Под светом чужой звезды - 1

Глава 18

— Пикефалис — это кто? — мы уже полчаса ходили по подземелью. Зал с портальным кругом был для нас закрыт, то, что проема нет, стало для лейтенанта Дрища неприятным сюрпризом. И мы пошли обратно, вниз. Миновали коридор, за которым недавно разыгралась эпичная битва, спустились дальше по пандусу и попали в настоящий лабиринт. Я бы оценил его размеры в четыре гектара, проходы были отгорожены друг от друга сплошными, от пола до потолка, перегородками из настоящего камня.

Через несколько минут безрезультатных блужданий нацбезопасник сообразил, что ситуация непростая, и неплохо было бы понаставить меток на маршрут. А особенно на точку входа. Еще через какое-то время до него дошло, что метки нужно нумеровать. И привязывать к карте. В итоге мы обошли лабиринт по нескольку раз, почему-то обходя вниманием один угол.

— Это должность так называется — начальник особой группы, — охотно пояснил Орес, отхлебнув из почти уже пустой фляжки с чамби, тем, который по новому рецепту. Начав откровенничать, он уже не мог остановиться. Ну а что, нечего свой разум открывать кому попало, да еще вместе с алкоголем. — В гвардии примерно первому капитану соответствует.

— А кто главнее — капитан в гвардии или пикефалис?

— Пикефалис, пожалуй, главнее. Ему эту операцию провести как надо, и полковником станет.

— А ты?

— Пока лейтенант. Только третий год работаю, как обучение закончил. В специальном училище для махосов, одаренных.

— А такие тоже есть? — поддержал я разговор.

— Очень мало, — лейтенант помотал головой. — Говорят, раньше больше было, но теперь почти не рождается детей с даром, и только мальчики. Нас со всех островов набирают, в выпуске было около сорока человек.

— Так если ты такой уникальный, почему тебя так используют?

— Я же из деревни, родственников богатых и влиятельных нет. Вот пикефалис Гидус — да, у него и отец в нашем управлении большая шишка, и мать в гвардии. Поэтому его и двигают. Это задание для него как трамплин, уйдет руководить на нашем острове всеми спецоперациями с участием магосов. А если повезет, в центральное управление отправится, там и платят больше, и работа интереснее, не с быдлом всяким возиться. Туда, правда, только лучших берут, а блатные тут остаются.

— Справедливость в конце концов восторжествует, — я кивнул. — Богатенькие мажоры только под крылышком у родителей что-то стоят, сами ничего не умеют делать. Этот Гнидус ведь наверняка слабее тебя будет?

— Нет, — уныло промямлил лейтенант, — он сильнее.

— Что, он вот так умеет? — и я показал на подпалину на перегородке, мы как раз в четвертый раз ее проходили. Какое-то время назад Дрищ на радостях, что у него есть поклонник его таланта, продемонстрировал мне файерболл.

— Да. Гидус сильный махос, может гораздо больше, чем я. Но у него рано в детстве проявились способности, и, если не родители, ничего не достиг бы он.

— Ты все равно талант, — совершенно искренне похвалил я Дрища. — Как ты перед Витором ползал, аж глаз радовал. Это какие у тебя способности шикарные, ты ведь любого можешь изобразить. Вот не сказал бы мне, что из национальной охраны, я думал бы, так, мелкий воришка, плесень уличная.

— Из национальной безопасности, — машинально поправил меня Орес. Видно было, что ему приятно.

Я тоже поправил. Воротник парню пригладил, заодно схему обновил — с даже очень слабых псионов они слетают только так. И еще одну поставил, на всякий случай. Может, он тут прикидывается таким слабым лузером, а на самом деле давно разглядел все и теперь меня за нос водит. А может быть, и нет. Если что, меня любой вариант устроит. Хотя те тоненькие оранжевые ниточки, которые я использовал, сам еле-еле мог разглядеть, куда этому недоучке, а воздействие еще определить надо, в стрессовой ситуации не сразу и просечешь, что на разум кто-то влияет.

— Меня ведь в схоле не очень любили, — продолжал откровенничать Дрищ, — приходилось как-то изворачиваться. Вот я и вспомнил.

— Издевались?

— Да, до момента, когда дар проснулся. Я тогда со злости по столу долбанул кулаком, а он разлетелся на кусочки. И искры я увидел. Все перепугались тогда страшно, но есть инструкция, что в таком случае делать. Меня протестировали.

— И сразу в училище?

— Нет, еще два цикла в схоле доучивался.

— Обидчикам-то отомстил?

— За что? — парень искренне изумился. — Я ведь действительно слабаком был, на других учеников стучал, гадости иногда исподтишка делал, а потом, как дар проявился, не нужно стало. Друзьями мы, конечно, не стали, но мстить, когда ты гораздо сильнее и даже здоровяка какого-нибудь покалечить можешь, как-то нехорошо.

Пожалуй, пока не буду его Дрищем звать. Даже про себя. Подумал, стоит ли спрашивать про их тайную безопасную операцию, схема ведь только подталкивает человека к откровенности, если он не хочет что-то рассказывать, или вопрос неудобный, сознание может схему уничтожить, а человек вдруг задать самому себе вопрос, чего это он так разоткровенничался. Будь я Повелителем, может и прокатило бы, но я простой слабенький недоучка с модулем в состоянии комы.

Так что любопытство я свое на время придавил. Решил с другого края зайти, а то уж больно долго гуляли по этим коридорам.

— Орес. Кстати, это твое имя или семейное?

— И то, и другое. Я второй ребенок из трех братьев, когда имя давали. младший уже родился. Так и назвали — Средний. Так что ты хотел спросить?

— Мы тут круги наматываем. Тебе не кажется, что надо по-другому поступить?

— Как?

— Используем правило правой руки, — авторитетно заявил я. — Будем идти, держась правой рукой о стену и не отрывая ее. Так мы по всей замкнутой стене пройдем, может на что-то и наткнемся. Или хотя бы к выходу выйдем.

— А почему не левой? — совершенно резонно спросил Орес.

Вот как ему обьяснить, что если мы левой рукой так держаться будем, то никогда отсюда не выберемся.

— Не получится, попробуем левой. Но сначала давай попробуем, как я сказал. Или, хочешь, разделимся, ты левой рукой будешь вести, я правой. Кто первый найдет выход, позовет другого.

Парень сразу сообразил, чем это грозит, и отказался. Остаться одному в лабиринте ему явно не хотелось, а силенок разрушить стенки — не хватало.

Я демонстративно прижал ладонь правой руки к не очень чистой стене и пошел. Орес топал за мной, вот сейчас у него отличный шанс разделаться со слишком любопытным спутником. Делов-то, в спину влепить заряд, или оглушить, а потом шею свернуть. Не знаю, что его остановило, может, боялся остаться тут навсегда с моим призраком, но парень даже попытки не предпринял.

Дальний правый угол порадовал низенькой каменной дверью. Обычной такой на вид, с бронзовой ручкой в виде головы совы, и с высеченным изображением женщины. Судя по надписи, Эреш-кигаль. Отчего-то мне резко расхотелось туда входить, в местном пантеоне места для бывшей владычицы царства мертвых не было. Культ Эреш-кигаль уничтожили четыре тысячи лет назад вместе с царством Кут, до последнего сопротивлявшимся союзу семи. Причем, не будь я хранителем и все остальное, не узнал бы про этот исторический факт — тайны прошлого даже для членов старых семей были за семью печатями.

По обе стороны от двери стояли большие каменные урны с изображением глаз.

— Ух ты, — Орес неожиданно обрадовался, — это же Никта. Ее храмы есть на главном материке. Сейчас мало кто верит в старых богов, но вот в моей деревне был храм Эроса.

И покраснел.

— О богах — после, — тактично прервал его я. — Смотри, глаза выплавлены. Что бы это значило?

— Ну я могу предположить, что у жертвы надо было вырезать глаза, и положить по одному в каждую урну, — засмеялся Орес.

Шутит он или нет, но так и есть. Я поглядел на спутника, два глаза в наличии. А потом потянул ручку на себя. Дверь легко поддалась, количество зрячих в нашей компании изменять не пришлось. За дверным проемом оказался низкий коридор, все в стиле местной архитектуры — сплошные вспомогательные помещения. На стенах висели факелы, длина прохода была всего несколько метров, а вот дальше шла тьма. Абсолютная, словно фотонная ловушка. Или черная дыра. Или еще что-то, куда свет мог только входить, а выходить — нет.

— Может, не пойдем? — мне резко захотелось вернуться в лабиринт.

— Да ты что! — Орес хлопнул меня по плечу. Схема откровения — дело хорошее, вот только излишнее воодушевление и восторженность идут побочными эффектами, без этого сознанию трудно растормозиться. Можно, правда, еще в глубокую тоску вогнать, но в такой компании тяжело было бы. — Там же самое интересное, во всех храмах Никты так — мрак непроницаемый, а сделаешь шаг, огромная светлая комната со статуей богини и жрецом-иерасом.

Нам иерас точно был не нужен. Но Орес, не слушая меня, рванул в проход.

Как я пропустил эту тонкую оранжевую линию, понять не могу. Может быть, слишком пялился на тьму. Но стоило лейтенанту-безопаснику ее пересечь, факелы на стенах ярко вспыхнули. Их свет не разогнал тьму, но от каждого светильника на плиту пола стекла зеленая нить и вместе они сложились в простой орнамент. Орес занес над ним ногу, я рванул за ним, чтобы остановить, но инерция была быстрее меня.

Мой спутник впечатал подошву прямо в гущу зеленых нитей. Схемы снесло напрочь, вот только обновил их, и все — пропали. Лицо Ореса поменяло выражение с восторженного на осмысленное, он остановился, начиная движение в обратную сторону. Я тоже.

Но поздно, каменная дверь захлопнулась, отрезая нам путь назад.

— Так, что-то мне нехорошо, — Орес прижал ладонь ко лбу, оранжевые нити сложились в схему исцеления. — Как в тумане все было. Чего мы сюда поперлись? Эмпо, да? Как там тебя звать?

— Марк Аврелий, — подсказал я. Телепортироваться никогда не поздно.

— Так, Марк Аврелий. Держи руки на виду, чтобы я не волновался. Кроме метателя, оружие есть?

Я продемонстрировал топо на другой руке

— Гражданский? Таким только птиц пугать. Стрелять из метателя умеешь?

— Да, я же торговец, — напомнил я лейтенанту сложившийся статус кво. — Мы что только не умеем. И стрелять, и…

— Потом расскажешь, — перебил меня Орес. — Контролируй дверь, чтобы никто в спину не ударил, а я посмотрю, что за этой стеной из тьмы скрывается.

Я уж думал, что лейтенант попрется вперед, как герой, но он подошел, засунул руку с коммом внутрь тьмы, замер на секунду.

— Гамисе та! — выругался он, снял комм, зачем-то потряс его, снова надел на руку. — Эта хрень сдохла. Эмпо, есть комм?

— Откуда, — я развел руками, — отобрали, когда на каторгу оформляли.

— Имплантат? Хотя откуда у бедного торговца такие деньжищи. Или есть?

Я помотал головой.

— Ладно. Идешь первым. Метатель давай сюда, это оружие для военных, а не для таких как ты неумех. Попробуешь обернуться, всажу заряд. — И, отобрав у меня ружье, в подтверждение попробовал зажечь плазменный шарик над рукой. Такими только детишек пугать, во-первых. А во-вторых, стоило схеме появиться, зеленый орнамент тут же с ней расправился. Лейтенант офигевшими глазами посмотрел на свою ладонь, попробовал еще пару раз создать предмет устрашения, выругался, прицелился, и приказал мне побыстрее и побольше шаги делать вперед, пока он тут занимается созданием защиты для нас обоих. Нет, все таки Дрищ.

Тьма ласково поглотила меня и бережно выплюнула в огромное помещение, с белоснежными мраморными колоннами шагом примерно в шесть-семь метров, делящими зал на нефы. На месте тьмы со стороны зала была дверь, обычная, деревянная, с золотой ручкой в виде кольца. От двери до конца зала было метров восемьдесят, не меньше, я насчитал двенадцать колонн с каждой стороны. Шахматный пол из плит черного и бежевого гранита был расчерчен по их границам зелеными линиями, приподнятыми над поверхностью пола на несколько сантиметров. Пришлось, как в детстве, сыграть самому с собой в игру — не наступать на трещины. То есть на эти линии. Вдруг они не только схемы удаляют.

Осторожно сделал шаг, другой. Бежевые плиты были девственно чисты, а вот черные, не все, но где-то пятая часть, попадались с зелеными ловушками. Значит, играем в зеркальные шашки, ходим только по белым клеткам. До середины зала я добрался без приключений, огляделся. Шесть колонн до меня, шесть — после. В конце виднелось обособленное помещение, кажется, в греческих храмах оно назвается аддитион, место для сокровищниц и алтарей. И, если уж аналогию с храмами проводить, сейчас я стоял прямо в трансепте — поперечном нефе, по ширине на еще один шаг колонн больше самого зала, с отдельными комнатами по бокам.

В боковых комнатах стояло по скульптуре. Я бы охарактеризовал стиль автора одним словом — мерзость. В левом мраморном изваянии несколько мужчин разделывали женщину. Со всеми анатомическими подробностями. А в другом, служившем продолжением первого — над тем, что от женщины осталось, проводили кулинарные эксперименты. За последнее время много чего повидал, но вот там, в этих зальчиках, чуть не стошнило. Автор, бесспорно, был мастером, так все передать, в деталях, подробностях — казалось, фигуры извращенцев-людоедов вот-вот оживут, и поскольку из еды я тут был один, решил, ну их, лучше дальше пойду.

Аддитион, последняя комната, был выделен дополнительными колоннами, стоящими между основными. Густая зеленая вязь покрывала все проходы, кроме одного. В правом дальнем углу клубилась такая же тьма, как и на входе. А по центру самой комнаты в пол был вделан небольшой бассейн с черной жидкостью. По правой и левой стене стояла совершенно обычная мебель — кресла, большой стол, даже диванчик. Кто-то тут явно бывал, оставив крошки на столе и под столом. В левом дальнем углу большой черный куб, с полутораметровыми гранями, поблескивал чем-то нехорошим. Оранжевые искорки были не просто тусклыми, в них явно присутствовала примесь черного. И черная нить тянулась от бассейна к кубу прямо по полу. Стоило мне к ней приблизиться, нить дернулась, словно собиралась вцепиться мне в ногу, но потом снова спокойно улеглась.

Я взял со стола какую-то деревяшку, дотронулся до поверхности бассейна. Жидкость была плотная и маслянистая, подобно нити, она, почуяв мое присутствие, каплями начала взбираться по палочке вверк, к руке, пришлось деревяшку бросить в бассейн. На поверхности она плавать не стала, утонула сразу же.

Можно было подождать хозяев и порасспросить, но у меня идея была получше.

— Никого нет? — Орес накладывал на себя защитные залинания — с зеленого узора он сошел, так что пока что у него получалось, хоть и не очень хорошо. Судя по качеству схем, первым учеником в местном училище он не был. — Ладно, сейчас проверим. Пойдешь со мной, держись впереди, и чтобы без глупостей.

— Конечно, войхо, сделаю, как прикажешь.

— Молодец, может, из тебя выйдет толк. Выберемся отсюда, похлопочу, чтобы тебе срок уменьшили. С четырнадцати недель до двенадцати, но только если будешь себя разумно вести. Я слежу за тобой, эмпо. Пошли.

Я второй раз прошел через тьму, отступил на шаг в сторону, интересно же, как мы тут появляемся. Лейтенант нацбезопасности появился прямо перед дверным полотном. Огляделся, подергал дверь. Один раз, другой, сильнее.

— От себя, — хотел сказать я. Но не стал, сам догадается.

После нескольких попыток, убедившись, что дверь заперта, Дрищ вопросительно взглянул на меня. Я пожал плечами, мол. раз на раз не приходится. Лейтенант выругался, кивнул головой, приказывая идти вперед. И наступил прямо на зеленую линию.

Мне казалось, что мы находимся в храме. А в храме нельзя ругаться теми словами, которые Дрищ выкрикивал, и которые эхо разносило по всему огромному помещению. Новое наложение щитов заняло чуть больше минуты, мой спутник поморщился, сделал еще шаг, еще — и вляпался прямо в узор на черном квадрате пола.

— Что случилось? — я решил, что дружеское участие может подбодрить матерящегося лейтенанта.

— Эмпо, иди вперед, или я за себя не ручаюсь, — злобно прошипел Дрищ. — Но далеко не уходи.

Нет, куда это годится. Я, капитан российской армии, пусть даже в запасе, и звание получено обходным путем, выслушиваю все это от какого-то лейтенантишки. Да еще почти в два раза моложе меня. И на голову тяжелого — первые два случая войхо ничему не научили, он продолжал примерно с той же периодичностью вляпываться в зеленые нити и узоры. Хотелось или в глаз ему дать, или носом ткнуть в эти ловушки, вот же они, отлично видны.

— Поганое место, — шипел Орес, накладывая на себя очередной щит. Гораздо слабее предыдущих, видимо, силы уже иссякли. — А это что?

Он подошел к правой скульптуре, там, где уже начался обед, выругался, согнулся пополам. Дрища стошнило прямо на мраморную композицию, от этого она в эстетике потеряла, но приобрела законченный вид. Я укоризненно покачал головой. Скульптуры эти наверняка для хозяев имели большое значение. Если за нами следят, парню влетит за такое отношение к чужой собственности и вообще к искусству.

— Ты видел, а? — лейтенант кое-как почистился и подошел ко мне, — гадость какая. Что за место тут вообще? Похоже на наши храмы, только намного больше. Туда ходил?

И он показал мне на дальнюю комнату — аддитион.

— Нет. Только издалека посмотрел, и сразу вернулся.

— Хорошо, хоть на это у тебя ума хватило, — Дрищ осторожно продвигался вперед, выставив перед собой карабин, — иди первый.

Я-то прошел через свободный проем, а колдун поперся через зеленый. Ну вот что ему стоило следом за мной пойти?

Тьма в углу комнаты едва заколыхалась, по ней пробежали зеленые искры.