Пожарский 4

23. УЛЬТИМАТИВНОЕ

ЯВЛЕНИЕ ЕНИСЕЯ

Змей довольно оглядел ряд слегка покачивающихся корабликов, и тут волна заметно усилилась, аж лёд в ноги толкаться начал.

— Чего это?.. — успела сказать скорая на слово Звениславка — корабли раздались в стороны, воды расступились, и на лёд вышел сам Енисей.

Вот уж кого тут видеть было удивительно! Судя по последним сведениям, их роман с лисой протекал бурно, и, по идее, он сейчас должен был бы быть весьма занят. Ну, зная темперамент лис… А тут стои́т, воротник дорогой собольей шубы оглаживает. Вот, кстати, а почему шуба? Может ему вообще быть холодно, чтоб меха таскать, или это больше для форсу? Кто их знает…

— Будь здрав, Енисей-батюшка!

— И тебе не хворать, князь. Да какой я, к слову, тебе батюшка, коль у тебя сама Умила в настоящих бабках ходит? Да и не затем я пришёл, чтоб с тобой чинами меряться. Не о том разговор хочу вести.

Толпа расступилась, пропуская Горыныча, и велеречивые приветствия прошли по второму кругу.

— Ну, раз дело серьёзное, — Змей скроил чинную мину, — то мы внимательно слушаем.

Енисей приосанился и начал солидную речь о том, как вежественно он встречает наших новых переселенцев, угощая их и рыбой, и чистой водою, не чиня лишних каверз ни хворями, ни судорогами. Я быстро сообразил, куда ветер дует. А и верно, недолго мы живём на его территории, но уж больно вольготно. И если хозяину реки что-то поглянулось, надо бы узнать — что? Надеюсь, не девка, иначе у них с лисой мира не будет… Отвечали мы как положено — также длинно и витиевато, мол, благодарны мы и прочее, и хотелось бы отдариться, да не знаем — что господина Енисея больше порадует?

Тот страшно обрадовался, и недолго думая, ткнул в последний из вытащенных Горынычем кораблей:

— Князюшки, отдайте мне вот его!

Неожиданно.

— Удивил, — честно сказал я. Мы со Змеем переглянулись и кивнули друг другу. Трофей наш общий, а если бронированный транспорт понадобится, уж сделаем. С хозяином реки спорить не резон.

— Ты потешь моё любопытство, — попросил Змей. — ЗАЧЕМ? Зачем тебе эта махина?

— А ни у кого такого нету! — Енисей упёр руки в боки, довольно оглядывая конструкцию. — Жить в нем буду! Как дворец плавучий будет! Ты представь себе, ни у Лены, ни у Ангары, ни даже у Байкала такого нету! А у меня будет!

Я рассмеялся. Змей неторопливо качнулся с носков на пятки и заявил:

— Ну значит будет! Только пушки снимем. Пушки нам сейчас позарез нужны.

Со стороны первых взятых кораблей уж слышался стук-грохот. Бригады мастеровых снимали орудия.

Целая вереница гранитных лафетов была уже подготовлена Горушем на берегу. Сейчас в них установят пушки, и заготовленные конструкции превратятся в полноценную систему обороны. Почему на берегу? О, это был следующий пункт удивительного Змеевого плана.

ИДУ НА ВЫ

Объединённая ставка Европейской Коалиции и Альбиона

Командующий франкским тяжёлым механизированным корпусом генерал ля Бузьен с трудом скорчился на полу и отполз под стол. Кажется, он легче всех остальных присутствующих перенёс эту магостатическую бомбардировку. В голове метались мысли: «Откуда⁈ Как⁈ Ведь говорили, что у русских нет ни снарядов столь сильного действия, ни соответствующих орудий???» Остальных участников совещания ломало и выворачивало, так что страшно было представить, что они переживают.

— Вот почему в протоколах мирных переговоров Великой Магической говорится о чудовищной бесчеловечности этого оружия, — пробормотал ля Бузьен. — Какой зловредный дух нас дёрнул аннулировать эти договорённости?..

А! Память услужливо выкатила информацию — вот он, тот дух, собственной персоной. Именно она, мадам Моргана, около сорока лет назад выступила с убедительной речью об отмене на уголовное преследование изысканий по магостатике. К неожиданному удовольствию франка, корёжило ведьму куда сильнее всех остальных.

Внезапно в сером потолке палатки открылся белёсо-голубой квадрат неба, промелькнула рука, которую франк не успел рассмотреть, и холодный голос объявил:

— Иду на вы!

На стол что-то шлёпнулось. Конверт! Вот и угол его торчит! Небо исчезло, снова оставив лишь полотняный потолок. Ля Бузье помедлил и потянул к себе конверт…

— Итак, ещё раз: кто нам это послал?.. — прошло два часа, и Моргана смогла наконец встать на ноги. Это, пожалуй, был худший момент в её карьере. Прочие представители европейских домов выглядели не выигрышнее, и сейчас они едва пришли в себя, чтобы попытаться понять: кто им отправил ультиматум и каково его содержание?

— Тут написано, — ля Бузье, менее всего пострадавший от удара и сейчас выглядевший свежее всех прочих, взял на себя роль в некотором роде секретаря: — избранный Великий Князь и полководец всея Руси, Дмитрий Михайлович Пожарский.

Память болезненно кольнула Моргану. Был один наглый выскочка, сломал ей однажды все планы… ценой своей жизни, хвала звёздам. И вот опять! Наследник, что ли?

— И чего хочет этот тип? — хмуро уточнил плотный германец фон Штее.

Ля Бузье встряхнул уже слегка помятую бумагу:

— Тут сказано, что либо мы завтра в десять утра являемся на Зареченское поле для подписания договора о контрибуции, либо они, там же, на этом поле, будут ожидать нас для генерального сражения.

Пан Жовтецкий презрительно выпятил губу:

— И каков же размер контрибуции, которую этот Пожарский, — что-то знакомое… — готов нам выплатить?

— Вы не поняли, — ля Бузье ткнул в листок пальцем, — он хочет получить контрибуцию с нас. Полтора миллиона золотых червонцев.

Присутствующие на заседании господа едва не задохнулись от негодования. Минут пять они упражнялись в литературных этюдах на тему «какова наглость⁈»

— Мы можем вовсе не являться! — под конец выпалил француз.

— Нет, мы явимся! — пристукнул стеком по столу германец. — И проучим этого наглеца как следует! Где это на карте? — фон Штее вперился в расчерченный план Москвы и окраин. — Покажите мне, я не разбираюсь в славянских каракулях!

— Полегче с определениями! — пан Жовтецкий небрежно ткнул в одну из подписей.

— Отлично! — немец снова пристукнул стеком, теперь по карте. — Здесь нашим машинам будет гораздо удобнее, нежели в окружении городских завалов.

— Нашим псам всё равно! — не упустил возможности показать своё превосходство пан Стефан. — Но если вы настаиваете…

— Мы выйдем завтра, — решительно пресекла перепалку Моргана. — И наш летательный аппарат поддержит войска с воздуха. Эта записка слишком самонадеянна. Всего лишь блеф. Они не успеют собрать войско до завтра. К тому же, у нас есть достаточное количество сюрпризов и время, чтобы их расставить. Итак, господа, прошу высказываться по расположению наших войск на местности.

— Но тут ещё кое что… — начал ля Бузье.

— Бросьте! — махнула рукой Моргана. — Идите сюда. Нам нужно знать, как поставить ваши бронемашины.

Франк неловко пожал плечами и сложил бумагу в карман. Сложно спорить с раздражённой архиведьмой. Даже если в ультиматуме значится, что в случае отказа от добровольной капитуляции размер контрибуции будет увеличен вдесятеро.

БАТАРЕЯ И ПРОЧЕЕ

Хорошо иметь в сотрудниках элементаля земли. Особенно с таким интеллектом и опытом, как у Горуша. Что для него снятые со шведских кораблей пушки? Те же куски железа, только более-менее упорядоченной формы.

Батарея завершала своё выстраивание на берегу, тем временем Кош проводил очередное (или внеочередное?) тактическое занятие с магическим отрядом.

— Внимательно смотрим на карту! Что у нас на правом фланге?

Тут отвечали бодро:

— Небольшая возвышенность, Тихон Михайлович!

— Молодец студент! И что на ней?

— Э-э-э… ничего…

— Двойка за невнимательное ознакомление с результатами рекогносцировки! Ещё варианты? Почему столь перспективное место брошено пустым? — Змей обвёл студиозусов пристальным взглядом: — Вы? Можно не вставать.

— Есть мнение, что там рассеяно магическое минное поле с магостатическими зарядами.

— Та-ак…

— А я считаю, что не только с магостатическими, но и с обычными. Чтоб, значицца, если пойдут не маги, то обычными подрывами посечь.

— Отлич-чно! Мы имеем небольшой пригорок с минным полем. И это, друзья мои, прекрасно, что заминировано всё! И вот почему…

А пока Горыныч объяснял своим ученикам, почему так здорово, что пригорок заминирован, я принимал во временный лагерь бойцов. Один принимал. Ярена пока для общения с людьми не очень соответствовала, а Кошу пришлось спешно метнуться в свою вотчину, ибо сердце Кинич-Ахау, завязанное на стабильность подземных пространств под Байкалом и прилегающими землями, внезапно начало подавать очень и очень странные сигналы.

Катастрофу предотвратить удалось, Кош вышел на связь, но весь разговор был предельно сосредоточен. Ситуация крайне походила на масштабную диверсию. Кош пока удерживал её один, помощь не требовалась, но и отключиться от неё тоже не мог.

Итак, я принимал войска. Изначально мы предполагали, что битва наша будет магической настолько, насколько мы можем себе это позволить. Но неожиданно вместе с дворянскими отделениями (а я хочу напомнить, что в Русском Царстве каждый простолюдин с проявившимися магическими способностями автоматически переходил в служилое дворянское сословие), шло и ополчение. Горожане и крестьяне, вооружённые чем попало, вплоть до вил и топоров. Более приличное и хорошо оснащённое купечество — эти зачастую были на бронированных грузовичках с установленными в кузовах огневыми точками.

Если купеческие отрядики были хоть на что-то похожи, то остальных я сразу хотел завернуть. Кузьма не дал.

— Ты что, бать⁈ Люди сами пришли! Ты слышал, что они говорят? Что старые маги вернулись и Русь-матушка воссоединяется! Они имеют право за неё встать.

Против этого я возразить не мог, но постарался отвести этим, самым уязвимым частям моего войска самые безопасные участки. Дальше мы следили в Яренин поднос за противниками, пытаясь распознать: реальную картинку мы видим или же наведённую, и то расположение, в которое пришли европейские части — окончательное или промежуточное?

Строили планы, прикидывали так и эдак. Всё, вроде, почти получалось и выглядело очень даже неплохо, если бы… если бы не летающий жабль. Не вписывался он в наши построения. Принимая во внимание, что Моргана за последний жабль будет трястись как курица за цыплёнка и наверняка накрутила сверхусиленных защит, задача становилась ещё нетривиальнее.

Когда стало ясно, что мы по третьему кругу толчём воду в ступе и всё уж обсудили — дальше некуда, я прихватил Кузьму и пошёл своими глазами проинспектировать гранитную батарею. Кузя увидел, что наш элементаль, от избытка усердия, начал усиливать камень башен рунами, принялся Горушу помогать, да там и остался, а я пошёл дальше, к одному отделению, к другому, между кострами, иногда улавливая обрывки чужих разговоров, но больше просто так. Хотелось мне настроение людей почувствовать. И оно, на удивление, было весьма воодушевлённым! У меня бы, наверное, тоже такое было, кабы не жабля.

Перебирая в уме все возможные варианты противостояния альвийскому агрегату, я уныло приходил к выводу, что кому-то придётся, фактически, брать на себя роль смертника. Иначе не выходило никак.

Возвращаясь к столу для заседаний, чтобы забрать распланированную нами карту, я заметил рядом с охраняющими бронзовыми волками белую тень.

— Бабуля!

— Не ожидал, что ли?

— Честно — нет.

Ну, знаете, как-то, готовясь к решительной схватке, не очень-то ожидаешь увидеть над картой с тактическими метками бабушку, верно? И, тем не менее, Умила именно задумчиво рассматривала эту самую карту. Что уж она поняла, я бы точно не взялся предсказывать. Как по мне, для стороннего наблюдателя это всё больше походило на фантастический макет из грибов и шишек. И тут бабуля сказала:

— С вами пойду.

— Что-то я не в восторге от этой идеи, — честно ответил я. — Может, ты того… с девочками, а?

Бабуля фыркнула:

— Митька! Я как женщина очень польщена приобщением меня к девочкам, но как старая магиня хочу тебя по носу щёлкнуть.

— Бабуль…

— Да погоди-и! Видали, сколь остроухие на свою жаблю хреновин понавесили?

— Да уж как не видать…

— Не подступишься! — отрубила Умила. — Заклинания её щиты не пробьют, а всех приближающихся магостатикой отхлещет, не бойцы вы после того будете, а тряпки рваные. По-другому надо! — она взмахнула рукой, застилая белым туманом весь наш план, отвлекающий внимание своей пестротой. — Вспомни, Митька, почему дед не любил с инеистыми великанами воевать?

Я прикинул, перебирая разные моменты:

— Климат ему у них не нравился. Очень холодно и очень влажно. Драккары начинают обмерзать, терять мобильность, тяжелеть, вплоть до падений.

— Ну? — бабушка смотрела на меня выжидающе.

Мне откровенно стало стыдно. Ну, в самом деле, я архимаг, а такого, чтоб бабушку на помощь позвать… не догадался, н-да.

— А ты сможешь создать идеальные условия? Ну, в смысле — анти-идеальные?

— Пф! Ты имеешь дело с аватаром холода! Единственное, нам бы надобно, чтобы жабля как следует грохнулась, высоты бы побольше набрать. В этом деле, я прикидываю, девчонки-элементальки хорошо должны помочь. И Горуш твой. У меня для него тоже задание есть. К тому ж, на элементалей магостатика не влияет.

Мы принялись обсуждать бабушкину идею и пришли к нескольким корректировкам. Умила посмотрела на меня с одобрением:

— Соображаешь! Не зря дед тебя в походы таскал!

ДУБ В СЕРЕБРЯНОМ ПОЛЕ

Следующим утром военный совет объединённой Европы, наученный горьким опытом предыдущего дня, собрался в специально выделенном под ставку месте. И не просто выделенном, а защищённом от всякого рода магических воздействий настолько плотно, насколько это вообще позволяла параллельная работа заклинаний. Со своего возвышения совет в несколько подзорных труб наблюдал за маленьким шатром посреди обширного пустого Зареченского поля. Перед шатром стояли стол и стул под штандартами: Русского Царства и ещё одним, с дубом в серебряном поле. За столом сидел одинокий переговорщик.

— Никогда прежде не встречалось мне этого герба, — громко отметил ля Бузье.

— Н-да, — согласился германец. — Могу предположить, что он не из сильных родов. Выскочка, вынесенный наверх войной.

— Однако, я вижу обозначение горностаевой мантии и великокняжескую корону.

— Тем больше повод преподать ему урок!

— А где же обещанная армия? Уж не с тем ли малым отрядом из десятка человек, что ждёт у речушки, он собрался воительствовать?

Моргана молчала. Досадовала. Происходящее больше смахивало на фарс и желание молодого малоизвестного дворянина сделать себе громкое имя на сем скандальном мероприятии.

— Ну, нет. Не бывать этому! — пробормотала она себе под нос. — Никто не может шутить над Морганой. Это будет урок, да. Такой, что вся Европа вздрогнет, и никто не осмелится более на подобные шалости! — она обернулась к стоящему рядом помощнику: — Передайте наверх. Ровно в десять ноль одну они должны стереть с лица земли и этого дворянчика, и его жалкий отряд. В пыль.

— Я понял, миледи! — секретарь испарился.

Прошло секунд двадцать, и жабль начал своё неспешное движение, весьма недвусмысленно разворачивая свои орудия в сторону русских. Моргана наблюдала за дворянином в приближающую линзу. Он сидел совершенно спокойно. На столе перед ним были разложены письменные приборы и планшетки с прикреплёнными к ним листками. Мужчина ждал, что-то рассматривая в руке. И тут она поняла! Часы! Он тоже следил за временем. Каков наглец!

Жабль почти достиг своей условной точки.

— Десять! — объявил секретарь.