Поиски мира

Глава 12

Над Ангмассаликом поднялось белесое солнце. Горожане спускались к закованной льдом реке и прорубали затянувшиеся льдом проруби, чтобы достать воды, отряды солдат, возглавляемые рыцарями, отправлялись в разные уголки марки, бойко кричали разносчики горячих пирожков и продавцы угля.

Тахиос проснулся, вспомнил о Кискейлте, о том, что толковал вчера мальчишка и решил немного пройтись. Вряд ли солдата отпустят из замка рано утром, если, конечно, не заставят скакать с ответом обратно.

Сирота оделся, вышел из трактира и добрался до горбатого мостика через речку, который он приметил ещё вчера. С него было отлично видно центральную часть города в обе стороны, лучший обзор представляла только центральная башня Мриермэля. Юноша постоял, всматриваясь в дома и проходящих мимо людей, потом медленно побрёл к площади, отгоняя от себя мысли об Алвириан и сделал большой круг, обойдя замок с северной стороны. Он помнил, возле каких ворот повстречал мальчишку и решил вновь отправиться туда, чтобы расспросить его кое о чём.

Алвириан, успевшая вчера вечером проследить за Тахиосом и удостовериться, что тот действительно остановился в «Золотом Лосе», а так же переговорить с Нигелем, спала дольше, чем сирота.

Проснувшись, дева попрощалась с Хлисти, которому явно не терпелось уехать, но который обещал выполнить все её указания, и осталась одна. Она подумала о костях, потом прогнала эту мысль и стала проверять своё вооружение. Нигель предложил провернуть дело этой ночью – всё складывалось удачно для него, и он не хотел тянуть, если дева готова.

– Только одно условие, моя хорошая, – сказал похожий на борова тюремщик, с гладко выбритой головой. – Если тебе приспичило поговорить с этим узником, что ж, валяй. Но тебе придётся войти в замок без моей помощи.

Алвириан, которая помнила о Рингере и Фрольде – согласилась.

– К третьей страже я буду ждать тебя у входа в башню. Не раньше. И не позже – иначе можешь хоть все коготки о дверь обломать.

– Я запомню, – в дверях Алвириан обернулась. – Нигель. Тебе зимой не бывает холодно?

Он захохотал, отирая своей громадной пятернёй лицо.

Её тревожило непонятное предсказание костей. Дева зажгла свечу и стала смотреть на пламя. Если понадобится, она могла просидеть так до вечера, сосредоточившись.

В двенадцать лет, укротив Красотку и промчавшись на ней до самого конца владений, вернувшись только к вечеру, Алвириан нашла отца, сидевшего в беседке за столом. Перед ним горела толстая восковая свеча и стояла чаша с вином. Он смотрел на огонёк, но знал, что она стоит за спиной.

– Скажи, дочь моя, я был тебе хорошим отцом?

– Да, – немного растерявшись, ответила Алвириан.

– Я учил тебя тому, о чем ты просила, и не препятствовал твоим забавам.

– Что случилось?

– Когда твоя мать умерла шесть лет назад, она просила оберегать тебя. Сегодня бы ей исполнилось тридцать.

– Папа? – позвала Алвириан. Ей хотелось, чтобы он обернулся.

– Ты умеешь стрелять из арбалета, владеешь мечом и кинжалом, легким копьём, но я не думал, что ты захочешь применить эти знания…

– Но я хочу! Я стану как бабушка, буду водить в походы…

– Алвириан, мы бедны. Мне не вооружить и сотню людей. Тем более ополчение – это не регулярные войска. Возариус, слава Единообразному, избавил нас от угрозы со стороны Мохаристана…

– Но остались и Магерлан, и Туэркин, и Пуща! И бенорты на севере! – запальчиво крикнула девочка. – И если надо записаться в армию – я запишусь, так и знай! Я сплю на земле, умею обходиться без пищи три дня и скакать в седле сутками! Меня возьмут!

– Разве что в гонцы, – покачал головой отец, представляя себе этот позор.

– Я всё равно сделаю это!

– Я знаю.

И он замолчал. Алвириан поняла, что он принял решение, и ждал её, но не знала – какое. Она подошла и положила отцу руки на плечи.

– Папа?

– Скажи – зачем ты убила его? – спросил отец, не обернувшись.

«Ему уже донесли!» – поразилась девочка.

– Он был вором! Я его выследила!

– Да, догнала и стоптала конем, а потом вонзила нож в грудь. А украл он всего лишь гуся…

– Всё было не так! Он стал поносить меня… – Алвириан вспомнила исказившееся лицо паренька и ругательства, которые он кричал, держа в руках короткую увесистую палку. Он был голодный, тощий и злой. Она убила его честно – Красотка только толкнула вора в траву…

– За такое преступление, – отец выделил последнее слово, – мальчишке грозили бы вырванные ноздри и год работы на семью той женщины. Или выкуп, который он конечно же не собрал бы…

– Я поступила правильно! – выкрикнула Алвириан, топнув ногой. – Он напал на меня!

Она вспомнила, как соскочила с седла, насмехаясь над неудачником, а он, не выдержав, бросился на неё, несчастный, ничего не умеющий глупец. Даже и не понял, как она оказалась рядом, лишь посмотрел на рукоять кинжала, торчащую из впалой груди…

– Может быть, – помолчав, согласился отец.

– Ты не веришь мне!? – девочка сжала кулаки и злые слёзы выступили у неё на глазах. – Он же вор, а я твоя дочь!

– Ты моя дочь, Алвириан. И твоя мать просила меня заботиться о тебе, – как эхо повторил отец, смотря на колеблющееся пламя свечи. – И ты хочешь быть воительницей.

– Да! Что в этом плохого?

– Так тому и быть, – ровным голосом ответил отец.

На следующий день он отвез девочку в Кавлу, а через год обучения, что было очень быстро, Алвириан отправилась в «Дом» в Ар-Тахасе.

Она не видела отца уже восемь лет, только знала, что он до сих пор живёт в своём имении и разводит лошадей. Сегевел никогда не запрещал ей видеться с родителем, но она ни разу не воспользовалась случаем, чтобы заехать домой.

Свеча мигнула, и дева очнулась от своих дум. Вновь пересчитав золото, она вызвала слугу и приказала ему принести таз с горячей водой.

Тахиос дождался Кискейлта и теперь они сидели углу за самым маленьким столиком, потягивая тёмный эль.

– Скоро обратно поедешь?

– Ещё не решили. Может, останусь в гарнизоне до весны. Весной всегда перестановки происходят… но после того, как мы видели… – амалер огляделся по сторонам и снизил голос до шепота, – сам знаешь кого, меня всё больше тянет на родину.

Тахиос кивнул.

– Слушай, я вот тут подумал, может ты знаешь… в общем, когда я путешествовал по Бенорту – мне помог один архивариус. Хорошо помог. Ну, где здесь можно найти подобных людей? За сведения о Зеркале я заплачу…

– Друг мой, – рассмеялся горец. – Я ничего не знаю о таких вещах. Но ученые мужи в Ангмассалике имеются, несомненно.

– Может быть, ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы мне помочь? Собиратели древностей…

– Это надо обдумать, – важно ответствовал амалер. – Выпьем пока.

– Что ж, поддержу.

«Мальчишка и то больше сказал! Но как же подобраться к главному?» На миг юноша словно увидел себя со стороны: осторожные, выискивающие слова, намёки… Тахиос стал неприятен самому себе и решился, поднимая очередную кружку.

– Прости моё любопытство, ты уже рассказывал мне в дороге, ради чего вы все здесь, но… все ли так заинтересованы в победе?

– О чем ты?

– А не случалось у вас такого, что кто-то в гарнизоне был нечист на руку? – осторожно спросил сирота.

Кискейлт нахмурился и посмотрел по сторонам.

– Зачем ты хочешь это знать?

– Не сочти, будто я привык к такому образу жизни, но в моих делах… лучше всего… в них иногда могут помочь вот такие люди…

Горец стал угрюмым, и в молчании опорожнил свою кружку. Потом хватил кулаком по столу.

– Ты мне нравишься, парень! Но то, о чём ты говоришь… ладно, забудем. Давай выпьем ещё.

Они опорожнили ещё по кружке. И ещё. Голоса их стали громче.

– Ты думаешь, мне нравится тут служить? Моя родина – Къёккендемлинг! Там, в горах могилы моего отца и матери, там мой клан воюет с этими свиньями из Индэльгейма, и спускается к морю, чтобы плыть на запад, на север, на юг – куда позовёт душа! А я сижу здесь, иногда бок о бок с грабителями, насильниками и трусами, и жду, когда со скал спустятся беловолосые убийцы с топорами наперевес и погонят нас, как зайцев. Мне ещё повезло, что я попал к Домарду, – он бесстрашен и его не проведёшь, мы славно рубились под его началом два года назад…

Тахиос навострил уши.

– Под Гарном? С этим, как его, старшим сыном который должен был стать герцогом в Бенорте?

– Да нет, во славу Трёх Святых, с Отером мы не встречались – он бы нас покрошил, его и взяли-то случайно… нет мы там не были… если хочешь спросить об этом, надо спрашивать Фрольда, – несмотря на опьянение, Кискейлт улыбнулся несколько нервно.

– А это кто такой?

– Маладший брат нашего главного казначея. Чернокнижник, вот он кто. Он там был со своими. Подъехал, правда, после того, как Наорка уже схватили, но без него не обошлось, точно тебе говорю.

– Ладно, – икнул Тахиос. – Спрошу у Фрольда, да.

– Ты слушай сюда. Если тебе жизнь дорога, ты даже не суйся к нему – понял?

– А он что – и вправду чернокнижник? В лягушку меня превратит что ли?

– Фрольд Лёкхед, – горец перегнулся через стол и поймал сироту за плечо. – Это верная смерть. А старший братец – Паэн, его покрывает и если нужно – подкупает нужных людей. Так что забудь. На него и издалека-то глядеть страшно. Выпьем, чтобы забыть его мерзкую рожу.

– Хорошо.

Они выпили ещё. Но несмотря на то, что число пустых кружек равнялось четырнадцати, солдат словно протрезвел. Заплетающимся языком Кискейлт объявил, что ему нужно в казармы. Тахиос безуспешно предостерегал его, а потом вызвался проводить.

Они шли по свежевыпавшему снегу, держась друг за друга и Кискейлт, потрясая крепко сжатым кулаком, называл сироте имена знаменитых воителей его рода.

Перед рвом горец очнулся и сказал, что дальше пойдёт сам. Он показал рукой на подъемный мост, за которым в свете факелов отливала сливовой чернотой опущенная герса и тихо выругался.

– Ты уверен, что хочешь идти туда сейчас? – осведомился сирота.

– Если повезёт, я выберусь отсюда. Бывай, Тахиос.

– Счастливо, Кискейлт.

Сирота пошёл обратно и натолкнулся на патруль, вывернувший с соседней улицы. Четверо солдат окружили его, а сержант посветил факелом, присматриваясь.

– Надо же, что за ночь сегодня, – сплюнул он на снег. – То девка полоумная промелькнёт, то пьяный щенок. Ты чего здесь крутишься? А?

– Сержант, так и вчера, говорят, бродил тут один в плаще… – подал голос один из солдат.

– Кто говорит? А? Ты слышал? – сержант ткнул Тахиоса под ребра, чтобы привести его в чувство. – Это ты был, что ли? Что ты здесь вынюхиваешь?

– Я – ничего, – язык заплетался, но в голове сироты от пребывания на свежем воздухе прояснилось. – Я тут просто.

– Что? Гуляешь что ли в такую темень? Ты откуда приехал, юнец? Бумаги-то при себе?

– Я… они остались, в «Золотом Лосе» оставил, вот.

– Хм, а он не бедный малый, парни. Что ж, может, и нам отсыпешь пару монет, выпьем за твоё здоровье после смены. А? Что скажешь?

– Я пуст, – сказал сирота. – Я друга провожал. Туда.

– Что? Друга? Что за друзья у тебя в Мриермэле? Придётся тебе с нами прогуляться, и, может, там ты по другому заговоришь, – намекнул сержант.

Тахиос независимо дернул головой.

– Да пожалуйста.

Во внутреннем дворе «Речной короны» дева проверила, как вынимается днище у бочки, потом осмотрела лошадей, что должны были бежать в упряжке и, удовлетворённая увиденным, кивнув Хлисти, выскользнула на улицу, закутавшись в плащ.

Стражники на воротах, услышав о том, что дева идёт к Бенегеру Левионскому нехотя подняли решётку и проводили Алвириан по двору, который освещался огромными фонарями, потому что под сводами перекрытий почти не было видно неба.

На втором ярусе её встретил другой отряд стражи и вновь пришлось отдавать приказы сухим тоном, но капитан был не лыком шит и послал одного из своих к графу, и вскоре тот, ведомый любопытством, пришел самолично убедиться, что за странная незнакомка желает проникнуть в его покои.

Алвириан приникла к нему, прежде чем Бенегер успел что-либо сказать.

– Ваша светлость, прошу вас, не говорите ничего, это дело жизни и смерти. Не спешите отсылать меня, умоляю. Позвольте я всё расскажу вам с глазу на глаз.

Рыжеволосый и рыжебородый рыцарь взял её двумя пальцами за подбородок и повернул её лицо к свету. Дева гневно дернула головой, высвобождаясь от хватки. Граф прищурился.

– Хм… я никогда не встречал вас прежде… но вы производите впечатление благородной дамы. Вы в беде?

Алвириан, облизнув губы, кивнула.

– Ладно, – решился граф и отослал стражников. – Прошу вас следовать за мной. И не бойтесь, в Мриермэле вам ничто не угрожает.

По широкой лестнице дева поднялась с ним на третий ярус, и они повернули налево – как почётный гость, Бенегер Левионский жил подле главной башни.

Планировка замка была несколько иная, чем везде – всё пространство было пронизано переходами с решетчатыми воротами, покои графа выходили окнами на речку и вся западная часть города, мигающая огоньками, была прекрасно видна.

– Итак, милая дева, что вы хотели мне сказать? – обратился к Алвириан граф, хлопнув в ладоши. Оруженосец немедленно подбросил дров в камин и бросился к подносу. В комнате было жарко и светло, на стенах висели гобелены со сценами охоты и покаяния Трёх Святых, на полах лежали дорогие магерландские ковры из Камдеи, огромная кровать была под балдахином – маркграф не скупился, знатным особам отводились роскошные покои. Шпионка не удивилась бы, обнаружив здесь клетку с заморскими птицами или пару охотничьих псов, но их не было.

Дева подождала, пока паж поднесёт им вино и отступит к дверям. Села в кресло у камина, изящно отпила из кубка и сочувствующе посмотрела на графа.

– Вы можете дать мне слово, что нас никто не услышит?

– Олио! Поди на кухню, поешь, – небрежно распорядился Бенегер и поставил свой кубок на столик красного дерева. – Когда вернёшься, проследи у двери чтобы мои люди не беспокоили меня.

Оруженосец кивнул и исчез за тяжелой портьерой.

– Вот, теперь мы совершенно одни.

– Налейте мне ещё, граф, – протянула ему кубок дева. – И я расскажу вам удивительную историю.

Бенегер понимающе усмехнулся и взял кубок.

Когда он повернулся к кувшину, Алвириан быстрым движением протянула ладонь над его кубком и бросила туда две крупинки сонного порошка.

– Не обделяйте себя, – с учтивым поклоном сказала она, принимая сосуд.

– Конечно.

Они отсалютовали друг другу, и дева внимательно наблюдала поверх кубка, как граф выпил до дна, а потом покачнулся.

– Сюда, ваша светлость. Вам надо присесть, – шпионка подоспела как раз вовремя, чтобы подхватить обмякшее тело и усадить в кресло. Затем она сняла с его пальца фамильный перстень.

Потом она некоторое время подождала у двери. Услышав, что паж вернулся, дева приоткрыла дверь и поманила мальчишку пальцем.

– Олио?

– Да, госпожа.

– Какая сейчас стража, Олио?

– Вторая, госпожа. Скоро прокричат третью.

– Хорошо. А люди герцога, где они?

Мальчик зарделся, что умилило деву.

– Я всех предупредил госпожа. Тех, кто ещё не спит. Они и никогда не приходили среди ночи…

– Ты славный мальчик, Олио. Окажи мне ещё одну услугу. Покажи мне, где находится тюремная башня.

– Вы не пройдёте туда со двора – она глухая. А зачем вам?

– Твой господин приказал тебе оказывать мне содействие – или ты забыл? – сладко улыбнулась Алвириан. Оруженосец потупился и не посмел возразить. – Так что нам с тобой придётся пройти туда. Я не собираюсь делать ничего предосудительного.

– Да, госпожа. Я верю вам.

– Тогда пойдём, нам надо спешить.

Тахиоса провели сквозь внешний двор, который, впрочем, показался ему похожим на одну огромную залу с перекрытиями и переходами, и доставили на второй ярус.

– Что-то многовато у нас посетителей на сегодняшнюю ночь, – хмыкнул рыцарь, дежурящий на лестнице. – То девка какая-то, то пьяный солдат с границы, теперь этот иноземец… что у него?

– Сэр Лагот, говорят, он вчера ночью ошивался у стен. И сегодня. Просто, проверить привели. Бумаги его в «Золотом Лосе».

Рыцарь испытывающе посмотрел на Тахиоса, потом обернулся к патрулю.

– Вам лишь бы задницы свои в тепло отволочь. Он же просто налакался. Кто видел его вчера, ну?

– Свиллем, – подал голос солдат, стоящий подле сержанта.

– Ну так сыщите мне этого Свиллема, а парня отведите к Мальму, он у нас этим занимается. Но ох и получите вы на орехи, коли разбудите его из-за пустяка. Деньги у простака вымогали?

– Да что вы, сэр! – сержант казался искренне возмущённым.

– Ну-ну. Ладно, ведите. Он хоть понимает по-нашему?

– Говорит, – признался сержант.

– Эй, парень, что они от тебя хотели? Ты нарушил что-то? – обратился рыцарь к сироте.

Тот, уже почти совсем протрезвевший, и довольный, что таким простым способом проникнул за стены Мриермэля, не захотел останавливаться на полпути.

– Просто проверка, сэр рыцарь. Так они сказали. Я немного перебрал, но мои бумаги в порядке. Я не против выяснения. Но, штраф платить не хочу.

– Разберутся, – отмахнулся от юноши сир Лагот. – Ждите здесь, пока всех соберут.

Вскоре явился заспанный дознаватель в мятом балахоне, с полосой от подушки на лице и недовольным голосом приказал следовать за собой.

Оробевшие солдаты, которые внезапно поняли, во что ввязались, неохотно потянулись вслед за старающимся держаться браво сержантом.

В комнате, больше похожей на тюремную камеру, дознаватель быстро зажег две лампадки и сел за стол, раскрыв лежащую там книгу.

– Ну, что у вас там? – ворчливо спросил он у стражи.

– Да вот, брат Мальм, встретился нам возле замка…

– Почему вы его схватили?

– Ну, Свиллем говорил, что вчера видел…

– Да? Ты Свиллем? – дознаватель отвлекся от чернильницы и взглянул на сержанта.

– Нет, но…

– Так пускай Свиллем и говорит, раз он его опознал. Ну?

– Свиллем сейчас придёт…

– Что? – Мальм потер себе глаза, опустил руки и медленно побагровел. – Вы что тут вздумали – издеваться надо мной? Ты, – он ткнул пальцем в Тахиоса. – Понимаешь по-нашему?

– Да, господин дознаватель.

– За что они схватили тебя? Отлил на сапог сержанту?

– Нет. Они решили, что я шпион.

– А ты, естественно, не шпион, – усмехнулся Мальм и внезапно хватил кулаком по столу. – Воды мне быстро принесите! Вон кувшин.

Один из солдат побежал, бряцая вооружением.

– Ну-с, пока Свиллем спешит к нам, я бы хотел узреть ваши бумаги.

– Но они остались в гостинице, – учтиво ответствовал Тахиос. – В «Золотом Лосе».

– Это всё больше напоминает мне бессмыслицу, – со вздохом сказал дознаватель и постучал пером по столу. – Вы что, сержант, не проверили его бумаг, прежде чем тащить его сюда? Или он сознался, что шпион, а теперь решил упорствовать?

– Мы… – начал сержант.

Вернулся солдат с полным кувшином, а за ним вошел другой мужчина, который до сих пор зевал, прикрывая рот локтём.

– Свиллем? – спросил его Мальм, напившись воды.

– Да, господин дознаватель.

– Узнаешь вот этого? – дознаватель бесцеремонно ткнул в сироту пальцем.

– Нет, господин дознаватель…

– Но ты вчера говорил, что видел, как кто-то бродит под стенами! – выкрикнул солдат, стоящий в тени в углу.

– Да их сколь угодно бродит по ночам у стен! – сердито ответил Свиллем. – Почем я знаю что это он?

– А даже если и так, почем мы знаем, что он что-то умышлял? – подхватил его слова Мальм. – А? Вы, скоты, подняли нас с постелей ради того, чтобы мы это выясняли, а сами даже не удосужились проверить у него подорожную! Подорожная у тебя в порядке? – обратился он к Тахиосу.

Тот кивнул.

– Где переходил границу? Кто выписал?

– Сир Домард из Кирнбурга. Там, где у бенортов стоит крепость, называемая «Башней». Я ехал сюда с человеком сира Домард – его оруженосец Кискейлт должен был доставить маркграфу письмо.

– Да ты что… – дознаватель почесал пером кончик носа. – Значит, за тебя есть кому поручиться… ну а вы, – он зыркнул на стражу. – Что застыли? В чем обвиняете его помимо того, что он шпион? Он громил что-нибудь? Может, зарезал кого, а, сержант?

Тахиос с любопытством посмотрел на замявшегося сержанта.

– Когда ты прибыл? – не дождавшись ответа сержанта, вновь обратился Мальм к сироте.

– Вчера, ближе к вечеру.

– Через какие ворота?

– Мы приехали по Южному тракту, …

– Так. Вчера у нас на посту сидел Рив… – дознаватель вдруг зевнул и рассвирепел окончательно. – Так! Ты – бегом к караулке, неси мне вчерашние записи, понял? Ты, мчись в казармы и где хочешь, хоть из-под земли, найди мне этого Кискейлта. Вы, полоумные, ноги в руки и в гостиницу, бумаги у тебя где?

– В седельной сумке.

– Вот сумку его возьмёте и принесёте. И учтите – он проверит, чтобы оттуда ничего не пропало, крохоборы. А теперь быстро выполнять! Ты сиди здесь, – велел дознаватель Тахиосу. – У нас на смене сейчас должен быть Хассе, да его видать в башню забрали для работы… аа, как же спать-то хочется. Я им плетей пропишу, скотам… а ты чего лыбишься? Моли своих богов, чтобы они чего не нашли в комнате твоей, потому что там и до дыбы недалеко будет.

– Я честный человек, господин Мальм, поверьте, – с достоинством сказал Тахиос, которого это всё немного забавляло.

– Да? А зачем прибыл в наш город? Ты откуда вообще?

– Из Анриака. Я охотник за Зеркалом Мира.

– Что? – Мальм протёр глаза. – Что ты сказал?

Дева шла за Олио, дивясь на ярко освещённые переходы – даже во дворце императора были тёмные углы и галереи, тут же не жалели свечей, на развилках коридоров висели по четыре фонаря, видно было далеко и Алвириан подумала, что всё будет несколько труднее, чем предполагалось.

Они вышли из своего крыла и Олио уверенно повернул налево, тут же натолкнувшись на двух рыцарей, несущих стражу.

– Что такое? – холодно спросил один из них на гейцмундском. – Мальчишка, ты куда-то спешишь среди ночи?

Олио обернулся к Алвириан с беспомощным выражением лица.

– Он со мной, господа, – дева протянула вперед руку. На пальце блеснул рубин. – Нам надо навестить кое-кого по поручению графа Левионского.

– Да? В такой час?

– Именно. И дело не терпит отлагательств, поверьте.

– Так кого же? – вступи в разговор второй рыцарь, который был без шлема. Его кудрявые волосы рассыпались по плечам. – Может, вы заблудились, ибо, клянусь честью, далее по этому коридору только тюремная башня.

Дева ощутила, как кровь бьёт в виски.

– Нам нужен Нигель. Сегодня его смена.

Рыцари переглянулись.

– Это так. И это странно, что у Бенегера Левионского могут быть дела с таким, как он. Вы можете поклясться, что граф не умышляет против Марки?

– Клянусь Тремя Святыми и своей жизнью, что нет, – Алвириан сделала левой рукой охранный жест. – Благородные воители поверят бедной женщине?

Кудрявый неохотно отступил в сторону.

– Мы пропустим вам, миледи. И этого пажа, но знайте, что он не должен был посылать вас в такие места. Это бесчестно.

– Я знаю, – еле слышно произнесла шпионка. И добавила. – Но я люблю его.

Второй рыцарь склонил голову, когда они поспешно прошли дальше.

На внешних стенах начали бить в колокол и кричать третью стражу.

Алвириан оглянулась через плечо и поторопила Олио. Они подоспели к обшитой бронзой двери как раз тогда, когда всё смолкло. Дева нетерпеливо постучала, и дверь скрипнула, словно окликаясь.

– Сколь много нетерпения, госпожа, – улыбнулся из полутьмы Нигель и Олио невольно отшатнулся. Лицо тюремщика изменилось. – А мальчишку вы зачем притащили?

– Не твоё дело, – отрубила Алвириан. – Он постоит здесь, ничего не увидит и не услышит и подавно никому ничего не скажет.

Мгновение тюремщик раздумывал, потом, увидев в ладони Алвириан обещанный мешочек, немного посторонился.

– Проходите, так уж и быть. Только теперь это будет стоить вдвое, потому что мы так не договаривались. Я рискую.

– Я согласна. Ты получишь ещё после разговора, – пообещала дева. – Олио, побудь здесь, никуда не уходи и ничего не трогай.

– И никому не открывай, – хохотнул Нигель, брякнув ключами. – Не знаю, зачем тебя сюда привели, но тут в подземелье водятся огромные крысы. Ты же не хочешь поближе с ними познакомиться?

Паж отступил в угол и неуверенно осмотрелся по сторонам.

– Я буду стоять тут, – пообещал он и страх отразился на его лице, когда тюремщик склонился над ним, пристально всматриваясь в глаза.

– Вот и хорошо.

Они с девой пошли меж камер, и стук башмаков Нигеля будил глухое эхо под низкими сводами.

– Молчаливые у меня подопечные, а? А спросишь – почему? – да потому что они знают, что сегодня моя смена. А у меня болтать никому не позволено. На вопросы отвечай, пожалуйста. Шепчись в сторонке, обжимай своего дружка по-тихому, но требовать – ни-ни. Это даже свихнувшиеся понимают. Как ты сможешь своего дикаря разговорить…

Алвириан осматривалась по сторонам. Ей вспомнились застенки в Ар-Тахасе, где пришлось побывать по долгу службы: она должна была опознать нескольких мерзавцев. Шпионка признала, что соотечественники были более изобретательны в устройстве темниц, чем северяне.

Нигель, уловив её взгляды, пробурчал:

– Пыточные у нас внизу. И всех тех, которых треба туда ежечасно таскать, на первом ярусе держат. А наверху – те, кто вроде выкуп готов внести или договариваться. Здесь моё логово. Помощников нет, сам верчусь, так что твою мордашку никто не увидит.

– Вот и славно.

Они остановились у двери и надзиратель рывком отодвинул засов. Из камеры донесся запах человеческих экскрементов и сырости.

– Заходи, красотка, не стесняйся. Я даже свечку вам готов поставить, – плотоядно усмехнулся Нигель.

– Это он? – разыграла сомнение Алвириан, выглядывая из-за его плеча.

– Да, раздери меня Хёрир! – рыкнул тюремщик. – Клянусь моей лысиной, это он. Давай, быстро задвигай сюда свою задницу, болтай о чём хочешь, но уясни – времени у вас пока не догорит вот эта лучина. Потом я хошь не хошь вытащу тебя отсюда за шкирку и отправлю восвояси.

– Сколько будет стоить вывести его отсюда вместе со мной? – быстро спросила дева, сдёргивая с пальца кольцо с рубином.

Нигель каким-то звериным чутьём уловил неладное и напрягся.

– Ну-ка ты…

Дева ударила его расчётливо и точно в низ живота. Потом очень быстро второй раз – во внутреннюю бедренную артерию и отскочила. Надзиратель рванулся за ней, попытался ухватить за плечо, размахнулся, чтобы ударить, но Алвириан вывернулась, оставив в его руках плащ, и покачала головой.

– Посмотрел бы ты на себя со стороны, Нигель. Хозяйство своё по штанам расплескал…

Надзиратель раскрыл рот, чтобы заорать и дева метнула стилет, попав ему точно между зубов. Прислушалась, не спешат ли на шум служители с верхнего или нижнего этажей и, вытащив клинок, вошла в открытую дверь. Света, падающего из коридора, было достаточно, чтобы она рассмотрела изможденного мужчину средних лет с отросшей бородой и волосами, спускавшимися до середины груди. Фигура выдавала в нём воина. Он был прикован к стене, но не выглядел сломленным и даже не был обескуражен её появлением. Алвириан, звеня ключами, подошла поближе и спросила на бенортском.

– Кто ты?

Он усмехнулся, показав зубы.

– Ты знаешь, кто я, дева.

– Скажи мне кто ты, или я сейчас уйду и догнивай здесь до конца своих дней.

– Я Отер, сын Дрима Наорка, герцога бенортского, – он гордо откинул голову под её испытывающим взглядом.

– Хорошо. А теперь поклянитесь мне, ваше величество, что последуете за мной, и я освобожу вас.

– Клянусь, кто бы ты ни была, – звучно ответил герцог. – Своим именем и родом Наорка.

Внутренний голос исподволь шепнул деве, что что-то здесь не так, но времени выяснять что-либо досконально у неё не было. В конце-концов, Нигель привёл её именно к этой двери, а он любил золото и оценивал опасность ложных сведений. Или не оценивал, упрямо шепнул голосок, но Алвириан склонилась к кандалам и, найдя подходящий ключ, открыла их.

– Тебе придётся помочь мне, – сказала она Отеру.

– Да, – отозвался тот, растирая запястья.

Они затащили тело тюремщика в камеру и закрыли её.

– Что дальше? – спокойно поинтересовался Отер.

Дева отдала свой плащ герцогу, и он обратил внимание на сумку у неё на боку.

– Что там? – ты прихватила мне меч?

– Нет, ваше величество. Меч мы заберем на следующем перекрёстке. Накиньте на голову капюшон, держитесь за мной и молчите.

– Как скажешь.

Они быстро прошли к выходу, где переминался с ноги на ногу встревоженный Олио. Увидев их, мальчишка вскинулся, а потом всё понял и побледнел.

– Тихо-тихо, – успокаивающе проворковала Алвириан, приближаясь. – Мы ничего тебе не сделаем.

Олио рванулся к двери, но она была быстрее и оглушила его ударом по затылку. Отер хмыкнул и прислонил пажа в углу, нахлобучив берет ему на лицо.

– Сколько их там, в коридоре?

– Двое. Я управлюсь с ними, и мы раздобудем вам нормальную одежду и доспехи.

– И что дальше? Какой конец твоего безумного плана?

– Доверьтесь мне, ваше величество.

Он схватил её за плечо, прежде чем шпионка открыла дверь.

– Постой. Ты не моя подданная, это видно. Я поклялся следовать за тобой, но кто послал тебя?

Алвириан развернулась и посмотрела на Отера.

– Ваши друзья. Верьте мне. У нас совсем нет времени.

Он впервые выглядел сомневающимся, но потом поборол свои подозрения.

– Учти, даже если я переоденусь, многие здесь знают меня в лицо и их не обманет моя борода.

– Это ничего, я позабочусь об этом, – пообещала дева, чувствуя лёгкий озноб от предстоящей схватки. – Идите за мной, склонив голову.

На посту стояли другие стражи, но ушедшие предупредили их о странной посетительнице тюрьмы. Рыцарь в красно-зелёном плаще и кожаных доспехах тиснёных серебром беспечно сказал своему напарнику:

– Сэр Тильф, только посмотри – её паж больше смахивает на странствующего пилигрима.

– А у Бенегера Левионского мальчишка в оруженосцах, – отозвался тот, инстинктивно поправляя щит. Поверх кольчуги на нём было голубое сюрко с вышитым вставшим на дыбы туром.

– Сэры! – воскликнула Алвириан, разводя руки в стороны. – Мы идём с миром!

Более недоверчивый Тильф потянул меч из ножен.

– Приказываю…

Дева крутанулась на носках, и метательные ножи нашли свою цель.

Рыцарь в кожаных доспехах осел на пол, царапая рукоятку, торчащую под кадыком, Тильфу клинок попал в глаз и он выпустил наполовину вытащенный из ножён меч, скользя спиной по стене.

Алвириан успела подхватить его, прежде чем он упал.

– Ваше величество, что вам больше подходит?

– Это, – указал Отер на тело Тильфа.

– Я помогу вам.

Они стали разоблачать мертвеца и Алвириан отметила насколько собранно себя ведёт герцог. «Ему не впервой это».

– Ваше величество, скажите мне, вы бывали в Мриермэле раньше?

– Да, несколько раз, когда отец посылал меня обсуждать приграничные споры. Не могу сказать, что мне здесь были рады. Последний раз провели с мешком, наброшенным на голову и скорее всего ночью.

Алвириан помогла герцогу натянуть кольчугу поверх стёганки и подала ему перевязь с мечом.

– То есть вы не помните, кратчайших путей?

– Куда ты хотела бы попасть? – Отер примерил шлем и со вздохом положил его на грудь рыцарю.

– В любую башню выходящую на реку. Возьмите плащ.

– И что нам это даст? Ты и сама знаешь, что нужно идти в ту сторону, – показал направление Отер. – Лёд крепок, но мы не успеем дойти до противоположного берега, как забьют тревогу, решетку поднимут и воины на лошадях будут гонять нас как лисиц по улицам.

– Нет, ваше величество. У них будет, чем заняться. Пойдёмте.

– Хорошо, коли так, – пробурчал Отер, подхватывая щит. – Я готов.

– Подставьте мне руки.

– Что?

– Я хочу прихватить фонарь.

Герцог согнул колено и скрестил руки, дева как завзятая акробатка взлетела к ближайшему крюку, на котором висел фонарь, и сняла его.

– Теперь можно.

Они почти побежали по коридору. Алвириан на ходу расстегнула свою сумку. Там на дне лежала тонкая прочная бечева и фейерверки, изготовленные Малтефоном ещё в Илоне.

– Здесь надо повернуть, – сквозь зубы скомандовал Отер.

Алвириан мельком подумала, насколько он измучен и сможет ли выдержать дорогу до трактира. За спиной у них раздались предупреждающие крики – это дознаватели поднялись из подземелья, обнаружили Олио и подняли тревогу.

– Нас ждёт кто-нибудь? – Отер имел в виду помощь.

– Да, – сказала Алвириан, помня об ученике Раммаса.

– А они не хотят отвлечь на себя внимание?

– Не сейчас, – процедила дева. То, что было ей просчитано в таверне, властно заполняло её сущность. «Только бы он не мешал, я не могу таскаться с телом по улицам».

Глухо затрубил рог. Топот, казалось, нарастал отовсюду. Они проскочили очередной перекрёсток под носом у трёх спешащих на зов рыцарей и те с криками побежали за ними. Отер обнажил меч. На лестнице, ведущей вниз, Алвириан на секунду задержалась, доставая подвешенную между лопатками кваддару.

Первого появившегося в проёме рыцаря она огрела фонарем, и когда он вскинул меч, защищаясь, ударила клинком прямо в смотровую щель шлема.

Второй появился справа сбоку, в неудобной для Алвириан позиции, но она толкнула на него более неудачливого воина и вышла из под удара, а появившийся из-за её спины Отер достал рыцаря ударом в плечо. В несколько мгновений всё было кончено, но снизу тоже бежали.

– Нам нужно туда, – Алвириан выровняла дыхание.

– Тогда спрячь свой меч, – посоветовал Отер. – И держись за мою руку будто ты напугана. Бежим.

Они спускались, зная, что двумя пролётами ниже поднимаются солдаты марки и с верхнего яруса тоже спешат воины.

– Огонь, мне нужен огонь, – с этими словами шпионка вновь закопалась в сумке, доставая кремень и огниво. Несколькими неровными движениями она высекла снопы искр, но бумажный фитилёк затлел, и Алвириан раздула его, вытащив гирлянду из связанных трубочек наружу.

– Стоять!

Казалось, сам воздух дрогнул.

Дева метнула фейерверки вниз, под ноги бегущим и вокруг внезапно с грохотом и шипением расцвели алые, зелёные, фиолетовые дымные огни.

Недоумевающие крики смешались с лязгом оружия, когда воины стали сталкиваться друг с другом, не желая вступать в искрящееся облако.

Прикрыв локтем лицо дева толкнула Отера в спину.

– Мы почти пришли – вперёд!

Сзади-сверху снова послышались резкие команды.

Они прорвались на первый ярус, повернули, и оказались на башенной площадке. Оба узких стрельчатых окна были закрыты деревянными щитами с прорезями, через которые дул ветер.

– Сорви их! – Алвириан вновь достала из сумки гирлянду фейерверков и просто набросила её на факел, ярко горящий сбоку от входа. Последняя связка полетела в направлении второго факела, укреплённого на противоположной стене.

Отер, рыча, выломал щит из одного окна, и дева тут же всадила в щель крюк, к концу которого была примотана бухта бечевы. Бечеву шпионка выбросила наружу.

– Отер! – вскричал один из рыцарей, появляясь во входе, ведущем со стены замка.

– Протиснешься? – дева показала герцогу на окно.

– А как же ты?

– Я следом.

Шары и искрящиеся кольца заполнили пространство башни. С треском они взвивались под потолок, отскакивали от стен и пола, разрывались ослепительными вспышками. Отер исчез в окне, деревянный щит развернутый поперек, прочно держался, лишь слегка подрагивал.

С криком на деву выбежал из клубов дыма рыцарь в пластинчатом доспехе, но Алвириан пригнулась, пропустила его и ударила сзади под колено, опрокинув у стены. Она столкнула между собой ещё троих, срывая с себя сумку, ловко отхватила кваддарой лямку и, извернувшись, тоже проскользнула в окно. Намотав лямку на бечеву дева заскользила вниз, видя как из бойниц башни выползают струйки дыма, грязно-серые на тёмно-синем небе.

Через несколько мгновений она толкнула пятками плечи Отера и тот приглушенно выругался.

– Прыгайте, господин, тут уже невысоко.

Наверху всё так же орали.

Они оказались в неглубоком сугробе, выбрались и побежали по льду. Кто-то догадался бросить факел со стен, но он пролетел далеко от них.

– Что дальше?

– Нас ждут. На набережной – мальчишка с лошадьми.

Тахиос посмотрел на дознавателя и устало сказал:

– В нашем роду есть предание, что мы охраняли Зеркало Мира, когда оно было во дворце императора. Но потом жадные до власти «архонты» лишили моих предков должности хранителей и изгнали их из столицы. Мы поселились на границе со степью, так как знали, что оттуда придёт беда, но в одиночку не могли противостоять ей. Случился переворот, Зеркало похитили, а магерландцы переправились через Фарайр. Мы поклялись найти Зеркало и вернуть его нашему императору, сколько бы времени на это ни ушло. Я выполняю клятву.

– Да? – казалось, Мальм заинтересовался. – И сколько поколений вы этим занимаетесь?

Сирота подумал, не разыграть ли ему оскорбление, но то, как щурится дознаватель, навевало на мысли, что он не так прост, как кажется. И даже прикидывается сонным и рассерженным, чтобы в нужный момент изменить поведение.

– У вас есть какие-нибудь точные сведения? – продолжал допытываться дознаватель.

Тахиос пожал плечами.

– Нас ведёт провидение. Иногда мы выходим на след, иногда теряем его и просто собираем слухи, читаем ненужные книги и впустую тратим золото. Но след всегда находится. Если приложить достаточно усилий, всегда можно обнаружить то, что скрыто.

Один из солдат в углу уважительно засопел и именно в этот момент все услышали, как загудел рог.

– Это ещё что? – Мальм поднялся со скамьи. – Тревога. А ну-ка ты – быстро сбегай и выясни, что там такое. Дверь открытой оставьте!

– Два длинных, – прислушался сержант. – Это не нападение, это внутри что-то случилось.

– Да что ты говоришь? – фыркнул Мальм. – А я уж думал, бенорты жгут костры под нашими стенами, незаметно вырезав весь город. Давайте, все на ближайший пост, а ты, – он обратился к Тахиосу. – посиди пока здесь.

Топот ног было слышно отовсюду. Наконец явился солдат, которого Мальм посылал в караулку. Он был возбуждён и с порога выкрикнул:

– Слышали – графа из Индэльгейма убили! Весь второй ярус тюрьмы сбежал!

– Что ты несешь! – рявкнул на солдата дознаватель. – Откуда знаешь?

У входа показался Кискейлт, который не особо рвался входить и вообще имел кислый вид.

– А ты кто такой?

– Вы же сами меня вызывали. Я оруженосец сира Домарда.

– А. Так значит, мне надоело это. Знаешь его? – Мальм ткнул пальцем в сироту. Горец кивнул. – Сидите здесь оба. Мы вернёмся, когда всё успокоится. Бумаги не трогайте. Вы двое – за мной, к Тюремной башне.

Оставшись одни, Тахиос и Кискейлт переглянулись.

– Ты как здесь оказался? – спросил горец.

– Прихватил жадный сержант с дружками.

– А, то-то я смотрю, Свиллем и компания, – невнятно выразился Кискейлт.

– А ты слышал, что там случилось? Говорят, графа какого-то убили.

– Ничего не слышал про графа, но из темницы точно кто-то сбежал.

Прибежал солдат, которого Мальм послал разведать обстановку.

– Господин дознаватель – герцог бенортский сбежал! Хёрир его раздери!

Тахиос непроизвольно икнул.

– А где? – солдат с недоумением огляделся.

– Иди на пост, – махнул рукой Кискейлт. – Мы тут подождём. Так велели.

– А не пропишут тебе, что во время тревоги отсиживался? – осторожно спросил сирота, лихорадочно соображая, могла ли это быть Дахата или нет.

Его неожиданно бросило в жар.

– И так уже, – буркнул Кискейлт. – За пьянство, нрушение лисциплины, будь она проклята. Ты-то чего здесь?

– Да меня отпустили уже, просто забегали тут ваши, – солгал Тахиос, заметив что горец заговаривается. – Может, проведёшь меня к выходу?

– Сдурел? – Кискейлт покрутил пальцем у виска. – Раз побег, тут же мышь не проскочит – всё законопатят и ст'нут замок перетряхивать.

– Так сбежали же! – возмутился Тахиос. – Кого теперь охранять? От кого? Они наоборот сейчас город прочёсывать должны.

– А? Да, – согласился Кискейлт. – Так и чего мы тут сидим, действительно. Да я вабще счас уйду обратно. На границу. Пошли.

Они пошли по коридорам, стараясь не попадаться на глаза.

– Скажи, а ты знал, что Отер тут сидит? – осторожно спросил сирота.

Амалер покосился на юношу.

– Нам что – всё сообщают что ли? Говорю ж – я два года на границе провел – никакие вести не доходят туда вовремя. Вот и бенортов с дубинами, – он довольно хмыкнул, – вишь, пропустили.

Во дворе царила полная неразбериха – решетка была поднята и конные пятёрки рассылались к городским воротам охрипшим от ора командующим.

Солдаты торопливо строились вдоль стены казармы. Туда-сюда сновали сержанты, люди в сутанах и факельщики.

Кискейлт больно толкнул сироту локтем в бок.

– Чего встал – пошли.

– Нас заметят – ни копий, ни мечей, ничего.

– А ты держись за мной. Встанем сзади.

Они пристроились в хвост к отряду из двенадцати солдат – горец углядел среди них несколько знакомых лиц.

– Ваше дело – прочесать Лилейную улицу. Разбейтесь на пятерки, трактиры перетряхните сверху донизу, ясно?!

– Есть!

– Пошли!

Они пробежали по переходному мосту, при этом Кискейлт перекинулся парой слов с солдатами и один из них на ходу передал ему копьё. Тахиоса оттёрли назад и он при удобном случае оторвался от группы и что есть духу побежал по направлению к трактиру, где остановилась Дахата.

Герцог с девой выбрались на набережную и она тихонько свистнула, оглядываясь по сторонам. Из переулка раздался ответный свист, показалась тщедушная фигурка, которая призывно махнула беглецам рукой.

– Идёмте, господин.

Герцог последовал за шпионкой. Они оба слышали как с грохотом проезжают по мосту первые конники.

– Мы всё равно не успеем – городские ворота уже закрыты, пока будем пререкаться – подъедут воины из замка.

– Прошу, молчите, не нужно, чтобы вас узнал мальчишка. Мы выберемся.

Они вскочили на лошадей и Алвириан бросила мальцу обещанный мешочек.

– Забудь о том, что видел нас, – велела она ему, склоняясь в седле. – И не хвастайся своим богатством – дольше проживёшь.

– Да, госпожа.

– Держитесь за мной, господин. Нам придётся сделать крюк чтобы выехать к нужным воротам.

Они поскакали вглубь города и дева молилась, чтобы Хлисти вернулся и ждал их с санями в условленном месте.

Купец сидел на корточках перед жаровней, грея над огнём медную флягу. Запряженные лошади качали головами, словно не понимая, почему их вывели среди ночи, но теперь они стоят и никуда не едут. Услышав нарастающий топот, Хлисти поднял голову и облегчённо улыбнулся.

Подъехавшие Алвириан и герцог осадили взмыленных коней.

– Ну как тут?

– Тихо. Я хозяину уплатил и вывел сани. Никто ничего, даже стража не подходила. А подошла бы, сказал – жду разгрузки, всё ничего…

– Ладно. Они наверняка у нас на хвосте, надо всё делать быстро. Где бочки?

– Стоят в середине, надо перевернуть, крышки я снял…

– Хорошо. Господин, помогите пожалуйста Хлисти перевернуть бочку, вон там, на санях, он покажет.

– Что ты задумала? – нахмурился герцог, смотря на сани, обложенные сеном, на которых едва поместились пять больших бочек из-под пива.

– Мы вывезем вас, – дева подошла к крайней бочке и постучала по ней ладонью. – Вы залезете в бочку, накроем вас крышкой, и вывезем. Хлисти уже второй день мотается туда-сюда, примелькался страже, я тоже спрячусь. А за городом нас ждут. Только пожалуйста, побыстрее – они скачут во все концы, чтобы проверять ворота.

Отер качнул головой, отдавая должное изобретательности шпионки и вскочил в сани. Вдвоём с купцом они перевернули одну пустую бочку, потом вторую. Хлисти, кряхтя, наклонился и достал крышки. Алвириан потушила жаровню, опрокинув в снег, и забросила её на перед саней.

– Вот…

– Ваше величество, – дева держала в руках флягу, которую Хлисти заботливо укутал толстым куском войлока. – Выпейте, это согреет вас в пути, – она успела достать затычку и бросить туда крупицу сонного порошка.

Отер протянул было руку но услышал как по улице вихрем мчатся конники.

– Едут!

– Лезьте скорее! – всполошился Хлисти.

Алвириан оглянулась через плечо и увидела размытые тени мечущиеся по стенам в свете факелов.

– Нет! Он не успеет, а их не может быть много! Спрячьтесь под санями, господин. Если их будет пятеро – мы нападём.

Всадники скакали как на пожар – по счастливому стечению обстоятельств их направили последними к Южным воротам – все искали герцога в западных кварталах, и, поднявшись по тревоге, некоторые из них даже не успели облачиться в доспехи. Всадников было пятеро. Во главе скакал рыцарь с белым вепрем на щите, у него же было единственное копьё – остальные были вооружены мечами и кинжалами. Деве поначалу показалось, что они проедут мимо, и она возблагодарила судьбу, но тут главный осадил коня прямо перед ней.

– Кто вы такие и что здесь делаете?

– Добрый господин, – подал голос с саней Хлисти. – Мы с моей племянницей собираемся в дорогу – дела у нас в Илоне, вот, добрый товар повезём…

– Что? – рыкнул рыцарь. Усы его встопорщились. Наклонившись, он схватил Алвириан за волосы, запрокинув ей голову. – Ты и впрямь его племянница, а? Он правду говорит? Отвечай, если не хочешь гнить в тюрьме!

– Да что ты к ним привязался…

– Молчать! Проглоти меня Йарох-Дагг, что они здесь делают? Это подозрительно! Ну, отвечай!

«Если их отпустить, – внезапно поняла дева. – Они поскачут к воротам и будут досконально всё проверять. Бочки заставят открыть, и всё пропало. Если остаться здесь, то мы вызовем подозрение – и почему вернулись в гостиницу, не поехали по своим делам, или почему среди ночи стали искать пристанища в другой гостинице, даже если держать Отера сонного в бочке – он околеет там за пару дней…»

– Господин, – широко раскрывая глаза прошептала она, – не бейте меня, господин, я всё скажу…

Кто-то из конных предостерегающе крикнул, но было поздно. Алвириан вспорола рыцарю бедренную артерию и полоснула его по внутренней стороне кисти, швырнув в ближайшую лошадь флягой, которую до сих пор держала в правой руке. Рыцарь непроизвольно выпустил волосы девы и недоумённо посмотрел, как кровь хлещет ему на сапог и седло. Его конь, тревожно заржав, отбежал в сторону. Отер, выбравшись из-под саней тоже рубанул чью-то лошадь по морде так что та взвизгнув сделала свечку и выбросила из седла седока. Хлисти с саней, поднатужившись, метнул одну крышку, а потом другую, стремясь попасть в воинов. Дева увидела, как клонится к земле копьё, которое усатый до того твёрдо упирал в стремя и бросилась к нему. Краем глаза увидела, как соскочил с саней Хлисти, удерживая готовых понести коней за постромки. Соскочил, надо сказать, правильно, с той стороны, откуда не сразу достанут мечом. Отер же, воспользовавшись смятением, бросился чуть не под копыта и, оказавшись у стремени, воткнул меч под рёбра ещё одному рыцарю, смотря на оставшихся двух поверх крупа. Те могли развернуться и ускакать, но не сделали этого. Шпионка наконец вырвала у главного копьё – тот побледнел так, что это было видно даже в звёздном свете и пытался зажать рану непослушными пальцами, и двумя тычками заставила лошадь ближайшего противника встать на дыбы, а потом опрокинула её вместе с всадником на мостовую. Последний рыцарь, размахивая факелом и мечом, понукая своего скакуна коленями, попытался развернуть его, но не успел – Алвириан метнула нож, попав ему в щёку. Отер добил того, кто первый вылетел из седла и победно что-то прокричал, но Хлисти, держащий своих лошадей, вновь испуганно взвыл:

– Стража!

Алвириан развернулась с тягостным чувством, что кости не врали. На севере её ждала смерть.

Тахиос бежал так быстро, как только мог, в голове его проносились удивительные картины, что Дахата делает с герцогом и что он делает с ней, Дахатой, если удастся успеть. Дыхание перехватывало. Больше всего ему не нравилось то, что он не ориентировался в городе, и приходилось сначала бежать в сторону «Золотого Лося».

Но удача улыбнулась юноше – у входа в гостиницу он увидел двух посетителей, один из которых по-видимому был пьян, так как всё время стремился опереться на что-нибудь, а второй его нещадно ругал. Конюх вывел к ним лошадей, постоял, ожидая монетки и ругнувшись, ушел досыпать. Сирота подскочил, с размаху дал в ухо наиболее трезвому, вырвал у него повод из ослабевших рук и взлетел в седло. Теперь у него был шанс.

«Это похоже на ночь охоты. Только добыча – человек». Он нёсся по улочкам, раскачиваясь, и чувствовал возбуждение, как будто вот-вот должно было случиться нечто важное. «Я найду его».

Он уже был недалеко от трактира, как услышал крики. Навстречу ему промчался конь без всадника, за ним ещё один. Внезапно пришло осознание, что из оружия под рукой только квилон. Тахиос свирепо крикнул, прогоняя нерешительность, и пришпорил жеребца. Выскочив к дверям таверны он увидел, что Алвириан и герцог окружены троицей стражи с копьями, и дела их совсем не блестящи.

– Разойдись! – дико заорал сирота и посылая коня вперед.

Он стоптал одного замешкавшегося воина и прямо из седла прыгнул на второго. Они откатились к стене дома и Тахиос, оказавшись сверху, обхватил стража за голову и рванул. Послышался хруст. Последнему солдату Алвириан подсекла ноги и добила ударом в горло.

Тахиос поднялся, покачивая снятым с пояса стражника топориком. Дева, тяжело дыша, смотрела не него. Он избегал её взгляда.

– Ваше величество, вам нужно пойти со мной.

– Кто ты, храбрый малый? – хрипло спросил Отер. Видно было, что он еле держится на ногах.

Сирота невольно отшатнулся.

– Вы не узнаёте меня, господин? Я Тахиос.

Он не смотрел на Дахату и толстяка, появившегося рядом с упряжкой фыркающих коней, но чувствовал смертельную опасность. И был готов биться.

– Слишком долго пробыл в темнице, – со смешком сказал герцог. – Не узнал тебя в темноте. Ты помогаешь ей?

– Да, – вмешалась Алвириан прежде чем юноша открыл рот. – Он поможет вывезти вас за город, – она поискала что-то на земле, наклонилась и подала

Отеру упавшую флягу. – Здесь ещё немного осталось. Давайте действовать по плану. Хлисти, где ты бросил крышки?

Тахиос шагнул вперед, предостерегающе крикнув. Отер с недоумением посмотрел на него.

– Что такое?

– Вы её знаете, господин? Зачем пить из фляги?

– Она спасла мне жизнь, парень, – раздраженно ответил герцог, настороженно приглядываясь то к нему, то к шпионке, которая не спешила убирать кваддару. – А вот ты, похоже, не очень доверяешь ей.

– Она же из Анриака!

– У нас нет времени! – повысила голос дева. – Тахиос, подойди ко мне, я всё тебе объясню.

– Говори, – угрюмо предложил сирота, не трогаясь с места. Напряжение нарастало.

– Как ты предлагаешь вывезти господина? – требовательно спросила Алвириан, яростно сверкнув глазами на него. – Мы теряем время здесь! У тебя есть план? – у нас да, и поверь, господину ничего не угрожает – империя заинтересована в том, чтобы на троне сидел законный владелец! Ты можешь помочь, а не стоять напротив, подвергая нас опасности? Только думай быстрее, умоляю!

В уме Тахиоса промелькнул безумный план, как они вновь бегут к реке, поближе к городской стене и там Отер ныряет в прорубь, протискивается меж прутьев и выбирается на берег на той стороне, а там…

– Как вы хотите выбраться? – спросил сирота, раздираемый недоверием, отчаянием и злобой.

Алвириан указала на сани.

– Мы прячемся в бочки, Хлисти вывозит нас. Так как ты не отстанешь, едь с ним как помощник. Но ради Трёх Святых, давайте уже начинать.

– Тахиос, делай как она говорит, – неожиданно поддержал шпионку герцог и юноша нехотя последовал к саням.

Первым в бочку забрался Отер.

– Как он будет дышать? – требовательно спросил сирота и дева фыркнула, принимая из рук купца крышку.

– Там есть щели, невидимые в темноте. Не волнуйся, я буду в такой же бочке.

Вам удобно, господин? – я закрываю.

– Погоди, – сдавленно отозвался герцог и выпростал руку. – Дай хлебнуть.

Алвириан протянула ему флягу. Потом под требовательным взглядом Тахиоса поднесла её к своим губам и сделала вид что пьёт. Хлисти, стоящий рядом, шептал какое-то бесконечное заклятие.

Наконец и дева скрылась в бочке, скомандовав:

– Закрывай!

Тахиос водрузил крышки на место, пристукнул и посмотрел на взбирающегося на облучок Хлисти. Тот беспокойно огляделся по сторонам и хлопнул вожжами.

– Эгей, пшли! Вперёд!

Сани покачнулись, заскользили, и сирота перебрался к толстяку, сбросив жаровню в сено.

– Что ты трясёшься?

– Я думаю, что сказать о тебе и откуда ты вообще здесь взялся, – одними губами ответил Хлисти.

– Я ничего не слышу, что ты там бормочешь?

– Погоди, мне надо придумать… знаешь что – ты немой! – осенило Хлисти. – Взял тебя подработать тут, у наших. У ворот ничего никому не говори, только кивай.

– Я вообще-то въехал через эти ворота три дня назад, и если там та же стража, то это как раз и будет выглядеть подозрительно.

– А ты спрячь свой квилон, спрячь! Или выбрось его вообще. Так. И руки – руки вымажь о жаровню, чтобы было похоже, что ты прислуга. Давай я тебя по лицу мазну, чумазый меньше подозрений вызывает. Так, волосы взъёрошь, подпоясайся вон веревкой и смотри в землю, когда говорить будут. Всё. Они и не поверят, что ты тот самый – смотри, ночь, позёмка метёт, кому мы нужны, пронеси нас над лихом Единообразный… ах, как же ты нас задержал…

– Я? – Тахиос отрезал от мотка веревки кусок и возился с ним. – Я вас спас между прочим.

– Ладно, молчи, не привели бог кто услышит!

Лошади бодро бежали вперёд, покачивая головами, зубцы стены приближались, Хлисти опять принялся молиться. Тахиос вспомнил Руо, сидящего в келье-коконе и усмехнулся. «Знал бы он, кого я везу!» Ветер предупреждающе швырнул ему в лицо горсть снежной крупы и юноша вытер слезящиеся глаза. Показались запертые ворота, возле них с факелами стояли стражи, которых явно встревожили доносящиеся из замка призывы рога. Хлисти не успел ещё подъехать, как на него заорали.

– Стой, куда прёшь! Никого не выпускаем!

– Милостивые господа! – купец тяжело спрыгнул на землю и упал на колени. – Благородные воины! Всеми богами прошу – выпустите нас! В городе что-то происходит, я боюсь как бы не начались погромы… Заклинаю тебя, великий воитель, – он полз к десятнику, царапая себя за бороду. – Я езжу здесь уже третий день, вы все видели меня, продаю вино и доброе пиво – можете посмотреть сами, да только нынче от моего товара проку нет. Я хочу просто переждать волнения за городом, а награду за спасение своей жизни я пожертвую храбрым солдатам вот эту бочку доброго темного эля, густого, и пахучего. А так же… – добрался до сапог десятника и облобызал их, – детей своих заставлю молиться за вас, добрый господин, правая рука проворно сунула за голенище сапога несколько монет и десятник задумчиво посмотрел на купца.

– А это кто с тобой?

– Да служка немой. Он туповат, но исполнителен, господин, я его прихватил, чтобы бочки ворочать. Эй ты, а ну спусти господам солдатам вон ту, с краю, это подарок!

Тахиос, держащий лошадей, бросил поводья и склонив голову побрел исполнять приказ.

– Вот видите, господин, – нервно засмеялся купец, – туповат как я и говорил, бросил лошадей и пошел. А если они вдруг понесут? – и Хлисти мелко затрусил к упряжке, удерживая коней на месте.

Сирота с трудом сгрузил бочку на землю и подошедший десятник махнул своим, чтоб откатили её.

– А теперь, купец, мы проверим, что в остальных, – сказал он, пристально следя за Хлисти.

Тот замотал головой.

– Конечно, господин. Эй, растяпа, открой бочку, и дай капитану напиться!

Юноша посмотрел куда указывает купец и увидел глиняную кружку в соломе. Он ловко вынул втулку из бочки, стоящей на санях ближе к стражам, подставил кружку и поднёс её десятнику, когда она наполнилась.

Тот выпил, кивнул на вторую бочку и сирота открыл и её, чувствуя как его ладони потеют, несмотря на ветер.

Хлисти бочком подобрался к десятнику и сунул ему в карман ещё несколько монет, умоляюще что-то прошептав.

– Спешишь значит, – брезгливо пробурчал вояка, утирая бороду. – Среди ночи. Ох и подозрительно это, ох и странно. И бочки у тебя посечены, смотри.

– Так я же говорю – погром! – прижал руки к груди купец, – еле жизни свои спасли – благо они на санях стояли, как укатили, не помню даже. Всеми богами молю…

– Заткнись, надоел! – рыкнул десятник. – Расплодилось вас как крыс, всё шныряете… – Хлисти, трясясь, положил ему в руку увесистый кошелёк.

– Здесь вся выручка, господин… только бы живым остаться… век за вас молить буду, детям накажу… обратно приеду, отблагодарю, не забуду…

Десятник дернул завязку, увидел золото, и глаза его алчно блеснули.

– Ладно… ребята, выпускай их! Живее, пока из замка не примчались, они уже должны быть здесь! И бочку укатите на стену, чтобы не видели, давай, давай, разошлись!

Тахиос вытер руки об одежду, положил кружку и помог Хлисти забраться на место возницы.

– Повезло, повезло, слава Единообразному, – шептал тот словно в забытьи, но уже на анриакском.

Ворота открылись, и они торопливо выехали во внешнюю ночь.