Под тихое мурчание...

Глава XXIV

Они могли бы, наверное, проспать так весь день, и всю ночь, и потом еще весь следующий день. Егор, по крайней мере, именно на это и рассчитывал. Пару раз он просыпался, приоткрывал глаза и, обнаружив, что Тая лежит рядом с ним, что в комнате тепло и что вокруг стоит ничем не нарушаемая тишина, снова отключался, мечтая о том, чтобы этот приятный сон длился как можно дольше.

Но слишком долго наслаждаться теплом и покоем им с Таисией не пришлось. В дверь постучали, и они недовольно зашевелились под одеялами, борясь с желанием сделать вид, что ничего не слышат, и спать дальше. Стук ненадолго стих, и они вздохнули было с облегчением, но потом в дверь заколотили громче и настойчивее.

— Кому мы там понадобились? — заворчала Полуянова, пытаясь высунуть из-под одеял голову.

— Тихо, не отвечай! Они постучат и уйдут, — прошептал в ответ Егор, прижимая ее к себе.

— Надо открыть, — возразила девушка. — Вдруг это что-нибудь срочное? Какие-нибудь вести из нашего города.

— Откуда им взяться — интернета же нет…

— А если он заработал?

Тая вывернулась из окутывавшего их пухового кокона и села, тряся головой, чтобы быстрее избавиться от остатков сна. Удары в дверь, тем временем, стали совсем сильными — казалось, в нее уже колотили ногами.

— Кто там? — спросила Полуянова, вставая. — Сейчас открою!

— Таисия Матвеевна, это вы? — послышался из-за двери встревоженный женский голос. — Вам письмо от Константина Лесикова! Срочное и… какое-то странное.

Девушка, тихо ахнув, вихрем слетела с кровати и бросилась к двери. Егор тоже поспешно сбросил с себя одеяла и вскочил на ноги. «Сколько сейчас времени? — вертелось у него в голове. — Долетели уже жар-птицы до нашего города или нет? Что еще могло там случиться?!»

Вспыхнул свет, и в комнату вбежала какая-то незнакомая Грушеву девочка-подросток.

— Пришло письмо на наш адрес, но в теме было «Таисии Полуяновой»! — затараторила она с порога. — От вашего брата! Там написано: «Если сможете, возвращайтесь скорее!» — и дальше все обрывается!

— Так, ты ему написала ответ? Спросила, в чем дело? — отозвалась Тая.

— Естественно, Таисия Матвеевна! Но больше от него никаких писем не было. Пока, по крайней мере. Я сейчас опять пойду к компу, буду следить за письмами!

— Да, иди к компу, проверяй почту каждую минуту, и если он напишет, что им нужна помощь — пусть Марина отправит к нам еще жар-птиц! — подруга Егора заметалась по комнате, словно пытаясь что-то найти, а потом вдруг замерла неподвижно и хлопнула себя по лбу. — Черт, у нас же нет с собой никаких вещей, что я ищу! Давай, беги за комп! — снова повернулась она к девочке, а потом посмотрела на Грушева. — Слушай, мне надо вернуться домой. Как можно скорее. С Костей явно какая-то беда.

— Конечно, сейчас мы туда поедем, — ответил Егор успокаивающим голосом. — Только у меня прав с собой нет — я же тоже ничего не брал… Дадут мне машину или нас местный шофер повезет?

— Нас никто не повезет! — чуть не плача крикнула Тая. — Их машина ушла в Туруханск, она будет только послезавтра, и больше у них нет транспорта! Я же вчера говорила об этом со стариком, ты что, не слышал?!

Грушев молча помотал головой. Вчера он вообще почти ничего не слышал из разговоров Таисии с местными жителями. Сначала — потому что был страшно уставшим и думал только о том, как бы ему не заснуть на ходу, потом — потому что увидел жар-птиц…

— Так, постой! — молодой человек затряс головой, отгоняя так некстати нахлынувшие воспоминания о невероятных птицах. — На чем ты тогда собираешься ехать?!

— Ни на чем, я побегу туда в кошачьем облике, — уже более спокойным голосом, без панических ноток, ответила его подруга.

На мгновение в комнате повисло тяжелое молчание. Егор лихорадочно пытался понять, сколько все-таки хотя бы примерно прошло времени с того момента, когда они с Таисией сменили кошачье обличье на человеческое. Минут тридцать после этого они общались с местными и смотрели на жар-птиц, а потом завалились спать — и сколько они могли дрыхнуть? Сильно уставший и не спавший всю ночь человек может потом проспать и двенадцать часов, и даже дольше, но в любом случае не больше суток. А их, к тому же, разбудили, и нельзя сказать, чтобы он чувствовал себя хорошо выспавшимся, так что вряд ли они спали слишком долго…

— Ты никуда не побежишь, — твердо сказал Грушев, подходя к девушке и собираясь обнять ее. — Костя справится и без тебя, а мы сейчас пойдем посмотрим, нет ли от него новых писем, и…

Договорить он не успел — Тая резко пригнулась, пробежала под его руками и одним прыжком оказалась около двери. Молодой человек метнулся за ней, теперь уже собираясь схватить ее без всяких церемоний, но она оказалась проворнее. Дверь распахнулась, ударив в стену, и девушка прыгнула за порог, в темноту полярной ночи, приземлившись на землю на четыре темные кошачьи лапы.

— Зараза хвостатая!!! — в сердцах выкрикнул Егор, прыгая следом за ней и тоже меняя облик. — Мяааауу! — добавил он, перекатываясь по снегу и пытаясь поскорее вскочить на лапы, чтобы бежать следом за подругой.

Ответом ему было быстро удаляющееся шипение, в котором смешалось и беспокойство Ушкомилы за брата, и злость на пытавшегося остановить ее Грушева, и робкие извинения за то, что она так рискует собой и что он теперь может остаться в одиночестве, если ей не удастся вернуться в человеческий облик.

За последнее, впрочем, она могла бы и не извиняться — потому что Егор тоже собирался бежать вместе с ней в город кошек, и если бы этот путь оказался слишком длинным для них, они оба остались бы навсегда в зверином обличье. Эта мысль пришла Хвостомыслу в голову, когда он уже бежал следом за подругой по улице в сторону леса, и поначалу она не вызвала у него какого-то особого страха. Ему было не до того, он был сосредоточен на том, чтобы не потерять Ушкомилу из вида и чтобы вообще бежать как можно быстрее.

Потому что Константину действительно была нужна помощь. Потому что его сестра в любом случае не могла поступить иначе. Потому что Грушев и сам поступил бы на ее месте так же, если бы опасность угрожала кому-то из его близких. В этом случае Таисия, наверное, тоже попыталась бы остановить его — и тоже не сумела бы этого сделать.

Город жар-птиц остался позади, и вокруг снова была заснеженная равнина с редкими изогнутыми деревцами. Постепенно их становилось все больше, а сами они — все выше и прямее, и Хвостомысл, вспоминая свой путь из города кошек, не без тревоги думал о том, что им предстоят еще многие часы бесконечного бега по непроходимому лесу.

— Урр-мяу? — крикнул он Ушкомиле, догоняя ее и подстраиваясь под ее темп, чтобы бежать рядом. «Скажи, а жар-птицы не могли отнести нас в наш город в кошачьем облике? Они же летают быстрее, чем мы бегаем!»

— Уррр-фыррр! — грустно отозвалась сиамская кошка. «Неужели ты думаешь, что я не рассматривала такой вариант? В одиночку жар-птица кота не поднимет — ей будет слишком тяжело. А две птицы, если и поднимут одну кошку, не смогут лететь рядом — у них слишком длинные крылья, они будут друг другу мешать».

— Мыррр! — шумно вздохнул ее спутник. «Очень жаль!»

Больше говорить было особо не о чем, да и не стоило тратить на это силы. Прошлой ночью Хвостомысл и Ушкомила могли позволить себе короткий отдых, теперь же они не имели права даже на это. Каждая минута промедления могла оказаться роковой и для Кости, и для всего кошачьего города. И поэтому они бежали — молча, делая гигантские прыжки, перелетая через пни и поваленные деревья, едва успевая сворачивать, если перед ними вырастало особенно толстое вековое дерево. Лесотундра вокруг них давно сменилась тайгой, с огромных еловых лап на них падали комья снега, но две кошки почти не обращали внимания на местность, по которой они спешили к себе домой. В свой город, который они должны были защитить от чужаков.

Сколько было времени, Хвостомысл так и не знал. То ему казалось, что они бегут уже много часов, то, наоборот, он с ужасом думал, что они все еще находятся совсем недалеко от города жар-птиц. Было бы дело весной или осенью, можно было бы понять, сколько прошло времени, следя за солнцем, но длящаяся по двадцать часов зимняя ночь не давала несущейся по лесу паре даже такой возможности. Все, что они могли — это бежать, выбиваясь из сил, и надеяться, что чувство времени изменило им и что на самом деле они скоро доберутся до своей цели.

Иногда Хвостомыслу удавалось убедить себя в том, что они уже близко к городу, но спустя несколько минут, когда просвет впереди оказывался просто очередной поляной, а не лесной опушкой, его снова охватывал страх. В голову начинали закрадываться новые панические мысли: что если прямо сейчас истекают последние минуты, когда он еще может снова стать человеком? Может быть, им с Таей нужно вернуться в свой облик немедленно и попытаться дойти до города в таком виде? Или идти придется слишком далеко и они замерзнут по дороге? А если немного пробежаться в человеческом облике, а потом снова вернуться в кошачий?

Хвостомысл смотрел на свою подругу, несущуюся чуть впереди него, и понимал, что она не согласится ни на малейшее промедление. Ей надо было попасть в город и узнать, что случилось с ее братом, как можно скорее — а на все остальное было наплевать. Даже на то, что потом она может навсегда остаться кошкой.

Впрочем… спустя еще несколько минут бега сибирскому коту закралась в голову новая, в первый момент особенно сильно напугавшая его мысль: может быть, если они останутся котами, это будет не так уж плохо? Жизнь изменится, но она будет не менее, а то и более интересной, чем раньше, и главное, они все равно будут вместе… И по-прежнему будут жить в самом уютном на Земле городе, где все будут любить их…

С каждым прыжком вперед эта мысль казалась Хвостомыслу все менее страшной, и даже догадка о том, что, возможно, именно сейчас он окончательно превращается в кота, уже не виделась ему особо пугающей. В самом деле, что плохого в том, чтобы быть котом? Быстрым и ловким хищным зверем, видящим в темноте, чувствующим в десятки раз больше запахов, чем люди, способным в одном коротком звуке передать сложную философскую мысль…

Впереди вновь показался какой-то просвет, а потом зоркие глаза Хвостомысла уловили за деревьями пару крошечных, но довольно ярких огней. Несмотря на усталость, он подпрыгнул повыше, чтобы как следует рассмотреть их — и увидел еще несколько огоньков, более тусклых, желто-оранжевых. Именно таким светом светились окна маленьких деревянных домиков на окраине города кошек.

— Миааауу! — торжествуя, взвыл сибирский кот, сообщая подруге о том, что они почти у цели и что им точно не придется прожить в кошачьем облике всю оставшуюся жизнь.

— Миаф!.. — отозвалась Ушкомила, тоже уже заметившая огни, но внезапно осеклась, и ее мяуканье завершилось особенно высоким звуком. — Уа-ай!!!

Это был крик, предупреждающий об опасности, и в первое мгновение Хвостомысл решил, что его спутнице просто показалось что-то страшное — ведь вокруг, кроме них самих, не было ни одной живой души!

А потом стоящую в лесу тишину, которую до этого нарушало только их мяуканье, разорвал гораздо более громкий, оглушающий все живое звук.

Грохот выстрела.