Глава 12


Винсент позвонил тем же вечером, извиняясь за то, что исчез на целый день. Он уже отправил мне перед этим пару сообщений и из них было ясно, что он чувствует себя виноватым и пытался это как-то компенсировать.

— Все нормально, Винсент. По правде говоря, я провела весь день с Виолеттой.

— Серьезно? — хотя его голос звучал устало, но я услышала в нем нотки удивления.

— Ага, она собиралась проводить меня до дому, но вместо этого я позвала её пообедать. А что там слышно о нума? Жюль сказал, что некоторые могут скрываться где-то неподалеку от вашего дома?

— Ничего. На самом деле оказалось, что это так себе наводка. Виолетта сказала Жан-Батисту снять оповещение на ночь. Всё как и прежде: невидимые нума, готовый появиться, когда мы меньше всего этого ожидаем.

— А ты был прав насчет Виолетты. Она и в самом деле приятная. Видимо только Артур ведет себя так отстойно с людьми. Думаю, я буду просто избегать его, насколько это возможно.

— Возможно, это хороший план.

В голосе Винсента слышалась усталость и что он был чем-то расстроен. Чем бы он там сегодня не занимался весь день, но это определенно сказывалось на нем негативно. Он был сам на себя не похож.

— Винсент, я лучше повешу трубку. По голосу слышно, что ты совсем разбит.

— Нет, нет. Я хочу поговорить, — быстро сказал он. — Итак расскажи мне: Чем ты собираешься заняться, mon ange?

— Чтением.

— Не удивительно, — рассмеялся он, — рожденные в Париже обычно самые ненасытные чтецы. Это что-то из того, что я уже читал?

Я взглянула на обложку книги.

— Ну, она была опубликована спустя четыре года после твоего рождения, но была запрещена большую часть твоей жизни — пока ты был человеком. По крайней мере, в сильно отредактированном варианте.

— Написанная в 1928 году, но была запрещена много лет. Гмм. А там случайно нет пассажа о наступления мира во всем мире?

— Винсент, да ты сразу же перешел к сцене секса! Ты же знаешь, "Любовник леди Чаттерлей" гораздо больше, чем кувыркание в егерьской хижине! — проворчала я в шутку.

— Ммм. Кувыркание и впрямь хорошо звучит.

Моё сердце ёкнуло, но я старалась говорить спокойно.

— Ты же знаешь, эта одна из моих любимых фантазий. Куваркание с тобой, а не с каким-то там егерем.

Я усмехнулась, гадая какой эффект произведет на него моё поддразнивание.

— Твои бабушка с дедушкой дома? — спросил спустя паузу, голос его звучал подозрительно хрипло.

— Да.

Он откашлялся.

— Вот и славно, а то бы я сейчас сорвался и прибежал к вам, чтобы наброситься на тебя, получая от процесса безмерное удовольствие. В этой книги герои разглагольствуют об удовольствии, не так ли?

Я рассмеялась.

— Я еще не дошла до тех мест, где речь идет об удовольствиях. Но удовольствие и кувыркание…не уверена, что готова к этому, так как у меня свидание завтра вечером с сексуальным мертвым чуваком.

— Ладно, я понял. Очень мудро сменить тему. — Он рассмеялся. — Итак…ты не забыла?

Я могла отчетливо себе представить как он устало улыбается на том конце телефонной линии.

— Забыть о свидании, на котором меня поведут на "Большой бал" в Гарнье Опера? Да еще и в отдельное ложе? Эээ, нет — не думаю, что такое, вообще, возможно забыть.

— Рад слышать, — сказал он. — Будь готова к шести, чтобы я подобрал тебя.

Последние слова были едва слышны. Казалось, он не только устал, но и испытывал боль. Чем же он таким занимался? Теперь мне уже стало окончательно любопытно и захотелось войти на опасную территорию.

— Тогда увидимся. Не могу дождаться… — сказала я, и как только повесила трубку продолжила про себя: выяснить, чем же ты занимался.

Если он будет завтра таким же изнуренным, каким был сегодня, то может быть мне удастся вывести его на разговор.

Винсент стоял у моей двери, одетый в смокинг, а волосы его волосы ниспадающие волнами, зачесаны назад. Это было как повторение моего дня рождения: он в смокинге и я в красном узорчатом платье в пол в азиатском стиле, одетым под черным длинным пальто Мами. Глаза Винсента светились радостью, когда он увидел меня, а когда мы вышли на улицу то, он подарил мне продолжительный восхитительный поцелуй.

Мы припарковались у Opéra. И хотя я видела его уже несколько раз (в качестве туристки и в дневное время), у меня всегда перехватывало дыхание от вида здания, каждый элемент которого напоминал кусочек мраморного свадебного торта. Сегодня он превратился в сказочный замок, освещенный теплыми желтыми огнями в холодном воздухе, которые придавали всему его облику волшебный вид. Мы последовали за богато одетыми людьми, идущих под руку к монументальным дверям.

— Ты бывал здесь раньше? — спросила я, когда мы вошли в фоей.

— Я приходил сюда несколько раз, составляя компанию Гаспару или Жан-Батисту, когда один из них был в спячке. У них всегда есть сезонный абонемент.

Мы вышли в центр зала, и я посмотрела наверх.

— Ого, — выдохнула я, роскошное окружение лишило меня способности к разумному речи.

Огромное пространство было украшено в чрезмерной мешаниной разных стилей, каждый дюйм потолка, стен и пола были позолочены, или в мраморе, или украшены мозаикой или кристаллами. В любом другом месте, показалось, что этого всего было уж слишком, но здесь такого ощущения не было.

Винсент повел меня в левое ответвление величественной мраморной лестнице на второй этаж, и вниз по изогнутому коридору, украшенному десятки маленьких деревянных дверей. Мы остановились перед номером девятнадцать.

— Я не стал резервировать королевскую ложу, — объяснил Винсент, когда положил руку на дверную ручку. — Не думаю, что тебе понравилось привлекать чье-нибудь внимание. Всем всегда любопытно, кто же сидит в ней. Эта ложа на десять человек, но я выкупил все места и, само собой разумеющиеся, у нас лучшие места.

Я наблюдала за тем, как на его лице промелькнула неуверенность и в недоумении покачала головой.

— Винсент! Как будто я знаю в чем разница! Просто быть здесь с тобой, уже невероятно. Мы могли бы сидеть в зале, среди людей и я всё равно была бы на десятом небе от счастья.

Успокоившись, он открыл дверь, чтобы показать, длинный, узкий проход оклеенный темно-красными бархатными обоями и овальное зеркало. У одной из стен стояла узкий диванчик, а над ним висел старомодный светильник в форме луковицы. На другом конце коридора находился балкон, который выходил на сцену Гранд Опера, с двумя деревянными креслами.

— Вот это да. Это всё нам одним? — спросила я, чувствуя, что сделала шаг и будто очутилась в самом романтическом романе.

— Нормально? — нерешительно спросил Винсент.

Я повернулась и обвила свои руки вокруг его шеи.

— Это более, чем нормально. Это невероятно.

Он рассмеялся, когда, я не выпуская его из объятий, начала прыгать вверх и вниз, в порыве радости.

Мы наблюдали, как первые два акта князь Игорь, сидел бок о бок с нашей ложей. Сначала было трудно сосредоточиться с Винсентом рядом со мной, который неосознанно водил круги по моему колену, пока он смотрел на сцену, но спустя не сколько минут действие на сцене и костюмы захватили меня целиком. Меня настолько поглотил спектакль, что я ощутила будто очнулось ото сна, когда занавес опустился после часового представления.

— Что ты думаешь? — спросил Винсент, когда мы встали.

— Это завораживающе — всё это!

Он улыбается, довольный, и обнимая меня одной рукой, говорит,

— А теперь время променада.

Винсент вывел меня в коридор из нашего ложе. Мы последовали за другими парами в большой позолоченной зал с огромными люстрами и потолками с нарисованными на них ангелами и мифическими фигурами в стиле, который напомнил мне о потолке Микеланджело в Сикстинской Капелле.

— Хочешь что-нибудь выпить? Бокал шампанского? Бутылку воды? — спросил Винсент, а я покачала головой, видя, как очередь за закусками уже растянулась на середину холла.

— Я хочу потратить это время, чтобы осмотреться вокруг, — сказала я, сжимая его руку, чтобы бы не упасть, так как я попробовала во время ходьбы глазеть по сторонам.

Мы исследовали каждый уголок, который мог предложить это здание, каждую открытую комнату, которая выходила в другую еще более изысканную, чем предыдущая. Когда мы, наконец, оказались у нашей двери, Винсент спросил,

— Хочешь еще что-нибудь посмотреть? У нас есть несколько минут.

Я остановилась в нерешительности. Несмотря на то, что мне не хотелось портить такой восхитительный вечер, и устраивать допрос о том, о чем, как я подозревала, он пока не хочет распространяться. Я решила, что большого вреда не будет, если всё-таки спрошу.

— Нет, давай войдем внутрь, — сказала я.

После того, как мы прошли в дверной проем и сели на диванчик, то заулыбались как дети, пытающиеся примерить на себя родительскую одежду.

— Это не похоже на пиццу и кино у меня дома. Чувствуешь себя странно?

Винсент наклонился вперед и повернул голову, чтобы взглянуть на меня. Когда его волосы упали ему на лоб, пламя в моей груди разгорелось еще ярче.

— Нисколечко, — ответила я. — Если быть честной, ты мог бы отвести меня в боулинг и я получила бы столько же удовольствия. Не важно, что мы делаем, пока ты со мной. — Как только я услышала собственные слова, то покатилась со смеху. — Не хватает только плаката с пушистым котенком. Приторно настолько, что аж зашкаливает!

— Абсолютно отвратительно, — согласился он, улыбаясь. — Но, в общем и целом, я думаю о том же самом. Я чувствую это с тех пор, как встретил тебя.

Он наклонился и провел носом о мою кожу в основании шеи.

Мои глаза закрылись сами собой. Концентрируйся, подумала я. Есть вещи поважнее, чем целоваться со своим парнем в Опере.

— Винсент! — сказала я, отстраняясь и фокусируя его взгляд на своих глазах. — Я не хочу портить этот чудесный вечер. Но это может подождать. — Я видела, как он побледнел и поспешила добавить, — Ты обещал, что не будешь ничего скрывать от меня, но у меня такое чувство, что именно этим ты и занимаешься, делая свои "поручения для ЖБ" или то, чем ты там вчера занимался. Выдавая за какую-то мелочь, заставляет меня чувствовать, что ты думаешь будто я не справлюсь с этим. И это, на мой взгляд, говорит о том, что ты на самом деле относишься ко мне снисходительно.

Ну, вот всё сказано. Теперь ему не отвертеться. Все карты на столе.

Винсент выпрямился.

— Кейт, — сказал он, потянув меня за руку, усадив к себе на колени и зажал мою руку между своими пальцами. — Здесь не стоит вопрос доверия. И у меня нет никаких сомнений справишься ты с этим или нет. Я в восторге от твоей силы. Это просто… — он заколебался — Знаю, тебе это не понравится. Это эксперимент. И поскольку он еще даже не сработал, я надеялся избежать рассказывать тебе об этом.

— Я справлюсь с этим, Винсент. Я могу справиться с чем угодно.

— Я знаю, что справишься, Кейт. — Сейчас выражение его лица было умоляющим. — Поверь мне. Но я уже ненавижу себя за то, что пугаю тебя, и это — верь мне — всё странно. Я боюсь, что потеряю твоё уважение, если ты узнаешь все подробности. Вот почему, я просто хочу это попробовать, как вариант из списка возможных решений, и двигаться дальше. Если это и в самом деле сработает, а это действительно очень большое "если", я хотел бы показать тебе, какую пользу мы могли бы извлечь, взвесив отрицательные стороны, и помочь мне решить стоит ли дальше продолжать в этом направлении.

Он внимательно вглядывался в моё лицо.

— Сколько времени займет этот эксперимент?

Я услышала свой вопрос и сама же себя мысленно отчитала, за то, что продолжаю копаться.

— Гаспар говорит, что должно пройти два цикла спячки. Так что через месяц…может быть еще недель шесть.

Я посмотрела в его глаза и увидела его искренность. Его честность. И его решимость, чтобы сделать всё, чтобы у нас всё получилось. Я зажмурилась и глубоко вздохнула.

— Хорошо. Я верю тебе. Но прошу тебя, будь осторожен.

— Спасибо, Кейт, — сказал он, прислоняясь к стене, но все еще держа мою руку.

Он на несколько мгновений сосредоточил всё своё внимание на потолке, прежде чем вновь обратиться ко мне.

— Есть кое-что о чем я очень давно тоже хотел тебя спросить. Это совершенно другая тема.

Я зловеще улыбнулась.

— Я могу говорить на любую тему.

— Почему ты оборвала все связи со своими друзьями в Нью Йорке?

Моя улыбка исчезла.

— За исключением этой.

— Кейт, я полностью осознаю, что мои друзья — это твои друзья. Я не виню тебя, что ты не желаешь общаться с ровесниками из школы. По твоим словам, тебе с ними не интересно, и мне понятно, что ты не хочешь привязываться к людям, которые после окончания учебы уедут к себе на родину.

— Но твои друзья детства — люди, с которыми ты выросла. То, как ты о них рассказывала мне…похоже, что вы были очень близки.

— Были, — сказала я, мой голос звучал ровно. — Они связались с Мами, после того, как я перестала им писать, но я сказала, что у меня нет настроения с ними говорить. Они теперь наверное ненавидят меня.

— Мне кажется они бы всё поняли, почему ты не связывалась с ними весь прошлый год. Это было ужасное время для тебя. Невозможно осознать гибель родителей, не пережив это самомму. Ты никогда не сможешь пережить это до конца. Но сейчас тебе лучше. Ты живешь дальше.

— Сомнительно, так как я болтаюсь с кучкой нежети.

Я кинула на него быстрый взгляд. Я не хотела, чтобы это звучало, как пощечина. Но увидев его кривоватую улыбку, я поняла, что он не обиделся.

— Ладно, ты находишься между двумя мирами. Но ты говорила, что никогда полностью не вписывалась ни в одно место. Как ты тогда сказала? Ты не совсем американка, но и не француженка.

— Но это не значит, что ты должна просто выкинуть все те отношения, что у тебя были в Америке. Они часть твоего прошлого, Кейт. Мы все нуждаемся в прошло — оно ведет нас в настоящее. Ты не можешь жить одномоментно: здесь и сейчас.

— А почему нет? — огрызнулась я, сама удивившись резкости своего голоса. — Разве тебе неизвестно, что у прошлого есть для меня, Винсент?

— Смерть, Кейт. — Голос его смягчился. — Как и в моем прошлом.

— Винсент, все мои воспоминания строятся вокруг моей семьи. Мои родители. После того, как я покинула Бруклин, каждый раз, заговаривая со своими друзьями, эти разговоры тут же тащили меня в мою прежнюю жизнь. Всё, что они мне говорили, напоминало о доме. И от этого становиться так невыносимо больно, ты даже не представляешь.

Мои глаза скользили по его лицу, когда я вспомнила, что его родители и невеста были убиты у него на глазах. Но он не выглядел разозленным. Он выглядел заботливым и переживающим за меня больше, чем когда-либо.

— Ладно, ты можешь себе это представить, — согласилась я. — Но, Винсент, я же не садистка. Причинять себе постоянно боль — это не то, отчего я буду счастливой, здоровой и нормальной. Я не могу соприкасаться с этим. Это слишком больно.

Винсент посмотрел на свои руки, взвешивая свои слова, прежде чем он вновь посмотрел на меня. Не говоря ни слова, он провел пальцем по моему подбородку, словно рисовал рельеф моего лица. Я протянула руку и схватила его за кисть, притянув её к своим коленям и удерживая её обеими руками, чтобы чувствовать себя уютнее.

— Я понимаю, Кейт. Поверь мне, понимаю. Но я просто хочу, чтобы у тебя было что-то своё. Когда я умер в первый раз, об этом было написанно в газетах. Все узнали о моей смерти. У меня не было никаких шансов вернуться обратно — к людям, которых я любил. И мне не хватало их. Годами, я практически преследовал отца Эллен и её сестру, желая убедиться, что у них всё хорошо. Я даже не мог им показаться на глаза, но я следил за ними.

— Я анонимно оставил цветы, когда отец Эллен почил. А после того, как Бриджитта, сестра Эллен, умерла, рожая своего сына, я наблюдал и за ним. Сейчас он с семьей живет на юге Франции. Я видел их. Его дочь похожа на свою бабушку. И как бы это не странно звучит, зная, что они живут, позволяет мне твердо стоять на земле. Моё прошлое позволяет мне твердо стоять на земле.

— Но я бы отдал всё, что угодно лишь бы иметь возможность поддерживать общение с Бриджиттой и её отцом, и с другими людьми из моего прошлого — не важно, какую боль причиняли бы мне воспоминания. У меня просто не было выбора. А у тебя он есть. Возможно это будет не просто, но я надеюсь, что когда-нибудь ты передумаешь. Я хочу сказать, что общение с друзьями, все еще причиняет боль, но…оно же может сделать тебя счастливее.

Боль внутри меня была готова взорваться, лопнуть как пузырь, и вот наконец, это произошло.

— Я счастлива, Винсент, — процедила я сквозь зубы.

Он посмотрел на меня, скептически подняв бровь. Понимая, как бы нелепо это всё не прозвучало, я поджала губы, а потом расхохоталась. Я подалась вперед, в объятья Винсента, любя его в этот момент еще больше, чем когда-либо. Он заботился обо мне. Он хотел, чтобы у меня был не только он. Он хотел, чтобы я была счастлива…сама по себе.

Занавес поднялся, но мы не шелохнулись. Мы провели всё оставшиеся время спектакля целуясь и смеясь, поглядывали на балет и снова целовались.

Этим вечером я вернулась домой и вынула свой ноут из ящика стола и включила его. Я отправила по электронке сообщение Шарлотте и еще трем своим старым друзьям.

Это Кейт, написала я. Простите меня, что не связывалась с вами. Я правда всех вас люблю. Но мне всё еще очень больно вспоминать о своем прошлом, и хотя вы этого не хотите, но так или иначе напоминаете мне о нем.

Я смахнула слезу и написала последнее предложение, а потом нажала "отправить".

Пожалуйста, ждите меня.

Загрузка...