Поколение солнца

Глава 9. Астероид имени Кропоткиной Кати

— Аня, — позвал Мих, хотя они и стояли лицом друг к другу. Расстояние между лицевыми щитками скафандров меньше длины ладони. И больше никого рядом на десятки километров. Парень и девушка. Мужчина и женщина. Мих и Аня. Только вдвоём, совсем одни, двое живых людей в тяжёлых серебряных скафандрах на поверхности серого камня астероида имени Кропоткиной Кати.

— Я люблю тебя, — сказал Мих.

Аня ответила: — А я тебя.

— Я не хотел говорить раньше.

— И я не хотела…

Лицевые щитки почти соприкасаются. Так близко. И так далеко. На расстоянии сказанного слова.

…потом он проснулся в своей каюте. Рядом лежала и сопела в угол подушки Макаренко Оля. Они уснули обнявшись, но во сне каждый отвернулся в свою сторону. Простая случайность, а вовсе никакой не знак. Человек ведь не может контролировать свои движения во сне, правда? Тем более отвечать за то, что ему сниться.

Он осторожно, чтобы не разбудить девушку, отстегнул страховочные ремни и лёгким толчком вылетел из расширенной на двоих спальной капсулы. Однако Оля проснулась и сейчас смотрела на него снизу вверх, сонно моргая и улыбаясь.

— Доброе утро, красавица.

— Доброе утро, герой!

Они слились в странном поцелуе, во время которого ноги Миха болтались выше головы, а Олю удерживали страховочные ремни. Отпустив ремни, за которые держался, Мих отпустил и её тёплые, после сна, губы.

— Новый рабочий день объявляется открытым.

— Ещё один прекрасный день для великих свершений и беспримерных подвигов, — подхватила Оля, выбираясь из капсулы и подлетая к шкафу с одеждой.

Проследив за подругой глазами, Мих мысленно спросил у себя — какого чёрта ему не хватает?

Нет ответа.

Видимо понять самого себя человеку сложнее, чем научиться летать в космос.

Облегающий подкомбинезон сделал Олю похожей на инопланетянку. Светло-голубой, подкомбинезон обнимал её сильное тело от щиколоток, до шеи, оставляя открытыми кисти рук. Она подлетела и потёрлась о плечо Миха колючим ёжиком волос: — О чём думаешь?

— О тебе, — честно признался Мих.

— Помоги застегнуть пояс.

Он зацепил магнитные застёжки пояса. Один за другим Оля защёлкнула три браслета на левой руке от локтя до кисти. Один браслет — коммуникатор. Второй — медицинский, следящий за здоровьем космонавта. Третий — просто украшение, так как пара браслетов смотрелась незавершённой композицией, а вот три — идеально.

— О чём задумался? — поинтересовалась Оля: — Одевайся и наперегонки до душа! Или не хочешь?

Усмехнувшись, Мих полез за подкомбинезоном. Не то, чтобы обнажение красивого молодого тела считалось чем-то неприличным даже на далёкой Земле, не говоря уже о крохотном сплочённом коллективе их бригады. Однако космос — территория повышенной опасности и инструкции рекомендуют, покидая каюту, иметь хотя бы слабую защиту подкомбинезона.

Он надел два браслета — медицинский диагност и коммуникатор. Надел на разные руки.

— Праздники и безделье это хорошо, — вслух размышляла Оля: — Но каждый день я бы так не смогла. А ведь существуют люди готовые бездельничать весь день напролёт. Чем они занимаются во время безделья? Ведь так можно всю жизнь пробездельничать, всё пропустить.

— Готова? — спросил Мих открывая дверь из каюты в коридор: — На старт.

Оля крикнула: — Марш!

Они побежали по полу, стенам и потолку — в невесомости между ними нет особой разницы. Мих толкнул Олю, сбивая её траекторию полёта, это допускалось правилами. Впрочем, девушка сумела ловко развернуться ногами вперёд и оттолкнувшись от стены смогла вырваться вперёд.

Мих попытался пролететь над ней и вернуть лидерство, но не тут-то было. Толчок плечом и уже он летит, кувыркаясь, прямо на выходящую из каюты Лейкину Лену. Пока они разбирались: где чьи руки и ноги, Оля и подключившийся к гонке Кирилл смогли уйти далеко вперёд. Догонять их смысла не было. Разве только если…

Переглянувшись с Лейкиной, Мих, что есть сил, оттолкнулся от стены, а Лена оттолкнулась от Миха, выстрелив своим телом, словно стрелой. Известный каждому пустотнику приём двухступенчатой ракеты. Передавший весь импульс Лене, Мих отлетел обратно к стене и, включил ботинки. Его тотчас притянуло к полу. Дальше Мих пошёл уже как человек, на двух ногах, перестав изображать потерявшего точку опоры и неспособного перевернуть не то, что землю, но даже самого себя, Архимеда.

Как оказалось, нехитрый приём позволил Лейкиной опередить вырвавшихся вперёд спортсменов. Кирилл и Оля топтались перед входом в душевую кабину.

Мих назидательно сказал им: — Эх вы, индивидуалисты. Коллективизм всегда побеждает.

— Раз обзываешься, мыться пойдёшь последним.

— Без проблем, — согласился Мих.

Пока он ждал своей очереди, степенно, как генерал с генеральшей, прибыли Максим с Ленкой Щукиной. Макс полностью удовлетворял жажду скорости во время управления кораблём, а «неподкупная совесть их бригады», как шуточно называли Щукину — считала утренние душевые гонки глупостями. Надо сказать, что своё прозвище Ленка демонстративно не любила, но втайне гордилась им. «Совесть» это вам не что-то там. Это даже почётно.

До прибытия им в помощь «Зари» предстояло ещё много сделать. Конечно, лучше бы со всем справиться самостоятельно. Но астероид с высоким содержанием энергоёмких руд слишком важная находка. Возможно, было бы лучше, если бы они нашли обычный ледяной астероид. Тогда бы им доверили самим гнать его к красной планете и у их бригады появился бы опыт перегона астероидов. Но чего нет, того нет. Поэтому придётся ограничиться подготовительными работами, дождаться опытных космических пастухов и учиться у них.

Мих подождал своей очереди. Торопливо вымылся в душевой кабине. Мыться в невесомости настоящее искусство. Пока мылся, во весь голос горланил марш «молодых космонавтов», ставший чем-то вроде неофициального гимна ЮнКомовцев. Официальный, на его взгляд, был слишком уж пафосный.

Постоянный спутник, медицинский браслет-диагност показал начало нехорошей тенденцией. Точнее ещё не начало, а слабый намёк. Но забеспокоившийся Мих обратил внимание, решив чаще обычного заглядывать в корабельный спортзал. Потом его поймала Аня, в этом месяце ответственная за здоровье экипажа. К несчастью рядом оказался капитан и услышал начало разговора. Миху пришлось клятвенно пообещать отработать комплекс лечебных занятий на тренажёрах и скорректировать рацион питания. Аня обещала проследить. Сергей тоже. Да Мих и не собирался нарушать данное слово. Ничего не попишешь — космос. Даже в мелочах не стоит шутить с самой опасной из известных человеку стихий — пустотой.

После завтрака (рацион Миха уже был скорректирован Аней, ответственно относящейся к временно возложенным обязанностям заместителя капитана по медицинской части) Два-Ка провела пятиминутку политинформации. Сегодня была её очередь.

Катя быстро пробежалась по основным событиям случившимся в солнечной системе за последнюю неделю. Щукина хмурилась. «Совести их бригады» не нравилась деловая торопливость Кати. Когда подходила её очередь, Щукина растягивала пятиминутку на добрых полчаса, начиная с описаний бедственного положения американских рабочих и заканчивая глубиной моральной деградации европейцев. Она частенько настолько увлекалась, что совершенно забывала хотя бы просто перечислить основные события прошедшей недели. Волину приходилось останавливать Лену. Она злилась, остальные скучали, а Мих и Кирилл откровенно забавлялись задавая Щукиной провокационные вопросы.

Но сегодня очередь Кати, а она, как обычно, кратка и лаконична. Упомянула о прошедшей на Фобосе очередной конференции физиков посвящённой близящемуся запуску искусственного солнца. Рассказала, что пропал ещё один корабль — научно-исследовательское судно «Ву ан». Участившиеся пропажи кораблей всколыхнули озеро мировой политики подобно шторму в луже. Военно-космические силы Китая приведены в режим повышенной готовности. Советский Союз резко осудил сотрудничество отдельных западных компаний с пиратами и террористами. В ответ что-то там осудили американцы и присоединившиеся к ним европейцы.

Над громкими политическими заявлениями витал незаданный вопрос волнующий большую часть населения Земли: значат ли участившиеся пропажи кораблей начало второй, необъявленной космической войны спецслужб?

Ответа никто не знал. Вернее: почти никто. Но те немногие, кто всё же обладал большей полнотой информации о происходящем в мире, не спешили делиться ею с остальным человечеством. Из соображений государственной тайны, корпоративной выгоды или в предвкушении большого куша. Какими бы ни были их соображения, над лужей мировой политики носились ветра неопределённости. Очень не вовремя, учитывая близящийся пробный запуск искусственного солнца над холодными песками Марса.

Как стало известно из последней полученной информационной сводки: в окрестностях красной планеты начались ходовые испытания новейшего советского линкора «Григорий Васильевич Романов» и китайского «Чжоу Эньлай», вместе с эскадрами сопровождения.

ГлавКосмос объявил об ужесточении полётного режима в непосредственной близости к Марсу. Любое судно, чтобы приблизиться к красной планете или орбитальным ускорителям, должно пройти процедуру досмотра. В том числе дипломатические и научные международные суда. Исключения предусматривается только для военных советских и китайских кораблей. Соединённые штаты немедленно объявили Союз в стремлении присвоить плоды международного проекта. В свою очередь Союз объявил о готовности защищать марсианскую инфраструктуру от любых внешних угроз и мягко намекнул о неправомерности использования термина «международный» относительно советского проекта создания искусственного солнца.

Услышав о пропажи без вести очередного корабля, ребята притихли и задумались. Вечные балагуры, Кирилл и Мих, замолчали. На лицо капитана набежала тень. Ленка Щукина сидела с сжатыми в нитку губами. Только Безумов Максим оставался спокойным и уверенным в возможностях «Солнечного луча» и в своей способности вывести корабль невредимым из любых передряг, вплоть до яростной космической битвы.

Катя упомянула вскользь о запуске ещё одного спутника. О выводе из эксплуатации древней орбитальной станции уже без малого половину века болтающуюся на земной орбите. Старушке пришла пора уйти на покой.

Катя рассказала о стартовавших в Казани всесоюзных соревнованиях молодых конструкторов. Поняла, что её практически не слушают и растерянно замолчала.

— Да-а-а, — протянул Широкий Андрей. — Если корабли дальше продолжат теряться как упавшая на ковёр пуговица, то космос вконец обезлюдеет. Неужели с этими пиратами никак нельзя справиться?

— Как ты с ними справишься?

— Найти их логово и дело с концом, — рубанул Андрей.

— А что станешь делать, если утром это пираты и террористы, а вечером уже какое-нибудь исследовательское или транспортное судно. Вдобавок ещё и иностранное? Международный скандал, неприкосновенность и так далее.

— Тогда, тогда… не знаю.

— И никто не знает, — подвёл итог капитан.

— Но что-то делать надо!

— Конечно надо. Поэтому на корабли всех поисково-разведывательных бригад устанавливается дополнительное вооружение. И нам поставят, когда вернёмся на «Кольцо».

Молчавший до этого Кирилл спросил: — Думаешь поможет?

Волин пожал плечами: — Во всяком случае мы станем весьма зубастой добычей. Ещё более зубастой, чем сейчас. Встанем у пиратов поперёк горла, если решаться напасть. Ну… попробуем встать.

— Какая-то грустная сегодня еженедельная пятиминутка политинформации, — пожаловалась Лейкина Лена. Катя пожала плечами. Она не придумывала новости, а всего лишь их собирала и агрегировала.

— Ладно товарищи, — сказал капитан: — Обсуждать здесь особенно нечего. Поэтому давайте работать. Дел впереди целый вагон и маленькая тележка в придачу.

— Какая тележка? Целый состав! Грузовой поезд! — поправил Максим.

— Тогда уж сразу скажи: большой космический транспортник.

— Нет. Это уже будет перебор.

Мих шёл по поверхности астероида. Из-за малых размеров планетоида сила притяжения на его поверхности практически отсутствовала. Легонько подпрыгнув можно было рисковать отправиться в вечный полёт, если забыть о манёвренных двигателях скафандра.

Впрочем, Мих предпочитал идти, а не лететь. В пространстве существует такое общее правило: проще значит лучше. Слишком сложные механизмы отказывают в самый неподходящий момент. Попытка выгадать в мелочах статистически неизбежно приводит к серьёзным проблемам в будущем. Поэтому он шёл, при каждом шаге вонзая в поверхность «когти», разматывая и крепя позади страховочный трос, чтобы облегчить возвращение.

Прошла неделя. Ещё через две прибудет «Заря». Они уже совсем близко. На расстоянии вытянутой руки, если привести космические расстояния к земному стандарту.

За неделю они облазили свою находку сверху донизу. Просветили сейсмическими бомбами. Полностью уточнили его виртуальную модель, и с максимальной точностью рассчитали лини напряжённости. Разумеется, далеко не весь астероид состоял из высокоэнергетичной урановой руды. Тащить к Марсу балласт в виде пустой породы нет смысла. Поэтому пустую породу решили сколоть направленными взрывами по линиям напряжённости. Работа очень ответственная. Если расколоть неправильно, обратно уже не склеишь. Но именно это и есть их работа. Они специалисты, пусть молодые и ещё не слишком опытные.

Можно было подождать ребят с «Зари», но если постоянно ждать и перекладывать ответственность на старших товарищей, то чему научишься сам? Сергей отправил расчёты на базу «Кольцо», где их перепроверил совет опытных космогеологов. Проверил и дал добро.

На астероид спустились Мих и Оля, Кирилл и Лена, и даже Кропоткина Катя, вместе с Широким Андреем, участвовали в бурении скважин для закладки зарядов. Работали посменно. Пока одна двойка отдыхает, две другие работают. Бурили осторожно, часто останавливались, опасаясь отклониться от расчётных параметров.

Взрывать решили в два этапа. Сначала грубо отколоть большой массив пустой породы, составляющий чуть ли не тридцать процентов массы астероида. Затем обточить по мелочи, с разных сторон откалывая куски размером с хорошее футбольное поле. Первая серия взрывов должна будет затормозить астероид, вторая практически не повлияет на вектор его движения.

Закончив закладывать заряды, ребята вернулись на корабль. Максим отвёл «Солнечный луч» подальше, опасаясь осколков. Хотя они и рассчитывали взрывы так, чтобы осколков практически не было. Ударная волна должна будет пройти по линиям напряжённости и астероид просто распадётся на две неравные части постепенно удаляющиеся одна от другой. Но кто знает, как будет на самом деле? Вероятность ошибки есть всегда.

— Давай, капитан! — подбодрила Кропоткина Катя.

Вся бригада собралась в командной рубке. Одна стена полностью превратилась в обзорный экран, низ которого закрывала серая каменная поверхность усыпанная хорошо освещёнными рытвинами и не отбрасывающими теней выбоинами — результат компьютерной обработки изображения. На других стенах пестрели схемы расчётов и схематичные изображения всех этапов разделения большого астероида на два поменьше.

Как пошутил Широкий Андрей: разделить астероид имени Кропоткиной Кати на Кропоткину и на Катю.

Разумеется, он тут же получил заработанный подзатыльник и принялся наигранно возмущаться — дескать, геологов бьют. Геологи геологов бьют.

Сергей Волин, избранный экипажем капитан «Луча», напряжённо рассматривал увеличенное изображение астероида. Минуты тянулись. Одна. Вторая.

Устав стоять, Кирилл подошёл к ближайшему креслу и сел. Мих почесал нос. А Катя сказала: — Давай, капитан!

Сергей оглянулся: — Боюсь, ребята. Страшно до жути. Вдруг мы где-то напортачили и астероид разлетится на тысячу кусков? Собирай их потом. Даже когда мы готовились к космическому бою не было так страшно. Ребята?

Почти скрытый громадой пульта управления, Максим подал голос: — Сергей, сообщение от капитана «Зари». Он говорит: не надо бояться первого раза. И смайлик. Представляешь, капитан, в конце сообщения смайлик!

— Дожили, — проворчала Щукина.

— Хочешь, я отдам приказ? — предложил Мих.

— Нет уж. Это долг капитана. Экипажу занять места согласно полётно-рабочему расписанию. Приготовиться к ускорению и манёврам. Пять минут до активации зарядов. Четыре минуты. Три. Две. Одна…

Дальнейшее Мих видел на мониторе своего рабочего места. На самом деле зрелище получилось не такое и грандиозное. То есть оно было достаточно внушительным. Просто, несмотря на то, что он сам участвовал в расчётах и закладывал заряды, Мих подсознательно ожидал большего и чувствовал себя немного разочарованным.

Сначала на поверхности астероида расцвели огненные цветы. Цвели недолго, буквально мгновение. Если моргнуть в тот момент, то можно было и не заметить. Основная часть силы взрыва ушла вглубь, раздвигая и разламывая камень. На поверхность выплеснулись лишь доли процента, сверкнув короткой вспышкой тепла и света.

Казалось, ничего не происходило, но вот по поверхности пробежала трещина. Сначала можно подумать, будто это длинная тень, только какая-то очень извилистая. Трещина углублялась. Края расходились. Дальше. Глубже. И вот, наконец, стало понятно, что астероид перестал быть единым целым. Буднично, в рабочем порядке, почти без спецэффектов разделившись на две части. Мих жадно глотал информацию с экрана. Похоже, всё прошло как надо. Практически идеально. Разлёта высокоскоростных осколков нет, только повисло облако каменной пыли на месте разлома, создавая впечатление, будто астероид не раскололся, а вытянулся, словно растянутая гармонистом гармонь. Но системы наблюдения не обманешь. Они и правда взорвали этот астероид!

— Сообщение с «Зари», — объявил по громкой связи Максим. — Поздравляют.

— Мы молодцы! — закричала Оля.

Мих никак не мог выбраться из рабочего места, мешали многочисленные страховочные ремни. Он неожиданно забыл, в каком порядке их следует расстегивать.

Кирилл исполнял под потолком какой-то дикий танец.

Катя колотила Андрея. Видимо за очередную неуместную шутку.

Щукина Лена неодобрительно смотрела на творящийся бедлам, но задорная улыбка проглядывала сквозь напускную строгость, словно летнее солнце сквозь грозовые тучи.

Капитан улыбался. Просто улыбался и всё.

Максим зачитывал присланные с «Зари» поздравления. Мих никак не мог справиться со страховочными ремнями. Не на учёбе, не в виртуальности, а далеко-далеко от земли, в глубине пояса, они взорвали свой первый астероид. И, самое главное, сделали это правильно.

Это была такая профессиональная гордость. На совете бригады Щукина выдвинула предложение работать по восемнадцать часов в сутки, но полностью «обточить» астероид к прибытию «Зари». Чтобы потом предъявить его товарищам, словно обработанный драгоценный камень. Пусть «Солнечный Луч» пока ещё самая младшая бригада в поясе, им не доверяют перегонять астероид, но уж «обточить» его они смогут самостоятельно.

Ленку поддержали единогласно. Мих мялся, Кирилл сомневался, Катя вздыхала, Андрей хмурился, Аня неопределённо хмыкнула, а Лейкина сидела с откровенно кислой физиономией, но никто не желал прослыть лентяем или трусом. Что до капитана, то Сергей ещё не до конца справился со страстным желанием накопить как можно больше балов на счёте бригады — болезнью всех молодых капитанов. Поэтому он не протестовал, тем более Щукина настаивала, ярилась и разлетающиеся искры её пылающего энтузиазма поджигали остальных. В этом была вся Ленка!

Работы много, но работа оставалась несложная. Не сравнить с большим расколом астероида.

С точки зрения земной логики может показаться, будто отколоть большой кусок много легче чем обтачивать по чуть-чуть с разных сторон. Возьмите хотя бы ювелира. Двадцать процентов «мелкой» работы занимают, хорошо, если не больше восьмидесяти процентов времени. Но в космосе ситуация другая. Сложно расколоть астероид по линиям напряжённости. Права на ошибку здесь нет. А вот ошибиться в «обтачивании» астероида не страшно. Заряды там слабые, даже если заложишь неправильно, много не потеряешь. Астероид с высоким содержанием энергоёмких руд не драгоценный камень. Он много-много ценнее.

Работа несложная, но объём такой работы велик. Работать привычными парами не получалось. Каждый трудился в своём ритме и по индивидуальному графику, составляемому капитаном. Волин хоть и сидел на корабле, но эти графики и планирование очерёдности работ ему уже начали сниться. Наконец Сергей плюнул и принудительно, злоупотребив властью, вернул Безумова Максима на корабль, а сам отправился вниз, вместо него. Щукина попыталась пристыдить капитана по общему каналу связи, однако Мих, по приватному каналу, сказал, что капитан тоже космогеолог и ему надо приобретать квалификацию. Как оказалось позднее, практически то же самое, высказали Ленке ещё четыре человека.

Взрывы бухали ежедневно. Заряды были копеечные и уже после третьего ребята перестали перед каждым взрывом подниматься на корабль. Услышав предупреждение, они дополнительно закрепляли себя на поверхности и отсчитывались по готовности. А после того как взрыв отгремел и камешек размером с футбольное поле или, хотя бы, с многоэтажный дом отделялся от астероида и неторопливо дрейфовал прочь, уносимый разницей в скорости и векторах движения — капитан считал их «по головам». Связывался с каждым и проверял, чтобы всё было нормально.

Проблему составляли мелкие камешки и пыль, окутавшая астероид на манер головного платка какой-нибудь европейской модницы. Впрочем, у ребят имелись средства борьбы с этой напастью. Только пришлось отозвать Недолётова Кирилла и Катю Кропоткину на борт корабля. Работы оставшимся взрывникам прибавилось.

Мих не видел Олю уже целую неделю.

При желании можно было связаться по радиоканалу, но они почему-то не связывались. Если только по работе.

Уставали, наверное. Шутка ли, работать в таком темпе, да ещё и на закладке зарядов, пусть и маломощных. Эх! Вот покажет им ещё ГлавКосомос, как в порыве трудового энтузиазма нарушать правила безопасности. А может быть там и не узнают.

Неожиданно и негаданно график планирования порядка и очерёдности работ свёл вместе Миха и Аню. Двое суток им пришлось трудиться рука к руке и засыпать рядом, каждый в своём скафандре, накрывшись с головой слоями изолирующей плёнки, словно одеялами. Желание вылезти из тяжёлого скафандра и как следует вымыться и отдохнуть, сублимировалось в долгие рассказы Миха о многодневном плавании по берегам Енисея вместе с отцом на примитивной и стремительной лодчонке.

Плавали дикарями, почти без гаджетов, только с коммуникационными и медицинскими браслетами и с заблокированным маяком — обязательный минимальный туристический набор. У Миха тогда был положенный месяц летнего отдыха между первым и вторым кругом обучения в ЮнКоме. По возрасту седьмой класс обычной школы. Уже взрослый, ответственный человек, будущий космонавт. Отец подгадал свой отпуск к его. И они добрых две недели рассекали водяную гладь батюшки Енисея, Енисея-великого. Причаливали к крохотным рабочим и туристическим посёлкам и издалека приветственно махали проходившим мимо большим кораблям.

— Сверкающая отражённым солнцем вода, — рассказывал Мих: — Мы по очереди стояли у руля и ловили рыбу. Я как-то вытащил здоровенную рыбину. В руку длиной, от плеча до кончиков пальцев, веришь?

Эй, ты там не спишь?

— Не сплю.

— Дождавшись вечера, пристали к берегу, наварили ухи, напекли на углях. Вкуснотища! Целый день ели и потом ещё отец угостил встреченных картографов. Двух таких усатых дядек. Они тогда показались мне ужасно взрослыми, а сейчас понимаю, что это были парни где-то лет двадцати, но усы у них были как у кавалеристов.

— Почему, как у кавалеристов? — удивилась Аня.

— Ну, все кавалеристы усатые.

— С чего ты взял?

— Так на каждой картинке! Скачай любой учебник истории. Если кавалерист, то обязательно с такими усами, что щёк не видно.

Аня засмеялась. Они лежали рядом, укрытые от космической радиации двойным комплектом изолирующей плёнки. Если Мих шевельнет рукой, то дотронется до Ани. Но всё же их разделяли два скафандра и полоска холодной пустоты между ними. По радиоканалу Мих слышал умиротворённое Анино дыхание. Они отлично поработали сегодня и ещё лучше потрудятся завтра. А сейчас время отдыха, ни к чему не обязывающих разговоров перед сном. Время едва слышных звуков её живого, спокойного дыхания.

— Ань, — позвал Мих: — Аня.

Это было неправдой, но казалось, что они здесь только вдвоём. На астероиде. В солнечной системе. Или в целой вселенной. Парень и девушка. Мужчина и женщина. Космогеолог и инженер систем жизнеобеспечения. Мих и Аня. Совсем одни, двое живых людей в тяжёлых неповоротливых скафандрах полного цикла на поверхности серого камня астероида имени Кропоткиной Кати.

— Я люблю тебя, — сказал Мих.

Сказал и испугался. Неужели он и правда сказал это? Мих пришёл в ужас. Молчание было пыткой и чтобы прервать его, Мих торопливо продолжил: — Тогда, после взлёта… когда пришло время разбиваться на пары. Это тебе я принёс цветок. Тебе, а не Оле. Так получилось, что она вышла первая. Я думал: выйдешь ты, а так получилось, что она. И отказаться потом было как-то неудобно. Нечестно перед Олей.

Мих сжал руку в кулак. Управление скафандром отключено и его вторая, очень толстая и прочная кожа, лежала неподвижной горой под слоями тяжёлой изолирующей плёнки обеспечивающей дополнительную защиту от радиации.

Аня сказала: — Я знаю.

— Знаешь? Как?!

— Догадалась. Девчонки догадливее парней.

Мих подумал, что его старшая сестра говорила что-то подобное. Говорила: она обязательно догадается. Вот только так получилось, что Оля тогда вышла первой и приняла цветок в его руках на свой счёт. Оля так обрадовалась. Мих не смог заставить себя разбить её улыбку. Подумал: какая разница, эта девчонка или другая? Оказалась разница есть. Очень большая разница. Казалось бы: чего ему не хватает? Проклятые гормоны. Чёртова биология!

Возникшая пауза в беседе тянулась и ширилась, словно трещина, пробежавшая по астероиду, после того как сработали заложенные заряды. Мих молчал. Аня молчала. Мих не выдержал и спросил: — И что?

Аня вздохнула. Он услышал её вздох. Было что-то до крайности интимное в том, чтобы настолько отчётливо слышать дыхание другого человека. Чтобы лежать с ней рядом под одним одеялом из изолирующих плёнок. Будучи разделёнными всего лишь двумя сверхпрочными скафандрами и ещё тонкой полоской холодной пустоты. Несколько сантиметров брони. Несколько сантиметров пустоты. Так близко.

— Ты любишь Олю? — спросила Аня.

Мих задохнулся. Попробовал соврать, не получилось. Пришлось отвечать правду: — Не знаю.

— Хочешь сделать ей больно?

— Нет, — в этом Мих был уверен: — Не хочу.

Аня сказала: — Я тоже не хочу делать больно капитану.

— Капитану? — Мих уцепился за сказанное слово, будто за соломинку, будто за солнечный луч.

— Сергею. Не хочу делать больно Сергею.

— И что дальше?

— Ничего. Давай притворимся, будто этого разговора не было. Нужно спать. Если постараемся, то завтра закончим и вернёмся на «Луч». Как же я мечтаю вымыться в душе и лечь спать в нормальной постели.

Забыть? Притвориться? Легко! Так же легко как зачерпнуть в ладошки немного солнца или из детского конструктора построить межзвездный корабль.

Он промолчал.

— Через три месяца будет уже год как мы странствуем в пространстве. Свежесформированная бригада получит на лунных верфях новенький корабль и мы больше не будем самой молодой бригадой пояса астероидов.

Мих молчал не находя смысла в словах Ани. Зачем она это говорит? Зачем вообще говорят люди, зачем издают слова, для чего сотрясают воздух? Молчать гораздо лучше и удобнее. Три четверти всех, когда-либо и с кем-либо случавшихся бед, произошли из-за не вовремя сказанного слова. Лучше было молчать.

— Праздник поиска, — объяснила Аня: — В последний день каждого года прожитого далеко от Земли. Можно сменить партнёра и отвергнутый не обижается. Не должен обижаться. Хотя всё равно будет. Но, наверное, не так сильно. Мы ведь сможем потерпеть каких-то три месяца?

— Конечно, сможем! — обрадовано заверил Мих.

Аня засмеялась: — Кто сказал, что я выберу тебя?

— А кого ещё? — растерялся Мих. Растерялся так искренне, что Аня не выдержала и её тихий смех снова прозвенел воспоминаниями о текущем через лес ручье.

— В этом проблема смешанных экипажей, — сказала Аня. — Разделённых на женщин, которым нравятся мужчины, которым нравятся другие женщины.

— Это проблема разделённого на два пола человечества, — поправил Мих.

— А представляешь, если мы когда-нибудь встретим инопланетян, у которых три пола?

— А если четыре?

— А если пять?

— Несчастные, — заранее пожалела бедных пятиполых инопланетян Аня. — Как же им, наверное, трудно найти все четыре свои половинки!

— В четыре раза сложнее, чем человеку.

Мих проворчал: — Куда уж сложнее.

— Мишка? — неожиданно позвала Аня.

— Что?

— Ты правда любишь меня?

Он хотел соврать, но снова не получилось. Что сегодня за странный день патологической честности?

— Я не знаю.

— Спасибо Мишка. Это именно то, что хочет услышать каждая девушка.

— Я правда не знаю, — с мукой в голосе протянул Мих. — Если бы я мог знать заранее, всё было бы проще.

— Если бы мы знали заранее…

— Программистам нужно построить машину, которая бы решала за них вопросы любви и ненависти.

— Давно пора, — согласилась Аня. — Миш, уже поздно, давай спать. Только помни, что этого разговора…

— Не было.

— Верно: не было. Пока не пройдут три месяца до праздника поиска и пока ты не определишься чего же именно хочешь. Или кого.

Аня отключила радиообмен. Оставался служебный канал, но пользоваться им можно только в случае срочной надобности. Не для личных разговоров о любви, нелюбви и машинах умеющих вычислять и просчитывать чувства.

Как назло, сон не шёл. Так бывает, что и хочется спать и надо, а не можешь уснуть. Мих лежал и думал, что Аня сказала «…пока не определишься чего именно хочешь. Или кого». Значит, она сама определилась? Или просто так сказала? Люди часто говорят ничего незначащую ерунду. Почти так же часто, как случайным словом выдают свои тайные мысли.

Потом Мих стал думать об инопланетянах делящихся на множество полов. Какими они могли бы быть. Может быть, прежде чем выйти к звёздам они изменили себя, убрав вещи делающих их слабыми. Уже сейчас человечество обладает технологиями позволяющими изменить себя в какую угодно сторону. Убрать одно. Прибавить другое. Заменить слабость на силу. Стать сильнее, умнее, лучше… Можно ли счесть умение любить слабостью? Тем, что следует убрать? Или оно, наоборот, сила? То, что нужно развивать и тренировать, как спортсмен тренирует и развивает мускулы в спортзале? Тренироваться любить — какая странная мысль!

Мих улыбнулся.

Человек уже давно обладает знаниями и умениями достаточными, чтобы начать изменять себя. Только вот никак не может определиться в какую сторону он хотел бы измениться. Проблема!

А машина умеющая вычислять любовь? По-сути это перекладывание ответственности. Древние глупые люди перекладывали ответственность за себя на богов. Современные и умные перекладывают ответственность на машины. Ага.

— Не надо машин, — прошептал Мих: — Сам разберусь, без костылей. Комсомольцы в костылях не нуждаются, даже если очень хочется. Очень-очень.

Над головой плыли невидимые звёзды. Тысячи звёзд. Сотни тысяч. Миллионы!

Мой будущий отец наконец-то уснул. Моя будущая мать тоже спала. Девчонки больше мальчишек заворачиваются размышлениями о «чувствах», но и переживают их легче. Мальчишки либо не замечают, либо превращают во вселенскую трагедию. Тогда как для девчонок это «рабочий момент». Как будто люди недостаточно отличаются друг от друга, чтобы отличаться ещё и по признаку пола. Даже боюсь представить, как выживают бедные гипотетические инопланетяне, о которых размышлял перед сном мой будущий отец. Как они понимают друг-друга, как находят общий язык?

В одном был прав неугомонный Мих, Мих-бродяга, мой будущий отец. Человечество уже довольно давно обладает знаниями и технологиями, чтобы начать изменять себя. Мирно сопящий во сне Мих ещё не знает, но скоро люди решаться. Совсем скоро люди решаться менять себя.

Древний философ сказал «современное человечество недостойно звёзд» подразумевая, что звёзд достигнут только сверхлюди. Он любил противопоставлять сверхчеловека обычному человеку. Забывая о том, что боги вырастают из людей. Что только люди могут стать богами. И когда-нибудь обязательно станут. Разумеется, собрав на свои головы все полагающиеся шишки на долгом пути. На невообразимо долгом пути.

Это ведь такой детский страх — бояться измениться.