Пожиратели миров 7

Глава 172

Я шёл по дороге ещё около получаса. Мороз и слабость делали своё дело: тело наливалось свинцом, его пробирало от каждого холодного порыва ветра, а голова гудела как после нескольких суток без сна. Изо рта то и дело вырывались облака пара. Воодушевление и какое-то чувство в душе, будто мир стал вокруг добрее, вышли вместе с кровью из разбитой брови.

Ко всему прочему пошёл снег, хотя мне казалось, что стало теплее. Хотелось лечь и заснуть, но я не мог позволить себе этого, понимая, что встать уже не смогу. Поэтому продолжал упорно идти вперёд, пытаясь высмотреть впереди хотя бы какие-то признаки жизни, однако они появились за моей спиной.

Как и в прошлый раз тихий гул двигателя. Он постепенно нарастал, ознаменую приближение автомобиля светом фар, которые далёким огнём освещали дорогу, пробиваясь между деревьев, пока тот не выехал на прямую.

Хочешь вновь попробоваться?

— Мы сядем или с ними, или без них, — хриплым голосом ответил я.

Мне нравится такой подход!

Если люди не хотят помогать, оставляя меня на верную смерть, я отвечу тем же.

Я встал посреди дороги, наблюдая за тем, как он приближается.

На этот раз это был автомобиль. Когда он подъехал достаточно близко, я смог в нём распознать пикап. Старый, местами ржавый квадратный пикап, который тарахтел как танк. Он до последнего не тормозил, будто надеясь, что я отойду в сторону, но в конце концов всё же дал по тормозам, остановившись в метрах десяти от меня, огласив округу длинным гудком.

Дверь распахнулась в тот же миг, и, выйдя одной ногой на дорогу, наружу выглянул водитель.

— Ты чё, совсем рехнулся⁈ Ты нахрена встал на дороге, придирок⁈ — проорал мужчина, который отличался достаточно большими размерами в плане и ширины плеч, и толщины, будто на этом острове жили предки с планеты Альфа-три Грога. — Я тебя чуть по капоту не размазал!

Это было странно слышать, учитывая, что он видел меня издалека и тормозить начал принципиально под самый конец.

— Я извиняюсь, — хрипло, но громко произнёс я. — Мне нужна помощь, я попал в аварию. Вы можете подбросить…

— Свалил с дороги, парень, пока я не вышвырнул твою тощую жопу в кювет!

— … меня до ближайшего населённого пункта? Я отплачу вам за помощь и могу поехать в кузове.

— Ты не услышал меня⁈ — казалось, что он сейчас бросится на меня с кулаками. — Ушёл с дороги или я собью тебя нахер!

Таких Марианетта называла необразованными агрессивным простолюдинами или просто быдлом. Не человек. Животное. Агрессивное животное. Агрессивных животных отстреливают.

Скажи, что его родители были хорошими мужиками.

— Я вижу, твои родители были хорошими мужиками, — ровно слово в слово повторил я за Тенью.

Молоток!

— Ты чё сказал⁈

Мужчина выскочил из машины, широкими шагами направившись ко мне. Его товарищ, наоборот, худощавый, как трость, мужчина тоже вышел из машины, наблюдая за нами из-за двери.

Но агрессивное животное не дошло до меня.

Когда между нами оставалась половина пути, я поднял руку, и через секунду с ладони сорвался небольшой шарик красно-чёрной энергии. Тот не успел ничего сделать. Верхнюю часть головы ему попросту снесло.

Второй, увидев это, испуганно дёрнулся в кабину, выхватив оттуда ружьё, но успел лишь наставить на меня. Между пальцами возникла сосулька из чёрно-красного кристалла, которую я швырнул, указательным и средним пальцами, будто выбрасывал сигарету. Она сорвалась с пальцев, воткнувшись второму ровно в район сердца. Тот повалился навзничь.

Остался только я и тарахтящий на всю округу пикап, который разгонял темноту светом фар. В голове кружилось, и я покачнулся на ветру, но тем не менее устоял на ногах. Внутри не было ни жалости, ни раскаяния, лишь пустота и чувство удовлетворения.

Но нельзя было терять времени, неизвестно, когда проедет здесь следующая машина.

Первым делом я направился к пикапу. Заглянул в кабину: здесь лежали какие-то бутылки с алкоголем и бутерброды, но я начал рыться в бардачках. Нашёл одну-единственную шоколадку и практически пропихнул её в себя — надеюсь, она не встанет поперёк кишечника, как это произойдёт с другой едой.

После этого я вышел на улицу. Окинул взглядом того, что был убит сосулькой и что лишился головы. Подумал и быстро начал раздевать второго, худощавого. Он и по комплекции был ближе ко мне, и его куртка была целее, лишь одна небольшая дырка напротив сердца — у второго из-за головы всю его одежду до плеч залило кровью.

Переодевшись, я обыскал карманы, вытащил смятые купюры, кошелёк, снял часы с кольцами, после чего сбросил тела в кювет и присыпал их снегом. Так же засыпал снегом кровь на дороге, после чего забрал дробовик и сел в машину. Снегопад закончит начатое, скрыв все оставшиеся следы.

В кабине было тепло, я чувствовал горячий воздух, который шёл из приборной панели, но даже он, казалось, не мог меня отогреть, хотя я с удовольствием подставил ладони. Подержал несколько секунд, окидывая кабину взглядом.

Здесь был свинарник. Недоеденная еда между сидениями, бутылки, какой-то мусор и окурки. Из панели торчала фотография какой-то голой девицы, которую я выдернул и бросил на пол. Обычный старый автомобиль, но вот коробка передач была не автоматической, а ручной. Я видел подобные на танках и умел на них ездить, однако здесь…

Я попробовал пару раз переключить, но машина издала лишь скрипучий звук и дёрнулась, не желая ехать дальше, готовая заглохнуть.

Давай я. Дай мне немного контроля.

Я уступил.

Мои руки задвигались сами. Одна схватилась за рычаг, когда другая взяла руль. Ноги поочерёдно начали давить на три педали, и не прошло секунды, как машина с рывком сдвинулась с места. Руки перекинули несколько раз рычаг на следующую скорость, и мы разогнались.

Дорога была пустой и почти прямой. Видимость была хорошей, даже несмотря на снег, который хлопьями мчался на свету в лобовое стекло.

Двигатель тихо и ровно ревел, выдавая звуком хорошее состояние. Было приятно ехать в тёплой кабине, понимая, что за окном мороз, но я также понимал, что без еды долго не протяну. Шоколадка — это лишь отсрочивание времени. На крайний случай придётся есть их бутерброды, но от этого я могу тоже умереть после долгого голода. Нужно что-то жидкое.

Куда путь держим?

Прямо.

Пока не встретим цивилизацию?

Да.

Во время дороги то и дело клонило в сон, однако я держался. Держался из последних сил, понимая, что это ни к чему хорошему не приведёт. Внутри кабины я нашёл кофе с сахаром в термосе и выпил, не моргнув глазом. Немного полегчало, однако ситуацию не исправило.

Мы мчались по белоснежной дороге, где не было ничего кроме укрытого снегом леса. Цивилизации тоже было не видно, если не считать самой дороги. И так длилось на протяжении часа, во время которого я боролся как мог, боясь, что могу уже и не проснуться до тех пор, пока впереди не показался рассеянный свет.

Не спи, замёрзнешь.

Тень был бодр как никогда.

Смотри вперёд.

Вижу. Какой-то свет, но что его испускает, было непонятно. Оставалось надеяться, что не какая-нибудь база или деревня ублюдков, которых я встретил на своём пути. Быть может, в другой ситуации это и не вызвало бы у меня проблем, однако сейчас я был слишком лёгкой мишенью.

Однако вопреки неприятным ожиданиям его источником оказалась заправка у обочины на повороте. Самая обычная и старая на вид заправка, рядом с которой расположился деревянный дом. Одноэтажный, из массивных брёвен, он был чем-то вроде забегаловки, судя по яркой вывеске, которая была видна даже отсюда.

Мы неспеша подъехали к этому осколку цивилизации. Свернули с дороги, и колёса захрустели по свежему снегу. Пикап остановился сбоку на стоянке, где находилось ещё несколько припорошённых снегом машин. Его фары двумя кругами света осветили стены из стволов деревьев, прежде чем потухнуть.

Приехали!­

— Выходим…

Я выбрался под холодный ветер, от которого не спасала куртка покойника, которую я надел. Здесь было тихо. Казалось, что вокруг нет ни души, и даже свет на стоянке будто только подчёркивал одиночество этого места на фоне заснеженного леса и снегопада.

Вывеска над крыльцом приветствовала меня глупым названием «На повороте», подчёркивая очевидный факт расположения этого места. Едва я открыл дверь внутрь, над дверью звякнул колокольчик, привлекая ко мне взгляды тройки единичных посетителей этого захудалого места, помимо бармена и единственной официантки.

Я пробежался по залу глазами: пара голов животных на стене справа, камин слева, барная стойка напротив и деревянные столы, расставленные по всему залу. У самого входа висела доска с объявлениями. Он мне напомнил охотничий домик в мирах, где процветала охота ради пушнины и чучел диких животных, что иногда встречались глубоко в лесах. Словно в довершение картины, за стойкой стоял толстый бармен с густыми усами.

Когда я подошёл, он даже не взглянул на меня, читая что-то на своём телефоне. Даже когда я встал прямо у барной стойки.

— Прошу прощения…

— Тебе еду? — спросил он грубым голосом, даже не подняв взгляда на меня.

— Да, я…

— Я похож на официантку? — рыкнул он. — Место займи и жди, когда к тебе подойдут.

Видимо, бармен почувствовал что-то в моём взгляде, что даже оторвался от экрана.

— Что-то не нравится — можешь уходить, — отрезал он слегка визгливым голосом и поскорее отвернулся к телефону.

И этот человек ведёт здесь бизнес? Как он не разорился с таким отношением ещё? Возникало стойкое чувство, будто на этом островке процветал культ силы, и люди понимали только его, разучившись разговаривать спокойно и вежливо, словно животные, которые боятся только боли. Говорил бы он со мной так, приди я в активной броне?

Сомневаюсь.

Я подавил желание как убить его здесь и сейчас, так и развернуться и попросту уйти из этого места, чтобы не иметь с такими существами ничего общего. Но здравый смысл был сильнее, без еды мне не протянуть долго, и я занял один из столиков в углу помещения, ещё раз окинув взглядом зал.

Ждать долго не пришлось, ко мне почти сразу подошла официантка, женщина, не толстая, но в теле с…

Огромными сиськами!

…достаточно миролюбивым лицом, которое сильно выделялось на фоне всех тех, кого я успел здесь повстречать. Даже её голос будто подчёркивал то, насколько она непохожа на людей, которые будто не понимали ничего, кроме страха и силы.

— Что заказывать будешь, дорогой? — проворковала она, вытащив блокнот, после чего взглянула на меня. Слегка нахмурилась. — Болезненно выглядишь. С тобой всё в порядке?

— Попал в аварию, — прохрипел я, пробежавшись по листку взглядом, который был у них меню. — Бульон есть?

— Куриный.

— С чем?

— С курицей, естественно, — усмехнулась она. — С чем же может быть ещё куриный бульон, дорогой? Ну ещё вермишель и яйцо. Пойдёт?

— Можно всё измельчить в кашу?

— Э-э-э… — женщина явно удивилась моей просьбе. — Нет, можно, конечно…

— Тогда измельчите, если несложно. И с собой, если есть возможность, пожалуйста, — отложил я от себя лист. — И чая. Сладкого.

— Как скажешь, — кивнула она, записав что-то в блокнот. — Что-нибудь ещё?

Я покачал головой, и женщина ушла, скрывшись за дверью у барной стойки. Зал погрузился в тишину, которую нарушал только музыкальный автомат, что наигрывал какую-то тихую мелодию.

Мне принесли еду минут через десять, поставив передо мной тарелку с бульоном и чай. Ещё две пластмассовые чашки, закрытые крышкой, поставили рядом.

— Приятного аппетита, — улыбнулась она.

— Спасибо, — пробормотал я, взявшись за ложку.

После долгого голодания казалось, что я не ел ничего вкуснее этого. Не жирный и горячий, он исчез буквально за пару минут. Хотелось тут же броситься есть остальной бульон, что мне дали с собой, однако пришлось себя остановить. Если съем всё за раз — могу попросту умереть от несварения.

Поэтому я перешёл к чаю.

Настолько сладкий чай я ещё не пил. Казалось, что они бухнули туда всю сахарницу. И тем не менее я его пил, чувствуя, как по телу разливается тепло.

После этого стало немного легче. Голова перестала кружиться, и усталость будто отступила, хотя я до сих пор чувствовал слабость. Теперь очень хотелось спать, пусть я и занимался этим все последние месяцы в капсуле.

Сейчас надо было обдумать дальнейшие действия. Мне интересно, у них есть связь между островами? В теории, она должна была быть. Мне было необходимо связаться со своими и сообщить о том, где я нахожусь. После этого за мной вышлют корабль, и я смогу покинуть это место.

Если нет, то надо было добраться до города, в котором есть международный аэропорт. Я знаю, что между островами ходили космические пассажирские корабли. С их помощью я смогу вернуться обратно.

Я непроизвольно представил, как не обрадуется Катэрия случившемуся. Я опоздал на рождение детей, хотя она просила приуставать. С другой стороны, у меня была уважительная причина и уж кто-кто, а она должна будет понять, что от меня зависело ровным счётом ничего. Катэрия никогда не была похожа на ту, кто не понимает очевидных вещей.

Пока я допивал чай, обстановка в забегаловке у дороги сменилась. Посетители, что были до этого, разошлись, оставив меня в зале одного, однако пустовало место недолго. Не прошло и десяти минут, как сюда ввалилась шумная компания из семи человек.

Пятеро мужчин, две женщины вошли в зал, громко шумя. И я практически сразу узнал в них тех самых уродов, что бросили в меня бутылку, оставив замерзать на дороге. Меня они даже и не заметили. Сразу направились шумной компанией сначала к барной стойке, где о чём-то весело перекинулись с барменом парой слов, и заняли столики на противоположной стороне, поставив пару столов вместе. В отличие от меня, с ними бармен общался куда более приветливо.

Глядя на них, я испытал новый прилив ненависти. Было желание подойти к ним и попросту перерезать всех. Оно было столь явным и чувствительным, что у меня потемнело в глазах.

Я наблюдал за ними, пытаясь подавить в себе неожиданно вспыхнувший приступ ярости. С трудом я отвёл взгляд, и пока официантка принимала заказ, допил чай, оставил на столе несколько бумажных купюр, забрал еду, что заказал, и направился к выходу.

И ты просто так их оставишь?

Да.

Очень зря.

Может быть.

Я вышел на крыльцо, где меня встретил холодный ветер, что бил в лицо, и окинул округу взглядом.

Снег белой пеленой закрывал округу, мелькая в свете фонарей заправки белыми хлопьями. Вокруг не было ни души. Возможно, я и та семёрка подонков были последними посетителями этого заведения на сегодня.

Я бросил взгляд на их припаркованные снегоходы, что стояли прямо у входа, уже покрытые тонким слоем снега. Обернулся и бросил взгляд на дверь в забегаловку.

Кровь за кровь, смерть за смерть — эту фразу я слышал не раз как от своих наставников, так и от братьев по оружию. Плати своим врагам тем же, чем они платили тебе. Много ли я просил в тот момент?

От этих мыслей в груди вновь всё неприятно засвербело, как зуд, который невозможно было успокоить ничем кроме крови. Ведь они могли мне помочь или даже просто проехать мимо, но решили поглумиться над умирающим от холода человеком, лишний раз подчеркнув свою крутость и бесстрашие. Что ж, пусть покажут это ещё раз.

Немного подумав, я развернулся и вошёл обратно, заставив обратить на себя внимание только бармена. Компания, весело шумящая в углу заведения, даже не бросила на меня взгляд.

Я направился прямиком к их столику, и они заметили меня, лишь когда я остановился прямо перед самым главным и крупным из них, тем, кто бросил в меня бутылку, разбив бровь. Все семеро посмотрели на меня. С их мерзких рож не сползали улыбки шакалов, которые загоняли и мучили своих беспомощных жертв.

Их главарь сидел, глядя на меня снизу вверх и улыбаясь так, будто встретил своего старого друга, даже не подозревая, что на этот раз смотрел в глаза собственной смерти.

— Помнишь меня? — негромко произнёс я.

— О, тот самый педик с дороги, — оскалился он, казалось, беззлобно. — Смотрю, живой, да?

— В отличие от тебя.

Я отвёл руку и взмахнул ей наотмашь.

В то же мгновение люди за его столом застыли как статуи. Он продолжал ещё улыбаться мне, но теперь это была не более, чем маска. Ещё несколько секунд он неподвижно смотрел мне в глаза, после чего на его шее появилась красная черта, и голова попросту отвалилась, упав с глухим ударом на пол.

Из моей руки торчал кроваво-чёрный клинок, переливающийся энергией хаоса.

В воздух ударил фонтан крови из шеи. Он забрызгал сидящую рядом женщину, которая отпрянула, едва не свалившись, и издала протяжный визг. Вторая напротив и вовсе упала вместе со стулом на пол, слишком сильно поддавшись назад. Остальные вскочили на ноги, кто-то тоже уронил стул, резко встав.

Я окинул их взглядом.

Пара человек потянулись к оружию на поясе, и на следующую минуту я погрузил весь зал в хаос.

Из единственного дома на многие километры послышались истошные крики. Послышались выстрелы, иногда нарушаемые грохотом, будто кто-то громил мебель внутри. Из окон то и дело виднелись яркие вспышки, иногда пугающе красного цвета, будто внутри происходила самая настоящая война.

Так продолжалось не больше минуты, после чего всё стихло. Стало, как и всегда, заправка с закусочной на повороте, объятая снегопадом. Ничего не говорило о том, какая бойня разыгралась внутри.

Я убил всех. Не пощадил даже бармена, который решил сыграть в героя, схватившись за двустволку. Он мог выжить, но решил, что заступиться за этих тварей будет правильнее, и теперь лежал за барной стойкой с дырой в груди. И во мне не было раскаяния насчёт этого. Мне не было жалко вообще никого из этих людей — по итогу, они получили то, что заслуживали.

Я стоял посреди зала, заляпанный кровью, которая капала даже с моего лица, но она была не моей. Перед моими ногами лежали порубленные тела, чья кровь заливал сейчас пол, разбегаясь по небольшим выемкам между досками. В заведении остался лишь я один.

Я бы не был столь уверен, ты забыл ещё о кое-ком.

Да, официантка…

Я пробежался взглядом по залу и направился к двери, которая должна была вести на кухню.

Молча толкнул дверь и вошёл в небольшую вытянутую кухню, где у одной стороны вытянулись печки и столы, а у другой — холодильники и раковины. Женщина забилась в самый дальний угол, сжавшись в комок и спрятав голову за руками, и плакала.

Я медленно подошёл к ней. Каждый мой шаг заставлял её вздрагивать, будто от выстрела. Остановился перед ней и присел на корточки.

— Посмотри на меня, — хрипло произнёс я.

— Я ничего не видела! Я ничего не видела! Не видела вашего лица, клянусь! — рыдая, запричитала она, трясясь всем телом.

— Подними голову и посмотри на меня, — повторил я.

— Пожалуйста… Я ничего не сделала, ничего не видела! Я ничего не знаю, пожалуйста…

Я поднял ладонь и на ней начал образовываться шарик из энергии хаоса.

Что ты ждёшь? Заканчивай и пойдём.

— Посмотри на меня или я убью тебя, — повторил я.

Трясясь всем телом, женщина оторвала руки от головы и подняла лицо, глядя на меня полными ужаса глазами.

— Пожалуйста… — просипела она, будто уже не надеялась на моё милосердие.

— Посмотри на моё лицо, — негромко произнёс я. — Запомните его. И если расскажешь кому-либо обо мне, ты увидишь его ещё раз. И я клянусь, твоя смерть будет ни лёгкой, ни быстрой. Ты поняла?

— Да! — пискнула она. — Да-да-да! Никто не узнает! Никто не узнает, я клянусь!

— Хорошо, — кивнул я, и шарик на моей ладони потух.

Я медленно встал и покинул кухню.

Эй, а она?

Нет.

Она…

Я сказал, нет. Я не буду убивать её, единственного человека в этом злачном заведении, кто проявил ко мне доброту и вежливость. Я знаю, где проходит грань и когда надо остановиться, поэтому заткнись.

Как скажешь.

По пути я остановился у раковины и умылся. Огляделся, сбросил с себя куртку и надел ту, что висела на крючке у двери. Большая, но чистая, она будет лучше, чем заляпанная кровью. После этого я направился к выходу, перед уходом забрав всё ценное, что могло мне пригодиться.

Но у самой двери я остановился, когда мой взгляд скользнул по доске объявлений, что висела рядом. Моё внимание привлекло один из листков, который висел среди прочего неинтересного хлама. Пробежавшись по нему глазами, я сорвал его с доски объявлений и вышел на улицу.

Уже в машине я внимательно пробежался по нему взглядом.

Что-то интересное?

Да.

Это был обычный рекламный лист, которых в избытке можно было встретить на любой доске объявлений. Один из тех, где обычно приглашают на какой-то концерт или встречу, однако здесь речь шла о проповеди какого-то священника, на которую приглашали всех желающих, чтобы послушать, а после помолиться вместе в какой-то церкви неизвестного мне города. Дата встречи уже прошла, однако я всё равно не мог отделаться от неприятного чувства.

Речь шла о проповеди, в которой рассказывалось о Человеке-Боге, который неустанно защищает мир, что был куда больше, чем кажется, от зла, карая врагов и направляя своих воинов света на помощь нуждающимся.

Ничего необычного, я такие объявления и до этого видел, однако что-то мне казалось смутно знакомым. Человек-Бог, воины света, защищавшие мир от зла вокруг, и в особенности мир, который больше, чем кажется на самом деле, будто речь шла о нашей галактике. Шла о космосе и Императоре, словно человек знал, что находится за границами Альта Семиты.

Думаешь, это кто-то из ваших?

Наших? Да, очень возможно. И у меня есть основания так полагать. Если моя капсула смогла высадиться на этом острове, то есть вероятность, что я был не единственным, то спасся этим путём с линкора.

Спасательные капсулы действуют по алгоритму, и, если моя капсула высадилась здесь, высока вероятность, что прошлая, та самая, коей не хватало на противоположном борту линкора, прошла тот же самый путь, упав где-то здесь же. А вместе с ней и тот, кто находился на борту.

Проповеди, вера… это очень похоже на работу инквизитора.

Многие из них были неплохими ораторами, способными склонить тебя на свою сторону. Они были тем самым проводником веры в Императора, которую разносили в разные уголки Империи, чтобы вселять её в души людей. И если на капсуле спасся один из инквизиторов, то это очень похоже на его работу. Именно так бы тот и поступил, оказавшись на землях неверующих, которые нельзя выжечь орбитальной бомбардировкой по какой-то причине, но надо привлечь на свою сторону.

У меня были вопросы, что мучили меня на протяжении всего моего пути к этим землям. И ответ на них мог дать только человек с корабля Анима Торменторис, который был знаком с тем, что там происходило. Например, инквизитор, который точно непосредственно бы участвовал во всех его делах. Но проверить мою догадку можно лишь одним-единственным способом.

— Заводи машину, — хрипло произнёс я, и рука сама по себе крутанула ключ зажигания.

Мы медленно выехали со стоянки на дорогу, оставляя за спиной забегаловку, которая в одночасье стала склепом.