Поиски мира

Глава 20

Они ехали без сна вторые сутки, увеличивая расстояние между собой и погоней, пока Алвириан, приглядываясь к местности, не сказала, что тут есть где укрыться.

– И об этом конечно не знают твои собратья? – на всякий случай осведомился Тахиос.

Дева искоса глянула на него и фыркнула.

Они остановились в небольшой рощице, которая поросла настолько густым кустарником дрока, бересклета и боярышника, что даже собакам трудно было бы пробраться сквозь него, не придерживаясь тропинки. Сирота скептически воспринял идею заночевать здесь, но Алвириан разбросала сухие сучья по всем трем дорожкам, ведущим к маленькой поляне, на которой они привязали лошадей, и спокойно сказала, что у Снио нет регулярных войск, которые будут гоняться за двумя беглецами, хоть они и важны.

– Скорее всего он разошлет послания местным властям, а по нашему следу отправит с десяток людей. К Ар-Тахасу ведет пять дорог, они разделятся по двое и начнут искать. Но это будут одни из лучших убийц в империи.

Юноша пожал плечами.

– Что ж, тебе виднее.

Оглядевшись по сторонам, дева начала срезать с ближайшего куста дрока длинные ветки.

– Мы не станем разжигать костер, чтобы согреться. Еды, как и воды, у нас тоже нет (последние капли из фляги Алвириан они выпили на рассвете). Так что зададим корму лошадям, что я прихватила на конюшне, и немного поспим.

– Ладно, – сказал Тахиос, радуясь возможности осмотреть свою рану, которую до этого он тихо ощупывал, засунув руку под одежду.

Алвириан же, не обращая на него внимания, быстро соорудила шалаш, кинула внутрь охапку веток, покрыла их потником и залезла внутрь, не снимая плаща.

– Разбудишь меня, когда луна будет вон там, – показала она пальцем на вершину ближайшего бука.

– Ладно, – повторил юноша и стал засыпать остатки овса в торбы, которые он уже повесил лошадям на шеи.

Дахата заснула, как только накрылась плащом, а Тахиос сидел и смотрел на небо, прислушиваясь к лесному шуму.

«Хорошо ли то, что я иду с ней? – в очередной раз спросил он себя. – Она в который раз спасает мне жизнь, а я в который раз помогаю ей. Но у нас нет ничего общего…»

Сирота осторожно снял верхнюю одежду и осмотрел свою затягивающуюся рану. На удивление, мазь брухо действительно помогла – юноша пришел к выводу, что если бы у него было пару спокойных дней, когда не надо постоянно куда-то бежать – он излечился бы полностью.

Луна запуталась в ветвях деревьев и Тахиосу на миг стало жутко – он представил себе, как белесые духи вылетают из склепов, затерянных в густой чаще. Покосившись на коней, он успокоился. Потом вспомнил, как они с Кискейлтом поутру обнаружили следы рыси у своего костра, а вороной горца даже не всхрапнул испуганно и торопливо стал одеваться. «Чужая страна, -сказал он себе. – И странное время. Страшное. А чему учит нас Лиг?» и усмехнулся.

Алвириан поднялась сама – будто сработал спусковой механизм: дернулась одна нога, потом зашуршали руки по подстилке, и вот уже дева выбралась наружу, присматриваясь.

– А, ты ещё здесь, – шепнула она Тахиосу, заметив его в тени дерева. – Ну как – руки чесались?

Вместо ответа юноша молча указал на луну и на бук, до вершины которого она ещё не добралась.

– Рано встала.

– Ничего, – отмахнулась Алвириан. – Ложись, у тебя времени будет ещё меньше. Как только начнет светать – тронемся.

Тахиос не заставил просить себя дважды и втиснулся на нагретое место.

Когда его растолкали крепкие руки, небо начало сереть. Юноша вылез, волоча за собой плащ, и невольно дернулся – в облике Дахаты что-то было не так. Она за ночь обрезала свои роскошные волосы.

– Что, не нравлюсь? – усмехнулась дева, видя его реакцию. – Так я ещё и зубы наточу.

– Но это же бесчестье для женщины – обрезать волосы. Ты… станешь похожа на шлюху.

Алвириан провела пальцами по засохшей ссадине на правой скуле.

– Пусть лучше они считают меня шлюхой, чем богатой госпожой, за которую следует содрать хороший выкуп. Так больше шансов выпутаться.

С этим юноша спорить не стал.

– Пойдем, здесь где-то должен быть родник – кони чуют воду.

– Как ты поняла, где Зеркало? – спросил Алвириан Тахиос, пока они неспешно пробирались по узкой тропе. – Мы два дня играли в молчанку…

– И ты проиграл.

– Ну и что же, – не поддался на подначку сирота, – пусть так. Ты ведь идёшь со мной, а я с тобой.

– Зачем тебе вести о Зеркале – ведь у вас на севере почти никто не верит в него.

– Я считаю, что ты всё же говорила с Барахом и он тебе рассказал почти тоже что и мне. И ты знаешь что Отер последний, кто видел телегу и охранников у Гремящего кряжа и просто хочешь вернуться, чтобы начать поиски оттуда.

– Что ж, – признала Алвириан, – кое в чем ты соображаешь. Но есть ещё кое-что, что ты пока не понял.

– И потому ты пойдёшь со мной вновь освобождать герцога?

– Может быть, – уклонилась от ответа Алвириан, – сначала нам надо выбраться хотя бы в пределы Бенорта, чтобы наши шансы на спасение возросли.

– Ни Ульрика, ни Отер уже ничего не помнят о событиях тех дней, – сказал сирота.

– Да, вполне вероятно, – равнодушно согласилась шпионка, обшаривая взглядом подлесок.

«Но я считаю, что Отера загипнотизировали и он на самом деле может знать, куда куклы держали путь. Хотя, надо поспрашивать в окрестностях – может кто-то ещё натыкался на телегу с Зеркалом – такое не позабудешь…»

– В герцогстве идет война, – напомнил Тахиос.

– Ну так ты и расскажи мне, как мы будем выпутываться если что, – буркнула дева, отводя от лица ветку. – Докажи, что ты не обуза.

Тахиос подумал, поджав губы.

– Мы поедем так, как едем сейчас. Тогда прямая дорога на Алтутон получится восточнее, и по ней наверняка движется армия твоего императора.

Нам же стоит придерживаться этой стороны.

– Ты полагаешь, что земли возле Кантабрийских гор останутся незатронутыми?

– Может быть, там и будут ваши отряды, но сё должно происходить восточнее той прямой линии, что можно провести между столицами Анриака и Бенорта.

– Почему? – искренне заинтересовалась Алвириан.

– Белон Красивый имеет сторонников на востоке страны – туда он и постарается заманить легионы ложным отступлением. Бароны на западе не очень-то жаловали Танкреда, и он насылал на них «гончих», приводя к покорности. Сейчас все обещания забыты, и владетель Гвеллаха знает это. Ему лучше биться на своей территории.

– Это разумно. Ну а что мы будем делать, если натолкнемся на отряд такого барона?

– Всё будет зависеть, насколько плохо он относится к Танкреду. – пожал плечами Тахиос. – Я всё же видел многих из них и помню, как они себя ведут. Бенорты не желают видеть южан на своей земле, просто не хотят сражаться под знаменем герцога, так что я могу сказать, что от его имени прошу помощи или что-то в этом роде. Или наоборот – что воспользовался моментом и бежал из-под его власти. Нас, правда, могут счесть предателями и шпионами, но…

– Как и в любом другом уголке вашего чудесного герцогства, – поняла его мысль дева. – А Танкред по-твоему что – так и будет сидеть в Алтутоне?

– Он Пёс Тьмы и я не знаю его мыслей, но он ненавидит этот город и до последнего будет пытаться подчинить его себе, чтобы иметь надёжный тыл. Земли Бенорта незнакомы ему, и враждебны, а Танкред – трус.

Дева помолчала, переваривая услышанное.

– Ладно. И напоследок скажи – что будет, если мы всё же попадем в руки этого самого Белона Красивого? Только честно. Мы сумеем выпутаться?

– Он видел, как я уходил из замка после резни… но он благородный человек. Возможно, он отпустит нас.

– Возможно. Честность тебе к лицу, – похвалила юношу Алвириан, подумав о том, что перед границей стоит уединиться и прибегнуть к помощи гадательных костей. – Но как мы разыграем мою карту?

– Твою карту?

– Как ты объяснишь им, кто я такая и почему еду с тобой?

– Ну… – помялся Тахиос. – Ты…

– Что? Твоя жена? – в рассветных тенях зубы Алвириан блеснули тусклым жемчугом, когда она улыбнулась. – Придумай лучше ещё что-нибудь.

– Ты шлюха, которая видела Отера и знаешь, что у него нет шрама в паху, а я под видом своего прокрался в анриакский лагерь, услышал твои россказни у костра, понял что Отер самозванец и силой увел тебя. А?

– Стратег, – поощряющее похлопала своего коня по груди Алвириан, потому что они вышли к журчащей струйке воды, что терялась среди опавших веточек, листьев и нарождающейся зелени. – Давай наполним фляги. Нам пока везет – ещё два дня такой гонки и мы окажемся у границы. И да, раз уж мы прекратили играть в молчанку, скажи мне, почему ты не попытался убить Снио? Ты же понял, что он важная птица.

– Ты не хотела его убивать.

– А ты не хотел ссориться со мной, – задумчиво сказала дева. – Ладно, немного подросший юноша, я перестану думать о тебе как о беспомощном пажике.

По подсчётам Алвириан они делали до семнадцати лиг в сутки. Породистые кони пока позволяли им ехать наравне с гонцами императорской почтовой службы, но, конечно, птиц им не обогнать.

Когда местность стала меняться на более лесистую и мрачную, с редкими и неухоженными перекрестками, дева поняла, что Бенорт близко.

Тахиос тоже это понял и не очень удивился, когда Дахата предложила дать небольшой роздых коням, пока она подумает, в каком округе они оказались и чего стоит ожидать. Отдав сироте повод своего жеребца, Алвириан спрыгнула на землю и сошла с тропы, которой они ехали с самого утра. Хоть любопытство было велико, но Тахиос не стал следовать за ней, зная, что скрытное хождение по лесу, да ещё с двумя лошадьми не входит в круг его умений. Вместо этого он привязал жеребцов к дереву и, расседлав, стал обтирать их сухой тряпкой и чистить щеткой, нашедшейся в сумке Алвириан. Сумки он проверил ещё в ту ночь, когда дева остригла себе волосы и не нашел ничего интересного: маленькая статуэтка тролля, пузырек с розоватой резко пахнущей мазью, немножко каких-то благовоний, зеркальце, сменная одежда, моток веревки, точильный камень и другая полезная мелочь.

Алвириан меж тем шла, прикрыв глаза, вдыхая аромат цветущих деревьев и, поддавшись наитию, не останавливалась, пока не наткнулась на старый тис. Это был хороший знак. Шпионка поклонилась дереву и села у его корней.

Достав кости, зажала их в правой ладони, а пальцами левой растерла почку со свисающей прямо у лица ветки. Потом сосредоточилась на вопросах.

– Стоит ли мне продолжать путь с этим мальчишкой?

– Север, дорога, судьба.

– Найду ли я Отера?

– Смерть, удача, испытание.

Дева почувствовала легкий озноб, и не стала больше ничего спрашивать.

Вернувшись обратно она поняла, что отсутствовала довольно долгое время – жеребцы были вычищены, а Тахиос, сведя их с тропы, прикорнул, опершись о седло. Алвириан специально наступила на громко треснувший сучок и махнула рукой мгновенно вскочившему напружинившемуся сироте.

– Это я. Молодец, что позаботился о лошадях. В путь, граница близко.

К вечеру они доехали до пригорка, с которого была видна река с обрывистым высоким левым берегом и пологий правый берег, на котором высились укрепления имперцев. Река текла с Кантабрийских гор и служила естественной границей между Анриаком и Бенортом. Чуть далее к востоку она сливалась с ещё одной речушкой, поворачивала во владения герцога, и, минуя их, текла через весь Туэркин, собирая окрестные ручьи и, разливаясь, впадала во Фрийтос, неся в своём нижнем течении верткие корабли торговцев. Здесь же было узко и неглубоко, но армии переправлялись десятью лигами восточнее – там холмы чуть отступали, и меж ними издавна вился южный тракт.

Алвириан долго всматривалась в темнеющий вал с дозорными башнями и голый берег, на котором дисциплинированными солдатами выкашивалась даже трава, не то, что камыши. Тахиос наоборот, прислушивался к тому, чтобы их не застали врасплох в том месте, где они остановились.

– Они перешли реку, – наконец заключила дева, удовлетворившись осмотром. Сейчас на нашем берегу гарнизон уменьшился втрое, если не вчетверо. Многие там, – кивнула она, имея ввиду обрывистый правый берег, на котором так удобно было держать оборону против прямого удара, но фланговой атаки бенорты вероятно не выдержали и отошли, оставив свои укрепления.

– Нет, – спокойно возразил Тахиос. – Они знают, что если их выбьют оттуда, то реки достигнут только мертвецы, а держать усиленную оборону на таком рубеже, когда ваши войска наступают, не имеет смысла. Потому там сидит с десяток дозорных, которые если что успеют спуститься и переплыть на этот берег под защиту вала, а остальные крупными отрядами очищают окрестные деревни.

Алвириан искоса посмотрела на него.

– Сколько тебе лет?

– Будет семнадцать этим летом.

– Ты участвовал в набегах этих…?

– Ходил ли я в походы? Нет. Танкред предпочитал сидеть дома и властвовать над сверстниками. Вернее, унижать и издеваться.

– Значит, тактике вас обучали в замке.

Тахиос молча кивнул, хотя мог добавить, что Барах тоже давл им книги о разных знаменитых полководцах, хотя читали их от силы три человека, в том числе и он.

– Посмотри-ка на меня ещё раз, – велела дева и юноша вновь повернул голову. – Хм… вести о нас наверняка уже дошли до границы, но кто будет искать, – она проворно отстегнула свою кваддару, – кто заподозрит шлюху и сынка аристократа, что отправились прогуляться при полной луне?

– Это я-то – сынок? – фыркнул Тахиос. – У меня акцент, хоть я и понимаю «сородичей», – он сдержался, чтоб не сплюнуть и это далось ему легче, чем он думал.

– Старые фамилии говорят с таким «акцентом», – дева ловко скинула с себя плащ и куртку и, вытащив рубаху из штанов, завязала концы узлом, открыв пупок. Куртку она перебросила юноше – та была вычурней, чем у него, а плащ небрежно набросила на плечи. – Одевай. Считается, что это говорит о древности рода. Поэтому тебе даже не обязательно иметь форму – в свободное время. Ты будешь Мадис Раулад, конь у тебя под стать имени, так что просто держись наглей.

– А он уже имеет право носить кваддару? – спросил Тахиос, намекая на старинный обычай, по которому офицеры-ветераны с пренебрежением относились к щитам и мечам, поражая врагов в битве только кваддарой, чтобы доказать своё мастерство.

– Не знаю, – сказала Алвириан. – Но вряд ли. Свой меч подвесь сзади к седлу, так, чтобы удобно было взяться за рукоять. Говори всем, кого встретим, что ты прибыл в эту дыру на службу и тебе нужно на тот берег. Грози разжалованием и прутьями, но палку не перегибай. Если почуешь что – молчи, я сыграю роль твоего языка.

– Милый, – сказал Тахиос.

– Что?

– Ты забыла добавить – милый.

– Да пошёл ты. Давай сюда иглы и трубку, тебе будет не до того.

Они натолкнулись на патруль на опушке.

– Стой! Кто вы и куда направляетесь? – раскатисто спросил молоденький офицер, стараясь выглядеть бывалым воякой. Он наверняка стыдился того, что остался в тылу – даже не на вражеском берегу! – и оттого был суров.

– Я Мадис Раулад, – покачнувшись, с ехидцей сказал Тахиос, словно давая понять, что он видит служаку насквозь. – Еду на службу в третий приграничный округ. Мне нужно на тот берег.

– Вашу подорожную, – чуть смутившись сказал офицер.

– Какую подорожную? – развязно вмешалась Алвириан. – Его сам Каранис Бартла в лицо знает, и ждёт как сына родного, на кой ему подорожная. Давай мы проедем, потому что не хотим ночевать в вашей казарме, а хотим уже наконец до восхода луны оказаться на-том-бе-ре-гу!

– Тише, любезная, – побледнев, бросил юноша. – Мы на военном положении и правила…

– Да ладно тебе, – сказал вдруг один из кавалеристов, чья спокойная лошадь щипала траву, склонив голову к обочине, – пусть проедут. Стратиг не любит ждать. Давно вы добираетесь? – по-свойски обратился он к парочке, игнорируя возмущенный взгляд офицера. – Я сам из столицы и быстрее чем за три дня не успел бы, а у вас, вижу, дорога более долгая была…

– Спасибо, служивый, – томно промурлыкала Алвириан, – мы и вправду не шпионы, как ты можешь заметить, и замолвим за тебя словечко перед Бартлой. Скажи что ты хочешь?

– Прекратить! – повысил голос офицер и даже привстал на стременах. – Я здесь говорю от имени…

Кавалерист небрежно кольнул своей пикой круп офицерского коня и тот, взбрыкнув, понесся вперед, толкнув жеребца Тахиоса, вставшего на дыбы.

– Добро пожаловать в третий округ, – шутливо отдал честь кавалерист, – езжайте смело, мы придержим юнца. Меня зовут Дилас из Скахены.

– Спасибо, Дилас, – проронил Тахиос, справившись с конём, – я думаю, при штабе понадобятся люди со смекалкой как у тебя.

– Можете на меня рассчитывать! Вам нужно проехать поселок и свернуть влево – там будет проход, – бравым голосом ответил солдат и кивнул своим, – поехали, ребята.

– Это всё хорошо, – шепотом сказал Тахиос Алвириан, когда они подьезжали к казармам, за которыми виднелся темный вал с частоколом и башнями, – но бумаг у нас так и нет, и как мы…

– Тише! – шикнула дева. – Предоставь всё мне.

Луна постепенно всходила на небо. От реки веяло прохладой и потому все солдаты предпочитали сидеть в душной казарме, попивая дешевое пойло и играя в кости.

Они ехали вдоль вала, и сирота чувствовал, как его спину сверлят недоуменно-любопытные взгляды часовых. Дахата держалась более развязно. С правого берега у воды прокричала большая выпь. Тахиос смотрел вперед, ощущая рядом присутствие чего-то громадного, тёмного и чужого.

«Это Бенорт, – понял он. – Край, противящийся всему… этому».

Дахата натянула поводья, юноша повернул голову в её сторону и понял, что чуть не проехал ворота.

На них, помаргивая, смотрел паренёк, который только что принес запасные факела и вставил их в петли, собираясь зажечь.

Сверху дозорный, видя, что дальше Алвириан с Тахиосом не поедут, грубо спросил.

– Кто такие?

– Миленький, спустись, а? – капризно проныла Алвириан. – Нам к Каранису Бартле надо. Вот как надо! – она провела ребром ладони по горлу. – А вы все сплошь тут злые как псы. Офицерик этот ваш бумаги отбирает, скачет куда ни попадя, спасибо Диласу, пропустил нас…

– Дилас из Скахены что ль? Этот проныра лезет везде, – недовольно ответил легионер. – Вы-то кто такие, а?

– Я Мадис Раулад, – повторил сирота, стараясь, чтобы голос звучал утомлённо. – Это моя любовь Вирта. Нас ждут в штабе начальника третьего приграничного округа, потому что там я буду проходить службу в чине …

– Ага, ждут не дождутся, – негромко буркнул солдат. Он переступил с ноги на ногу, щурясь на огонь факелов, что зажег мальчишка.

– Новости часто приходят с той стороны? – лениво поинтересовался Тахиос.

– Да почитай каждые три дня.

– Так ты дашь нам проехать или ещё одного командира побеспокоим? – высокомерно осведомилась Алвириан, видя, что воин не спешит спускаться. – Кого потом зашлют за козами прибирать, как думаешь?

– Да прибери вас всех язва гнойная, – тихо ругнулся легионер. – Выскочки богатеи, тут все равны… Масни!

– Что? – ответил невидимый дозорный с другого поста.

– Посмотри там, я сейчас спущусь.

Тахиос разглядывал паренька, что отступил в тень вала, делая вид, что занимается своими делами, исподтишка наблюдая за незнакомцами.

– Эй, мне понадобится слуга в лагере. Тебя тут хорошо кормят?

– Так взяли бы своего! – дерзко ответил мальчишка, на всякий случай отдаляясь ещё на два шага.

– Господин Раулад, ему и здесь хорошо живется, – вступился спустившийся легионер. – Берись давай, что встал! – прикрикнул он на парня. – Рвань чумазая, ну, тащи же, ну!

Тахиос спрыгнул с седла и помог им сбросить на землю бревно-засов.

– Офицер мне сказал, что лагерь Бартлы близко. Так ли это?

– Да к утру доберетесь, – мстительно сказал легионер. – Минуете брод и по тропинке вверх, там наши на вершине сидят, они подскажут.

Тахиос полез в кошель, который тоже отдала Алвириан и небрежно бросил мальчишке золотой.

– Выпьете за моё здоровье и успех кампании. А ты, если захочешь, найдешь меня в штабе.

– Бывайте, солдатики, – сладко пропела Алвириан, выезжая из-под защиты стен.

Тахиос пришпорил жеребца и оказался на открытом пространстве, заливаемым лунным светом.

Река блестела, как стальной клинок.

– Бери левее, там лошади по брюхо! – глухо крикнули из-за закрывающейся створки.

– Догоняй! – дурашливо крикнула дева, посылая своего коня в галоп.

С разбега они влетели в воду, подняв тучу брызг, и сирота на миг почувствовал небывалую легкость в груди. Это была свобода. «Я живой! – хотелось крикнуть ему. – Я есть!»

Они были на середине потока, и умерили темп, потому что вышли на глубину, и тихое течение всё же ощутимо сносило вбок.

– Обманул нас служивый, – сказал Тахиос, давая понять, что это не страшно на самом деле, это ничего, выберутся.

Дева не ответила. Возможно она думала как их примут на той стороне. Рядом плеснула хвостом рыбёшка. «Почему мне хочется говорить? – подумал юноша. – Мне петь хочется, танцевать…»

За валом гулко и тревожно взревела труба.

Шпионка обернулась через плечо, словно этого и ждала всё время.

– Поторопись!

– Думаешь, офицер нас сдал?

– Может, и он, но я опасаюсь других.

Тахиос вспомнил об убийцах, но не поверил в предположение девы. Словно почуяв его недоверие, Алвириан бросила:

– У них нюх на таких как мы. Их натаскивают на жертву.

В потайном кармане она отыскала кольцо и одела его на палец. «Зачем? – хотел сказать сирота. – Ведь именно по нему нас скорее опознают».

Но не сказал, потому что почувствовал в действиях девы обреченность. Это ничуть не испугало его, а наоборот успокоило.

– Я пришел сюда не за тем, чтобы вот так просто умереть, – процедил он сквозь зубы. Кони, отряхиваясь, выбрались на берег и Алвириан тотчас погнала к ручью, что впадал в реку – там была единственная удобная для всадников дорога.

Тахиос взглянул наверх и увидел, что над обрывом появилась человеческая фигурка с факелом. Впрочем, при ползущей вверх луне факел только мешал.

– Гони!

– Дахата! Верни мне трубку и иглы!

– Пропадешь! – крикнула ему дева, но Тахиос не сдавался.

– Ты боишься их, и они знают это! Значит, у меня есть шанс!

Алвириан ожгла его взглядом.

– Глупец!

Выше по ручью конечно же была засека, сооруженная бенортами и конечно же там стояли двое легионеров, тревожно вглядываясь во тьму с копьями наготове. И в любой момент им на помощь могли прийти товарищи сверху, вооруженные луками или дротиками.

– Именем Снио Серого – пропустите нас! – загодя прокричала дева, высоко поднимая руку с раскрытой ладонью.

– Стоять! – непреклонно прокричал невысокий крепыш пропитым голосом. – Ты будешь стоять на месте, красотка, пока мы не разберемся что там к чему.

Вместо ответа Алвириан швырнула нож и легионер упал с завала с коротким вскриком. Его товарищ ткнул сверху вниз копьём, метя деве в лицо, но та увернулась, схватилась за древко и рывком опрокинула солдата под копыта своего коня. Спешившийся Тахиос проворно свернул шею солдату и стащил с его головы шлем.

– Что ты делаешь? – спросила шпионка, пытаясь объехать завал слева, и краем глаза видя, как он снимает с мертвеца нагрудник и пытается взгромоздить его в седло. Жеребец храпел и не хотел стоять смирно.

– Да помоги же мне! Это наш шанс. Я притворюсь здесь мёртвым, они минуют меня, и я ударю в спину. Забирай свою кваддару, отдай мне только сонные иглы. Этот, – юноша вновь подтолкнул труп, – сойдёт за меня, если мы привяжем его.

Алвириан думала мгновение, затем решительно соскочила с коня.

– Зачем ты делаешь это? – вновь спросила она.

– Считай, что я хочу доказать, что мы равны, – улыбнулся ей юноша.

«Он никак не может поверить в свою смерть. Он молод, храбр и… благороден», – неожиданно призналась себе дева.

– Пошли, пошли, – поторопил Тахиос.

Они обогнули завал, обрубая царапучие ветки, и Тахиос наметанным взглядом определил для себя место «засады».

Спрятав трубку под плащом и нахлобучив шлем на голову, он привалился к торчащему стволу в двух шагах от второго легионера, что лежал с остекленевшим взглядом и нож под углом торчал из его шеи.

Дева шагнула к мертвецу, и забрала клинок, а потом провела ладонью по лицу Тахиоса и он ощутил на своих губах солоноватый вкус крови.

– Я обязательно обернусь, – пообещала ему дева, чувствуя, что эти слова как-то меняют её жизнь. Но она хотела их произнести и когда произнесла – стало легче.

– Езжай, – только и сказал сирота. – Слишком многие дарили мне жизнь.

Сверху несколько человек продирались сквозь заросли, пока невидимые и на миг Тахиос почувствовал себя в ловушке.

«Лиг, обереги меня! Они должны прийти первыми».

Алвириан поехала руслом ручья, прикидывая расстояние от кустарника до открытых склонов.

Они и пришли первыми. Юноша лежал и вслушивался – не плеснёт ли вода, возвещая о погоне с той стороны, как внезапно в трех шагах от себя заметил движение, и первый из разведчиков скользнул к ручью.

Он на миг застыл, держа дротик наготове, и к нему присоединились ещё двое и один из них нёс арбалет.

– Ушли вверх, – отрывисто поделился главный. – Проверь, что с Ламри и Снулисом.

Тахиос незаметно напряг правую ногу, чтобы было удобнее вскочить, и покосился на копье стража, что валялось в шаге от него, блестя наконечником. Трубка так и лежала под плащом, чтобы удобно было схватить левой рукой, а пальцы правой сомкнулись на рукояти кинжала, будто в предсмертной судороге.

Разведчик склонился над своим сотоварищем, и юноша набросился на него, полоснув кинжалом по шее.

Тот, у которого был арбалет отреагировал мгновенно, но всадил болт в своего же, потому что Тахиос удачно оттолкнул его от себя. Подхватив с земли копьё, сирота мощным броском расправился с арбалетчиком и едва увернулся от меча главного этой троицы. Этот был ветераном, а значит опытен и быстр.

Но сирота не собирался с ним биться – он просто метнул иглу, не прибегая к трубке, и попал легионеру в щёку.

Тот сделал несколько замахов мечом, Тахиос, отпрыгивая, кружил вокруг него, посматривая в сторону завала. Потом легионер внезапно упал лицом вниз и застыл. Юноша выдернул иглу и выпрямившись, прислушался. Слева на гребне холма он увидел далекие фигурки всадников – это Дахата медлила скрыться. Мелькнула мысль поднять арбалет, но он услышал лошадиное ржание со стороны реки, и сердце вновь часто забилось в груди. «Там две лошади – Дахата была права, когда говорила что они охотятся только сами по себе. Тем хуже для них!» Тахиос вновь устроился на прежнем месте, на сей раз вложив кинжал в ножны, чтобы обе руки были свободными. В трубке уже лежала игла, оставалось только поднести её к губам и попасть. Игла была достаточно длинна, остра и тяжела для того чтобы пробить кожаные штаны, или голенище сапога, на что сирота и надеялся. «Они не рыцари, они не будут носить полный доспех, разве что кольчуга, шлем и наручи…»

Топот копыт был громовым. Луна поднималась вверх – сирота это отчетливо видел. Потом хруст сучьев и осыпающихся мелких камешков раздался, казалось, прямо у него за затылком и он закрыл глаза.

Они заехали с двух сторон и даже с сомкнутыми веками Тахиос почувствовал их пронзительные взгляды. Это были настоящие волки – безжалостные и хладнокровные.

– Вон там, – вдруг сказал один из всадников, тот, что слева. Они подхлестнули коней, а Тахиос стремительно поднёс трубку ко рту.

Он опоздал на миг и игла попала в бок жеребца, от чего тот вздрогнул и сбился с шага. Всадник, почуяв неладное обернулся в седле и увидел сироту, торопливо перезаряжающего оружие, потом жеребец споткнулся вновь и убийца, сообразивший что к чему, выдернул ноги из стремян и ловко скатился с седла по направлению к юноше.

Тахиос успел выстрелить второй раз, потом трубка распалась у него в руках, он увидел косой блеск клинка, безумно сосредоточенное лицо врага, отступил, едва успев достать меч, ударил дважды, не ощущая ответных уколов и третьим, когда противник пошатнулся, успел свалить его на колени, застыл, тяжело дыша, ощупывая левой рукой разрезанный в трех местах кожаный нагрудник. «Повезло, что успел защитить шею. И что кольчуга под одеждой. Где второй!?» – вскинулся Тахиос. Второй был уже в тридцати шагах от него и гнал как сумасшедший вверх по склону.

Юноша прыгнул к арбалету, зашарил у арбалетчика на поясе и, изогнувшись, уложил стрелу в канавку, оттягивая тетиву крюком, сорванным с пояса у мертвеца. Когда он приложил приклад к плечу, то понял, что не успевает толком прицелиться, но всё равно выстрелил. И промазал.

Ударив со злости арбалетом о землю, Тахиос сорвал с себя нагрудник, подхватил свой меч и побежал. Он умел бегать наравне с лошадью, если недолго.

«Сейчас взберусь на холм и увижу их. Главное – не ударили бы в спину». Он не верил, что к засеке спустились все разведчики.

Плеск ручья от слышал отчетливее топота копыт и это злило юношу. Едва не сбив дыхание он продрался сквозь заросли и, пригибаясь, достиг кромки оврага внизу которого бежал ручей.

И увидел деву, окруженную тремя воинами. Убийца кружил на своем жеребце чуть в стороне. Тахиос припал на одно колено, чтобы его не заметили прежде времени и до крови закусил губу.

Алвириан билась великолепно, и два трупа валяющихся в траве, доказывали, что просто так её не взять.

«Она замешкалась, и они подстрелили её коня», – понял Тахиос. Хотелось незамеченным подобраться поближе, но сирота знал, что всадник увидит его. «Он попытается стоптать меня. И это хорошо». Иглы у юноши ещё оставались. Тахиос достал четыре штуки и осторожно вставил между пальцами левой руки, а потом молча бросился вперед.

Как юноша и предполагал, убийца атаковал, как только он сделал два шага.

Увернувшись от конских копыт и выдержав мощный рубящий удар, от которого заныла кисть, Тахиос с расстояния в пол-локтя вогнал три иглы в бедро всадника. Четвёртая уколола коня. Поняв, что проиграл, убийца прыгнул с седла на сироту, и они покатились со склона. Это помогло Тахиосу избежать удушающего захвата, а когда они остановились, налетев на какой-то полузахоший куст, враг уже ослаб и сирота, вдавив его коленом в землю, кинжалом вскрыл ему горло от уха до уха. Перед глазами всё качалось. Оступившись, Тахиос тем не менее упрямо поспешил вверх, стремясь увидеть Дахату.

Её уже сбили с ног и скручивали руки ремнем, причем один из воинов сидел на земле, зажимая рану чуть выше колена. Двое других тяжело дышали, негромко переговариваясь между собой. Сирота поднял блестевший в траве меч и взялся за рукоять обеими руками.

– Отпустите её.

Они уставились на него, будто он вышел из преисподней. Потом один из них, что упирался сапогом в поясницу шпионки, сказал:

– Да будь ты проклят…

Ни распрямиться, ни договорить Тахиос им не дал. Он прыгнул вперед, и пользуясь длинной своего клинка сначала прикончил ближнего к себе, а потом зарубил второго, которому дева очень удачно подсекла ноги. Освободив ей руки юноша развернулся к последнему солдату. Тот сидел спокойно, хотя глаза его блестели в свете луны как два драгоценных камня. В наступившей тишине было слышно как фыркает конь, бродящий в отдалении с привязанным мертвецом на своей спине.

Алвириан, подобрав кваддару, встала за плечом Тахиоса.

– Он твой, – сказал ей сирота, а сам побрел за конем.

За своей спиной он слышал приглушенные голоса, потом дева догнала его.

– На той стороне оврага у них есть лагерь и две лошади. На одной из них наверняка поскакали к ближайшему отряду на этом берегу, но мы можем успеть прихватить вторую и уйти вверх по реке.

Тахиос причмокнул губами, успокаивая жеребца.

– Что ж, так и сделаем, как только поймаем вот этого. Почему они не взяли с собой воинов с того берега? Мы были бы уже мертвы или в цепях.

– Когда это мастера зовут себе на подмогу детей? – вопросом на вопрос ответила Алвириан. – Они знали, что разведчики не смогут нас взять, лишь задержат, и рассчитывали поспеть к тому времени… И поспели. Ты можешь гордиться, хоть и одолел их обманом.

Тахиос хмыкнул, поглаживая жеребца по лоснящейся шее.

– Теперь ты видишь что хоть в чём-то мне можно доверять.

– Вижу, – согласилась Алвириан, вспоминая, как катились кости: север, дорога, судьба; смерть, удача, испытание. «Кто же ты, Тахиос? Какую роль ты сыграешь в моей жизни?»