Она сказала: — Ты чудесное чудо. Самое настоящее искусственное чудо. Рукотворное…
— Смотри не перехвали его, — предостерёг он.
Искусственное чудо пообещало: — То ли ещё будет, когда я вырасту!
— А что будет, когда ты вырастешь?
— Точно и сам не знаю. Я ведь первый такой — экспериментальный.
По общему радиоканалу прозвучал сосредоточенный голос Кати Кропоткиной: — Готовность номер один к подрыву заряда. Находящимся на астероиде отчитаться о готовности.
В канал посыпались бодрые: — Готов. Готова. Готов.
Мих услышал как Аня произнесла: — Готова.
И сам повторил эхом: — Готов.
— Полная готовность, — произнесла находящаяся на борту «луча» в десятках километров от астероида Катя.
Заряд устанавливали они вдвоём, поэтому кому-то из них и запрашивать, произносить привычные слова.
Мих сказал: — Прошу разрешения на подрыв заряда.
В канал вмешался голос капитана: — Разрешаю.
Голос Сергея звучал устало. На мгновение Мих пожалел его, почти безвылазно сидящего на корабле и постоянно чувствующего ответственность за всех них, ползающих по астероиду точек в серебристых скафандрах. Поспешил выкинуть из головы непрошенные мысли. Сейчас не до этого. Надо сосредоточиться.
Катя объявила: — Готовность номер ноль к подрыву заряда.
Один удар сердца, затем второй.
— Подрыв, — выдала в эфир Катя.
Мих согласился: — Подрыв.
Подрыв!
Под ногами дрогнул камень. Дёрнулся Мих и дёрнулась Аня, сейчас намертво прикреплённые к астероиду на безопасном расстоянии от места подрыва. Приглушённая светофильтрами вспышка и волна несущей слабый электростатический заряд каменной пыли, вспухающая в пространстве. Десятки тонн пустой породы отделились от тела астероида, отправляясь в самостоятельный полёт.
— Оделили Кропоткину от Кати, — пробормотал Мих, предварительно убедившись, что микрофон не работает на передачу. Два-Ка девушка порывистая, может и чем-нибудь тяжёлым стукнуть. Почему-то ей страшно не нравилась высказанная Широким Андреем и подхваченная остальными ребятами безобидная шутка.
Обтачивание подходило к концу. Масса астероида уменьшилась на двадцать процентов, зато почти всё оставшееся годится в переработку. Не придётся тащить к Марсу откровенно пустую породу.
Марс! Скоро вблизи него вспыхнет искусственное, рукотворное солнышко сделанное руками человека. В новостном пакете, полученном при последнем сеансе связи, говорилось, что пропускной режим вблизи красной планеты ещё больше ужесточился. Говорили о предотвращённом безопасниками террористском акте на одном из марсианских орбитальных ускорителей частиц построенных для инициации управляемой реакции горения рукотворного солнца.
Мих не понимал. Отказывался понимать людей или, может быть, нелюдей, которые пытались уничтожить более чем двадцатилетние плоды совместного труда Советского Союза и остальных народов Земли. Единственное искусственное солнышко. Самое первое. И сломать, не позволить зажечься? Как такое можно не то, что сделать, а даже помыслить? Как?! Он отказывался понимать.
Впрочем, сейчас не время отвлекаться. Нужно проверить насколько ровным получился разлом.
— Отмена готовности, — объявила по радиоканалу Кропоткина.
Мих завозился, отстёгиваясь от вбитых в камень страховочных клиньев. Рядом, его зеркальным отражением, возилась Аня.
Неожиданно в общий канал ворвался «безумный» Макс. Максим казался обеспокоенным и раздражённым: — Кто хулиганит в канале?
Мих обескуражено молчал. Видимо молчали и остальные потому, что Максим снизошёл до объяснений: — Ребята, я серьёзно, кто хулиганит? Уровень помех просто зашкаливает. Прекратите немедленно, если не хотите получить выго…
Голос первого пилота «Луча» пропал будто выключенный. Хотя почему «будто». Системы фильтрации больше не смогли вытягивать слабеющий в море непонятно откуда взявшихся помех сигнал и отключились от общего канала. На внутреннем экране скафандра, перед глазами Миха, моргала обведённая красной рамкой надпись «Опасность! Потерян сигнал корабельной базовой станции. Подключение невозможно».
Мих растерялся. Десять минут назад всё было в полном порядке и вдруг «потерян сигнал». Очередной, буквально рутинный подрыв и вдруг такое.
Обожгла запоздалая мысль — вдруг что-то случилось с кораблём?
В тяжёлом скафандре невозможно задрать голову, но он сосредоточился на части кругового обзора, которая соответствовала «верху» и легко, с помощью подсказки интеллектуальных систем скафандра, нашёл крохотный шарик «Солнечного луча». Плохо видимый сквозь окружившую астероид завесу каменной пыли и крошки, но всё же различимый. Насколько позволял оценить визуальный осмотр — корабль был в порядке.
Мих перевёл взгляд на застывший в пяти метрах от него Анин скафандр. Попробовал связаться с девушкой, но ничего не получилось. Едва установившись, соединение тут же рвалось. Скафандр докладывал о запредельном уровне радиопомех препятствующих любой радиосвязи. В установившемся на две секунды канале раздался взволнованный Анин голос: —..ишка! Мишка, слышишь ме…
И снова мигает заключённая в красную рамку проклятая надпись.
Как учили в ЮнКоме, на курсах посвящённых действиям в критических ситуациях, Мих несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Попытался успокоиться. Потом начал анализировать создавшуюся ситуацию. Почему нет связи? Из-за помех. Откуда взялись помехи, что является их источником?
Это был правильный вопрос. Найдя источник помех, можно попытаться устранить его. А пока нужно как-то взаимодействовать с партнёром.
К счастью им преподавали основы языка жестов разработанного для общения в пространстве, если вышла из строя связь.
— Ань, — показал Мих, — осмотрим место разлома. Возможно, помехи косвенно вызваны подрывом снаряда.
Девушка в ответ показала: — Хорошо.
Они осторожно двинулись к огромной выбоине образовавшейся на месте вырванного из тела астероида куска пустой породы. Идти приходилось осторожно, чтобы не терять друг друга из виду. Единственный оставшийся у них способ коммуникации — зрительный, не слишком удобен, но много лучше, чем вообще ничего. Помехи не думали прекращаться, намертво забивая радиосвязь.
— Уровень помех возрастает, — подумал Мих. — Как будто мы подходим к их источнику.
Он завертел окном внимания по обеспечиваемому скафандру круговому обзору, но не увидел вблизи ничего необычного. Смотреть вдаль не получалось. Слишком много пыли и каменной крошки висело вокруг.
Сверху загорелась красная сигнальная вспышка, окрасив поверхность, камень под ногами, Миха и стоящую рядом Аню, в цвет крови. Красную вспышку сменила жёлтая. Потом снова красная, две жёлтых и зелёная. Простейший сигнальный код. «Солнечный луч» требовал бросать оборудование на астероиде и взлетать, используя манёвренные двигатели скафандров. Взлетев с астероида, предписывалось активировать аварийные маяки использующие, в том числе, свет для указания своего местоположения.
Однако, наблюдающему по приборам за возрастаниям уровня помех по мере их недолго пути к разлому, Миху пришла в голову другая идея. Наверное, это была не лучшая в мире мысль — нарушить приказ капитана во время критической ситуации, но сделано то, что сделано. И Снежная Аня, моя будущая мать, помогла Миху, когда он сумел втолковать ей, что хочет сделать с помощью скупого языка жестов.
Пожалуй, бродяга Мих уже тогда был ей далеко не безразличен, чтобы она потом не утверждала.
Сходясь и расходясь, простыми геометрическими вычислениями, они определили точку, содержавшую вероятный источник помех. Судя по всему, источник находился на отколотом взрывом куске пустой породы успевшем довольно далеко отдалиться от астероида.
— Полетели, посмотрим? — показал вопрос Мих.
— Ты сумасшедший! — показала в ответ Аня.
Не слушая её, Мих подпрыгнул и активировал манёвренный двигатель. Прыжок перешёл в полёт. Чуть позади летела Аня — серебряный ангел на огненных крыльях. Возможно, внутри она костерила его на все лады, но по гладкой фигуре скафандра ничего невозможно прочитать. А переговариваться языком жестов во время полёта не получалось.
Подлетая к оторванному взрывом куску, Мих убедился в верности сумасбродной гипотезы. Уровень помех возрос ещё больше. Теперь остаётся только найти… что-нибудь. Что-нибудь необычное. Что-то кроме десятков тонн пустой породы дрейфующей в пространстве.
Ориентироваться по уровню помех невозможно. Он и так запредельно велик, скафандр просто не может различить увеличение или понижение. Значит, придётся обследовать каждый квадратный метр поверхности. И поскорее, пока на корабле не забеспокоились и не начали искать именно их. В пространстве уже горели несколько точек аварийных маяков зажженных взлетевшими с астероида космогеологами. Скоро «Луч» подберёт всех, кроме их двоих. И к тому моменту лучше иметь какой-то ответ.
Мих нашёл искомое довольно быстро. Сложно было пропустить выпирающую из камня часть сферы диаметров метров семь или девять. Она была очень необычным объектом. Единственным необычным объектом, спрятанным в бесполезном каменном куске размером с хороший многоквартирный дом. Следуя логике, призывающей не умножать сущности сверх необходимого минимума, эта штука и являлась источником помех заглушивших радиосвязь. Вот только Мих совершенно не представлял, что ему делать со своей находкой. Выступающая из камня часть сферы казалось зеркальной. Она отражала одновременно и свет фонарей и сияние далёких звёзд и падающие на её поверхность лучи центрального светила. Мих видел в её глубине своё искажённое отражение — безмолвная фигура отдалённо похожая на человека.
Он повернулся к Ани, собираясь посоветоваться с ней, как вдруг…
Вдруг связь вернулась. Помехи мгновенно пропали, словно кто-то выключил эту… эту штуку. Или она отключилась сама. Внутренний экран скафандра покрылся зелёными сообщениями о найденной базовой станции на борту корабля. О подключении к радиоканалам. Мих вздрогнул от ворвавшихся в уши десятке голосов.
Видимо обеспокоенный появлением помех Безумов Максим забыл отключиться от общего канала и сейчас его голос ворвался в скафандр Миха и заметался внутри.
— …оме Майорова и Снежной. Их местоположение неизвестно.
— Потеряли? — спросил Мих и с глупой улыбкой, в течении пяти минут, выслушивал от первого пилота «Луча» всё, что тот о нём думает.
— Между прочим, мы здесь нашли источник помех, — скромно вставил Мих, когда поток красноречия «безумного» Макса начал истекать.
— Что это?
— Да так, — небрежно отозвался Мих: — Ничего особенного. Какой-то инопланетный артефакт…
Он сказал это просто так, в шутку. Если подумать, то непонятная зеркальная штуковина в толще астероида, на котором до них не ступала нога человека. Скорее всего, она была объектом технологий инопланетной цивилизации. Вполне вероятная гипотеза. Если бы всем и каждому не было бы известно, что инопланетян не существует. Во всяком случае, в солнечной системе, людьми обнаружен только один разумный вид — они сами.
Нет, где-то в глубинах космоса инопланетяне наверняка существуют. Сидят и ждут, пока прогрессивное человечество не найдёт их. Но в солнечной системе? В наше время?
Не смешите мои астероиды!
Если бы высокоразвитым инопланетянам было бы известно о существовании человечества, то они наверняка бы вступили в контакт. Уж с Советским Союзом точно бы вступили. Почему нет?
А раз подобного не произошло, значит инопланетяне существуют где-то там, очень далеко. И в пределах солнечной системы никогда не появлялись. Всё просто, логично и понятно. Только не ясно, что за штуку нашли Мих и Аня. Кстати, оба получили от Волина по выговору за неподчинение капитану во время критической ситуации. А заодно и по благодарности от него же за разумные и полезные действия в чрезвычайной ситуации. Ноль по очкам, как выразился Мих, услышав сначала о выговоре, а затем о благодарности.
Визуально осмотрев находку, Волин сообщил о ней на «Кольцо» и на догоняющую астероидное скопление «Зарю». Там тоже зарегистрировали резкий всплеск радиоизлучения. Но новости сообщённые капитаном «Зари» оказались ещё более интересными.
— Не точно, — акцентировал внимание капитан «Зари», — Однако, по совокупности косвенных признаков, весьма вероятно, что в скоплении присутствует неизвестный корабль скрывающийся в режиме маскировки.
— Информация проверенная? — уточнил Волин.
Капитан «Зари» — плотный, с грубыми чертами лица и соломенными волосами, будто высеченный из гранитной глыбы, на которой свила гнездо чайка — покачал головой.
— Вероятно. По косвенным признакам.
— Как узнали? — поинтересовался Волин.
— У нас на борту установлена новейшая система наблюдения за пространством. И пилот, что называется, математик от бога. В одном из последних номеров журнала «Юный космонавт» приведена военная методика вычисления скрывающегося в режиме маскировки корабля по выделению псевдослучайных вариаций теплового фона на фоне истинно случайных и реликтовой составляющей.
Капитан «Зари» пожал плечами, будто два камня шевельнулись и снова замерли.
Волин кивнул. На «Луче» тоже установлены новейшие системы наблюдения. И номер электронного журнала, в котором приводилась методика поисков скрывающихся кораблей, он помнил. Только вот среди экипажа не нашлось математиков требуемого уровня, чтобы заинтересоваться методикой поиска. Или математики были, но занимались чем-то не тем. Вот он, Сергей, чем занимался? Пытался приладить один к другому индивидуальные графики работ на астероиде, чтобы успеть к прилёту «Зари». Они успели. Только вот тайных наблюдателей проморгали. В первый раз им случайно повезло заметить корабль в режиме маскировки. Интересно, не те ли старые знакомые сделали круг, вернулись и наблюдают за экипажем «Луча». Наблюдают и ждут. Чего они могут ждать?
Сергей поблагодарил капитана «Зари» и выключил связь. После чего потёр лоб и принялся думать. Честно говоря, получалось не слишком хорошо. Он сильно вымотался за последнее время. Они все сильно вымотались. Вот, к чему ведут постоянные переработки и злостное нарушение трудовой гигиены, пусть даже и при единогласном согласии экипажа. Ладно, впредь он будет умнее.
— Что мы имеем? — принялся рассуждать Сергей: — Неизвестный корабль, один или несколько, в режиме маскировки прячется в скоплении и ждёт. Претендует на урановый астероид? Поздно. Тот факт, что нашли его именно мы, уже зафиксирован в архивах ГлавКосмоса и в МОПОСС[6]. Заинтересован в артефакте? Но мы сами до сих пор не знаем, что именно нашли Снежная и Майоров. Неужели таинственные незнакомцы догадывались, что мы найдём его и заранее пришли сюда, чтобы отобрать нашу находку? Опять же не сходится. Мы не знали о существовании артефакта и найти его могли, только когда принялись бы перерабатывать астероид в обогатительной фабрике на Фобосе. То, что мы нашли его сейчас — случайность. Да как вообще можно было догадаться о наличии артефакта, в толще астероида, пока он вёл себя тихо и мирно?
А почему артефакт проснулся. Из-за близкого подрыва? Возможно, но не точно. Вероятно — как выражается его коллега, капитан «Зари». Но всё-таки не точно. Сплошные вопросы.
Сжав виски, Сергей замотал головой. На плечо опустилась рука.
Вошедшая в рубку, пока он размышлял, Аня наклонилась, целуя Волина в лоб. Словно птица склюнула зёрнышко.
Аня сочувственно спросила: — Сложно?
Сергей кивнул.
— Я могу помочь?
Он помотал головой.
— Ты справишься, — пообещала Аня обнимая сидящего Волина и кладя подбородок ему на макушку. Кожу девушки уколол жёсткий ёжик отросших волос: — Обязательно справишься. Я знаю это.
— Ты так веришь в меня?
— Остальные ребята верят. А я просто знаю. Ты — справишься.
Её руки лежали у него на груди. Волин накрыл Анины ладони своими: — Почему?
— Потому, что ты самый лучший капитан самого лучшего на свете корабля самой молодой поисково-разведывательной бригады космогеологов в астероидном поясе! — улыбнулась Аня. Сергей почувствовал, как на время её улыбки Анин подбородок чуть сильнее надавил ему на макушку.
— Скоро мы потеряем звание самой молодой бригады, — уточнил Волин: — Подумать только, мы в космосе почти целый год…
Аня почему-то перестала давить ему на макушку подбородком, высвободила ладони и отступила на шаг в сторону. В недоумении, Сергей развернул кресло к ней.
Его партнёр.
Его пара.
Его товарищ.
Инженер систем жизнеобеспечения в его экипаже стояла в двух шагах, прямо под воздуховодом. Воздуховод работал бесшумно, но слабый ток воздуха, с едва уловимой кислинкой в аромате имитирующем запах хвойного леса, чуть колебал воротник её рабочего комбинезона. Её взгляд затуманился, как бывает у человека размышляющего о чём-то своём.
— Ань, — позвал Волин: — Аня.
Она вздрогнула, словно от неожиданности. С подозрением посмотрела на Сергея, хотя он ничего не сделал. Только позвал её по имени.
Волин участливо спросил: — Устала?
— Немного, — после крохотной паузы ответила Аня: — Самую капельку.
— Я тоже устал, — признался капитан.
Когда она уже уходила. Чуть ли не в дверях, Сергей поблагодарил: — Спасибо за поддержку. Что-то я немного расклеился. Словом, спасибо.
Аня улыбнулась: — Для этого и образуются пары. Коллектив может и не заметить, но партнёр всегда поддержит и поможет.
Она ушла, а капитан «Солнечного луча», неожиданно для себя, вдруг подумал, что когда-нибудь, через много-много лет, когда придёт время завести семью. Почему бы не сделать этого со Аней Снежной, инженером систем жизнеобеспечения, его партнёром и, главное, другом. По статистике ГлавКосмоса, меньше половины образованных в космосе временных пар перерастает во что-то большее. Но ведь есть и те, что перерастают? Тех, кто женится на своей первой любви немного. Но всё же: почему бы Сергею Волину не войти в их число?
— Нужно будет поговорить с Аней, — решил Сергей: — Только очень осторожно. И не прямо сейчас, а когда-нибудь потом. Времени ещё полно.
Мысли вернулись к невидимому в режиме маскировки чужому кораблю. Которого, на самом деле, может быть и нет. А если даже и есть, не будет же он в одиночку атаковать два советских корабля? Они не военные корабли, но кусаться умеют и ещё как. Без потерь справиться с «Лучом» и «Зарёй» смог бы не всякий боевой корабль. А нападение боевого корабля на корабли советских космогеологов — широкий шаг к никому не нужной войне. Тут уж сказками о космических пиратов не отделаешься.
Успокоившись, Сергей широко улыбнулся. Разумеется, он, с первым и вторым пилотами, попробует самостоятельно отыскать чужой корабль. Но если они ничего не найдут, Сергей нисколько не удивится. А если найдут — мало ли почему может понадобиться кому-то лететь в режиме маскировки? Взять хотя бы давнишних гостей. Летели в режиме маскировки, но оказались учёными. Может быть и эти тоже — учёные.
Ну не пираты же они, в самом деле!
В тяжёлых скафандрах, похожие на сильных великанов из добрых сказок, Кирилл и Мих склонились над выступающей из обломка астероида части зеркальной сферы.
— Ничего себе, хреновина! — выразил восхищение второй пилот «Солнечного луча».
— Артефакт, — со знанием дела поправил Мих: — Возможно даже инопланетный!
Кирилл скептически прищурился, но предпочёл промолчать. Он ничего не имел против Миха — замечательного товарища и отличного парня. Только вот вечно у него то пираты, то инопланетяне, то ещё кто-нибудь.
Сканирование показало, что артефакт действительно представляет из себя идеальный шар из непрозрачного, для сканера, неизвестного материла чуть меньше девяти метров диаметром, буквально впаянный в каменную породу. Впаянный настолько плотно, что между поверхностью артефакта и камнем не оставалось ни малейшего зазора.
— Ровно по размерам ячейка для хранения, — охарактеризовал Широкий Андрей.
Сначала артефакт изучали удалённо, с помощью управляемых роботов. Оправдывая прозвище, Безумов Максим, первый пилот «Луча», недолго думая, подвёл управляемого робота к выступающей из камня части сферы и постучал по ней манипулятором.
Собравшиеся в рубке управления ребята притихли, инстинктивно сжимая голову в плечи.
— Какого… ты делаешь? — вежливо, насколько возможно, поинтересовался капитан у первого пилота, не думая, что все этапы взаимодействия с неизвестным артефактом записываются и при следующем сеансе связи будут переправлены на «Кольцо», а оттуда на Землю, где их действия и слова будут с пристрастием изучаться бородатыми учёными в больших и красивых научных институтах.
— Сергей! — одёрнула Катя.
Волин смущённо откашлялся, а потом строго по протоколу обратился к первому пилоту: — Товарищ Безумов, прошу объяснить ваши действия. Зачем вы решили… постучать по артефакту?
Прибалт смущённо молчал.
— Я жду ответа, — продолжал давить мстительный Сергей.
Максиму ничего не оставалось, как пожать плечами и объяснить: — Если эта штука корабль, дом…
— Ты решил постучать и спросить есть ли кто дома? — прошипела Щукина.
— Как-то так.
— А если бы эта штука взорвалась от механического воздействия?
— Ребята, — воззвал к разуму Мих: — Она выдержала подрыв микроядерного заряда в непосредственной близости. Уж пару-тройку ударов манипулятором выдержит точно.
— Каков дальнейший план исследования? — ехидно поинтересовалась Щукина Лена: — Полетим к ней и попинаем ногами?
Лейкина Лена осуждающе сказала: — Зачем ты так…
— Как это так?
— Так…
Стоявший между двумя Ленами, Мих поёжился и отступил в сторону.
— Товарищи, вернёмся к процессу первично исследования артефакта, — напомнил Сергей.
Лены прекратили мерить друг дружку взглядами и повернулись к голокубу. Синтезированное изображение показывало управляемый зонд зависший в неподвижности над своим отражением в зеркальной сфере.
— Никому не кажется, что шар это слишком… по земному? — поинтересовалась Макеренко Оля.
— А чтобы ты ожидала?
Оля пожала плечами: — Не знаю. Что-то более чужое. Более инопланетное.
— Шар слишком удобная форма. Универсальная.
Разговор сам собой затих. Взгляды сосредоточились на очерченных в видеостене экранах и на синтезированном изображении повисшего в воздухе голокуба.
Пилотирующий управляемый зонд, Безумов Максим, сидел с сосредоточенным видом в кресле управления. Половину лица скрывало надвинутое на глаза забрало. Пальцы быстро выписывали в пространстве замысловатые комбинации. В ярком свете, на пальцах пилота тускло блестели управляющие кольца, отслеживающие положение пальцев Максима и переводящие в управляющие команды. Со стороны казалось, будто пилот прядёт невидимую нить.
Артефакт вёл себя смирно. Он полностью не просвечивался сканерами. Вернее почти всегда не просвечивался. Один раз запись показала множество каких-то объектов внутри шара, но такое больше не повторялось и вполне могло быть сбоем аппаратуры. Волин долго рассматривал смазанный снимок сделанный в момент наибольшей «прозрачности» шара, если конечно такой момент действительно был. Клубок переплетающихся нитей, с вкраплениями шаров поменьше, эллипсов, неправильных, не имеющих самостоятельного геометрического названия, объектов.
Посмотрев на снимок, Мих заметил: — Похоже на перепутанные провода проложенные каким-то горе электриком.
Широкий Андрей вынес вердикт: — Искусственная нейронная сеть. Когда я проходил практику в институте робототехники, мы проектировали нейронные компьютеры. Попроще конечно, но всё равно похоже.
— Это живая клетка! — заключила Аня: — Огромная, увеличенная чуть ли не до девяти метров клетка!
Щукина Лена промолчала, только с придыханием вздохнула.
— Фигня какая-то- подвёл итог Максим: — Наверняка сбой аппаратуры. Не может же объект вдруг, на долю секунды, стать прозрачным для сканеров, а потом снова закрыться.
— Это инопланетный артефакт! — принялась защищать находку Два-Ка: — Откуда мы знаем, что он может, а что нет?
— Предположительно инопланетный, — поправила Щукина.
— Законы физики едины для всех. И для инопланетян тоже.
— Предположительно для инопланетян.
Молча слушавший разговор Кирилл Недолётов помотал головой: — Ребят, вы меня окончательно запутали всеми этими «предположительными инопланетянами».
С невинным видом Максим уточнил: — Предположительно запутали?
— Определённо запутали. Определённо!
За всё время исследования артефакт вёл себя смирно, не проявляя никакой активности. Исследователи осмелели и уже без страха стучали по зеркальной поверхности. Нагревали, пробовали прожечь не слишком мощным лазером (идея экипажа «Зари»), облучали всевозможными излучениями. Бесполезно! Шар надменно игнорировал их усилия, оставаясь бесстрастным и холодным (сколько его не нагревай). Похоже, артефакт являлся сверхпроводником или квантовым объектом. Вернее: обычно являлся. Потому, что иногда он напрочь отказывался проявлять свойства сверхпроводимости.
Температура поверхности, время от времени, менялась по каким-то одним создателям шара известным соображениям. Иногда она была на долю градуса выше или ниже окружающей среды. Иногда шар отражал направляемые в него излучения полностью, на сто процентов (по крайней мере, насколько хватало разрешающей способности регистрирующих приборов), иногда поглощал добрую часть излучения без превращения полученной энергии в тепло. Словом, полная неопределённость.
Как пошутил Недолётов Кирилл: — Определённо неопределённая определенность.
Сам по себе, оставленный в покое, шар ничего не излучал. Пустое место, невидимая пылинка надёжно спрятанная в космосе. Невидимка.
В конце-концов ребята осмелели настолько, что дальнейшие исследования проводили не управляемыми зондами, а в ручном режиме, самостоятельно.
Молчавшая по поводу шара Земля наконец-то разразилась приказом: попробовать выковырять находку из куска астероидов и доставить на венерианскую научную станцию. Станция занималась климатическими и геологическими исследованиями Венеры и возможности для работы с артефактом у них явно богаче, чем у двух кораблей космических геологов. В лабораториях на Земле возможностей ещё больше, но, видимо, учёные из больших и красивых институтов не хотели тащить эту штуку к материнской планете.
Также Земля напомнила, что артефакт это, конечно, хорошо. Но и про урановый астероид забывать не стоит. Скоро, по космическим меркам, он минует наилучшую точку для столкновения астероида с одной траектории, на другую, ведущую к обогатительным фабрикам на орбите Фобоса.
Экипаж «Луча» несколько коробило удивительное невнимание к их находке. Инопланетный артефакт, продукт неизвестных технологий неизвестной цивилизации, а внимания кот наплакал. Будто в солнечной системе через день кто-нибудь находит по артефакту, а в удачные дни и по два за раз.
Ситуация объяснялась тем, что вскоре рядом с Марсом должно будет вспыхнуть первое искусственное солнышко, и внимание всех учёных сейчас приковано к этому удивительному событию. Можно сказать, что они не вовремя нашли артефакт. Не до инопланетян и их шаров сейчас. Человечество училось зажигать своё первое солнышко.
Впрочем, для охраны и сопровождения находки был послан военный корабль среднего класса, «Семён Басов». Он должен будет прибыть в астероидное скопление М2Т92 через четыре недели. Военные корабли быстры, но никто не собирался выжимать из двигателя последние крохи скорости. В тот момент казалось, что для этого нет никакой нужды. И «Басов» шёл от лунной базы СВКФ[7] к скоплению на крейсерской скорости, без форсажа.
Пока остальные монтировали на астероиде Кропоткиной Кати огромные двигатели, мощный реактор и крохотный модуль жизнеобеспечения для «пастухов» — пилотов, которые поведут исполинский космический корабль к месту назначения, Кирилл, Мих и ещё два парня с «Зари» раздумывали, как бы выковырять артефакт из каменного плена.
Спорили: разумно ли использовать микрозаряды, чтобы расколоть каменную тюрьму. С одной стороны артефакт казался очень прочной штукой. С другой — никто не знал, как он поведёт себя при близком разрыве. Прошлый раз артефакт залил скопление радиопомехами — белым шумом. Никто не знал, что он может выкинуть в следующий раз. Всё же не ржавая жестянка, а инопланетный артефакт, пусть и предположительно. Хотя, какое там «предположительно». Ни в экипаже «Луча», ни в экипаже «Зари» больше не находилось никого, кто стал бы отстаивать земное происхождение артефакта. Нет, его точно сделали зелёные человечки. Или жёлтые. Или малиновые. И не человечки вовсе, а, скажем, осьминоги. Только вот совершенно непонятно: для чего они засунули своё послание или, может быть, посланца в толщу летящей в пространстве каменюки?
Взрывать — боязно. Да и подходящих линий напряжённости нет, сплошная скала. Но и сверлить камень не вариант — слишком долго. Может быть, ещё и кирками прикажите махать? В тяжёлых скафандрах высшей защиты, ага.
В конце концов, остановились на использовании микрозарядов. Только совсем-совсем микро.
Большая часть ребят, из экипажей обоих кораблей, работала на астероиде. Превратить медленно плывущее в гравитационном море космическое тело в корабль, пусть даже одноразовый, совсем не просто. Они не говорили вслух, но про себя радовались тому, что «Заря» пришла на помощь. Учиться и быть на подхвате у более опытных товарищей куда приятнее, чем набивать шишки самим.
Освобождать артефакт выпало Кириллу и Миху и двум космогеологам с «Зари»: Егору и Денису. На удивление это оказались родные братья. Оба высокие, плечистые, кареглазые. Егор — поспокойнее, Денис тот ещё весельчак и балагур.
— Взрывать будем много, но по чуть-чуть, — предупредил Егор: — Осторожненько…
Если это, в его исполнении, называлось «осторожненько», то Мих боялся представить, каким, по мнению Егора, выглядит «неполное соблюдение требований безопасности взрывных работ».
Однако всё прошло нормально. Артефакт вёл себя паинькой. Девятиметровый зеркальный шар — отражавший и далёкие звёзды, и относительно близкое солнце, и кажущиеся неповоротливыми фигуры космонавтов в скафандрах — высвободился из каменной клетки. Вот-вот артефакт должен быть помещён в грузовой шлюз «Зари», как в процесс вмешалась третья сила.
Нет, это были не инопланетяне, таинственные создатели шара.
Космогеологов атаковали вышедшие из режима маскировки пираты. Те самые, в которых не верил Сергей Волин, капитан «Луча». Несуществующие разбойники космических дорог. Просто маски, носимые, когда кому-то очень не хочется, чтобы опознали его государственную принадлежность.
… Оля пришла и спросила: — Ты любишь Мишку?
Вот так просто пришла и спросила. Без прелюдий и без подготовки. Смотрела на меня амбразурами прищуренных глаз.
Наверное, я вздрогнула, потому, что её взгляд изменился. Она поняла. Я видела, что она поняла и она видела то, что я увидела это.
Честное слово, у неё был такой взгляд, будто Макаренко вот-вот накинется на меня с кулаками… или расплачется. Но вместо этого Олька кивнула в такт каким-то своим мыслям, посмотрела на меня — по-другому посмотрела, без прищуренных амбразур — и бесконечно усталым голосом сказала: — Ясно.
Я зачем-то кивнула.
Она улыбнулась, нет, скорее усмехнулась. Одними губами усмехнулась. И спросила: — Что нам теперь делать?
А я сказала: — Не знаю.
Олька промолчала.
Я предположила: — Может быть спросим Мишку?
Тогда Оля засмеялась. Настоящим, живым смехом. И я поняла, что она сейчас не будет ни плакать, ни драться. И я тоже не буду.
— Знаешь, что он ответил в ответ на вопрос: любит ли он меня? — рассказала я. — Он ответил: не знаю.
— Могу себе представить, — сказала Оля.
Мы переглянулись и тихонько засмеялись. Вдвоём. Пусть наш смех был невесёлым и нервным. Всё равно он был наш общий, разделенный на нас двоих смех. Совсем как Мишка…