Порт Арсис

Глава 23. Другая Фортуна

Порт Арсис, 24 мая, пятница

Оскарис по своей природе не был зол, но в столице очень тяжело быть бедным. Рядом с помпой дворца и высоких родов собственная экономия кусается больнее и впускает в сердце яд.

Если ты какой-нибудь наследник дома Алвини — даже о твоей грядущей свадьбе гремят все газетные бюллетени, что уж говорить о самом слепящем очи торжестве.

Если ты невзрачный Валентин Оскарис, посадившей себе зрение за чертежами при свечах — на яркую жизнь рассчитывать не приходится. Сам великолепный картограф Лужен давно забыт, а геодезисты попроще — для огромной Ладии подобны сору.

Единственный шанс быть замеченным и получить весомую награду — оказаться первым в мире, кто составит карту Ледяного моря. Приглашение было удачным и даже полгода грело душу, пока зимою к юноше не подступился человек, спросивший, не уступит ли мудрый господин Оскарис право составить такую карту иной империи — за очень, очень весомую плату с хорошим авансом.

Аванс был надежнее шанса на славу. Чем ты богаче, тем больше общество прощает твой не слишком древний род.

Сговорились легко. Оскарис поручился предпринять все мыслимые меры, чтобы «Императрица» из залива не ушла, а в случае, если экспедиция все-таки состоится — выдать все составленные карты.

То, что шхуна все еще была намерена идти по сроку, самого картографа приводило в недоумение — разве он еще не сделал все, что мог?

В Итирсисе он ждал. Предпринимать что-либо в столице было напрасным риском — там чрезмерно близко и Приказ, и глазастые ловцы Алвини-старшего. Куда надежнее рассорить и даже несколько проредить команду уже по пути.

Когда пошли по Дивине, Оскарис прежде всего начал тихо сеять ветер — сплетнями, заметками и правильными взглядами. К действиям серьезным приступил на третий день — в удачный миг стащил запасной усилитель. Сосед по каюте не слышал магию на синей шестеренке в сундуке, но долго хранить «УЛ 004» при себе становилось опасно. Идею скрыть эту чародейскую новинку в Арсисе и позже дорого продать барритам картограф скромно обозначил как гениально простую.

Столкнуть двух навигаторов потребовало больше хитрости, но он и здесь управил все блестяще. Склонность Рауля ко хмелю сгодилась дважды — не только лишний раз задеть тщеславного Мартьена, но и устранить самого первого навигатора, одну из важнейших фигур в экспедиции.

В ночь после швартовки удача ему всячески благоволила: Рауль шагнул на мост в безлюдный час, еще и сам приблизился к перилам. Оскарис умел разглядеть реверансы Фортуны и не упустил сложившего случая. Грациозный росчерк незримой петли — и пропитанный наливкой первый навигатор погрузился в ледяной поток.

Оскарис тотчас двинулся к другому краю города, и там лобзание Фортуны стало еще слаще: выискивая, где оставить шестеренку, он налетел на бьющихся мальчишек и этим получил нежданную защиту. Спасенному отроку Оскарис постарался всячески запомниться — рассчитывал позвать его свидетелем, если когда-то станут прямо обвинять. Часы разбились тоже к месту — озаренный, он перевел их лишь на час назад, как будто у мануфактуры оказался сразу после парка. Вернувшись на почти пустую шхуну, он той же ночью запустил ее колеса в разном направлении, сорвав рабочие «УЛ» — навигаторская магия не требовала даже спускаться вниз.

Дивная ночь! Как было не сомлеть, как сдерживать улыбку?

Огорошило первое утро.

Рауль, мошенник, вдруг оказался непьющим — возьми да и выплыви! Его явление у берега точило яростью уже который день. К тому же, рано обнаружили поломку усилителей — по плану эта феерия должна была открыться через две седмицы, в самый выход. Утешило, что наглый навигатор заживо погребся в своем инженерном отсеке и оплетал там кодом шестеренки, почти не выходя на белый свет.

Рауль чинил, а сам Оскарис все еще готовил шхуну к выходу своей особенной манерой.

Ирдиса почти никогда не было, и сотворить первую «отложенную искру» в их каюте было только делом времени. Оскарис уложил заряд в другой бытовой артефакт, чтобы не слышно было магии — и выбор по сей день рождал улыбку. До сих пор никто не различил опасный код — а ведь каюту даже обыскали! Оказалось, правда, что под койкой в час работы затаилась черепаха, ну да то ее беда — ее не звали. «Искра» была заготовлена и стала ждать отхода, если иные меры не помогут срыву экспедиции.

Рауль и в самом деле справился с починкой бойче нужного — Оскарис это принял уже личным оскорблением, но мысль об «искре» успокоила нервический настрой.

Когда спасенный отрок отыскал героя в чайной, чуть не заставил вытащить часы и сразу обелил в прищуренных раулевых глазах — картограф понял, что Фортуна в него немножко влюблена. Он был оправдан ранее, чем обвинен — что может быть красивее? Удача совершенно одурманила и развязала ему руки.

Ход с отравлением Мартьена — этой вдохновенною импровизацией Оскарис гордился до сих пор! Одними улыбками он спровоцировал новую ссору, вытащил всех наружу и, выходя, быстрым потоком за спиной переставил две кружки местами. Картограф предоставил свой любезнице-Фортуне самой решать: случится ли дуэль, устраняя одного из навигаторов хотя бы временно — или она сорвется, но Мартьен глотнет свой запрещенный мед.

Удача выбрала второе — выгнала по делу лекаря, позволила Мартьену не заметить сбитень…

Умение Рауля оказать целительскую помощь как-то к месту не пришлось. Он уже явственно дразнил до скрежета зубов — как будто тихий, но успел везде! Оскарис едва изловчился подлить ему за шиворот холодных подозрений от команды. Рауль совсем закрылся в панцире и долго протянуть один бы не сумел.

Пока тот ползал медленнее Дисциплины, Оскарис продолжал использовать подарки от Фортуны и перепортил в трюме все, что смог. Он был собой весьма доволен и почти не осердился, когда нашел на провианте свежий чародейский щит. Царапнуло одно — выходит, Ирдис поделился бедами с кем-то из магов, хотя вурдалаку тоже полагалась сольная и замкнутая роль.

Интендант, вообще говоря, изрядно подивил своим нахальством. Он, Валентин Оскарис, потомственный дворянин, прилагал столько сил и риска, чтобы обрести достаток, а через него — положение в обществе, право говорить с богатыми фамилиями без пиетета и претендовать на партию с какой-нибудь девицей из высоких. Каждый день ходил для этого по краю, но до времени знал свое место, а этот вчерашний купчишка полез просить руки надзорщиковой дочери! Такой самоуверенности и в столице поискать! Славно его осадили — Оскарис не имел на местных пигалиц каких-либо серьезных видов, но брака безродного Ирдиса с Аидой Нортис бы не пережил.

Сестры, впрочем, с чудинкой оказались обе. Зачем Нерина забралась так далеко?

Сегодня план был изящен и прост — поджечь хваленый ирдисом мануфактурный склад. Это даже не шхуна, полная магов — здесь можно свободно приладить к стене вторую созданную «искру», которую на этот раз он спрятал в ложке. О маскировке сам побеспокоился — к мануфактуре приближался с чужим зачарованным лицом, а вспышку отложил на час, чтобы пожар нельзя было связать с картографом со шхуны.

Ложку он оставил, но Фортуна, по всей видимости, барышня ревнивая — пропал припрятанный здесь в мусоре «УЛ». Оскарис поискал его с досадой, оставил ложку и собрался уже вернуться на «Императрицу», когда промышленный квартал почтила появлением сама Нерина Нортис.

В общем-то, дело недурное: Оскарис тотчас же придумал заручиться и ее свидетельством, что в горький миг пожара совершал с ней моцион на людной набережной Дивины. Осталось лишь аккуратно свести туда «несравненную музу».

Муза сводиться не желала и (Фортуна точно злая баба!) вдруг раскрыла за любезным кавалером совсем иного, хитрого и сильного.

— Зачем вам не сиделось дома, леди Нортис? — обратился он вслух.

Разумеется, Нерина не могла ответить — для этого маг уже оплел ее такою крепкой сетью, что барышня стояла куклой и не имела даже шанса пасть на доски, вызывая интерес прохожих.

По счастью, тех и не было — единственным мелькнул сбежавший отрок.

— Что теперь с вами делать? — советовался вежливо картограф, не отпуская до сих пор ее руки. — Нас видели — это ужасно усложняет. Теперь нельзя вас тихо безболезненно убить.

Нерина моргала быстрее обычного — этим только и могла явить нашедший страх.

— Придется всем продемонстрировать, что вы сама отяготились бытием. По-видимому, наш Рауль разбил вам сердце?

Магические путы на девице отнимали у чародея много сил. Их уже не доставало, чтобы маскировочными чарами снова поправить свой нос и цвет волос — такое Оскарис умел проворачивать очень недолго. Выходило, что решать возникшую неловкость ему придется под своим лицом.

— Идемте, — прицепил он барышню на локоть. Говорил не столько из большого рвения делиться, сколько обставляя внешнюю картину их приятельской беседы. Шляпку барышне картограф сдвинул чуть пониже, чтобы укрыть ее кошмарный бледный лик. Переставлять за нее ноги чарами тоже было рискованным и трудным делом — походка, прямо скажем, удавалась не вполне, а силы мага выпивала быстро.

— Нет, до Дивины мы эдак с вами не дойдем, — негромко укорил ее Оскарис. — К ближайшему обрыву — и довольно. Берег порядочно высокий, а несколько свидетелей нам сыщется и там.

Удалось пройти лишь несколько шагов, когда Оскарис обнаружил новую напасть — из-за угла присматривал мальчишка. Любопытных можно было не страшиться, напротив, лучше бы прогулка состоялась на виду, но этот отрок сам казался подозрительным и слышать мог чуть больше, чем положено. Вероятно, он сюда Нерину и привел.

Оскарис огляделся — иных свидетелей пока не набежало. Сочинить бы что-то поизящнее, но магии надолго не достанет. Что ж, и в этом можно отыскать подарок — отрока назначим поджигателем, случайно павшим жертвой собственного баловства.

С тяжелым вздохом картограф захватил его магической петлей и вытащил из-за угла.

Нерина в сети дернулась с какой-то новой силой, и удержать обоих было целым испытанием — управился с трудом.

«Бердинг все-таки не зря заставил нас тренироваться!»

Мальчишка бился, хрипел и щупал пальцами невидимую нить на шее.

— Свалились вы на мою голову, — невольно оправдался Валентин.

Было неприятно, точно он сейчас шагнет через черту. До сих пор игра была и тоньше, и честнее — в конце концов, морские офицеры знают, чем грозит их служба всякий день. Атака на Рауля или гордого Мартьена совести не тронула. Бьющаяся в сети барышня и тощий мальчишка в петле — этап уже иной, назад пути не будет.

Нерина кожей ощутила этот миг. Биться перестала и только посмотрела еще жальче в самые глаза.

— И что тогда? Идти с повинной? — зло ответил Валентин. — Хорошо вам чистенькой ходить, когда с рождения вы в роскоши…

Он замолчал. Статус Нортисов, конечно, был высок, но деревянная усадебка по прошловекому вкусу в порту, пропахшем рыбой, до роскоши слегка не дотянула. Ко всему, Нерина глянула многозначительно на Тедьку — «этот тоже виноват, что вы всего лишь дворянин, а не наследник трона?».

— Оставьте, — велел не-наследник. — Каждый выбирает по себе. Я выбрал.

Гнев болел в груди, но для решительного действия его как будто не хватало. Валентин заставил себя вспомнить всех особенно бездельных столичных юнцов, не заслуживших своей удачи. С таким, как он, они дружили снисходительно. Вдохнул острее, но пришлось еще напомнить, что даже прежней полужизни ему не видать, если раскроется великолепная стратегия.

Хлестко дернул петлю, отшвыривая отрока на мусор, ближе к «искре». Мальчишка не издал и звука — затих на черепке кувшина с красною полоской на виске. Саваном его укрыл почти истлевший парус.

«Если выжил — так тому и быть», — взглядом ответил Валентин еще побелевшей Нерине.

— Нам пора, леди Нортис.

Нерина снова забилась в сетях сколько хватило силы.

Тело не слушалось, едва-едва дрожало, а ноги исполняли приказ чародея — шаг, шаг, шаг, деревянно, но прямо, без шанса даже споткнуться и привлечь к себе внимание.

Они обогнули мануфактуру и ступили на узкую улицу к морю. Держать Нерину было все сложнее. Валентин, сосредоточившись, как мог ускорил этот шаг, и все равно они тащились точно черви. Раздумывать и сомневаться уже не выходило: чуть он позволит слабину — леди сейчас же закричит.

Им стали попадаться люди из рабочих. Он видел, что Нерина отчаянно ловит их глаза, но те привычно избегали слишком уж заглядывать под шляпки — нарядный барышнин кавалер запросто двинет в ухо любопытным воспитательного тумака.

Через квартал улочка ткнулась в иную дорожку, бегущую мимо обрыва. Как верно припомнил картограф, берег был высок и крут, негоден в этом месте под причалы. Внизу стелилось море — шуршало осколками льдин и медленно крошило их о скальный срез.

Словом, избрать подобный живописный пьедестал могла любая барышня, узнавшая вкус безответной любви.

— Он не стоит вашего мизинца, леди Нортис, — вдруг зычно сообщил ей Валентин, заставив нескольких прохожих обернуться.

Барышня, конечно, промолчала, рвано шагая вдоль одноэтажного канатного завода. Теперь два мастера с крыльца отметили ее особенную бледность. Валентин проходил мимо них не спеша, Нерина висла на его локте невольно. До перекрестка с улицей вдоль моря осталась дюжина коротких девичьих шагов.

— Что бы лейтенант ни говорил — вы много лучше! — продолжил уговоры кавалер, добавив горечи: — И ваше счастье может быть так близко!

Мастера не слышали, что бормотала бледными губами леди, но он все тщился доказать, что некий черствый навигатор ей не пара, и скоро она вовсе позабудет про него.

Леди сердито «вырвалась» из его локтя как раз когда они миновали крыльцо и стали близ угла завода. Тем же странным полумертвым шагом она ступила на дорожку и взглянула за обрыв.

— Не делайте этого, леди Нерина! — крикнул кавалер в большом испуге.

«Давай, Фортуна-душечка, помоги ей отыграть как следует.»

Теперь каждый видел, что девица не в себе. Она обернулась со страшным, белым лицом, вскинула руку, то ли останавливая кавалера, то ли прощаясь с миром за его спиной — и сделала последний шаг.

Пропасть приняла ее мгновенно. Мастера и ахнуть не успели, как берег оказался снова пуст. Обмеревши, они рассмотрели, что и несчастный кавалер лишился дара речи.

«Вот и славно, прелесть моя. Мне надо бы прыгнуть для виду?», — соображал Оскарис и картинно-бестолково оглянулся, будто ожидая чьей-то помощи.

Не стоило верить бесовской дурище-Фортуне — на узкой улице за ним стоял Рауль.