Поля Крови

Глава 5

Такое ощущение, что я проклят. И я сейчас не о тенях, которые все так же раздражают, едва заходит солнце. Честно говоря, я настолько к ним уже привык, что забываю о них. Даже не вздрагиваю, когда они сгущаются в сумерках и начинают скользить вокруг.

Нет, сейчас меня беспокоит другое. Реольцы, чтоб они позабыли, что штаны в кустах снимать нужно.

Когда я боялся, что они появятся, они появились. Ещё и попробовали моих людей на прочность своими луками.

Как только я решил поживиться за их счёт, ну доспехи, оружие, деньги и прочее, так они словно исчезли, растворившись в густых южных лесах.

Два жалких оборванца, которые решили было напасть на Поварёнка у ручья и то оказались своими же, крестьянами одной из деревень. Хранитель знает, откуда они вылезли, да ещё так не вовремя. Тощий оказался ближе всех и засадил каждому стрелу в бедро. Не мог сначала просто пугнуть их?

Сейчас мы уже неделю преследуем этих шустрых реольцев, что решили пройтись мечом по нашим центральным землям. И ничего, ни единой стычки. Впрочем, это и преследованием сложно назвать, если уж говорить по правде.

Третий день стоим лагерем на землях этого Дома и лишь проверяем, какие из его деревень целы. И похоже, таких здесь просто не осталось. Сколько здесь прошло реольцев, Безымянный их забери?

Кодик негромко спросил:

— Господин, заходить будем?

Не спеша отвечать, я сначала ещё раз оглядел лежащую впереди деревню. Ту самую, которую сегодня Глебол послал проверить именно нас. Как будто на третий день реольцы будут нас здесь ждать.

Ни дымка над домами. Левая и дальняя от нас окраина горела, но уже давно потухла. Только лай собак и протяжное, измученное мычание коров.

Позади кто-то охнул:

— Ах, чтоб тебя Безымянный побрал!

Я обернулся, опуская руку на меч.

И обнаружил позади нас смутно знакомого пацана.

На мгновение я было подумал, что передо мной один из тех, кто спрятался в этой деревне. Но только на миг. Сложно забыть лицо, густую шевелюру, а главное, пронзительные голубые глаза того, кого видел рядом с собой несколько дней подряд.

Кодик опомнился раньше меня:

— Ты чего здесь делаешь, пацан?

А тот, не отводя от меня взгляда, шагнул вперёд, а затем глубоко поклонился:

— Господин! Я решил служить вам, господин!

Я, совершенно такого не ожидая, опешил:

— Да зачем ты мне нужен?

Не разгибаясь, пацан громко выкрикнул:

— Не знаю, господин! Мыть посуду, разжигать костёр, стирать вещи. Что скажете делать, то и буду делать!

Невольно я покосился на Поварёнка, который обычно и занимался всем этим. А в придачу ещё и готовил. Когда у нас находилось из чего готовить.

Вдруг сообразив, я снова глянул на пацана и с изумлением спросил:

— А как ты нас нашёл?

— Так я с отцом с семи лет по нашему краю мотаюсь. С ним и дядькой Макелом. Чего ж я, не соображу, куда вы двинули, да не сумею выспросить, куда пошли? Вы очень приметный идар, господин, пусть даже и сменили одеяние и герб, я всё равно вас нашёл.

Я было кивнул, проведя рукой по волосам, но следом в голове возник ещё более серьёзный вопрос:

— А как ты нас догнал?

Пацан выпрямился, пожал плечами:

— Тяжело было, господин. Да только, раз уж я здесь, то справился. Повезло правда, что вы с того большого лагеря на север двинулись, да ещё и таким крюком.

Кодик хмыкнул. Я удержался. Лишь покачал головой. Ладно я бежал обратно к Глеболу не в полную силу. Но я считал, что за время в Кузне мои люди превратились в отличных младших воинов Дома. И он сумел нас всё же догнать? Поневоле задашься вопросом, а сколько в его жилах ихора? И чьего ихора больше, Амании или Дисокола?

Мой внимательный взгляд пацан выдержал, не опуская взгляда пронзительных голубых глаз.

Кодик негромко вмешался в наши гляделки:

— Господин, ну не гнать же его? Тем более сейчас?

Вздохнув, я решительно махнул рукой:

— Вперёд. Наглый проверяет левые дома, Ловкач правые. Ищем живых и следы схватки.

Под моим взглядом Поварёнок стушевался, сбился с шага и отстал. Ничего, сообразительный. Понял, чего я от него хочу, принялся то и дело оглядываться, проверяя дорогу позади нас. Голубоглазый молча пристроился рядом с ним.

За забором, мимо которого мы проходили, протяжно, с мукой замычала корова:

Кодик скривился:

— Эк она разрывается, бедолага. Будь здесь кто из мужиков, не иначе плакать бы стали.

Помедлив, я спросил:

— Может выпустить, как в прошлый раз?

— Так не поможет. Человеческая же скотинка, молоко распёрло вымя, — вздохнув, Кодик добавил. — Сдохнет без человека. Не будем же мы выдаивать их всех?

Наглый впереди снова заорал:

— Эй! Есть кто живой? Выходи, свои, Скеро!

Ему никто не ответил.

Мы прошли уже две трети деревни, а я с тоской подумывал, что реольцев нет и здесь. А значит, мне либо придётся отворачиваться, когда Наглый снова двинется по дворам, либо засунуть свою гордость подальше и разрешить им набрать себе еды, вещей, да поискать денег. И не отворачиваться, когда солдаты Малого дома Денудо воруют на чужих землях, а принять, что это будет мой приказ.

Дома впереди расступились, образуя площадь. И Ловкач, молчавший до этого, надрываясь, заорал:

— Господин! Господин!

Я толкнул жар души, шагнул вперёд, вбивая сапоги в пыль Шагами северной тропы. Мне понадобилось сделать три шага впустую, прежде чем ихор воспламенился, переплавляясь в результат и заставляя воздух расступиться с моего пути.

Несколько мгновений и я рядом с Тощим, который замер с натянутым луком.

Дальше.

Ловкач. Он при виде меня молча ткнул направо. Там в пыли деревенской площади темнели тела.

Мы все уже видели такие. После ночного нападения на лагерь короля. Ну и наш.

Семь тел, в которых не осталось крови. В груди каждого дыра-рана. Им пробили рёбра, разворотив грудь, разорвали сердца и поглотили всю кровь до капли.

Одному из мужиков, крепко сбитому крепышу, не помог даже доспех. Стальную чешую порвали как бумагу и вбили в тело.

Я спрятал меч в ножны, махнул Наглому:

— Вот тебе доспех.

Он сглотнул, неуверенно забормотал:

— Эт чего? Вот с него снимать? С мёртвого-то?

Кодик буркнул:

— Чем недоволен? Запаха нет. Тело вон, даже собаки жрать не стали, оно будто высохло.

Поварёнок, который успел нас догнать, странно пискнул, а затем его вывернуло. А вот Голубоглазый, что прибежал с ним вместе, лишь глубоко дышал и часто-часто сглатывал.

Наглый тоже ещё раз сглотнул, склонился над мертвецом, осторожно потянул с него доспех. Сквозь зубы выругался:

— Что б его, и впрямь как деревяшка, не согнуть, где тут ремни...

Я прошёл вдоль тел, вглядываясь в их лица. Что именно здесь произошло? За что их убили? И почему только их из всей деревни? Неясно.

Поглядывая на Наглого, который сейчас легко бы получил кличку Бледный, я отгонял от себя ещё несколько мыслей. О том, почему мы здесь никого не нашли из живых. Неужто здесь никто из детей не сумел спрятаться?

Вдруг в уже привычное многоголосое мычание вплёлся новый звук. Ржание.

Кодик вскинулся:

— Оп-па! — оглянувшись на меня, спросил. — Господин?

Я зло усмехнулся и махнул рукой:

— Возьми с собой Поварёнка и Ловкача, — помедлив, добавил. — И этого Голубоглазого, пусть покажет, на что способен.

С чего-то нужно начинать? Или с мелочи, или сразу по-крупному, с воровства лошадей. Я правда отлично помнил, что воины выносливей лошадей и за день могут пройти больше. Но отец тогда говорил об опытных солдатах нашего Дома, а я пока своих немногочисленных людей никак не мог назвать бы опытными.

Теперь я понимал, что тот же Кодик все прошлые месяцы не показывал своих сил. Его можно считать полноценным старшим воином. Самое малое. Но вот остальные? Им даже до признания младшими воинами Малого дома, как я хвалился, далеко, раз нас сумел догнать Голубоглазый.

Потому-то эти две лошади и ускорили нас. Позволили скинуть со своих плеч лишний груз, которого, честно сказать, изрядно прибавилось в этой деревне. А ещё Голубоглазый и впрямь знал здесь половину дорог и сразу мог сказать, какую на развилке выбрать, чтобы не заехать на какие-нибудь пустые выселки.

Мы даже успели вернуться из своего дозора раньше, чем рассчитывал Глебол. Ещё до темноты.

В трёх сотнях канов от стен крохотного городка раскинулся лагерем наш отряд. Десятки квадратных и потрёпанных шатров выстроены рядами. Тут и там торчали флаги с гербами. Отыскать герб Кузни, пламя, под которым мы держимся вместе, труда не составило. Стражники на въезде в лагерь не задали нам ни одного вопроса, знакомые ведь лица.

У нашего шатра, шатра Кузни, я махнул рукой, приказывая солдатам остаться здесь. Разберутся. Сам же двинул к Глеболу.

Гаэкуджи держатся ближе к центру лагеря.

Правда, его на месте не оказалось, нашёлся лишь Визир.

Я коротко доложил ему:

— Пусто. Ни одного местного, даже ребёнка. Семь мёртвых, у них поглотили всю кровь.

— Ясно, ничего нового, — Визир махнул рукой. — Свободен.

Но я не спешил уходить, пользуясь тем, что сейчас наставник оказался здесь один.

— Достопочтенный Визир, почему мы третий день торчим на одном месте, а не торопимся догнать реольцев? Вы же учили совсем другому, а так мы лишь позволяем этой шайке безнаказанно разорять наши земли.

Визир неприятно улыбнулся:

— А когда Адалио командовал вашими отрядами, он всегда объяснял тебе свои поступки?

— Они никогда не выглядели такими глупыми.

Визир скривился:

— Твоё дело выполнять приказы, хённам. И меньше задумываться над тем, что они должны означать.

Я поджал губы, кивнул:

— Понял, наставник.

И развернулся прочь.

Встал я утром очень рано, чтобы успеть потренироваться в одиночестве. Но оказался не единственным. На утренней прохладе отрабатывали движения мечом Трейдо, Хасок, Андалио и Эстро.

Я молча присоединился к ним. Мы словно окружили шатёр и сражались вокруг него.

Теперь я многое понимал. Понимал зачем отец с детства заставлял меня нагружать тело и заучивать движения.

После посвящения идару уже не нужно таскать тяжести. Что получил от Хранителей, то и получил. Это простолюдины могут пройти посвящение второй и третий раз. Идар, в чьей крови плескается ихор, доставшийся от родителей, просто напросто сгорит, попытавшись сделать это. Хранители накажут подобного безумца.

Всё. Дары получены. Не нужно никаких формул и слов, как второй крови, что следуют пути внешних техник. Достаточно выплеснуть жар души и пожелать. И вот уже на сорок шагов вокруг идара Паладина раскидывается аура воодушевления.

Взмахи меча заставляют жар души переплавляться в умения меча. Мне, как Возвышенному мечнику, третьему рангу идаров, доступны три умения меча. Дождь клинков, Стена меча и Покров клинков.

Но это не значит, что после посвящения можно позабыть о тренировках и дрыхнуть, как сейчас делают это большинство бывших птенцов.

Краем глаза видя двух своих товарищей по тренировке я что-то не наблюдая, чтобы они сумели использовать четвёртое умение, Ветер клинков. А ведь они Великие паладины.

Впрочем, и у меня только что сорвался Покров. Отдался короткой болью в руках, когда жар души не сумел сорваться со стали меча десятками его призрачных образов.

Мои сверстники, мои соученики, Великие паладины могут утешать себя тем, что они не наследники и у них всё ещё впереди.

Чем я себя могу утешать?

Я, наследник Малого дома Денудо, за спиной которого больше пятидесяти поколений идаров, не сумел применить третьего умения пути меча. Покрова клинков. Того самого умения, которое бы так помогло мне недавно со стрелами, окружив мой отряд и прикрыв его даже сверху образами клинков.

Они могут утешать себя тем, что путь меча это сложней, чем аура Паладинов. Что можно взять недостающее тренировками. Ведь именно это мне много раз говорил отец.

Правда, он говорил о том, что на пути меча есть лёгкий путь, когда ты просто не задумываясь используешь пламенеющий ихор, переплавляя его в Стену клинков. И второй, тяжёлый путь, когда ты осознаёшь тайну, заключённую в движения меча, понимаешь саму его суть. И тогда, тогда Стена клинков преображается.

Техника меча, которая передаётся в нашей семье — это Меч льда и света.

И когда отец использует даже его первое движение, то вместо призрачных образов клинков вокруг него падают ледяные осколки.

Дождь ледяных осколков.

Только те, кто могут постигнуть суть пути меча, способны показать глубинную силу движений меча. А потом и получить титул Клинка. Мне, всего лишь Возвышенному мечнику, возможно никогда не переплавить ихор в три последних умения меча. В Ветер, Ненависть и тем более Проклятье клинков. Но это не значит, что я не буду стараться с первыми тремя.

Опустив меч, я невольно покачал головой. Как матушка и отец точно попали со своими напутствиями.

Возвращайся даже простым Мечником.

Я правда сумел шагнуть чуть дальше. Но... Я раз за разом не могу перестать повторять один и тот же вопрос. Где данная тобой сила, Предок Амания?

Словно в насмешку надо мной, слева раздался восторженный вскрик. Я повернул туда голову, а затем опустил меч. Призрачные образы клинка, которые я пытался закрутить вокруг себя, тут же исчезли. Но до них ли мне было, когда вокруг Адалио из Великого дома Тенебро вонзались в землю бритвенно острые алые листья.

Именно то, о чём я размышлял. Полное освоение пути меча. Весь ихор, который он вливает в сталь меча, проявляется в мире.

Невольно перевёл взгляд на свои руки. Почему я ощущаю себя таким ничтожеством? Наследник, кровь Оскуридо в жилах, посвящение лично Предком Аманией, обещание ей силы...

Где всё это? Где всё это, Безымянный его подери?

Я замер, едва в сердцах упомянул его имя.

Тени!

Ведь они как высасывали, так и высасывают из меня жар души. Совсем недавно это едва не убило меня, а сейчас я даже не замечаю. Но кто сказал, что вред от их прикосновений только этим и ограничивается?

Не время для таких размышлений.

Я вернул клинок в ножны и сделал первый шаг к Адалио.

Когда пришла моя очередь, то я сложил ладони в вежливом жесте:

— Поздравляю, Адалио. Уверен, в будущем ты получишь титул Клинка.

Он кивнул:

— Благодарю, — помедлив, сказал. — Думаю, нужно оставить в прошлом наши разногласия, Лиал. Что скажешь? Тем более что я до сих пор обязан тебе за спасение людей юга.

Я вежливо улыбнулся:

— Конечно.

Правда улыбка на лице у меня застыла, словно от ветра с ледников. Конечно, оставим, ведь теперь ясно видно, в чьей крови ихора больше. Почему бы не сжалиться надо мной, проигравшим тот спор?

И сколько мы можем здесь торчать? Когда мы двинемся следом за реольцами, когда я сумею скрыться от чужих глаз и возобновлю тренировки со своим льдом?

Чтоб Безымянный забрал этого безмозглого хоу Учлуна.