Поход самоубийц

Глава 18

Птаха пробралась на корабль без приключений, и единственное, что ее беспокоило — отсутствие Близняшек на привычном месте. Без перевязи с кинжалами Птаха чувствовала себя почти что голой. Благо что первый попавшийся ей на глаза пират любезно «поделился» с ней кривым ножом, который она тут же пустила в ход, перерезав моряку горло и сбросив тело в море.

Спрятавшись за бочкой с дождевой водой и подождав, пока зевающий часовой не пройдет мимо, Птаха скользнула за его спиной в сторону лестницы, ведущей на нижнюю палубу.

Замысел Птахи был предельно прост. Поджечь бочонки с порохом и выбраться с судна, покуда оно не взлетело на воздух. Вот только как обычно все пошло немного не по плану.

Стоило только Птахе спуститься вниз, как она нос к носу столкнулась с худым пареньком, который тащил на плече моток каната. При виде незваной гостьи пират выпучил глаза и схватился было за меч — но Птаха ударом колена по печени выбила из него дух, прижала к стене и хотела уже отправить на Ту Сторону, когда откуда-то из трюма послышался сиплый голос:

— Пип, ты чего там громыхаешь? Все нормально?

— Хочешь жить? — прошипела Птаха, зажав пареньку рот ладонью; тот в ответ быстро-быстро закивал головой, тараща на нее испуганные глаза. — Тогда скажи своему приятелю, что все в порядке. Иначе сдохнешь раньше него.

— Д-да, Брам, я п-просто ногу п-подвернул, — дрожащим голосом ответил паренек, когда Птаха убрала ладонь.

— Ну ладно. Давай шевели задницей, а то Ребро с нас всех шкуры спустит.

— Хороший мальчик, — уголками губ улыбнулась Птаха и саданула парню по виску рукоятью ножа. Закатив глаза, он осел на пол.

Птаха взяла его меча и взвесила в руке. Тяжеловат. Не ровня почти невесомым Близняшкам, которые чувствовались буквально продолжениями ее рук, но все же лучше, чем один дрянной кинжал.

Вооружившись, Птаха направилась дальше, прислушиваясь к каждому звуку. Наконец, выглянув из-за угла, она увидала два ряда пушек, чьи носы выглядывали из открытых портов. Рядом же прямо на полу за половиной бочки, используя ее вместо стола, устроились с полдюжины пиратов. Похоже стоявший неподалеку тэлльский корабль за угрозу морские волки не считали, так как самозабвенно резались в кости, позабыв обо всем на свете и передавая по кругу бутыль с мутной жидкостью.

Когда-то Птаха не задумавшись ни на миг прошла бы сквозь шестерых полупьяных громил как нож сквозь масло, даже не запыхавшись, оставив их лежать на полу со вскрытыми глотками. Однако то были другие времена и то была другая Птаха, которая не провела последние пять лет шинкуя овощи и мясо вместо уличных головорезов.

Тем более, стоит ублюдкам поднять шум и Птаха окажется, мягко говоря, в достаточно затруднительном положении. Все же нутро корабля — не подворотни Нимлеры, которые Птаха знала как свои пять пальцев и где она могла словно крыса просочиться в любую щель в случае если что-то вдруг пойдет не так.

Однако медлить было некогда. Птаха вышла из-за угла, слегка пригнулась и пружинистым быстрым шагом направилась в сторону бандитов. Те поначалу не обратили на нее ни малейшего внимания, похоже считая, что то возвращается их приятель Пип. Один из головорезов, отвлекшись от игры, бросил взгляд в сторону Птахи — и через мгновение рухнул лицом на бочку, когда брошенный нож вошел ему в глаз почти по рукоять.

Еще двух пиратов Птаха зарубила сходу, пока они еще даже не поняли, что происходит. А вот с оставшимися тремя пришлось повозиться. Поднырнув под тяжелый кулак, Птаха подсечкой уронила лысого бугая и пригвоздила его к полу. В следующий миг в висок ей прилетела тяжелая дубинка, голову разорвала боль, а в глазах вспыхнули тысячи звезд.

Второй удар вполне мог проломить Птахе череп, если бы она резко не ушла в сторону. Меч ее так и остался торчать в поверженном противнике, так что, видимо, пираты решили, что Птаха боле не представляет угрозы и, не сговариваясь, ринулись прямо на нее.

Зря.

Вместо шеи Птахи топор с чавканьем врезался в балку. Удар ребром ладони в кадык заставил головореза охнуть, выпустить оружие и схватиться за горло. Пинок под коленную чашечку, тычок в глаза, резкий хруст — и негодяй уже лежал у ее ног со свернутой шеей.

Последний пират, за десяток ударов сердца потерявший пятерых друзей, заметно струхнул. Кинув дубинку в лицо Птахе, он ринулся было в коридор, вопя во все горло, когда та ухватила кривой кинжал, настигла его в один прыжок и навеки заткнула пасть.

Тяжело дыша, Птаха утерла кровь и прислушалась. К счастью, остальные пираты то ли не услышали творящийся внизу бедлам, либо просто не придали ему значение, решив, что то просто обычная ссора.

Выдернув топор, Птаха обухом вскрыла ближайшую бочку и заглянула вовнутрь. То, что нужно. Один из пиратов еще дышал, но судя по кровавым пузырям на губах, у него было пробито легкое, так что уход его на Ту Сторону был лишь вопросом времени.

Птаха подхватила под руки застонавшего от боли пирата, прислонила его спиной к бочонку и вручила в ладонь заблаговременно взятую с собой свечу, завернутую в замасленную тряпку вместе с огнивом. Пара мгновений — и на фитильке заплясало пламя.

— Будь другом, не умирай пару минут, идет? — сказала Птаха, похлопав пирата по щеке, и поспешила наружу.

Уже прыгая в воду, она услышала за спиной встревоженные крики и выстрелы. Нырнув как можно глубже, Птаха принялась что есть силы плыть в сторону «Рока». Вынырнула она только когда легкие уже начало раздирать на части, а перед глазами запрыгали разноцветные пятна. Жадно хватая ртом спасительный воздух, Птаха оглянулась — и в тот же миг пиратский корабль разметало на куски вместе со всей его командой.

Через несколько секунд судьбу его повторило второе судно — а значит, Морган справился со своей задачей и дело оставалось за малым: дождаться Ленса со Спайком, разобраться с оставшимися головорезами и продолжить путь. Хотя Птаха бы не слишком огорчилась, если ее бывшему «дружку» ненароком вскрыли брюхо.

Не успела Птаха приблизиться к «Року», как ей тут же спустили веревку и подняли на борт. Матросы вокруг галдели словно сороки, кидая на нее восхищенные взгляды и стараясь подойти поближе, чтобы похлопать ее по плечу. Даже невозмутимый Витус, казалось, был впечатлен до глубины души. Через пару минут на палубу взошел Морган, который был встречен с не меньшим восторгом.

Через несколько минут напряженного ожидания Птаха с облегчением выдохнула, когда от пиратского флагмана в их сторону отчаянно погребла небольшая лодчонка, которую пираты, высыпавшие на палубу, тут же принялись поливать бешеным огнем.

— Поднимайте паруса, готовьте пушки! — рявкнул Витус, яростно пыхая трубкой. — Рано радуетесь — у них осталось еще одно судно и без боя они нас не отпустят.

Точно в подтверждение его слов в воздухе засвистели ядра, падающие в опасной близости от шлюпки с Ленсом и Спайком, Когда они преодолели почти половину пути, Витус, всматривающийся в подзорную трубу, вдруг нахмурился и произнес:

— Какого демона они там затеяли?..

— Что случилось? — спросила Птаха.

Витус ничего не ответил и молча сунул ей подзорную трубу. На пиратском корабле действительно творилось нечто странное. Два матроса держали за руки избитого окровавленного грэлла, что стоял на коленях перед соплеменником постарше. Воздев над головой кривой нож, он ловким умелым движением вскрыл сородичу грудную клетку, вынул из нее склизкий комок, прокричал что-то и бросил его в воду. Через короткое время черная гладь забурлила, закипела и на свет показался…

— Кракен, — в ужасе прошептал один из моряков. — Боги всемилостивые, это же кракен!

Признаться, даже самой Птахе стало жутко при взгляде на темную лоснящуюся слизью шкуру, с которой водопадами стекали вода с илом. Морское чудовище показалось из воды едва ли наполовину — но даже так размером оно превосходило трехэтажный дом. Щупалец, бьющих вокруг кракена плетями и вовсе было не сосчитать. Каждое из них толщиной было с молодое деревце и пестрило многочисленными присосками, в центре которых торчали острые шипы. Пасть кракена раскрылась в разные стороны, подобно кошмарному лепестку, обнажая несколько рядов длинных и кривых точно сабли клыков, а следом чудовище издало громогласный рев, заставивший некоторых из моряков в страхе упасть на палубу, закрыв уши ладонями.

Ленс и Спайк заработали веслами в два раза усерднее, то и дело озираясь на неумолимо прущую на них тварь, рядом с которой их лодчонка казалась почти что игрушечной. Моряки же принялись обстреливать кракена из мушкетов и арбалетов. Стрелки из них были дрянь. Чуть ли не половина снарядов летела мимо — и это еще чудо, что никто случайно не зацепил Ленса или Спайка — однако даже успешные выстрелы едва ли могли нанести чудищу серьезный урон. Шкура его, казалось, была прочнее брони из сульфита.

— Вы можете поразить его каким-нибудь заклятьем? — спросила Птаха у Тео и Архана, справедливо предположив, что раз обычное оружие против подобного противника бессильно, то, быть может, его можно сокрушить магией. Увы, и тут ее постигло жестокое разочарование.

— Я пытаюсь пробиться к сознанию этой твари, но… — Архан тряхнул головой и скривился, словно от зубной боли. — Оно словно щитом окружено столь безумной яростью, что с тем же успехом я бы мог пытаться кидать в него камушки.

— Боюсь, даже Баз не сможет призвать существо, способное померяться силой с морским демоном, — покачал головой Тео. — Но если бы мы убили шамана, возможно он утратил бы контроль над кракеном и тварь ушла бы назад в глубины.

Птаха еще раз взглянула в подзорную трубу. Старик-грэлл точно пребывал в трансе: раскинув в разные стороны руки, он на полусогнутых коленях смотрел прямо в небо; глаза его закатились, показав белки, из приоткрытого же беззубого рта на подбородок стекала желтоватая слюна.

Ленс и Спайк наконец-таки добрались до корабля и едва ли не взлетели по брошенной им веревочной лестнице.

— Разорви меня акулы, это же кракен, ручная зверюшка Оргона! — выдохнул Спайк, пуча глаза на махину, вырвавшуюся из бездны.

— Не хочешь повторить подвиг своего знаменитого предка? — поинтересовалась Птаха. — Быть может, чудище слопает тебя и успокоится. Или подохнет от заворота кишок.

— Катись нахер, в этом случае лучше уж тебе самой прыгнуть в пасть, — огрызнулся Спайк. — Не удивлюсь, что отведав чистой желчи тварь начнется питаться только водорослями.

— Мне кажется, у нас сейчас проблемы посерьезней, нежели грызться друг с другом, — произнес Ленс, в руках которого оказалась ржавенькая аркебуза с удлиненным стволом. Приставив приклад к плечу, он было прицелился на пиратский корабль, но потом опустил оружие. — Проклятье! Попасть с такого расстояние — равно что чудо.

— Кажется, у База появилась идея, — нахмурился Тео. — Раз шаман впал в транс, значит душа его находится на Той Стороне. Баз может попробовать найти ее и уничтожить — или, как минимум, заставить вернуться в наш мир и потерять контроль над кракеном. Звучит как идея — вот только мне нужно время для того, чтобы подготовить все к ритуалу…

— Делай, все, что необходимо и поживей, — поторопил его Ленс. — А мы пока что попытаемся не дать твари затопить наш корабль.

Тео тут же принялся судорожно рыться в своей заплечной сумке. Через несколько мгновений он достал кусок мела, костяной нож и склянку с какой-то ядовито-зеленой жижей. Быстро начертив прямо на палубе несколько знаков и заключив их в аккуратный круг, Тео одним глотком выпил содержимое флакона, поморщился и спрятал его обратно в котомку. После он уколол подушечку большого пальца, выдавил на один из символов большую алую каплю крови и принялся проговаривать слова заклинания. Закончив, он дернулся и застыл на месте, закатив глаза.

Птаха же лишь сильнее сжала рукояти Близняшек, глядя на приближающегося кракена.

Базузу при всем желании не мог припомнить, когда в последний раз посещал Ту Сторону. Поэтому какое-то время он просто привыкал к давно забытым ощущениям. Бесцельно летая туда-сюда, он парил в эфире словно птица на потоках ветра, пока наконец не вспомнил, где именно находятся владения Кзар’Тота, одного из Великих Князей демонов, Мастера Агонии, Пожинателя Слез и обладателя еще тысячи не менее громких титулов, каждый из которых он заслужил по праву.

Базузу не слишком торопился. И не только потому что спешить ему в общем-то было некуда — Та Сторона жила совсем по другим законам, нежели мир смертных, так что и время здесь текло совершенно иначе — просто до сего момента он лишь единожды сталкивался с Князьями и, признаться, повторять сей болезненный опыт у него не было ни малейшего желания.

Тогда Базузу чуть не стал очередной игрушкой Асхаши, Тысячеголовой повелительнице похоти, и лишь чуть более интересная жертва спасла ему… жизнь? Можно ли говорить так в отношении демона, который, по сути, бессмертен, покуда кончины его не пожелают куда более могущественные сущности? Базузу решил не задаваться этим вопросом и вместо этого направился в нужную сторону, искренне надеясь, что Великий не разорвет его на части из-за его наглости. Как-никак аудиенции Князей заслуживали немногие и даже редкие счастливчики ждали личной встречи веками — по меркам смертных, разумеется, — Базузу же пер напрямик, понадеясь лишь на удачу.

Дворец Кзар’Тота стоял меж высоких гор, изрыгающих пламень на мертвую землю, испещренную шрамами кратеров. Княжеские чертоги было видно издалека: на шпилях их сидели твари с вытянутыми птичьими клювами и перепончатыми крыльями, напоминающие собой статуи, ров вокруг был наполнен кипящей лавой, у подножья стен же паучьими клубками стелились тени.

То, что Базузу ни коим образом не воспрепятствовали попасть вовнутрь, говорило о том, что владыка, во-первых, уже осведомлен о его визите, а во-вторых находится в добром расположении духа — для демона, разумеется — и, быть может, даже соизволит перекинуться со своим гостем парочкой слов. Конечно, подобная гостеприимность вполне могла быть ловушкой — однако Базузу готов был рискнуть.

Он нашел Кзар’Тота в тронном зале, столь огромном, что под сводом его чернели серные облака, сочащиеся кислотным дождем, чьи капли ссыхались на лету, даже не успев долететь до земли. Великий Князь сидел на гигантском троне, сделанным из иссиня-черного камня, в котором то и дело проявлялись искаженные морды заключенных в нем; по бокам же трона работали жернова, бесконечно перемалывающие души, что наполняли все вокруг пронзительными воплями; из-за этого трон напоминал кошмарную колесницу.

Но куда больший страх и трепет внушал ее хозяин. При виде истинного облика Базузу практически все смертные теряли сознание, сходили с ума или же и вовсе падали замертво. Наверное, если бы пред ним предстал Кзар’Тот, смерть показалась бы им спасительным избавлением.

Туша Князя множилась оскаленными пастями. Тысячи его глаз видели все и вся, тысячи его ушей слышали каждый шорох и перешепот, множество непрестанно отмирающих и вновь появляющихся лап и щупалец готовы были разорвать любого на мелкие кусочки — а потом собрать воедино в послушную марионетку, ведомую лишь жестокой волей своего создателя.

— Какое же дело привело тебя в мои угодья, Assah’grwiklos? — голос Кзар’Тота то ревел сотнями тысяч голодных зверей, то был еле слышен, как дуновение чумного ветра.

Базузу, что находился у подножия престола, взирая на Кзар’Тота снизу вверх, только услышав свое настоящее имя полностью осознал, во что ввязался. Однако отступать было поздно. Дать слабину при Великом Князе — равно что самовольно залезть в один из жерновов, обрекая себя на вечные мучений, покуда Кзар’Тоту не надоест слушать его вопли и он отправит его в вечное незабытье.

— Я прибыл сюда за тем, чтобы задать тебе один вопрос, о, мудрейший, — Базузу произнес это с уважением, но неподобострастно; всем было известно, что Кзар’Тот терпеть не может излишнюю лесть и не один лизоблюд сгинул, став заключенным в его троне. — Ибо мудрость твоя не знает границ, а познаниям позавидуют лучшие умы всех миров.

— И что же ты принес мне в качестве дара? — спросил Кзар’Тот.

Базузу замялся. Направляясь сюда, он хотел было предложить Князю душу сопляка, но только сейчас понял, сколь мелочен этот подарок. Не ровен час Кзар’Тот сочтет такое подношение оскорблением — и тогда участь Базузу предрешена.

— Ты посмел явиться к Хозяину без ничего?! — пролаяло нечто о двух собачьих головах, таящееся в тени за троном; похоже то был Аззан, Лорд Гнили, получивший место возле Князя за свою невероятную преданность и ничуть не уступающий тому в жестокости. — Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты вообще решил…

— Хватит, — лениво бросил Кзар’Тот и Аззан тут же умолк. — Не думаю, что наш гость при всем желании смог бы предложить мне хоть что-то интересное. Но тебе повезло, червь. Сегодня у меня радушное настроение и я готов выслушать тебя.

— Знаком ли ты, о, могущественнейший, с заклинанием, способным полностью поработить волю смертного?

— Если ты еще раз хотя бы посмеешь усомниться в моих знаниях, я лично разорву тебя на миллион кусочков, соберу воедино и разорву заново, — глаза Кзар’Тота вспыхнули яростью, а голос зазвенел сталью; Базузу, сжавшийся в комочек, уже было решил, что Великий Князь воплотит свою угрозу в жизнь, когда он продолжил уже куда более спокойным тоном. — Разумеется, я знаю подобное заклятье и не одно. Ты пришел сюда проверить мои силы?

— Конечно же нет, о, владыка, — Базузу говорил так подобострастно, как только мог, искренне надеясь, что Кзар’Тот не учует переполнявшую его гостя злобу. — Я лишь смиренно молю тебя научить меня таком заговору.

— Вот как? — в голосе Кзар’Тота засквозила насмешка. — Значит, ты пришел сюда без приглашения, не соблаговолив даже захватить с собой хоть какую-нибудь жалкую душонку и просишь меня передать тебе заклятье, которое не знают даже мои самые преданные вассалы? Ты либо самый большой глупец, которого я встречал, либо самый дерзкий наглец всей Той Стороны. А теперь назови мне, пожалуйста, хотя бы одну причину выполнить твою просьбу, а не уничтожить на месте?

— Смертный, с которой я путешествую в другом мире, сейчас направляется в Исслейм, — быстро-быстро затараторил Базузу, видя, как обе головы Аззана плотоядно облизываются, в ожидании скорого ужина. — Там, по слухам, явилось физическое воплощение какого-то божества. Научи меня тому, что я прошу, величавейший, и клянусь — если в Исслейме и вправду затаился демиург, я заставлю человека призвать тебя и помогу захватить сущность бога. Только представь, сколько энергии ты получишь! Ты станешь первым из четверки Великих — мне же достаточно будет смиренного местечка в твоей свите.

Кзар’Тот молчал столь долго, что для Базузу ожидание превратилось в вечность. Демонические владыки, толпящиеся позади трона своего повелителя, прекратили грызню, выжидая, покуда их господин вынесет решение. Умолкли стонущие голоса душ, что без устали перемалывал постав. Даже кислотные капли, падающие с неба, прекратили шипеть подобно раненым гадюкам.

Кзар’Тот молчал столь долго, что для Базузу ожидание превратилось в вечность. Демонические владыки, толпящиеся позади трона своего повелителя, прекратили грызню, выжидая, покуда их господин вынесет решение. Умолкли стонущие голоса душ, что без устали перемалывал постав. Даже кислотные капли, падающие с неба, прекратили шипеть подобно раненым гадюкам.

Наконец Кзар’Тот начал говорить — и голос его словно пробудил застывшую вокруг действительность, сделав звуки в сто раз громче, а цвета еще более ярче.

— Хорошо. Я помогу тебе. Но если ты попробуешь обмануть меня, — Кзар’Тот выплевывал каждое слово, что отдавались эхом от стен залы, — я заставлю тебя страдать вечность. Ведь есть участи хуже смерти и кому как не тебе знать об этом. Слушай очень, очень внимательно…

Базузу повторял про себя нужные слова до тех пор, пока не покинул царство Кзар’Тота, будучи просто вне себя от радости. Верно говорили, что Великие Князья уже настолько обрюзгли и разжирели, окружив себя армией лизоблюдов, что провести их вокруг пальца не сложнее, чем обдурить какого-нибудь смертного. Разумеется, Базузу не собирался использовать новоприобретенные знания для того, чтобы преподнести свою добычу на блюдечке Кзар’Тоту взамен жалких крох.

План Базузу был прост: не дать этим пентюхам уничтожить божество и попытаться заключить с ним союз. Быть может, восставший божок поможет Базузу и самому возвыситься до Великого. А уже после этого он сможет еще раз переговорить с Кзар’Тотом, уже с глазу на глаза. И кто будет пред кем пресмыкаться — хороший вопрос…

А еще Базузу просто-таки съедало любопытство. Наверное, самым главным врагом любого бессмертного — с оговорками, разумеется — существа является скука. Когда у тебя впереди гребаная бесконечность, бесконечные интриги меж демонов вызывают лишь скуку, а убиение смертных и пожирание их душ уже не приносит былую радость, необходимо дорожить любой возможностью хорошенько поразвлечься.

Вот только у Базузу были свои представления о веселье.

Что ж, теперь-то наконец можно было заняться делом. Базузу сегодня крайне везло и дух шамана нашелся практически сразу. Видимо, колдун и мысли не держал о том, что кто-то может попытаться отыскать его на Той Стороне, и поэтому не озаботился заметанием следов.

Завидев вдалеке полупрозрачный корабль, на котором гарцевала ярко-белая светящаяся фигурка, словно бы сотканная из света, Базузу взлетел как можно выше, а после спикировал вниз, на лету выпуская когти и раскрывая пасть.

Занятый контролем кракена шаман заметил несущегося на него демона в самый последний момент и пытался было поставить защиту, но Базузу пробил ее полушутя, без каких-либо усилий, и вот они оба уже кубарем покатились по палубе.

Базузу удалось едва ли нанести два-три удара, когда шаман-таки смог отбросить его в сторону и подняться на ноги. Выглядел он не очень: из рваной раны на живот свисали какие-то нити, левая рука лишилась шмата мяса. Однако Базузу не терял бдительности. Колдун, подчинивший своей воле кракена, древнего духа морских глубин, был опасен даже в таком состоянии.

— Мои предки выпьют за меня чару, когда я развоплощу тебя, мерзкое отродье, — прошипел шаман.

— Пожалуй, после того, как закончу с тобой, навещу и их, — ощерился Базузу.

Вокруг ладоней колдуна заплясало пламя.

Базузу же отрастил себе еще пару длинных лап, заканчивающихся кривыми когтями.

И чрез миг они снова кинулись друг на друга.

Щупальце обхватило матроса, что безуспешно отправлял в чудище стрелу за стрелой, за талию и подняло в воздух, заставив моряка завопить от ужаса. К нему на помощь было бросились несколько приятелей, но через миг спасать уже было некого. Кракен перекрутил матроса, точно хозяйка, выжимающее мокрое белье, раздался тошнотворный хруст — и останки моряка упали в море, окрашивая темные воды алым цветом.

Вновь дали залп пушки, в воздухе завоняло порохом. Кракен взревел от боли и обрушил на палубу одну из своих конечностей, что проделала солидную брешь и едва не задела Тео, который так и сидел на том же самом месте, закатив глаза. Необходимо было отвлечь чудовище любой ценой, либо же все они сегодня будут кормить рыб.

Птаха вонзила Близняшек в толстое щупальце, напоминающее огромную жирную змею, что слепо шарилась по палубе в поисках добычи. Ответный удар вполне мог сломать Птахе обе ноги. К счастью, она успела отскочить в сторону. Подоспевший на помощь Архан, обзаведшийся внушительным топором, со всего размаху опустил его на щуп кракена. Во все стороны брызнула едко пахнущая черная жижа, напоминающая жидкую смолу. Еще удар, еще один и еще — и на палубе уже подрагивал отрубленный отросток, тогда как кракен убрал раненую конечность обратно в воду.

Однако на месте одного отрубленного щупальца тут же появлялись три других. Казалось, им просто нет числа. За свою жизнь Птаха успела скрестить мечи с головорезами всех мастей, от уличной шантрапы до матерых убийц, отправивших на Ту Сторону не одну сотню душ. Птаха билась со стражей и цеховыми, с людьми, грэллами и ящеролюдами, с мечниками и колдунами, но никогда доселе ей не приходилось сталкиваться с подобным созданием. Будто бы само море восстало против них, намереваясь засунуть их кораблик вместе со всей командой в свою голодную пасть, раздавить и сожрать.

— Может пнуть сопляка, чтобы попросил своего ручного демона побыстрее шевелить задницей? — выкрикнул Спайк, яростно рубя саблей тянущееся к нему щупальце.

— Не трогай парня и пальцем, блодд, — ответил ему Архан. Изобразив пальцами левой руки замысловатый жест, он поразил ближайшую конечность кракена вспышкой огня. С щупальца начала слезать кожа, в воздухе завоняло паленым мясом. — Если ты случайно нарушишь его концентрацию — нам всем конец.

— Получилось! — радостно возопил Витус. — У него получилось!

Вырвав у него из рук подзорную трубу, Птаха вгляделась вдаль. Действительно, похоже, демону удалось одолеть шамана в дуэли на Той Стороне. Старый грэлл замотал головой, точно пытаясь сбросить вцепившегося в волосы жука, затрясся всем тело, сделал шаг вперед — а потом голова его лопнула, точно гнилая слива, попавшая под каблук.

Вернувший свободу воли кракен тут же потерял всякий интерес к кораблю и его команде. Матросы завопили от радости, завидев, как огромная туша погружается обратно в море. Птаха же вдруг ощутила на щиколотке прикосновение чего-то холодного и склизкого. Опустив глаза, она увидела, что ногу ее оплело одно из щупалец. Через миг Птаха упала на палубу, пребольно ударившись затылком и клацнув зубами. В самый последний момент он все же каким-то чудом смогла зацепиться за край фальшборта. К ней на помощь бросились Ленс и Морган, но не успели Птаха ухватиться за протянутые ей руки, как чудовище увлекло ее за собой в глубину — и над ней сомкнулась холодная пучина.