Поиски мира

Глава 8

Лийнос не обманул: он не докучал Тахиосу расспросами, и они действительно в три дня достигли замка графа Мельдфандского. Правда последние две лиги пришлось ехать под надзором хмурых воинов в зелёных плащах и со щитами со знаком чаши.

– Полной мерой, – словно припоминая, бормотал про себя Лийнос. – Полной мерой воздам за дела…

Тахиос покосился на торговца и ничего не сказал. За это время синяки у него под глазами превратились в желто-коричневые круги, но в остальном он чувствовал себя прекрасно: порезы Дахаты не воспалились и потихоньку затягивались, ссадины и усталость прошли. Он вновь был способен бежать полдня в полном вооружении, и защищаться в полную силу. На последнем постоялом дворе перед Шёрнкалем сирота надел на себя кольчугу, спал в ней и не стал снимать, когда они тронулись в путь.

Шёрнкаль стоял на мысу, который глубоко вдавался в озеро. Летом замок был практически неприступен, зимой к нему легче было подойти, но открытое пространство позволяло заметить противника и заблаговременно запереть ворота, чтобы держать осаду. Приземистая надвратная башня была шестиугольной, и над ней гордо реяло огромное знамя графов Мельдфандских – зеленое полотно с серебряной чашей, полной до краёв.

Ульрика в свои тридцать пять лет осталась такой же красавицей, что и восемь лет назад, когда сирота впервые увидел её. Высокая, ясноглазая, беловолосая, узкая в талии, с красивой грудью и тонкими руками, что одинаково хорошо управлялись с поводьями и луком, она могла вскружить голову любому. Многие поговаривали, что не будь король Ниппилара так стар, а его наследник уже женат, то союз Ниппилара и Бенорта ещё более упрочился бы.

Белая шея и полные, чувственные губы герцогской дочери сразили наповал маркграфа Груландского и впервые за две сотни лет между странами могло наступить перемирие, но Отер в приступе безумного гнева зарубил именитого гостя в поединке. С того дня граф Атаульф Мельдфандский владел гордой красавицей. Властная Ульрика, впрочем, не спешила браться за пряжу и заводить детей. Иногда она подолгу гостила в замке у отца – Старик действительно любил и баловал её, многое прощая, и охотилась с Гильомом. Отер обожал сестру и даже хотел взять Шернкаль штурмом, почуяв очередную её размолвку с графом. Не было при дворе герцога бенортского девы красивее и благороднее её, Тахиос рос, мечтая служить Ульрике, но Танкред по глазам догадался, что сирота обожает его сводную сестру и высмеял приёмыша. Сама же Ульрика ни в грош не ставила своего младшего «братца» и уж тем более не обращала внимания на его прислугу.

И вот теперь, в бледно-жёлтом атласном платье графиня сидела в гостиной зале у камина, и на столике перед ней стоял поднос с тончайшим тисайским фарфором.

– Кто вы, едущие из Алтутона?

Капитан стражи, стоящий сбоку от её кресла, сделал знак воинам, сопровождавшим сироту и торговца и двое из них, отсалютовав копьями, вышли. Двое остались, Тахиос чувствовал затылком их дыхание.

– Пока граф отсутствует, я хозяйка его владений. Вести из столицы доходят до нас с опозданием. Что ищете вы на севере?

Тахиос сделал шаг вперёд и церемонно встал на одно колено.

– Госпожа, вы не помните меня, но ваш отец спас меня от увечий, а может быть смерти на рынке, и я служил вашему приемному брату Танкреду. Теперь я свободен и хочу уехать на Гремящий кряж.

Ульрика привстала в кресле, потом осторожно опустилась обратно.

– Погоди, да, теперь я припоминаю – ты один из тех, что всюду следовал за Танкредом… ты его тень. Что братец велел передать мне?

– Ничего. Он знал, что на меня не стоит полагаться.

– Ничего, говоришь… – графиня провела ладонью по подлокотнику кресла, потом по краю столика, потом пальцы её тихонько тронули чашку. – И ты думаешь, что я поверю, что ты прибыл сюда без всякого умысла. Или ты думаешь, что никто не знает, каков ты, приёмыш? Ты думаешь, что никто не вспомнит ни твоего лица, ни твоих деяний под рукой у Танкреда? Ты был в числе тех, кто напал на моего брата Гильома, пока он охотился. Ты был с теми, кто изгонял из города инакомыслящих, преследовал знатных, чтобы взять их в заложники и убивал заподозренных в шпионаже. Ты стоял за спиной у Танкреда, хранил его сон в течение стольких лет и теперь осмеливаешься врать мне прямо в лицо?

Юноша услышал, как сталь покидает ножны и медленно поклонился, встав на оба колена, дотронувшись лбом до пола.

– Меня зовут Тахиос, госпожа. Я сирота из «забытых», что живут под владычеством дома Наорка вот уже третью сотню лет. Дрим Наорк взял меня в замок и не делал зла. Я ел его хлеб, обучался грамоте и владению оружием. Выслушайте меня. Вы правы – я был игрушкой Танкреда, слугой Танкреда и более того – пять дней назад я спас ему жизнь. Но видит Лиг ваш и Кжал, которому молимся мы – я не любил Танкреда. Он чудовище и горожане прозвали его Псом Тьмы. Я был с теми, кто напал на вашего брата, я не буду ничего говорить в своё оправдание – однажды я уже рассказал об этом Бараху, и он умер. Но перед смертью написал книгу. Позвольте, – сирота сдернул с плеч котомку и бережно достал оттуда фолиант, завернутый в кусок белой ткани.

– Архивариус вашего отца хотел, чтобы эта вещь была у вас, либо у Отера. Я привез её в Шёрнкаль.

Краем глаза он видел, как смотрит на книгу Лийнос и впервые заподозрил что торговец вовсе не тот, за кого себя выдаёт.

– Я, Барах из Камдеи, рода Гулад, написал то, свидетелем чему был в эти смутные дни от гибели герцога Дрима Нарка и сына его – Гильома, и воцарения Танкреда… – прочитала Ульрика, открыв первую страницу. – Где ты взял эту книгу?

– Барах писал её тайно и хранил в своей комнате. Его убили за то, что он говорил со мной. Когда я уходил, я нашёл книгу у него в сундуке.

– Нашёл, говоришь…

Тахиос чувствовал странное опустошение внутри себя, как будто стоял у погребального костра лучшего друга. «И здесь ты управляешь мной, Танкред. Даже не присутствуя зримо, распоряжаешься моей судьбой…»

– Я в вашей власти, и знаю это. Но дурных намерений у меня не было.

Ульрика молчала, листая книгу. Потом посмотрела на сироту.

– Кто это с тобой?

– Его зовут Лийнос, он торговец мехами и вином из Анриака. Я встретил его за стенами Алтутона.

– Для меня честь оказаться в вашем замке, миледи, – учтиво поклонился мужчина. – Позвольте поднести вам скромный подарок, – на его ладони заблестела искусно выполненная серебряная фибула в виде свернувшейся клубком лисы. Умная мордочка смотрела поверх пушистого хвоста.

Ульрика безразлично посмотрела на фибулу, что поднёс ей капитан стражи.

– У тебя тоже есть дела на севере, купец? Не похоже, что ты обременен товаром или деньгами.

– Вы правы, госпожа, вы несомненно правы. Но всё же я смею надеяться на ваше гостеприимство. Вам наверняка интересны вести с юга, и, кто знает, может я сумею сделать вам выгодное предложение о закупке мехов и продаже аггехского красного.

– Вести с юга и выгодное предложение. Что ж, – графиня встала, захлопнув фолиант, – я поговорю с вами завтра и решу, что делать. Траникс, проследи, чтобы их поместили в разных комнатах.

Алвириан, на полдня опередившая сироту, в дороге сумела увеличить это расстояние. В тот вечер, когда торговца и юношу привели под конвоем в Шёрнкаль, дева остановилась на ночлег в приграничной деревушке, из которой при свете солнца легко было различить темнеющие вдалеке острые скалы Гремящего Кряжа.

Капитан расквартированного в деревушке отряда с недоверием осматривал хрупкую фигурку.

– На Север путь держите, значит. А по каким таким делам туда собрались?

– У меня дядюшка, – натурально всхлипнула Алвириан, отирая раскрасневшиеся на морозе щеки (видит бог, в этом суровом краю она действительно временами остро ощущала свою беспомощность и бесполезность), – Он бежал из Алтутона, когда там всё началось… Я знаю, у него есть дом в Илоне – там охотно покупали наше вино…

При словах о событиях в Алтутоне капитан фыркнул, как бы намекая: я человек государственный, имейте в виду и не возводите напрасалину на моего господина, но в глазах его зажегся неподдельный интерес.

– Опасно ездить нынче одной, миледи. И раньше-то было опасно, но уж этой зимой, скажу я вам, втрое опаснее стало.

– Бандиты? – невинно спросила Алвириан, и вызвала угрюмую усмешку у самого капитана и его сопровождающих.

– В наших краях бандитов нет. Здесь живет вольный народ и неспокойные бароны, что правда, то правда. Крови они проливают немало, но не зверствуют. Мы – воины герцога, с нами вам ничего не грозит.

– А вы защитите меня от… – дева помедлила, словно опасаясь говорить.

– От чего? – нахмурился капитан.

– От оборотней.

– Что? – бенорты подались к ней точно гончие псы к лани. – Что вы слышали об оборотнях?

– Я – видела. – Алвириан по очереди оглядела их суровые лица. – Белый огромный медведь разгромил трактир «Секира Трайна» под стенами Алтутона. Все в округе говорили, что они идут с севера.

Капитан дёрнул себя за бороду.

– Значит, и до столицы добрались… – потом осекся и махнул рукой. – Пойдёмте. Остановитесь в доме у Эдна, трактир занят моими людьми. Там и поговорим.

Тахиос сидел в комнатке, располагавшейся на третьем этаже, чтобы он не вздумал попытаться бежать через окно, и вертел в руках толстую иглу, которой можно было чинить одежду из меха. Судя по постукиваниям доносящимся слева, в соседней комнате сидел Лийнос и пытался таким образом связаться с юношей. Сирота потянулся, отложил иглу и подошел к окну. Сквозь толстое стекло он рассмотрел искаженный двор и галерею, опоясывающую четвертый этаж. При известной ловкости и снаряжении, забросив кошку, с третьего этажа вполне можно было перебраться на четвертый, но что это даст? К тому же, кошки у него нет, и нет никакого желания раскачиваться на тридцатифутовой высоте, с риском упасть на обледенелые камни.

Тахиос смотрел и думал, что, в принципе, выбора у него не было. Какой-нибудь вольный барон мог уже быть кровником Танкреда стараниями Дэла, Байлы и Броуги, а потому прикончил бы его без размышлений, либо, приняв за шпиона, сдал бы той же Ульрике. Как поступит она? Прочтёт книгу Бараха и поверит ему? Станет удерживать как свидетеля убийства Гильома? Посоветуется с мужем и вздёрнет месяца через три, когда трава зазеленеет и многие вассалы соберутся под стенами Шёрнкаля?

Какой-то горловой вскрик за окном привлек внимание сироты. Приглядевшись внимательнее, он увидел, как длинная тень взлетает на внешнюю стену и струится вниз. Не веря своим глазам, Тахиос с усилием распахнул окно и по пояс высунулся наружу. Почему не бьют тревогу? Ему почудилось? Сладкий ветер запершил у него в горле и, отшатнувшись, откашливаясь, прикрывая рот ладонью, юноша инстинктивно понял, что часовые уже мертвы. Торопливо обвязав нижнюю часть лица платком, он заколотил в дверь руками и ногами.

– Эй! Нападение! Нападение! Что-то проникло за стену!

– Что ты орешь, недоумок! Прекрати или я зайду и сверну тебе шею!

Тахиос не прекратил. Он услышал, как торговец тоже бросился к окну и громко выругался непонятными резкими словами.

Дверь с грохотом распахнулась.

– Умри, гадёныш! – прорычал страж, целя, как отметил сирота, всё же обухом топорика. Тахиос ловко пнул воина в пах и выкрутил у него их рук оружие. Слева с грохотом слетала с петель дверь. Выбежав в коридор, Тахиос увидел торговца, с болезненной гримасой потирающего плечо. Его рот и нос были замотаны шарфом. Они кивнули друг другу и побежали в сторону выхода.

– Ты знаешь, что это? – спросил сирота Лийноса, понимая, что тот ругался неспроста.

– В наших легендах их зовут уз-чи. Они очень быстры и свирепы. Я, кажется, видел трех во дворе.

– Они пришли за графиней?

– Не иначе. Старайся не подпускать их к себе.

Они остановились у лестницы, чутко прислушиваясь. Решетка была непредусмотрительно распахнута. С первого этажа доносились хриплые крики.

– Уз-чи ворвались в башню, – прошептал торговец. – Нам надо спуститься на второй этаж…

– Ты хочешь бежать через окно? – догадался Тахиос.

– А ты хочешь умереть? – огрызнулся Лийнос. – Эти твари огромные скелеты с крыльями как у белки летяги и рыбьей мордой. Ещё у них хвост как у ската и львиные когти. Даже если у них и кончилась эта жидкость, которую они распыляют из-под своего хвоста что бы усыпить противника, они всё равно остаются демонами, порождёнными преисподней.

Юноша обернулся на шум за спиной и увидел, что к ним спотыкаясь, движется стражник, которого он недавно оглушил.

– Стоять…

– Ты, как найти покои графини?

– Стоять, я ска…

Сирота тряхнул воина за грудки.

– Ты слышишь, что творится внизу?! Там ваших убивают! Говори, где искать графиню – мы не враги тебе!

В глазах стража мелькнула тревога, а потом он бросился вниз. Тахиос побежал следом.

На втором этаже они увидели трупы телохранителей графини и издыхающую тварь, пробитую двумя копьями. Сама Ульрика стояла в дверях своей опочивальни, сжимая в руках дамский арбалет.

– Что это? – спросила она у Лийноса, будто он был за всё в ответе. – Я дважды попала в него, Самрах перед смертью распорол кинжалом, но оно всё ещё двигается…

– Это уз-чи, госпожа, – отрывисто сказал торговец, склоняясь над умершими и вынимая оружие из их закостеневших пальцев. – Нам надо быстрее уходить.

В этот миг раздалось громкое горловое клокотание и черные костлявые руки вцепившись в решётку на лестнице, что отделяла первый этаж от второго, с лёгкостью вырвали её из пазов, раскрошив камень. Страж, выдернув копьё из всё ещё содрогающейся твари, с громким криком напал, а Тахиоса рванул за плечо торговец, и они побежали к графине, которая с мрачной решимостью на лице уже прикладывала арбалет к плечу.

Второй уз-чи с лёгкостью разделался со стражем и выпрыгнул в коридор. Он миг постоял, выпятив грудь и хлеща своим длинным гибким хвостом по сторонам, рассматривая людей выпуклыми рыбьими глазами, а потом молча бросился вперед.

Щёлкнул арбалет, но тварь извернулась в прыжке и стрела звонко стукнула о каменную стену.

Лийнос втолкнул и графиню и Тахиоса в спальню и успел закрыть тяжелые дубовые двери перед носом у демона. Два тяжёлых удара, казалось, сотрясли замок до основания.

– Она не выдержит. – Тахиос огляделся по сторонам, заметил три трупа и окно, от которого тянуло холодом, потом увидел на стене развешанное оружие, подошел и снял себе треугольный щит. Торговец бросил один из мечей и завладел легким копьём, затем он двинулся к лежащему навзничь Трайносу и быстро снял с его головы шлем. Дверь трещала.

– Тахиос, следи за окном! А вы, графиня, цельте ему в живот. Я постараюсь отвлечь его на себя, когда он вломится.

Сирота подхватил в левую руку меч, а правой несколько раз взмахнул топориком, проверяя его балансировку.

Дверь упала и уз-чи, ворвавшись в спальню, сразу же метнулся влево, Лийнос лишь слегка зацепил его остриём копья. Затрещала кровать, Тахиос, стоящий теперь ближе всех, расчётливо швырнул топорик в голову твари и едва успел принять удар шипастого хвоста на щит. Его отшвырнуло к камину, но демон не стал его добивать, с шипением развернувшись к Лийносу, который всадил-таки копьё ему в бок. Промахнувшаяся графиня вновь натянула арбалет. Вырвав копьё из рук торговца и сломав его как тростинку уз-чи бросился к Лийносу, протягивая вперед свои длинные руки. Стрела ударила его прямо под лопатку. Поднявшийся на ноги Тахиос перебросил меч из левой руки в правую, подскочил и с полуоборота отрубил твари хвост. Уз-чи лягнул его и юношу спасла лишь кольчуга, он упал на колени, хватая ртом воздух и прикрывая голову щитом, который треснул от ужасного удара. Левую руку до самого плеча словно облили огнём. Сирота ударил снизу вверх, чувствуя, как острие меча царапает рёбра твари, но клинок, словно игрушку, вырвали у него из ладони. Тахиос упал на бок, пытаясь откатиться и увидел, как в голове у склоняющегося к нему демона вырастает хвост арбалетной стрелы, тот вскидывается и Лийнос сзади подрубает уз-чи колено, сам летит в дверной проём от удара когтистой лапы… Словно вынырнув из-под глушащей все звуки и замедляющей все движения толщи воды юноша вновь был способен действовать стремительно. Он подхватил с кровати одеяло и набросил его на подволакивающего правую ногу демона, что двигался в направлении графини. Под рукой у него ничего не было, но пользуясь мгновением Тахиос кинулся к стене и сорвал оттуда секиру. Демон сбросил с себя одеяло, расправляя кожистые складки крыльев, он даже успел развернуться в сторону Тахиоса, но тот ударил его прямо в плечо и раненая нога демона подвернулась. Сирота взмахнул секирой ещё два раза, отрубив тянущуюся к нему лапу и всадив лезвие между выпирающих ключиц. Графиня снова выстрелила, целя в темя, и голова демона упала на грудь.

Тахиос толкнул чудовище ногой и оно, слабо трепыхаясь, распростёрлось на полу.

Стоная, в дверях появился Лийнос, опирающийся на меч, по голове его текла кровь. За его спиной был слышен топот – это бежали воины с первого этажа.

Сирота стряхнул с левой руки петлю щита и выпустил секиру. Между ним и Ульрикой лежал издыхающий уз-чи, но графиня не спешила бросать арбалет.

– Госпожа! – бесцеремонно оттолкнув торговца с пути, в спальню забежали бенорты. Ульрика вскинула левую руку.

– Стойте! Со мной всё хорошо. Сколько их было?

– Двое лежат внизу, госпожа. Один в коридоре. С этим – четверо, – сказал огромный воин, чья борода слиплась от крови, до сих пор неспешно струящейся из разорванной глазницы.

– Сколько погибло?

Страж замялся, оглянувшись на товарищей.

– Госпожа… мы не знаем, госпожа. Внизу они перебили всех, пока мы подоспели. Сколько на стене и у стены… здесь…

– Лекаря сюда, – властно распорядилась графиня. – И уберите это. Самого сохранившегося… облейте водой и оставьте на морозе, остальных – сожгите. Ну, не медлите!

Воин неуклюже поклонился.

– Госпожа, а что делать с…

– Проводите гостей в комнаты, что слева от нашей спальни. Пусть служанки принесут им вина и омоют их раны. И верните им оружие.

– Да, госпожа.

– Спасибо, – сказал сирота и поклонился, придерживая левую руку, которая опухала, наливаясь тягучей болью.

– Лекарь навестит вас, – отрывисто сказала Ульрика, наконец-то отбросив арбалет на сломанную кровать. – А теперь идите, мне нужно известить мужа о том, что произошло.

В Алтутоне, мечущийся в своих покоях Танкред с бешенством уставился на Дэла, что ступил на порог, даже не сменив дорожного плаща.

– Как осмелился ты…

– Да простит меня герцог, я принёс ему вести.

– Ну!

– Мой человек состоит конюшим в Шёрнкале, вы знаете это. Потому у нас всегда были сведения о том, куда двигается ваша сестра и её муж. Атаульф сейчас на северо-западе – договаривается с ниппиларцами и останавливает купеческие обозы из Индэльгейма, Эвранда и Нуанрета. Вести из Марки тоже не проходят мимо него.

– Хватит болтать! Говори по делу, – буркнул Танкред, прищуриваясь. – Ты предлагаешь мне напасть на замок в его отсутствие?

– Нет, ваша светлость. На замок уже напали.

– Кто?

– Демоны.

Молодой герцог развернулся к окну, потом сделал два шага к столу, на котором стоял подсвечник, потом крепко сцепил руки за спиной.

– Повтори, что ты сказал? Твой конюх случайно не умалишенный? Не обпился до горячки яблочной браги? Как вы вообще сноситесь с ним?

– Он родом из ближайшей деревушки, что стоит на берегу озера. Ходит туда навещать родных. Мы прикормили там жреца – он знает грамоту. Тот и черкнул нам письмецо.

– Дай сюда.

Разбойник подал скомканный пергамент.

– Так… влиятельному… то, что видел собственными… их было четверо… на стену… все в сон… проникли… а один взлетел к покоям графини… но… так… погибло сорок восемь… графиню спас Лиг, ха! – не иначе…а, торговец с востока и его прислужник назвавшийся Тахиосом… так, значит, да? этот торговец называл демонов уз-чи… вот куда забрался уже мой приёмыш, вот какими друзьями обзавёлся… так, что дальше? – после разговора с графиней проследовал на Север, к границам Груландской марки… так, интересно… интересно… а вчера мы убили какую-то пернатую тварь, что кружила над замком. Слышишь, Дэл?

– Да, ваше величество.

– Наш добрый сиротка спасает кого ни попадя и это начинает мне надоедать. Отправь за ним двух людей, из тех, что неприметны. Незачем ему разносить слухи обо мне по всей северной границе.

Бандит поскрёб щетинистый подбородок, посмотрел на свою висящую на перевязи руку и сказал.

– Я возьму Вирга и пойду сам. Я должен ему за Броуги.

– Что ж, твой выбор. Привези мне его голову и вести с границы – правдивые вести! – и земли подле реки Крауш твои.

Тахиос меж тем пережидал метель, бушующую над Гремящим кряжем уже вторые сутки. Удача улыбнулась ему: он разыскал мастера мечей Руо там, где ему указала Ульрика, и успел сделать это до начала снегопада.

Сторожевая башня была врезана в утёс, в её глубине бил родник, который умелые каменщики расширили и оградили стеной, запасы дров хранились в двух пещерах по соседству, а гарнизон составлял две сотни человек, что позволяло выдержать осаду и даже делать внезапные вылазки.

Это был своеобразный маяк в нагромождении скал, с вершины башни были видны три тропы, и прилегающую бенортскую территорию на десять лиг окрест.

Руо был ранен копьём в бок ещё осенью и с тех пор только-только начал вставать с постели. Когда Тахиос увидел этого сильного воина, побледневшего и исхудавшего, в тесной каморке, сердце его на миг сжалось.

– Я узнал тебя, – пробормотал мастер мечей. – Что ты хочешь?

Юноша промолчал, не зная, что ответить. Он не ожидал увидеть мечника в таком состоянии. Руо же, не дождавшись ответа, просто отвернулся к стене.

– Приходи когда будет что сказать.

Медленно ступая, Тахиос дошел до конюшни. Двое старых конюхов грели руки над жаровней, между ними стоял кувшин с пивом и на чистой холстине лежали черствый хлеб и сыр. Сирота попросил у них скребок и вывел своего коня в проход. В седельной сумке нашлась щетка. Когда Тахиос, морщась от боли в левой руке, закончил процедуру, за ним прибежал мальчишка вестовой и отвел его к Ланкру – командующему «Башней».

– Ты исполнил, что хотел?

– Нет, – юноша замялся. – Руо… он не готов. Как это случилось с ним?

Ланкр, у которого, казалось, совсем нет шеи, небрежно повел плечом.

– Как обычно в этих местах. Он был на пять переходов восточнее, шёл с отрядом Тамела, напоролись на всадников марки, была стычка, он получил копьём. Принесли к нам, потому что в башне хороший лекарь и есть горячая ванна с серой.

– Что?

Предводитель бенортов усмехнулся и сплюнул на пол.

– В одной из пещер бурлит вода, и запах характерный. Наши каменщики лишь слегка обтесали природную чашу, так, чтоб туда без помех входило человеческое тело. Теперь у нас не гарнизон, а приют сирых и убогих – тащат со всей границы. Я уж и не рад был, что эту пещеру нашли – ручей-то мы видели, но он течет из щели у подножия, там только навес поставить и дозорных, чтоб не дремали, да поднимали калек вовремя. У тебя тоже, я смотрю, что-то с рукой.

Тахиос покосился на перевязь.

– Да.

– Началась метель, и это надолго. Ты можешь остаться в Башне, но дай слово, что в случае нападения будешь сражаться с нами плечом к плечу.

Сирота не стал раздумывать.

– Даю слово.

– Что ж, хорошо. Я думаю, ванна и тебе не помешает. Там сейчас вечерние омовения и наверняка скулящая очередь, Риггс проводит, пока же поешьте на кухне, а потом спуститесь в пещеру. Спать тебе придется на конюшне, у нас сорок лежачих.

– Хорошо, – сказал сирота, которому как раз хотелось остаться одному и поразмыслить.

– Ты назвался Тахиосом, – широкие ладони с короткими пальцами лежали на дубовой столешнице. Ланкр смотрел не мигая, как волк на добычу. – Когда решишь все свои дела с мечником, не хочешь рассказать мне, как там дела в столице?

Юноша помедлил, а потом кивнул.

– Конечно.

– Тогда иди. Ужин ждёт тебя. Кликни на первом этаже Риггса, он обычно крутится возле оружейной.

Тахиос шел по вырубленным в скале ступеням и думал о том, что скажет ему Руо.

Когда он пришел к мастеру мечей во второй раз, Руо сидел на скамеечке и протирал свои клинки. Несмотря на то, что его комната находилась в толще скалы – наружные галереи служили для наблюдения и обороны, сюда всё равно доносились завывания бури и свист ветра. Мечник поднял своё изборождённое морщинами лицо и кивнул, давая понять, что заметил сироту. – Что у тебя с рукой?

– Я сражался с демонами в Шёрнкале. У них рыбья морда и кожистые крылья как у белки-летяги, длинные когти и ядовитый усыпляющий дурман. И голый хвост с шипом на конце. Торговец с юга называл их уз-чи.

Руо откинулся к стене с усталым видом, его седая неухоженная бородка неряшливо торчала вперед.

– Я сказал бы тебе, что ты врёшь, но к нам со всех концов доносятся вести, что по кряжу бегают волки оборотни и снежные великаны-людоеды. Зачем ты приехал сюда, парень?

Тахиос смотрел на мечника сверху вниз и ощущал, что в этом есть что-то неправильное. Внезапно Руо показался ему беспомощным стариком.

– Я ушёл от Танкреда. Ты говорил Старику, что… – сирота смешался под взглядом мечника, но потом решился. – Я думал, что ты знаешь, как освободить Отера.

Руо невесело усмехнулся.

– Думал, значит. Единственное, что я выяснил, это то, что Отера тайно вывезли в Ангмассалик, ко двору маркграфа. И непонятно – жив ли он сейчас или мертв. Никто толком ничего не знает.

– Никто?

– Никто. Мы не можем ни обменять его, ни дать выкуп, ни освободить силой. Мы просто не знаем – ради чего рисковать.

– Но Ста… Дрим Наорк посылал гонца в марку…

– И что? С ним просто не стали говорить, отправили восвояси – и ты, живущий при дворе, должен был это знать. Все думали, что Каннер Илонский набивает себе цену и тянет время, чтобы выторговать какие-нибудь права, но за эти полтора года ни единого эмиссара не прибыло из марки в герцогство. Мало того – Атаульф Мельдфандский по наущению Ульрики посылал именитых купцов в Илон, чтобы они узнали хоть что-то, Гильом Наорк ждал, что с ним будут обсуждать судьбу старшего брата, Белон Красивый ездил в Ангмассалик, но не привез никаких вестей. Никаких. А ты, я смотрю, ожидал, что я здесь сколочу отряд и поджидаю только тебя, чтобы вторгнуться в Груланд…

Тахиос моргнул.

– Можешь остаться здесь – на границе всегда нужны воины, а ты всё же усвоил науку меча лучше, чем многие из моих наперсников. Если же битвы опротивели тебе – а при Танкреде, я думаю, ты с лихвой хлебнул схваток, то Башне требуются и подмастерья кузнецам, и работники, чтобы ломать камень, расширяя твердыню. Ты будешь полезен.

– Я подумаю, – сказал юноша, по-новому окинув взглядом тесную каморку.

– Да будет благословен к тебе Лиг.

– И к тебе.

Риггс поджидал его в переходе, щелкая семечки, а шелуху оправляя в и без того чадящий светильник.

– Ланкр хочет поговорить с тобой, если ты закончил здесь.

– Что ж, пошли.

Комендант «Башни» на этот раз выставил на стол нехитрый ужин – веприный бок с подливой, кружка пива и пирог с творогом. Огонь в камине горел ярко и освещал всё, кроме тёмных углов.

– Давай, садись. Я надеюсь, ты выяснил у Руо всё, что хотел.

– Да. Я не буду больше докучать ему.

– Он идёт на поправку. Мой отец сражался с ним плечом к плечу, пока он не ушел в Алтутон. Я тоже знавал его – как-то на турнире он знатно проучил меня – сломал три ребра тупым мечом, но не о том речь. Ты говоришь, что приехал от Ульрики Мельдфандской, и я вижу клеймо на гарде твоего меча. Да и конь подкован на её дворе, как мне сказали конюхи. Но я так же знаю, что у Танкреда был приёмыш – некий сирота из квартала изгоев, и ты не отрицаешь этого. Ты знаешь Руо. И у меня есть вопросы к тебе.

– Спрашивай.

– Мы получаем самые разные вести. Ты первый приехавший, кто видел всё своими глазами. Скажи мне – разве графиня Мельдфандская примирилась со своим младшим братом?

– Не думаю, – покачал головой Тахиос, разделавшись с вепрятиной и переходя к пирогу. – Я привез ей книгу, написанную Барахом – герцогским архивариусом. Там написана вся правда о Танкреде. Мира не будет.

Ланкр откинулся на спинку своего сиденья и подвигал челюстью.

– Мы люди герцога, а чувствуем себя так, как будто нас бросили посреди озера на льдине. И надвигается шторм. Попомни мои слова, парень – надвигается шторм и всех нас может смыть с этой скалы, как крыс. Ты знаешь, как умер Гильом? Ты должен знать.

– Я знаю, – Тахиос единым духом опорожнил кружку и с грохотом поставил её на стол. – Танкред убил своего брата, когда тот собирался возвращаться с охоты. Выследил и убил всех, кто был тогда с ним, я свидетель.

– Ты рассказал Ульрике? – тяжело спросил Ланкр. – Про то многие болтают, но, говорят, за теми у кого слишком длинные языки по ночам приезжают люди Танкреда.

– Она читала книгу.

Комендант хрустнул пальцами.

– Почему тогда герцог отпустил тебя?

– Он не знал, что Барах пишет что-то втайне от него. А когда он убил архивариуса, я узнал, – перед глазами Тахиоса всплыло лицо Дахаты. «Библиотекарь сказал, что книга у него в сундуке, с двойным дном…» – узнал, где он прячет свою летопись.

– Тогда ты – клятвопреступник, утаивший от своего господина, – голос Ланкра преисполнился презрения, но своей позы комендант не изменил, и глаза его смотрели так же проницательно. – Что скажешь? Стоит ли нам отослать твою голову обратно? Кому бы ты хотел – графине или герцогу?

– Танкред отпустил меня по своей воле, а Ульрика не нанимала. Я был свободен, когда брал книгу, и ты не имеешь права обвинять меня в чём бы то ни было.

– Почему же она отпустила тебя? Разве ты не пригодился бы как свидетель по весне, когда начнет собирать недовольных?

– Свидетельство у неё есть – это книга. Меня же она отпустила потому, что я обещал принести ей вести о её старшем брате.

– Ты обещал ей привезти вести об Отере? Ты? – Ланкр хотел захохотать, но передумал. – За этим ты ехал к Руо?

– Да.

– Что ж, как видишь, тебе не повезло. А из того, что ты рассказал, я заключаю, что по весне нас ждёт междоусобная война. Я должен обдумать эти новости. Пока ты наш гость…

– И я не собираюсь становиться рабом, – предупредил Тахиос, вставая. – Мне нужно в Марку.

– Но и мертвецом, ты, я думаю, тоже становиться не хочешь. Ладно. Когда закончится метель, я скажу тебе своё решение. А теперь иди. Надо же, в Марку, торговать нашими тайнами…

Сирота остановился в дверях.

– В том, что вы делаете тут – нет никакой тайны. О том, что делается в герцогстве, я думаю, маркграф тоже давно осведомлён – у него есть глаза и уши в столице и вряд ли мы сумели выловить всех, хотя и пытались. А новости разойдутся скоро – и как Танкред праздновал день Лига, и как привечал купцов, и как принимал присягу тех, кто приехал к нему в тот день.

В Груланде меня не знает никто, подумай над этим. И никому и дела нет до путешествующего анриакца. Или саллийца. Я без препятствий пройду там, где любого бенорта выдадут внешность и произношение. А Ульрика ждёт от меня вестей и она намного ближе к Башне, чем то спесивое чудовище, что горожане прозвали Псом Тьмы. Да вразумит тебя Лиг.

Алвириан, которой зима нравилась всё меньше и меньше, миновала границу герцогства и ехала по землям Марки. Заснеженные склоны сменялись лесистыми долинами, дорога петляла между утёсами и внезапно вывела её на заставу. Частокол и закрытые ворота, а так же две деревянные башни с дозорными площадками были поставлены совсем недавно, может быть поздним летом, или осенью – дерево ещё не успело посереть. Арбалетчик с помоста приметил её и повелительно замахал рукой в направлении ворот.

Дева и не думала скрываться в лесу – снега там навалило по брюхо коню, да и ночью очень неуютно спать, прислушиваясь к вою ветра и далёким снежным обвалам.

Её встретили три настороженных копейщика и рыцарь в подбитом белкой плаще. Они были удивлены, увидев женщину, путешествующую в одиночестве.

– Что вы делаете здесь? – выбирая вежливые обороты, хрипло спросил рыцарь. Видно было, что его мучает жестокое похмелье.

– Я еду в Илон по делам своего дяди, – учтиво ответила шпионка, наклоняясь в седле. – Не будете ли вы столь любезны…

– Гля, Шипун, она базлает по-нашему, – громко сказал один копейщик другому.

– Да кого там! Выговор-то бенортский, так что хрен поймешь, – откликнулся тот. Дева посмотрела на них мельком, и они ей не понравились.

– Молчать, висельники! – прервал их рыцарь, утирая лоб рукавицей. – А вы – сойдите с коня, милейшая. Нам есть о чём поговорить.

– Это о чём же? – осведомилась Алвириан, не спеша выполнять приказание. – Разрешите мне продолжить свой путь, милейший. От этого возможно, зависит чья-то жизнь.

Конь её храпел, пританцовывая на утоптанном снегу. Дева хладнокровно прикидывала, удастся ли ей прорваться, если она уберет хотя бы двоих с дороги.

– Зависит жизнь? – оттопырил губу рыцарь. – Надо же! А я, Валрин Тайлисский, приказываю вам спешиться! Ибо у нас есть подозрение, что никакая вы не мирная жительница, а самая что ни на есть преступница и проходимка без подорожной. А, что скажете? Подорожная-то у вас есть?

Третий копейщик – неприятного вида парень со скошенным лбом и немытыми прядями каштановых волос, выбивавшихся из-под шлема, уже заходил сбоку, намереваясь взять коня шпионки под уздцы. Алвириан подала жеребца немного назад, памятуя, что ворота уже заперли.

– Да где же я возьму вам подорожную, – попыталась она потянуть время, ругая себя за неосторожность – захотела тепла и горячего отвара – получай! – и нащупывая под плащом ножи, как вдруг над ухом у неё громко щёлкнул арбалет и в ту же секунду её буланый взвизгнув, встал на дыбы и выбросил Алвириан из седла, сам опрокинувшись наземь.

– Ты что творишь, олух лупоглазый?! – взревел Валрин на арбалетчика, что стоял, ухмыляясь, на помосте и взирал на дело своих рук. – Конь добрый был!

– Но она не хотела с него сходить.

– И то правда, Валрин, она собиралась уже порскнуть куда глаза глядят, а что сделано, то сделано, – поддержал стрелка парень, хотевший ухватить жеребца за повод. – Добьём животину – не впервой конину есть. А эта, глядишь, по-другому запоет у нас в руках.

– Но-но, ты очередь-то не забыл? – рыцарь обнажил меч. – Знай своё место и сволоки потаскушку в чулан. А мы пока сумки досмотрим её.

Оглушенной Алвириан вывернули руки, и наскоро замотав запястья сыромятной веревкой, потащили в ближайшую башню.