уже были обтрепаны морем, другие — юные, совсем мальчишки, как…

Рауль нахмурился — как щекастый сын полового из чайной, смотрящий из-за бочек с пресной водой прямиком на него. Что-то часто стали попадаться на глаза его белесые вихры. Случайность? Мальчишка поймал его взор и сейчас же укрылся за бочкой.

— Что магу ветер, — говорил Оскарис. — Щиты не все забыл?

Рауль не очень его слушал, растревоженный новой напастью. Едва ли плут приглядывает для себя — только кому понадобилось наблюдать за лейтенантом с берега? Маг отвернулся, ощутив тоску — теперь еще в порту оглядываться чаще?

— Щиты? — переспросил с печалью. — Признаться, уже не так ловок, но пришло время их вспоминать.

Мальчишка из-за бочек не показывал ушей, но чуялось, что он был там, смотрел и слушал. Для кого?

Алваро, так и не застегнув мундира, продолжал назидать матросов по медицинской части. Лица тех приняли такое стыдливое выражение, что, видимо, лекция шла не о насморке. Ни дать ни взять, прекрасный человек, неравнодушный к собственному делу — только как быстро он в субботу отбыл с чайного крылечка! Казался только что согласным секундировать дуэль, но вдруг припомнил разом долг и приглашение к обеду. Не оставлял ли он тем самым места преступления? Без лекаря шансы очнуться у второго навигатора были ничтожны. Покушение это сквозило знакомым коварством — на грани несчастного случая. Попробуй исключи здесь до конца халатность полового!

Зачем преступнику пригляд — да еще за Раулем? Весь интерес злодея вертится вокруг того, чтобы сорвать им экспедицию. Вчера мальчишка мог для лекаря смотреть за тем, как развернется отравление, но нынче это ставило в тупик — Алваро сам на палубе и видит лучше.

«Зато Ирдис не здесь», — вздохнул Рауль и спросил о нем у вахтенного горемыки со шваброй.

— Господин интендант еще до вас проснулись, — доложил тот и отодвинул ногой кошку в солнечном пятне. — Давно сошел на берег, как обычно.

Вот кого отследить было никак невозможно — ноги сотрешь бегать за ним по порту! Прикрывается службой, но даже не стал отрицать, что в первую ночь он был занят не ею. Вспомнив тяжелый взгляд давно недосыпающего человека, Рауль едва не содрогнулся — было в нем нечто, свойственное непреклонному характеру. Такой верит в свою правоту и всегда станет смотреть тебе в глаза с одинаковой дерзостью — будь он виновником всех твоих бед или всего лишь исполнительным офицером.

Мизерное звание «интенданта» недавно выделенной ветви по снабжению Ирдис получил лишь поздней осенью — Рауль припомнил, что при первой встрече в сентябре тот еще не носил эполет. Рвения же в службе он выказывает столько, что хватает на троих. Быть может, южный флот влечет Ирдиса не солнечною негой, а верой в то, что там, на границе с агрессивными соседями, он будет истинно полезен?

«Идейные — беспощаднее всех», — вывел Рауль.

Стало еще кислее — против логики, ему нравилась невозмутимость интенданта, знающего свое дело при любой начальничьей буре и при немалой доле косых взглядов от других. Иной раз навигатору недоставало подобной брони — он мнил себя спокойным, но в вопросах чести его слишком часто удавалось зацепить, и вряд ли всегда к месту. Даже сама Нерина, о чьей защите он радел, оказалась о его заступничестве прозаического мнения.

«Вы забыли свой долг!» — с неприятным свербением вспомнил Рауль ее голос. Только подумайте! Это вменяют ему, который больше ни о чем не думал, страстнее других мечтал об этой экспедиции!..

Осознав, что он опять оглядывается на чье-то о себе представление, Рауль вздохнул и выбросил из головы эти сердитые карие глазки и розовый гневный румянец.

Интендант вернулся через полчаса — против обычного, не на телеге и не с мешками гречи, которые требовалось немедленно грузить в складской отсек на нижней палубе. В руках его была квадратная шкатулка, которую он не то, чтобы прятал, но и не стремился демонстрировать. Мимо мостика Ирдис прошел, едва кивнув, и резво опустился в люк по трапу. Весь его лик подчеркивал, что он захвачен делом (не как здесь некоторые, праздные и любопытные), но Рауль явственно услышал волны магии от его ноши. Ирдис принес артефакты.

Разве всем ценным его не снабдили в столице? Морской приказ выделял им достаточно камней с чародейским кодом для охлаждения снеди или для отпугивания снующих всюду крыс.

Рауль еще раз посмотрел на лекаря, читающего лекцию матросам, и осторожно ускользнул за интендантом. Надеялся догнать у нижнего трюма и, завязав беседу, понаблюдать его работу невзначай. Однако, Ирдис его сам подождал его в полутемном кубрике, уровнем выше.

— Вам настала охота следить за мной, лейтенант? — спросил он прямо, хотя стараясь избежать внимания матросов. Те обреченно снимали с крюков гамаки — по понедельникам их полагалось вытащить наверх, истово выбить и высушить.

— Странные дела творятся на «Императрице», не находите? — вернул ему Рауль, взирая с высоты своего роста. — Лейтенант Мартьен довольно пострадал, а вы выходили из чайной последним.

— Вы же вернулись в нее первым, — уверенно припомнил Ирдис, ничуть не смутясь. — Прикажете мне тоже учинить допрос о всяком вашем шаге?

— Если капитан найдет необходимым, я отчитаюсь о каждой минуте в Арсисе.

— Если речь будет идти об обвинениях — мне тоже нечего скрывать, — темные глаза чуть не горели даже в полутьме. — Но первый день едва ли к вам имеет отношение.

«Еще и как имеет!» — неслышно воскликнул Рауль.

Кто перед ним? Изворотливый противник или столь же невинная жертва составленных злодеем обстоятельств?

— Что у вас в шкатулке? — Рауль уже почти не разжимал зубов.

Ирдис тоже был хмур и впервые помедлил с ответом.

— Артефакты. Для сохранения провизии, — сказал он через миг.

— Где те, что были выданы Приказом? — продолжил наступать Рауль. — Быть может, поломались от недолжных обращений? Как шестеренки-усилители, которые мне выпало чинить пять дней?

Ирдис посмотрел еще страннее, и пауза перед ответом оказалась еще дольше.

— Очень. Может. Быть, — проговорил раздельно, но тотчас живо развернулся, обрывая разговор.

Индендант не стал спускаться дальше в нижний трюм, а обогнул ступени трапа и нырнул в короткий коридор между парами маленьких офицерских кают. Свою он делил с Оскарисом, но картограф еще загорал на палубе, отчего комната была пуста и в полном ирдисовом распоряжении. Там он и остался, затворив плотнее дверь.

«Интересно, он знает, что магию слышно отсюда?» — подумал Рауль.

Нужно было рассмотреть все артефакты ближе, но повод к обыску еще звучал как паранойя. Въедливый Бердинг потребует больше причин.

Капитан и в самом деле был не в духе. Вернулся и на построение без четверти девять он согнал не только моряков, но всякий люд, приписанный ко шхуне. В шеренге плечи развернули все — и плотник с кузнецом, и прочие мастеровые, даже вольнолюбивый Оскарис смиренно стал навытяжку. Священник притулился в конец шеренги сам. Бердинг вышагивал хмуро и поначалу безмолвно, потом его глаз поймал хромую Дисциплину, тотчас свалившуюся в люк, и тут он осознал все окончательно. Начальство прорвало.

Прямые, но понурые, мореходы выслушали многое о том, как за одну седмицу забыли всякий распорядок. Отныне начинать свой день им предстоит с семи, до завтрака он сочинил им упражнения (магам — отдельно), а сход на берег разрешил не дольше, чем на два часа. На это заявление вскинулось много бровей, но капитан остался грозен и неумолим. Конечно, Ирдису он сделал исключение, как того требовала служба.

Впрочем, больше сегодня интендант и сам никуда не пошел и остался со всеми влачить сей тоскливейший день новой жизни.

Распорядок включил работу с парусами (еще не разу от столицы не пригодившимися), внеплановую чистку камбуза, и несколько даже банальной муштры. За принятием нестройного парада матросов отпустили на обед, а благородным было велено тащить оружие. Фехтование продлилось еще час, а после перерыва на говяжий суп Бердинг заставил магов ставить и сбивать щиты до одурения. Рауль терпел — он и сам подумывал этим заняться. Мартьен практиковался тоже без нытья, только Оскарис пробовал отлынивать («Я к картам в это время, можно?»), но капитан повысил глас, и книжному червю пришлось встать в пару к лекарю.

Вечерний смотр Бердинг тоже начал рано. Он показался мягче: кого-то похвалил за прилежание, лекарю почти без гнева велел убрать черепаху из рук, но размечтаться не пришлось — сходни на портовый пирс до завтра показательно втянули.

Как ни беспечен капитан казался внешне, а брожения в городе ночью он запретил всем, за исключением Авося. Коту он воспрепятствовать не смог, но на его отбытие в порт по канату посмотрел не менее сурово.

Впервые после швартовки в Арсисе Рауль улегся на правильном месте и вовремя. Кусачее казенное одеяло он подтянул к подбородку с каким-то даже умиротворением — так лучше, чем на полу в инженерном отсеке, и даже отчего-то правильнее, чем на перинах в материнском доме. К тому же, никто не пытался его утопить никто не укорял в недуге пьянства. Все три «УЛ» лежали под его подушкой, и мага окутал блаженный покой.

— Спишь, Дийенис?

Рауль вздохнул, не открывая глаз — чарованное от напастей белой ночи, окно не пропускало свет в их тесную каюту.

— Нет.

Мартьен поднялся на локте и посмотрел во тьму напротив своей койки. Двух лейтенантов разделял широкий стол с одной чернильницею на двоих. Общими был и узкий книжный шкаф, и шифоньер для формы, и медный умывальник у двери. В пути соседство не мешало — навигаторы все равно несли вахту по очереди. Теперь, в порту, мозолили глаза друг другу день и ночь.

— Хотел сказать про сбитень.

«Началось», — определил Рауль, удерживая новый тяжкий вдох.

Сегодня он не сбежал в инженерный отсек — и напрасно. Мартьен даже на «вы» его теперь не звал, но первый навигатор не поддался этой резкости.

— Извольте.

— Я знаю, что это не ты.

— Не я? — Рауль все-таки распахнул глаза в нависший темный потолок.

— Не ты его подсунул. Ты не из тех, кто бьет исподтишка.

Вот это диво — на него не вытряхнут телегу новых обвинений?

— А кто — из тех? — уточнил он осторожно.

Мартьен помолчал, потом упал обратно на подушку.

— Не знаю. Но скотина еще та. Я не могу представить, что из наших.

«О, если бы…»

— Кто-то сломал усилители, помните? — мягко направил Рауль его мысль.

— Тогда я думал, ты выслуживаешься. Но сбитень — это слишком. Он хочет нас здесь задержать?

Неплохо — мысль потекла по правильному руслу.

— По видимому, так. Я присматриваюсь кое-к-кому, но сходу обвинить нельзя.

— Не скажешь?

Рауль помедлил, глядя вверх.

— Нет. Рано.

Мартьен незримо хмыкнул в темноте.

— Я говорил — ты слишком благородный чистоплюй.

Застыла тишина, только в бока «Императрицы» стучались соленые воды.

— Еще одно, Дийенис… Извини.

Вот даже как! Рауль не отвечал, и сам Мартьен продолжил:

— Я не думал оскорбить надзорщикову барышню. Хотел тебя зацепить, а она пришлась к слову. Но я раздумал с тобой драться. Это будет странно после того, как ты вытащил меня с того света. Кстати — спасибо.

Речь эта, видно, слагалась с трудом. Рауль ее оценил, но несколько задумался и вывел:

— Я бы принял, Мартьен. Однако, имя ее вы оскорбили прилюдно, а прощения просите здесь.

— Мне и здесь-то непросто дается! — с сарказмом заметил второй навигатор. — Хорошо. Я заявлюсь к ним в дом и извинюсь лично перед ней. Подходит?

— Подходит, — успокоился Рауль.

Ссора решилась миром — отлично. Схваток маги не страшились, но при любом исходе неизбежен ущерб — даже легкое ранение помешает в экспедиции. Оба это знали, и для обоих эта ответственность имела вес.

Рауль почти решился протянуть Мартьену руку. Тот молча размышлял о том же, и все-таки остался недвижим. Ладони первым так никто не предложил, и плещущая тишина продлилась.

Перемирие шаткое — но общий враг сумеет их спаять. Мучительно подумав, Рауль уже отверз уста, чтобы вернуть их беседу к злодею и рассказать о происшедшем на мосту.

— Дийенис? — за миг опередил его Мартьен.

— М?

— Только не думай, что ты перестал меня бесить. Мы не приятели.

— Я не рассчитывал на эту честь, — опомнившись, кивнул Рауль.

О покушении, конечно, не сказал уже ни слова.