Поколение солнца

Глава 7. Спортивно-космическое фехтование и новая охота на астероиды

Работа работой, но и отдыхать иногда надо. А как? Как надо отдыхать? Вот так задачка!

Валяться с книжкой в каюте не вариант. Ну день, ну два, дальше скучно-о-о. Отдыхать нужно по коммунистически. С личной и общественной пользой. Отдыхать — значит временно сменить вид деятельности. Заняться чем-нибудь, чем раньше не занимался. Что-то узнать, чему-то научиться. Недаром в законе отдельно прописаны циклы ВО — восстановительного отдыха, когда человек только спит, валяется на песке на берегу моря или ходит в театры и его никто не трогает. И циклы ОТС — отдыха, творчества и самореализации.

Со скучными людьми коммунизм не построить. Поэтому обязанность советского человека- всю жизнь учиться чему-то новому. Тоталитаризм и диктатура, как выражаются наши соседи по планете.

Быть сильным — обязанность. Быть добрым — обязанность. Быть умным — обязанность. И вправду, сплошной тоталитаризм. И даже быть интересным собеседником, многогранной личностью и творцом — почти что обязанность.

Так что же такое цикл отдыха, творчества и самореализации? Как это отдыхать: по коммунистически, чтобы одновременно и с личной и с общественной пользой? На Земле понятно, там стройотряды, там пионерлагеря, там много всего. А вот что такое цикл ОТС на космической станции? Сейчас расскажу.

Закончив техобслуживание вернувшегося с охоты за астероидами корабля, команда занялась тем, к чему лежала душа.

Широкий Андрей записался на курсы повышения кулинарного мастерства. Курсы проводил механик из сто девяносто шестой бригады. Их бригада тоже недавно вернулась с вылета. В свой цикл ОТС механик из сто девяносто шестой учил, а Андрей, в свой, учился. Кроме штатного кибернетика «Луча» на курсы повышения кулинарного мастерства ходили две девчонки из обслуживающего персонала и американец-планетолог. Один из одиозной тройки американских учёных работающих на советской станции и изучающих пояс. Они были гораздо больше известны провокационными футболками с надписью «террорист» или «капиталист» или «мои бомбы, на кого хочу, на того и сбрасываю», чем работами по научной части. Но надо сказать, что и в качестве учёных, американцы не зря потребляли свой кислород. Джон и Майк, уточнили параметры не одного десятка астероидных скоплений. Гарольд подтвердил состоятельность бытовавшей в научной среде гипотезе о том, что большинство астероидных скоплений группы «А» это бывшие межзвёздные странники, так или иначе пойманные нашим солнцем в нежные и ласковые гравитационные тиски. Это доказательство вызвало немалый ажиотаж в многочисленной среде астрономов и планетологов.

Кропоткина Катя и Лейкина Лена занимались в группе спортивно-художественной гимнастики. Балет в невесомости в те времена ещё не считался отдельным видом искусства. Неповоротливая государственная машина с грацией динозавра игнорировала новые веяния, но энтузиасты уже во всю осваивали новый уровень искусства. Гибкие тела в тонких серебристых скафандрах в объятиях бархатистой темноты, облитые сиянием софитов-звёзд и прожектора-солнца, потрясали воображение.

Щукина Лена — непримиримый страж, считающий своей обязанностью охрану общественных достижений и народной собственности. Она категорически потребовала у командора станции включить её в проверяющую комиссию и сутками напролёт оценивала окружающую реальность на соответствие многочисленным регламентам и требованиям. И горе той частички реальности, которая позволила себе не соответствовать хотя бы одному ГОСТу или СНИПу!

За две недели Лена написала больше сотни докладных на имя командора описывая замеченные недостатки. Сумела перессориться с половиной ответственных лиц и даже с главным психологом «Кольца». Командору пришлось лечить трясущегося психолога парой рюмок быстродействующего успокоительного марки «Арарат».

— Ничего, — сказал психолог, когда немного пришёл в себя. — Ей сейчас это необходимо на данном этапе личностного развития. Повзрослеет — остепениться. Максимализм молодости пройдёт. Жизнь сточит острые углы и закруглит грани. Из Щукиной может вырасти великолепный администратор. У девочки феноменальная память. Похоже, она наизусть помнит тысячи ГОСТов и положений чуть ли не вековой давности. Кто мог знать, что по положению номер дробь какой-то там в приёмной психолога должны быть выставлены образы заявлений и справок для заполнения. Кто вообще в наше время пишет документы от руки, а не через сеть? Если что-то непонятно — да подойди, спроси у меня, разве я не отвечу?!

Улыбаясь одними глазами, командор налил психологу ещё одну дозу быстродействующего успокоительного.

— Стенд всё-таки сделай.

— Сделаю, раз уж положено. Этому ГОСТу сто лет в обед. Как она его откопала?

Кирилл Недолётов и Безумов Максим, вместе с группой великовозрастных мальчишек, увлечённо устраивали «космические бои» на мобильных исследовательских зондах отрабатывая взаимодействие и тактические приёмы под руководством военкомов. Будучи единственной крупной советской, да и вообще, человеческой базой в астероидном поясе, станция «Кольцо» считалась стратегически важным объектом и в ней было постоянно расквартировано крыло советских космодесантников общей численностью в двенадцать человек. Разумеется, каждый солдат был также техником или учёным. Содержание узких специалистов в космосе обходится слишком дорого. Мультиспециализация с выделением одной или двух главных специальностей, вот девиз нашего века.

Майк, американский учёный-планетолог работающий на «Кольце» по договору о совместном исследовании космоса, глядя на их не то учения, не то игры, сказал: — Оу! Вот он, неуловимый и несуществующий советский милитаризм. Теперь меня заберёт КГБ за то, что я слишком много видел?

— Майк, — отвечали ему, — КГБ однажды заберёт вас, но не за то, что вы видите, а за то, что вы постоянно насмехаетесь и переиначиваете всё хорошее, что попадается вам на глаза. Иначе говоря: вы — тролль, Майк.

— Это важная часть культуры «no real / no virual», к которой я имею возможность и желание принадлежать, — объяснил Майк. — Культура упадка и разложения, как любят говорить по вашему Информу. Последний вздох дышащего на ладан империалистическо-капиталистического общества хищнического потребления. Как правильно говорить «дышащего на ладан» или «дышавшего ладаном»?

— Почему вы не устаёте двадцать четыре часа напролёт троллить всех и всё вокруг?

— Долгие тренировки, плюс привычка, — скромно похвастался американец. — Кроме того, не двадцать четыре часа. Минимум шесть часов в сутки я трачу на сон.

Для моих будущих родителей цикл ОТС потерял букву «О». Стал просто циклом ТС. Куда же делась «о» — отдых? Так не до отдыха, когда вот-вот начнётся двадцать четвёртый турнир по спортивному фехтованию среди исследователей и шахтёров пояса астероидов. Учёные, пилоты, капитаны, механики и космогеологи- восемнадцатилетние мальчишки и девчонки и тридцатилетние космические ветераны — смогут скрестить друг с другом мечи и определить лучших мечников. Турнир будет проходить на единственной базе в поясе астероидов «Кольцо». Продлиться семь или восемь месяцев, чтобы дать всем участникам возможность подкорректировать графики вылетов, оказаться в одно и то же время на «Кольце» и скрестить клинки. Командор обещал подарить победителю свой личный меч. Да здравствует двадцать четвёртый турнир спортивного фехтования!

Константин Андреевич, старший товарищ двести второй бригады, зашёл попрощаться. Первый вылет новой бригады прошёл успешно. Дальше им придётся работать самим.

Расставаться было грустно и приятно. Грустно потому, что за проведённые вместе месяцы они успели сдружиться. Старший товарищ стал неотъемлемой частью их рабочей семьи — бригады. А теперь он уходит — грустно. Приятно потому, что снятие Константина Андреевича с должности старшего товарища двести второй бригады означало высокую оценку их действий на первом задании. Им доверяли. В них верили. Считали, что дальше они справятся самостоятельно, без помощи и надзора. Это было их становлением как специалистов-космогеологов. Признанием их профессионального мастерства.

— Вот и всё ребятки, — улыбнулся Константин Андреевич. Уже не старший товарищ, а всего лишь их коллега, космогеолог из параллельной поисково-разведывательной бригады, — мне было очень приятно летать с вами. Правда, я чувствовал себя немного бесполезным. Вы сами принимали верные решения и сами их выполняли. Мы ещё не раз пересечёмся. Астероидный пояс слишком велик. Людей здесь мало и поэтому встречи здесь происходят особенно часто. Меня обещали подбросить к скоплению, где сейчас работает моя бригада. Старт уже сегодня вечером. Поэтому — до встречи.

— Константин Андреевич… — заныли девчонки.

Капитан «солнечного луча», от лица команды сказал: — Спасибо вам большое. Спасибо.

Он долго тряс руку Лепняненко, не зная каким ещё способом выразить признательность и благодарность старшему товарищу. Читателю истории юности моих родителей наверняка знакома политически неоднозначная, но необыкновенно популярная среди космонавтов поговорка «Старший товарищ, как и крёстный отец — всегда один».

Сергей тряс руку Лепняненко так долго, будто за всю команду. Но когда он наконец отпустил, мальчишки, один за другим, подходили и сжимали ладонь Константина Андреевича, а девчонки лезли обниматься и целовали в щёку.

— Что вы, право, — смущался Лепняненко. — Не надо, хватит. Ничего я такого не сделал, вы со всем сами справились.

— Знайте! — предупредила Два-Ка донельзя смущённого и растроганного Константина Андреевича, — Вы навсегда останетесь нашим товарищем и членом нашей бригады. Ленка, не реви. Что за детский сад?

— Я не реву, — отмахнулась Лейкина, вытирая щёки. — Сама детский сад.

— До встречи, ребята.

— До свидания, Константин Андреевич. Передайте от всех нас привет своей девушке. Скажите, что она очень красивая.

— Обязательно скажу, до встречи.

«До встречи» ещё долго носилось по коридору. Когда Лепняненко ушёл, члены команды переглянулись, вздохнули и молча разошлись по каютам писать письма оставшимся на земле родителям. Почему-то им всем одновременно захотелось набросать и отправить несколько строчек или записать видеописьмо родным. Взрослеть не только весело, но иногда ещё и немножечко грустно.

Видеоокна хороши тем, что открыть их можно в любом месте и вывести на них любое изображение. В капитанской каюте, ничем, впрочем, не отливавшейся от других кают, окно показывало старт корабля увозящего Константина Андреевича Лепняненко. Вот корабль отстыковался от станции и начал медленно дрейфовать в сторону. Вот дрейф стал упорядоченным. Маломощные реактивные двигатели выбрасывали струи газа, отводя корабль на безопасное расстояние от станции. Пару минут спустя на корабле дали одну сотую мощности на главный двигатель и сверкающий шар скрылся за пределы экрана. Изображение начало автоматически масштабироваться, но Сергей управляющим жестом прекратил трансляцию с внешних камер «Кольца» и закрыл окно.

— Улетел, — сказала Аня. Она сидела рядом, уткнувшись подбородком Сергею в плечо.

— Да, улетел, — подтвердил Волин и криво усмехнулся. — Теперь некому будет поправить, если я вдруг ошибусь.

Аня шутливо хлопнула капитана по затылку: — Как некому? А я? А все мы?

Сергей не отвечал. Аня ткнула его кулаком в плечо: — Всё будет хорошо, Сергей. Не кисни. Завтра у нас поединок с командой сто семьдесят девятой бригады. Мих, Оля и я размажем их тонким слоем по арене и заработаем много-много балов для нашей бригады. Правда здорово, что нам, самой молодой команде пояса, выпало открывать турнир?

— Никого больше нет, мы послезавтра улетаем а сто восемьдесят шестая и сто восемьдесят девятая возвращаются только на следующей неделе, — проворчал Волин. — Организаторские тонкости.

— Ну и пусть! — легкомысленно отозвалась Аня.

Сергей спросил: — Ты правда думаешь, что вы сможете одолеть сто семьдесят девятую?

Аня громко, но необидно засмеялась: — Серёжка, кое-кому из них целый тридцатник стукнул. Больше десяти лет форы! Они вышли в полуфинал прошлого турнира и чуть было не заняли третье место в позапрошлом! Наша задача достойно проиграть, ну и куснуть немного, если получится. Но ты не забывай про уравнивающий коэффициент. Мы — проиграв, можем получить больше балов, чем они — выиграв.

— Как оцениваешь состояние нашей команды?

— Спрашивай у Майорова, он лидер команды.

— Но ты мой партнёр, а не Мих, — возразил Сергей. — Я спрашиваю у тебя.

— Знаешь, не плохо. Думаю, оставшись на Земле, районные молодёжные соревнования мы бы выиграли. Пожалуй, и на общегородских могли бы себя показать.

— Большие Московские?!

— Слушай капитан, ты как Мих.

— В чём это я похож на Майорова?

— Кроме Москвы ещё и другие города существуют. Я говорила о Новосибирских общегородских соревнованиях. Новосибирск мой родной город.

— Хороший город? — с виноватым выражением поинтересовался Сергей.

— Не Москва, конечно, но хороший. Замечательный город!

Мих сочинял письмо младшей сестрёнке Лике. В «Пионере» писали, что детям полезно как можно больше читать для развития воображения и поэтому Мих парился, сочиняя обычное письмо, а не видео.

Можно было диктовать голосом, но постоянно говорить «запятая», «точка», «передвинуть курсор назад» утомляло. Нацепив очки-визор, Мих валялся на узкой откидной койке и барабанил пальцами по виртуальной клавиатуре. На секунду задумался. Поднял руки почесать макушку. Нарисованная клавиатура потянулась следом за пальцами, словно воздушный шарик, привязанный за ниточку к мизинцу.

— Представляешь сестрёнка? — писал Мих: — Завтра мы будем выступать против одной из старейших команд пояса: сто семьдесят девятой бригады. Мечи скрестятся с мечами, скафандры покроют алые полосы ударов. Мы, конечно, проиграем. Но вдруг всё же выиграем? Вот было бы здорово!

А послезавтра мы вылетаем на охоту за астероидным скоплением М2Т92 (попробуй отыскать его в атласе). Там ещё ни разу не ступала нога человека. Мы будем первыми. Самыми первыми, представляешь, сестрёнка?

Лучше учись и быстрее расти, иначе, когда ты вырастишь, не останется ни одного неисследованного скопления, вот будет засада!

Не расстраивайся, Лика. Я просто шучу. Если не останется неисследованных скоплений, то непременно найдётся что-нибудь другое. Может быть, ты полетишь к звёздам, Лика? А может быть, изобретёшь такой корабль, какой бы смог долететь до звёзд. Это было бы классно!

Эх, сестрёнка, как же я жалею, что не вижу как ты идёшь в первый класс. Это я должен был отводить тебя на первую линейку и на собрания должен был ходить я, а не папа. И помогать тебе с домашним заданием. Это право старшего брата, но увы! Когда путь в одну сторону занимает несколько месяцев — отпуска на Землю дают не чаще чем раз в несколько лет. Зато ни у кого нет таких долгих отпусков, как у космонавтов!

А ещё Лика хочу с тобой посоветоваться. Я бы спросил у Катьки, но она слишком взрослая. Она уже стала мамой (видела маленького Егорку? Как он тебе? Наверное, лысый и капризный?).

Боюсь, Катины ответы мне не подойдут, она теперь смотрит на жизнь под другим углом. Скажи, Лика: что можно подарить на день рождение моему партнёру. Если она по основной профессии ядерщик — специалист по монтажу и обслуживанию малых, средних и больших реакторов. А ещё она мастер-мечник и мы, честно говоря, с ней в одной спортивной команде. И ещё что можно подарить другой девчонке. Тоже мечнику в команде и тоже на день рождения. По специальности она инженер систем жизнеобеспечения. Может быть, подскажешь сестрёнка, а то я, если честно, сломал голову. Обмотал изолентой, кое-как починил, но так и не придумал, что можно подарить одной и что другой (целых два дня рождения в пределах одной недели, ну не гадство с их стороны?!).

Передавай привет родителям и Катьке и маленькому Егорке (хотя он ещё и не знает, что такое «привет». Он должно быть ещё вообще не в курсе, что предметы или действий можно называть словами).

Я помню про обещанный тебе золотой астероид. Или алмазный. На худой конец серебряный. Первый встреченный золотой астероид подарю тебе, Лика. Или назову твоим именем, что выберешь. К сожалению, астероиды из мороженного: московского пломбира или там эскимо, в космосе не встречаются. А жаль!

Они проиграли сто семьдесят девятой бригаде. Это вполне закономерно. Десять лет форы. На целых десять лет больше тренировок и опыта спортивных поединков. Тридцать лет против семнадцати, итог закономерен. Но именно для этого ГлавКосм и ввел уравнивающие коэффициенты. И по уравнивающим коэффициентам они выиграли! Победили по очкам! Конечно это не настоящая победа, но всё же очень приятная новость.

Первый поединок проходил в превращённом в арену, бывшем грузовом ангаре станции, при гравитации в половину нормальной. Здесь их просто размазали, как мажут масло на хлеб и съели.

Зато удалось отыграться во втором поединке — в невесомости, проходящем на поверхности станции, на противоположенной от солнца стороне, чтобы оно не слепило светофильтры. Спортсмены сражались под древним светом далёких звёзд и в прицеле множества видеокамер. Турнир астероидного пояса популярен на материнской планете и вполне может быть, что сейчас (точнее через пару часов после окончания поединка, когда сброшенный информационный пакет достигнет Земли) на них будут смотреть друзья и родственники.

Магнитные ботинки надёжно удерживали спортсменов на поверхности станции. Главное не поднимать вторую ногу, пока не опустил первую. Но это в них отлично вдолбили в учебке ЮнКома. А если оторвёшься, всегда можно вернуться маневрируя с помощью наплечного двигателя.

Не отрывая взгляда от противников, Мих спросил по внутреннему радиоканалу команды: — Помните тактику, девочки?

— Больше убегать, — ответила Оля.

— Меньше сражаться, — сказала Аня.

— Пусть попробуют нас догнать, — подвёл итог Мих: — При нулевой гравитации их преимущество в физической силе не имеет существенного значения.

И дальше, под смешки и необидные подначки зрителей, они носились, словно неугомонные фотоны, живущие только в движении и никогда не останавливающиеся на месте. Если противник пытался взять кого-то из них в клещи, то двое других нападали со спины, отвлекая внимание. У Миха даже получилось провести хороший удар по кибернетику сто семьдесят девятой бригады. Они пытались взять в клещи Олю, а Аня и Мих сумели одновременно атаковать кибернетика и результат их усилий — светло-алый росчерк в районе бедра. В ответ Мих получил касание в плечо, а Аня заработала насыщенно красную точку укола в грудь. Тренировочный скафандр, имитируя боевую обстановку, сковал движения Снежной. Если получить такой укол в настоящем бою, то можно и не выжить. Во всяком случае, из боя придётся выходить, так как скафандр станет активно заращивать дыру и лечить носителя.

— Снежинка, схема шесть, — отдал приказ Мих, но Аня уже действовала, верно оценив обстановку. Чувствуя, как стремительно сковывает движения имитирующий критичное повреждение скафандр, она бросилась под ноги противнику. Кибернетик тотчас нанёс добивающий удар и, для верности, ещё один. Его клинок находился в неудобном положении и он никак не успевал отбить стремительную атаку Миха буквально выпрыгнувшего из-за спины поверженной Ани.

Стоя над двумя лежащими вповалку серебристыми фигурами — поверженным противником и условно погибшим другом, Мих оглянулся. Двое оставшихся мечников из команды противника без потерь расправились с Макаренко Олей и, разозлённые, долгими гонками и неожиданной потерей товарища, неслись к нему.

— Прости, Мих, — радировала Оля.

— Ещё раз назовёшь меня Снежинкой! — возмущалась условно погибшая Аня.

Противники ловко и умело расходились, замыкая последнего остающегося на ногах члена спортивной команды «солнечного луча» в клещи.

— К…ц мне, — подумал Мих.

Можно было попробовать ещё побегать, но, пожалуй, было уже слишком поздно.

— Попробую стать камикадзе, — решил Мих, бросаясь в самоубийственную атаку на ближайшего противника.

Стать камикадзе-счастливчиком, уничтожившим намеченную цель, не получилось. Только камикадзе-неудачником, погибшим быстро и бесполезно.

Когда подвели итоги двух поединков, лидер команды сто семьдесят девятой, жарко тряс руку Миху: — Ребята, это было гениально!

— Ловко придумано, — соглашался поверженный кибернетик.

— Но в следующий раз мы на эту уловку не попадёмся!

— В следующий раз мы придумаем что-нибудь новенькое, — пообещала Оля.

Подошедший незаметно, словно рысь, космодесантник сказал, заставив их вздрогнут от неожиданности: — Придумано неплохо, но минус в том, что приём нельзя повторить больше число раз, чем в имеется в команде бойцов. К тому же будь это настоящий бой…

— А что нужно делать? — поинтересовалась Аня: — Как побеждать?

— Разумеется, упорными тренировками, — развёл руками лейтенант.

Глядя на вытянувшиеся лица Ани и Оли, да и самого Миха, лейтенант засмеялся: — Вы ожидали, что я открою какой-то секрет? Тайную пилюлю, которую проглоти и вмиг станешь богатырём?

— Не ожидали, конечно… — согласился Мих.

— Хочу предложить вам присоединиться на тренировках к десантникам.

— А нам? — уязвлено воскликнул лидер спортивной команды сто семьдесят девятой бригады.

— Вам тоже. Вообще всем мечникам второй ступени и выше. В связи с последними событиями получен приказ максимально повысить боеспособность поисково-разведывательных бригад. Поэтому завтра жду в главном спортивном зале. Предметно посмотрим, на что вы способны и постараемся научить побеждать без самопожертвования. Самопожертвование это прекрасно. Плохо только, что в настоящем бою его боец может использовать его не больше одного раза. Также передайте капитанам, чтобы готовили команду к внеплановой сдаче нормативов по тактике и стратегии космических боёв, пилотажу и использованию имеющегося на борту вооружения или многофункционального оборудования, которое может быть использовано в качестве оружия.

— У нас вылет буквально завтра, — растерялась Аня.

Одновременно с ней, Мих спросил: — Какими последними событиями?

— Вылет — завтра? Хорошо. Тогда во время полёта подготовьтесь, а по возвращению мы вами займёмся. Раньше вы были простые космогеологи, а скоро будете боевые! — улыбнулся лейтенант. Его улыбка казалась одновременно доброй и жёсткой. Так добро и жёстко умеют улыбаться только солдаты или много повидавшие в жизни люди.

Кибернетик из сто семьдесят девятой объяснил: — За последний месяц в поясе пропали три корабля. Два европейских и один китайский. Я прав?

— Четыре корабля, — уточнил лейтенант: — Два европейских корабля и два корабля народной республики Китай. Поднятые по тревоги второй и четвёртый космофлоты прочёсывают пространство, но сами понимаете. Несколько линкоров в поясе всё равно, что горсть песка на ковре. Они могут что-то найти только при очень большой удачи. Поэтому принято решение довооружить поисково-разведывательные корабли геологических бригад и подготовить команды.

— Пираты? — спросил Мих. Почему-то спросил шёпотом.

Оля ахнула и прикрыла рот ладонью.

Лейтенант согласился: — Пираты.

Из раскрытого шлюза, с шумом и криками, выбежала радостная толпа болельщиков. Первым нёсся Безумов Максим, навигатор и пилот «Луча», с вечно всклокоченными, отросшими сверх всякой меры волосами и в ярко-оранжевых ботинках на магнитной подошве. Следом бежали Сергей Волин, Андрей Широкий, Кропоткина Катя, Кирилл Недолётов и обе Лены. Не отставал от членов экипажа «Солнечного луча» и персонал станции, учёные и ребята из сто семьдесят девятой бригады.

Они радовались, смеялись, кричали и размахивали стекающими вниз тяжёлыми складками, словно пролитое вино, красными флагами. Ещё бы не радоваться — первый бой турнира закончен. Турнир открыт! Турнир на звание лучшей команды мечников в астероидном поясе!

За миг до того как веселящаяся толпа накатила на них, подхватила и унесла с собой, Мих обменялся понимающими взглядами с лейтенантом и лидером спортивной команды сто семьдесят девятой бригады.

Ведь всем известно, что космических пиратов не существует. Слишком сложная машина космический корабль. Его не починишь в мастерской. И в придорожной забегаловке не наймёшь ищущего работу пилота или инженера. Не купить в магазине сверхсложных запасных частей.

Обслуживание космического корабля требует скоординированной работы даже не сотен, а тысяч специалистов. Поэтому космических пиратов, вольных разбойников, работников бластера и торпеды не существует. Но чей-нибудь корпус космических войск может спустить флаг и притвориться пиратами в большой политической игре. А далеко-далеко от материнской планеты, в поясе астероидов, разница между войной и террористической-контеррористической войной спецслужб заметна мало. Из рубки сожженного или взятого на абордаж корабля так и вовсе практически не заметна разница.

Весёлая толпа подхватила их, разнесла друг от друга.

Волин жал руку Миху, что-то взахлёб рассказывая о начисленных за первый бой на счёт бригады балах. Кирилл целовал Олю. Целовал в губы и Мих нисколько не ревновал так естественно и просто он это делал. И таким незначительным фактом был поцелуй на фоне известия о начавшейся второй тайной войне спецслужб.

Первая война спецслужб велась за «последнюю господствующую вершину земли» и «трамплин для выхода в космос» — за Луну. За что может вестись вторая? Мих этого не представлял.

Смеющийся Андрей обнял Аню, не замечая омрачившей лицо девушки тени. Хотел поцеловать в щёку, но она повернулась к Миху, и получилось так, что Андрей клюнул Аню в губы.

— Какого астероида программист целует не своих партнёров? — раздражённо подумал Мих.

Тем временем капитан сам отсчитал Андрея. Миху оставалось только добавить, повернувшись к Кириллу: — К тебе это тоже относится.

— Извини, — смутился Кирилл.

Мих махнул рукой: — Ладно, забыли.

— Почему вы такие смурные. Ребята, что-то случилось? — догадалась Катя.

Когда победителей и проигравших в первом бою новооткрытого турнира окружила толпа болельщиков, лейтенант куда-то исчез. Не найдя его глазами Мих вздохнул и сказал всего одно слово: — Пираты.

Те самые, которых не существует. И не может существовать даже теоретически. Разбойники космических дорог.

В лучших традициях шпионских романов, Мих подловил Майка на выходе из малого спортзала. В «Кольце» существовало целых три спортивных зала. Не долго думая, их называли: большой, он же главный, там занимались преимущественно военные и тренировались спортивные команды бригад, средний и малый залы.

Американец выходил из спортзала распаренный и красный, после тренировок и душа. Застать его врасплох не составило труда, так как перемещение каждого человека по станции отслеживала автоматика и любой мог узнать текущее местоположение нужного человека на карте станции.

— Good evening! — поприветствовал Мих. И чтобы не тянуть быка за рога торопливо уточнил: — У меня есть к вам дело.

Мой будущий отец был очень неопытным шпионом.

— Какое дело? — улыбаясь, уточнил американец. Вместо того чтобы убрать использованные полотенца в пакет, Майк перекинул их через плечо. На левом висело синее. На правом — красное полотенце.

— Взаимовыгодное, — твёрдо продолжил Миз.

Американец многозначительно ответил: — О!

После чего огляделся, но скорее растерянно, чем как заговорщик.

Майк был хорошим учёным. Славным продолжателем традиций сетевых неформалов трущоб западного Нью-Йорка. И, так же как Мих, Майк был очень плохим шпионом.

— Поговорим за ужином?

Пока американец программировал заказ на пищевом принтере в столовой, Мих взял сок в пакете и тянул через соломку кисло-сладкую, тонизирующую жидкость.

Кроме них в столовой никого не было. Остальные обсуждали результаты первого боя нового турнира. Сходились во мнении о вопиющем неравенстве сошедшихся в поединке команд. Критиковали действий бойцов сто семьдесят девятой и посмеивались над «убегающей» тактикой команды «Солнечного луча». По общему, единому времени заканчивался одиннадцатый час вечера. Погрузившийся в работу Майк пропустил первый бой турнира и немного потерял счёт времени.

Закончив колдовать с пультом управления пищевым принтером и отправив заказ на печать, американец с улыбкой и даже с готовностью спросил: — Вы меня вербуете?

— Я? — удивился Мих.

— Разве нет?

Подавившись от неожиданности соком, Мих закашлялся и спросил: — А вам бы хотелось, чтобы вас завербовали?

— Конечно! — воскликнул американец: — Побывать на территории советской России и ни разу не быть завербованным всемогущим комитетом государственной безопасности это даже как-то неприлично. О чём мне рассказать взволнованным родственникам по возвращению домой?

— Я похож на контрразведчика? — спросил Мих.

— Если бы все контрразведчики были похожими на контрразведчиков, то они не были бы контрразведчиками, — туманно отозвался Майк. Наклонившись над закрытым мелкой решёткой окошком печатающей камеры, он критически оценил степень готовности распечатываемого блюда.

Мих недоверчиво оглядел американского планетолога подозревая, что тот снова дурачится. На секунду прикрыл глаза и спросил: — У меня просьба. Можете сделать запрос по своим каналам о местоположении всех американских кораблей в пределах пояса месяц назад?

— Зачем?

— Хочу узнать случайно ли «Burning phoenix» оказался в районе скопления А19НТ или шёл туда на пределе скорости после одного события.

Майк понимающе кивнул: — Речь о той самой записи неизвестной передачи? После вашего возвращения о ней только и говорили.

— Что говорили?

— Ничего особенного. Большей частью посмеивались над одним космогеологом всерьёз отстаивающим версию с инопланетянами в качестве источника передачи.

— Вовсе даже не всерьёз, — насупился Мих: — И вообще, может быть это были пираты. Корабли-то пропадают.

— Корабли пропадают, — согласился планетолог.

В этот момент в столовую вошли двое юношей в тёмно-синих комбинезонах техников.

— Эй! — поприветствовал их Майк: — А меня здесь вербуют.

Техники засмеялись и посоветовали: — Дёшево не продавайся.

— Не продамся, — обещал им Майк. Прихватив две палки колбасы и тюбик жидкого хлеба, техники ушли, на прощание помахав Майку рукой и подначив Миха словами «купи этого империалиста с потрохами».

— Да-да, купите меня с потрохами, — предложил зевающий от усталости американец: — Немедленно предложите мне триста процентов прибыли или что там обычно предлагает коварный КГБ бедным, невинным, доверчивым капиталистам?

— В обмен на предоставляемые сведения я расскажу чем кончится история с А19НТ, — предложил Мих. — После того как она закончится, разумеется.

— А неплохое предложение, — согласился Майк: — У вас завтра вылет? Мне потребуется несколько дней, чтобы отправить запрос от имени университета. Ответ перешлю на почту.

— Спасибо, — поблагодарил Мих.

Майк что-то пробурчал с набитым ртом.

— Прощу прощения?

— I am say: that does not make for the sake of friendship of peoples.