Поход самоубийц

Глава 22

Проклятье!

Птаха спешно отвернулась, закрыв рот ладонью и чувствуя, как к горлу подступает склизкий ком. А следом в душе ее начал разгораться знакомый огонек. Когда-то она думала, что уже привыкла к потерям, но теперь… Птаха стиснула зубы и вытащила кинжалы. Она не могла сказать, по какой причине местные жители решили напасть на приезжих, но одно она знала точно — каждый из ублюдков, приложивших руку к расправе, к утру жестоко об этом пожалеет. Если придется, Птаха вырежет весь этот занюханный городишко и оставит от него лишь обуглившиеся остовы. Прикусив губу, Птаха почувствовала, как глаза ее защипало, однако спустя мгновение она встряхнулась и выругала сама себя. Не время горевать. Сейчас необходимо найти остальных. Если они еще живы, разумеется.

Перед тем, как покинуть харчевню, Птаха еще раз взглянула на свою ужасную находку и… Поняла, что на тарелке лежит сгнившая свиная башка. Какого… Что здесь вообще происходит?! Может, она все еще спит? Вряд ли. Рукояти Близняшек жгли кожу даже через плотные перчатки, предупреждая хозяйку о том, что здесь замешана магия. Твою мать, она как чуяла, что в этой дыре что-то не так…

Выйдя на улицу, Птаха огляделась и принялась по памяти пробираться к ратуше — если кто и сможет пролить свет на всю херотень, что здесь творится, так это бургомистр. Стемнело, вдобавок туман стал еще гуще — и Птаха с трудом могла разглядеть хоть что-то дальше пяти шагов. Город же, казалось, вымер. Не было слышно ни звука — не лаяли собаки, не вскрикивали ночные птицы, не жужжали насекомые. В воздухе стояла такая гробовая тишина, что стук собственного сердца казался Птахе громче барабана.

Двери в домах были закрыты, как и окна, однако Птаху не покидало ощущение, что за ней наблюдают десятки внимательных взглядов. Пару раз краем глаза она вроде бы замечала мелькнувшую в мороке тень — но когда она останавливалась и принималась вглядываться в туман, видела лишь безжизненное синее марево.

Выйдя на городскую площадь, Птаха вздрогнула, увидев врытый в землю крест из двух сколоченных меж собой столбов, на котором висело прибитое за руки и за ноги тело в истрепанных лохмотьях, покрытых землей. Приглядевшись к покойнику, Птаха с шумом вздохнула. Нет, этого просто не может быть… В этот самый момент Логан резко поднял голову и его черные губы скривились в издевательской ухмылке.

— Ого, да ты о папке наконец вспомнила, шлюха? — проскрипел он хриплым голосом. — Променяла родного папку на член селинского молокососа. Надеюсь, он хотя бы хорошо тебя трахал.

— Отец, — дрожащим голосом произнесла Птаха, не веря своим глазам; где-то в глубине души она понимала, что то лишь наваждение, но выглядело оно столь реальным, что Птаха едва-едва держалась на ногах, — я не…

— Я растил тебя, баловал, любил больше жизни, — продолжил Логан; при каждом слова из рассеченного от уха до уха горла доносилось мерзкое хлюпанье. — И чем ты мне отплатила? Предательством? Не иначе как ты вместе со своим муженьком собиралась прикончить меня сама, вот только другие успели первыми.

— Нет, нет, нет…

— Да, да, ДА! — изо рта Логана на грудь выплеснулся поток черной слизи. — Грязная предательница! Дешевая потаскуха, как и твоя мамаша. Надо было придушить тебя сразу после того, как я выпустил ей кишки, словно свинье.

— Что?.. — прошептала Птаха. — Но ты же говорил, что она умерла во время…

Логан хрипло рассмеялся каркающим смехом.

— Ты — мое самое большое в жизни разочарование, — прошипел он и глаза его превратились в щели. — Ты умудрилась потерять все, что имела. Отца, друзей, дочь. Но… Знаешь что? Я все равно люблю тебя. Иди сюда, обними своего старика напоследок, раз уж не успела сделать это пять лет назад.

Логан расплылся в широкой улыбке, обнажая редкие черные зубы. Птаха же помимо своей воли сделала шаг вперед. Потом еще один. И еще. А после Птаха услышала далекий звон колокола, который поначалу звучал глухо, словно сквозь толщу воды, но с каждым ударом становился все громче. И звук этот вывел Птаху из транса.

— Ко мне! — прорычал Логан, а точнее нечто, пытающееся выдать себя за ее отца. — Или я никогда не прощу тебе твоей измены, ты, маленькая неблагодарная…

— Заткни пасть, — перебила его Птаха. — Ты не мой отец — он уже много лет гниет в земле. А даже если и так — катись в бездну, я не виновата в твоей смерти. Ты сам выбрал свою судьбу. А я — свою.

Морду создания исказила злобная гримаса. Оно дернулось вперед, едва не выдрав торчащие в плоти гвозди — моргнув, Птаха увидела перед собой только истлевший скелет, с чьих костей вороны уже давным-давно склевали последний кусок мяса.

Туман вокруг будто бы рассеялся и, оглянувшись, Птаха увидела вдалеке «Рок», с которого и доносился звон. По кораблю метались меленькие фигурки, которые можно было различить лишь по огонькам фонарей, что они держали в руках. Одна из палуб вдруг вспыхнула, словно факел. Кажется, пламя плясало совсем рядом с трюмом, где хранился…

Раздался взрыв, осветивший ночь тысячей факелов. Судно начало медленно заваливаться на бок, Птаха же могла лишь понадеяться, что на борту не было никого из ее спутников. Кроме разве что Спайка — о нем Птаха бы точно не стала горевать, однако отчего-то она подозревала, что ублюдок вряд ли вот запросто отправится на Ту Сторону.

Позади раздались тихие шаги. Птаха не успела пошевелить и пальцем, как на нее налетела какая-то тень и прижала к земле. То была старуха, что повстречалась ей сразу по приезду в Силат. Раззявив беззубый рот, из которого капала желтоватая вязкая слюна, она наклонилась к Птахе, обдавая ее зловонным дыханием:

— Попалась! Попалась! Что, нравится, когда в тебя проникают, потаскуха? Подожди немного — у нас для твоей дыры припасено кое-что особое.

Рядом послышался какой-то шорох. Птаха повернула голову и похолодела. Из свертка, лежащего на земле неподалеку, в котором старуха ранее таскала мертвого дитя, показались длинные паучьи лапы, изломанные, похожие на голые сухие ветки. Перебирая конечностями, куль пополз прямо к Птахе. Та же попыталась высвободиться — но хватка у старухи была просто железная. Вцепившись ледяными пальцами в кисти Птахи, не давая ей дотянуться до кинжалов, старуха хихикала и бормотала что-то бессвязное себе под нос, покуда шуршащий сверток подкрадывался все ближе.

Он не дополз каких-то несколько шагов, когда кто-то стянул с Птахи старуху и отшвырнул ее в сторону. Рухнув на спину, она зашипела и попыталась было подняться — но Ленс вонзил лезвие меча ей в грудь, пригвоздив ее к земле.

— Прикончи ее, живо! — выкрикнул он.

Птахе не пришлось повторять дважды. Мигом вскочив на ноги, она выхватила Колибри и воткнула ее прямо под острый подбородок. Старуха заклокотала, забилась в агонии, карябая землю длинными обломанными ногтями; потом ее пергаментная кожа начала сползать, словно таявший на огне воск, плоть иссохла, будто из нее выкачали все соки, распухший язык превратился в пыль, а глаза вытекли, как белок из разбитого сырого яйца.

Пара ударов сердца — и в грязной хламиде уже валялись одни только кости. Не тратя времени даром, Птаха подлетела к кулю и Близняшкой пронзила таящуюся внутри тварь. Она издала протяжный истошный визг, длинные мерзкие лапы, покрытые мелкими жесткими щетинками, забились в агонии, Птаха же пинком отшвырнула от себя куль, не желая даже думать, что за создание таилось там внутри.

— Ты цела? — спросил Ленс.

— Более-менее, — ответила Птаха и кинула взгляд на догорающий корабль, что уже шел ко дну. — В отличие от нашего судна. Что случилось?

— Спайк вышел наружу облегчиться и его чуть не насадил на вилы один из местных, — произнес Ленс, внимательно оглядываясь по сторонам. — Выскочив на вопли, мы кое-как оттащили Спайка от еле дышащего горожанина, которого тот почти удушил, даже не надев порток. Пока мы пытались выяснить, какого демона этот болван решил напасть на одного из нас, ты ушмыгнула в туман и была такова. Я пытался тебя окликнуть, но ты даже не оглянулась.

— На меня нашло какое-то наваждение, — произнесла Птаха и вздрогнула, вспомнив перекошенное лицо отца из ее кошмара. Нет, то был не ее отец. Он бы никогда не стал разговаривать так со своей любимой дочерью. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. — Этот туман… Надо валить отсюда и побыстрее.

— Думаю, лучше дождаться утра, — сказал Ленс. — Предлагаю вернуться в таверну. У меня стойкое ощущение, что мы здесь не одни.

Что ж, в этом чувстве он не был одинок. Не успел из синеватого морока появиться силуэт харчевни, где они остановились, как над их головами просвистел арбалетный болт.

— Спайк! Это мы! — выкрикнул Ленс.

— И вправду, — спустя пару мгновений тот выглянул из раскрытых ставень. — Надо было целиться получше.

Когда Птаха и Ленс зашли в таверну, Морган с Тео захлопнули двери, накинули засов и снова подперли ее столом. На одной из скамей лежал Архан, который выглядел преотвратно: глаза его под полуприкрытыми веками мелко подрагивали, на лбу выступила крупная вена, на пол с него ручьями стекал пот. Поймав взгляд Птахи, Тео пояснил:

— Похоже, Хворь плохо влияет на шрау. Ленс влил в него зелье, но, похоже, оно действует не сразу. Помнится, в одной книге я читал, что… — он поморщился и замотал головой. — Да катись ты в бездну, тебя даже никто не спрашивал!

— Он сказал хоть слово? — спросил Ленс и кинул взгляд в угол.

Там, привязанный к стулу, сидел помятый заросший мужчина лет сорока в штанах и расстегнутой до живота рубахе, обнажающей грудь, покрытую язвами и наростами.

— Нем как рыба, — произнес Морган и кинул опасливый взгляд на дверь. — Вы считаете, мы здесь в безопасности? Быть может, нам следует вернуться на корабль, поднять паруса и поискать другой путь в Исслейм?

— Корабля у нас больше нет, думаю, как и команды, — разрушила его последние надежды Птаха. — И, похоже, то дело рук наших новых знакомых.

— Гребаные сельские свинотрахи, — выругался Спайк, взводя механизм арбалета. — Уже и отлить спокойно нельзя без того, чтобы тебе в задницу не пытались вилы воткнуть… Сука, кажется, у нас гости.

Птаха приоткрыла ставень, выглянула наружу и действительно — в мареве тумана показались темные тени. Харчевню окружили не менее трех дюжин жителей — взрослых мужчин и женщин, стариков или детей среди них не было — которые все прибывали и прибывали. В руках они сжимали серпы, молоты, вилы и мотыги. У кого-то даже был ржавенький меч или лук. Застыв на расстоянии в пару десятков шагов от таверны, горожане будто бы ждали приказа. И вот они словно по команде разом двинулись вперед.

Выругавшись, Спайк выстрелил в ближайшего жителя — паренька лет двадцати — который, поймав болт в грудь, упал лицом вниз. Однако через несколько мгновений он как ни в чем не бывало поднялся на ноги и продолжил путь. Спайк выругался еще раз — но теперь куда громче и грязнее.

Птаха же тем временем бросилась помогать Ленсу, Моргану и Тео баррикадировать дверь. Не успели они придвинуть к ней массивный шкаф, полный звенящей посуды, как в раскрытое окно позади Спайка полезла женщина с желто-серым лицом в грязном изношенном сарафане. Вмиг развернувшись, Спайк пустил болт ей прямо в лицо, разворотив щеку и выбив остатки зубов. Бабень рухнула на пол и попыталась было подняться, опираясь на ржавую кочергу, что несла с собой, однако к ней подлетел Тео — в чьих глазах отплясывали демонические огоньки — и что есть силы опустил каблук на затылок. Раз, другой, третий — в конце концов кость лопнула и на грязную древесину полилась темно-красная, почти черная кровь.

Дверь грохнула — а следом в нее вонзились топоры. Не успевший перезарядиться Спайк перехватил арбалет как дубину и со всей дури треснул лезущего в ближайшее окно горожанина, что выпал обратно с выбитой челюстью — но на его место тут же встало еще двое. Откуда-то сверху раздался страшный грохот и громогласный рев — похоже, кто-то из нападавших решил попробовать проникнуть в таверну через второй этаж и наткнулся на Зверя.

Ленс вместе со Спайком, который сменил пришедший в негодность арбалет мечом, рубили прущих в окна горожан, которые без устали лезли на смерть, точно гибель соплеменников нисколечко их не смущала, Тео проламывал головы поднятой им кочергой, Морган пытался подтащить к двери скамью, дабы укрепить баррикаду, вот только сделать этого он, увы, не успел. Дверь, изрубленная в щепы, пала, шкаф, покачнувшись, рухнул на пол, чуть не похоронив под собой прославленного вора, сквозь проем же протиснулся лысый бородатый бугай, ростом не ниже Архана.

Подлетев к здоровяку, Птаха со всего размаха ударила его в живот… Точнее сказать, попыталась ударить, так как тот успел перехватить ее кисть до того, как кинжал проткнул ему кишки. Схватив Птаху за вторую руку, верзила откинул голову назад и со всей дури боднул ее лбом в лицо. Что-то хрустнуло — скорее всего, нос Птахи — сама же она отлетела назад, прямо в связанного бюргера, и вместе с ним рухнула на пол.

Мужчина, лежавший рядом с ней, вдруг начал раскрывать рот — все шире и шире, покуда кожа с жилами тошнотворно не захрустели — и оттуда начало выбираться черное покрытое слизью щупальце с шипом на конце, которое, извиваясь змеей, поползло прямо к Птахе. Шип застыл в каком-то ногте от ее глаз, когда щупальце пригвоздил к полу весьма вовремя явившийся на помощь Морган. Не поднимаясь на ноги, Птаха воткнула Колибри в висок мужчины — тот мелко-мелко задрожал, и не успела она вытащить кинжал, как бюргер повторил судьбу старухи.

— Да на нас их затраханный город что ли охоту объявил!.. — зарычал Спайк, безуспешно пытаясь вытащить застрявший в покойнике у него ног меч. — Если переживем эту ночь — я тому уроду кишки голыми руками вырву!

— Сразу после меня! — выкрикнул Ленс, раскроив череп сгорбленному старику, что уже замахивался на него молотком.

Еще бы немного — и их бы тупо задавили числом, благо что горожане, казалось, вообще не чувствовали боли и перли вперед даже потеряв конечность. Вот только за окнами будто бы стало чуть светлей — и атака закончилась столь же внезапно, как и началась. Потеряв малейший интерес к их семерке, бюргеры поспешили покинуть харчевню. Короткое время — и в разгромленном зале остались лежать только безжизненные тела. На лестнице послышался тихий шорох — и на первый этаж спустился Зверь, который, судя по шерсти, испачканной кровью, тоже не терял времени даром.

— Кажется, нам нужно задать кое-кому пару вопросов, — тяжело дыша, проговорил Ленс, и голос его не сулил ничего хорошего.

По дороге до ратуши они не повстречали ни единой души. Охранники же, при виде их семерки, быстро сделали правильный выбор и просто отошли в сторону. Запертую дверь в кабинет Томаша Спайк вынес практически слету. Мужчина было потянулся к лежащему на столе пистолету, но Спайк ухватил Томаша за грудки, швырнул о стену, а потом принялся безжалостно топтать его сапогами.

— Хватит. Пока что, — спустя несколько мгновений Ленс остановил расправу; Спайк, явно вошедший во вкус, что-то проворчал, но все же отошел в сторону, поглаживая рукоять меча. — Какого демона тут происходит? Почему твои люди напали на нас?

— Это… это все Хворь, — простонал Томаш и сплюнул на пол кровью. — Проклятый туман меняет людей, превращая их… В то, что вы сами увидели. Как правило, после обращения, несчастные уходят прочь и пропадают без вести. Но иногда они возвращаются…

— И забирают с собой бывших сородичей, верно? — закончил за него Ленс. — А раз уж в город пожаловали чужаки — можно отдать их на съеденье тварям и спасти свои шкуры.

— А ты бы поступил иначе, будь у тебя такой выбор? — зло ответил Томаш.

— Ладно, хватит с ним болтать, ничего интересного он нам уже не скажет, — проворчал Спайк и шагнул к Томашу, на ходу вытаскивая из голенища нож.

— Убьете меня — и никогда в жизни не пересечете болота, — поспешно произнес Томаш, глядя на сверкающее лезвие. — Я дам вам баржу и людей, которые смогут договориться с ящерами.

Спайк с вопросом взглянул на Ленса, который, спустя несколько мгновений тяжелых раздумий, бросил:

— Обманешь — смерть покажется тебе спасением. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Томаш коротко кивнул, кое-как поднялся на ноги, кряхтя и держась за ребра, а после направился на выход, кинув на Спайка неприязненный взгляд.

— Как это не удивительно — но у меня стойкое ощущение, что это еще не самое большое безумие, что нам предстоит увидеть, — пробормотал Морган.

И Птаха готова была подписаться под каждым его словом.